Текст книги "Страх во тьме (СИ)"
Автор книги: Максим Шторм
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 25 страниц)
ГЛАВА 9
Твой девиз – не верь, за храмом воет зверь,
Это – високосный век!
Страшно, ты один, твой доктор – героин,
Это – високосный век!
Взрыв и адский жар – оскалил пасть пожар,
Это – високосный век!
Мастер «Високосный век»
Энтони Коннор сноровисто шуровал кочергой в разгорающемся камине, согревающим огромный холл. Поглощённый этим занятием, меня он не замечал. Распрямившись, Коннор, кряхтя, потёр поясницу, и, наконец, услышал шаги за спиной. Дворецкий неспеша отложил кочергу и одёрнул сюртук, в который раз стряхивая несуществующие пылинки.
– Доброе утро, мистер Болотин, – поздоровался Коннор. Он помнит моё имя?
– Утро доброе, старина. Как жизнь?
– Не жалуюсь, сэр.
– Я думал, что дворецкому не пристало копошиться в камине, – я приподнял бровь, не скрывая удивления.
Старый мажордом изогнул губы в улыбке.
– Знаете, у нас далеко неполный штат и многие вещи приходится выполнять самому. Мистер Рейнолдс при всём желании один не справится. Я и так загружаю его работой по полной программе... А мне, мне не впервой.
– Понятно... Слушайте, я вот что хотел у вас спросить...
– Всё, что в моих силах, мистер Болотин.
Я неловко помялся, не зная, с чего толком начать.
– Видите ли, у вас на кухне работает один человек... Повар. Не знаю, правда, как его зовут... Этот тип производит довольно таки неприятное впечатление. У него ещё, по-моему, есть маленькая дочь, хм. Так вот...
Слушая мои словесные потуги, Коннор согласно кивал.
– Да, сэр, вы правы. У нас и в самом деле имеется в штате человек, попадающий под ваше описание. Весьма сомнительный тип, как вы верно подметили. Его имя Джон Хэтфилд.
– Как же вы приняли на работу этого человека? – изумился я. – Лично мне он не внушает ни капли доверия!
Дворецкий коснулся выбритого до синевы подбородка.
– Я с вами полностью согласен, сэр. Хэтфилд не заслуживает доброго слова. Но... Он так жалостливо рассказывал, как ему тяжело растить падчерицу, как он остро нуждается в работе, что я не смог ему отказать. Помимо того, он всё же очень хороший кулинар и у него замечательные рекомендации... Хотя, это, конечно, не умаляет его прочих недостатков!
– А что вы скажете о его падчерице, Энтони?
– Может, я и ошибаюсь, но, по-моему, девочке не сладко живётся с отчимом... Бедное дитя помогает ему на кухне. Не подумайте, сэр, никто не принуждает ребёнка к работе. Она сама вызвалась помогать.
Я прислонился плечом к тёплым кирпичам камина.
– Ясно... А... Не сочтите меня за любопытную ворону, сующую нос не в свои дела, но... Они живут в ОДНОЙ комнате?
– М-м, да, насколько я помню. На третьем этаже, в северном крыле.
Сжав кулаки, я похолодел. В одной комнате? Одному Богу известно, как издевается над несчастной девочкой этот извращенец!
– Спасибо, сэр, что нашли время ответить на мои вопросы.
– Ну что вы, мистер Болотин, – растрогался Коннор. – Какой я вам «сэр», я всего лишь дворецкий!
– Вы гораздо старше меня и заслужили хоть какую-нибудь толику уважения, – возразил я. – Кстати, вы сегодня ещё не видели этого Хэтфилда?
– Нет, я ещё не был на кухне, но собираюсь туда сходить. Надо обсудить сегодняшнее меню.
– Хочу вас предупредить, что, хм, вы несколько удивитесь, встретив вашего повара в несколько... э – э... потрёпанном виде.
Коннор пристально посмотрел в мои бесстыже-невинные серые глаза.
– Что вы хотите этим сказать, сэр?
Я сурово потемнел лицом.
– То, что если этот ваш кулинар ещё раз обидит Герти, я ему шею сломаю. Я бы настоятельно рекомендовал мистеру Стокману разобраться в создавшейся ситуации, иначе я за себя не ручаюсь.
Дворецкий молча кивнул и положил сухую руку на моё плечо.
– Сэр, у вас доброе и чуткое сердце, и я целиком и полностью на вашей стороне. Но я сомневаюсь, что хозяину есть какое-то дело до этого ребёнка. Он не поможет ей... Никто не обращает внимания на таких детей... Всем начихать на судьбу того, кто стоит ниже тебя по социальной лестнице или чем-то отличается. Это тяжело и больно сознавать, но, увы, это так.
– Тогда... Не буду от вас скрывать, я возьму судьбу Герти в свои руки, – отчеканил я, не отдавая себе отчёта в том, что я, собственно, несу! Что на меня нашло? Совесть проснулась, как медведь-шатун по весне, и никак не хочет обратно залегать в спячку?
– Да поможет вам Господь, сэр, – тут же благословил меня старый дворецкий. – Смотрите, не опаздывайте к завтраку.
_____________________________________________
Спал я не важно. Всю ночь снилась какая-то нелепая белиберда. Сущий бред в виде разрозненных кусков старых забытых детских кошмаров, никак не желающих сложиться в единую мозаику. Стаи ворон, полчища крыс, жуткие зубастые тени, волки, удушающий туман... И поверх всего этого чокнутого богатства – полубезумное лицо зловеще хохочущей Элис Блэр, замогильным голосом предрекающей очередные ужасы! Охренеть можно. Кого винить в моих плохих снах даже и ума не приложу... Может, Колина, у которого помимо всего прочего была отвратительная привычка под утро задавать ТАКОГО храпака, что хоть вешайся? А тут ещё как будто кто за язык потянул встрять в этот глупый разговор с дворецким... Зачем? Чёрт, я словно оправдываюсь перед самим собой и вдобавок делаю вид, что о чём-то ещё думаю, хотя на самом деле всё уже давно решил. А сейчас просто впадаю в утешительный самообман! В общем, настроение у меня резко упало на ноль. И это ещё до завтрака.
Сколько мы уже здесь? Два дня? Я не спорю, Стиллхолл – прекрасное местечко и при других обстоятельствах... Но, по-моему, погостили и хватит. Когда, интересно, вновь запустят все рейсы и за нами пришлют автобус? Выбраться из этой дикой глуши иным способом я не представлял возможным. Разве только уговорить Стокмана увезти меня отсюда! Эй, дружище, да что с тобой? Куда ты собрался? Ты хочешь убежать от данного слова, от ответственности, от того, ЧТО хочешь сделать? Но ты же знаешь, что от себя всё равно не уйдёшь. Я боялся. Но чего? Своих предчувствий? Идиотских пророчеств сумасшедшей нищенки? Будущего? Своих спонтанных побуждений? Своего прошлого? Наверно, всего вместе... И, не сочтите меня параноиком, но у меня не пропадало ощущение, что я УЖЕ влип в какую-то крайне паскудную историю. Как говорится, чувствую, что дурят, но не пойму, где!
В обеденной зале я поймал белозубо скалящегося Бенни за рукав и отвёл в сторонку потолковать на предмет нашего дальнейшего проживания в замке. Стокман делал огромные честные глаза и божился, что регулярно созванивается с мистером Спенсером и всё время находится в курсе событий. И рад бы нас осчастливить хорошими новостями, но, к вящему сожалению, таковых на данный момент не находится. О нас не забыли, нас помнят, слёзно просят прощения за причинённые неудобства, но умоляют обождать ещё немножко. Самую малость. Ураган прошёл просто титанического размаха (старожилы и не припоминают такого за многие годы), до сих пор парализованы многие транспортные ветви, не во всех районах восстановлена связь и электроснабжение, дороги не расчищены, так что... Да они там что, сговорились все, что ли?! Я возмущался, отчётливо при этом понимая, что мои обвинения несправедливы и необоснованы. Ладно, ждём дальше. А что нам ещё оставалось?
Завтрак прошёл спокойно и не отметился ничем примечательным. Стокман по-хозяйски потчевал нас дежурными шутками, справедливо полагая, что хоть кто-нибудь, но оценит его юмор по достоинству. Как ни странно, таковые нашлись... Кристи, уже привычно трущаяся о могучий торс погружённого в тяжкие раздумья Блейка, хихикала к месту, и нет, восторженно хлопая в ладошки. Роберт Мастерс, поздоровавшись со мной, как со старинным приятелем, занялся кропотливым исследованием бутылки марочного вина. Ральф Шнитке по непонятной мне причине отсутствовал. В последнее время он был мрачнее тучи и, честно говоря, здорово меня беспокоил. Что нашло на немца, чёрт возьми? И почему у него такой вид, будто его со всех сторон окружают одни враги? Нет, надо будет обязательно поговорить с ним по душам. Герберт Уэнрайт живенько поблёскивал маслянистыми глазками и потягивал свои бесконечные коктейли. Я, например, и не видел, чтобы он ел что-нибудь существенное. Так, грыз одни фрукты и пил совершенно жуткое на вид пойло. На диете, что ли, сидит? Фигуру блюдёт, извращенец хренов! Грейс Брайен, на мой взгляд, страдала от одиночества и тоски. Она вяло ковырялась в салатах серебряной вилочкой и, когда думала, что её никто не видит, тяжело вздыхала. Я невольно пожалел рыжеволосую девушку, пообещав себе, что вот-вот и подкачу к ней. М-да, Казанова из меня, как из Дона Рейнолдса наследный принц Чарльз! Да, ещё Коннор почему-то во время завтрака то и дело бросал на меня осуждающие взгляды. Любопытно, с чего бы это? Наверно увидел небольшие косметические изменения на «личике» Джона Хэтфилда, прописанные лично мною. Но, смею заметить, поскольку завтрак всё же состоялся, повар чувствует себя вполне удовлетворительно и нечего на меня ТАК смотреть... Молодёжь... Ну, о них отдельный разговор.
Оружейная комната, наверно, была одним из самых мрачных помещений огромного замка. Мрачность комнаты усугублялось полным отсутствием окон и её устрашающим содержимым. Массивные канделябры и подсвечники, воткнутые по углам оружейной, своим неярким сиянием создавали зыбкий баланс между светом и тьмой.
Стены комнаты были увешаны всевозможным оружием и атрибутами защиты. Тут же находилось несколько полностью снаряжённых рыцарских доспехов; длинный стеллаж, тянувшийся вдоль одной из стен, скрывался под завалами кольчуг, шлемов и мечей, коим не хватило места на холодном шершавом камне. В зале густо пахло оружейной смазкой, маслом и воском.
Я не знал, к чему прикоснуться в первую очередь. Всё, что меня окружало, выглядело до того заманчиво и соблазнительно... Всё, вплоть до последнего звена самой распоследней кольчуги. В глазах моих зарябило. Мечи: тяжёлые двуручные и сравнительно лёгкие полуторные, топоры, клевцы, секиры, чеканы, булавы, пики и турнирные копья (те ещё оглобли!) ... Всего не перечислить. Я заметил даже несколько «моргенштернов» и арбалетов, не говоря об огромных луках английских пехотинцев.
А что нам скажет оборона? Оборона отвечала чисто деревянными и окованными железом щитами, шлемами – глухими рыцарскими «шишаками» с забралами и без, открытыми «роконтонами», стальными панцирями, пластинчатыми кольчугами, латными перчатками...
– Жаль, пора средневековья безвозвратно ушла, – посетовал я. – А то бы я развернулся. Эх...
– Тебе так нравятся эти орудия убийства и средства лишения человеческой жизни? – с иронией полюбопытствовала Трейси, затянутая в неизменную проклёпанную чёрную куртку. Мелкая заноза не отставала от меня ни на шаг. Прицепилась ко мне как банный лист, и норовила повсюду следовать за мной. Я, опять повторюсь, особо не возражал. С ней было интересно. Поэтому я не гнал Стюарт взашей и терпел все её выходки.
– Трейси, как мне кажется, всё это железо, – я обвёл зал рукой, – должно вызывать у тебя только положительные эмоции. Металл всё-таки. Что скажешь?
– Скажу, что ты не устаёшь меня поражать, – сделала «страшные» глаза Трейси. – Только правду – ты сам догадался, что я «металлистка» или кто подсказал?
Я скривился, словно хлебнувши уксуса.
– Хитрая же ты бестия, малая... Но, сдаётся мне, в своём прикиде ты не будешь слишком выделяться из когорты средневековых воинов. Даже завешанных паутиной и покрытых пылью.
– А я и есть воин!
– Не спорю, – я приложил ладонь к ноющим рёбрам.
– Дурак ты, если не понял. Я воин «хэви металла», ясно?
– Ха-ха, ну, прям «Мановар» какой-то!
– Пошёл ты... Я же серьёзно!
Хохотнув, я подошёл к стене и снял с крюка полутораметровый «эспадон» с крестообразной гардой и тяжёлым литым навершием.
– Классная штука, – я поднял меч обеими руками, занося клинок за спину остриём вниз. – Но долго такой махиной не помашешь. Зато могу с полной уверенностью сказать, что хороший удар этим малышом запросто раполовинит любой доспех.
Вдоволь покрасовавшись перед Трейси, я бережно повесил двуручник на место. Девчонка с озорной улыбкой наблюдала за мной.
– Ты прям, как большой ребёнок.
– А войны и ведут взрослые дети, – я тяжело вздохнул. – Я не верю, что зрелый разумный человек может додуматься до такой штуки, как война. А вот капризный, не наигравшийся, жестокий ребёнок – вполне. В войне нет ничего благородного и романтического. Война – это постоянно страх, боль, грязь, нервы... И единственное желание.
Я замолчал. Из глубины моей души поднялись отголоски давно утихнувшей бури. Я знал, что мои чувства отражаются в моих же глазах. Трейси робко положила ладошку на моё плечо и тихо спросила:
– Какое желание, Алекс?
– Выжить, – коротко ответил я, смотря куда-то вдаль, сквозь стены и камни. В прошлое. Я резко встряхнул головой и откашлялся. Что это на меня находит в последнее время? Неужели придется обращаться за помощью к доброму дяде-психологу? Я хмыкнул про себя: не смешно, совсем.
– Извини, мне не следовало распускать нюни. Тебе совсем не обязательно выслушивать мои бредни.
Девочка пристально смотрела на меня.
– Мне кажется, это вовсе не бредни. И я уверена, что ты постоянно не договариваешь о чём-то. О том, что всеми силами скрываешь, но оно нет-нет, да и прорывается на поверхность. Неужели ты...
Я щёлкнул её по носу.
– Забудь. Да, а где же твой знак боевой доблести?
– Это ты про синяк? – Трейси прикоснулась ко лбу. – Под толстым слоем телесного грима. А как тебе мой макияж?
Макияж? Хм, в представлении Трейси ЭТО, конечно, макияж. Огромные зелёные глаза она обвела жирной тушью, а губы покрыла чёрной помадой, нарисовав рот до ушей.
– Жутко смотришься. Джокер умер бы от зависти, если бы увидел тебя. Точно. Откуда такая любовь к гриму?
– Помимо прочего, я слушаю и «глэм-рок», – Трейси высунула язык, подражая Джинну Симмонсу.
Я поднял со стеллажа шипастую булаву на длинной, окованной железными полосами, рукояти. Поднял и охнул. Булава весила килограмм двадцать пять, не меньше. Пришлось поднапрячь мышцы, о чём я пожалел спустя несколько секунд.
– Не могу себе представить человека, владевшего этой красавицей, – признался я, вскинув оружие на плечо. – Должно быть, здоровый был мужик!
– Ты и сам не слабенький, – сахарным голоском польстила Трейси. – Да и вообще, Алекс, из всех особей мужского пола ты едва ли не единственный, кто мне нравится. Ну, не считая моего старика, разумеется... А ты мне нравишься просто потому, что ты такой, какой есть. Сильно нравишься. Хоть я и знакома с тобой всего ничего, но...
Я чуть не уронил булаву на ноги.
– Э-э-э... Это заявление расценивать, как комплимент или... нечто ИНОЕ?
– Слуш -а -ай, ты что себе вообразил?! – с лёту накинулась на меня Трейси. – Что я клею тебя? Да?! Вот умора! Ты что, издеваешься надо мной?
– А что тут такого? – обиженно протянул я, возвращая булаву на стеллаж. – Между нами не такая уж и огромная разница в возрасте. Кроме того, у нас много общего, не замечаешь?
Трейси смягчилась.
– Дело не в том, Алекс. Между нами не может быть ничего личного совсем по другой причине.
– Пожалуйста, поподробней.
– Я лучше промолчу. Как-нибудь в другой раз обязательно расскажу, но не сейчас. Не расстраивайся, мы всегда сможем быть любящими братом и сестрой...
Я опешил и разинул рот.
– Постой, постой. Ты это чего городишь? Ты думаешь, что это Я тебя хочу соблазнить и затащить в постель?
– А что, не так? – сделала невинные ангельские глазки Трейси.
– Да как ты... Да ты вообще...– я потерял от изумления дар речи. – Это же ты только что расхваливала меня на все лады, на что-то недвусмысленно намекая!
– Кто – Я? – ахнула Стюарт. – Ты что о себе возомнил, совратитель несовершеннолетних?
– А то кто же ещё? Плюс ко всему... Тьфу, ты, чёрт! Фу, Трейси, ты меня совсем запутала! Я уже не понимаю, кто из нас что хотел.
Не выдержав моей чересчур серьёзной и озабоченной мины, Трейси оглушительно расхохоталась, сгибаясь пополам от мучивших её спазмов смеха. Угрюмо смерив хохочущую девчонку насупленным взглядом, я непроизвольно хмыкнул, ухмыльнулся и присоединился к звонкому смеху Трейси.
– Дать бы тебе леща хорошего, – я вытер выступившие слёзы. – Ну да ладно.
Наш дальнейший диалог был прерван самым неподобающим образом. В оружейную комнату буквально ворвался Ральф Шнитке и, увидев меня, с ходу бросил:
– Алекс, есть серьёзный разговор. Незамедлительный. Я и так долго молчал.
Я поначалу чуть было не ляпнул какую-нибудь глупость, желая в лишний раз подчеркнуть собственное остроумие, но наткнулся на тревожный взгляд немца и захлопнул пасть. Опять подтверждается старая поговорка: если гора не идёт к Магомету – Магомет идёт к горе. Ральф опередил меня. Я первым собирался побеседовать с ним на предмет его окислившейся в последнее время рожи.
– В чём дело, дружище?
– Алекс, это разговор наедине. Прошу прощения у прекрасной фройлян, но, боюсь, всё это не для ваших ушек.
– Вот как? – вздёрнула носик Трейси.
– Алекс, я не для того столько времени потратил, разыскивая тебя, – настаивал Шнитке. – Давай отойдём.
Я кивнул. У Ральфа был такой голос, словно ему сообщили, что Германия начала Третью Мировую! Мы незамедлительно прошествовали в угол помещения, остановившись под бронзовым витиеватым канделябром.
– Что случилось? Где ты пропадал? И что за форма одежды? Выглядишь, как будто на охоту собрался!
– Я только что вернулся в замок. С охоты.
– Только что? Э – э... В смысле ты всю ночь торчал снаружи?! Да ещё где, в лесу?!
Пригладив кончики встопорщенных усов, Шнитке утвердительно хрюкнул. Немец был в полном походном снаряжении, увешанный патронташем и хитроумными сбруями. С ремня хищно скалился охотничий нож, за спину закинута мощнейшая винтовка. В довершение ко всему, с бычьей шеи немца свисал на ремешке ночной инфракрасный бинокль. Он что, к тёще всегда ездит как на последний бой? Похоже, Шнитке разошёлся не на шутку, смекнул я. Как бы дров не наломал истинный ариец...
– Именно в лесу и именно всю ночь.
– Я и смотрю, ты весь какой-то помятый, мешки под глазами... Кого ты выслеживал? Или от скуки маялся? – я всё ещё надеялся, что у немца приступ обычной паранойи.
– А ты не догадываешься? – Ральф устало вздохнул. – Алекс, если ты во мне сомневаешься, то кто мне вообще поверит? Я и так уже заработал немало подозрительных взглядов. Я что, похож на идиота?
– Да что случилось то? – я пытливо смотрел на немца. – Неужели тебя сбила с панталыку обычная зверушка?
– Обычная? Куда уж там! Я настолько хитрой бестии ещё никогда и нигде не встречал. Если это обычная зверушка, то я канцлер Германии!
Последнюю фразу возбуждённый Ральф выкрикнул на весь зал. Изо всех сил оттопыривающая уши Трейси вздрогнула и изогнула бровь. Наверно решила, что мы о политике рассуждаем.
Шнитке понизил голос, шепча мне чуть ли не на ухо:
– Я могу довериться лишь тебе одному. Больше никто меня не поймёт или не захочет понять. А я не впал в маразм и покуда вполне способен отвечать за свои слова! Слушай. Я всю ночь лазил по лесу, надеясь обнаружить эту зверюгу, но всё, что я находил – это новые следы и клочья шерсти. Сам же зверь как сквозь землю провалился. Клянусь, ОБЫЧНАЯ зверушка от меня бы не ушла! И... Знаешь, что я ещё почуял?
– Что? – Я ловил каждое напряжённое слово немца.
– Лес словно опустел, вымер... Каждая мелкая тварь попряталась в норы, скрылась с глаз долой. Ни зайца, ни куропатки, ни мыши. НИКОГО. Птицы и те угомонились... Лес замер, в нём поселился страх. Вполне ощутимый страх, Алекс. Я его почувствовал на собственной шкуре. Лишь однажды я наблюдал нечто подобное. Несколько лет назад, в Индии. В одном из штатов, наводнённом непроходимыми джунглями, завёлся тигр-людоед... Я входил в группу, отряжённую выследить и убить хищника. Тогда, в джунглях, властвовала паника, сходная со стихийным бедствием. Всё зверьё умудрилось неизвестно куда исчезнуть. А индийские джунгли просто кишат всякими тварями!
Но... нам редко кто попадался на глаза. Звери чуяли беду, реагируя как на свирепый лесной пожар... В общем, тигра мы выследили и пристрелили. Он загрыз тринадцать человек. Я не хочу повторения этой истории. А этот... зверь кажется мне ещё более опасным, чем злобная, здоровенная полосатая кошка. Нутром чую.
Я нахмурился.
– Постой, не гони лошадей. Я кое-чего так и не понял... О ком речь то? Что за зверюга завелась в лесу?
– Волк.
Мне показалось, что я ослышался. Я недоумевающе потряс головой.
– М-м... Упс... Всё равно не понял. ТЫ хочешь сказать, что ТЕБЯ испугал заурядный волк?!
– Заурядный? – Ральф как-то странно улыбнулся. – А что ты ответишь на то, что практически все следы ведут в замок и от него? В обратную сторону? Волчара будто бы выжидает, вынюхивает...
Я вновь и опять захлопал глазами, как невинная девица на выданье.
– Дружище, я сегодня малость того... Соображаю туго. Я что-то упустил? Как это «следы ведут в замок и обратно»? Это как понять, а?
– Как хочешь, так и понимай. Я всего-навсего констатировал факт! Волчьи следы обрываются возле рва, как будто волк испарился. А новые следы, в обратную сторону, начинаются совсем в другом месте. Немножко странно, ты не находишь?
– Ты... уверен, что не ошибся? – взволнованно спросил я.
– А ты уверен, что не разучился попадать струёй в унитаз?! Дьявол! Алекс, я всю сознательную жизнь посвятил охоте и искусству выслеживания животных. Как я мог ошибиться? Для этого мне надо окосеть на оба глаза и подхватить пневмонию!
Шнитке бешено жестикулировал, едва не задевая меня кряжистыми ручищами.
– У меня самого в голове не укладывается, КАК это возможно! Но что я сделаю с истинной?
По моей спине холодной мерзкой скользкой ящеркой пробежал противный испуг. Всё, что непонятно, всегда пугает. Эта аксиома общеизвестна. А тут тем более...
– Что, сердечко ёкнуло? – торжествующе позлорадствовал Ральф. – А ты же не из трусливых, приятель. Представь, ЧТО я чувствовал ночью, один на один с этой тварью... А ведь я никогда не боялся ни одного зверя. Но этого боюсь. Он не такой, как все...
– Ещё бы! Если этот волчара умеет превращаться в невидимку, растворяться в воздухе и совершать акробатические прыжки, то само время записать его в команду мобильного спецназа! Какие у тебя соображения?
– Да никаких! – выпалил немец. Было видно, что выговорившись, поделившись со мной, ему здорово полегчало. – Ох, не зря я везде езжу вооруженным. Не зря. Знал же, что рано или поздно может пригодиться... Ты лучше предупреди свою железную подружку и остальных молокососов. К тебе они, вроде, прислушиваются. Не дай Бог, эти раздолбаи решат ночью свалить из замка!
Я стиснул челюсти.
– Верно. Кое у кого на подобную авантюру мозгов вполне хватит. Ты считаешь, что этот волк представляет опасность для людей? Он может укусить?
– Укусить? Кх-м. Да такой сожрёт и не подавится.
Обалдевший от слов охотника, я вытаращил глаза. Вот так номер. Волк-людоед! И где? В глухой, английской, тихой, как болото, глубинке! А с другой стороны, где ещё подобное возможно? Ну не в городе же. В городах свои звери... И тут меня что-то кольнуло. Что-то очень важное... Я не успел, как следует ухватить возникшую мысль за хвост, как Ральф окончательно меня добил.
– И... Самое главное, Алекс. Я ещё не всё сказал. Ты только держись и не думай, что я свихнулся. Я вполне серьёзно. Этот... Волк, так сказать... Ну... Он... Короче, этот волк ходит на двух задних лапах!
Моя челюсть со свистом устремилась навстречу ботинкам.
_________________________________________________________
Энтони Коннор по праву гордился своими выдержкой и терпимостью. Однако он никогда ни думал, что наступит момент, когда его железное хладнокровие и безграничное терпение дадут столь ощутимую трещину... Трещину, грозящую обернуться самым настоящим крахом всех личных принципов и моральных устоев.
Сей момент стремительно наступал и приближался.
– Вы такой милый, обходительный старичок, просто душка! Вы являете собой образец подлинного национального духа и патриотизма. А я просто без ума от людей, наделённых чувством собственного достоинства и любовью к отчизне!
Беззвучно простонав сквозь зубы, Коннор с апломбом воззрился на невысокого лорда Герберта Уэнрайта. Нахальный аристократишка уже битый час неотрывно таскался за старым дворецким по всем залам и коридорам замка, делая завуалированные намёки. Коннор стоически терпел... Ну не посылать же столь важную дворянскую персону в открытую куда подальше? Впрочем, Энтони не сомневался, что при удобном случае лорд всенепременно ТУДА отправится. Будет только рад, бесстыжий извращенец.
Теперь Коннор на собственной шкуре испытал, каково было Дону чувствовать на себе вожделённый взгляд Уэнрайта. Энтони искренне жалел, что тогда жёстко выговорил молодого человека. Как он глубоко заблуждался...
Лорд вовсю кокетничал, строя возмущенному до нельзя дворецкому подкрашенные глазки, жеманно хихикал и не уставал семенить за быстрой поступью Коннора, кутаясь в шёлковый шарфик.
– Мистер Уэнрайт, сдаётся мне, что человеку вашего положения негоже проводить свободное время в компании обыкновенного мажордома. Это недостойно лорда!
– Ой, ну что вы такое говорите, дорогой мой! Я человек крайне простых нравов и не нахожу ничего зазорного в общении со слугами. Я лишён всяческих устаревших предрассудков!
Несуразная парочка разминулась с уставившимся на них ОЧЕНЬ подозрительным взглядом остекленевших глаз пребывающего навеселе Мастерса и остановилась напротив большущего, прямоугольной формы зеркала. Оправленное в серебряную раму, зеркало выглядело очень старым. Вдоль рамы бежала витиеватая вязь непонятных символов. Коннор провёл пальцем по поверхности стекла, оставляя отчётливый развод в тонком слое серой пыли.
Герберт поражённо уставился на Коннора.
– Пыль? Поверить не могу, дорогуша! Зеркало стоит на самом видном месте и тут на тебе – пыль. Нехорошо получается!
– Вы правильно всё подметили, сэр, – дворецкий скорбно поджал губы. – И впрямь... Пыль! Приношу свои извинения, мистер Уэнрайт. Как видите, пока мы не справляемся со своими обязанностями в полной мере, как то должно быть. Увы.
Чихнув и приложив к напудренному носу щедро политый духами кружевной платочек, Герберт сдавленно произнёс:
– Кошмар, я просто задыхаюсь от этой пыли, старина. Пройдёмте дальше, я совсем не могу дышать...
Лорд картинно закашлялся. Сохраняя на физиономии (с огромным трудом!) невозмутимую мину, Коннор осведомился:
– Позвольте узнать, сэр, как вам понравился обед?
– О, он был просто чудесным! Великолепные кушанья, великолепная компания, столько красивых мужчин... Я уже не жалею, что мы застряли здесь, вдали от благ цивилизации. Мне у вас страшно нравится! Вы же так добры к нам... И мистер Стокман такой симпатичный, деловой человек! Вы не находите?
– Доставлять вам радость, сэр, наша наипервейшая задача, – уклончиво ответил Энтони. – Я надеюсь, что в дальнейшем, когда мы откроемся, вы не раз остановитесь в Стиллхолле!
Никогда ещё дворецкий ТАК не кривил душой!
– А где располагается ваша комната, милый мой старичок? – неожиданно, прямо в лоб спросил Герберт, пожирая Коннора голодными глазами.
Энтони оторопел. Да, он и предположить не мог, что на старости благородных седых лет будет подвергаться грязным домогательствам со стороны гея-аристократа.
– С какой целью интересуетесь? – Коннору показалось или его голос и в самом деле предательски дрогнул?
– Я подумал... – Герберт провёл языком по напомаженным губам. – Я решил, что вы не будете возражать, если я вечерком зайду к вам поболтать о том, о сём... Вы бы могли рассказать мне какую-нибудь занимательную историю. И... Зовите меня, пожалуйста, Герби…
Лорд скромно потупился, шаркая ножкой по ворсистому ковру. У Коннора нестерпимо запылали уши, и перехватило горло.
– Нам, холостякам, найдётся, о чём потолковать, милый.
Дворецкий схватился за последнюю спасительную соломинку.
– Вынужден вас огорчить, мистер Уэнрайт, но я женат! Всего наилучшего!
Развернувшись, гордой и независимой поступью Коннор зашагал прочь от готового разрыдаться в бессилии Герберта...
___________________________________________________________
– Эдди, ты же обещал!
– Разумеется, принцесса, разумеется, – Блейк ласково похлопал Кристи по бедру. – Я непременно возьму тебя с собой, не переживай.
Встав с дивана, огромный культурист хрустнул суставами пальцев. Он только закончил упражнения с гантелями и, потакая капризам белокурой шведки, согласился прогуляться в Гринсвуд. Людей посмотреть, себя показать. Благо показывать и мускулистому гиганту, и фигуристой блондинке было что. Кристи, за отдельными случаями проводящая всё время в комнате, а, точнее, в кровати Блейка, сосредоточенно разглядывала себя в зеркальце, тщетно пытаясь найти хоть один изъян на кукольном личике.
– Надеюсь, у них там есть хороший бар или ресторан. Я так давно не танцевала, Эдди!
– Сомневаюсь, – Эдвард одернул куртку. – Малышка, не забывай, что мы находимся не в крупном городе, а в самой глухой провинции. Рыцарский замок не для изнеженных красоток.
Кристи надулась.
– Но мне так скучно... Я хочу развеяться, Эдди! Я хочу развлекаться, а не сидеть в четырёх стенах. Я скоро завою от тоски!
Шведка печально тряхнула золотыми волосами.
– Не унывай. Когда ещё ты сможешь спокойно, в такой вот непринуждённой обстановке, отдохнуть? Забыв о суете и сутолоке больших городов? Мне здесь нравится... Природа, свежий воздух, тишь да гладь. Класс!
– Фу – у, – скривилась Кристи. – Не спорю, Стиллхолл роскошное местечко, но... Я хочу потанцевать, Эдди!
Культурист устало вздохнул и мысленно сосчитал до десяти.
– Умоляю, не надо слёз. Сейчас мы с тобой смотаемся в Гринсвуд, разомнёмся... Посетим все злачные точки, – Эдвард едва сдержал смешок.
– Ой, правда? – Кристи восторженно захлопала в ладоши. – Как здорово!
Блейк закусил губу. Лично ему совсем не улыбалось тащиться искать приключений на свою задницу за несколько миль по сырой и холодной погоде... Покидать тёплый и уютный номер до чёртиков не хотелось. Он бы с большим удовольствием вновь затащил Кристи в постель, но... Кристи хочется чего-то новенького. Обрадовать её не сложнее, чем ребёнка, угостив последнего леденцом. Глупая, наивная девочка, что и говорить. Но в кровати отменно хороша. Это перевешивает прочие недостатки шведки.
– Ну что, пошли?
– Ура! Ты прелесть!
________________________________________________
Я никак не мог собраться с мыслями. Господи, да я себе не в состоянии объяснить суть дела, не то, что кому-либо ещё! Ну, Ральф, ну немчура, удружил, нечего сказать... Подкинул пищи для размышления, так подкинул. Поймите меня правильно, я человек вполне современный, рационально мыслящий и не подверженный суеверным припадкам. И в детские сказочки со страшилками давно не верил. Но я вполне верил Ральфу Шнитке, мать бы его за ногу! Я верил его возбуждённым словам, его лихорадочно блестящим глазам, его пропитанному страхом изумлению, сквозящему в срывающемся голосе. Охотник не врал. Он верил в то, что говорил. И весьма сомнительно, что он заблуждался в своей правоте. Ничто не позволяло мне оспорить или легкомысленно высмеять его заявления.
