Текст книги "Хищники"

Автор книги: Максим Шаттам

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 28 страниц)

Везде было чисто, все тщательно привели в порядок. Дверь вела в соседнее помещение – огромную кухню и подсобки. Они не нашли там ничего примечательного. Фревен не скрывал разочарования.

– Маттерс, скажите Клаувицу, чтобы он разбудил в лагере Форрела, и вместе как следует обследуйте кухню. Переверните все, проверьте стенные шкафы, мебель, не забудьте мусорные баки. Этот тип, конечно, не мог обезглавить человека, не имея инструментов, а затем он от них избавился.

Маттерс кивнул и вышел в коридор.

– Если он заранее замыслил нападение, может быть, он принес с собой оружие, – предположила Энн.

В осмотре трупа для нее не было ничего отталкивающего, напротив, это могло освободить ее от тревоги. От страдания, связанного с убийством. Ничего общего с ранами войны. В данном случае каждая капля крови напоминала о своевольном действии, доставлявшем определенное удовольствие. Вплоть до замены человеческой головы бараньей.

– Если он готовил свое действие именно в этом месте, мисс Доусон, это вызвало бы массу хлопот. Пойдемте со мной, я хотел бы, чтобы вы осмотрели труп поближе и поделились со мной вашим профессиональным мнением.

Она сделала глубокий вдох и пошла за ним уверенной, как ей казалось, походкой.

Фревен поднялся на скамью, стоявшую рядом с ногами висящего человека, и предложил медсестре встать на скамью напротив. Сантиметрах в десяти от мертвого тела.

– Посмотрите на шею, – попросил Фревен, – кожа разрезана в нескольких местах. Создается впечатление, что рука дрогнула и отклонилась в сторону.

Энн обратила внимание на жировую складку кожи. Кровавые комки свисали по краям. Кожа была искромсана ударами, свидетельствующими о жестокости нападения. Ни одного аккуратного и точного движения, но лишь последовательность плохо исполненных надрезов для медленного убийства с причинением диких страданий. Энн привыкла к виду жутких ран, это ее профессия. Однако ей не удавалось отделаться от мысли об обстоятельствах этой смерти, от мысли о мучениях.

И она хорошо знала почему.

Она пришла сюда не случайно. Она долго ждала этого момента. Столкновения с… убийцей.

– Голова барана не должна держаться сама по себе, – сказала она, наклоняясь, чтобы осмотреть затылок. – Я вижу металлический предмет, может быть, нож или вилку, помещенную сюда, чтобы скрепить две части. Я…

Она прикрыла веки, чтобы сосредоточиться. Ее сердце билось быстрее, чем обычно.

Чья-то рука коснулась ее локтя. Она тотчас же открыла глаза. Это был Фревен.

– Хватит, спускайтесь.

– Нет, я хочу…

– Не упорствуйте, Энн, спускайтесь.

Он дал знак вернувшемуся Маттерсу подойти и помочь медсестре. Затем лейтенант снова поднялся на скамью и осмотрел мертвеца. Он заметил под мундиром цепочку.

– На них обычно носят жетоны, – пояснил он, осторожно вытаскивая ее, чтобы прочитать идентификационные данные. – Его зовут… Фергюс Росдейл… двадцать пять лет.

Фревен спустился и встретил разочарованный взгляд медсестры. Она хотела быть еще полезной, доказать свою значимость.

– Пусть внесут носилки, – обратился он к своему сержанту. – И проводите мисс Доусон в санчасть. Она достаточно насмотрелась. Телом займемся позже.

Энн разомкнула губы, намереваясь протестовать, но прочитала решимость на лице Фревена. Приказ лейтенанта не допускал никаких возражений.

Щелкнув языком в знак того, что он все принял к сведению, Маттерс помедлил, прежде чем удалиться.

Фревен все еще смотрел на качающийся труп.

– Все… нормально, лейтенант? – осмелился спросить сержант.

– Да, – ответил Фревен, едва двинув уголками губ.

Маттерс засомневался, не поверив ему на слово. Он хорошо видел: у лейтенанта что-то не складывалось. Он и сам был не в своей тарелке. Сержант поднял глаза к человеку с головой барана.

Красные десны блестели при резком свете. Маттерс почувствовал, как сердце сжимается в его груди. Появилась мысль, вызвавшая дурноту: если у жертвы вид монстра, на кого же тогда похож убийца?

4

Улей – так они называли свой штаб. Везде, где они появлялись, первостепенной задачей для Фревена и его людей было найти идеальное место для собраний Улья. Как только начиналось расследование, в этом месте слышался постоянный гул голосов: там оценивалась и сортировалась информация, разрабатывались направления поиска, на стендах из пробкового дерева и на досках представлялись данные – и все это в теплой атмосфере с ароматом кофе.

Улей составляли большая, главная, палатка площадью примерно пятьдесят квадратных метров и четыре палатки меньшего размера, соединенные с нею брезентовыми переходами и служившие то ли офисами, то ли дополнительными спальнями. Допросы, по требованию Фревена, проводились снаружи. В самый первый раз он объяснил Маттерсу, что порой бывает полезно вывести солдата из равновесия, особенно ребят не робкого десятка, – увести их в лес, подальше от взглядов товарищей. И там, изолированный от всех, в ожидании самого худшего, человек теряет самообладание.

Продолжалась ночь, горели фонари, подвешенные на металлическом каркасе Улья, и впечатляющая тень Фревена ложилась на пол сумрачным зеленоватым ковром.

На складных табуретах сидели семь сотрудников Военной полиции, и среди них Клаувиц и Форрел, рыжие парни крепкого сложения. Маттерс стоял, готовый в любой момент ассистировать командиру.

Лейтенант Фревен взял мел и на одной из досок написал имя жертвы.

– Фергюс Росдейл, – заговорил он. – Он числился в роте Голда, во втором взводе. Обычный солдат. Найден мертвым в час ночи. Ему перерезали горло и отсекли голову. Уточняю: голова не найдена.

Без лишних подробностей он описал баранью голову, затем остановился на уликах, найденных на месте преступления.

– Теперь, когда известно, кто он, мы знаем, что Фергюсу Росдейлу нечего было делать на «Чайке», он и не должен был подниматься на борт этого судна. Либо он воспользовался помощью патруля, либо он знал часового, а может быть, подкупил его. Вы можете ответить на вопрос, – Фревен написал на доске: «Каким образом Росдейл оказался на борту „Чайки“»? – Я думаю, что убийца ждал его в темноте. Он перерезал ему горло сразу же, как только солдат вошел в столовую. Он не поленился разбить лампочку, чтобы Росдейл оказался в полной темноте, значит, убийца знал, что солдат, войдя, не станет зажигать свет. Почему?

Фил Конрад, самый старший член команды – ему было под пятьдесят – подался вперед на своем табурете.

– Может быть, у них была встреча.

– Почему в темноте? – прибавил Бейкер, мускулистый брюнет.

– Это было любовное свидание, – заметил Донован, новичок ВП.

– На корабле? – удивился Конрад, почесывая седой висок.

– Кто знает? Росдейл прятался, может быть, он ждал… мужчину?

– Может быть, его привели неблаговидные намерения, – предположил Ларссон, еще один гигант в команде. – Встреча для получения наркотиков или чего-то еще. Он мог быть на корабле не первый раз!

Фревен свистнул, чтобы умерить энтузиазм своих людей. Он подождал несколько секунд, чтобы добиться их внимания, а затем написал: «Как убийце удалось заманить Росдейла туда, где он его поджидал? Каким образом он смог убить его в темноте?»

Постукивая мелом по доске, Фревен продолжал:

– Поразмышляем немного. Убийца не волшебник, он не может видеть в темноте. Более того, он очень организованный человек: мы не нашли ни ножа, ни оружия, ничего. Маттерс обнаружил следы крови в раковине, в соседней со столовой кухне. Это значит, что у убийцы было время перед уходом вымыть руки. Он принес с собой инструменты, во всяком случае, голову барана и крюки, чтобы подвесить жертву. Все это было подготовлено заранее, наш убийца не волновался. Он знал, что патруль не появится в столовой примерно до часа ночи. Следовательно, это член экипажа судна. Вы начнете опрашивать часовых, дежуривших в ночь убийства и три предыдущие ночи.

Фревен говорил быстро, подходя к основному. Маттерс, помогавший ему во многих расследованиях, среди которых было полдюжины убийств, никогда не замечал в нем такого напряжения. Сам он тоже был не в себе, охваченный непонятным страхом.

На этот раз убийца… забавлялся.

Маттерс неуверенно поднял указательный палец, прося слово.

– Я… Я думаю, мой лейтенант, следовало бы уточнить, что мы разыскиваем очень крепкого малого. Какую силу надо иметь, чтобы подвесить тело на крюках.

– Прекрасно, Маттерс! – воскликнул Фревен. – Я как раз хотел сказать то же самое. – Он повернулся к остальным. – Обыскивая кухню, Маттерс нашел также половую тряпку, которой вытирали кровь.

Теперь руку поднял Форрел:

– Вы разве не говорили, что везде была кровь? И он… убийца все-таки смывал ее половой тряпкой?

– У меня есть кое-какие соображения на этот счет, – ответил Фревен. – Мы должны были найти там отпечатки обуви, поскольку на полу было много крови. Тем более что труп волокли. Но их нет. Совсем. Убийца догадался стереть их перед тем, как уйти.

– Вы думаете, что он такой… предусмотрительный? – удивился Донован.

– Он подстроил ловушку этому солдату. Он принес в столовую все, чтобы отсечь ему голову и заменить ее головой животного, он подвесил его на крюках. Да, я думаю, что он очень предусмотрительный. Нет, это не разборка, перешедшая в драку, как это обычно бывает, и я на этом настаиваю. Это преднамеренное убийство.

К обсуждению подключился другой рыжий веснушчатый парень.

– Если он додумался стереть отпечатки своих ботинок, почему же он не помыл все? Он и тело мог бы спрятать! – воскликнул Клаувиц.

Опережая командира, Маттерс сказал:

– Потому что он решил выставить напоказ труп своей жертвы! Он смыл то, что могло его выдать, но хотел продемонстрировать всем дело своих рук.

– Правильно, – одобрительно сказал Фревен. – И это самая плохая новость. Очень серьезный клиент. Настоящий безумец. И повторяю: мы должны срочно его разыскать. Этот тип не остановится.

Он оценивающе оглядел своих людей, потом добавил:

– Даю вам на сон два часа. А потом вы отправитесь на эту проклятую посудину, чтобы допросить команду. Маттерс будет собирать ваши данные и обобщать их. Идите и не пропустите ни малейшей улики. Среди нас убийца, и надо найти его как можно быстрее. Напоминаю, что очень скоро начнется отплытие на юг, и мы не можем позволить, чтобы убийца вышел в море вместе с нами.

Когда военные полицейские вышли из Улья, Донован пошел рядом с Маттерсом.

– Послушай! Скажи, ты хорошо знаешь лейтенанта? – спросил новичок, опустив очки на кончик носа.

– Скоро два года как служу под его началом.

– Тогда ты должен знать. Прежде он, наверное, был инспектором полиции, да?

Направляясь к своей палатке, Маттерс взглянул на Донована:

– Нет, он служит в армии уже почти двадцать лет.

– Вот как? Однако… У него такой суровый вид, будто он знает, как взяться за убийцу, но в армии… нельзя сказать, что так уж часто ведутся подобные расследования, чтобы можно было в них поднатореть…

– Понимаешь, среди этих людей, которых учили убивать и которые живут вместе круглые сутки, всегда найдется один как бы переродившийся в такой среде.

Донован в задумчивости почесал ухо.

– Ты прав, – согласился он. – Но я бы сказал, что это не самое лучшее место, чтобы учиться. Но чтобы… без обид, ладно? Я думал, что инспекторы ВП, ну, не самые лучшие спецы, что ли… Говорю так потому, что после войны я хотел поступить в полицию, ну, в гражданскую полицию, и я думаю, действительно ли ВП так эффективна? Я доброволец, ты понимаешь…

– Очень деятельный доброволец…

– Ну так что?

– Плюнь, – со вздохом ответил Маттерс, ускоряя шаг.

Донован старался не отставать от него.

– Послушай, это правда, что о нем говорят?

Сержант сдвинул брови.

– Что говорят?

– Ну, ты же знаешь… слухи…

Маттерс внезапно остановился, лицо его приняло жесткое выражение.

– Прекрати сейчас же! – приказал он. – И перестань слушать сплетни! Ему никто в подметки не годится. Теперь я тебе советую закрыть тему и идти спать! А завтра посмотрим, чего ты стоишь!

Предрассветное солнце почти не грело закоченевшие тела, толпившиеся у наскоро собранных кабинок душа. Чуть подальше солдаты с кружками утреннего дымящегося кофе рассаживались группками на скамейках, вынесенных на улицу.

Энн двигалась через тяжелый запах пота и дешевого мыла, не обращая внимания на похотливые шуточки и восхищенный свист. Она научилась разбираться в поведении мужчин накануне битвы: готовясь убивать, они напрочь забывали приличные манеры, отдаваясь своим инстинктам, порой самым диким.

Она свернула в проход, размеченный натянутыми на колышках веревками, на которых висели десятки мундиров, и зашла на территорию ВП с дюжиной палаток, теснившихся вокруг Улья. Палатка Фревена была в середине. Энн постучала по стальной раме дверного проема.

– Входите, – раздался хриплый голос.

Энн прошла внутрь. Под потолком покачивались две масляные лампы. Фревен лежал на своей кровати с книгой в руке. Он не скрыл удивления, увидев ангельское лицо медсестры. Она же, не сдержав любопытства, наклонила голову, желая увидеть название книги. «Архив Шерлока Холмса» Конан Дойля.

– Неужели вы читаете это?

Задетый за живое, Фревен встал и аккуратно положил книгу на ящик, служивший ему прикроватным столиком.

– На самом деле в подобной литературе можно найти много поучительного.

Энн уже упрекала себя за то, что начала встречу с насмешки. Это так свойственно ей…

– Простите, я не хотела обидеть вас.

Фревен посмотрел ей в глаза. Он был выше нее на две головы и весил раза в два больше.

– Чем могу быть полезен?

– По правде говоря, это я хочу помочь вам. Я ходила в морг медпункта осматривать труп.

Явно смущенный, Фревен тряхнул головой:

– Не делайте этого больше, мисс Доусон, я не просил вас об этом. Дальнейшим займусь я… и врач, который будет осматривать тело.

Энн закусила губу. Затем быстро заговорила:

– Послушайте, я… не хочу критиковать работу врачей… но их больше интересуют раненые, чем мертвые. Я их хорошо знаю, вы понимаете, и война, будучи тем, что она есть, невозможна без их участия. Их энергия направлена на живых… и это нормально!

Губы Фревена тронула усмешка.

– Вы очень хорошо их описали, – заметил он. – Для такой юной медсестры вы очень проницательны, это хорошо. Это помогает избежать иллюзий.

Не обращая внимания на раздражавший ее снисходительный тон, Энн продолжала:

– Но ведь я каждый день наблюдаю за ними…

Фревен понимающе кивнул, движением руки предложил ей сесть и сам опустился на табурет.

– Я не поленилась еще раз сходить в морг. Я осмотрела порезы на шее. Этот человек не знаком с медициной, это было трудное для него дело. И… я думаю, что он правша.

Теперь усмешка Фревена исчезла.

– Почему вы так решили?

– Раны нанесены ножом. Заметна их удлиненная форма с тупой стороны ножа, а со стороны режущей части надрезы более аккуратные. Они напоминают вытянутый овал, заостренный на одном конце. И все они следуют в одном направлении, то есть тупая сторона ножа – широкий край – все время находилась в одном положении. Что до порезов, которые ушли в сторону, можно заметить, что борозды тонкие, показывающие направление удара. Еще я обнаружила на лопатках две большие гематомы, и это подтверждает вашу гипотезу: когда нападающий вонзил лезвие в горло жертвы, он стоял сзади. Росдейл должен был упасть, и убийца продолжал свое дело на полу, возможно, уперев колени в лопатки бедного парня. Все отметины говорят о том, что нож двигался слева направо… А если убийца находился сзади, логично предположить, что он правша.

– Для медсестры вы чертовски компетентны в этом деле.

– Это потому, что я очень внимательна, это мне интересно.

– До такой степени, чтобы в одиночку пойти осматривать труп?

Опасаясь, что она может показаться чересчур деятельной, Энн в знак извинения подняла ладони:

– Если это возвысит меня в ваших глазах…

– Прекрасно, мисс Доусон, – прервал ее Фревен.

Девушка выпрямилась, в ее взгляде лучилась улыбка.

– Энн, зовите меня Энн.

– Спасибо за уточнение.

Возникла пауза. Энн первой прервала молчание:

– Также я хотела сказать вам, что меня… немного трясло этой ночью, рядом с телом. Но это больше не повторится, обещаю.

– Что значит это больше не повторится?

Она поспешно ответила:

– Ну, в дальнейшем. Мы с вами очень хорошо знаем, что врачи не станут принимать участие в расследованиях ВП, а медики могут быть вам полезны. У меня достаточно знаний, чтобы ответить на неотложные вопросы. Мои коллеги часто говорят о вас. Если вы вызовете кого-то на место преступления, я хотела бы, чтобы это была я. Я всегда к вашим услугам. В любое время дня и ночи.

Фревен невозмутимо посмотрел на нее. Он восхищался решимостью, озарившей это нежное и страстное лицо.

– Мне неприятно разочаровывать вас, – сказал он как можно вежливее, – но я не нуждаюсь в постоянных услугах медсестры…

– Я думаю, что для этого дела нуждаетесь. Будет еще одна точка зрения.

– Вы ее уже высказали. Теперь прошу вас извинить меня…

– Дело далеко не завершено, лейтенант! Скоро произойдет другое убийство, я уверена!

Фревен напрягся.

– Почему вы так думаете? – поинтересовался он.

Энн судорожно сглотнула, а затем громким голосом принялась формулировать свои выводы:

– Росдейл не был убит – его жестоко уничтожили – и выставили напоказ. Обычный человек не смог бы это сделать. Убийство – это постыдное действие для каждого. Даже во время войны. Но убить таким способом… Изуродовать и устроить маскарад с трупом – все это доказательства того, что у него не все в порядке с головой.

Слушая, Фревен медленно кивал. Когда медсестра закончила, он сказал:

– Здесь можно говорить о мести – да, ужасной! – но именно о мести, и это не дает основания опасаться другого убийства…

По его тону Энн поняла, что ей не верят, лейтенант ее проверяет.

– Слишком много приготовлений. И еще: он обладает недюжинным хладнокровием. Должно быть, он настолько продумал свое преступление, что совсем не волновался в момент его совершения. Он даже не забыл стереть свои следы.

– Откуда вы знаете об этом, ведь вас не было там, когда мы…

– Я спросила у Форрела, – перебивая Фревена, ответила она. – Не сердитесь на него, к женщине на военной базе относятся доверительно, общаются с ней без подозрения. Как бы там ни было, убийце присуще невероятное хладнокровие, а у нас не слишком много времени, чтобы поймать его, а значит, он чувствует себя совершенно спокойным после убийства. Я не думаю, что мстительный человек смог бы совершить такое варварство.

Фревен скрестил руки на груди. Они молча смотрели друг на друга.

Внезапно Энн опустила глаза. Она снова заволновалась, представив, как может быть истолкована ее настойчивость.

– Ладно, – уступил Фревен. – Если мне понадобится кто-то, я вызову именно вас. Но договоримся: я ничего не обещаю.

Лицо медсестры еще больше похорошело, когда его осветила широкая улыбка.

– Вы не пожалеете!

Она окинула быстрым взглядом палатку, строгую и великолепно натянутую, и сделала полуоборот на каблуках. Но прежде чем она вышла, Фревен окликнул ее:

– Энн!

Мгновение он подбирал слова.

– Как… Каким образом вы, женщина, можете представить себе поведение… убийцы?

Продолжая улыбаться, она сказала:

– Это мой маленький секрет.

– Ну что ж, будьте готовы. Боюсь, что вы правы: если мы в ближайшее время не арестуем его, он продолжит свое дело.

5

– Потенциальный рецидивист? – грохотал начальник штаба Тоддворс. – Не упустит еще одного случая! В конце концов, здесь армия!

Он отвернулся от Фревена и подошел к окну, чтобы оглядеть здания и палатки. Вдалеке над сероватой поверхностью моря покачивались трубы и командные мостики военных кораблей.

– Посмотри! – продолжил Тоддворс. – Эти люди горят от нетерпения при мысли о предстоящем отплытии. И ты хочешь сказать, что убийца готов снова начать? С чего ты взял? Вспомнил легенду о Джеке Потрошителе?

– Я должен работать на «Чайке», – настаивал Фревен. – Если приказ об отплытии будет отдан до того, как найду виновного, я хочу остаться на борту этого судна. Он там. Я в этом уверен.

– Если ты в этом уверен, арестуй его!

– Я основываюсь на методах дедукции. И это заставляет меня думать, что убийца – член экипажа. Он знает график прохождения патруля, именно поэтому у него было время осуществить свою постановку, не торопясь и не совершив ни малейшей оплошности. Это член команды, я в этом уверен, или солдат, уже находящийся на судне.

Начальник штаба разгладил усы и снова посмотрел на Фревена.

– Я подумаю, что можно сделать. Но, черт возьми, перестань говорить о несовершенном преступлении! Ты – сотрудник ВП, а не ясновидящая!

– Речь идет не о догадках, Колин, а о методах логических рассуждений! Человек, который убивает другого, оставляет на месте преступления следы, свойственные его характеру, это настолько же индивидуально, как отпечатки пальцев. Достаточно суметь прочитать улики на этом месте. И то, что я увидел в прошедшую ночь, свидетельствует: этот человек гордится тем, что он совершил. И думает о том, чтобы это повторить!

– Откуда ты это взял, это абстрактные рассуждения! Ты должен раскрыть преступление, так что иди и найди, черт возьми, конкретные, а не мнимые доказательства!

Поздним утром Крэг Фревен вошел в свой жужжащий Улей. Маттерс, собрав различные доклады, уже исписал одну доску и перешел ко второй.

Все часовые были опрошены, и все как один утверждают, что ничего не заметили. Между тем они подтвердили, что существовала возможность незаметно подняться на корабль. Патрули следили за солдатами, покидавшими судно без разрешения, за гуляками, но это не препятствовало проникновению на борт.

Клаувиц порылся в вещах жертвы (рота погибшего считалась одним из привилегированных подразделений и размещалась в зданиях на набережной). Росдейл не прятал ничего особенного, кроме нескольких пачек сигарет, которые, как сказали его товарищи, он выиграл, играя в покер. Говорили, что у него не было врагов, по крайней мере, никто не видел, чтобы он с кем-нибудь ссорился. В ночь своего исчезновения он рано отправился спать, после этого его никто не видел. Но его койка оказалась нетронутой, он на ней не спал. По словам солдат, покинуть казарму незамеченным ничего не стоило – на окнах не было решеток. Все единодушно описывали Росдейла как приятного парня, веселого балагура. Он был очень общительный, знал многих людей на базе, выигрывал у многих в карты, так как прекрасно играл в покер. Двое сослуживцев добавили, что во время увольнений он охотно увивался за юбками. А солдат, который спал в казарме над ним, подозревал, что у Росдейла были отношения с секретаршей из генерального штаба, некой Лизой Хибург, что подтвердилось при допросе. Клаувиц нанес визит молодой женщине. Она не знала об убийстве и упала в обморок при сообщении об этом. Она действительно была любовницей Росдейла. Когда с ней случилась истерика, Клаувиц, желая предотвратить нервный срыв, вызвал медсестер, и Лизу увели.

Просмотрев доклады, Маттерс написал заглавными буквами на черной доске: РОСДЕЙЛ = ОБЩИТЕЛЬНЫЙ, ЖИЗНЕРАДОСТНЫЙ, ВРАГОВ НЕТ. Затем добавил: НЕ СТАЛА ЛИ ЛИЗА ХИБУРГ ЛОВУШКОЙ ДЛЯ РОСДЕЙЛА?

Прочитав вопрос, Фревен одобрил его еле заметным кивком. Маттерс не переставал удивлять лейтенанта, он очень быстро учился.

С угрюмым видом вошел еще один член команды ВП, Элиот Монро, держа в руке блокнот с записями.

– Я допросил начальника продовольственной базы, – сказал он, протягивая записи Маттерсу. – У них в загонах есть животные, там, на западе, за пакгаузами. Куры, свиньи… никогда бы не подумал! Но баранов нет. Голова не оттуда. И он не мог раздобыть ее нигде на военных складах.

Теперь мел взял Фревен и написал на чистой доске: «Убийце был разрешен выход с судна днем/накануне преступления».

– Я думаю, что никакого разрешения и не требовалось, – сказал Маттерс.

Лицо Фревена исказила гримаса:

– Во избежание связанных с ожиданием стрессов, травмирующих людей, между ними распределили разрешения на выход: например, пойти в город за провизией, в качестве курьера или еще под каким-нибудь предлогом. Таким образом, каждый день вне территории базы находится примерно две сотни людей, которые обязаны возвращаться в лагерь до шестнадцати часов. Отплытие, которого все ожидают, всегда назначается на ночные часы.

– Может быть, он выходил раньше? – предположил Монро.

Фревен покачал головой:

– Нет, голова барана была свежей. Поверьте мне, я видел ее достаточно близко. – И, поворачиваясь к Маттерсу, прибавил: – По словам офицера судна, на «Чайке» находятся три роты плюс экипаж. Приблизительно полторы тысячи душ. Мне нужен список тех, кому было разрешено покидать базу в течение сорока восьми часов, предшествовавших убийству, и среди них мне нужны все правши.

– Я займусь этим, – мгновенно сказал Монро.

Фревен скрестил руки на своей мощной груди. Дело продвигалось быстро. Однако этого недостаточно. Он чувствовал приближение отплытия. У него не было возможности как следует опросить экипаж. Сколько дней и часов осталось в его распоряжении? И еще его волновала одна мысль. Надо послать Клаувица или Форрела допросить эту медсестру. Почему она так интересуется убийством? Как ей удалось так четко описать личность убийцы? Но он колебался, ему не хватало времени… Он должен был действовать каждую минуту. А она действительно весьма проницательна и еще сможет быть ему полезной…

Маттерс прервал ход его мыслей:

– А по поводу инициалов ОТ я тоже кое-что предпринял. Попросил предоставить список всех, кто находится на борту корабля.

Фревен согласился с полезностью инициативы сержанта, однако он не слишком оптимистично смотрел на это ввиду малости времени, которым они располагали.

– Начнем с этого… И держите меня в курсе, если возникнет срочное дело, я буду в здании медсанчасти.

Туда он буквально помчался. Он прошел через ряды палаток до эспланады, на которой развевались флаги. В вестибюле госпиталя чувствовался запах моющих средств. Фревен быстро дошел до лестницы и оказался перед стойкой, покрытой лаком. Женщина с седоватыми волосами подняла глаза:

– Слушаю вас.

– У вас медицинские карты заведены абсолютно на всех солдат, да?

Это прозвучало скорее как утверждение, нежели вопросительно.

– На всех солдат этой базы. А кроме того, каждая рота связана с подразделением, которое направило сюда людей.

Фревен сморщил нос. Его пальцы нервно застучали по деревянной стойке.

– Если назову номер роты, я смогу получить документы?

Прежде чем ответить, секретарь взглянула на его повязку ВП.

– Сожалею, но личное дело или медицинскую карту военнослужащего – только с разрешения врача.

– Мне нужны записи о поведении человека, например, психиатрическое заключение. Где оно может находиться – в личном деле или в медицинской карте?

Большие карие глаза женщины расширились:

– Думаю, что это зависит от конкретного вопроса…

Некоторое время он массировал лоб, потом кивнул. Он потерял время. Поблагодарив секретаршу, Фревен, ворча, пошел к выходу. Лейтенант утвердился в мысли, что человек, которого он разыскивает, не обычный солдат. Чтобы подстроить ловушку, убить, хладнокровно лишить головы крепкого парня, совершить извращенное действие, поместив на плечи жертве голову животного, надо обладать особым складом ума. Это сфера болезненного сознания, коварная жестокость при поддержке конструктивного, мыслящего интеллекта. Подобный солдат не может остаться незамеченным в подразделении. Может быть, он уже вызывал недоверие у старших по званию. Медицинский след никуда не привел бы, затерявшись в бюрократических коридорах. Теперь надо бы взять в тиски офицеров. Каждого в отдельности.

Фревен ел из котелка горошек с ветчиной, сидя на скамье в летней столовой. Там к нему и подошел Форрел, искавший его в течение четверти часа.

– После полудня с борта «Чайки» три роты сойдут на берег, – сообщил он. – Офицеры собираются объявить всеобщий сбор, они уточнят, кто недавно был в увольнении, затем выяснят, кто из них правши, как вы и просили. Полковник надеется, что это мероприятие благотворно подействует на людей, которые уже закисли, сидя на судне. Что до членов экипажа, им предстоит то же самое на палубе корабля, их будут вызывать небольшими группами. А пока что составили списки личного состава, все будут с фамилиями и именами.

– Прекрасно, идем туда, – сказал Фревен, не доев свой обед, но прихватив с собой в качестве десерта горбушку.

По лагерю поползли слухи. Говорили о смерти. Об убийстве на борту «Чайки». Фревен ловил на себе настойчивые взгляды. Было заметно оживление сотрудников ВП, и это не нравилось солдатам. Смерть должна приходить из вражеского лагеря, но не от своих.

После полудня Фревен присутствовал на построении всех трех рот, по очереди, каждый раз по две сотни солдат. Капитан долго делал перекличку. Затем выявили всех, кто получил разрешение на выход в течение последних 48 часов. Фревену объяснили, что увольнения люди получают по сменам, рота за ротой, взвод за взводом. В результате осталось два взвода, третий и четвертый, из той самой роты Рейвен, примерно семьдесят человек. Сначала приказали левшам сделать шаг вперед, и в общей сложности вышли из строя меньше двадцати человек.

Маттерс, наблюдавший за этим «парадом» с внутренним ликованием, спросил у своего лейтенанта, не боится ли тот обмана: виновный сможет испугаться и выдать себя за левшу… Указав на причал, Фревен ответил с загадочной улыбкой:

– Именно поэтому сначала вызвали левшей, чтобы заставить подумать, что интересуются ими. А кроме того, Маттерс, вы недооцениваете жизнь в коллективе. Люди хорошо знают друг друга. Если они увидят одного правшу, выдающего себя за левшу, мы рано или поздно об этом узнаем. Будьте уверены. И они это знают. Я не думаю, что… убийца, если он там, рискнет засветиться подобным образом. Он слишком много сделал для успеха своего преступления.

К всеобщему удивлению, капитан приказал левшам подняться на борт судна, и перед ним осталась группа в пятьдесят человек. Он повернулся к Фревену:

– Сделано! Вот правши из трех рот, которые ходили в увольнение за последние 48 часов. Сейчас мы запишем их фамилии, и вы сможете допросить их.

Так же была проверена команда судна, хотя это оказалось менее интересно: никто из членов экипажа «Чайки» не покидал базу в течение последних 48 часов. Расследование привело к единственной роте Рейвен, к ее пятидесяти солдатам-правшам, которым было разрешено выйти с территории базы. Фревену предстояло разобраться с каждым из них. Время пошло.

В 18 часов, когда он за своим столом в Улее просматривал разнообразные списки, внезапно вошел начальник штаба Тоддворс. Он направился прямо к Фревену и низким голосом произнес:

– Сегодня ночью, Крэг. Мы отплываем сегодня ночью.

Гробовая тишина повисла в палатке, в которой мгновением ранее кипела работа.