Текст книги "Страх во тьме (СИ)"

Автор книги: Максим Шторм

Ну а на кой хрен Стокман пригласил нас к себе, в недоведённый до ума замок, спросите вы? Зачем окружил теплом и заботой и вьётся лисой вокруг каждого из нас, делать ему что ли, больше нечего? Да всё банально просто, ребята. Реклама. Реклама, будь она не ладна, двигатель прогресса. А Стокман старался не отставать от хода времени. Наше временно-вынужденное проживание в Стиллхолле как нельзя лучше способствует продвижению его дальнейших планов. Он нам залижет задницы до мозолей, лишь бы мы впоследствии на каждом углу расписывали, какой он классный мужик и как у него офигительно живётся в замке Стиллхолл, лучшей гостинице во всём мире! Вот так вот. Всё гениальное просто. При других обстоятельствах, голову даю на отсечение, Бенни даже не посмотрел бы в нашу сторону.

Поскольку во многих комнатах до сих во всё шёл ремонт, а в некоторых и вообще жить было невозможно в силу полного бардака, нас гостеприимный хозяин расселил на первом и втором этажах по двое по трое в одной комнате. Добавлю, что сам замок имел форму квадрата с четырьмя башнями по углам, часовней (чья башня, пятая по счёту, была самой высокой), возвышался на три этажа и все двери выходили в просторный внутренний двор. Ворота сразу пропускали в своеобразную каменную кишку, позволяющую оценить толщину стен (эта часть замка была уже переделана под прихожую), а затем вы попадали в холл, откуда и вели лестницы на второй и третий этажи. Донжона, как такового не было, во всём выдерживалась строгая форма и простота. Стены замка одновременно являлись и наружными крепостными стенами, крышей Стиллхоллу служила позеленевшая за прошедшие века черепица. Все эти нехитрые подробности успел рассказать незаменимый Дон Рейнолдс, разводящий нас по, хм, номерам.

Нас, повторюсь, разместили в двух замковых крыльях на втором и первом этажах. Саша и Джесс сразу заявили, что будут спать вместе, чем вызвали громкое ржание Мартина и Артура, которое быстро прекратилось, как только они уловили, что им тоже придется делить одну комнату на двоих. Шнитке, как и Роберт Мастерс, оказался счастливым обладателем одноместного «люкса»... И незабвенный наш лорд Герберт Уэнрайт очутился в гордом одиночестве – дураков, рискнувших бы заночевать с ним в одних апартаментах не нашлось. Напрасно Герби заявлял, что сосед его ничуть не стеснит, и при этом, томно потупив глазки, косился на нас. Ага, щас! Грейс Брайен была определена вкупе со шлюшкой-златовлаской Кристи – более непохожих женщин и сыскать было сложно. Так же катались как сыр в масле Блейк и довольно сморщившая мордочку Трейси. Им нашлось по комнатушке. А вот вашему покорному слуге пришлось делить кровать с Колином Рэнделлом. Неплохим, он, кстати, оказался парнем. Который в данный момент плескался в глубокой деревянной бадье за дверью в средневековом эквиваленте ванной комнаты.

Я широко, во всю пасть зевнул, скинул халат и с разбегу бухнулся на кровать. Спать хотелось, хоть спички в веки вставляй. Я сложил руки на груди, критически рассматривая пальцы ног. Скрипнула плохо смазанными петлями дверь и в спальне показался кутающийся в такой же халат, как и у меня, Колин. Я похлопал рукой по кровати рядом с собой.

– Ложись.

– Зачем? – у бедного юноши на голове зашевелились мокрые волосы, а глаза совершенно ошалели. Это надо было видеть! С трудом сдерживаясь, чтоб не расхохотаться во всё горло, я небрежно так бросил:

– Знакомиться будем.

– Слушай, может, тебе лучше поселиться у Уэнрайта? – робко вопросил Колин.

Вот тут я не выдержал. Мне скрутил жесточайший приступ необузданного смеха. Я заржал так, что чуть не упал с кровати. Вытирая выступившие от смеха слёзы, я прохрипел:

– Ну ты и отмочил! Молодец!

Рэнделл понимающе осклабился и завалился на вторую половину широченной кровати (да на ней можно и впятером спать), заложив руки за голову, и мечтательно уставившись в потолочные балки. Вид у него был поэта или художника, поймавшего музу за хвост или осенённого озарением свыше. Я выжидательно притих. Колин меня не разочаровал. Он разлепил сжатые в строчку губы и сказал:

– Это место... Этот замок... В нём что-то есть. Что-то необычное, живое. У меня такое чувство, будто каждый камень, каждая доска в Стиллхолле живут какой-то своей особенной жизнью. Не похожей ни на что другое.

Он повернул ко мне лицо, его умные голубые глаза были абсолютно серьёзны. Я прикусил язык.

– Ты что, решил в отместку запугать меня страшными историями о привидениях? Признаюсь, ты уже преуспел!

– Да нет! – возбуждённо отмахнулся юноша и приподнялся на локте. – Скажу больше – наше появление здесь тоже кажется мне далеко не случайным. Слишком много совпадений за последнее время. Напрашивается вывод, что кто-то начал дёргать за ниточки наших судеб в угоду своим прихотям!

– Тебе надо поселиться в Стиллхолле на всю жизнь, – скривившись, пробурчал я. – И ты сможешь составить достойную конкуренцию местной юродивой. Нет, правда, ты с лёгкостью заткнёшь её за пояс, Нострадамус доморощенный!

Юноша пристально уставился на меня и неожиданно рассмеялся.

– Ха, да ты просто боишься! Ты что, испугался невразумительного бреда, что несла та немытая бродяжка?

Я мрачно пожевал губами.

– Ну, не то, чтобы испугался, но аппетита мне её пророчества не добавляют.

Некоторое время мы молчали, слышно было только треск пылающего камина. За задёрнутым плотной шторой аркообразным окном, забранным ажурной железной решёткой, давно царила ночь. А мы лежим тут, как страдающие бессонницей бобики, и несём несуразную, с точки зрения здравого смысла, ахинею. Обалдеть можно. И тут Колин выдал ещё один номер, когда я уже счёл, что он заснул и дивиться больше нечему.

– Я стихи сочиняю. И у меня сейчас созрел ещё один. Хочешь послушать?

Я наверно выглядел, как пришибленный подушкой, набитой камнями, идиот. Если бы мне кто-нибудь раньше сказал, что я буду в средневековом замке лежать на одной кровати с малознакомым типом, заправляющим мне как серенады, стихи собственного сочинения... Ужас!

– Только не про любовь, лады? – умоляюще попросил я.

– Хорошо! – Колин дико обрадовался свободным ушам. Ну что я говорил? Поэт он и романтик, мать бы его за ногу! – Про любовь в следующий раз. Я совсем недавно начал писать, и, по-моему, у меня неплохо получается.

– А что тебя заставило заняться словоблудием? – из вежливости полюбопытствовал я. У меня был один дружок, балующийся на досуге подобным, но я не ожидал встретить ещё одного такого индивидуума. – С бухты барахты в зрелом возрасте не начнёшь кропать стишки про амурные чувства!

Юноша смутился и покраснел, отведя взгляд.

– Это... неважно, поверь. Неудачная любовь, скажем так. Устраивает объяснение?

– Вполне, – важно кивнул я. – Знакомая ситуация. Ну ладно, давай бухти мне, как космические корабли бороздят Большой Театр.

В мои последние слова Колин не въехал вообще, но общий смысл уловил. Он непременно откашлялся и на одном дыхании продекламировал:

 
Мрака пелена поглотила разум,
Судорожный крик разорвал мне грудь.
Я закрыл глаза, и всё с каждым разом
Тяжелей дышать, мне не продохнуть.
Я взметнулся ввысь – там свет в конце тоннеля,
Оглянувшись, понял – назад дороги нет.
Внизу остался я, на солнце коченея,
Потому что смерть раскрыла мой секрет.
От чего я умер, кто расскажет правду?
Кто поймёт, зачем терпел я эту боль?
Хлёсткий взмах косы – бой шёл не на равных,
Потому что был диагноз мой – любовь....
Улыбнулся я мёртвыми губами,
Что меня там держит, в этом мире грёз?
И кому я нужен, тусклый и бесцветный,
Приносящий людям столько горьких слёз?
А любовь? В безумстве я захохотал!
Вы меня спросите, я смогу ответить.
Я всё это знаю, я любовь познал.
Любовь – это боль, тоска, безнадёга,
Она опаляет и жжёт изнутри.
Она точит душу, плюя на законы,
И разбивает в осколки мечты.
Любовь приходит на беду,
Она ломает и изводит.
Не пожелаешь и врагу
Того, что в сердце происходит.
Любовь прекрасна лишь тогда,
Когда в ответ ты слышишь то,
Что по ночам шептал в слезах той,
Кому сердце отдано...
Сказав всё это, разрыдался,
Ну что ж, пора, мой час настал.
Ведь в прошлом, как я не старался,
В ответ любви не испытал.
Но свет померк, и тьма сгустилась,
И что – то давит. Мне назад?
Я закричал, мне не приснилось -
Я полетел в кромешный ад!
Меня отвергли небеса,
Не нужен грешник им такой.
И подмигнул мне Сатана:
Привет, дружок, теперь ты мой!
 

Я медленно выдохнул сквозь стиснутые зубы и сосчитал до трёх. Грехи мои тяжкие…

– Колин, скотина ты малолетняя, ты соврал мне. Я же просил не про любовь! Знаешь, на что это было похоже?

– Ты ошибаешься, Алекс, – тихим голосом отозвался юноша. – Это стих про жизнь и... смерть.

Ну и что прикажите с ним делать? Ну точно Элис Блэр номер два!

– Ты это сегодня сочинил?

– Да, сидя в ванной, – пожал плечами Рэнделл. – На меня нашло что-то...

Я лишь грустно улыбнулся....

ГЛАВА 6

Новый день встаёт за моею спиной,

Новый день придет, и ты будешь со мной.

Возьми огня и найди меня,

Ты найдёшь меня на пороге дня.

Эпидемия «Новый день»

Утро нового дня встретило нас тёплыми лучами нежданно негаданного солнца. Небо заполонили стайки шныряющих птиц и кавалерия беззаботных облаков всевозможных расцветок: нежно голубых, угрожающе фиолетовых, умиротворённо синих, безмятежно белоснежных... Ого! Ещё чуть -чуть и я начну впадать в лирику, а то и возьмусь клепать стишки, как мой австралийский друг. Устроим соревнование, у кого резче слог и метче слово! Всем желающим присутствовать – вход свободный!

Солнечные зайчики весело забегали по черепице, металлу и башням Стиллхолла. Но, попадая в ров, осколки вселенского светила растворялись в густой тени...

Мы сидели за длинным столом, накрытым скатертью размером с полигон, и неспешно насыщались. Обеденный зал, способный вместить более сотни человек, приглушенно бурлил потоком людской речи и громко дребезжал звоном посуды и столовых приборов. Глаза разбегались от обилия предоставленных блюд – соусы, несколько видов сыра, рыба всевозможного приготовления, жаркое, дорогие вина... Словом, было, что положить на зубок. Замковый повар с подачи Стокмана сегодня явно находился в ударе.

С куполообразного потолка свешивалась полутонная люстра свечей на двести, стыдливо купаясь в разливе солнечного света, проникающего в зал через три огромных, больше роста человека, окна. Одиночество голых каменных стен скрашивали щиты, боевые топоры, знамёна и охотничьи трофеи. Столовой по задумке Бенни сохранили максимально приближённый к ветхой старине облик. Для прибавления гостям большего аппетиту, не иначе. Для пущего эффекта только не хватало снующих под ногами собак, грызущихся из-за костей и объедков. Во главе пиршественного стола, подобно владетельному барону, в высоком резном кресле расположился Бен Стокман. В честь грандиозного завтрака наш хозяин напялил белую рубашку, серый жилет, такого же цвета брюки и синий галстук. Раздавая направо и налево белозубые улыбки и отпуская дружественные реплики, Стокман степенно подкреплялся, сжимая холеными пальцами серебряные вилку с ножом. Выглядел он внушительно, ничего не скажешь.

По правую руку от бизнесмена сидел я, набивая брюхо от души и впрок, краем своих неотразимых серых глаз наблюдая за манипуляциями коллег по завтраку со столовыми приборами, запоминая движения, чтоб не оплошать. Чёртов этикет! Ну а если мне неудобно держать вилку в левой руке, а нож в правой? Кроме того, существовала какая-то специальная вилка для рыбных блюд, найти которую я был просто не в состоянии!

Однако я наслаждался не только плотски, но и духовно, не спуская глаз с Грейс Брайен, занявшей место напротив меня. Девушка была необыкновенно хороша в простеньком облегающем сиреневом платье, подчёркивающем высоту упругой груди и изгиб тонкой талии. Я откровенно любовался ею, её лицом и свободно распущенными по плечам лавоподобными волосами. Грейс деликатно отщипывала по кусочку сыр и отправляла в рот, облизывая кончики пальцев. Выразительные зелёные глаза, скрывшись за линзами очков, нет-нет, да и посматривали на меня. Вот так вот, ребятки, мои акции поднимаются вверх! Когда наши взгляды встречались, пухлые чувственные губы девушки посещала едва заметная улыбка. Даже так... Я едва удержался от искушения заглянуть себе за спину – может, это вовсе и не мне предназначены эти завуалированные знаки внимания? Мы же с ней и парой слов перекинуться едва успели! Хм, поживём – увидим.

Стокман не рискнул усадить рядом с собой сэра Герберта Уэнрайта, и наследный лорд был услан на задворки. Теперь Герберт сидел сразу за Грейс и вовсю строил глазки переминающемуся с ноги на ногу Дону, стоящему в стороне от стола в состоянии полной боевой готовности. Рейнолдс же, свирепо выкатывая глаза, всем своим видом показывал, что с «голубыми» ему не по пути. О том, что лорд – гомосексуалист, было разве что не написано у него на лбу. Разодетый в пух и прах (Уэнрайт притарабанил в замок все свои шмотки), с наманикюренными ногтями и слоем грима на женоподобном лице, Герби вертелся как уж. Тонкий, жеманный голосок лорда то и дело вклинивался в мерный говор жующих гостей Стиллхолла. Честной народ подозрительно (ну наконец-то и вас проняло!) косился на замотанное в ядовито оранжевый шарф пугало, а у Стокмана было такое выражение на морде, словно у него заболели все зубы разом.

А ещё в обеденной зале имелся дворецкий. Я говорю об этом отдельной строкой, потому как по-другому и не скажешь! Ну настоящий дворецкий, Богом клянусь. До мозга костей. Энтони Коннор, помимо потрясающих знаний манер и этикета, шестью десятками недаром прожитых лет за плечами, был обременен и впечатляющим обликом. Ростом с Терминатора, импозантный, с тщательно зачесанными назад светлыми, тронутыми благородной сединой волосами, он был живым воплощением стопроцентного английского джентльмена. На нём были безукоризненный, шитый чёрным с серебром сюртук и неподвижность мраморной статуи на высокопарном лице. Такого посади на бочку с порохом и зажженным фитилём – он и бровью не поведёт! Рейнолдс, ответственный за своевременную перемену блюд, как мне показалось, боялся его как огня.

– Дамы и господа! – Бенни поднялся со своего места, отвешивая почтительные поклоны. Зал притих, сосредоточившись на хозяине замка. – У меня тост!

Стокман театрально откашлялся, прилизал редкие чёрные волосы и, что называется, толкнул речь:

– Жизнь, дорогие друзья (ну вот, я что говорил? мы уже его лучшие корешки), довольно таки странная штука. Кто бы мог подумать, что спустя столько лет этот замок опять наполнится голосами, радостным шумом, людьми? Да, наверное, никто! Настолько подобное казалось невероятным. Но, к счастью, чудеса на свете есть и без них наша жизнь была бы куда как более скудной и унылой... Так вот, друзья, я пью за то, чтобы в вашей жизни случалось побольше чудес и в ваших домах всегда звучали смех, радость и веселье, как звучат они сейчас в Стиллхолле. За вас!

Тронутые столь пламенной и сердечной речью, мы взметнули над столом бокалы. Слава Богу, обошлось без аплодисментов. Я поспешно засосал полстакашки красного, чтоб не прыснуть со смеху. Это наше появление в этих местах напрашивается на благостное определение «чудо»? Это мы сидим тут и радуемся до розовых пузырей? И, на мой скромный взгляд, постоянно шумно, весело и радостно может быть только в одном месте – в дурдоме! Не иначе, как Бенни просто элементарно отрабатывал речь на будущее, когда за этим столом будут сидеть ребята, готовые за каждое лестное слово платить звонкой монетой, сукин сын. Я посмотрел по сторонам. Не я ли один так думаю? И что же я увидел своим натренированным, цепким как репей, взором? Да, пока не забыл, со слухом у меня тоже полный порядок...

Пропустив половину из сказанного мимо ушей, Роберт Мастерс охотно поддержал тост. Старик находился почти в самом конце стола и, не стесняясь, налегал на спиртные напитки, сдабривая их обильной закуской. Одетый всё в тот же помятый костюм, Роберт сгорбился в жёстком деревянном кресле, цедя из фужера «четырёхзвёздочный» херес. Думая, что его никто не видит, хитрый старикан преспокойно опустил в карман пиджака бутылочку «бордо». Ну, даёт! Не смотря на внешне непрезентабельный вид, опухшие от пьянства глаза и общее неблагоприятное впечатление, Мастерс, как мне думалось, отнюдь не был полоумным кретином, за которого его с лёгкостью многие, наверняка, держали. Нетушки.

– Эдди, милый, налей мне ещё вина.

– Как пожелаешь, принцесса.

Огромный культурист плеснул в бокал беленького и подал Кристи. Бутылка в его лапищах выглядела пузырьком одеколона. Рядом с ним забила место Кристи Нотенберг, без умолку болтая и хихикая, теребя гиганта за рукав спортивной куртки, силясь обратить на себя внимание. А обращать было на что: обтягивающая кофточка и легинсы не скрывали достоинств отлично развитой фигурки, золотисто-соломенные волосы обрамляли кокетливое, хорошенькое личико. Благодарно улыбнувшись, Кристи провела кончиком языка по влажным губам и отпила из бокала, глядя на Эдварда так, будто собиралась его съесть.

– Эдди, ты просто душка! И настолько силён, – девушка восхищённо потрогала бицепс Блейка. – Как это мужчина может вырасти таким большим и сильным? В голове не укладывается...

Ха, усмехнулся я про себя, в твоей голове не одна связная мысль не уложится. Эдвард же, в фокусе её голубых, по-детски восторженных глаз, напыжился как кандидат номер один в чемпионы конкурса Мистер Вселенная.

– Всё очень просто. Комплекс специальных упражнений, правильное питание (тут он не врал, поскольку озадачил Стокмана заявлением, что он, де, на диете, и попросил молоко и обезжиренный творог!), здоровый образ жизни и упорство. Любой человек может добиться того же, что и я, стоит проявить лишь выдержку...

– Упражнения, говоришь? – томно промурлыкала Кристи, закатывая глаза.

Блейк натужно сглотнул. Попался ты, дружище, как кур в ощип!

Юность, как известно, обладает хорошим аппетитом, и обильный завтрак был как нельзя кстати. Молодым, растущим организмам требуется есть побольше и почаще, не придерживаясь блейковской диеты. Немудрено, что шестеро тинэйджеров наворачивали за дюжину, расхваливая местную кухню и сетуя, что дома столь вкусно не готовят.

– Ой, как мне здесь нравиться! Я даже почти забыла, что с нами за беда приключилась. Честно. Будь у меня возможность, я бы поселилась здесь навечно, – Джессика Веласкес вытерла рот салфеткой и блаженно откинулась на спинку кресла. – Я думаю, что даже моей маме стоило бы взять пару уроков кулинарного искусства у здешнего повара.

– Да, тут классно! – согласилась с ней Саша, попивая из высокого стакана апельсиновый сок. – Боюсь, все остальные мысли отходят на задний план.

– О чём ты говоришь? Разве можно думать о чём – то ещё, когда вокруг такое великолепие?

– Так-то оно так, но у нас своя жизнь, и она диктует свои условия.

– Да ладно тебе, подруга, расслабься, – не унималась испаночка. – Лучше попробуй этот замечательный грибной салат. И не забываем строить глазки нашим мальчикам...

Последние слова она почти прошептала, но я всё слышу, девочки! Меж тем, «их мальчики» вовсю крутили головами, дивясь огромному обеденному залу, не забывая, впрочем, отдавать должное пище. Мартин ожесточённо пилил ножом сочный бифштекс, от усердия высунув кончик языка. Юный уроженец штата Мэн был в видимом полном восторге от происходящего. В его возбуждённо сверкающих глазах проносились видения древних ландшафтов, мощных крепостей, огнедышащих драконов, рядом с ним восседали не чавкающие Артур с Колином, а благородные рыцари в блистающей броне и изнеженные красавицы...

МакДжонс, впитавший дух старинных традиций с молоком матери, не вчера слез с суровых шотландских гор. Он вёл себя более сдержанно, снисходительно поглядывая на оторопевших товарищей. Чувствуя, что с отвисшей челюстью выглядит полным олухом, Колин приложился к кубку с каким-то компотом. Н-да, приятель, твоя родная жаркая Австралия тут и рядом не стояла! Слева от высокого юноши сидела Трейси. От её соседства Колин сильно нервничал, ожидая как минимум вилку под ребро или поднос на голову. Трейси недобро ухмылялась, исподлобья осматривая жующих людей. В своём бронированном кожаном прикиде она резко выделялась из всех нас. Мелкой стервочке нравилось нервировать окружающих, пусть на неё и смотрят как на чумную крысу. Того и гляди, укусит. Она скорчила гримасу и с железной решимостью вонзила столовый нож в деревянный полированный подлокотник кресла. Лезвие со скрипом вошло в древесину и двинулось по поверхности, подчиняясь поднаторевшей в подобных делах руке.

Заметив её манипуляции, Колин чуть не подавился водой, вылупив в изумлении глаза. Я его вполне понимал! Увидев появление на свет божий надписи «DIO», Колин воровато заозирался вокруг, чуть ли не чувствуя себя невольным соучастником этого кощунства. Ну, вдруг кто заметит... Уши надерут всем, это уж как пить дать.

– Ты что делаешь, ДУРА? – процедил сквозь зубы юноша, прикрываясь давешним кубком.

– Не очкуй, долговязый.

– Тебя же сейчас линчуют. Ты только глянь на дворецкого! Если этот старикан увидит твои художества, то его удар хватит. А потом он надерёт тебе задницу, поверь мне. И плевать он хотел на твою принадлежность к металлической тусовке.

Стюарт презрительно фыркнула, игнорируя перепуганного Колина.

– Моей заднице не привыкать. И вообще, не суйся, куда не просят. Или ты меня заложить хочешь?

Как ни в чём не бывало, вернув нож на место, Трейси обратила на Колина два изумруда глаз.

Юноша вспыхнул:

– Я не стукач!

– Ты же терпеть меня не можешь, дружок. Я это сразу просекла, не отнекивайся.

– Просто из-за тебя влетит всем нам. Ты что, не понимаешь? Мы здесь временные гости и должны вести себя в благодарность хоть немного, но прилично. У тебя что, совести совсем нет?

– Всё ясно, – брезгливо поморщилась Стюарт. – Трясёшься за свою драгоценную загорелую шкуру. Так бы и сказал.

– И ничего я не трясусь,– Колин с трудом подавил негодующий крик, прикусив язык. – Несмотря на нашу взаимную неприязнь, мне бы не хотелось видеть, как мистер Стокман и дворецкий надают тебе по шее.

– Хэви-метал, ублюдок.

Колин раздражённо уткнулся в свою тарелку. Натолкнувшись на мой сочувствующий взгляд, он обессилено покрутил пальцем у виска и махнул рукой.

_______________________________________________________

– Сэр, он меня нервирует! Клянусь. Этот извращенец ТАК на меня смотрел! Мне стало не по себе, мало ли что... Ума не приложу, на кой хрен он тут сдался, этот гомо...

– Поосторожней в выражениях, мистер Рейнолдс, – сухо отозвался Коннор. – Он наш гость и этим всё сказано.

– ...сапиенс, – ловко выкрутился Дон, хитро поглядывая на старого мажордома. – Нет, сэр, поймите меня правильно, я не наговариваю на этого, вне всякого сомнения, достойного человека, но... Как бы вам понравилось в одно прекрасное утро обнаружить у себя в постели голого мужика?!.

– Полноте, юноша. Наши временные постояльцы не сегодня так завтра покинут Стиллхолл. И у мистера Уэнрайта просто физически не хватит времени воплотить свои желания и фантазии в жизнь.

Коннор едва заметно улыбнулся. Он понимал вполне обоснованное беспокойство молодого помощника. Но на данный момент его занимало совсем другое. Они вели неспешную беседу в опустевшей обеденной зале. Пиршественный стол общими усилиями был приведён в благопристойный вид: посуда убрана, застелена чистая хрустящая скатерть, в которую мог бы завернуться и слон, объедки выброшены. Пол подметён, помещение проветрено, всё готово к обеденной трапезе. Энтони провёл пальцем по подлокотнику одного из десятков резных кресел с высокой спинкой.

– Надеюсь, наши гости остались довольны завтраком.

– Ещё бы, сэр! Они так жрали, что их, наверно, слышали и в Гринсвуде. Заметил я несколько рож... прошу прощения, лиц, которые явно заправлялись впрок и надолго.

– Раскованная дружелюбная обстановка весьма способствует аппетиту, – высокопарно заявил дворецкий и с силой сжал губы, продолжая елозить по подлокотнику побелевшим от напряжения пальцем.

Дон сунул руки в карманы форменных брюк и возвёл очи горе.

– Ужас, я ещё и к настоящей работе не приступал, собственно говоря, а уже устал, как собака. Оказывается, прислуживать за какой-то дюжиной людей ещё то удовольствие... А что же будет, когда мы официально откроемся, и постояльцев станет в пять раз больше? Да мне покоя не будет! Даже если я буду выполнять строго свои, оговорённые контрактом, обязанности. Покажи это, проводи туда, расскажи о том...

– Вы знали, на что шли, – дворецкий неодобрительно посмотрел на Рейнолдса. – Не время роптать и сокрушаться по этому поводу. Хотя ещё не поздно написать заявление и рассчитаться.

– Да ну, не сгущайте краски. Платит мистер Стокман более чем прилично, что позволяет мне запастись терпением и держаться до победного!

Коннор хмуро зыркнул на терзаемый им подлокотник.

– Интересно...

Дон не выдержал:

– Сэр, да перестаньте вы щипать это чёртово кресло! Ваши непонятные действия тоже начинают нервировать.

– Обратите внимание СЮДА, мистер Рейнолдс.

Гид присмотрелся и только сейчас заметил, что подлокотник кресла безобразно изуродован каким-то острым предметом. У него отвисла челюсть.

– Ни хрена себе!

– Оставьте хрен при себе и следите за языком! – вскипел Коннор.

Дон обижено засопел:

– Я всего лишь хотел сказать, что до глубины души возмущён и шокирован этим злодейством. Варварство какое! Да кто посмел...

Дворецкий выпрямился, как штакетник.

– Есть кое-какие соображения.

– А что это вообще за хрень, пардон, хм, шедевр резьбы по дереву? – Рейнолдс кивнул на доморощенную клинопись. – Что за «ДИО»? Или кто?

– Вы настолько не сведущи в музыке?

– Да как-то... – молодой человек пожал плечами. – Я в современных направлениях не шибко разбираюсь. Вся эта... м-м... попса, знаете, не для меня.

В старческих глазах Энтони промелькнуло удивление. Впрочем, от подрастающего поколения он ничего другого и не ожидал.

– Понимаю... Ну что ж, зацепки у меня есть, и я этот проступок так не оставлю.

Рейнолдс, видя нешуточный настрой Коннора, поёжился. Он не завидовал несчастному, осмелившемуся поднять руку на святое! Ишь ты, вредитель завёлся, короед. Но и на короеда найдётся свой дятел.

– Какие у вас сложились отношения с мистером Блейком?

– С кем? С Блейком? – Дон оторопел от неожиданного вопроса. – А – а – а... Это тот здоровенный бугай...

– Да. Вы так странно на него смотрели. Словно один его вид вызывает у вас приступ жесточайшей мигрени. Что-то случилось? Нам не нужны лишние неприятности, юноша.

– Меня он тоже нервирует, – тоскливо пробормотал Дон, пряча глаза.

_________________________________________________

Я ещё никогда не видел столько книг, собранных в одном месте. И не просто книг, а Книг с большой буквы. Сотни, тысячи толстенных фолиантов в потёртых кожаных переплётах, окованных железом, серебром и медью. Некоторые замыкались на миниатюрные замочки. Чёрные, синие, зелёные корешки, словно клавиши пианино, гордо поглядывали с книжных полок. Битком забитые стеллажи уходили ввысь, к едва освещённому потолку. До верхних полок можно было добраться только по специальной металлической лестнице на колёсиках. Огромную библиотеку озаряли десятки масляных фонарей, закрытых колпаками из толстого матового стекла. Пол скрывался под однотонным серым ковром. Окон в библиотеке не было, и вокруг царил приятный, неповторимый аромат старых книг, слегка отдающий стружками и пылью.

Что я делаю в замковой библиотеке, спросите вы? Ну что я ещё должен был делать, по-вашему? Стокман после завтрака созвонился с добрейшим мистером Бонемом, поговорил со Спенсером и отрапортовал, что куковать нам в Стиллхолле придется ещё как минимум сутки. Нет, конечно, если кто хочет, то вполне может попытаться выбраться отсюда согласно своим возможностям. Но наш милейший хозяин настоятельно рекомендовал не пороть горячку, а спокойно подождать ещё денёк – другой, наслаждаясь его безграничным гостеприимством, ни в чём себе не отказывая и не стесняясь в удовольствии отдохнуть вдали от городской суеты и шума. Что ж, уговаривать он умел, этого у Бенджамена было не отнять. Нам был дан карт-бланш осмотреть замок с верху до низу, заглядывая в любой понравившийся закуток. Но желательно под бдительным присмотром гида. Ибо Стиллхолл достаточно огромен, чтобы в нём можно было запросто заплутать и потеряться. Отважный Дон Рейнолдс клятвенно пообещал, что рядом с ним заблудиться практически невозможно и за нас он отвечает, как за себя. Вот после этих его слов мне и стало тошно. Нет уж, я лучше уж как-нибудь сам за себя отвечу. Я не особо вдавался в подробности, чем намерены заняться мои спутники, поскольку для себя твёрдо решил, чем займусь именно я.

В отличие от некоторых я не захотел возвращаться в комнату. Впрочем, на это так же были свои причины. И одна из них находилась непосредственно в библиотеке.

Грейс Брайен с округлившимися глазами медленно шла вдоль стеллажей, благоговейно касаясь кончиками пальцев старинных книг. Она настолько погрузилась в это занятие, что не заметила появление в библиотеке моей внушительной персоны. Ха, шучу, разумеется, вид у меня прямо скажем, далёк от совершенства. Ох, что-то я расшутился в последнее время. Как бы ни оказаться, как говориться, в шутейном доме!

Книги полностью заворожили девушку. Грудь её высоко вздымалась, она с наслаждением вдыхала запах книг. Вы заметили, что я постоянно обращаюсь к груди этой милой дамы? Сам не пойму, с чего. Обычно в девушках меня в первую очередь привлекает совсем другая часть тела! Ну да ладно, что-то я отвлёкся... Я осмотрелся. Одному Богу известно, как тут можно отыскать нужную тебе книгу. И за месяц не управишься. Я передёрнул плечами: в библиотеке камин не был предусмотрен во избежание пожара, это понятно. Но как же здесь было зябко! Да, холод и стужа коридоров и неотапливаемых комнат были большими минусами Стиллхолла, да и любого другого замка тоже. Хорошо, наверно, здесь летом, когда так и хочется спрятаться от удушающей жары в каком-нибудь подвале или каменном мешке...

Я услышал за спиной шаркающие нетвёрдые шаги. Спина моя непроизвольно напряглась. Но через секунду я разжал стиснутые кулаки, поскольку подошедший человек не представлял ни малейшей опасности. Разве что для самого себя.

Роберт Мастерс отхлебнул из неизменной фляжки и, поморщившись, сказал:

– Вот уж никогда бы не подумал, что нынешняя молодёжь интересуется книгами. Современных подростков в читальный зал и на верёвке не затащишь. Не правда ли?

Я заломил бровь.

– По-моему, я уже давно вышел из настолько юного возраста. Да и помимо всего прочего, чтение – моя давняя слабость.