Текст книги "Страх во тьме (СИ)"
Автор книги: Максим Шторм
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 25 страниц)
ГЛАВА 11
Я здесь, я пришёл к тебе,
Пришёл вопреки судьбе.
С небес льётся лунный свет,
Я зверь – мне покоя нет...
Ария «Зверь»
Уснуть я так и не смог. Спальню заливал призрачный свет неполной, выглядывающей из-за туч луны, минующий неплотно задёрнутые оконные шторы. На широченной кровати, на разные лады посапывали наши дамы. Я невольно, сам того не желая, залюбовался ими. Красота всё же страшная сила, господа. В хорошем понимании этой фразы.
Густые русые волосы Саши распущенной волной разметались по подушке, пушистые ресницы немного подрагивали. Не иначе как Зверевой снилось что-то тревожное. Саша до подбородка завернулась в простыню, сквозь которую прорисовывались линии красиво сформированного тела. Джессика зарылась лицом в подушку, разбросав руки и ноги, аки выброшенная на берег морская звезда... Поскольку девушка не удосужилась сменить повседневный туалет, то я, признаюсь, с трудом отвёл взгляд от круглой попки, вызывающе обтянутой тугими джинсами. Есть за мной такой грешок, чего уж скрывать... До безумия обожаю женские попы. Ну вот, режьте меня, пытайте за это! Я весь как на ладони.
Я торопливо перевёл взгляд на вторую половину кровати, оккупированную Трейси на пару с Герти. Лицезримая сцена едва не вышибала внеочередную слезу... А я то, дурья башка, почти поверил Саше, напредставлял себе такое, в чём стыдно теперь признаться. Умильно подложив ладошки под головёнку, Герти еле слышно похрапывала. На свежем детском личике не было и следа тревог и серьёзности, столь не свойственных для ребёнка её лет. А Трейси... Трейси заботливо прижала девочку к себе, бережно приобняв одной рукой. Пухлые губы Стюарт приоткрылись, дыхание заставляло чёрные волосы на макушке Герти слегка трепетать. Во сне суровая неприступная Трейси производила впечатление беззащитного ранимого дитя, под стать Герти.
Я поправил наброшенное на девочек покрывало. Какая, собственно, разница, лесбиянка Трейси или нет? Одно я знал совершенно точно: под шипасто-металлической оболочкой Стюарт скрывается удивительно чуткая, добрая и просто хорошая юная девушка. Которая грудью встанет за Герти и за тех, кого считает своими друзьями. Любит других девчонок? Да ради бога! Через годик-другой повзрослевшая Трейси выкинет из головы свои нестандартные увлечения и обратит внимание на противоположный пол. Ну а если предполагать худшее, что она и впрямь закоренелая лесбиянка, то и это не мешает Трейси быть хорошим человеком...
Артур свернулся калачиком на коврике спиной к пылающему умеренным огнём камину. В комнате было тепло, и я давно перестал подбрасывать поленья в ненасытную утробу. Мартин и Колин скрючились в креслах. Я благородно уступил своё, всё равно спать не хотелось. Скотт видел десятые сны, а Рэнделл, по-моему, лишь притворялся спящим, украдкой наблюдая за моими хаотичными перемещениями по комнате...
– Эй, тебе чего не спится? – вполголоса прошептал Колин. – Ходишь как маятник взад-вперёд...
Я остановился и хмыкнул.
– Могу задать схожий вопрос. А тебе-то чего не спится?
– Заснёшь тут, как же, – Колин со скрипом онемевших суставов выпрямился в кресле. – Мне одна мыслишка никак не даёт покоя. Я постоянно об этом думаю... И, знаешь, как не крути, а всё сходится к одному.
Я ночной тенью навис над ним. Мне почему-то сразу не понравился тон произносимых высоким юношей слов. Как будто Колин заранее оправдывается и просит извинения за то, что созрело в его чрезмерно догадливой голове.
– Колин, не пугай меня, – умоляюще зашептал я. – Скажи, что просто ничего не понимаешь. Будь как все, а, приятель?
Колин не отвёл взгляда, упрямо сжав губы. Пальцы австралийца впились в мягкие валики-подлокотники кресла.
– Алекс, если я стану мыслить, как все, мы можем не пережить эту ночь.
– Ты... Ты чего городишь? – я не сводил с него глаз. – На тебя снизошло очередное озарение?
– Нет, – взгляд Колина приобрёл оттенок металла. – И я решительно не пойму, почему ты – умный, здравый и рассудительный человек, не желаешь замечать вполне очевидных вещей.
– Спасибо на добром слове, конечно, но будь так любезен, поясни всё вышесказанное.
– Алекс, я думаю, что ты и сам уже всё понял, но... Но не хочешь или боишься признаться себе в том, что истина у тебя под носом.
– Ага, агент Малдер, истина где-то рядом, – я первым отвёл взор.
– Не паясничай, тебе не идёт, – отрезал Колин. – Я не беру в расчёт Шнитке. У немца врождённый инстинкт охотника и неглупая голова, но он реалист. Он человек, измеряющий ситуацию известными, привычными для него и общества критериями. Ты же не такой!
– Не кричи, побудишь всех, – у меня засосало под ложечкой.
– Прости. С нами за прошедшие несколько дней произошло достаточно на первый взгляд не взаимосвязанных, но очень странных вещей. Роковых случайностей, я бы сказал.
– Ты это о чём?
Колин поудобней устроился в кресле.
– Да всё о том же. Я назову тебе несколько моментов, очень, как мне кажется, подозрительных. А ты уж сам думай, где собака зарыта.
Я опустился на одно колено и заинтересованно уставился на Колина. Чем же меня сможет удивить мой юный друг?
– Первое, – Колин начал резво загибать пальцы. С такой прытью ему скоро руки не хватит! – Внезапная авария нашего автобуса. Помнишь, Спенсер сам сказал, что такая поломка на его памяти впервые, и мы только чудом не разбились. Второе: предсказания той юродивой провидицы, чтобы ты остерегался тьмы. Третье: странное поведение Стокмана после убийства повара. Как будто он хочет скрыть происшествие и ни в какую полицию звонить вообще не собирается... Четвёртое: заявление Ральфа об обнаруженном им волке. Если бы волчара был с местной пропиской, о нём давным-давно бы знали. Получается, что хищник завёлся в лесу аккурат с нашим прибытием в замок!
Колин перевел дыхание. Я напряжённо смотрел на него, застыв каменным изваянием. Колин набрал воздуха в грудь и продолжил:
– Пятое: с этим замком не всё так чисто, как кажется, зуб даю. Шестое: убийство повара! Не отрицай, что оно ненормально по своей природе. Сам посуди, волк, предположительно тот, что скоротечно завёлся в здешних местах, непонятным образом проник в замок, загрыз человека и благополучно исчез! Крутовато даже для Дэвида Копперфилда. Это в-седьмых. И это я ещё не озвучил своей главной мысли. Ну, что скажешь?
Я не стал его разочаровывать.
– Честно говоря, я могу лишь объяснить подозрительное с твоей точки зрения поведение Стокмана. Смотри, Колин. Стокман деловой человек, ему дорога каждая минута. Он вложил в своё наследство немалые деньги, предвидя в будущем довольно ощутимую прибыль. Как ты думаешь, что им двигало, когда он пригласил нас в Стиллхолл? Человеколюбие, сострадание? Нет, и ещё раз нет. Трезвый расчёт и нацеленный на выгоду взгляд. Ему нужна реклама. Так что наше проживание в замке – тонко спланированная пиар-акция. Не более. И как гром среди ясного неба! Убийство. Ты представляешь, что он сейчас испытывает? Если о случившемся узнает общественность, у Стиллхолла появится крайне дурная слава. Одно дело, когда средневековый замок окутывает ореол таинственности и древние легенды о привидениях (для привлечения туристов самое оно) и совсем другое, когда в этом самом замке на данный момент зверски убивают гостей. Так что я Стокмана вполне понимаю... Выбора-то у него всё равно нет, сообщить об этом придется.
– И всё? – Колин пытливо заглядывал мне в глаза, как будто знал, что я не договариваю. Проницательный паренёк.
– Остальное я объяснить не в силах. Но, думаю, у тебя уже заготовлены ответы на все вопросы, – я доверительно улыбнулся. – Не томи. У нас мало времени. Какой единственно верный вывод напрашивается из всей этой бредовой мешанины?
– Вывод один, – Колин сцепил пальцы в кулак. – Изначально за нами ведётся охота. Нас загнали в этот медвежий угол. Некто, опытный пастух, собрал нас всех в одном месте. Для вполне определённой цели. Мы овцы, а он-волк. И я не образно выражаюсь. Алекс, предупреждаю, я не пересмотрелся фильмов ужасов и не зачитался Кингом и МакКамонном... И я не верю в сказки. Но я верю в то, что древние тёмные легенды способны оживать. И, когда подобное происходит у меня на глазах, у меня нет основания не верить себе... В чём-то некоторые из наших попутчиков правы. Джона Хэтфилда убил не волк. Его убил... оборотень. Только наделённый нечеловеческими способностями монстр мог провернуть всё это.
Если вы думаете, что я расхохотался, покрутил пальцем у виска или сразу же послал Колина с его шутками туда, где темно и газету не почитаешь, вы ошиблись... Но и хлопаться в обморок от ужаса, забиваться со страху под кровать и дрожащим голоском начинать молебен я тоже не стал. Я проглотил вставший в горле комок и нарочито ровным голосом прошептал:
– Я никому не говорил... Не хотел прослыть идиотом и подставлять Ральфа. Но... Шнитке сказал, что этот волк ходит на двух задних ногах.
Никакие другие произнесённые мной слова не произвели бы большего эффекта на Колина. Юноша стал похож на бесплотную тень. От его лица отхлынула вся кровь. Он обессилено откинулся на спинку кресла.
– И... Ты молчал об этом? Алекс, какие тебе ещё нужны доказательства? Это первый прокол оборотня! Он не ожидал, что с нами окажется следопыт-охотник. И он начал действовать. Он спешит, пока мы не разъехались. Прошедший ураган ему только на лапу!
– А я думаю, что это тот фактор, что спасал нас до сих пор. ОН не торопился, зная, что нам деваться некуда. Но и затягивать он не стал... Почему?
Колин пожал плечами, недоумевая не меньше моего. Потом его взгляд упал на окно, просвечиваемое серебристым светом. Рэнделл ахнул и схватил меня за руку.
– Я понял... Скоро полнолуние, а оборотни во время полной луны не могут противостоять её чарам.
– ОН очень умён... У нас проблемы, Колин. Большие проблемы.
– Да, – серьёзно кивнул юноша. – Очень большие.
Не правда ли, напоминает разговор двух пациентов психбольницы? Оборотни, коварные замыслы, загадочное убийство, какая-то ломаная детективная линия... Полный набор, чтоб надеть нарядную рубашку, с рукавами, завязывающимися на спине бантиком, и загреметь в милый жёлтый дом! Я так легко об этом пишу, а тогда, между прочим, сердечко поёкивало и норовило соскользнуть поближе к пяткам... Как я поверил в эту, откровенно говоря, пошлую чушь? Да элементарно! На тот момент всё, что мы наговорили, казалось мне непогрешимой правдой. Человека пугает всё необъяснимое. То, что не поддаётся стандартной логике. То, что невозможно представить. Думаю, человек подсознательно боится, что его самые фантастические и нелепые предположения окажутся правдой. И поэтому он ещё больше, с удвоенной силой отказывается верить в сверхъестественное. Даже если предоставить ему неоспоримые факты. Среднестатистический человек боится разрушения привычного мироздания, краха незыблемых устоев.
Но я имел преимущество. Преимущество, заключающееся в том, что меня буквально ткнули носом в это самое... В нечто. В непонятную, непознанную субстанцию, скопище первобытных страхов и суеверий. А я не был безмозглым болваном, отказывающимся верить своим глазам и разуму, в пользу устоявшихся предубеждений и нерушимых догматов. Что мы вообще знаем о тёмной половине нашей жизни, сущности нашего мира? Я думаю, что ничего. И если обычный человек мёртвой хваткой вцепился бы в якорь самообмана и ложного спокойствия, ввергая себя в состояние иллюзорной безопасности, то я предпочёл оторваться от этой цепи. Пусть она и крепко держала разум, не позволяя заходить ему за ум.
Я верил в сверхъестественное, я верил себе, я верил в Бога... И я решил погрузиться в пучину того, на что порой никогда не пойдёшь при иных обстоятельствах. Я погрузился во тьму, в водоворот ужаса и безумия. В тот момент я смирился с Хаосом. Чтобы выжить. Древние легенды оживают? Хорошо. Уличные пророки на поверку оказываются всамделишными баньши? Отлично. Оборотни не сказка? Прекрасно. Один из них устроил охоту на нас? Хотелось бы и дальше браво воскликнуть «замечательно!», да врать не буду. Ничего замечательного именно в этом и не было. Было страшно...
Пронзительный крик, звенящий от несусветной боли и ужаса, тупой ржавой иглой впился в мой мозг, заставив покрыться ледяным потом. Кричали где-то на втором этаже, сверху. Голос был женским и чертовски знакомым.
Колин чуть не выпрыгнул из кресла, волосы на его голове на моих глазах встали дыбом, кроме шуток... Я затравленно обернулся. Глаза Трейси резко распахнулись, Герти, недовольно сопя, заворочалась. Новый крик, ещё более страшный, вывел меня из обездвижившего ступора. Не мешкая, я нырнул под кровать и вытащил помятую дорожную сумку. Одним движением рванув замок «молнии» и выкинув кое-какую личную мелочёвку, я запустил руки на самое дно.
– Что случилось, что происходит? – заспанная Саша села на кровати и, кутаясь в простыню, уставилась на меня. Серые глаза девушки округлились...
В правой руке я сжимал пистолет-пулемёт «Беретта М – 93». Чётким и отработанным движением, плодом долголетних тренировок, я вогнал в рукоять обойму и передёрнул затвор.
Ещё один крик кнутом стеганул по ушам...
– Боже, кто это ТАК кричит? – Трейси, стараясь не разбудить Герти, спрыгнула с кровати. – Откуда у тебя взялся пистолет? Что происходит?
– Сидите здесь и никому, кроме меня, не открывайте!
– Кто это так орёт? Кто-нибудь может мне объяснить? – Мартин был белее мела.
– Это ОН, – с обречённой покорностью в голосе сказал Колин. Юноша боязливо поёжился.
– Да кто он то?! – не выдержав, как оглашенный заорал Артур, глядя на потолок, а заодно разбудив непробиваемых Герти с Джесс своим боевым голосом взбешённого горца. – Там что, кого-то на куски режут?!
Я подбежал к входной двери и уже с порога торопливо бросил:
– Берегите девчонок, заприте дверь и, повторюсь, кроме меня, никому не открывать. Это приказ! Я постучу четыре раза. И... Колин, расскажи им ВСЁ.
Выскочив в коридор, я с силой захлопнул за собой дверь.
_______________________________________________________
Я мчался гигантским скачками, крики боли гнали меня вперёд. Пробежав по холлу, я в два приема одолел ведущую на второй этаж лестницу, почти не касаясь ногами ступенек. Проклиная чрезмерно огромные размеры замка, я ломанулся сквозь вереницу комнат и залов, стремясь как можно быстрее добраться до отдалённой комнаты Грейс Брайен. Я был почти уверен, что кричала именно скромная рыжеволосая девушка в очках...
На бегу я молился, надеясь, что всё-таки ошибся и это не она. А кто тогда? Я что, кем-то сознательно готов пожертвовать? Типа, кто угодно, но не Грейс? Эгоистично звучит, но я ничего не мог с собой поделать.
В ушах часто стучало, мерзкий холодок прокрался в душу. Нет, я не столько боялся опасности, сколько боялся, что безнадёжно опаздываю. Держа наготове «Беретту», я галопом пролетел коридор, развешанные по стенам штандарты и картины сливались в смазанные полосы. Я кусал губы... Криков я больше не слышал. Наступила тишина, которую обычно любят называть зловещей. И, помимо того, я понимал, что ночная, слабо разбавленная редкими свечами и масляными лампами тьма, окутавшая встревожено просыпающийся замок, играет не на моей стороне. В отличие от обладающего чутким нюхом и острым зрением противника (всё никак не начну называть вещи своими именами...), я буду в невыгодной позиции.
Затормозив, я прижался вспотевшей спиной к холодному камню стены. Спальня Грейс была справа от меня. От, как ни странно, плотно закрытой двери меня отделяло не более пяти метров. Может, я всё же ослышался, и кричала не она? Только бы всё обошлось...
Стараясь не дышать, я осторожно начал приближаться к двери, крепко сжимая в вытянутой руке (слава богу, не трясущейся!) переведённый на одиночную стрельбу пистолет. По счастью, напротив комнаты Грейс мерно горел зажжённый сознательным старым дворецким светильник. Не промажу, ОН должен быть крупным, наверное...
Изнутри на дверь обрушился удар воистину чудовищной силы... И крепкая древесина не выдержала. С умопомрачительным скрежетом и треском дверь разлетелась в щепы! Я еле успел пригнуться, как над моей головой просвистел зазубренный обломок. Силён, зараза, дверь-то открывалась внутрь!
Из спальни в ауре осколков дерева могильно-чёрной тенью выпрыгнуло рычащее НЕЧТО, мягко приземлившись на четыре лапы. У меня перехватило дыхание, пистолет на мгновение дрогнул в моментально вспотевшей ладони. Крупный? Не то слово! Бесноватая тварь была неслыханных размеров! На ум приходило сравнение с годовалым телёнком, молодым бычком...
Угрожающе рыча, ОНО припало к каменным плитам пола, скаля окрашенные чем-то бордовым бритвенно-острые (ну я не думаю, что они были тупыми!) клыки, коим позавидовал бы и саблезубый тигр. Я не оговариваюсь. Я так и хотел сказать – ОНО. Поскольку передо мной был не волк... Сомневаюсь, что сия тварь вообще имеет отношение к передаче «В мире животных».
На мощных задних лапах блестели хищно загнутые когти, способные разрезать кольчугу как бумагу... Оно, осанкой напоминая гориллу, опиралось на сильные мускулистые передние лапы (руки?!) с так похожими на человеческие кистями, сжатыми в громадные кулаки. У твари была лобастая голова волка и поджарая гибкая стать. Чёрная, спутанная шерсть густой кошмой покрывала всё тело, острые уши его прижимались к затылку, хвоста я не заметил... Но больше всего мне не понравились глаза этого «волка». У зверя просто не может быть таких глаз. Хитрых, словно насмехающихся над человеком, невероятно разумных и полыхающих алым огнём глаз!
Не-е-ет... Это не волк, с какой-то тоской окончательно убедился я. Это то, что в древних преданиях и старинных легендах называется волколак. Волк-оборотень. А по англо-германски вервольф. И это не сон. А если сон, то самый чудовищный кошмар из всех возможных! Понял я и ещё одну малоприятную вещь... Даже с помощью такого внушительного пистолета, как «Беретта М – 93» калибра 9 мм с магазином на 20 патронов мне не остановить это исчадие ада. Не тот случай, ёкарный бабай...
Зверь, как будто издеваясь, презрительно ощерился... С внушающих трепет клыков вперемежку со слюной капала тяжёлыми рубинами кровь. Человеческая кровь.
Не горя желанием разыгрывать из себя самоотверженного героя и бросаться на адское существо с голыми руками, я нажал на спусковой крючок. Шквал девятимиллиметровых пуль ударил оборотня в плечи и грудь, подкинув тварь в воздух. Каменный коридор наполнился гулким эхом от пистолетной канонады. Издав жуткий вой, в котором звучало не столько боли, сколько ярости и злобы, монстр всей тушей, извернувшись, шлёпнулся на пол и затих, судорожно суча лапами.
Я утёр тыльной стороной ладони лоб. Неужто завалил? Как-то верилось с трудом, слишком легко. И, не оспаривая мою правоту, вервольф отозвался низким горловым звуком, и резво вскочил на все четыре, согнувшись в готовности к прыжку, обжигая меня понимающим взглядом багровых глаз.
Я весь покрылся мурашками. Я, по правде, никогда не жаловался на слабость зрения. Но сейчас отчётливо видел, как проникающие раны на мощном мускулистом теле этого существа, ни проронив ни капли крови, быстро и споро затягиваются, зарастая густой чёрной шерстью... Я глупо хихикнул. Расскажи кому – не поверят! И тут...
Оттолкнувшись задними ногами (кроме размеров и впрямь не отличающихся от обычных волчьих), с торжествующим воем оборотень могучей когтисто-клыкастой торпедой метнулся ко мне. Взмывшего ввысь косматого монстра, жадно тянувшего в мою сторону здоровенные лапы, встретил очередной град пуль. Но этот огневой занавес не задержал бы потустороннего хищника. Он гарантировано приземлился бы на меня, привставшего на одно колено, и тогда было бы совсем туго. Однако над моей головой громоподобным раскатом в замкнутом пространстве прозвучал выстрел из винтовки «Экспресс 500». Я чуть не оглох!
Пуля, способная раздробить череп слону, сшибла волчару прямо в пикирующем полёте. Взревев от неподдельной боли, вервольф тяжело, словно мешок с цементом, грохнулся оземь. Следующий выстрел разворотил широченную грудную клетку, отбрасывая скулящего зверя на несколько метров назад.
Я облегчённо выдохнул углекислоту через сведённые в судороге зубы и обернулся. Ральф Шнитке, полностью одетый, с перекинутым через торс патронташем, сжимал в руках вороненую, с дымящимися стволами винтовку. Переломив «Экспресс» пополам, немец выбросил пустые гильзы и быстро загнал в стволы ещё два патрона, доселе зажатые в крупных зубах. Но спешные приготовления были напрасны. Каким-то чудом оставшийся в живых монстр, видимо уяснив, что эти люди, мы, то есть, ему не по плечу, оклемавшись от страшных ранений, шустро рванул прочь по коридору, припадая то и дело на передние неестественно длинные руки-лапы. Как ни крути, а досталось ему на орехи не слабо...
Дёрнувшегося было следом за скрывшемся во тьме зверем Шнитке я остановил, положив руку на винтовку. Засунув наполовину разряженную «Беретту» за пояс, я сказал:
– Стой, Ральф! С этой тварью нам не справиться. ЭТИМ оружием не справиться... Нужно что-то посущественней.
– Посущественней? – эхом отозвался немец, неверяще глядя на винтовку. – Да из этой малышки можно мамонта уложить!
– Но не оборотня.
– Обор... – Шнитке осёкся и встопорщил усы. – Ты что такое говоришь...
– Да очнись ты, наконец! – рявкнул я в побелевшее лицо охотника не хуже волка. – Да, я сказал оборотня, вервольфа, называй, как хочешь! А ты что думал, что ходящий на двух задних лапах волк – это новая разновидность семейства собачьих? Или какое-то древнее, не успевшее вовремя вымереть животное?! Ты видел, КАК выглядела эта тварь, насколько она похожа на человека? Ты что, не видел, что наши пули не причинили ему ни малейшего вреда, что его раны на глазах затянулись? Он даже не истёк кровью... Ни одно животное не способно на такие фокусы. Ральф, это был самый настоящий чёртов оборотень! Вервольф! Сказка обрела плоть.
Немец поражённо опустил винтовку.
– Господи Иисусе...
Оставив обалдевшего охотника в коридоре, я вбежал в комнату Грейс, переступая через древесные обломки двери. Сердце моё оборвалось, в голову бросился жар. Я опоздал. В центре спальни, в луже собственной крови, выгодно подчёркнутая горящей люстрой, лежала Грейс.
На ватных ногах я подошёл поближе. Заострившийся подбородок мёртвой девушки был вздёрнут кверху, в поддёрнутых пеленой смерти глазах отражались язычки свечей, огненно-рыжие волосы стали рубиновыми, намокнув от крови. Стараясь не смотреть на разодранное, ещё недавно дышащее прекрасное тело, я сконцентрировался на застывшем, и после смерти красивом лице Грейс. Вторая смерть за последние несколько часов. Такая же кошмарная, бессмысленная и неправильная. Неправильная до тошноты. От этих смертей несло смрадом могилы и фатальной безнадёгой. Ибо причиной их послужило нечто не от мира сего. С этим нельзя смириться или научиться сосуществовать. Люди не должны умирать вот так, в пасти отвратительной потусторонней твари...
Опустившись на колени, я лёгким прикосновением закрыл ей глаза. Я почти не знал эту девушку, успел перекинуться с ней не более чем сотней слов... Я... Я даже не могу сказать, что на что-нибудь рассчитывал. Замкнутость Грейс и моя, помноженная на лень, нерешительность вряд ли принесли бы какие-нибудь плоды в наших отношениях. Но... Но смерть девушки почему-то сильной болью отдалась в моей душе. Сам не знаю почему. Может быть потому, что до селе я ни разу не видел мёртвых красивых девушек?
Сзади послышалось натужное сопение.
– Что... – немец запнулся, бессильно понурив голову.
Я приложил указательный палец к губам и прошептал:
– Она просто заснула, Ральф. Она спит.
_________________________________________________________
Я постучал ровно четыре раза. Как уславливались. У меня стреляло в висках, затылок полыхал от жара. Я вдруг ощутил какую-то вселенскую усталость. Недосыпание всё же сказывалось. Моя бравада и пренебрежение сном давали о себе знать. Стрелки наручных часов услужливо показывали четыре утра. А мне в те минуты казалось, что ночь никогда не закончится.
– Кто там? – пропищал за дверью Артур. Окрашенный налётом затаённого страха, голос юноши едва не сорвался.
– Это я – Алекс. Открывайте.
– Почём мы знаем, что это ты? – храбро вякнул Мартин.
– Вот сейчас уши как надеру, тогда сомневаться не будешь, ковбой недоделанный, – мрачно пообещал я.
– Алекс! – обрадовались студенты. Узнали...
Послышалась возня, в замочной скважине провернулся ключ и дверь приоткрылась. Я быстро вошёл в комнату. Напряжённо молчаливый Ральф неотступно следовал за мной.
Ребята накинулись на нас с кучей вопросов.
– Ну, что, кто это кричал?
– Это вы стреляли?
– Вы видели этого чёртового волка?
– Что случилось то...
Я пропустил Ральфа вперёд себя, и устало привалился спиной к закрытой двери. Студенты притихли. На меня, должно быть, было страшно смотреть. Знаю. Мои глаза тлели горячечными углями, сведённые скулы скрипели, лоб бороздили морщины... Мне казалось, что я за один жалкий час постарел на несколько лет.
Вооружённый до зубов, обвешанный патронташами и подсумками, с нахлобученной на голову шляпой, Ральф, вскинув на плечо винтовку, прошагал к потухшему камину.
– Что произошло, Алекс? – подскочившая с кровати Саша стиснула кулачки.
– Грейс Брайен мертва.
Саша шмякнулась обратно на кровать.
– К-как мертва? – начал заикаться Артур.
– Её загрыз ЗВЕРЬ, – я окинул одобрительным взглядом подобравшихся ребят. – Молодцы, смотрю, что ждали не с пустыми руками.
Артур сжимал в кулаке отломанную от кресла деревянную ножку, Мартин смущённо теребил кочергу. Колин вооружён не был, но настрой у юного австралийца был самый решительный. Трейси угрюмо подбрасывала на ладони оставленную мной дагу, рискуя отрубить себе пальцы. Стюарт расположилась в кресле возле камина, Герти примостилась у неё на коленях. Саша и Джесс чинно восседали на кровати. Парни бестолково мялись посреди комнаты.
– Зверь? – Трейси прижала побелевшую, как полотно, Герти к груди. – Грейс убил этот волк, и вы ничего не... не смогли сделать? Но мы же слышали выстрелы! Как это...
Тинэйджеры загалдели, словно взбудораженная стая молодых ершистых воробьёв. Я упал во второе, ставшее колченогим, кресло и положил пистолет на колено. Ральф молча стоял у камина. Полыхающий судорожным маревом свечной канделябр на каминной полке бросал на хмурое лицо немца трепещущие тени.
– Сожалею, но мы и в самом деле ничего не смогли... Мы опоздали. Когда мы добежали до комнаты Грейс, она... Она уже была мертва. И там был ОН. Мы пытались пристрелить эту тварь, но у нас ничего не получилось. ОНО буквально растерзало Грейс. У несчастной девушки не было не единого шанса. Дьявол! Да это напоминало бойню!..
Меня слушали с раскрытыми ртами. На чёрных глазах Джессики вскипели слёзы, Саша то и дело задирала носик... Трейси мягко уткнулась подбородком во взлохмаченную макушку Герти.
– Это зло. То зло, что поселилось в замке, – прошептала девочка, глядя в одну точку. – Это ужас в обличии зверя...
Сникшие юноши не поднимали глаз. Артур выронил импровизированную дубинку.
– Сейчас, ночью, высовываться опасно, – в болезненной тишине хрипло прозвучал голос Ральфа. – Нужно дождаться утра и тогда вы сможете по-быстрому уйти. Дальнейшее промедление смерти подобно!
– Ральф, я думаю, тебе так же следует убраться вместе со всеми, – я мигом уловил, куда клонит охотник. – Дело принимает слишком крутой оборот, тебе не к чему ТАК рисковать.
– Я... Я не знаю, Алекс. Я... Мне кажется, что я обязан остаться и уничтожить эту тварь. Этого монстра, который не имеет никакого права на существование. Это же просто какая-то злая насмешка... Коварная шутка Сатаны! Я должен остаться.
Мартин робко перебил нас:
– Это вы всё о волке судачите, да?
Внимательно присмотревшись к насупленному Колину, я отрицательно покачал головой.
– Нет. Речь не о волке! Я не понял, Колин должен был вас вести в курс происходящего... Что вы так скуксились? Колин, ты сделал то, о чём я тебя просил?
– Ну конечно, – Рэнделл грустно улыбнулся. – Я всё рассказал. Загвоздка в том, что...
– Тебе никто не поверил, – обвинительно закончил я за него.
– Э – э... – Артур не знал, куда деть руки. – Понимаешь, трудновато поверить в ТАКОЕ, без весомых доводов...
– Ясно. Думаю, теперь уже двух изувеченных трупов и наших с Ральфом личных свидетельских показаний должно хватить, чтобы заставить вас ПОВЕРИТЬ в очевидное. Я сам ВИДЕЛ его. Стрелял в него. Это не волк, ребята... Это и вправду оборотень. Хренов вервольф.
Разразилась настоящая буря эмоций и шторм выкриков. Один только Колин, да ещё Герти восприняли мои слова как нечто само собой разумеющееся. Остальным пришлось всё разжевывать. Сухо и лаконично я рассказал, как мы изрешетили громадную тварь, как та наплевательски отнеслась к огнестрельным ранениям, насколько НЕОБЫЧНО выглядит зверь...
Не верить мне у детворы не было ни малейшего основания, и комната почти ощутимо наполнилась эманациями страха, граничащего с паникой.
– Поэтому с утра вы и другие, проживающие в Стиллхолле, личности будете все как один стоять в прихожей замка. И, как только опустится мост, живо дуть отсюда к гаражу, к микроавтобусу Стокмана, – я привычно раздавал указания. – Я буду прикрывать. Ральф будет дожидаться полицию. А вы, повторяю, как угодно, на чём угодно убирайтесь от Стиллхолла подальше!
– Если бы Стокман не был непроходимым идиотом, он бы уже позвонил куда следует, и с первыми лучами солнца полиция стояла бы под стенами замка, – пробурчал Ральф. – Хотя я и сомневаюсь, что местные стражи правопорядка будут мне достойными помощниками... Надо поднимать всю округу и облаживать замок по полной программе!
– Ты только не ляпни, что выслеживаешь оборотня, – на всякий случай напомнил я. – Иначе, вместе с полицией прибудет и карета скорой помощи, чтобы загрести тебя в психушку. Хотя скорую в любом случае нужно вызывать... Держись версии, что во всём виноват бешеный волк-людоед!
Нашу вдохновлённую трепотню (да, рассуждать впустую всегда проще, чем что-нибудь делать, а, когда доходит до дела, у немногих остается пороху, чтобы воплотить планы в жизнь...) немилосердно прервал тяжкий, как наковальня, вздох Колина.
– У вас ничего не выйдет. Вы упустили одну важную деталь.
– Какую? – пробасил Шнитке, грозным стражем застыв возле входной двери, куда он передислоцировался во время нашего разговора.
– Вы что, решили, что оборотень будет преспокойно ждать, пока все разбегутся, а вы, дождавшись полиции и народного ополчения, возьмёте его за хвост? Вы что, не понимаете?
Я усилием воли подавил готовые вырваться ругательства и тихонько спросил:
