Текст книги "Рыжее море (СИ)"

Автор книги: Марамак Квотчер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 24 страниц)

Небольшую пробоину можно закрыть листами стали из ремзапаса, но никто не мог рассчитывать на такие площади, и листов не хватит даже на четверть. Кроме того, большой размер означал, что потребуется силовой каркас, чтобы держать обшивку. Допустим, прикинул Макузь, раскрутить на балки второй кран. Он не сварной, части скреплены обычными болтами, так что, это возможно. Балки подходящие, количество тоже вроде бы годное. Теперь – откуда взять столько квадратных метров обшивки? Жадная белка, сидевшая внутри каждой белки, сразу же цокнула, что надо разрезать на части вражеский корабль! Идея хорошая, но неправильная, потому как от линкора тоже шиш чего отрежешь при помощи маломощного газового резака. Помутузив мысленным взглядом по конструкции, Макузь припомнил, что для подобных целей есть нычка, заложенная в проект, а именно палубные доски. По сути, они нужны только как навес от дождя и для удобства команды, никакой критичной нагрузки они не несут. При этом "паркет" имеет толщину в двадцать сантиметров при ширине в пятьдесят, а площадь его весьма значительная. Нет никаких сомнений, что такая деревянная стенка, усиленная стальными балками, выдержит давление воды... Ясен пух, что грызь вскочил, и побежал.

Таким образом начал вырисовываться план восстановления плавучести. С действующим краном, который мог переносить материалы вдоль судна, работы обретали всё более умеренные сроки, хотя и исчислялись многими днями. Одна бригада, пользуясь лесами, разбирала разбитый кран, другая сразу прилаживала полученные балки на пробоины, сооружая каркас. В то время как на палубе морячки в поте морд откручивали от креплений палубные доски, их уже пилили в импровизированном столярном цеху, устроенном на крышке трюма, а потом на катках оттаскивали к месту установки. По ходу шерсти, как метко было подмечено, такое количество работы хватило бы на небольшой деревянный фрегат. Собственно, заплатки как раз и делались также, как борт парусника, только вместо толстых деревянных балок использовались стальные, от крана.

– Ну это ладно, – цокнула Хемма, окинув ухом заплатку, – Материал вы нашли, и то орехи. А как вы собираетесь герметизировать швы? Будет не в пух, если оттуда всю дорогу будет хлестать.

– Дай-ка подумать, – сделал философичную морду Макузь, – У нас полны трюмы каучука, но дай-ка подумать...

– Слышь ты, мудрец пухов! – хлопнула его по уху грызуниха, хихикая, – Это тебе очевидно, а я пух знаю, подойдёт ли это. Ладно, допустим ты зальёшь швы, потом опустишь стенку в воду. А как залепить швы, которые будут под водой?

– С внутренней стороны борта делаем рамку из упоров, – показал пальцем грызь, – Вот как эти прикручены. Крышка будет упираться в них, как дверь в косяк. А для уплотнения туда сунем опять-таки полоски из резины.

– И не будет течь? – уточнила Хемма.

– Будет, – заржал Макузь, – Кхм! Всмысле, будет течь исчезающе мало, так что насосы должны легко справиться.

– Ну смотри, пух-голова, – вспушилась грызуниха.

Выполнить задуманное на гурпанском линкоре, например, было бы гораздо труднее – просто потому, что там нет места развернуться с конструкциями, а кран не сможет подойти к любому месту корпуса. У ТВТК же большая часть палубы – ровная площадь, которая сейчас пришлась как нельзя кстати. На свободном месте выкладывали составные части заплатки, соединяли, "смолили" швы между досками, наливая туда жидкий каучук и давая ему мальца затвердеть на воздухе. Откровенно цокая, это было чудовищное разбазаривание ценного сырья, примерно такое же, как топить котёл строительным брусом. Однако морячки здраво рассудили, что ради спасения корабля, всего остального груза, и себя самих до кучи, пожертвовать несколькими тоннами вполне можно. В итоге, кран вытащил из трюма штабель бочек, которые постепенно расходовали. Тобишь, просто открывали и катили вдоль шва, обильно заливая доски каучуком. Чтобы всё это не отлетело, поверх ещё набивали тонкие доски, имевшиеся в ремзапасе – в итоге получалось дико топорно, зато быстро и удовлетворительно эффективно, что сейчас есть главное.

Хотя Рисхор и Хемма не распространялись об этом, они прекрасно понимали, что гурцы могут и не отстать от них даже после произошедшего. Оптимизма добавляли только те выкладки, что вряд ли гурцы могли рассчитывать на такой вариант, а следовательно, не подготовили никакого плана на этот случай. Собственно, можно было давать ухо на отрыв, что империя до сих пор не в курсе о судьбе линкора. Потерю связи сто пудов спишут на любую другую причину, и лишь через несколько дней начнут реально шевелиться. Таким образом появлялся реальный шанс поставить корабль на ход и убраться восвояси раньше, чем раздосадованные гурцы пришлют сюда что-нибудь более подходящее, чем линкор.

– Рис, ты ведь соображаешь, что это целая лавина удачи? – цокнула Хемма, попивая чаёк.

Солнечным днём, когда пекло под тридцать градусов, работы сильно тормозились, чтобы активизироваться ночью, по прохладе. А к полудню, когда солнышко жарило из зенита, заставляя чувствовать себя цыплёнком табака, большая часть команды рассиживалась под натянутыми на палубе тентами – глушили чаи, ржали, и отсыпались по мере возможности. Спать во внутренних помещениях было так себе, потому как пока не работала вентиляция, а они провоняли гарью от пожара. Так что, палуба напоминала фигов пляж, даже шаурму разносили. На стволы орудий ГК, которые пока были полностью бесполезны, натянули большой брезент, под которым устроили столовку.

– Эт ты к чему? – приоткрыл глаз лис.

Рыжий, как и остальные, растёкся на скамейке и дремал, закрыв морду от солнца шляпой.

– К тому, чтобы ты не думал, что мы погрызец какие профессионалы! – хихикнула белка, – По ходу, гурцы сами себя утопили.

– Ну уж и? – хмыкнул Рисхор.

– Уж и ну. Тявкни-ка, какой корабль ты пошлёшь в Куклунезию на перехват ТВТК?

– Авианосец, – моментально ответил лис.

– Правильно, – кивнула грызуниха, – А что бы мы сделали, если бы это был авианосец?

– Сыграли бы в героев, – уже слегка подумав, тявкнул Рис, – Хотя бы два десятка самолётов, и надо быть редкими лапожопыми, чтобы не попасть в такую цель.

– В запятую. Нам погрызец как повезло, что гурцы заняли авианосцы чем-то другим, и решили отправить сюда линкор. Плюс ещё подорвавшийся на мине крейсер... это уж вообще пух знает что.

Не так давно радисты приняли сообщения о том, что "Ринц Пойген" ковыляет обратно на базу, после встречи с миной. Это сняло с морячков большое беспокойство, что долбаная калоша таки появится тут, и закончит начатое "Катиреной".

– Дерьмо случается, – философично тявкнул лис, – Но не обязательно с тобой! А уж твоя задача – как следует этим воспользоваться.

Белка повела пушными ушами и хлопнула ещё пол-стакана чаю. Рисхор, глянув на неё из-под брезентовой шляпы, в очередной раз хмыкнул. Нет, к тому факту, что белки могли заглушить целое море чая, он уже привык. Он не совсем привык, что грызуниха, которая пол-часа назад пухячила двулапной пилой доски, уже отлёживается на скамейке и выглядит весьма привлекательно. Хемму отличал насыщенный цвет шёрстки, не тёмный, но отдающий медью, недлинная пушистая гривка, громадный пуховой хвост, что для белки далеко не аномалия. Ну и обводы тушки, откровенно тявкнуть, заставляли самцов облизываться, тем более что грызуниха, как и все таковые, не утруждалась укутываться в одежду. Короткая зелёная юбка и небольшая кофточка, как раз, чтобы было куда распихать по карманам Вещи, а это мало скрывало тушку. Рисхор невольно задумывался над тем, удалось ли бы ему подкатить к этой белке, если бы она была лисицей?... Дальше, ясен пух, наступал логический тупик.

– А, пщу... – фыркнула Хемма, вспомнив мысль, – Надо ещё прошуршать, чтобы нас не совсем расстреляли по возвращении домой.

– Не совсем? – захихикал лис.

– Ага. Как думаешь, этот копродмирал напишет правдивый рапорт, прям вот что я был полным дерьмом, поэтому меня пинками выгнали с корабля?

– Нет, – покачал головой Рисхор, – Такого не будет.

– А скорее будет такое, что он введёт штабных в заблуждение, сухо цокая, – продолжила грызуниха, – Тебе лыбится просидеть в кутузке, пока будут разбираться? К тому же, война.

Звери поёжились, потому как за всеми заботами забыли, с чего весь сыр-бор. Сейчас на севере вовсю полыхал пожар войны, настолько масштабный, что такого ещё не видел мир.

– И есть идеи? – осведомился лис.

– А то, – подмигнула ему Хемма.

И не подумав расстаться с трёхлитровой кружкой чая, белка обошла всю надстройку и поднялась на пару этажей, в отдел службы безопасности. Однако, дверь была закрыта, и пришлось искать по окрестностям; как и предполагала грызуниха, Дарси не могла остаться в стороне от общего праздника труда, и в данный момент протягивала кабели вдоль корридора вместе с бригадой лисов. Хемма скатилась в смех, увидев енотку в столь весёлом состоянии пуха, как никогда раньше. Собственно, раньше фиг её выгонишь на "субботник", а теперь только в путь!

– Ищу во мху енота, ищу во мху енота, ищу во мху енота, где же мой енот, – напевала полосатая, и разматывала тяжёлый кабель с такой лёгкостью, как будто это нитка.

Грызуниха, хихикая, схватила подружку под лапу и оттащила в сторону, обозначить проблему, как-грится. Судя по тому, что енотка оскалилась и потёрла когти, она не упустила этот момент из виду.

– Перед тем как пойти нанимать баркас, мы с лисятами наведались в наше торговое представительство в Дейре, – сообщила Дарси, – Это знаешь, десять минут, и готово. И уверяю тебя, пакеты по дипломатической почте доходят быстро и надёжно.

– Вот шустрая! – разыграла удивление грызуниха, – Но нам это поможет?

– Думаю, да, – уверенно кивнула енотка, – Я послала рапорт не в Инпек, ясен пень, а прямиком в Неленьград.

– Формально это нарушение, – пихнула её локтем Хемма.

– А тупить на посту адмирала – нарушение не формально, а по факту, – хмыкнула полосатая. – К нашей удаче, достаточно жирный поросёнок, даже если это лисёнок, сразу попадёт в сферу интересов центрального аппарата НКВД.

– Хуп! – поперхнулась воздухом белка, – Ты что, накатала маляву в НКВД?? Я думала, в штаб флота!

– Знаешь, однажды я уже ошиблась, не накатав вовремя маляву, и второй раз на те же грабли не пойду.

– Ладно Дарси, в этом вопросе мы доверяем тебе, – цокнула Хемма, похлопав енотку по плечу.

– Ладно Хемма, в вопросе проклейки досок мы доверяем – тебе, – хихикнула полосатая.

– О как, – сделала удивлённую морду белка, – Взялась учиться ни с того ни с сего? Так глядишь лет через десять енотом станешь.

– Тебе уши-то не жмут, буханка чёрного?...

В общем, за ентоку можно было только порадоваться. Давно известно, когда вдруг пули удачно пролетают мимо – это придаёт бодрости, мягко выражаясь. А мимо Дарси пролетели не только ножи и пули местных бандитов, но и громадные снаряды гурпанского линкора, так что, эффект усиливался. Что касаемо того баркаса, который она вместе с лисами угнала, то его, скрепя Жабу, затопили в заливе. Ведь если по букве закона, то на разбирательство уйдёт прорва времени, причём результат далеко не гарантирован. Позволить себе такое сейчас советские никак не могли, им непременно нужно было как можно быстрее возвращаться домой. Поэтому, концы в воду, в самом прямом смысле.

Инженерной части повезло с краном, причём дважды. Во-первых, его не своротило попаданиями, а только повредило, и за трое суток удалось восстановить функциональность. Во-вторых, улетевшая за борт зенитная установка находилась рядом с этим краном, и не составило большого труда вытащить её со дна и положить на кормовую площадку для дальнейшей утилизации. Главное, что действующий кран смог передвигаться вдоль всего корпуса и переносить собранные на палубе "заплатки" для пробоин на место установки.

Будучи достаточно посыпаны песком опыта, грызи из инженерки разработали всю операцию так, чтобы максимально сжать сроки и использовать все имеющиеся ресурсы. Одновременно с восстановлением работы машинного отделения и установкой заплаток отдельная бригада занималась приведением в годность насосов, которые должны были выкачать из трюмов избыток воды. Однако, штатной системы, какая используется для балласта, будет недостаточно из-за ограниченной производительности. Чтобы уложиться в разумные сроки, пришлось использовать аварийную схему, предуслышанную в проекте. На тот случай, если потребовалось бы удалять из корпуса большие объёмы воды, имелась возможность использовать паровые турбины, двигавшие гребные винты. Для этого следовало отодвинуть муфту, выводя из зацепления привод вала, и открыть основной осушительный канал, проходящий по самому низу корпуса. При таком режиме, когда на турбину подавался пар, она начинала закачивать в себя ещё и воду, и выгонять её через трубы наружу корпуса. Эффективность процесса была низкая, однако турбина – здоровенный агрегат, и даже при низком кпд она имела производительность на порядок больше, чем насосы. По рассчётам, включение двух агрегатов на осушение поможет справиться с задачей менее чем за десять часов, как сообщил Ратыш из инженерки.

Но прежде, чем сделать это, пришлось потратить несколько суток на сварку, закрывая все пробоины в трубах, возникшие в машинном отделении в результате попадания снаряда. Осколки от этой "гранаты" были такого калибра, что перебивали метровые трубы, как соломины! Сварочные аппараты работали круглосуточно, менялись только рабочие, которые не могли без отдыха. Стоило в очередной раз возблагодарить хозяйственную часть за тщательную подготовку похода, потому как в закромах нашлись не только сварочные аппараты, но и запас электродов к оным, что характерно. Пока Хемма разливала из бочек каучук, заклеивая швы в досчатых щитах, Макузь в поте морды возился со сваркой. Развлекуха так себе, в глубине трюма воздух почти не вентилируется, поэтому работать можно только в маске дыхприбора, ибо дышать чистыми парами стали далеко не полезно. Вдобавок, в отсеке стояла стопроцентная влажность, ведь он был частично залит водой, а корабль уже успел изрядно прогреться, стоя на солнцепёке и на мелководье.

Впрочем, Макузь был привычен к напряжённой работе, как и одинадцать морячков из десяти. Так что, закончив свою часть сварного шва, он вылезал наверх, отдавал снаряжение следующему, а сам, быстренько испив чаю из фляжки, перемещался в наскоро устроенное "училище-ухомоталище", тобишь место у борта, где поставили несколько скамеек. Там грызь проводил теоретические занятия для тех, кто ещё не умел пользоваться электросваркой... поскольку на борту мало кто умел, пришлось исправлять это положение оперативно, сухо цокая, иначе никак не хватит зверо-часов на выполнение плана работ. Макузь немедленно ввалил рацухи, взял старый строительный шприц, которым выдавливали раствор, замесил там глины, набраной на ближайшем берегу, и использовал это дело в качестве тренировки для начинающих. Соль состояла в навыке прокладывать шов, не наблюдая его впрямую – ведь на сварочную дугу не потаращишься, а через стекло в щитке видно так, что для неопытного зверя это полный ноль.

В "училище" морячки нацепляли картонку на глаза, и пытались проложить шов из сырой глины там, где нужно. С первого раза, чаще всего, ни у кого не получалось, что и требовалось доказать. Но, как известно, терпение и труд – и трут, и трут, и трут... всмысле, после нескольких попыток дело сдвигалось. Вырабатывая рефлекс в лапах, эрзац-сварщики кое-как подходили к минимальной годности для того, чтобы наваривать металл или закрывать швы – а там и начинали это делать, собственно.

Усилиями командного состава оказался занят весь экипаж, до последнего хонурика. Предпоследнего, серого лиса-синячка по погонялу Квёлый, который в своём репертуаре решил забухать, Рисхор выбросил за борт. В военное время он не собирался цацкаться с откровенными дураками, поэтому, если таковые ещё и были, теперь они были здорово мотивированы не выделяться. В частности, несколько десантных групп высаживались на берег с катеров, пытаясь заготовить дерево на материал. Из этого ничего не вышло, местные пальмы имели сплошь гнутые стволы, и получить из них сколь-либо прямые куски оказалось невозможно. Снабженцы пошли на крайние меры, а именно добрались до ближайших деревень и покупали там доски, обменивая на них стрелковое оружие и патроны.

Был свёрнут лагерь-два, в котором большая часть команды переждала бой, и на борт корабля возвращены, само собой, куры-несушки. Обеспечить работающих свежими яйцами тоже далеко не лишнее, Рисхор это прекрасно понимал, поэтому и не думал зажать зверей на эти работы. По мере того, как помещения в надстройке возвращали в функциональность, перенесли и "госпиталь" со скальной гряды. Тамошние пациенты находились в тяжёлом состоянии, но, по словам врачихи, есть основания надеяться на лучшее. Если успешно довести их до дому, само собой.

В "верхней" столовке, тобишь под стволами ГК, также взяли за правило доводить до сведения пушного состава новости, принятые из радиоэфира. Отчасти это приводило зверей в шок, но лучше так, чем расслабление тогда, когда это недопустимо. Кроме того, подавляющее большинство лисятины было родом из восточной части Союза, и вопроса о том, что война пройдёт у них дома, не возникало. Будучи спокойны за свои семьи, звери уже более сухо осмысливали полученные сведения. В целом сведения сводились к тому, что гурпанская империя осуществила массированное наступление по всем возможным фронтам, двинув на Союз армии в составе нескольких миллионов рыл. Ясен пух, что сдержать удар, который подготавливался несколько лет, не было никакой возможности, и осуществлялось планомерное отступление для изматывания врага. Чтобы говорить о наступательных действиях против агрессора, требовалось ещё провести мобилизацию, а это отнюдь не быстро. Плохая новость, таким образом, заключалась в том, что это дерьмо продлится не один год, в любом случае.

Если рядовой состав офигевал над масштабами, то командный, посыпанный знанием стратегии, ещё и над тупостью гурцев. В Союзе проводились мероприятия по дезинформации вероятных противников, чтобы у тех складывалось неверное впечателение о советских вооружённых силах. Это была обычная практика по всему миру, только вот все завышали боеспособность, а советские, напротив, занижали. При этом любой мало-мальски шарящий в делах разведки понимал, что если постараться – то получить объективную картину нет проблем. Получалось, что гурцы не озаботились такими мелочами, когда планировали нападение – по всем показателям они не могли выиграть эту войну. И это имеются ввиду только материально-технические показатели, без учёта тех сил, которые придаёт советским солдатам родная земля. Когда дело касалось защиты собственного дома и семьи, даже самые вялые хомячки могли больно покусать. А вялых хомячков в Союзе набиралось далеко не много. Главное, как заметил Рисхор, это не считать, что война выиграет сама себя, и настраиваться на долгий тяжёлый труд. С.ка, добавлял лис не вслух.

Спустя всего семнадцать суток после боя в проливе на "Лисоветском Союзе" запустили откачку воды из корпуса, потому как заплатки были в основном готовы. Доделать остальное можно и в пути, а ещё лучше – в порту, с доступом к нужному оборудованию. Сейчас главным было смыться под защиту своего флота и авиации, корабль торчал тут одной большой мишенью, и только огромные расстояния мешали гурцам добить его. В машинном отделении Макузь, не забыв закрыть морду очками, наблюдал за тем, как раскручивается турбина – сейчас он видел посадочное место вала, из которого был вынут привод. Массивная стальная деталь крутилась всё быстрее, пока не слилась в сплошной круг. Из недр агрегата исходил низкий гул, не такой как обычно, когда турбина работала только на пару. Грызь прикладывал к корпусу лапы и контролировал, чтобы не было излишней вибрации, которая всегда не в пух.

– Ну как там, пух в ушах?! – крикнул Прулвек, перебивая шум.

– А? Не слышу, в ушах пух!... Всмысле, нормально, – отозвался Макузь, – Лейте помаленьку!

– Понял, льём!

Грызи, стоявшие наготове наверху, над турбиной, открыли задвижки в трубах, чтобы ввалить в агрегат порцию воды. Без неё процессу мешала воздушная пробка, поэтому следовало налить несколько тонн, чтобы эт-самое. В трубах зажурчало, и звук начал заметно изменяться.

– Ну давай, гусей не топчи, – цокнул себе под нос грызь, поглаживая корпус турбины.

Звук довольно резко упал почти до нулевой отметки, так что морячки прижали уши, а не отвалилось ли чего. Но на самом деле, огромный насос заполнился водой и теперь качал её, а не мотылял воздух, отчего шум и снизился. Макузь с некоторым опасением увидел, как вода, которая была налита на дно отсека, заметно зашевелилась, а рядом с входной трубой начала образовываться воронка диаметром несколько метров. Раздался короткий резкий свист, когда этот вихрь дотянулся от трубы до воздуха и всосал порцию атмосферы; к потолку полетел фонтан брызг.

– Внимание, работает! – сообщил ценную новость Макузь, – Открывайте задвижки между отсеками, и побыстрее, а то опять заливать придётся!

Глянув на стенку, он подтвердил, что скорость выкачивания воды превышала самые оптимистические предположения, жидкость колыхалась всё ниже и ниже, оставляя мокрую сталь.

– Да ну впух! – цокнул грызь, – Прул, убавь мощей наполовину!

Потому как, даже с половиной мощности процесс шёл достаточно быстро, а ведь его следует проводить не как пух на уши положит, а с тщанием. Если выкачать воду из кормовых отсеков, оставив её в передних – корабль перекосит, а это лишняя нагрузка на корпус, которая сейчас уж совсем ни к чему. Пока инженеры суетились внизу, наблюдавшие за процессом сверху слегка припушнели – из труб по бортам, которые использовались как водосточные, били такие струи воды, что горизонтальные фонтаны отлетали метров на сто! Создавалось ощущение, что корабль перевели на реактивную тягу. На самом же деле, предстояло несколько часов такой работы, прежде чем днище судна только оторвётся от грунта.

–

– Проходите, – кивнул огромадный медведь в шинели, показывая на дверь.

– А? Уже? Велми понежа, весьма вами благодарен, – залепетал сероватый лис, стараясь уменьшиться в размерах до мыши, – Прямо туда?

– Прямо туда, – спокойно подтвердил солдат, потому как давно привык к такой фигне.

Адмирал Копров, подёргивая глазом и пытаясь идти на пальцах ног, поплёлся по сумрачному корридору, освещённому лишь тусклыми лампочками под высоченным потолком. На самом деле, адмирал уже неоднократно бывал в правительственных зданиях Неленьграда и знал, что внутри они похожи на бункеры, со стенами феерической толщины и заморочной планировкой, когда нельзя сразу определить, какая комната где находится. Но "на ковёр" к Бронину его ещё не выдёргивали, и лис дрожал, как осиновый лист. Он надеялся, что его рапортами займётся кто-нибудь из наиболее высокого начальства, но не председатель Политбюро же! Копров обернулся назад, но двери уже закрылись, обратно не выбежишь. Да что там, эти двери, скорее всего, танком не пробить. Адмирал поплёлся дальше, но в конце концов был вынужден прибавить ходу – корридор длиннющий, а заставлять себя ждать это так себе бонус. На стенах висели старинные картины, но лис, мельком глянув на одну, больше не захотел. Там была изображена белка с топором и щитом, верхом на огромной жабе, на фоне горящих развалин города.

Преодолев наконец расстояние, Копров сунул в дверь кабинета сначала нос, а потом и всего лиса. В небольшом помещении в данное время расположился со своим рабочим кабинетом Бронин, он и громоздился за столом, скрипя ручкой по бумаге. Все стены были уделаны шкафами с папками, и казалось, даже несло бумажной пылью. Неяркий свет слегка пробивался в комнату через окно, где между рамами можно было огород посадить, настолько толщенная стена. Ясен пух, что Копров вряд ли всё это видел, уставившись на огромную медвежью голову.

– А, адмирал Копров, – произнёс Бронин, глянув на лиса, – Садытесь.

– Здравствуйте, товарищ Бронин! – слегка дав петуха, тявкнул тот, и присел на краешек стула.

– Ну рассказывайте, что у вас там вышло на "Лисоветском Союзе", – медведь снова зыркнул на посетителя и продолжил корябать ручкой.

Копров сглотнул так, словно проглотил ежа, зажмурился, и кое-как собравшись, принялся излагать свой собственный рапорт, благо, заучил его наизусть. Бронин, судя по всему, вполне себе слушал, хотя и не прекращал писанину. Постепенно серый мышеед пришёл в своё обычное "административное" состояние, и принялся посыпать речь пафосом. В управленческих структурах Инпека это проходило на ура, и лис был убеждён, что пройдёт и здесь. Конечно, это было страшновато. Одно дело толстые тушки в штабах на дальних восточных рубежах, и другое – центральный аппарат Союза. Копрова, правда, сильно беспокоило то, что по морде медведя нельзя ничего понять – то есть вообще. Может, спит с открытыми глазами... Но Бронин никогда не спал, когда не следует.

– Ага, – отложил бумагу бурый, подняв взгляд на адмирала, – Значит, так вот. Бунт на корабле. Героические действия.

– Так точно, товарищ Бронин, – икнул серый.

Медведь, не отводя тяжёлого взгляда, протянул лапищу и снял трубку с телефона. В тишине кабинета послышалось, как оттуда что-то чирикает.

– Лукрентий, я по поводу тэ-вэ-тэ-ка один, – рыкнул Бронин, – Проверили? Да, понятно. Зачем? Просто хотел позырить, лично. Для увеличения копенгагенности.

Медведь отвалился в кресле, и Копров обнаружил, что тот ухмыляется. "Чё-то как-то не по себе мне" – в очередной раз подумал шкурник.

– Значит, потеря дорогостоящего судна вследствии произвола командиров, конец цитаты, так? – осведомился Бронин, и прежде чем лис успел открыть пасть, сложил здоровенной лапой кукиш и показал Копрову, – Вот тебе. "Лисоветский Союз" заканчивает ремонт и скоро пойдёт домой.

– Э-этого никак не может быть! – пискнул серый, – Это ошибка!

– Ощибку твой папа сдэлал, – рыкнул медведь, уже не скрывая злости.

Копров рыпнулся вскочить со стула, и попал прямиком в лапы двух волков, которые нарисовались за его спиной без единого звука. Больше звуков и не было, потому как серый сдуру попытался вырваться, и получил точно рассчитанный удар в шею, лишивший его сознания.

– Расстрилять! – отмахнулся лапой Бронин.

– Пулями? – оскалился волчара, придерживая с одной стороны объект.

– Нет, баляш! – рыкнул медведь, – Камнями, из пращи!... Задрал ты уже со своими шутками, Зубыкин.

Пожав плечами, Зубыкин кивнул напарнику, и волки легко и бесшумно оттранспортировали тушку за дверь. Бронин поёрзал медведем внутри шкуры, и протёр лапой морду. Тут действительно не до шуток, это самая натуральная лажа! Такого "адмирала" не дай Политбюро никому, а получилось так, что прошляпили, и таки дали.

– Обидно-досадно, но ладно, – пробормотал присказку медведь, возвращаясь к работе.

–

"Лисоветский Союз" шёл курсом на северо-восток, чтобы обогнуть куклунезийские острова и выйти на прямой курс к родным берегам. Трёхсотметровый корабль чернел обгоревшими бортами и побитой надстройкой, но на вышке исправно вращалась решётка радара, а выше неё полоскались по тёплому ветру флаги. "Стойбище" под стволами ГК разобрали, чтобы не оповещать противника о том, что снарядов больше нету. Снаружи башня выглядела как новая, уставив по курсу свои устрашающие орудия – даже пробоину не было видно, её затянули плотным брезентом, крашеным в нужный цвет. Если смотреть издали, то не заметно и то, что одна из зенитных установок – бутафория, наскоро сколоченная из досок и опять-таки брезента. Рисхор настоял, что следует это сделать, воизбежание. Впрочем, остальные пять зениток были полностью исправны, и только ждали подходящей цели.

С того момента, как корабль поднялся с грунта и двинулся вперёд, Хемма бегала по нему, как белка-хлопотушка, только рыжий хвост мотылялся от носа до кормы и обратно! Грызуниха хотела лично видеть, что всё идёт по плану, и не стала себе в этом отказывать. Лишний контроль сейчас не лишний, потому как заплатки далеко не герметичны, и фильтруют тонны воды, которые приходится удалять насосами. С этим ничего не поделаешь, отремонтировать корпус как следует можно только на базе, а до неё такими темпами – неделя ходу. Пожалуй, что грело грызей не меньше утопленного линкора, так это лежащий в трюмах груз. Неслушая на то, что в него прилетело несколько снарядов ГК, был пожар, а потом каучук использовали как клей – подавляющая часть груза осталась целой! Просто потому, что бочек там стояло слишком много, чтобы с ними что-то случилось сразу. И мало что мешало судну выполнить ту задачу, с которой он вышел в поход – доставить сырьё на Родину. Учитывая военное время, это будет ещё более ценно, чем раньше.

– Рис, по-моему, курс сильно засеверён, – тявкнул Пул, уточнив это по карте.

– Я знаю, – усмехнулся лис, глянув на старшего помощника, – Только никому не говори, особенно жадным белкам, заставят заплатить за сожжёный уголь.

– А. А... А зачем? – повёл носом Пул.

Рисхор показал пальцем куда-то в сторону берега, и приглядевшись, Пул понял. Между устьем реки и заливом, недалеко от полосы прибоя, из воды торчала длинная покатая туша, похожая на снулую рыбу – только, двести пятьдесят метров в длину. По мере того, как "Лисоветский Союз" подходил ближе, с палубы уже можно было невооружённым ухом различить детали – россыпи мелкого плавучего хлама мотылялись по волнам вдоль берега и валялись по песчаному пляжу. Кое-где уже жадничали местные, ковыряясь в отвалах обломков в надежде найти что-нибудь ценное. При ближайшем рассмотрении становилось ясно, что носовая часть корпуса сильно повреждена, судя по всему внутренним взрывом, потому как она напоминала сапог, "просящий каши" оторванной подошвой. Только в этом случае "подошва" весила тысячи тонн и состояла из стали, и видеть её выгнутой, как крышку консервной банки, было весьма непривычно. Гурпанский линкор лежал на борту, и через рваные пробоины было видно, что внутри тоже плещется вода – собственно, по другому и быть не могло. Что характерно, морячки, которые сбежались на борт и пырились во все глаза, так и не заметили ни единой пробоины от своих снарядов! Все они попадали в надстройку и в башни, а эта часть судна сейчас скрывалась под водой.

– Омойпух! – только и цокали грызи, – Подснимите! Подснимите Жабу с шеи! Столько металлолома!

Металла действительно было допушнины. В пересчёте на количество сырья и зверо-часы работы, линкор равнялся нескольким сотням танков. Так что ущерб, причинённый вражеской империи, действительно весьма ощутимый. Тот факт, что гупанцы причинили его сами себе, по большей части, ничего не менял – громадный корабль превратился в кучу лома. Даже теоретически он вряд ли подлежал восстановлению. Потаращиться на такой вид остановилась даже Хемма, которая вместе с согрызяем уселась на оставшуюся палубную доску у борта, лузгать семечки и немного перегусить. Неслушая на то ощущения того, что смертельная опасность внезапно пролетела мимо, их тоже поддушивала Жаба. К великому сожалению жадных белок, сейчас не было никакой возможности заняться развёрсткой... Так что, когда они убедились, что разбитый линкор снимают на фотоплёнку, для документации, то и перестали туда пыриться, чтоб можно было свободно дышать. Светло-голубая гладь пролива с зыбью и остров, возвышающийся зелёными горами, выглядели куда лучше – по крайней мере, их не надо собирать и уносить в Закрома.