Текст книги "Отряд особого назначения. Диверсанты морской пехоты"

Автор книги: Макар Бабиков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 43 страниц)

Глава седьмая

Самой трагичной в проводке конвоев в советские северные порты и обратно стала история семнадцатого конвоя.

Множество исследователей посвятили этой теме свои работы, написали немало книг. Но один вопрос так и остался открытым: кто и зачем принял решение пожертвовать судами, отправить на океанское дно огромное количество драгоценных военных грузов, утопить множество людей?

Попытаюсь изложить события кратко, не вдаваясь в комментарии и оценки.

Во второй половине дня 27 июня 1942 года караван торговых судов вышел из Хваль-фьорда в Исландии. Тридцать пять пароходов с полной загрузкой всех трюмов и палуб, без малого триста самолетов, около пятисот танков, свыше четырех тысяч двухсот автомобилей и орудийных тягачей, более 156 тысяч тонн других военных грузов пошли к советским берегам, где уже разгоралось тяжелейшее летнее сражение. В караване отправлялись в море три спасательных судна и два танкера с залитым до самых пробок горючим. Груз оценивался в 700 миллионов долларов. Этого оружия и имущества могло хватить для снаряжения армии в 50 тысяч человек.

Две кильватерные колонны – одно судно за другим – поплыли в Датский пролив, справа виднелись исландские берега, слева далеко за горизонтом даже не угадывалась заснеженная Гренландия.

Не успели еще исчезнуть из видимости белеющие от снега исландские нагорья, как одно судно наскочило на подводную скалу. В днище образовалась огромная пробоина. На этом его плавание закончилось, неудачника пришлось отбуксировать обратно в порт. Но радист его, не разобравшись, в чем дело, без команды капитана поспешил отстучать в эфир сигнал бедствия. А эфир старательно прослушивали и свои, и чужие радиостанции.

На безбрежном просторе моря суда перестроились в девять широких колонн, по четыре судна в каждой. Строй теперь вытянулся поперек хода каравана. Курс – к острову Ян-Майен, на северо-восток, к океанским арктическим ледяным полям.

Через полтора дня в густом тумане караван подошел к тяжелым плавающим льдам. Одно судно так повредило льдинами, что ему разрешили вернуться назад. Получив большую пробоину в носовой части, танкер тоже не мог идти дальше, его оставили ожидать возвращающийся из советских портов встречный караван, чтобы подпитать горючим.

30 июня в начале четвертого часа дня к каравану подошли эскортные корабли прикрытия. Командовал ими капитан 3-го ранга Брум.

Плывший как городок в океане караван из 37 судов, окутанный темным дымом, с разных сторон охватили шесть эскадренных миноносцев, четыре сторожевых корабля, три тральщика, два противовоздушных корабля и четыре противолодочных траулера. Невдалеке держались в надводном положении две английские подводные лодки. Пятьдесят восемь вымпелов, разноцветные флаги: английские, американские, советские, датские, польские, норвежские, французские… Притянутые до предела к верхним палубам, покачивались на тросах огромные гондолы аэростатов заграждения. Конвой выглядел внушительно.

1 июля в 2 часа ночи крейсерская эскадра контр-адмирала Гамильтона – он держал свой флаг на крейсере «Лондон» – вышла из Сайдис-фьорда в Исландии и курсом на северо-восток пошла догонять семнадцатый караван. В составе крейсерных сил ближнего прикрытия шли два английских и два американских крейсера, три эсминца.

На следующий день они сблизились с конвоем. Крейсера держались севернее конвоя, ближе к кромке льдов.

29 июня в 15 часов из Скапа-Флоу в Северное море вышла линейная эскадра: линкоры «Дьюк оф Йорк», «Вашингтон», авианосец «Викториес», три крейсера, 14 эскадренных миноносцев. Флаг командующего эскадрой адмирала Тови развевался на линкоре «Дьюк оф Йорк». В те же часы из Скапа-Флоу к южному побережью Норвегии вышла армада судов и боевых кораблей, изображающих десант, который якобы намеревался высадиться в Норвегии. Однако немецкие разведывательные самолеты на пути мнимых сил вторжения не появлялись. Десант пробирался к норвежскому берегу в тумане.

Из перехваченных радиограмм союзники узнали, что немцы обнаружили вышедший из Мурманска обратный, тринадцатый конвой. Об этом уведомили и штаб Северного флота. Глава английской военно-морской миссии донес по радио командованию конвоя, что Мурманск подвергся сильнейшим воздушным налетам, примерно треть города сожжена и разрушена. Эта весть дошла и до Тови, и до Гамильтона.

Немецкое командование знало о готовящемся к выходу конвое, следило за ним. Только не было известно время отплытия.

Неудачный выход «Тирпица» на перехват двенадцатого конвоя заставил немецкое верховное и морское командование основательно задуматься, как впредь действовать тяжелыми кораблями, какую применить тактику к караванам «купцов». Непредвиденная встреча с английским авианосцем спутала все карты. У германских флотских начальников сложилась твердая позиция: в зону плавания авианосцев не ходить, в море с ними не встречаться. Германским кораблям плавать только под надежным воздушным прикрытием бомбардировщиков и торпедоносцев. А превосходство в воздухе и в сорок втором году немцы имели неоспоримое.

Корабли из Бискайского залива перешли в норвежские порты с намерением ударить по конвоям в Баренцевом море, чтобы навсегда прекратить союзное судоходство на севере.

Прошло три месяца, а в немецких штабах все еще шли обсуждения, в какое время лучше выпустить линейные и крейсерские силы. Без приказания Гитлера никто не мог принять решения об отплытии линкоров. А фюрер проявлял особую осторожность.

14 марта 1942 года Гитлер подписал приказ об уничтожении конвоев на севере.

К выходу семнадцатого конвоя подготовили разгромный удар. Ждали достоверных донесений от агентуры.

После побега «Тирпица» от двенадцатого конвоя Гитлер и главнокомандующий немецкими военно-морскими силами гросс-адмирал Редер в «Волчьем логове» обсуждали основные направления ведения морской войны. Помимо намерения в недалеком будущем иметь соединение из двух линкоров, авианосца, двух тяжелых крейсеров и двенадцати-четырнадцати эсминцев – такая эскадра могла смело вступить в сражение с любой эскадрой союзников, – было решено неожиданно ударить по конвоям, плывущим в Мурманск и Архангельск.

И вот теперь удобный момент наступил.

30 июня обнаружили конвой, который возвращался из Мурманска. Значит, скоро должен появиться семнадцатый – они обычно встречались на полпути, где-то возле Ян-Майена.

Следом пришло первое долгожданное донесение: тяжелый четырехмоторный «Фокке-Вульф-200» в начале второй половины дня 1 июля наткнулся на караван судов в охранении.

Англичане через свою миссию в полярном оповестили командование Северного флота, что немецкие самолеты обнаружили семнадцатый.

Вскоре о конвое донесла и немецкая подводная лодка. Она получила серию бомб и ушла на глубину. Потом поступили донесения и от других лодок.

Командующий немецкими подводными лодками в Арктике адмирал Шмундт со штабного корабля «Танга» на рейде Нарвика приказал десяти субмаринам двигаться на восток, на сближение с конвоем и обогнать его. Командирам лодок не спускать глаз с конвоя, без команды не атаковать, постоянно доносить о караване, о встречающих советских кораблях. Все внимание семнадцатому конвою, распорядился Шмундт, – он подлежит полному уничтожению.

Эти команды явно расходились с теми установками, которые распространялись германским руководством: топить любые суда – груженые или порожние, отправлять на дно как можно больше пароходов торгового флота союзников, сокращать их тоннаж. Идущий из Мурманска конвой представлял собой удобную, менее охраняемую приманку, но за ним не погнались, первостепенной мишенью стал конвой семнадцатый, с военными грузами в советские порты.

Вечером 1 июля немецкий самолет-разведчик обнаружил вышедшую из Скапа-Флоу эскадру англо-американских линкоров, авианосца и крейсеров. Тови вел корабли на северо-восток, на сближение с конвоем и на прикрытие его на дальней линии. Поскольку эскадра шла довольно далеко от каравана судов, немецкие морские чины посчитали, что она не только прикрывает конвой издали, но и пересекает возможный путь немецким кораблям в северную Атлантику. Генерал-адмирал Карлс полагал, что англичане придерживаются прежнего образа действий. И это было на руку немецкому командованию. Семнадцатый конвой окажется менее защищен.

Отряду линкоров в Тронхейме приказали приготовиться к переходу на север.

Утром 2 июля гросс-адмирал Редер собрал совещание в Берлине. Сочли целесообразным набег линкоров на конвой осуществить. Линкорам из Тронхейма и Нарвика скрытно перейти в северные фьорды.

Первый удар по конвою решили нанести вечером 2 июля самолетами-торпедоносцами. Подводным лодкам приказали ритмично подавать сигналы, где идет конвой, наводить пеленги самолетам.

Эти сигналы с лодок и самолетов отчетливо слышали и поняли, зачем они, и на флагманском корабле контр-адмирала Гамильтона, и в радиоцентре английского адмиралтейства.

Немецкие корабли еще стояли на якорных стоянках, английские самолеты возле них не появлялись: разведке мешал туман.

Конвой и эскадра Гамильтона тоже шли в сплошном, как молоко, тумане. Для атаки торпедоносцев лучше условий не подыщешь.

На аэродромах Банак и Бардуфосс стояло около шестидесяти самолетов.

Во второй половине дня самолет-разведчик и два торпедоносца с довольно близкого расстояния следили за конвоем. По тревоге над судами поднялись аэростаты заграждения, боевые расчеты заняли посты. Об этой боеготовности сообщили с самолетов и лодок на немецкие базы.

Атаки начались после половины седьмого вечера, торпедоносцы налетели с разных сторон, внимание наблюдателей и боевых расчетов на судах и кораблях рассеивалось. Один торпедоносец корабельные зенитчики подбили, он упал в море впереди конвоя. К нему устремились три корабля охранения, чтобы снять вылезших на крыло летчиков. Они уже сели в надувную шлюпку, но появился приводнившийся второй торпедоносец, подрулил к шлюпке. По ним стреляли с кораблей из крупнокалиберных автоматов, но самолет с летчиками взмыл ввысь и улетел.

Торпедоносцы атаковали впустую, конвой плыл своим курсом.

Немецкие тяжелые корабли в это время двинулись внутренними шхерами в Вест-фьорд и в Альтен-фьорд. «Тирпиц», «Хиппер» и эсминцы сопровождения прошли сложный, извилистый путь в плотном тумане безошибочно, без происшествий миновали все опасности фарватера. Но на исходе скрытного маршрута, уже в Вест-фьорде, три эсминца наскочили на подводную скалу, повредили винты и гребные валы, об их дальнейшем походе речи не могло быть.

Из нарвикской группы «Лютцов» сел на мель, получил пробоины. Ему пришлось уйти в Германию на четырехмесячный ремонт.

Английская разведка узнала, что «Тирпица» и «Хиппера» на стоянке в Тронхейме нет. Этими известиями они поделились с советским командованием.

Семнадцатый конвой шел назначенным курсом, пять немецких подводных лодок за ним следили. Корабли охранения периодически бомбили подходы к конвою, подводники не смели приблизиться к судам, держались поодаль. Иногда лодки теряли конвой, отыскивали его по следу, по плавающему на поверхности моря мазуту. В полночь в густом тумане конвой упустили из виду и разведывательные самолеты. Никаких сигналов о линейных и крейсерских силах прикрытия в немецкие штабы не доходило.

Утром 3 июля лодки не могли точно сообщить, где конвой.

Только во второй половине дня 3 июля одна подлодка увидела, наконец, плывущие суда. Более полусуток караван шел без надзора потому, что ночью, в тумане, сменил курс строго на восток. Неожиданно для немцев он избрал путь севернее острова Медвежьего, воспользовался довольно широким проходом между островом и льдами. А крейсеры Гамильтона в это время ходили переменными галсами севернее колонны судов, стараясь быть поодаль от немецких воздушных разведчиков.

Тяжелые немецкие корабли утром 3 июля собрались в Вест-фьорде и в Альтен-фьорде и ждали приказа на выход в море для атаки конвоя. Но приказа Гитлера все не было. Воздушная разведка доносила противоречивые сведения.

Наконец, немецкое морское командование убедилось, что донесение разведки с самолетов ошибочно.

Но Берлин все же не позволил никаких, даже небольших, передвижений кораблей. Времени в запасе оставалось не более шести часов. Однако Гитлера весь день в ставке не было, он рано утром улетел в штаб группы армий «Юг» в Полтаве и должен был прибыть обратно только к вечеру. Вице-адмирал Кранке сообщил, что общее отношение у фюрера было благожелательным, поэтому можно надеяться на его согласие.

Из Киля отдали команду «Тирпицу» с сопровождением перейти в Альтен-фьорд. И все же командующий эскадрой адмирал Шнивинд на «Тирпице» нервничал. Он не мог понять, что происходит.

3 июля в 18 часов Шнивинд приказал кораблям сняться с якорей и выйти в море. Он начал операцию «Найте мув», не получив четкого приказа, что она санкционирована фюрером.

Линейные корабли и крейсеры шли уже два часа открытым морем, когда генерал-адмирал Карлс в Киле узнал об их выходе. Как только на «Тирпиц» возвратился самолет и привез последнюю радиограмму Карлса, эскадра повернула на восток, к Нордкапу.

Поскольку прямого приказа на атаку конвоя еще не было, весь немецкий линейный флот к 10 часам утра 4 июля встал в Альтен-фьорде. Шнивинд дисциплинированно подчинился полученному приказу.

Всю вторую половину дня 3 и в ночь на 4 июля подводные лодки лишь следили за конвоем из надводного положения.

Ночная воздушная разведка на 4 июля опять не обнаружила крейсерскую эскадру союзников. Гамильтон снова ушел ко льдам.

После полуночи над судами каравана сквозь туман слышался шум самолетов.

Наконец, один из них, планировавший с заглушенными двигателями, нырнул в просвет облаков, сбросил две торпеды по транспорту «Карлтон» и, взревев моторами на полную мощность, снова потерялся в мутной мороси.

На судне переложили рули на борт, машины дали полный ход назад. Торпеды проскочили в нескольких метрах впереди транспорта, одна из них попала в американское судно, ударила ему в борт напротив машинного отделения, образовав огромную пробоину. Экипаж быстро покинул его на двух сохранившихся шлюпках. Сорок семь оставшихся в живых моряков подобрал спасатель.

Дотопить поврежденное судно приказали английской подлодке. Но после торпедной атаки, двух глубинных бомб пароход все же остался на плаву. Корабли конвоя ушли, весь караван плыл далеко впереди. Брошенное судно одиноко болталось в море.

Прошло еще около четырех часов. Подплыла немецкая подлодка, прочитала его название, порт приписки, разглядела груз на палубах, потом выпустила еще торпеду. Долго не желавший тонуть американский транспорт отправился на дно.

Первое судно в конвое погибло утром 4 июля, в субботу.

В немецком морском командовании лихорадочно пытались прояснить обстановку. На требовательные запросы моряков о нахождении линейной и крейсерской эскадры союзников летчики ответа не давали. К середине утра 4 июля они так и не отыскали потерянный ими семнадцатый конвой.

Немецкие линкоры держали свои якоря на дне Альтен-фьорда.

Наконец в половине восьмого самолеты увидели конвой.

Он шел все тем же собранным строгим строем в плотном охранении боевых кораблей.

Днем немецкие самолеты-разведчики осмотрели обширный район моря от Нордкапа к Медвежьему. Грозные эскадры там не ходили. Кто-то из штабных чинов высказал предположение, что они могли уйти значительно севернее, к самым льдам. Туда не летали. Но такая удаленность эскадр от каравана не мешала немецким линкорам выскочить на разгром конвоя.

В полдень самолет-разведчик обнаружил эскадру Гамильтона, но позже подводные лодки противоречивыми сообщениями внесли новую струю путаницы. В десятом часу вечера ясности так и не наступило, германское морское командование не отваживалось принять решение. Зато командование пятого воздушного флота видело, что чем дальше конвой уплывет на восток, приближаясь к советским аэродромам, тем труднее будет его атаковать.

Вскоре после полудня «хейнкели» и «юнкерсы» вылетели в северную часть моря. Около семнадцати часов их заметили с кораблей непосредственного охранения. Мгновенно по сигналу воздушной тревоги и корабли, и транспорты ощетинились всем своим оружием.

Два часа немецкие торпедоносцы крутились возле конвоя, но пробиться сквозь завесу огня к судам не смогли. Бомбардировщики вслепую сбросили несколько бомб, они нырнули в море невдалеке от судов. Самолеты-наблюдатели и подводные лодки передавали сигналы наведения, но низкая облачность плотно окутала караван. Этот налет закончился безуспешно.

В девятом часу вечера с одной стороны к каравану приблизились торпедоносцы, с другой – бомбардировщики. На цель их наводил воздушный разведчик. Но бомбовозы не одолели стену зенитного огня.

Торпедоносцы на высоте трех десятков метров над морем с двух сторон устремились на караван. Разрывы снарядов вынудили летящих первыми сбросить торпеды раньше срока и отвернуть. Только один бомбардировщик упрямо шел к цели. В него попало несколько снарядов, один мотор остановился, самолет загорелся, снизился к воде и вскоре затонул. Летчики в резиновой спасательной шлюпке отошли от воронки, поглотившей самолет. Эсминец подобрал их.

К конвою приближалась девятка торпедоносцев сзади, с кормовых углов. Корабли и суда огрызались всем своим оружием, казалось, стреляло даже то, чему не полагалось стрелять. Не долетев довольно далеко до судов, пять самолетов отвернули, но четверка упрямо надвигалась на конвой.

Головной торпедоносец задымил и резко ушел в сторону. Еще один самолет сквозь заградительный огонь напористо прорывался к цели. В его правый мотор попал снаряд, и он заполыхал ярким огнем. Но брошенная им торпеда попала в борт судна, прошила котельную, где взорвался котел. Судно быстро заполнялось водой, но еще держалось на плаву.

Самолет командира этой группы с горящим мотором пролетел почти сквозь весь караван, его торпеда достигла борта английского судна «Найварино» в шестой колонне. Судно перестало слушаться руля, дугой пошло в обратном направлении. Кинувший свою самоходную смертоносную сигару торпедоносец упал в море, нырнул на дно вместе со всем экипажем.

Еще один торпедоносец нацелился на танкер «Донбасс». Но и его фюзеляж охватило пламя.

Остальные самолеты поспешно побросали торпеды куда попало и повернули к норвежскому берегу.

Торпеда с самолета попала и в танкер «Азербайджан». В мгновение после взрыва над судном высоко взметнулось пламя, потом оно быстро погасло, а танкер окутался клубами дыма и пара. Он оторвался от общей походной колонны и стал отставать, но его носовое орудие все еще стреляло по удаляющимся самолетам.

Атака закончилась, самолеты улетели. Три поврежденных судна отстали от каравана, остальной конвой безостановочно плыл строем на восток. Ему не полагалось останавливаться, потери судов и людей не должны были тормозить движение. Спасатели подбирали людей. Корабли охранения добивали безнадежные суда.

Эскадра Гамильтона шла впереди конвоя и наблюдала за атакой торпедоносцев. Даже крупные орудия крейсеров стреляли по удаляющимся самолетам шрапнелью на пределе досягаемости.

Через полчаса конвой неожиданно догнал танкер «Азербайджан». Его машинная команда сама справилась с повреждениями, судно набрало ход до предельного и вскоре снова вошло в строй конвоя.

Поврежденные вместе с ним «Найварино» и «Уильям Хупер» все еще болтались на воде. Артиллеристам приказали расстрелять их из орудий.

А в это время немецкие линкоры все еще держались якорями за дно Альтен-фьорда. Казалось, что в открытое море на перехват каравана они так и не выйдут. Генерал-адмирал Карлс в Киле уже подсчитывал время, когда надо будет отдавать приказ об отходе кораблей в свои базы.

В половине девятого вечера, когда торпедоносцы после атаки конвоя ложились на обратный курс, из Берлина в Киль позвонил Редер и сообщил Карлсу свое согласие на исполнение плана.

Но в последующие часы будто кто-то намеренно высыпал совершенно неожиданные донесения. Подводные лодки и самолеты докладывали, что конвой вдруг поломал походный ордер, потерял строгие колонны, растянулся в одну линию на двадцать пять миль, крейсера повернули назад и пошли на запад, за ними двинулись эсминцы из непосредственного охранения, подчиненного Бруму. Штаб Шмундта в Нарвике не мог понять, что происходит.

5 июля на стол Карлса легли шифровки о труднообъяснимых маневрах флота союзников. Караван транспортных судов остался с минимальной охраной. Карлс понял, что наступил момент выпустить в море линейный флот.

Разведка подтвердила, что от Нордкапа и к западу от Медвежьего вплоть до самых льдов крупных кораблей нет.

Даже из штаба фюрера пришло одобрение. В 11 часов утра Шнивинд вывел корабли в море.

Не спускали глаз с семнадцатого конвоя и в английском адмиралтействе. По малейшим сигналам на огромных картах и глобусах в подземном бункере возле здания адмиралтейства отмечались любые изменения обстановки.

Еще в июне английской разведке стало известно, что фашисты намереваются уничтожить семнадцатый конвой восточнее Медвежьего. В том районе условия для немцев складывались выгоднее, чем для союзников. Германские самолеты с баз в северной Норвегии летают над теми районами почти постоянно. Англичане могли прикрыться самолетами только с авианосцев.

Чтобы нейтрализовать эту опасность, Тови предложил заманить немецкие линкоры западнее Медвежьего и там сокрушить их линейными и крейсерскими силами союзников и авианосцами. А приманкой должен был послужить семнадцатый конвой. Как только немецкий флот выйдет в море, конвою следовало дать другой курс. Линейная эскадра наверняка устремится в погоню. Там и захлопнуть для нее мышеловку. Но адмиралтейство не согласилось с этим замыслом.

Адмирал Тови настойчиво просил не посылать туда эскадру. Однако с опасениями его не посчитались.

Как только 1 июля немецкий самолет впервые обнаружил конвой, командир сил непосредственного охранения судов капитан 3-го ранга Брум снял запрет с радиопереговоров. Его команды кораблям и судам передавались по радиотелефону. О том, что обнаружен, он сообщил по радио Уайтхоллу, Тови, Гамильтону и в Исландию. Немцы ухватились за эти радиограммы. Эфир заполнился радиосигналами.

Радиограммы о немецких самолетах и подводных лодках возле каравана и о трех группах кораблей ложились на стол Паунда и передавались в оперативные кабинеты все чаще и чаще.

3 июля около 9 часов утра Гамильтон пошел курсом параллельно судам каравана, но севернее на двадцать пять миль. Он посчитал, что наступило время, когда его должен обнаружить немецкий флот.

На пути в довольно обширной морской акватории плавало множество полузатопленных спасательных шлюпок и резиновых надувных плотиков. Море все еще хранило следы от шестнадцатого конвоя, который бомбили здесь немецкие самолеты.

Вскоре Гамильтона оповестили срочной радиограммой, что тяжелые немецкие корабли вышли в море. Вечером ему подтвердили эти сведения и уверили, что непосредственной угрозы конвою пока нет.

4 июля после 6 часов утра Гамильтон намеревался перевести свои крейсера южнее конвоя, плыть между Норвегией и охраняемым караваном. Линейные силы Тови двигались позади, эскадра шла на север, ко льдам, пересекала недавний след конвоя, чтобы миновать немецкие подводные лодки, находящиеся возле каравана.

Тови считал, что германские корабли нападут на караван до 6 часов утра 4 июля. В это время он займет выгодную нависающую позицию с севера. Ему и Гамильтону казалось, что клещи для неприятельского флота уготовлены. Только бы немецкие корабли погнались за приманкой.

Чтобы сбить немцев со следа, Гамильтон то уходил на север от каравана, то возвращался обратно. В одно из таких перемещений видевший его немецкий самолет донес, что перед ним плыл отряд кораблей с линкором. Путь крейсерской эскадры на восток заканчивался, скоро он должен был повернуть обратно.

Остров Медвежий, немного восточнее которого ожидали атаки конвоя, остался далеко позади. Немецкие корабли не появлялись.

4 июля у первого морского лорда в Лондоне почти весь день шли совещания. Искали ответа на вопрос: где находится немецкий линейный флот? Маршрут плавания линкоров и крейсеров близился к концу, его надо было либо продолжать, либо повернуть флот назад.

Паунд вызывал должностных лиц. Гнетущая атмосфера сгустилась в кабинете.

Наконец дали Гамильтону радиограмму с разрешением идти восточнее установленного рубежа.

4 июля в 4 часа дня Тови повернул свою линейно-авианосную эскадру на юго-запад, к Британским островам. Гамильтону он тоже отдал приказ на возвращение, но эскадра все еще держала курс на восток. Ложная вторая труба на одном из крейсеров иногда заставляла немецких наблюдателей принимать его за линкор, два гидросамолета американского крейсера «Уичита» были восприняты торпедоносцами.

В девятом часу вечера на эскадру отправилась срочная шифровка. Через десять минут лорд Паунд написал радиограмму, в которой приказал конвою рассредоточиться и судам самостоятельно выбирать курс в русские порты. Когда Паунду сообщили, что его радиограммы переданы, он доложил Черчиллю о своем решении.

На мачте судна, на котором шел командир каравана транспортов, взвился флаг, означающий «рассредоточиться веерообразно и поодиночке полным ходом следовать к месту назначения».

Командир отряда кораблей непосредственного охранения конвоя Брум принял решение присоединить эсминцы его отряда к крейсерской эскадре, где, считал он, они будут нужнее.

Остальным кораблям охранения Брум приказал разойтись в стороны и самостоятельно идти в советские порты. Через некоторое время такой же приказ плыть в Полярное получили от своего командования и две подводные лодки, вышедшие с конвоем из Исландии.

Никаких сообщений об этом решении ни в Москву, ни в Полярное английское адмиралтейство не послало.

Вскоре вся эскадра Гамильтона и отряд эсминцев Брума прошли на виду разбегающихся по разным курсам пароходов. На них с тоской смотрели стоящие по бортам моряки.

К полуночи все транспортные суда каравана остались без всякого охранения.

Командование Северного флота готовилось к встрече семнадцатого конвоя. Отряд надводных кораблей, специально укомплектованный и оттренированный, собирался принять суда в охранение в операционной зоне флота восточнее Медвежьего, за 20-м меридианом. На позиции у северо-западных берегов Норвегии, чтобы не пропустить выход немецких кораблей в море, уже несколько суток дежурили четыре подводные лодки, из них три крейсерские. Специалисты считали их самыми мощными подводными рейдерами из всех флотов того времени.

В Порсангер-фьорде встали на дежурство еще две советские подводные лодки.

Большинство судов должно было разгрузиться в Архангельске. Встречать их, сопроводить через горло Белого моря, провести по фарватерам в минных полях, расставить вдоль причалов, оградить от атак подводных лодок и самолетов приготовилась Беломорская флотилия. Немецкие бомбардировщики в те дни не только разбомбили и выжгли Мурманск, причалы и городские кварталы Архангельска, они атаковали суда в Белом море.

Через английскую миссию в Полярном, возглавляемую контр-адмиралом Фишером, извещали о времени выхода конвоя из Исландии, сколько и каких транспортов и кораблей охранения в нем, о маршруте, о расписании прихода в Мурманск и Архангельск. Оперативный дежурный штаба флота следил за конвоем так же, как за своими кораблями.

С немецкой эскадры в Норвегии тоже старались не спускать глаз. Прощупывали эфир, время от времени посылали в ту зону самолеты, отстучали задания сидящим поблизости разведчикам.

О том, что немецкая эскадра покинула Альтен-фьорд, в штабе Северного флота знали. На корабли, предназначенные для встречи конвоя, и на подводные лодки на позициях пошла оповещающая радиограмма.

Известия о конвое поступали отрывочные. 4 июля радиосигналы с транспортов, атакованных подлодками и самолетами, сразу стали принимать радиоузлы слежения за эфиром. Радиограммы эти немедленно докладывались командованию, но объяснения происходящему пока не находили.

О принимаемых рискованных решениях по конвою Уайтхолл командование Северного флота не информировал. Не все, видимо, знал и глава их военной миссии в Полярном. Ни предотвратить одностороннее решение о прекращении конвоирования, ни предпринять меры по охране каравана с моря и с воздуха, по встрече и проводке его в порты советское морское командование было лишено всякой возможности. Конвой подходил уже к 20-му меридиану, а советские корабли для встречи и сопровождения не были вызваны.

Во второй половине дня 5 июля подводная лодка капитана 2-го ранга Лунина несла дежурство в Норвежском море, невдалеке от острова Ингей.

Лунин получил две радиограммы командующего флотом, извещавшие о выходе немецких тяжелых кораблей в море. Около половины пятого пополудни акустик услышал шум винтов приближающихся кораблей. Почти сорок минут лодка шла навстречу эскадре. Лунин подвсплыл на перископную глубину и быстро осмотрелся. Вражеская эскадра не почуяла лодку и пропустила ее под собой почти в середину.

Долго изворачивал Лунин свою огромную лодку на глубине: линкор вилял противолодочными зигзагами, постоянно менял курс. За его поворотами послушно следовали и другие корабли. В какой-то момент лодка и линкор шли встречным курсом. Лунин поставил лодку на направление для залпа. И тут бронированная махина сделала очередной поворот. Нужный курсовой угол и дистанция стрельбы совпали, когда лодка повернулась к линкору кормой. А там четыре торпеды. И лодка выпустила их по «Тирпицу».

Вскоре донеслось два взрыва.

Через полчаса лодка подвсплыла под перископ. Вражеские корабли из видимости скрылись.

Радист передал в эфир оповещение о немецкой эскадре. Радиограмму приняли в Полярном, на английских кораблях, ушедших далеко на юго-запад, в Скапа-Флоу, в Нарвике, в Германии.

Примерно через час эскадру отыскал английский самолет, а затем и их подводная лодка.

Прошло еще немногим более часа. Эскадра легла на обратный курс. «Тирпиц» двигался в охранении остальных кораблей замедленным ходом.

После непродолжительной стоянки на якоре в Альтен-фьорде и пополнения горючим корабли отбыли в Нарвик. А на картах в английском адмиралтействе их все еще помечали идущими к обезоруженному семнадцатому конвою.

Линкор встал на многомесячный ремонт.

В германском Верховном и в морском командовании возобладало мнение, что выход эскадры даже без соприкосновения с неприятельскими морскими силами, не потерпев ни малейшего для себя ущерба, достиг поставленную цель: распугал конвойные корабли, заставил их бросить транспортные суда на произвол судьбы. И до нынешних времен некоторые немецкие военные историки придерживаются этой позиции. В то же время они стыдливо умалчивают, как обнаруженный Луниным торпедированный «Тирпиц» вместе с охранением не рискнул приблизиться к беззащитному семнадцатому каравану и позорно бежал в норвежские фьорды. С тех пор он больше ни разу не вышел в открытое море.