Текст книги "Рыжее море (СИ)"

Автор книги: Марамак Квотчер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 24 страниц)

Молодой горностай внимательно посмотрел на лису, почесал ухи и профыркался.

– Не забуду, Вииса-пуш.

–

Из-под колёс с мерным шуршанием летела снежная каша, а мокрые хлопья лепили в ветровое стекло, ограничивая видимость. Дорога утопала в сумерках, и хотя ещё даже не зашло солнце, начало зимы – самое тёмное время, не видно нипушнины. Свет фар со встречных машин создавал столько отблесков на стекле и снеге, что фиг поймёшь, что к чему. Собственные фары тоже помогали слабо. Трифон, почесав за ухом, не нашёл ничего лучшего, как вспушиться. Скорость упала километров до сорока в час, ехать быстрее грызь не мог из-за отвратительной видимости. У него даже была мысль просто остановиться и подождать дня, но нехитрый подсчёт показал, что лучше ехать медленно, чем не ехать вообще. Хотя бы повезло с машиной, Кариса Пухова выбила с автобазы "ПухАЗ"-тягач с тралом, на коем сейчас и отлёживали бока два глубоководных аппарата. А была немалая вероятность, что придётся катиться через пол-планеты на обычном грузаре... Грызь уже проходил это и не рвался повторять. "ПухАЗ" же оснащался вместительной кабиной, примерно в треть длины автобуса, поэтому там имелось место не только для водителя и лежанки подрыхнуть, но и натуральной кухни, дабы испить чаю. А уж от испития оного ещё ни одна белка не отказалась. Вспомнив про чай, Трифон хихикнул, достал из кармана на двери фляжку, и влил в себя ещё жидкости, при этом не отрывая от дороги хотя бы одного глаза.

Здесь, ближе к северу, автомобильные дороги в основном были пустынны, но это отнюдь не значило, что можно расслабиться. Напротив, тут резко увеличивались шансы на встречу с телегой, которая из средств сигнализации будет оснащена только ничем. Вдобавок, обильный снегопад, начавшийся утром, завалил дороги и в иных местах очищенной оказывалась только одна колея, на которой нужно разъезжаться со встречными. От наблюдения за снежной кашей снаружи какой другой зверь мог бы и уныть, но Трифон был белкой до кисти ушей, поэтому он хихикал, а когда вспоминал что-то реально смешное – ржал. Не отрывая от дороги как минимум одного глаза, но ржал. Иногда он приоткрывал окно, чтобы дыхнуть свежего воздуха – иногда, потому как снаружи стоял холодок, и постоянно открытое окно чревато замерзанием. Вместе со свежаком в кабину врывался запах мокрой хвои от лесов, которые существовали вокруг, и ровный шум колёс, плещущихся в подтаявшем снегу. В пух, в пух, констатировал грызь, закрывая форточку на двери.

Будучи сделан по стандартам для автобуса, грузовик качался плавно, никакой долбёжки от выбоин и прочих прелестей не наблюдалось. На этом твёрдо настояли при разработке, потому как машина предназначалась как раз для дальних рейсов, как минимум между областями. Общеупотребимые грузовики делались попроще, потому как там водитель не будет просиживать за баранкой по восемь часов подряд. Здесь же – сначала просиживал один водитель, потом второй! Очень даже в пух второй водитель, захихикал Трифон, потому как сейчас ехал напару с Варисой, собственной согрызяйкой. "А давай покатаемся?", бугага... Кхм! Грызь в очередной раз принял к обочине, пропуская внедорожник, лопативший гораздо быстрее. Красные фонари быстро скрылись за поворотом, и впереди опять раскинулось море мокрого снега – и уже лежащего, и ещё падающего. Эта картина сильно напоминала Трифону море, особенно с подлодки – такой же "обалденный" обзор, точнее, отсутствие оного.

Когтистые рыжие лапы грызя плотно сжимали баранку, оплетённую какой-то пластиковой лентой, как раз чтоб удобно было держаться. Ноги пока отдыхали, потому как тут имелся даже автомат газа, чтобы не держать педаль весь день. Месить рычаги переключения передач на шоссе вообще не надо, потому как здесь можно воткнуть гидротрансформатор, что Трифон и сделал. В таком режиме передаточное число регулировалось автоматически, что крайне удобно для равномерного движения. Когда же потребуется влезть на горку или ещё что такое, рычаг под лапой, берёшь и втыкаешь обычную механическую передачу. Движок, упрятаный под толстые "одеяла" из звукоизоляции, ровно булькал на средних оборотах – на такой скорости есть ещё приличный запас мощности, что в пух. Не имея больших навыков в вождении, Трифон опасался встрять на подъёме, потому как тягач волочил за собой сорок с пухом тонн.

Как это зачастую случается, разные компоненты одного дела сильно разлетались по планете. Предприятие, которое занималось постройкой глубоководных аппаратов и было готово принять участие в проекте, что важно, находилось в Неленьграде. Сотрудники "Феникса" провернули пухову тучу работы, даже металл для изделий привезли сами! Как уже цокалось, причастные звери, особенно рыжие и кистеухие грызуны, были упороты, в хорошем смысле слова. Они были готовы начать с самого начала – тоесть, поехать на рудник накопать руды, потом горно-обогатительный комбинат, сталеварка, штамповка, песок... Ведь если переводить стоимость изделий в денежные знаки, получится допушнины. Это уже была не Жадность, а неизбежность, потому как выделять сумму, равную бюджету небольшого города, никто не будет. В итоге – два аппарата, надёжно закреплённые, путешествовали лёжа на трале, приближаясь к цели. С виду они походили на серые цилиндры с небольшими выступами, так что, если не приглядываться, то легко принять за бетономешалки или цистерны под молоко.

Вииса тявкала, что помимо всего прочего, это сильно затруднит работу вражеской разведке. Шпиёны не ходят в плащах, разыскивая секретные объекты, они узнают про них из бюрократии. Проект "Феникс" в бюрократии следа практически не оставлял, а сотрапы не трепали языками по поводу того, зачем им вообще нужно то или иное оборудование. На них несколько раз катали заявы в службу безопасности, и по сути, совершенно правильно – негоже отгружать товар каким-то мутным зверям. В частности, Трифон предполагал, что также сделают и на неленьградском заводе, больно косо смотрели на них, когда грызи забирали свой груз. Главное – на заводе никто не узнает, для чего действительно нужны эти машинки, а стало быть, и болтать лишнего не станет.

За спиной у грызя послышалось шуршание, так что он захихикал, и не зря. Вариса, высунув из-за перегородки пушные уши, цокнула

– Ать до пулу, пух-голова!

– А, уже? – позырил на часы Трифон, – Ну, ща.

– Огузок от леща! – традиционно ответила белка, явно наливая цикория во фляжку.

Найдя более-менее свободную обочину, грызь остановил машину, размял лапы, и пришёл к выводу, что действительно засиделся. Благо, у него была привычка засиживаться. Вариса, пушная и рыженькая с серым грызуниха, прошуршала по кабине вперёд, и погладила согрызяя по ушам, что вызвало урчание среди наличных белокъ. Для суркования в кабине она повязывала на голову плотный платок, чтобы шум не мешал – с платком на ушах белка выглядела довольно смешно. Как и без него, впрочем, подумал Трифон, хихикаючи. Кабина ПухАЗа была устроена таким образом, чтобы перебираться из жилого отсека на водительское место, не выходя наружу, и сейчас это было весьма кстати. Правда, грызь всё же выходил, потому как не мог упустить случая проверить груз. Потерять что-либо или повредить крайне не хотелось, поэтому Трифон, нацепив пухогрейку, вылез из машины и почапал по снежной каше к полуприцепу. Начинало морозить, и каша быстро превращалась в лёд, так что, лазить следовало осторожно. Ехать – тоже, но лёд будет слишком кривой, чтобы на нём что-либо скользило, так что, сойдёт. Проверив расположение груза, грызь подёргал тросы и крюки – в пух. Где-то в лесу, среди сгущающейся ночи, завыл волк, и Трифон вывел ответную букву "У", поржал, и полез в кабину.

– Ну как, погрызушка, в пух? – задал точный вопрос грызь.

– В пух, – не менее подробно ответила Вариса, и состроила хитрую морду, – А за ухом почесать?

– Ну за ухом так за ухом! – облизнулся Трифон, закрыл дверь, и утащил грызуниху в жилой отсек.

–

Благодаря тому, что причастные морды работали творчески и с большим энтузазизмом, "Электромедь" была готова уже к осени следующего года. Корабль переставили в док на базе в Северожорске, и по ранее утверждённому плану, установили всё спецоборудование. Кроме того, окончательно оказался запилен реактор, который теперь избавился от повреждений и получил новую загрузку топлива... Ну всмысле, новую старую, естественно. Совсем новые сборки ставили на боевые корабли, а здесь вполне сгодятся и бу. Грызи, в частности, расшифровывали бу как безупречно, потому как если изделие отработало на одном месте и не сдохло, то это безупречно. Согласно техническим данным, реактор выдавал до семидесяти процентов номинальной мощности, ресурса же хватит, чтобы раз сорок пройти вокруг планеты.

ВМФ Союза сформировал для корабля экипаж, но реально перевели только дюжину морд, остальные и так там тусовались. Песок в том, что грызи и лиса вполне могли бы освоить атомную подлодку, чтобы эксплуатировать её без угрозы чьей-либо жизни, но на это ушли бы годы тренировок. По этой причине капитаном назначили медведа Фуфлюрица, кстати, родом из той же Тефлонии, что и атомная крыса Гайна. Удивляться не стоило, в той стране была хорошо развита техническая культура и имелось достаточно специалистов в любой области – а собственного атомного флота, ясен пух, не было, потому как он общесоюзный. Вместе с косолапым прибыли специалисты для непосредственного управления лодкой и обслуживания реактора, абы не вышло чего. Всю остальную работу вполне могли выполнять любые морячки, набранные по объявлениям. Воизбежание, этот контингент оснащался Лисой в морде Виисы, которая завела на всех зверей личные дела и внимательно следила за отсутствием тупака. Трифон чуть со смеху не лопнул, когда увидел, что среди картонных папок у неё есть папка и на саму себя.

Однако, лопаться со смеху грызь подождал, потому как ему не терпелось начать Грести! Для начала "Электромедь" несколько раз выходила в море на маневры, проверять работу всех систем и устранять неизбежно возникающие косяки. Благодаря мощной атомной установке, водомётным движителям и форме корпуса, корабль мог ходить в подводном положении на скоростях более ста двадцати километров в час, что два-три раза превышало ход "традиционных" подлодок. Листовцы вполне оправданно опасались этих посудин, потому как ихние торпеды не могли разгоняться более чем до сотни – тобишь, советская лодка могла просто уходить от выпущенных в неё торпед. Ясен пух, что за скорость приходилось платить скрытностью, а точнее, отсутствием оной. На полном ходу лодка шумела, как работающий сифон для газировки, и неспроста. Скорость в частности достигалась генераторами кавитации, которые обмазывали корпус слоем пузырьков, резко снижая трение о воду, а это наиболее значимый фактор, который тормозит движение подлодки. Впрочем, если отключить кавитацию и не давать хода больше среднего, лодка становилась вполне себе тихой и могла в этом конкурировать с любой другой.

Ходовые испытания показали, что "Электромедь" вполне выходит на заданные режимы, так что, оставалось только тщательно проводить техобслуживание, и всё в пух. После испытаний самого корабля команда приступила к отработке профильных операций, сухо цокая, тобишь – проверке работы систем для подъёма объектов. Испытывать следовало в подводном положении, потому как за акваторией возле базы пристально следили листовские спутники, да и с берега наверняка кто-нибудь подпыривался. Давать им знать о своих планах никто не собирался, поэтому аппараты выпускали под водой. Тем более, их и должны были выпускать под водой. Выглядело это таким образом, что лодка стабилизировалась в воде на глубине метров в сто, и на её боках открывались крышки отсеков, в которых стояли аппараты. Разматывая за собой кабели и шланги, автоматы уходили в глубину и доставали до самого дна... на самом деле, длина привязей равнялась километру у каждой, поэтому, при сильном желании, можно было соединить их и достать на два километра. При надобности проект предусматривал и увеличение длины подвесов, но начинали с небольшого. Сами же аппараты могли работать и на четырёх километрах глубины, разница только в скорости погружения.

Помянув не одну тысячу раз разтакую матерь, морячки устранили все косяки, связанные со спуском и подъёмом автоматов, и приступили к косякам, которые неизбежно возникли при работе "ледяной пушки". Если бы не подготовительная работа, проведённая на утлой барже в Жирном море, это заняло бы допуха времени, а так только стоило нервов. Ясен пух, что пушка никуда не делась, а заработала как надо. На экранах операторов можно было наблюдать, как из форсунки вырывается белый конус, который при попадании в препядствие сразу образует наледь. Причём не то чтобы просто наледь, лёд наростал примерно также, как взбухает монтажная пена, выпущенная из баллона. Производительность оказалась даже выше, чем рассчитывали. Это означало, что за сутки автоматы могут "наплевать" столько льда, что этого хватит для подъёма большого корабля, а за неделю можно и линкор окучить.

Вторым компонентом системы были буксировочные тросы, которыми предстояло прицепить полученный айсберг к подлодке для транспортировки. Чтобы не мешать движению, катушки с тросами помещались также под крышками внутри корпуса, на месте модулей вооружения; оттуда они пропускались через подающий механизм к штангам на хвосте. Знающие звери посоветовали брать полимерные тросы, а не стальные, потому как они устойчивее к циклам скручивания-раскручивания. В итоге Хвойка собрала инициативную группу, они съездили привезли на завод сырьё, затем забежали в цех, когда никого не было, и сделали тросы... в общем, всё как обычно. В этом вопросе Хвойке можно было доверять на сто пухов, потому как она основательно училась-ухомоталась по специальности "кораблестроение", а не как некоторые. Трифон, например, всего нахватался на лету и на практике, и большая часть сотрапов по проекту – тоже.

В сжатые под прессом сроки завершив испытания и признав их успешными, жадные звери немедленно отправили корабль на первое задание. Боевым этот выход в море назвать было нельзя, поэтому назвали по факту, скуповым. Ясен пух, что операции согласовывались со штабом флота, но Хлябов предоставлял группе максимальную инициативу. По этой причине, а также "смеха ради", как записали в документы, первой целью Э-104 должна была стать та самая лодка П-921, из-за которой начался весь балаган. После аварии на "Астролорпе" листовцы долго и упорно проводили деактивацию, однако, снизить уровень излучения внутри корпуса лодки так и не сумели. Вспомнив о том, что последовательные действия – это не для них, листовцы вывели судно подальше от островов Хавай, и затопили в районе, где уже лежали на дне несколько атомных помоек.

В-нулевых, эта акция должна была продемонстрировать минус-друзьям, на что способен ВМФ Союза, чтоб следующий раз поостереглись. Листовцы периодически проводили в том районе учения, и нет никаких сомнений, что через несколько месяцев они обнаружат отсутствие на дне затонувших судов. Во-первых, следовало убрать со дна мирового океана потенциальную угрозу. База ╧7900, где провели деактивацию "Электромеди", была готова принять аварийную лодку, очистить от загрязнения, и распилить на утильсырьё. Во-вторых, "отходы" понятие относительное, Союз уже имел достаточно развитую атомную промышленность, чтобы с большой выгодой использовать любые радиоактивные вещества, так что, операция хоть и благотворительная, но отнюдь не убыточная. Наконец, начинать работу проще со своей лодки, потому как с ней возникнет меньше затруднений.

Глухой ночью, когда лепил снег и морозный ветер загонял в гнёзда все организмы, "Электромедь" вышла из дока в базе Северожорск, даже не показываясь на поверхности. Далее следовала обычная "кукушка", как это называли подводники с какого-то пуха, тобишь лодка ходила зигзагом между буями-шумогенераторами, а потом сбрасывала ход и тихой сапой отваливала в нужную сторону. Такой балет исполняли каждый раз при выходе из базы по той причине, что вокруг наверняка лежали на дне листовские зонды, слушавшие эфир и передававшие данные. По крайней мере, вокруг листовских баз такие зонды существовали, и хорошо помогали в слежении за лодками минус-друзей. Э-104 дал ходу почти строго на север... всмысле, георафический север, а не магнитный – близко к полюсу разница становилась сильно заметна, так что, подводники это не путали. Фуфлюриц не стал изобретать велосипед и действовал точно также, как при выходе на дежурство в полярной области.

Однако, отмахав сотни километров от базы и убедившись в отсутствии "хвоста", подлодка не перешла в ждущий режим, чтобы покатать по океану баллистические ракеты, а развернулась в восточном направлении. Как уже было цокнуто, крейсер серии "Э" отличался от обычного ракетоносца, потому как мог взять гораздо меньше тяжёлых ракет, зато развивал большую скорость при заданном уровне шума. В стратегическом плане Э-шки должны были обеспечивать защиту тяжёлых носителей стратегического оружия, поэтому на флоте их зачастую погоняли "эсминцами", в частности, чтобы запутать очень вероятного противника. Для экипажа это всё являлось хорошей новостью, потому как предстояло просидеть в довольно тесных отсеках не так уж много времени. Если идти всю дорогу в малошумном режиме, порядка тридцати кэмэчэ, то получится допуха, но никто не собирался так параноить, да и не поможет это. На тех участках, где вероятность встречи с лодками минус-друзей была минимальная, "Электромедь" врубала кавитацию и разгонялась до сотни, причём могла держать такую скорость сколь угодно долго.

Когда-то, будучи достаточно мелким грызунёнком, Трифон играл в подводников в пруду. Напяливал на морду нырятельную маску, которая давала смотреть и закрывала от воды уши, и под водой плавал к противоположному берегу, "на разведку". Здесь по сути всё тоже самое, только пруд побольше и лодка настоящая. Не менее настоящие лодки имелись у листовцев, однако они не могли создать надёжную систему контроля по всему океану и следить за каждым кораблём, чем и пользовались. Глухой океан представлял из себя ещё один плацдарм размещения стратегических ракетоносцев, потому как просторы огромные, и из любой точки можно выпустить ракеты по территории противника. Как правило, подлодки избегали всплывать вообще – как погружались в закрытом доке, так и всплывали в нём же. С атомными силовыми установками, которые не требовали воздуха для окисления топлива, такое получалось... нельзя сказать, что легко, но получалось. Все эти выкладки использовали морячки, чтобы спланировать свои действия и минимизировать угрозу обнаружения. К удаче, атомная свалка находилась как раз за радиусом дальности "Тексов", наиболее употребимой в данное время советской баллистической ракеты – это означало, что листовцы не будут уделять этой части океана большое внимание, потому как ракетоносцы будут в другой части.

На поверхности моря светило яркое тропическое солнце, орали морские птицы, прыгали из воды рыбы, но в глубине всё оставалось точно таким же, как и в северных морях – темнота и холод. Ориентируясь по пассивному акустическому локатору, подлодка относительно бесшумно скользила сквозь темень, навострив все свои уши. Ушей было достаточно, большая часть дежурной смены как раз занималась тем, что следила за локаторами. Грубую картину рельефа дня локаторы "видели" даже в пассивном режиме, принимая отражённые звуки естественного происхождения, тобишь, шум волн. Если поблизости начинали орать киты – "видимость" сильно возрастала. Тем не менее, слушать следовало внимательно, как минимум, чтоб не вписаться в другую лодку или в сеть рыболовного траулера.

Листовцы, как правило, не сидели в засаде, а вели себя, как и везде в остальных местах – нагло и громко. Ихние подлодки, если выходили в поиск, почём зря светили активной локацией, так что иногда создавалось впечатление, что находить они никого не жаждут. Однако, это не отменяло возможности того, что найдётся какой-нибудь умник... Здесь опять помогала площадь океана, шанс на встречу с умником – ещё меньше, чем с дурачком.

Неслушая на то, что Э-104 не встретил вообще ни одного военного корабля, Фуфлюриц отказался начинать запилку объекта немедленно по прибытию на место, и никто с ним не спорил. И не потому, что трудно спорить с капитаном, да ещё и с такой шириной морды, а потому, что бережёного хвост бережёт. И это не только беличья поговорка. Для начала подлодка сделала круг диаметром в двадцать километров вокруг нужной точки – удостовериться, что никого нет, и главное, сбросить буи. Это были довольно примитивные детекторы, однако, если цель пройдёт достаточно близко, сигнал тревоги обеспечен. Вдобавок, предполагалось ходить сюда не один раз, так что, буи не жалко. Выпрыгнув из-под крышек на корпусе, пластиковые бочонки отпустили разматываться вниз длиннющий трос с якорем, а вверх всплыл кабель с антенной – всё, на дежурство встал и будет действовать, пока не закончатся батареи.

Закончив сбрасывать, "Электромедь" начала загребать. Дрейфуя на глубине в сто метров, лодка выпустила автоматы, которые опустились на дно, к объекту интереса. Как и сообщала разведка, на дне находился весь "Астролорп" целиком, с битой лодкой внутри. Поскольку листовцы просто затопили его, а не взрывали, корабль опустился на грунт вполне ровно и стоял там, как ни в чём ни бывало – даже следов износа не было заметно. Недолго думая, операторы задействовали обычную схему, начав намораживать лёд на днище, насколько оно было доступно, и далее – поверх бортов. "Электромедь" выбросила вверх поплавок со шлангом, через который закачивался воздух для "ледяных пушек".

Единственное, что напрягало – это шум от работы системы. Не слишком сильный, но всё же значительно больший, чем создаёт сама лодка. Вырывающиеся из форсунок газы отдавались в толще воды низким гулом, отлично слышимым в наушниках у акустиков. Ясен пух, что об этом подумали заранее. Были приняты меры, которые помогли снизить уровень шума, а главное, зафиксировано, на каком расстоянии можно засечь такой источник. Исходя из этих данных и расставляли буи-детекторы, чтобы никто не подобрался незамеченным. Таким образом, на несколько вахт на подлодке устанавливался рабочий режим; операторы менялись и продолжали наращивать массу льда при помощи автоматов. Постепенно, час за часом, "шуба" вокруг корабля становилась всё более толстой, объём её измерялся тысячами кубометров, а вместе с объёмом росла и выталкивающая сила. Лёд примерно на десятую часть легче воды, поэтому для подъёма "Астролорпа" вместе с лодкой, каковые весили примерно сто тысяч тонн, требовалось наморозить миллион кубометров льда. Допушнины, но стоит учесть, что лёд получался из окружающей воды, температура которой понижалась всего на несколько градусов.

По прошествии рассчётного времени случился неизбежный момент Жадности, как это называли – полученный айсберг с начинкой оторвался от грунта и начал всплывать. Если делать это как пух на уши положит, может выйти боком. Например, айсберг по пути наверх разгонится до большой скорости, выпрыгнет в воздух и развалится, что мимо пуха. Трифон и компания уже проходили такое, хоть и в меньших масштабах – они даже чуть не утопили свою баржу, когда всплывшая льдышка врезалась в неё снизу. Так что, здесь всё оказалось рассчитано: избыток льда, придававший льдине плавучесть, растаял из-за трения о воду, пока та поднималась с глубины. На самом деле, придётся всю дорогу добавлять льда, но это мелочи. Теперь рядом с Э-104 в водной толще дрейфовал массив льда, который значительно превосходил лодку размерами и раз в десять превышал по массе. На самом деле, масса этой пухни превышала миллион тонн, потому как кубометр воды весит в среднем одну тонну.

Соображая, что буксировать такой снежок далеко не просто, морячки заранее договорились делать его в форме эллипса, чтобы хоть как-то облегчить задачу. Кроме того, к объекту заранее были прицеплены буксировочные тросы, потому как цеплять их за лёд бесполезно, вырвет от нагрузки. Вытащить же корабль из центра льдины не получится, в итоге – движется вся льдина, что и требовал лось. Самое жадное, что вся операция проходила под водой, и на поверхности только появлялись пузырьки, поднявшиеся со дна. Рассмотреть пятно пузырей среди зыби вряд ли кто сумеет, даже если будет смотреть – а смотреть тут некому.

– Так, ну допустим, – поворочался в шкуре Фуфлюриц, – Теперь мы со всем этим барахлом попробуем взлететь, как-грится...

"Взлететь" было не так-то просто. Если бы не хитрые водомётные движители лодки, утащить айсберг было бы почти невозможно. На практике же реактивная струя, которая должна была мешать буксировке, только помогала. В определённом режиме водомёты действовали как кавитаторы, и айсберг обмазывался оболочкой из мельчайших пузырей, что снижало трение о воду при движении. На самом деле, опыты по буксировке айсбергов проводились и возле базы, так что, имелся теоретический и практический задел. Главную помощь тут оказывала вода, как обычно: на глубине её температура одинакова что в северных морях, что в тропиках. По этой причине айсберг тает, но настолько медленно, что потери массы легко восполняются наморозкой дополнительного льда. На самом деле, такая глыба будет долго растаивать даже под жарким солнцем, и скорее проблема в том, как вынуть ядрышко из этого ореха, потому как естественным путём таять будет слишком долго.

Как было выяснено опытным путём, буксирующая лодка издавала шум, однако из-за отражения от массивного айсберга шум получался весьма специфический, не похожий на обычные звуки подлодок. Кроме того, распространялся он в основном в стороны от курса и немного вперёд, а сзади всё закрывала глыба, которая не шумела. Это давало хорошие основания думать, что вряд ли листовцы бросятся проверять такую сигнатуру, даже если и засекут её.

– Грызаный грибоцирк, – не могла прекратить опушневать Хвойка, – Больше лимона тонн!

– И чо? – зевнул Хлутыш, мотая ушами от нечего делать, – Было дело, строили танкеры по пол-ляма тонн, и ничего. Ну а плавбазы так вообще эт-самое. А здесь просто льдышка.

– Просто допушнины большая льдышка, – вспушилась грызуниха, – А ведь это ещё не самый тяжёлый объект! Представляешь себе головой, какую дурь придётся сделать для авианосца?

– Попуху, океан всё стерпит, – хихикнул грызь.

– Двадцать семь суток хода, – напомнила Хвойка, – Океан-то стерпит.

– Попуху, – кивнул Хлутыш, – У меня орехов мешок, старые накладные и карандаш. И ещё две задачи по делению на ноль, могу показать.

– Только попробуй, – приоскалила резцы белочка.

На самом деле, времени для деления на ноль всё-таки оказалось достаточно. За состоянием груза посменно следили три оператора, дежурная смена "боевого" экипажа управляла самой лодкой и реактором, в остальном – сиди да цокай. Что, кстати, некоторые и не приминули сделать. Для перетирания подводники собирались в столовке, как оно всегда и бывает. Как и на большинстве кораблей, столовка была единственным местом, где можно вообще собраться больше трёх сразу. Глушили чай, топтали мысленных гусей, глушили чай.

– Как собираетесь выковыривать хабар? – осведомился Фуфлюриц.

– С тщанием, – подробно рассказал Трифон, и заржал, – Кхм! Всмысле, приводим льдышку к месту. Затем – намораживаем ещё массы, чтобы она всплыла на поверхность. Подходит судно обслуживания и режет верхнюю часть айсберга, так чтобы получилась посуда. От этого увеличивается плавучесть, и постепенно объект оказывается выше уровня воды. Вырезаем лёд вокруг объекта, пускаем туда монтажников, чтобы они хоть как-нибудь придали ему плавучесть... надувными понтонами, например. Выкачиваем воду, если она там осталась, и режем айсберг пополам.

– Пестрить твою рать... – офигел медведь, представив себе такое погрызище.

– Да это проще, чем кажется, – хмыкнул грызь, – Мы это делали в Жирном море, только с меньшими объектами. С десантной баржей за сутки управлялись. Ну, с этим – повозимся подольше. Зато!

– Зато, – кивнула Вииса, – Зато Гайна опушнеет, что она с одной лодкой расквиталась, а ей ещё обещают притащить.

– Так то в пух, а не мимо, – изрёк мудрость Трифон.

–

– Так то не мимо, а в пух, – в очередной раз изрёк мудрость Трифон, и в подтверждение своих слов, вспушился.

– Ты главное это, записывай, – пихнула его в бок Хвойка, – Чтоб мудрость не пропала для потомков.

Перед глазами раскинулся Приёмный залив, на берегу которого за последние годы вырос городок Ржавый-Шип. Ясен пух, что город этот больше походил на базу – ровные ряды ангаров и жилблоков, кучкующиеся рядом с профильными объектами – причалами для хабара. Старинной архитектуры, как ржали местные, извините нету – потому как всего несколько лет назад здесь был полностью пустой берег. Расширение деятельности проекта "Феникс" привело к тому, что пришлось организовывать отдельные предприятия для утилизации получаемого сырья. В случае с восточными рубежами Союза – строить новый городок, потому как эта северная территория мало освоена, и загружать уже существующие верфи – мимо пуха. На западном направлении справлялся порт Клёнь в Тефлонии, на южном – заводы на побережье Мрыкского полуострова. Однако, наибольшее количество хабара добывали именно в Глухом океане, и Ржавый Шип на много лет был загружен работой. Стоило только разуть глаза, и держать на привязи Жабу: торчащие из воды мачты отмечали расположение десятков кораблей, которые притащил в залив Э-104. В годы мировой войны тыкония и листовцы настроили уйму посуды, и теперь вся она оказывалась здесь, на очереди в распил и переплавку.

Само собой, листы взвыли как пострадавшие, когда факты уже было нельзя скрывать. Главное, что специалисты по листам были уверены – начинать третью мировую из-за этого они не станут, а всё остальное – попуху. "Отношения" двух сверхдержав на планете и так находились ниже плинтуса, портить там нечего. Когда листам что-то было нужно, они не стеснялись ни разу, так что, теперь пусть обкусывают когти и ищут того дурачка, который предложил украсть советскую лодку. Как листовцам, так и тыконцам было предложено организовать комиссию по подъёму плавсредств, дабы она осматривала их и забирала всё, что посчитает нужным – те отказались. Листовский флот начал охоту за Э-104, но очень быстро прекратил её, когда в океане произошли несколько ракетных пусков. Им напомнили, что пока они гоняются за безвредной в общем лодкой, боевые лодки остаются без присмотра.