Текст книги "Кстати о любви (СИ)"

Автор книги: Марина Светлая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 22 страниц)

– Ты узнал, где она? – подавив очередной всхлип, спросила Оля.

– Неважно.

– Мне важно. Мне правда важно.

– Мне – нет.

– Значит, не узнал, – выдохнула она. – Ты всегда так говоришь, когда не хочешь признаваться в неудачах… всегда… и даже теперь, когда она совсем ушла… даже теперь я тебе не нужна? Ты сможешь один?

– Я полон сюрпризов, – Лукин криво улыбнулся.

– Идиот.

– Оль, я устал. Во сколько завтра?..

– Ни во сколько.

– Не большая проблема найти твою клинику.

– Ни во сколько. И клиники никакой нет. Я сделала аборт.

Полученную информацию Лукин осознал на удивление быстро.

– Давно? – по-деловому поинтересовался он.

– Перед тем, как ушла.

– Тогда до встречи в суде.

Оля усмехнулась сквозь слезы. Вздернула подбородок. И легко встала, подхватив пальто с кресла.

– До встречи, – отозвалась она и пошла к выходу. Обернулась уже на пороге и все с той же усмешкой и лихорадочно блестящими глазами добавила: – И-ди-от. Ни ребенка, ни бабы, ни даже интервью.

– Меня устраивает.

– То, что твоя планка заметно снизилась, видно невооруженным взглядом.

– Я всегда ценил покой, – усмехнулся Егор вслед Ольге, пока она ждала лифт.

А после, когда лежал на кровати, уставившись в потолок, на котором тускло растекался круг от одинокого настенного светильника, почти физически ощущал, как в голове вяло ворочаются неповоротливые мысли.

Курить…

Послать всех на х*й…

Однажды они все равно встретятся…

Часть четвертая.

Zippo в ладони.

Глава 1

Однажды они все равно встретились. Когда пришел май, а море стало почти что летним.

Руслана сидела в тени Приморского бульвара, весело шумевшего деревьями, музыкой, голосами, доносившимися отовсюду. И медленно вдыхала солоноватый и одновременно сладкий воздух, смешавшийся с запахом дыма ее сигареты.

Днем лицо города было отчаянно непохожим на себя ранним утром. В мае море было неуловимо иным, чем в ноябре. А она выскочила на несколько минут – проветрить мысли и потравить легкие. В смысле – перекурить, сидя на скамеечке и глядя на воду, пока Гамлет пыжится там в одиночестве. Впрочем, «работал» на нее он довольно охотно. Черт его знает, почему. То ли Алинка впечатление производила, что в его случае совершенно зря. То ли и правда перся от фотографирования. Но блог регулярно пополнялся набросками этого долбаного проекта. Теперь она пихала туда черновики. Докатилась.

Но от этого улья действительно гудела голова. А учитывая, что эта самая голова в последнее время все чаще готова была сунуть себя в песок, симптомы казались совсем тревожными. К счастью, песочницы нигде поблизости не было. Пляжи были, но Руслана туда попадать не успевала. В сутках всего лишь двадцать четыре часа, а она в последние недели с тех пор, как закрутилось, даже спала через раз. Но это лучше январской абсолютной бессонницы. И лучше февральских килограммов снотворного. И даже, пожалуй, куда более обнадеживающе мартовско-апрельских кошмаров, которые она стала видеть, когда физически валилась с ног, пытаясь успеть везде.

И обо всем этом, конечно, лучше не вспоминать, пока бедолага Гамлет корячится.

Окурок затушен и отправлен в урну. Скамья оставлена. Юбка одернута.

Юбка.

Неудобно было до жути, но Алинка выносила мозг несколько дней, и проще оказалось согласиться на поход по магазинам. «Анатоль мне не разрешает в брюках ходить, мужики этого не любят! А ты Гамлету нравиться хочешь?»

Аргументы сыпались тоннами, Росомаха не успевала отмахиваться. Но поскольку вынуждена была, как приклеенная, следовать за Алинкой и Анатолем, куда бы те ни подались, соглашалась и делала очередную уступку.

Рюкзак со скамьи переместился за спину.

И Руслана Росохай, сверкая худыми коленками в полосатых красно-зеленых колготках, понеслась обратно в мир хаоса – отель «Лондонская», где готовили пилотный выпуск реалити-проекта «Жемчужная леди». И где она сама писала наидебильнейшую историю о негламурном мире гламурной красавицы Алины Соловьевой.

В холле, как и пятнадцать минут назад, перед ее бегством на улицу, царило светопреставление. Туда-сюда сновали сотрудники гостиницы, члены съемочной группы, представители прессы и все прибывающие участницы шоу.

«Тупоконкурскрасоты», – окрестил «Жемчужную леди» Анатоль.

Порыскав глазами среди народа, Руслана разглядела ярко-красную футболку Гамлета, обтянувшую его многочисленные мышцы, и ринулась в ту сторону, стараясь больше ни на кого не наткнуться.

– Красота наша где? – выпалила она, оказавшись рядом.

– Красиво топает по подиуму, – кивнул в сторону сцены Носов.

– Нащелкал ее для отвода глаз?

– Обижаааешь, – протянул фотограф и сунул ей под нос камеру.

– Анатоль выполз?

– Не, отсыпается, по ходу. Рассвет в баре встречал.

Росомаха встрепенулась и быстро глянула на дефилирующую по подиуму Алинку. А потом заинтересованно, но одними губами спросила:

– Один?

– Рассвет встречал или отсыпается?

Руслана хохотнула и заложила за ухо прядку волос – те теперь были непривычно короткими, даже до плеч не доставали. И зеленое безобразие убрала, в конце концов – задолбалась подкрашивать каждый раз, когда вымывается. Приняв самый прилежный вид, она кротко – ну, или в ее представлении кротко – улыбнулась и мягко сказала:

– Кого трахает наш Анатоль, мне похеру. Это Алинкин головняк. В баре один был?

– Один. Бухал… – Гамлет вздохнул и сделал пару снимков. Для отвода глаз.

– Хренасе… Что это он?

– Ну может, стресс у чувака. Я знаю?

– Еще бы не стресс, – согласилась Руська. – Если он так себя ведет, наверное, скоро, да? Типа последние часы самые трудные?

– Вариант. Или Алинку ревнует, – заржал Гамлет.

Алинка между тем в очередной раз крутанулась вокруг своей оси на самом краешке сцены и помахала ручкой в их сторону.

– К тебе? – то ли спросила, то ли констатировала Росохай, помахав в ответ.

– Ко мне!

– Наш пострел везде поспел.

– Тоже ревнуешь? – подмигнул он Руслане.

– Из-за любви империи рушатся! Вспомни Париса с Еленой Прекрасной. А тут всего лишь Анатоль с Алинкой. Ну и я по периметру.

– Скучная ты, – хмыкнул Гамлет и снова принялся фоткать все подряд: моделей, гостей, обслугу.

Росохай не ответила. Достала из кармана телефон и выдала в диктофон:

«11:30, репетиция открытия Жемчужной леди. Настроение самой жемчужной из жемчужных, кажется, боевое. Вокруг пионами растут мужики вдоль подиума. Истинный простор для ловли рыбы покрупнее. Кстати! О рыбной ловле! Вчера так и не вытащили ее на Привоз, а жаль. Алина поленилась, а мы с Гамлетом – нет. Кажется, будет спин-офф, потому что не писать про рыбные ряды, расположенные напротив манекенов с пальто, это преступление! Я думала, что весь возможный хаос уже повидала в южных широтах. Увы мне!..»

Перевела дыхание. Нести околесицу Руська могла, разумеется, сутками. В каком-то смысле профессия обязывала. Но в последнее время напрягало. Проект «Кстати о…» вытаскивал из нее все силы, тогда как она пыталась равномерно распределить их – наверное, впервые в жизни. Но хаосом была она сама. Чем больше из нее уходило, тем быстрее она носилась, как оголтелая. Чем сильнее давила себя изнутри, тем больший наращивала темп в реале.

«Жизнь Алины Соловьевой глазами Росомахи» – самая идиотская из всех возможных идей, но именно она и сработала. Алинке было пофигу как, лишь бы засветиться в СМИ. Целый проект, посвященный дням и ночам начинающей модели. Вообще-то, уже не очень начинающей, она была всего-то на пару лет моложе Русланы, но в такие детали никто не вдавался. Анатоль ублажал Алинку всеми возможными способами и согласился оплатить любой пиар. Перспектива сутками находиться возле них – манна небесная после месяцев голода.

Между тем, после команды режиссера всем отправляться на перекур, Алинка царственной походкой сошла со сцены и оказалась рядом.

– Все сняли? – тревожно спросила она.

– Естественно! – с готовностью кивнула Руслана. – Курить идешь?

– Иду. Но на курилке снимать не надо. А то это… типа нездоровый образ жизни… сейчас не в тренде, – Алинкин голос звучал одновременно важно и неуверенно. Только она одна так умела.

– Правильно! Не будем популяризировать эту тему!

Собственно, «эта» тема в исполнении Росохай напоминала карикатуру или шарж. В какой ужас может прийти Алинка, когда узрит проект целиком, Руслана старалась даже не представлять. Ну их к лешему такие кошмары. Но диктофон оставался включенным. И записывал каждую непередаваемую интонацию главной героини «Кстати о…». А Руслана прекрасно понимала, что если руки дойдут монтировать данный поток сознания во что-то хоть немного приличное, то и этот диалог туда войдет.

Алинка, между тем, упорхнула. А Руська выдохнула.

– Надо будет поймать ее с сигаретой потом, – отстраненно сказала она Гамлету. И затылком почувствовала – на нее смотрят.

– А если откажусь? – донеслось до Русланы.

– Тебе жалко?

– Девка ж старается!

– Когда она пойдет отсасывать у кого-нибудь из жюри, чтобы в четвертьфинал выйти, тоже будет стараться.

– Тебе и самой не помешает, – брякнул ее напарник, – может, яду поубавится.

– Желающих на мои старания нет… – рассердилась Руська, сама не зная: на Гамлета, который был прав, или на собственный пылающий затылок. И резко обернулась за спину. Паника стремительно подкатила к голове. Слишком стремительно, чтобы она не вцепилась в руку своего фотографа.

Показалось. Ни одного знакомого лица. Только мальчишка с камерой наперевес бодро шагал им навстречу. Совершенно неизвестный ей мальчишка.

Росохай выдохнула и отвернулась. Глянула на Гамлета. И добавила к сказанному ранее:

– … да и некогда.

– А может, окажем друг другу дружескую помощь? – Носов вперился в ее руку на своей.

– Может, и окажем. Сильно надо?

– Ну типа расслабимся, пока нам обоим некогда, – он положил ладонь ей на талию, скользнул ниже и крепко ухватил за задницу. Росохай прищелкнула языком, чуть дернула бровью и ослепительно улыбнулась:

– Руку убрал! Обороты сбавил!

Звучало достаточно угрожающе, хотя отражать его навязчивые подкаты в последнее время становилось все труднее. В самом деле, не так уж он был неправ. Какого хрена отказываться, когда предлагают – безвозмездно, то есть даром. Наверное.

К лицу прилила кровь. Она точно знала – на нее смотрят. Чокнутая интуиция взбесилась. На нее смотрят. Смотрят, и она это знала. Росомаха снова оглянулась.

В поисках Загнитко, чела, избившего ее несколько месяцев назад в подъезде, кого-то еще, на ком обязательно будет пометка «этояотдядиПаши». Ни-ко-го. Только безликая толпа народу, от которой отчаянно шумело в голове.

– Ты точно по мужикам? – поинтересовался, между тем, Гамлет, но руку убрал.

– Позвонишь, когда появится Анатоль? – в замешательстве пробормотала Руська, пытаясь справиться с собой и забить на взбесившуюся интуицию, мигавшую красной лампочкой в ее голове. Снова глянула на Гамлета и пояснила: – У меня тут дело… образовалось.

– Лааадно, – махнул Гамлет и ломанулся «работать».

Росохай осталась одна. И снова стала озираться по сторонам в поисках того, кто за ней следил.

Взгляд в одну сторону – Алинка заходила обратно в зал, на ходу поправляя прическу. Взгляд в другую – Гамлет занимался херней, фотографируя зачем-то членов съемочной группы. Взгляд на часы – запись первых эпизодов пилотного выпуска в 13:00. Сейчас 12:14.

У нее есть полчаса.

Эта мысль показалась на удивление здравой.

Росохай заставила себя глубоко вдохнуть. Медленно выдохнуть. И уже спокойно, неспешно отправиться к лифту. Надо было поселиться в менее приметном месте, но… так Соловьева и Анатоль были всегда под рукой. Здесь расселили курятник моделек. Здесь проходила весомая часть съемок. Отсюда было удобно мчаться в любую нужную сторону. Подходило по всем параметрам. Затеряться в толпе. Но черт подери, надо быть идиоткой, чтобы надеяться, что рано или поздно не узнают, что именно она делает проект про дуру Соловьеву.

Вылетев на своем верхнем этаже, а они с Гамлетом Носовым поселились в мансарде, в соседних номерах, Росохай плюхнулась в одно из кресел, стоявших в коридоре. Здесь же обретался и Анатоль. Девочек запихнули на второй этаж. И Анатоль тяжело переживал вынужденную разлуку с Алинкой.

Если бы не чертова Алинка!

С нее все началось далеким январским вечером в Вене!

Славная деваха и, главное, совершенно безмозглая. Убедить ее в том, что они учились в одной школе, большого труда не составило. В разных классах с двумя годами разницы. Но в одной.

«А я тебя помню! Тебя старшеклассник на плече таскал с колокольчиком!»

Алинке других доказательств не потребовалось. Просчитать это было просто. Золотоволосая девочка с голубыми глазами в половину лица и ресницами, как у лани, хоть раз в жизни, но на шее у мужика посидела. Верняк. Без вариантов.

А если ты еще и журналист – типа титулованный, типа обладатель премии, о которой означенная золотоволосая девочка ни разу не слышала, но точно престижная – то вообще без шансов. Вы друзья навек, и пофигу, что она из Василькова, а ты с рождения в Киеве обретаешься, и вы в принципе пересекаться не могли. Но все это понимала Росохай. Алинка едва ли. И только Анатоль уныло оплачивал Алинкины капризы, включая первую заказную статью про начинающую модель. Вторую. Третью. Целый проект.

И Руслана чувствовала себя последней дрянью, соглашаясь на это. Но проект – возможность вцепиться всеми клыками в ускользающую мысль о том, что делать дальше. И возможность находиться рядом и ждать, что будет.

Долго ждать не пришлось. Анатоль, в миру Анатолий Петрович Гуров, банально бизнесмен, официально занимавшийся инвестициями в строительство, наличие мозгов у женщин отрицал. А в его понимании Руслана Росохай в категорию женщин все же входила.

Этот идиот даже дверь своего кабинета не закрывал, когда они с Алинкой баловались в интервьюшки, а он трындел по телефону. Она всерьез готовилась к схватке, слежке и хрензначему еще. Но уже спустя две недели близкого общения с Соловьевой у нее было столько материала на диктофоне записано, что честно пришлось обращаться в государственные органы.

В одном Егор был прав: дядя Паша спекулировал не памперсами, и она перла в дерьмо. И да, ее вряд ли за это погладят по голове.

Она отдавала себе отчет в том, что это даже не удача. Это тупо космос под ногами разверзся. И человеческая глупость тоже, включая глупость ее собственную.

Но теперь у нее был Гамлет. Была договоренность с СБУ о возможности присутствовать при задержании и освещать детали при условии помощи в этом деле. И была Алинка, возле которой можно находиться, не боясь раскрытия. А Алинка – это Гуров. Тот самый Гуров, с которым всего-то целую жизнь назад Загнитко встречался в «Мандарине». Ее жизнь назад.

Росомаху идиотская интуиция редко подводила, но именно тогда, в октябре, лучше бы подвела. Ничего бы давно уже не было.

Поежилась. Запахнула кофточку, застегнула на все пуговицы. Выглянула в окошко в конце коридора. И только после этого услышала, как недалеко громко хлопнула дверь.

– Водила тот же, что и в прошлый раз, другого учить будешь сам! – с психом орал в телефон Анатоль. Росохай вжалась в спинку кресла и врубила диктофон на своем аппарате, надеясь, что Гуров и дальше будет достаточно громок.

– Так когда ждать-то? Сегодня?… – продолжал он вещать, направляясь к лифту и не замечая Росомаху. – … это уже точно? Ну если тогда проканало, с чего, блин, щас не проканает?.. Повезем малёхо в объезд. Напрямик стрёмно… Осталось только груз дождаться, выгрузить… на таможне проблемы быть не должно, там давно порешали… Слушай, ну харе! Если Гуров сказал, что порешали, значит, порешали! Ну и все! Давай, до созвона, ща реально времени нет!.. Я сказал, не психуй, генерал! Первый раз, что ли? Все! Все, я сказал. Готовь взлетные полосы, или че там у вас…

Гуров мрачно заржал и засунул телефон в карман. Оповестил о своем прибытии лифт, он скользнул в раскрывшиеся двери. И только после того, как они снова закрылись, Росомаха выдохнула. Через мгновение запись с диктофона летела в мессенджере Гамлету. А Росомаха, чувствуя прилив адреналина, уговаривала себя сидеть на месте.

Это длилось третий месяц. Третий месяц бешеных всплесков в крови, от которых ум за разум заходил, но которые позволяли чувствовать себя живой. Такой ритм подходил ей. Физически было непросто. Морально – тяжко. Прессинг Носова и его начальства. И подобные моменты, когда она отправляла им свои записи. Скажи отказаться от этого – да черта с два! Росохай не хотела назад, в яму, из которой выбиралась с таким трудом.

В Африке ее будни были иными. Жара. Насекомые. Другие люди. Другие языки. Пневмония после купания в океане – сбывшаяся мечта.

Здесь иначе. Безумные исступленные дни, когда забываешь, кто ты и почему. Обычные для ее теперешнего мира дни.

Через три минуты она сама набирала Гамлета.

– Ты послушал? – спросила Руська, едва дождавшись его «Алло».

– Послушал, – ответил Носов. Быстро, почти по-военному.

– Что скажешь? Твои ребята в порту хоть на месте?

– На месте.

– Он вниз спустился. Ты видел?

– Видел. Не переживай, не упустим!

– Я не переживаю. Он внизу или куда-то поперся?

– В баре сидит. Минералку глушит.

– Бедолага. Гамми, а вдруг сегодня, а?

– Все может быть, – согласился Носов. – Будем вести наблюдение.

– Угу… Ладно, я сейчас тоже спускаюсь. Наша красота чем-то занята?

– Я не могу быть в двух местах одновременно.

– Что? Не получается приятное с полезным? Анатоль вот досовмещался… иду!

Росомаха отрубилась. Анатоль действительно досовмещался – все беды от баб. Еще две минуточки, и она пойдет на второй раунд, продолжая делать вид, что живет.

Умение делать вид стало ее новой отличительной суперспособностью в последние месяцы. Иначе с чего бы вечером того же дня, удобно расположившись за столиком в ресторане отеля с Гамлетом, Алинкой и Гуровым, Росохай чувствовала себя обыкновенно как на работе? Нет, она, конечно, и была на работе, но еще полгода назад подобное положение вещей взбесило бы. А тут ничего, держится. Потягивает коктейль из трубочки, пытаясь выдавить из себя этот чертов день. Улыбается Гуровским шуткам, довольно плоским, но все же. И тихо звереет, зная заранее, что это ерунда, это она выдержит.

Как который уже час выдерживает проклятый взгляд, сосредоточенный на ней повсюду.

«Мания преследования. Лечению не подлежит», – вынесла она вердикт самой себе, болтая ногой в ярко-зеленом кеде под столом. К вечеру пришлось переодеться. Вечеринка в честь открытия шоу «Жемчужная леди» обязывала. А ее обязывал присутствовать на этом мероприятии спектакль для Гурова и Соловьевой. Как же! Такое событие! Будущая популярная топ-модель на почти что светском почти что рауте! Приходилось записывать каждое слово, изрекаемое умело подкрашенным золотисто-розовым блеском модно пухлым ртом.

Между тем, сама Руська, обрядившись в черное платьице с открытой спиной, но совершенно школьным «фасадом», с чуть расклешенной к коленям юбкой, вооружилась именно кедами, совершенно не подходившими ни платью, ни мероприятию. И выглядела то ли как тинейджер, то ли как провокация.

– И как ты оцениваешь свои шансы на победу, Алин? – продолжала болтать Росомаха, понимая, что скоро у нее отвалится язык. Эти бесконечные бестолковые бессмысленные разговоры задалбывали.

– Я верю и в себя, и в свою победу, – будто уже с короной на голове, торжественно выдала Соловьева.

– А по итогам первого дня? Есть четкое ощущение, что вот это – твоя конкурентка?

– Я не думаю о таком.

– Жизненная позиция или чтоб не переживать?

– Не успеваю.

– Ну да, все дни забиты под завязку, – Руслана со скучающим видом покосилась на Гамлета, сделав ему знак сфотографировать «звезду». – А вот сейчас, конкретно сейчас у тебя получается расслабиться?

– Но это же сейчас, вроде как, тоже… работа, – удивленно воззрилась на нее Алина.

– Но камеры же не снимают… не считая нас с Гамлетом. Неформальная обстановка. Да и Анатолий рядом, – она покосилась на Гурова, зависшего в телефоне. Знать бы, что и кому он там строчит! Наклонилась над столом к Алинке и проговорила: – А может, все-таки ну его? Расслабишься, завтра с новыми силами…

– Она уже расслабилась в Вене, – загоготал Толик. – Тебе не хватило?

– Зато нашли друг друга, – отмахнулась Росохай. – Так что? Убрать диктофон?

Алина кивнула и тоже покосилась на Анатоля.

– Да гуляйте, девки, – разрешил Гуров. – Нам потом вас по номерам растаскивать! А ну как воспользуемся? Да, Гамлет?

Носов буркнул под нос нечто неразборчивое и уткнулся в камеру, просматривая отснятые вечером кадры. Росохай тяжело вздохнула – все сама, все сама. Торжественно отключила телефон. И потянулась к шампанскому.

– Ну че? За будущую победу?

Соловьева весело подняла свой бокал в ответ.

– За победу!

Следующие сорок минут за победу выпили еще четыре раза. Достаточно, чтобы в голове стало легко. И чтобы Алинка расслабилась и начала щебетать без умолку. Росохай только и успевала, что подначивать, мотая себе на ус всякую ерунду. Не знала, для чего. Разве только и правда в коллекцию ядовитостей.

– Бухой мне ее тоже, пожалуйста, подгони, – шепнула она Гамлету, когда Соловьева стала рассказывать Гурову про какое-то дивное колье с сапфирами из ювелирного, запримеченное по приезду в Одессу.

– А ты животных любишь? – поинтересовался у нее Носов, делая подряд снимки развеселившейся Алины.

– Зверски. Погонялово мое помнишь?

– А людей не особо, да?

– Люди точно хуже зверей, – получилось как-то мрачно и слишком серьезно. – На этих глянь. Зоологическая выставка.

– Не всем быть умными, кому-то надо и красивыми.

– А кто-то должен быть злой. Все нормально. Равновесие сил в природе. В сказке про Красную шапочку я была бы Волком.

– Это мужской перс, – заржал Гамлет.

– Умственные способности от пола не зависят. Как и степень озлобленности, да?

Носов скривил всепонимающую рожу и глубокомысленно повел головой.

– Ну что вы такие уныыыыыылые! – протянула Алинка, в очередной раз поймавшая официанта и попросившая «еще шампусика». – Мы с Анатолем танцевать! Да, Анатоль?

– Типа у меня есть варианты, – вздохнул Анатоль, но послушно встал. О том, как он не любил, когда Алинка напивалась, Руська помнила еще с Вены. Но против капризов своей сердечной зазнобы был бессилен. Зазноба, между тем, повисла у него на шее, и он, подхватив ее под талию, поволок к танцующим, которых к тому времени уже собралось некоторое количество. Народ постепенно расслаблялся. И только Росохай продолжала чувствовать напряжение, которое никак не исчезало. Она в очередной раз оглянулась по залу в поисках того, кто за ней следит, и устало проговорила:

– У тебя шестое чувство нормально развито? Или это тоже бабская прерогатива?

– Что не так? – спросил Гамлет, подняв глаза от телефона.

– У нас все нормально? Без сбоев? Я еле на стуле сижу – будто что-то происходит… не то.

– Да нормально все…

– Когда все это закончится, я буду несколько суток спать.

– А я говорю – расслабиться надо! – сел на своего любимого конька Носов.

– Я не умею расслабляться, как она, – Руська кивнула на Соловьеву, скользнувшую ладонями Гурову под пиджак и тянувшуюся к его губам. Нет, где-то и ее понять можно – последний вечер свободы без присутствия жюри и продюсеров – спасибо организаторам. Потом начнется жесткач.

– А поучиться?

– Это ты меня на слабо́ берешь?

– Скучная ты.

– Точно на слабо́, – рассмеялась Руська. – Ок. А тебе слабо́ меня пригласить танцевать?

Гамлет живо подскочил на ноги и протянул ей руку. А еще через мгновение Росохай обнаружила себя танцующей с ним среди немногочисленной толпы, не усидевшей за столиками. И в своих зеленых кедах и чуточку провокационном платье она неожиданно оказалась на всеобщем обозрении. Поежилась, но ладоней с плеч Носова не убрала. Наоборот – прижалась чуть-чуть теснее. Велено же расслабиться.

– Кто из родителей любил Шекспира? – медленно спросила она.

– Никто. У меня мама – грузинка. Там в роду каждый второй – Гамлет.

– А Офелия у тебя есть, Гамлет? – хохотнула Руська.

– Других проблем валом.

– Разумный подход к половому вопросу. Про тебя интереснее, чем про Алинку. Работа тоже проблема или призвание?

– Исключительно призвание, – весело фыркнул Носов. – Ты сомневаешься?

– В тебе? Ни минуты. Ты как рельса. Сказал – сделал.

– Сама ты рельса, – ржал Гамлет ей в ухо и, пользуясь представившейся возможностью, разбрасывал ладони по всему, что попадалось под руку.

– Я не рельса. Я бревно.

– Мдаа… Тяжелый случай.

– А я предупреждала. Так что есть шанс сдать назад.

– Еще есть шанс тебя напоить.

– Ууууууу! – протянула Росохай и засмеялась, уткнувшись Носову в плечо. Смешно было действительно до слез. А когда отняла лицо от его футболки и чуть повела головой, как-то сразу, в одно мгновение поняла, чей взгляд почти прожег на ней дыру размером с Марианскую впадину. К горлу подкатило что-то горячее, забило фонтаном. И Руслана отвела взгляд в сторону. Чтобы дать себе осознать. Потом взглянула на Носова. – Ну, напоишь, а дальше?

– Накормлю и спать уложу, – веселился Гамлет.

– А сказку расскажешь? – «А ты и правда тыква, Лукин!» – кричала она сама в собственной голове. И правда… тыква.

– О чистой любви или грязном сексе?

О любви… о любви слышала… слушала… столько раз, что самой не верится. Руслана снова обернулась, но смелости вглядеться не хватило. О любви… хватит уже о любви.

– А что у тебя лучше получается?

– Всё!

Всё! Росохай хватила ртом воздух. И позволила себе осознать. В зале Егор Лукин.

Чуть дальше, среди людей. Егор Лукин.

В расстегнутом светло-сером пиджаке, отчего на розовом галстуке ярким пятном была заметна разноцветная крупная булавка. Таким же разноцветным был платок в нагрудном кармане и, кажется, даже платье его спутницы, в чьей профессии сомневаться не приходилось. Высокая, тонкая, длинноногая брюнетка, весело рассказывающая что-то Лукину. У обоих в руках были бокалы. Он улыбался, иногда кивал, отпивал шампанского. И не сводил взгляда с Русланы.

Глава 2

Шум в голове – это шум от разговоров и музыки. Пульсирующий и осязаемый. Хотя если вдруг ушами пойдет кровь, она и не удивится. Слишком распирает. Руслана сморгнула пелену перед глазами, расходящуюся разноцветными пятнами от Лукинской булавки так, что просто резало белки. И заставила себя посмотреть в сторону. Разорвать этот дикий комок, в который сплелись два их взгляда.

Приподнявшись на цыпочки, чтобы дотянуться до уха Гамлета, прошептала:

– Я Гурова потеряла. Видишь его?

Носов завертел головой.

– Неа… Может, курить вышел. Сейчас вернусь.

– Надо было жучок ему в зуб вживить, – мрачно усмехнулась Росомаха. – Вы же можете…

– Да ну тебя! – рявкнул Гамлет и свалил.

И она осталась одна. Одна с тем, что боялась даже пошевелиться, хотя и решила бежать.

Столько времени запрещать себе вспоминать, чтобы сейчас испугаться, едва увидев. Снова перевела дыхание. Мимо мчался официант с шампанским. И ее рука сама потянулась к подносу. Он задержался, и Руська вцепилась в ножку бокала, будто бы та должна была помочь ей удержать равновесие. Какой там!

Один глоток – в сущности, единственная секунда. И она снова оборачивается. И на этот раз смотрит прямо в его глаза, которые все еще сосредоточены на ней. И впитывает в себя все детали, которые может выцепить взгляд на том расстоянии, что пролегло между ними. Девочку возле Егора не видит. Не замечает почти. Просто маячит рядом что-то, что сочетается с его миром. С ее представлением о его мире.

«Шаблонно мыслишь», – вспомнилось Руслане.

От этого стало горячо и больно – потому что воспоминание оказалось не менее реальным, чем поблескивающая яркая булавка его галстука.

Росохай отпила еще глоток. И сделала ровно противоположное тому, что сама считала правильным. Пошла не прочь, а прямиком в его сторону, почти не чувствуя под собой ног, но и взгляда от его приближающегося лица не отрывала. Поймала и удержала себя только тогда, когда уловила запах парфюма – который все еще преследовал ее ночами в номерах гостиниц и квартирах знакомых, где приходилось жить.

Поймала себя. И выдохнула:

– Привет! Мир тесен!

– Привет! – отозвался Лукин. – Ты, как всегда, преувеличиваешь.

– Ну, шансов встретить тебя здесь у меня было немного, – хихикнула Росохай. – Новый проект?

– А у тебя?

– Предположить, что я – участница шоу, тебе в голову не приходит? – рассмеялась она. – И правильно. Про девочку одну сюжет делаем. Познакомишь? – она кивнула на модельку, с любопытством разглядывающую ее саму. Глазки-то смышленые. Какого хрена Лукин переключился на малолеток?

– Ты и глянец? Смешно, – проигнорировав намек на свою спутницу, с усмешкой сказал Егор.

– Когда-нибудь я тебе расскажу… про глянец. Ясно, не познакомишь, – Руська широко улыбнулась девушке, продолжавшей ее рассматривать, и резко выбросила вперед ладонь: – Росохай Руслана.

– Вика Машталер, – ответила на рукопожатие спутница Лукина. И голос был приятным, не только внешность. – Вы тоже журналист?

– Скорее, авантюрист, – хмыкнула Руська и перевела взгляд на Егора: – Именно так ты и считаешь?

– Возможно.

– Возможно, – тупо повторила она. И не знала, чего ждала. Оказывается, все это время чего-то ждала, хотя и не хотела ждать. А потом не выдержала. Выпалила: – Как Оля?

– Больше тебя ничего не интересует?

– Интересует! – улыбнулась во все тридцать два Росомаха, явно демонстрируя хищный оскал. Тряхнула головой, и прядка выпала из-за уха. Ей нравилось, как волосы забавно касались теперь щек. Еще только этим утром бесило, а сейчас – нравилось. – Оставить тебя в глубокой заднице на МедиаНе.

– Это мелко для тебя, – усмешка не сходила с лица Лукина.

– В самый раз, Егор Андреич! – она сделала глоток из бокала. Поняла, что шампанское в нем закончилось, и от этой мысли стало неловко. Чувствовала, как отчаянно пылают щеки. А он не мог не заметить. – Ладно, хорошего вечера! Приятно было пересечься.

– Взаимно, – кивнул он в ответ и отвернулся к Вике.

Руслана изучала его затылок буквально несколько секунд. Потом подмигнула госпоже Машчетатам, развернулась и помчалась в другую сторону, мысленно повторяя скороговорку: «Кобель, кобель, кобель, кобель!»

И пыталась унять себя, понять себя, обрести чертову точку равновесия, на которой, как она думала, уже успела прочно обосноваться, но которая резко, в одно мгновение исчезла.

Наткнулась на официанта, чудом не сбив его с ног. Это заставило включить мозг и выключить моторчик. Остановилась. Поставила пустой бокал на поднос. Перевела дыхание. И все еще чувствовала запах его парфюма.

Весь этот побег с изумлением наблюдала Вика. И куда бо́льшим любопытством, чем Лукин. А потом повернулась к нему и со смешком сказала:

– Я так и не поняла, вы друзья или враги?

– Длинная история, – ответил Егор.

– Мммм, – протянула Вика и замолчала, снова обернувшись назад и вглядевшись в мелькнувшую в зале среди танцующих обнаженную спину. Потом снова посмотрела на Лукина, осмысливая полученную информацию. И будто вердикт вынесла: – Прикольная!