Текст книги "Рыжее море (СИ)"

Автор книги: Марамак Квотчер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 24 страниц)

Вполне возможно, подумал Трифон, и Вииса отправлялась в походы по кюветам, а там потихоньку добралась и до моря. Теперь предстояло добраться до лисы, и это могло быть не столь просто, как кажется. Вииса Мягколапкина была не совсем обычной лисой, а клоном – да, в последнее время эта технология получила довольно широкое распространение. Правда, подобной операции подвергали отнюдь не всех подряд, потому как это было бы нарушением естественной смены поколений и всё такое. Соль в том, что Вииса-первая, которой сейчас исполнилось бы лет семьдесят, провернула немало операций в годы войны с гурцами, причём ухитрялась собственными лапами сделать такое, что уши дыбом вставали. В частности, это она в начале войны укурила дивизию "Тупая Голова" мухоморами, в результате чего гурцы оказались полностью небоеспособны, и элитную танковую часть империи вогнали в землю в полном составе. Сложилось, однако, таким образом, что лиса погибла в авиакатастроффе. Спустя десятилетия специальный комитет, изучив заслуги Виисы перед Родиной, счёл необходимым сделать попытку вернуть её к жизни – хотя бы опосредованно, через клонирование. Судя по тому, что Вииса-вторая в конце концов стала капитаном атомной подлодки, попытка оказалась удачной. Ну да, был там инцидент с листовской лодкой, которую Вииса едва не пустила на дно...

– А, лиса-пуш, – цокнул Трифон, подождав у дороги, пока та выберется из зарослей.

Лиса-пуш была в плаще-непромокайке, и как показалось грызю, скрывала под ним винтовку. На самом деле это была просто сложеная удочка. Из-под капюшона высунулся длинный рыжий нос, и блестнули жёлтые глаза.

– Грызь-пуш, – ответствовала Вииса без особого энтузиазма.

– Товарищ Мягколапкина? – уточнил грызь, – А я Трифон Пуфелин. До нас тут дошли слухи, что лиса-пуш шарит в подводных лодках.

Лиса-пуш слегка поперхнулась воздухом от такого поворота. Услышать про подлодки здесь, в самом сердце Средней Дичи, было довольно странно.

– Я этим больше не занимаюсь, грызь, – тявкнула она, покачав головой.

– А хотела бы снова заниматься? – уточнил грызь.

Вииса некоторое время молча шлёндала вдоль грунтовой колеи, Трифон плескался по лужам следом.

– Смотря как, – сказала наконец лиса, – Если опять эти петарды...

– Нет, – облегчённо цокнул грызь, – Жадность, только Жадность, ничего кроме Жадности.

– Ква-ква. Только есть один момент, меня не возьмут на флот. Ты вообще откудова?

– С флоту, – хихикнул Трифон, – Я тебя возьму на флот, этого достаточно.

– А что надо делать?

– Сейчас расцокаю ситуёвину, там и будем думать, что.

– Пшли, – мотнула носом лиса в сторону деревни.

–

– Пшли, – Вииса мотнула носом в сторону ангара, и спрыгнула на снег.

Неслушая на хорошую погоду, морозец стоял основательный, под тридцать градусов. По крайней мере, ветер не валил с ног, а солнце кое-как светило, это и есть "хорошая" погода на побережье Ледяного океана. По этому бескрайнему пустынному северу, который опоясывал большую часть шапки планеты, располагались в основном научные да военные объекты, что неудивительно. Здесь базировались десятки атомных подлодок, способных уйти под ледяной панцирь в полугодовое дежурство. Листовцы сами затеяли эту игру с ядерным оружием, а сейчас выли, потому как не могли его использовать. Даже самые отмороженные листовские генералы понимали, что от их страны не останется ровным счётом ничего, если по ней ударит ядерная триада Союза. Однако, большая часть баз находилась в военных городках, а объект ╧7900 представлял собой небольшую территорию прямо на берегу, несколько ангаров были построены вокруг одного большого, который накрывал причал. Покрытые прессованым снегом и наледью, строения казались заброшенными, и только паровой выхлоп из трубы показывал, что работа не прекращается.

Трифон, выкатившись на плотный снежный покров из кузова "гагазона", даже через собственную пушнину плюс тёплая одежда, ощутил свежачок! Ветер, даже еле заметный, сразу морозил уши и нос, мешая нормально дышать. Тем не менее, грызь захихикал. Во-первых, они таки добрались до Э-104, а ведь канитель с его передачей могла тянуться ещё пухти сколько! Во-вторых, Кариса Пухова не зря рекомендовала припахать к делу лису. Если грызей подгонять не требовалось, то остальные специалисты из атомщиков слегка приуныли, протрясшись пару часов от аэродрома. Но не пойти, когда "пшли" тявкнула Вииса, они никак не могли. Грызь уже успел убедиться, что лиса обладает способностью прочищать уши зверям, причём моментально и без малейших усилий. Белок не надо подгонять, но и они сами подгонять не умеют, хоть весь пух из хвоста выдерни. Так что... в пух, да.

– В пух? – осведомился он у Хвойки, которая тёрла нос лапками.

– Давай лучше в ангар, – хихикнула грызуниха, – Боюсь, пуха тут маловато будет.

Судя по тому, как скрипел под ногами снег, смёрзшийся в монолитную плиту, пуха действительно будет маловато, чтобы сохранять тепло. Служившие на базе так вообще старались не вылезать наружу без крайней надобности, все ангары соединялись переходами, и большую часть оных уже давно закопало глубоко в снег, превратив в подобие метро. Тем не менее, поглазеть на полярные льды, покрывавшие океан до самого горизонта, никто не отказался. Судоходные маршруты, где могучие атомные ледоколы пробивали путь для караванов, пролегали подальше от берега, так что, в окрестностях лёд оставался нетронутым. Попырившись, прибывшие чапали в АБК, как это называлось на лагерно-бюрократическом, тобишь административно-бытовой комплекс – на практике, самый дальний от причала ангар. Там, в усиленно утеплённых помещениях, жили служащие той части, которая отвечала за работы на корабле.

– Ангар АБК герметизирован, – пояснял крупный рысь, проводя прибывших по корридорам, – На всякий собачий случай, если вдруг что вытечет из лодки.

– А что, вытекало? – уточнила Хвойка.

– Немного, – Когтёрий мотнул ухом, которое у рысей окистёвано не хуже чем у белок, – Год назад начал стекать конденсат, хитро пошёл... Но сейчас уже всё убрано и деактивировано.

Внутри АБК, особенно с непривычки, существовал устойчивый запах деревянного шкафа, потому как стены, пол и потолок всех помещений были отделаны панелями из ДСП. Грызи хихикали, представляя себе, что где-то тут должна лежать огромная апельсиновая корка против моли.

– Как вооружение? – тявкнула Вииса.

– Сейчас как раз снимают последнюю ЯКС, – сообщил Когтёрий, – За несколько дней должны управиться. Так, ну там – свободные помещухи, располагайтесь!

ЯКС – Ядерный Коготь Союза, уже устаревшая серия баллистических ракет, которые устанавливались на подводные крейсера серии "Э". Тем не менее, никто не собирался пускать ракеты на слом, их аккуратно разряжали, избавляя от топлива, и демонтировали с корабля. В отдельном ангаре происходила подготовка изделия к транспортировке, и что немаловажно, оттуда снимали ядерные боеголовки. Всё это хозяйство отправлялось куда-то в бездонные Закрома Родины, потому как могло ещё пригодиться... и не дай пух, чтобы по прямому назначению. На самом деле, Э-104 нёс не только стратегические ракеты, но также более лёгкие противокорабельные, и имел установки для пуска ракет ПВО. Всё это было снято ещё раньше, и Трифон таки довольно потирал лапы. Для заявленных задач ракеты не понадобятся, а вот место под оборудование – понадобится.

– Слушай, а "Горохи" там остались? – уточнила Вииса, когда звери шуршали в комнатушке, устраивая рюкзаки возле лежаков.

– Само собой, – цокнул Трифон, – Я опасаюсь, что они пригодятся, особенно в дальнем океане.

Установка "Горох" предназначалась для самозащиты корабля от ракет и торпед, тобишь, действовала почти также, как скорострельные морские пушки, выпускавшие в сторону цели конус из тысяч мелких снарядов. В отличие от остальных, "горох" стрелял не снарядами, а льдом. Зря хихикали скептики, ледяная горошина, разогнанная до нескольких скоростей звука, пробивала бронетранспортёр, не то что тонкий корпус ракеты. Скорость гороху придавал центробежный ускоритель, который также обеспечивал бешеный темп стрельбы – из шести стволов установки вылетал густой поток такого "града". Соль также заключалась в том, что ледяные снаряды частично испарялись в полёте, что снижало трение о воздух и доводило дальность до весомых значений. И главное, горох прекрасно летал и под водой, что было недоступно обычной артиллерии. На Э-104, как и на всех кораблях серии, имелись четыре башни с "Горохом", две на носу и две на хвосте; чтобы не тормозить лодку под водой, башни опускались в ниши корпуса, так что торчали только обтекатели локаторов. При необходимости эти овощи могли уверенно защитить корабль от торпед, и Трифон таки опасался, что необходимость будет.

– Ладно, пошли потопчем мозги, – цокнула Хвойка, и на всякий случай вспушилась.

В первую очередь новоприбывшие напали на мозги Когтёрия, а также пострадала крыса Гайна, главный инженер сооружений, которые производили деактивацию корабля. Довольно пушная бурая крыса была родом из Рамбурга, что в Тефлонии – тобишь, бывшей Гурпании. Когда союзники одолели имперцев и разгромили их войска, они полностью ликвидировали старые страны, стерев с морды земли в том числе и старые названия. За символику гурпанской империи сейчас было нетрудно получить хороший срок. Это всё к тому, что грызям и лисе было слегка странно видеть гурпа... всмысле, тефлонскую, крысу, и сами собой возникали вопросы. Например: что раньше, курица или яйцо? – подумал Трифон, и заржал. Однако, смех с мехом, а следовало слушать внимательно, потому как здесь косяки крайне чреваты. Не обращая внимания на постоянные бугогашечки грызей, рысь подробно обрисовал обстановку на объекте.

– Сало быть, насколько ясно из этого псто, – цокнула Хвойка, – Причина аварии в лопнувшем цилиндре с топливом, верно?

– Насколько нам удалось выяснить, да, – пожала ушами Гайна.

– Таким образом, остаётся только вынуть его и поместить в контейнер, – рыгнул Когтёрий, ковыряясь в зубах, – Второй контур реактора мы продули, оболочку цилиндра – тоже. Вон, можете полюбоваться на рисунки.

– Ну, оригинально, да, – сделал умную морду Трифон, разглядывая рисунки.

Почему рисунки, а не фотографии, никто не заикнулся – радиация не давала нормально работать фототехнике, поэтому её и не использовали, чтобы не увидеть то, чего там нет. Кто-то из специалистов зарисовал картину по памяти, получилось вполне реалистично и понятно, что к чему – куда лучше, чем замыленный снимок с пухти каким освещением.

– Впринципе, мы хотели приступать к выемке цилиндра ещё на прошлой неделе, – пискнула крыса, – Но из штаба просили подождать вас.

– Угу... – Хлутыш, четвёртый из командного состава операции, покачался на стуле и сварил мысли внутри головы, – Надо знать, что случилось с цилиндром.

– Нафига? – ляпнул Когтёрий, и слегка прикусил язык.

– Вот именно, – кивнула Хвойка, – Это очень прочная деталь, примитивный брак в ней невозможен из-за контроля, и тем не менее, она как-то распалась на фрагменты. Значит, вполне вероятен косяк в реакторе, а мы ведь собирались его запускать заново.

– Верные замечания, белка-пуш, – обобрительно хмыкнула крыса, – Но по ведомству есть ещё пара зверей с мозгами, так что этими вопросами задавались и ранее. Цилиндр лопнул из-за резонанса в вибрациях, а они случились из-за пузырения в теплоносителе. Такое случается при очень узком спектре режимов, и Э-104 попал именно в них. Переход из южных морей в северные, потом экстренное всплытие – бутылка и скипела слегка.

– Ладно, значит, по реактору меры приняты, – цокнул Хлутыш, – А по самой детали?

– Всмысле? – икнул Когтёрий.

– Всмысле, вы полапчитесь, что она не развалится в процессе выемки?

– Да вы что, опушнели чтоли? – возмутилась крыса, – Думать головами собираетесь?!

– Да, есть такая вредная привычка, – заржали грызи.

Гайна поведала, что дураков нету, и такой вариант рассматривался. Чтобы не рисковать, крыса ещё раньше приняла решение сделать вокруг детали опалубку из фанеры, и залить её бетоном. После затвердевания получится монолитный блок, который предохранит повреждённый цилиндр от каких-либо эксцессов. Но даже при таких мерах никто не собирался кантовать объект, как картохлю – на него крепили такелаж, обеспечивающий сохранение положения в пространстве. Было продумано, как именно переместить это самое в подготовленный контейнер; дальше уже легче, потому как контейнер очень прочный и герметичный, и можно будет выдохнуть. Правда, его ещё предстояло везти несколько сотен километров по тундре на тяжёлом транспортёре, но это уже мелочи.

Испив чай и обсудив общие вопросы в столовке, весь пушной состав воткнулся в работу. Как известно, для того, чтобы сделать нечто большое, требуется прорва мелких операций. Каждая из них не представляет никакой сложности, однако, сама себя она не сделает. В частности, нарезать из фанеры довольно фигурную опалубку для цилиндра предстояло собственными лапами. Благо, непривычных к этому зверей тут не имелось, Вииса таки фигачила электрическим лобзиком, как столяр; грызи, ясен пух, не отставали. По этой причине никого не грызло, что приходится дрыхнуть в комнатушках размером с отсеки в вагоне железки – после очень активной возни не приходило под уши ничего другого, кроме как укрыться хвостом и дрыхнуть, аки сурчина в норе. Персонал базы, который жил тут долгие вахты, находился в менее лагерном режиме – всмысле, раньше. Теперь пришлось уплотняться, потому как жилых помещений не хватало.

Только через пару дней Трифон, Хвойка, Хлутыш и Вииса сподобились сходить в основной ангар посмотреть на объект. Вход в герметизированый ангар осуществлялся через шлюз, потому как раньше воздух внутри был заражён испарениями радиоактивной воды. После целых месяцев продувки и фильтрации опасность была устранена, со временем "выгорела" наведённая радиация в металле, и фон снизился до приемлемого. Но, ясен пух, все сотрудники не расставались с личными дозиметрами, ибо бережёного хвост бережёт. Как оно и предполагалось, в закрытом помещении всё равно стоял мороз, потому как ангар никто не утеплял; длинная туша подлодки, кажущая тёмно-серые металлические бока, наполовину была скрыта льдом. В отличие от многих других подводных кораблей, серия "Э" отличалась довольно острым носом и хвостом. Здесь не было торпедных аппаратов в обычном смысле, подводные ракеты выстреливались из пусковых установок вверх. На потёртом от контакта со льдами боку рубки различалась надпись "Электромедь".

– Вот она, рыба моей мечты. – непроизвольно вырвалось у лисы, и грызи захихикали.

Рыба была внушительная, в данном случае зверей интересовали её тяговые качества, мощность силовой установки и запас хода до перезагрузки топлива. Все эти характеристики находились на высоком уровне, по крайней мере, заведомо превосходили корабли, работающие на химическом топливе. Если по номинальной мощности огромный теплоход и был выше, то в плане дальности похода на одной заправке атомная лодка – это совсем другое кудахтанье. Боевые подлодки ходили в дежурства на пол-года, и даже после этого расходовали лишь некоторую часть ресурса ядерного топлива, загруженного в реактор. Правда, боевые в обычном режиме проходили путь от базы до района патрулирования и обратно, а на месте раход энергии был минимальный. "Электромеди" предстояло работать буксиром для айсбергов, а это подразумевало гораздо большие затраты энергии. В этом плане атомная установка действовала обычно, чем больше нагрузка – тем быстрее исчерпается топливо. Кроме того, мощность реактора постепенно снижается, потому как в цилиндрах топливо перерабатывается в отходы – чем меньше топлива и больше шлака, тем меньше тепловой мощности выделяют топливные сборки.

Позади низкой надстройки-рубки, которая выдавалась из корпуса, казали открытые щачла крышки верхних оружейных отсеков. У серии "Э" не монолитный корпус, как может показаться снаружи. Подлодка состоит из трёх прочных корпусов, соединённых только шлюзовыми камерами. Модули вооружения устанавливаются на посадочные места в верхней части лодки, и при надобности, они имеют собственные капсулы, защищающие от давления. Это снизило глубину погружения, но обеспечило модульность системы и повысило безопасность. Такой фигни, как на старых ракетоносцах, здесь быть не могло: даже взрыв ракеты или торпеды в пусковой установке не приведёт к критическим повреждениям, многослойные конструкции отклонят силу взрыва вверх.

В данный момент грызей интересовало то, что на место модулей вооружения вполне можно установить своё оборудование, а именно – стыковочные площадки для телеуправляемых аппаратов, катушки с кабелями и шлангами, компрессоры для "холодильника", и много чего по мелочи. Если не пороть пухячку и не нырять на километр, то все эти агрегаты вполне способны работать без защиты от давления. Тобишь – прикрутил и поехал. Помимо этого, имелся список всякой ерунды, которую придётся ставить внутрь, в основном – электрооборудование и аппаратуру управления. Корабль, однако, и здесь имел резервы для использования, внутри прочных корпусов предполагалось размещать большее количество операторов вооружения; учитывая, что с корабля снимали практически всё оружие, появлялось немало свободного места.

Как и на всякой полдлодке, попасть в здоровенное судно можно только через несколько люков на рубке, причём весьма узких. Грызи зачастую хватались за лесницу лапами и лезли вниз головой, как это делает дикая белочь на ёлках, остальные спускались осторожнее, чтобы не загреметь с высоты нескольких этажей. Внутри, как оно и бывает всегда, наблюдались достаточно тесные отсеки с нагромождениями оборудования, и сейчас пасло остатками химикатов, которыми чистили эти отсеки. Пройдясь по корридорам и попырившись на матчасть собственными ушами, Трифон поцокал, почесал уши, и похихикал. В это время Вииса, подтверждая свою квалификацию как лисы, просто нашла судовой журнал, который как лежал в шкафу, так никуда и не делся. Не совсем воткнутые в тему звери не знали, что изымать этот документ с корабля можно только в особых случаях; лиса, ходившая на подлодках в дальние походы, само собой, знала. А ведь даже из лапописного текста можно было изъять немало полезного.

На реакторный отсек позырили только из-за двери. Хотя фон там упал до приемлемого, этот "приемлемый" – далеко не подарок, особенно если без спецзащиты. Собственно, обычный фон, который присутствовал при работе реактора, превышал естественный во много раз, поэтому в отсек следовало входить в радиационном скафандре, причём через шлюз. Спецы, которые работали здесь, уже успели снять крышку и убрать части, повреждённые при разрыве цилиндра. В обычных условиях – фигня вопрос и день работы. На реакторе – три дня, потому как скафандр далеко не воздушный, двигаться в нём очень тяжело. А главное, работающие получали дозы облучения, и были вынуждены отсиживаться подальше от источников, чтобы клеточная структура организма успела восстановить те повреждения на микроуровне, которые наносила проникающая радиация. При соблюдении определённых норм имелась практически полная уверенность в отсутствии вредных последствий для здоровья.

Для укрепления этой уверенности на базе существовал медицинский контроль, а также спецпитание в столовке. Как было давно известно, определённые продукты способствовали ускоренной регенерации живых клеток. В частности, приходилось три раза в день лупашить молоко. Мало у кого была такая привычка, если только не работаешь на молочной ферме, и некоторых начинало просто тошнить – но, куда деваться, если партия сказала есть контакт. Само собой, что в столовке постоянно ржали над фразой "молчи, у тебя ещё молоко на губах не обсохло!".

– Песок песком, – цокнула Хвойка, ничуть не приукрашивая, – Но соль в том, что у нас маловато хвостов для обеспечения всех операций. Нам потребуется не только экипаж на корабль, но и персонал для обслуживания оборудования на берегу. Трифон небось зажмёт свои жирноморские разработки?

– Зажмёт, – подтвердил Трифон, – Я и так оттуда выдернул несколько грызей, это ужос, ужос! А там, чтоб вы знали, есть ещё пароходы полуторавековой давности...

– Да вы опушнели?? – поперхнулась со смеху грызуниха, – Этот хлам зачем?

– На некоторых вполне могли быть ценные грузы, – хмыкнул грызь, – Как на наглийском "Ринце", который до сих пор даже не нашли. Ну а остальные просто в лом!

– Всмысле, там уже только пароходы остались? – уточнил Хлутыш.

– Да, всё что позже по времени утопло, уже подняли, – Трифон почесал шею, которую сдавливала Жаба, – Вииса-пуш, где взять пушной состав?

– Мобилизовать, – тут же ответила лиса, которая в этой теме шарила, как лиса в снегу.

– Займёшься? – с надеждой цокнул грызь.

– Ну а кому ещё, вы-то вряд ли сподобитесь, – хмыкнула Вииса, – У вас это по другому делается, так что, с другими зверями не получается.

– Это в пух, – кивнул Трифон, – Тогда вот так ещё... Звонила Ольша...

– Куда она звонила? – икнул Хлутыш.

– Сюда, пух в ушах! Про радиограммы что-нибудь слышал, или куда? Так вот, она цокнула, что основные компоненты оборудования уже делаются. Аппараты – в Тракове, компрессоры – в Неленьграде. Специальные кабели обещали сделать в Электромеди, потому как эт-самое.

– А нас не, – показала по горлу Хвойка, – За растрату таких ресурсов?

– Само собой, да, – захихикал грызь, – Если сольём из зазря. Практически всё оборудование заводы делают в долг, нам ещё расплачиваться с ними после того, как заработает.

– Шишкин шиш, – присвистнула Вииса, прикинув, – Компоненты по всей стране разбросаны. Их только привезти в Северожорск – уже опушнеешь.

Грызи представили себе карту и согласились, что опушнеешь. База в Северожорске, куда предстояло поставить корабль для переделки, находилась на берегу Ледяного океана, Неленьград, столица Союза – на полторы тысячи километров южнее, Траков – вынь да положь ещё полторашку. Если по обычному, на сбор всех компонентов могут уйти годы, и это не преувеличение. Здесь был совершенно необходим форсированный подход, с выездом на место и клеванием мозгов, пока дело не сдвинется. Грызи таки хвостами чуяли, что придётся ехать и грузить лично. В лучшем случае – грузить, а бывало и так, что приходилось и делать своими лапами. Впрочем, занятость лап не напугала ещё ни одну белку за всю историю, так что, в пух. Трифон таки расцокивал о том, что компрессоры для жирноморского корабля они с Хлутышем и другими хвостами делали во время праздников, когда завод не работал, а их пустили в цех. Они тогда слегка приуменьшили масштаб работ, но по итогу – всё сошлось, а это в пух.

Для некоторых зверей это было удивительно, но грызи привыкли делать дела самым прямым образом. Тоесть, они начинали искать, где купить, только после того, как становилось совершенно ясно, что делать это самим будет слишком долго. "Мобилизованные" ещё ранее сотрудники зачастую обшаривали промышленные предприятия, выискивая там нужное оборудование, которое может десятки лет лежало у забора за ненадобностью. Стоит ли цокать, что подобный поиск осуществлялся только по тем предприятиям, которые не сотрудничали с беличьей партией. Которые сотрудничали, там ничего не найдёшь, потому как всё сжадено уже давным-давно.

– Ладно, пошли смесь готовить, – цокнул Трифон.

И что характерно, пошёл готовить смесь! Как ни покажется странным, но здесь было негде взять элементарного песка, чтобы замесить бетон для заливки цилиндра. Грунт был проморожен, но и оттаявший, не годился, потому как это был очень жирный суглинок, а гранитной щебёнки в нём ещё больше, чем самого суглинка. Песок, лежавший на дне океана подо льдом, представлял из себя крупный ракушечник. Такой добывали в качестве минеральной подкормки для куриц, а в бетоне он ведёт себя фиговенько. Песок пришлось везти опять-таки на вездеходе, благо, его требовалось не слишком много. Пока грызи, хихикая и тряся ушами, готовились к операции, Вииса вышла прогуляться наружу. Солнце было под горизонтом, но алое зарево освещало пол-неба, вкупе с белоснежным покрывалом на земле это давало хорошую видимость. Морозец присутствовал и щипал за нос, но ничего из ряда вон выходящего, обычное дело. Феерическая дурь, подумала лиса, десять лет ходить на подлодках, но при этом ни разу не бывать на берегу Ледяного океана! Теперь это досадное упущение было закрыто, и рыжая довольно вспушилась, осторожно вдыхая морозный воздух.

А ведь где-то среди этих сопок водятся песцы, под панцирем изо льда и снега живут лемминги, даже по дрейфующим льдам в океане тусуются жирные животные типа тюленей и белых медведов. Такая наглядная приспособляемость жизни внушала большой оптимизьм, сухо тявкая. Здесь Вииса легко приходила в "дикое" состояние – тобишь, ощущала холод, но испытывала от этого никакого дискомфорта. В частности потому, что точно знала, сколько нужно мёрзнуть лисе, чтобы получить какие-то последствия. Присев на колено, лисица вынула лапу из толщенной лаповицы, и зачерпнула когтями снег, похожий на крупную соль. Хряпнула дверь ангара, затем послышались скрипучие шаги сапогами, и из-за угла осторожно выглянул горностай из охраны базы.

– Эй горностай, – машинально тявкнула Вииса, увидев его краем глаза.

– Так точно, – кашлянул тот, – Просто вы давно вышли, лиса-пуш, мы подумали, не случилось ли чего.

– Случилось, – показала на горизонт лиса-пуш.

С одной стороны продолжало мерно светиться алое зарево с яркими чёрточками перьевых облаков, с другой, на фоне фиолетового неба, мерцали сполохи сияния.

– А, понятно, – кивнул горностай, потоптался, и слинял внутрь.

А вот и первая тройка игроков, подумала Вииса, вспомнив о сидящих в караулке солдатах. Помимо горностая, там присутствовали барсук и енот, и они были немало удивлены, когда лиса завалилась к ним.

– Кто хочет поработать? – осведомилась рыжая, – Конкретно, на флоте.

– Нутк мы вроде как и, – хрюкнул енот.

– Нутк вы вроде как срочники, нет?

– Мы да, а Тряуш по жизни трясёт, – хихикнул енот, показав на барсука.

– Ну вы знаете, что здесь затевается? – уточнила Вииса, оглядывая зверей, – В проект нужны рабочие лапы. Прямо тявкну, есть определённый риск, а золотых гор не предвидится. Но всё же это весьма серьёзное дело, полезное для всего Мира... ну и для вашего кармана, возможно. Это, конечно, если вы уже не воткнулись во что-то другое.

– Вииса-пуш, это мальца неожиданно, – склонил ухо енот, – С чего бы вдруг? Мы... Ну по крайней мере я, простой работяга, а тут атомная подлодка...

– Это хорошо, что вы не хватаетесь за кота в мешке, – кивнула лиса, – Ну а так, мы тут все работяги, чтоб вы знали. Сортир кто переделывал?

– Когтёрий, – согласился енот.

– Ну вот. А кроме того, вряд ли вас сюда послали в принудительном порядке, сами ведь напросились, так? Теперь есть возможность копнуть глубже, как кое-кто цокнет.

Барсук Тряуш, который не отличался болтливостью, выслушал все тёрки и сообщил, что он был бы не против. Как определила Вииса, барсук этот – типичный прапор мужского рода, тобишь, все заботы по содержанию гнезда и добыче корма вызывают у него пригорание хвоста. Поскольку в Армии есть казармы и столовые, необходимость в этих действиях отпадает, и зверь доволен. Ну и ладно, главное, чтобы шарил и шуршал. "Прапоры" зачастую могли заниматься мелким и крупным воровством в личные Закрома Родины, однако, как рассудила лиса, топливные сборки от реактора не унесёшь, а натырит мешок сухарей – так чем бы барсук не тешился, лишь бы не тявкал.

Полосатый по погонялу Устрень признался, что его не столько интересовали атомные лодки, сколько крайний Север, потому он и вызвался в распределение на эту базу. Это в пух, отметила Вииса, если у зверя есть тяга к чему-то далёкому, причём не просто так, а выраженная в действиях. Лиса резонно тявкнула, что лодки и Север – понятия неразрывно связанные, потому как большая часть лодок несёт дежурство в Ледяном океане, а базы находятся на побережье. Енот почесал башку и обещал разбрыльнуть мыслями над этим вопросом. Этот, скорее всего, подцеплен, отметила про себя рыжая. Если уж он не поленился из интереса приехать сюда позырить на снег и лёд, то позырить на подлодку вряд ли откажется.

Горностай Вуль оказался достаточно книжным зверем, в плане того, что всю дорогу занимался филологией. Вииса без зазрения совести спросила, что это такое вообще. Всё знать – башни не хватит, для того зверям и язык с ушами, чтобы эт-самое. Судя по обстоятельному ответу, Вуль действительно закопался достаточно глубоко в слои философичных нагромождений прошлого, и делал это с явным удовольствием. От такого и крышу может подснести, сказала себе лиса, к реакторам лучше не подпускать.

– Ну тоесть, лиса-пуш, я видимо всё-таки уже воткнулся во что-то другое, – фыркнул горностай.

– А тебе не кажется, что у тебя мозг разжижится? – хихикнула Вииса.

– Иногда кажется. Потом беру себя в лапы и понимаю, что точно разжижится.

– Ну вот и сделал бы перерыв, – предложила Вииса, – Вахту там, вахту тут, и в пух.

– Заманчиво, – признался Вуль, – Но вряд ли меня так отпустят с кафедры.

– В каком смысле? – удивилась лиса.

– Ну, в таком, что там это какбы не принято...

– А по мордам получать – принято? – осведомилась Вииса, – Можешь так им и передать, могу даже справочку написать. Если, не дай Политбюро, этого им не хватит – приеду объясню лично.

Лиса потёрла острые когти, так что звери поёжились, представляя себе, как она может объяснить.

– Да не стоит наверное, лиса-пуш, – замямлил горностай.

– Стоит, – твёрдо тявкнула рыжая, – Ты там сгниёшь заживо, горностай. А я давала клятву защищать всех наших зверей любыми методами и от любой угрозы.

В любом случае теперь им не отвертеться, пометила для себя Вииса. Как оказалось, она тоже в какой-то степени занимается филологией: например, лиса точно знала, что сочетание слов "так не принято" есть повод взять в лапы веник и вымести тот угол, откуда это прозвучало. Однажды, в походе на атомной лодке, выметать пришлось даже силой оружия. И всё же это было гораздо лучше, чем медленный распад и сползание в болото, такое, в каком находится почти весь остальной мир за границами Союза. В отличие от молодых зверей, которые ничего другого не видели, Вииса знала, как оно бывает. Красивые обёртки и повсеместные "приличия" как высшая ценность, только вот эти животные забывали, что идеально прилично всё бывает на кладбище. Поэтому, хихикая, лисица достала блокнот, вырвала оттуда листок и написала для горностая справку.

– Нет, если хочешь, можешь выкинуть и забыть, – уточнила она.