Текст книги "Второй Беличий Песок (СИ)"
Автор книги: Марамак Квотчер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 23 страниц)
Клещегонку белке правда потом пришлось таки варить из собранного сырья, потому как ходить далеко, да и главное сварить лично всегда приятнее. Серо-фиолетовая пушнина мелькала среди молодых берёзок на краю топей, возле Понино, там где грызи и собирали дрова и стройматериалы; грызуниха неплохо знала растительность, так что быстро находила нужное, ибо прикидывала, что рядом с чем растёт, и по такой логической цепочке выходила на цель, а не просто прочёсывала лес наудачу. Варить тоже стоило в Понино, потому как тащить дрова на остров – не самое хитрое решение.
Макузь ровным счётом каждый раз, как заходил в лес и навьючивался очередной порцией поленьев, заворачивал на дымок костра, возле которого суетилась грызуниха, дабы убедиться, в пух ли. Ну уж и заодно испивал чаю, потому как кипяток имелся постоянный.
– У тебя тут постоянный кипяток, – кивнул на котелок Макузь, – Что в эт-самое.
– Ага, – улыбнулась Ситрик, глядючи голубым глазом на грызя, а сиреневым в небо, – Ух, как всё прёт! Ночи очень тёплые, думаю что скоро можно будет прополоскать пух в водоёме. Только йа что-то ни одного тут не слышала, даром что болота. – Ммм... – ослушался вокруг грызь, хлебая чаёк, – Вроде вон там, возле тропы, есть маленький пруд. Как раз для полоскания пуха и вырыли.
– Не знаю, будет ли в пух, – почесала ушко Ситрик, – Но если что, сходим за Сушнячиху, так точно есть.
– В тарный пруд точно будет мимо пуха, – хихикнул Макузь, – Кстати надо ещё вонючек, глупые цапли постоянно порываются сесть на него! Пока сгоняем это одно, а если?
– Ну впринципях, – мотнула ухом серенькая, – Йа тут видела бодучник, а туполиста вообще полно, так что можно забадяжить. Правда, йа никогда не.
– Все мы что-нибудь никогда не, – сумничал грызь, – Попробуешь, тогда и цокнем.
– Вообще у меня бабулька травница та ещё, – цокнула Ситрик, – Которая Звера Ратышевна. На всех Треожисхултов и клещегонки варит, и всей прочей травяной байды. Надо вспомнить, что она цокала про это самое...
– Кстати не забывай, что ты возишься на берегу, – напомнил Макузь.
– Всмысле не забывать переходить с жабр на лёгкие? – покатилась со смеху белка.
– Это и так не забудешь. Йа про то, что вокруг Понино тусуются волки, а не ровен пух так и ещё кто отрисуется маслом.
– Да йа слыхала вчера одного, – фыркнула Ситрик, – Очень ленивая собака, даже не тявкнул. Они сейчас мышей обожрались, или ещё чего.
Макузь ласково обнимал бельчону и тёрся носом о шёлковую пушнину, что вызывало довольство размером с тайгу; сама обладательница пушнины тоже приуркивала и зачастую тискала макузьевый хвост, как и наоборот, впрочем. Не мешал даже медведь, шарахавшийся вокруг и периодически оравший – пуши знали, что это вполне обычное состояние медведя, и опасаться нечего. Подкрадываться на цыпочках он не станет, а уйти от него, даже очень не спеша – проще недопареной репы. Вслуху этого даже мелких грызунят только сначала натаскивали, что надо опасаться медведя, а потом пускали гулять рядом с оным, и ничего не случалосиха, потому как это было до пушнины естественно – медведю есть чем заняться, кроме как всякой белочью.
После того как Курдюк смастырил таки корыто вместимостью бочек в двадцать, с навесом сверху от дождя, пуши ещё приступили к ремонту черпалки – если цокать об обычном режиме добычи, то они не стали бы этого делать, но учитывая планы гнать непрерывно – требовалосиха сделать так, чтобы не развалилось в неподходящий момент. Для этого Макузь и прочие выпиливали в лесу возле Понино брёвна из сушняка и бурелома, в изобилии имевшегося по краю болота, и тащили в Керовку, зачастую по одному бревну на троих. Как прочищала Тирита, строили Керовку большим составом, нежели трое – тогда собралосёнок около тридцати грызей, которые за одно лето и проложили гать, и натащили материала, из коего соорудили платформу, избу и сараи.
Ночи натурально отличались теплотой, так что вода прогревалась за день и не остывала за ночь. От местных, возившихся с посадками, было узнано о пруде возле речки, впадающей в болота – дотудова было килошага два, но оно того стоило. Вырытый возле самого посёлка прудик был слишком мал, и если там постоянно полоскать много пуха – он станет грязен, а это мимо пуха. Вслуху этих соображений Макузь и Ситрик ходили на речку – вдоль края топи и дальше вверх по течению, а там и пруд в низине, питавшийся водой от реки. Пруд, шагов сорок в диаметре, входил в общую заболоченность, но с одного края имел годный берег, а внизу – вполне чистое песчаное дно, слышимо подметаемое от ила паводками каждый год. Глубины там от силы по пояс, но этого хватало, чтобы вымыть шкуру и поплавать, а главное долго с довольством мотать ушами. Мокрые уши, следует уточнить, мотаются куда как эффективнее. Ну и, собственно, тушка с намокшей шерстью выслушила достаточно привлекательно, что её потискать.
Макузь с ушами зарылся в подготовку пробного выкачивания, для чего следовало заменить две стойки, на которых держалась платформа – а это здоровенные брёвна по десять килошагов длины, которые предстояло притащить. Неслушая на то, что её отговаривали от этого дела, Ситрик напросилась учавствовать в опыте вместе с остальными – потому как следовало натурально делать это без перерывов, и чем больше лап, тем более в пух. Пока же пуши готовились, грызуниха принялась обшаривать окрестности Керовки и Понино в поисках того, что следовало зафиксировать – ядовитых растений и змей. Кроме того, у неё имелся целый список того, что следовало услышать и записать, так что оставалось открыть уши.
Серо-фиолетовая белочка внимательно ослушала затопленные делянки, вдоль которых проходила гать – сейчас там как раз возились с посадкой, так что можно было и потрепать уши. Первой попалась Вуса, грызуниха с ровным светло-бурым пухом по всему организму и на редкость длинным хвостом; как выяснилосиха, именно она больше всех трясла и цокала, когда дело доходило до делянок в болоте, так что уши оказались выбраны правильно.
– Ну, что? – пожала плечами Вуса на вопросы и показала ящики рассады, – Это ножовник, думаю знаешь что это такое?
– Сто пухов, – кивнула Ситрик, – В зел-воду слегка добавляют, а ещё в син-воду и жел-воду.
– Именно, – щёлкнула когтями белка, – Но нас сейчас интересует не это, а как его вырастить. Как слышишь, сначала проращиваем рассаду, потом её в воду.
– Интересно, а как в воду? – почесала за ухом Ситрик, – Холодно же.
– А, слухни туд, – показала Вуса за изгородь.
Оказалось, что грызи лазают в воду в высоченных сапогах только по необходимости, а содют рассаду и пропалывают, плавая на плотиках, причём лёжа хвостом вверх. Надобности сувать лапы на самое дно практически не было, а чтобы не студить их при долгой работе, использовали непромокаемые и утеплённые перчатки – опять-таки из клоха, просмолённого продуктами перегонки тара. Вслуху того, что процесс был продуман и шёл вдоль шерсти, а не против оной, на делянках удавалось выращивать приличнейшие урожаи болотных растений.
– Вот таким песком, – показывала Вуса, – Берёшь кусок промоченной деревяшки, которая не плавает. Вставляешь рассадину в пропил. Буль на дно. Следующую.
Таким не особо мудрёным способом за день каждая пуша могла высадить изрядно ростков, и при этом не прийти в состояние съеденной мидии. Вуса также цокнула о том, что ножовник – далеко не самое ценное, потому как его растят и в других околотках, а вот некоторые наменования лекарственных трав растут только в сдешних болотах, как на пуху.
– Короче как и обычный огород, летом полоть... правда, не поливать, – хихикнула Вуса, – А к осени собрать, на тележки и в Сушнячиху, сушить.
– Чистенько, – повела ушками Ситрик, – А вообще много тут хвостов?
– Хвостов сорок, – сразу цокнула грызуниха, хорошо знавшая вопрос, – На делянках в основном грызунихи, а белкачи дрова заготавливают и городят новые изгороди.
Изгороди действительно внушали, потому как нагородить такое – требовались усилия. Они правда того стоили, чтобы траву не выжрало какое-нибудь не то животное. Поблагодарив Вусу за цоканье, Ситрик вернулась к своим занятиям.
– Выслушай-ка, – цокнула она Макузю вечером, – Йа так поняла, что хвостов тут далеко не так много, а какие есть – они трясут вовсю.
– Так оно и, – кивнул грызь, – А что?
– Ну йа к тому, как разворачивать погрызище с таром, если не будет хвостов?
– О как разбрыльнула. Это да... Хотя конечно способ тут обычный – сделать сообщение с дальними околотками, на месте – избы, и хвосты найдутся. Главное чтобы всё в пух, иначе никакими единицами бобра грызей не заманишь.
– С этим тоже могут быть затруднения, – хмыкнула Ситрик, – Топь уже начинает вонять, а нынче даже не самая жара, и гнус достал, как гусь знает кто.
– Над этим надо разбрыливать, но боюсь что не мне – йа больше по тару. Кстати, ты упырник синий нашла? Ежели нет, завтра сходим на дальний конец острова, там недалеко есть его.
– Это уж точно следует сделать, – цокнула Ситрик.
Туманным утром пуши съели еду, выпили питьё и отправились, куда и было цокнуто. Никаких троп туда уже не вело, так что шли вдоль берега острова, пробираясь через ивняк и тросник, и скорость перемещения оказывалась низкой – по ходу шерсти, длина острова была небольшая, но пройти его быстро никак не получалось. Вдобавок пуши шли не просто так, а сложно так – то есть с сеточными "пчелиными" шляпами на ушах, с плотно завязанными на шеях сетками. В воздухе вились слепни, комары и просто мошки, так что снимать защиту – значило тут же получить в нос и в глаза. Разлапистая шляпа и хрупкая сетка, ясное дело, не способствовали быстроте движения через заросли.
Отдуваясь от жары, которая уже начала существовать, грызи таки добрались до нужного места. Давеча Макузь ходил сюда собирать тину, дабы сделать из оной бумаги для внеплановых записей, и услыхал искомое растение. Чтобы добраться до него, пришлосиха снимать обувь и по колено в воде пробираться по кочкам на островок, на коем торчали несколько берёз шагов по пять в высоту – это значило, что островок твёрдый, потому как на жидких кочках стояли только двухшаговые деревца, а становясь больше, они проваливались в трясину.
– Вот он, лови его! – показал Макузь.
Куст правда никуда убегать не собирался, да и ему явно это незачем. Пожалуй, что среди болотной травы куст с мясистыми тёмными листьями и яркими синими цветками выслушил крайне настораживающе – но не настолько, чтобы сразу заподозрить, насколько он опасен. Макузь ещё раньше, пользуясь длинными щепками, отломил веточку и показал Курдюку, который подтвердил на сто с лишним пухов, что это оно и есть – а затем не поленился разжечь костёр и ветку спалить, от песка подальше.
Шипов на кусте было не слышно, они скрывались за листьями, но при самом малом порезе вызывали отравление вплоть до смертельного, так что грызи с трудом могли расслабиться, сидючи рядом с растеньицем. Ситрик достала из сумки досточку, бумагу и угольные карандаши, устроилась на островке в пяти шагах от объекта, и принялась за дело.
– Выслушай, а может выкопать напух? – цокнула она, – На всякий случай.
– Это не слишком в пух, – ответил Макузь, – Да и тут по болоту их столько, что не накопаешься. Главное чтобы грызи знали, почём перья, тогда не будет косяков.
– Косячин, – задумчиво цокнула Ситрик, подправляя рисунок.
Когда солнце светило во весь пух, над топями к полудню наблюдалось резкое повышение температуры, когда туман совсем исчезал и наступала изрядная жара. В это время гнус унимался почти совсем, так что если не ворошить кустов и травы, можно было посидеть без сеточной шляпы, полагаясь только на полынные вонючки, повешенные на одежду – и не одуреть при этом от постоянно интересующихся кровушкой. Что же до одежды, то тут все грызи предпочитали толстый просмолённый клох – если во много слоёв, получалась броня как у скворков, а в один – просто годная для шипов и веток куртка или портки. Кроме того, прочную одежду было проще намазывать клещегонкой, которая подолгу не выветривалась.
Неслушая на клещегонку, Макузь и Ситрик регулярно шебуршили друг другу уши на предмет впившихся клещей, и достаточно часто таки вытаскивали по одному-двум.
– Тупое насекомое! – фыркнул грызь, выбрасывая несекомое.
– Было бы хуже, если бы оно было острое, – хихикнула Ситрик, – Ещё вдобавок и кололо бы.
– Да, вот уже закрадываются сомнения, что клещи в Лесу – нужны, – хмыкнул Макузь, – Хотя конечно точный ответ на этот вопрос могут дать только глубокие исследования, нужны или нет, и если не очень нужны – то как их убрать к собакам!
– Чтобы было время на науку, нужен корм и крыша, – как всегда философично цокнула Ситрик, – А мы этим и занимаемся, потому что тар – это для хузяйства.
– В запятую. Кстати, ты не устала от болот?
– Пока нет, – зевнула серенькая, – Как только, так сразу цокну, не беспокойся.
– В пух. Тогда пока пойду вон на тот край острова, послушаю нет ли змей.
– Да ладно, в Сушнячихе есть чучело падюки, потом перерисую.
Собственно угрозы были не пустые – грызуниха срисовала с натуры и змею, самую распространённую по топям из ядовитых, ну и конечно ядовитые колючки с синими цветами, во всех ракурсах, как в чёрно-белом виде, так и с покраской. У Ситрик имелся с собой наборчик красок, которым она и пользовалась вполне удачно; правда, по стандарту рисовали именно чёрно-белое вдобавок к цветному, потому как краски имели привычку через несколько лет становиться совсем другого цвета, так что и ошибиться недолго. Помимо зарисовок и варки травяных субстратов, Ситрик провела немало времени в наблюдениях за погодой и гнусом – каждый раз-то это быстро, глянул вокруг и готово, но поскольку она делала это по десять раз в день и постоянно записывала – всего времени ухлопалось изрядно.
Основная же команда приготовила механизм к работе, запасши аж три готовых рычага про запас, на случай если сломается первый – хотя он тоже был новым. Услышав, что всё готово, пуши бросили дела и как следует отсурковались, днём и после перерыва ещё ночью – контрольно. С вечера над болотами повисал густой туман, так что даже такие ненорные звери как белкиъ, предпочитали ныкаться в сухую избу – зато попозже он развеивался и становилось видно звёздное небо. Примерно посередь оного пролегала полоса, состоявшая из несчётного множества мелких звёзд и оттого светлая – так называемый Светлый Хвост. Стоило грызям выйти ночью и вспырнуться наверх, как под уши тут же попадали вопросы.
В частности одинадцать из десяти белокъ задавались вопросом, насколько далеко звёзды и вообще что это такое – хотя грызи и не сомневались, что звёзды находятся чрезвычайно далеко в пространстве, причём судя по всему таковое заполнено крайне разреженой атмосферой или вообще ничем не заполнено, потому как иначе сквозь такую толщу воздуха пух что увидишь.
А видеть видели – собственными ушами! У Треожисхултов, как у большой грызунячьей семьи, была собственная большая оптическая труба на специальной зенитной монтировке, так называемый "телецкоп" – так в неё было слыхать, что планеты – сферы, что на луне есть горы, и тому подобные интересности. Ситрик показывала эту погрызень Макузю, и тот убедился лично, отчего припушнел. Короче цокнуть, поглазеть на звёзды пуши уважали, как и перецокиваться на этот счёт.
С утра же пух схватился за основную тему: рычаг вниз, бадью на дно, рычаг вверх, бадью на лотки. С пруда теперь постоянно доносился плеск переливаемой из пустого в порожнее воды и скрип рычага. Непосредственно работал на платформе только один грызь, второй наполовину отдыхал, и когда наполнялось отфильтрованым таром ведёрко, относил в посудину. Как было установлено, черпать следовало в течении восьми килоцоков, потом меняться – для грызуних, чтобы не перегружать их, решили ограничиться четырьмя килоцоками.
Макузь соорудил мерную колонну невдалеке от платформы, которая чётко показывала уровни – за счёт нескольких поплавков, опущеных в разные слои ила. По этой штуке можно было ориентироваться, каков результат, так что данные регулярно заносились в журнал – зачем собственно и было затеяно всё погрызище. Правда, Тирита и Выдрыш скорее цокнули бы, что затеяно это – ради полной посуды тара, но это было однопухственно.
Вставши первый раз к орудию труда, Макузь понял, почему скворки постоянно бубнят про зуду – потому что так и тянет, когда постоянно делаешь одно и то же. Избавиться от привычки бубнить про зуду он смог только дней через десять. Чтоже до процесса, то он был не особо утомителен, если держать нужный темп – вот если спешить, то скоро заломит лапы и спину. Выгодность в частности была в том, что бадью выливали на лотки, и пока жижа булькала по ним – можно уже черпать следующую, следить не требуется. На самой платформе стояла большая, зобов на пятьсот, плоская бадья, в которую и сливалось то, что вышло с лотков; там эта погрызень отстаивалась и сверху счерпывали уже конкретный тар, какового по объёму было раз в пять меньше, чем отстоя – тем не менее, вёдра наполнялись регулярно.
Гнус на пруду доставал не особенно, так как вонь явно сбивала его обоняние – хотя сетки всё равно снимать не стоило. Сама же вонь поначалу вызывала даже кашель и отдышку, но бывалые заверили, что это только с непривычки и поначалу, а потом пройдёт – и действительно, прошло. От воды шли испарения как от обычной канавы с застоялой водой, только гораздо сильнее – если смотреть на просвет, иногда заметно, как от пузырей поднимается газ, колыхая воздух. Что уж там цокнуть, если Курдюк показывал факту – ткнул жердью в дно, а в повалившие пузыри бросил горящую лучину, и на воде вспыхнул яркий оранжевый сполох пламени! Ситрик так вообще припушнела, потому как никогда не могла предположить, что нечто из воды может гореть – а Макузь почесал тыковку, думая о том, как это влияет на цену перьев.
– Ну как тебе такие игры? – цокнул Макузь, валяясь прибочно с грызунихой.
– Ну как, скорее всё-таки в пух, нежели мимо, – ответила та, – Лапы устают, но зато голова отдыхает. Правда, вонь конечно диковатая.
– А если тряпочкой на нос? – предположил грызь.
– Это можно попробовать, – согласилась Ситрик.
Попробовав, пуши сочли что это хорошая идея – конечно, свойства воздуха никуда не девались, но маска на нос задерживала часть паров, и смоченная травяным отваром, отбивала вонь, так что дышалось вроде как намного легче. Ситрик собрала в лесу писеблума, из коего и варила это самое; даже Курдюк, Тирита и Выдрыш переняли затею, потому что хоть и привыкли к вони, но она им не стала от этого больше нравиться.
Когда солнце закатывалось со смеху – или по другой причине, но всё-таки закатывалось – возня на черпалке продолжалась почти теми же темпами, что и днём. В густом тумане, который поднимался над болотом вечером и утром, почти ничего не было слыхать буквально на расстоянии вытянутой лапы, но это не особо и требовалось, грызи могли действовать хоть наощупь. Подсвечивать переносной лампочкой следовало только для того, чтобы увидеть уровни, показываемые мерной колонной.
Колонна же показывала всё ровно тоже самое, что и в начале. Забеспокоившись, Макузь проверил свои механизмы лапным замером, но получил тот же самый результат. В посудине уже имелся приличный слой тара, зобов пятьдесят, а уровень оного не упал ни на волосок!
– Как вы просчитываете, в пух ли это? – цокнул Макузь, обращаясь к грызям.
– Думаю, что не мимо, – цокнула Тирита, – Если бы уровень падал, значит точно не стоило раскатывать губу на очень много.
– С других сторон, это всё-таки не гарантирует, – заметил Курдюк, – Ты считал, сколько минимально должна содержать лужа, чтобы такое количество не сказалось на уровне заметно?
– Примерно, – кивнул ушами Макузь, – Учитывая, какие изменения можно зафиксировать, думается цоцо идёт в самый минимум о двадцати тоннах. Думаю, достаточно уверенно можно будет цокнуть, когда нальём полную посуду.
– Полную посуду?? – разом подняли хохола Курдюк, Тирита и Выдрыш.
Ситрик за компанию подняла хохолок лапкой.
– Да, полную. Если уж после этого с уровнем ничего не случится – тогда не знаю.
Если учесть, что за килоцок нацеживалось около одного зоба масла, то за день получалось сто зобов, а искомые четыре тонны – за сорок дней. Само собой, лопатить столько времени совершенно без перерывов казалось долговатым, но пока казалось – время уже проходило, рычаг работал, Макузь успевал сделать все замеры, какие хотел, а Ситрик бегала в Сушнячиху за сухарями и орехами в дополнительный прокорм, при этом ещё и собирая травки для клещегонки и противокомарника. Воткнувшись в возню, аки вилы в сено, пуши остались вполне довольны, а выбрав годный режим этой самой возни, имелись все основания думать, что удастся остаться в добром здравии.
Как выяснилось, запасы частей черпака грызи сделали заранее не зря – после многих дней непрерывной нагрузки дерево не выдерживало и ломалось. Сдохшие части тут же заменяли новыми и продолжали, не снижая темпов. Старожилы кстати цокнуть поняли, что такая постановка возни более рациональна – гнать и гнать, пока не будет готово, одну тему, а потом переключаться на следующую.
Как бы там ни было, сорок дней пролетели достаточно быстро – пуши копались, потом перецокивались, сидючи в избе или около, трясли ушами, и повторяли. Солнце то и дело поднималось из-за веток, светило, каталось по небу и снова закатывалось; вечерами и утрами над топью постоянно стоял густейший туман – чаще он развеивался, но иногда висел целыми днями, создавая крайне сонное настроение. Когда поднимался ветер, становилось свободнее дышать, так что грызи радовались больше, чем обычно, и вспушались.
Ситрик за это время успела допуха чего – не только зарисовать ядовитые растения и змей, но и прокачать на практике навык изготовления травных отваров. Макузь же потирал лапы, открывая папку с записями о наблюдениях за прудом – пруд обнадёживал. За двадцать дней измерения зафиксировали лишь крайне незначительное уменьшение уровня донного ила, последующие двадцать дней подтвердили эту динамику. Самое же основное, что после того, как вычерпывание прекратили, уровень пополз обратно вверх – и Макузь тешился.
Трое старожилов более тешились, глядючи на полное корыто тара: маслянистая вязкая жижа бурого цвета доходила до самых краёв посуды, благо её, посуду, заблаговременно установили ровно, а не как попало. Можно было подумать, что корыто – ну и что с него, а на самом деле сырьё было ценное, если не цокнуть больше: тар шёл по цене раз в десять выше, чем средние орехи, кпримеру – хотя орехи высокой ценой не отличались...
– То есть получается, что это не четыре тонны тара, – цокнула Ситрик, задумчиво глазея на корыто, – А сорок тонн орехов?!
– Ну, примерно так, – хмыкнул Макузь.
Сорок тонн орехов ни один из наличных грызей никогда не слыхивал, потому что орехи суть корм весьма концентрированный, и один зоб таковых – это довольно допуха.
– Это не сорок тонн орехов, – мотнул ухом Курдюк, – А допуха сколько ходок до Понино.
Вот это было цокнуто точно в запятую – тар до берега сам не доберётся, пришлосище носить лапами. Для ускорения грызи соорудили простые носилки, на которых крепился бочонок на сорок зобов, и таскали их на две пуши. Дело это было непростое – даже по хорошей дороге увесистые носилки тяжело нести, а по хлипкой гати, которая увёртывается из-под ног – втройне.
– Слушай, ну в Понино вытащим, а дальше? – уточнила Ситрик, таща на себе бурдюк с таром поменьше.
– Так там тележкой, зобов по сто, – пояснил Макузь, – В Сушнячиху... Кстати придётся и там корыто делать, иначе налить некуда будет. А оттуда уже зимой мыши вывезут.
– Вывод – мыши в пух, – засмеялась серенькая.
Макузь же, пораздумывав и понаблюдав, решил что пока грызунихе определённо хватит аврала – сама она никогда бы в этом не призналась, искренне считая, что не хватит, но внешнее ухо слышало, что бельчона подопушнела. Вряд ли когда в Щенкове на неё наваливалосиха столько возни сразу – и не так чтобы побегать-посуетиться, а тупо таскать за несколько килошагов по гати. Вслуху этого грызь залез в мешок с единицами бобра, убедился что их там достаточно, и произвёл обмен. Поскольку он и Ситрик обещали грызям помочь с выносом тара, негоже было не помочь с выносом тара; Макузь посчитал, сколько это должно стоить в единицах бобра, округлил в большую сторону и предложил Курдюку, Тирите и Выдрышу. Тем было попуху, в каком виде получать профит, так что не стали ни разу возражать.
– А теперь – в Щенков! – провозгласил Макузь.
– Цявк! – мотнула ушками Ситрик и последовала за грызем в означенном направлении.
Операция по расслушиванию тарного пруда номер ноль была признана состоявшейся и принесшей жирный результат. Пока Ситрик опушневала от возвращения в цокалище и бегала по нему взад-вперёд, как белочь в колесе, Макузь неспеша привёл в порядок документацию, скопировал и сдал на расслушивание в учгнездо. Как он и предполагал, Рилла и Руфыс уже давно вернулись, имея все данные о гати в пролескинском околотке, и он не отказал себе в удовольствии всё это изучить.
Выходило, что гать хоть и изрядное погрызище, но штука вполне реальная. В болотной воде обожжёные брёвна гнили даже дольше, чем в любом обычном пруду, а при дополнительной обработке и использовании осины – держались до пятнадцати лет. В уцокнутом месте гать была достаточно широкой для проезда по ней паровиков, и нельзя цокнуть, что туда уходило слишком уж много брёвен – хотя конечно и не мало, имелась специальная группа пушей со своей базой и техникой, постоянно занимавшаяся подвозом дерева и заменой настила и опор...
Всё это Макузь выслушивал, не забывая оглядываться вокруг: высиживало лето, так что цокалище почти ничем не отличалосиха от Леса – зелёнка на ветках скрывала постройки от взгляда, а дороги они и в Лесу такие же. Правда, буйное произрастание листвы и возня на огородах постоянно напоминали ему про Марису, но нельзя цокнуть, чтобы это его особенно тяготило. Что уж точно не тяготило, а люто тешило – так это ситрячьи родичи, возившиеся на своих объектах весело, хитро и вообще – исключительно по шерсти. Что уж там цокать, если его схватили за уши и в первй же вечер после возвращения в Щенков Макузь выступил с обзорным цоцо для большого собрания Треожисхултов. Собственно, он излагал соль, а Ситрик синхронно прочищала, чтобы всем было понятно.
– Десять тысяч тонн жажи! – вскричал кто-то из грызей, – Стало быть, в шишморском околотке начнут добывать таръ?
– Ну, окончательно цокнуть пока нельзя, – цокнул Макузь, – Но вероятнее всего – да. А что?
– А Ъ! Всмысле, знаю хвостов десять минимум, которые были бы не прочь потрясти.
– О, это в, – показал в пух Макузь, – Но любому хвосту, который не прочь там потрясти, сначала необходимо ознакомиться с брошюрой "Шишморские топи", автор вот.
Грызь показал на Ситрик, которая смущённо прижала ушки – она на самом деле сделала целую книжку с иллюстрациями, где подробно и главное чисто обцокивались все особенности местности, незнание которых чревато.
В это время в учгнезде, ясное дело, произошёл просто массовый подъём хохолов и мотание ушей. Неслушая на то, что летом пушей было куда меньше, а те что были – не особо трогали хохола, волна ощущалась невооружённым ухом. Хотя бы по той причине, что на большой доске во дворе, где писали мелом объявления, появилась надпись "г., не трать время, сокращай слово "таръ" до буквы "т". Это явно имело смысл, так как по всем окрестностям только и слышалось это слово.
Основные вопросы, которые волновали пух, заключались в том, не повредит ли большая возня Лесу, а также действительно ли там допушища тара, чтобы что-то городить. Макузь, как ни потирал он лапы, сам острожничал по этому поводу: ведь если за сорок дней удалосиха выцедить четыре тонны, это отнюдь не даёт полной уверенности, что можно будет всё лето кряду брать столько же. Кроме того, возня рассчитывалась не на столько же, а на большее – так, чтобы оснастить платформы паровыми машинами, для увеличения производительности. Но чтобы всё это сделать – требовалось городить гать и завозить стройматериалы.
– А если всё-таки будет недостаточно? – цокал грызь, в то время как пух сидел кругом во дворе, – Тар конечно штука ценная, но тут и расходы будут Оягрызу. Как бы не облажаться!
– Недостаточно не будет, – уверенно цокнул Макузь, – Там ещё дюжина с пухом прудов, и они больше, чем тот где мы копались. Вопрос только в том, сколько именно будет.
– И что теперь, начинать пилить?
– На мой слух – можно начинать пилить. Надо проложить лемминговую дорогу до шишморского цокалища – в любом случае будет в пух, а оттуда к топям.
– Только, Мак, ты же не собираешься, – цокнул Фрел, – Вкорячить всё погрызище в Понино? Там как йа понял три с половиной сарая, и грызи явно будут недовольны ростом промышленности у них под боком.
– Йа разбрыливал над этим вопросом, – признался Макузь, – На мой слух, лучше всего разместить всё необходимое в отдельном посёлке где-нибудь между Сушнячихой и Понино.
– А поч не вплотную к топи?
– Вплотную к топи очень сыро, а в паводок и мокро, что не в пух. Кроме того, там за килошага четыре-пять есть пустыри, где можно развернуться.
– Развернуться с чем? – уточнил кто-то из хвостов, – Вроде цоцо было о платформах в болоте?
– Платформы сами по себе не построятся, и дров не напасут. Нужно место под склад стройматериала, базу техники, ремонтку, жильё для трясущих, – Макузь загибал пальцы на лапе, – Допуха площади – под склад топлива, потому как завезут зимой, а потом всё. Ну и хранилища самого тара, потому как тоже самое, вывозить из околотка реально только по зимнику. Кстати, кто знает где можно достать допуха осиновых брёвен?...
По большой карте, которая охватывала всю Щенковскую область, нарисовались различные маршруты и направления: лемминговая дорога к Шишмору, причал на речке Искруха, ближайший к объекту; дорога собственно от шишморского цокалища к топям, через пустыри, и многое другое. Осиновых брёвен было допушища севернее по течению Жад-Лапы – там имелись большие осиновые рощи, и только на прополке просек и выносе сушняка можно было набрать немерянную кучу, что кстати и делали. По результатам же обцокивания и расслушивания постановили примерно следующее: причастным ушам воткнуться в детальный проект необходимой машинерии и построек, а на местности начать работы по расширению мышиной дороги до лемминговой. Собственно она так называлась по причине того, что зимние паровозы именовались "леммингами" – серии "Л", и это уже было ещё более серьёзно, чем мыши – потому что и мыши перетаскивали не по пуху сколько грузов.
