Текст книги "Отряд особого назначения. Диверсанты морской пехоты"

Автор книги: Макар Бабиков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 43 страниц)

Позднее из той же лощины вытянули на палатке Сергея Воронина.

Утром, после захвата батареи, когда в азарте настигли растерянных немцев и почти загнали их в воду, Сергею перебило ногу. Пуля раздробила кость. Моряк остался на полосе между своими и чужими. Пробовал ползти, но сил не хватило. Когда вражеские орудия из-за залива ударили по отряду, и разведчики отходили на гребень, несколько солдат пробегали невдалеке от Воронина. Чтобы привлечь их внимание, Сергей выстрелил. Немцы обстреляли его, бросили гранату, потом побежали дальше. Вторая пуля угодила в глаз, матрос лишился сознания, затих. Когда очнулся, попытался подтянуться на локтях, но тут же от боли застонал, свет померк. Вечером пришел в себя, собрался с силами и покричал в ту сторону, где должны были быть свои. Его услышали, отыскали. Полгода лежал Сергей в госпитале. Как ни вытягивали ему ногу, срослась она неровно, стала короче. И только один глаз остался зрячим.

Все это время неотлучно дежурила возле него жена Вера, которая, узнав о несчастье, приехала из Ейска и пробралась в базу без разрешения. Ее трогательная забота помогала, наверное, сильнее лекарств. Она жила без заработка, без карточек. С утра уходила в госпиталь, стирала бинты, мыла полы, меняла перевязки мужу, кормила его, а к ночи возвращалась в отряд, где ей отвели крохотную комнатушку, переделанную из ванной. Отрядные друзья Сергея чем могли помогали ей.

Командир отделения второго взвода Степан Овчаренко доложил, что у него пропал краснофлотец Виктор Артемкин. Виктора в утренней атаке ранило в руку, носил он ее на перевязи. Когда немцы попытались атаковать разведчиков, Артемкин сказал своему соседу, что дело хана, никому из этой ловушки теперь не выйти, он один будет пробиваться к своим. И пошагал с Крестового на материк. Скорее всего он встретился с отходящими от Мустатунтури немцами. Артемкин исчез бесследно…

Кругом нависла кромешная тьма, даже верхушки сопок не видны. Ни огонька, ни звездочки, ни светлого пятнышка. Немцы затаились, не слышно ни звука, ни выстрела. В Лиинахамари тоже тихо и темно, и невозможно угадать, что там делается.

И разведчики затаились, курят цигарки, засунув их между ладонями или в рукав, разговаривают вполголоса.

Шла третья бессонная ночь. Короткие передышки во время привалов, когда шли от залива Пунайнен-лахти к Крестовому, не приносили отдыха, лишь чуть бодрили. Оттого усталость давила теперь тяжелым свинцом, дремота смыкала веки прямо на ходу. Ноги стали непослушными, словно гири к ним привязали, их с усилием удавалось отрывать от земли, они цеплялись за валежник, за камни и корни.

Где-то около полуночи Печенгский залив внезапно ожил. Голубоватые сполохи прожекторов заметались по воде, рассекая темень осенней ночи. То тут, то там в их свете серебрились катера. С левого берега замелькали трассирующие очереди, разрывы шрапнельных снарядов разбрасывали искрящиеся осколки.

С десяток катеров сновало по заливу. Два прошли вдоль левого берега и протянули за собой шлейф дымовой завесы. Остальные нырнули в эту мутно-серую полосу и через нее кинулись к причалам.

Через несколько мгновений выстрелы зазвучали на берегу, а затем и возле домов. В Лиинахамари высадился десант. Батареи Крестового молчали.

До утра продержались без тревог.

На рассвете к Крестовому на соединение с разведчиками прорвалась головная рота бригады морской пехоты. Впереди Василий Кисляков. Ему еще в августе сорок первого присвоено звание Героя Советского Союза. Быстро подошли катера и перебросили их в Лиинахамари, на помощь десанту, который высадился ночью. Вместе с ними по приказу командующего флотом шел Леонов со взводами Никандрова и Баринова.

Оставшиеся два отделения должны были прочесать полуостров и обезоружить немцев, стеречь Крестовый.

Из щелей, из-за каменных завалов, из зарослей кустов вылезали понурые батарейцы и сдавались в плен. С теми, что сидели ночью на поляне, собралось их без малого сотня.

Одни говорили, что командир зенитной батареи был убит во вчерашнем утреннем бою, другие рассказывали, что еще днем одиннадцатого он ушел на катере в Лиинахамари и не вернулся, а батарею русские захватили без него. Среди убитых его никто не опознал.

Чтобы нести службу возле батареи, следить за входом на полуостров, людей было до невероятности мало.

Легкораненых оставили охранять вражеских солдат.

Уложили на плащ-палатках рядком один к другому погибших, выкопали для них общую могилу.

Около полудня на Крестовый пришел командующий флотом адмирал Головко. Он обошел место недавнего боя, позиции батареи. Поблагодарив моряков за успешно проведенную операцию, он сказал:

– Молодцы, отменно справились с делом, все будут отмечены наградами. Это подвиг не одного бойца, а всего отряда. Я уже объявил Леонову, что его представляем к званию Героя Советского Союза.

В своей книге «Вместе с флотом» адмирал Головко рассказал, как на Крестовом к нему с просьбой о поощрении обратились раненые разведчики Павел Колосов и Михаил Калаганский. Необычность предложения смутила командующего. Он уточнил, о каком поощрении они просят. Те настаивали, чтобы их не отправляли в тыл, а оставили с отрядом до конца операции.

Катер перебросил командующего обратно в Лиинахамари. Там ему доложили, что Леонов на трофейном мотоцикле разогнался по дороге, мотоциклист на повороте не справился с управлением, влетел в озеро, Леонова выбросило из коляски, помяло ребра. Санинструктор Тярасов туго перебинтовал его.

Командующий отчитал Леонова за ненужное лихачество и отправил его на Крестовый похоронить погибших.

Обложив могилу камнями и дерном, разведчики троекратным залпом из автоматов отдали последнюю воинскую почесть боевым друзьям.

Троих Леонов немедленно отправил в Полярное. В штабе по приказанию командующего срочно готовили наградные листы на тех, кто захватил Крестовый, собирались устроить торжественную встречу.

Оказавшись в Озерках, пока не подошел катер, ребята сбегали в Озерки Восточные. Для них десяток километров – не крюк.

Аня Лопатина, Люба Исаева, Гутя Никитина, Валя Лукьянова, Валя Шамина и другие горько оплакали погибших.

Еще сутки отряд пробыл в Лиинахамари. На следующий день советские войска взяли Петсамо. Его морской аванпост Крестовый уже двое суток был в руках флотского десанта.

Отряд вернулся в Полярное. Небывалые за все военные годы почести воздали отряду. По городскому радио объявили, что на стадионе состоится вручение наград разведчикам.

В полдень, при ясном небе и ярком солнышке, на стадионе выстроился отряд. На краю поля, ближе к трибунам, стол под красным сукном.

Награды вручал член Военного совета флота вице-адмирал Николаев.

– Всего несколько дней прошло с тех пор, как я провожал вас в боевой путь. Тогда я сказал, что на вашу долю выпало необычайно важное задание, выразил надежду, что вы с честью справитесь с доверием командования. Вы оправдали его. Ваш подвиг – пример другим.

Не все ваши товарищи дожили до сегодняшнего торжества. Они отдали свои молодые жизни за нашу победу. Честь им и вечная слава.

Поздравляю вас с высокими наградами и надеюсь, что вы и впредь столь же образцово будете выполнять задания командования.

Множество людей не только с трибун, но и с окрестных скал смотрели на это незабываемое зрелище, а в городе и на кораблях слушали по радио.

Событие это осталось в сердцах разведчиков…

Глава двадцать седьмая

Близилось наступление советских войск в Заполярье. По всей западной границе Красная Армия вступила на земли сопредельных государств. Лишь самый северный участок фронта в непосредственной близости от Баренцева моря все еще оставался недвижимым. Этот плацдарм, удаленный от границы всего на три-четыре десятка километров, в первые месяцы войны захватил 19-й горноегерский корпус и три года удерживал его. Все эти годы советские войска находились в Заполярье в обороне. В длительной позиционной войне наша армия сохранила свою боеспособность, прошла труднейшее испытание на прочность.

К концу 1944 года у 14-й армии накопились небывалые за всю войну резервы. Только в зону наступления, где намечался прорыв вражеской обороны, подтянулось пять корпусов. Против егерей, вгрызшихся в оборону на Западной Лице, встала группа войск генерала Пигаревича. Северный флот к наступлению приготовил крупные сухопутные соединения. Против пяти обороняющихся вражеских солдат – девять советских.

На аэродромах рассредоточились свыше тысячи самолетов 7-й воздушной армии. У немцев же осталось всего около двухсот машин. Танковая бригада и полки изготовились раздвинуть оборону таранным клином. Свыше двух тысяч орудий и минометов стояли на позициях, чтобы по команде обрушить огонь в неширокой полосе прорыва.

Неузнаваемым стал Северный флот. На рейде в Ваенге стояли корабли эскадры. В ней линкор и крейсер, с их артиллерией можно выходить на орудийную дуэль не только с миноносцами, но и с более тяжелыми кораблями, три дивизиона эсминцев. В бригаде подплава 23 новые лодки, их больше, чем в начале войны. Летом лихо стала расправляться с конвоями бригада торпедных катеров. Много сторожевиков, охотников и других кораблей были предназначены для охраны обширнейшего морского района, протянувшегося в операционной зоне Северного флота. В арсенале флота на флотских аэродромах имелось также несколько авиационных дивизий.

Теперь было чем наступать.

Если сразу после заключения советско-финского перемирия партнерство между бывшими союзниками еще по инерции сохранялось и одни довольно миролюбиво отходили на север, другие столь же ненавязчиво плелись за ними, занимая свою же землю, то по мере приближения к северному поморью между финскими и немецкими войсками все чаще стали случаться столкновения.

Отступая, немцы жгли селения, угоняли людей, взрывали мосты, портили дороги, прихватывали финское имущество. Им очень хотелось воспользоваться портом Кеми, чтобы через него успеть переправить в Германию хотя бы часть войск, где с каждым днем росла потребность в них.

Финны не хотели мириться с новоявленными хозяевами. Они явно не желали выпускать немцев через Кеми, что было бы нарушением советско-финского соглашения о перемирии, по которому им полагалось после 15 сентября разоружить оставшиеся в Финляндии немецкие части.

Дороги на Рованиеми и вдоль реки Муонио-Йоки немцы старались сохранить за собой как можно дольше.

В Рованиеми четыре года находился штаб Лапландской армии. Удержать город за собой она не сумела, но перед отступлением его разрушила и сожгла. Это еще более озлобило финнов. Союзники превратились в недругов.

36-й немецкий корпус вышел к дороге Петсамо – Тромсё, загораживая с востока длинную береговую полосу озера Инари. Впереди пролегала спасительная трасса на запад, но на нее вот-вот могли обрушиться основные приморские силы. По расчетам штаба Лапландской армии через эти узкие ворота должно было отойти стотысячное войско. Другая половина армии уползала по дороге вдоль Муонио-Йоки. Дорога № 50 – так официально именовалась трасса Киркенес – Тромсё – была забита до отказа.

Трехгодичному позиционному стоянию подошел конец. Но неприятель не сложил оружия. Его подводные лодки все еще держали в напряжении акватории морей Карского и Лаптевых, восточнее Новой Земли. От торпедных атак и на минах тонули корабли и суда. На мысе Стерлегова с двух подводных лодок высадилась диверсионная группа, захватила сотрудников полярной станции, продукты, документы. Подводные лодки пытались запереть подходы к Кольскому заливу, к горлу Белого моря.

Весной и летом огненные схватки с конвоями разгорелись на подходах к Варангер-фьорду и в самом заливе. Советские торпедные катера и самолеты научились атаковать вместе. Бои разыгрывались днем, катера и самолеты нападали с разных сторон одновременно. Только 19 августа они утопили десять транспортов и кораблей охранения. Это было не первое сражение.

Флот изготовился наступать. «Громкий» и «Гремящий» собрались в Мотовский залив обстреливать немецкие укрепления у Титовки и возле Мустатунтури. Подводные лодки длинной цепью тянулись вдоль северного берега полуострова Варангер вплоть до Нордкапа. Дозорные корабли встали на вахту внутри Варангер-фьорда, взяли под надзор Бек-фьорд, Киркенес, другие шхеры. Торпедные катера, морские охотники приготовились принять на борт небывалые по численности десанты. Корабли эскадры снарядились к походу в норвежские воды, к Вардё. Сотни самолетов ждали команды подняться в воздух. На батареях береговой и подвижной артиллерии находилось не менее семи комплектов снарядов.

Укрепления неприятеля были тут неприступными. Три года их наслаивали, вгрызаясь в гранит скал и сопок, выкладывая из валунов и рваного камня огневые точки, брустверы, переходы. В каменной толще взрывами и компрессорами выдолбили длинные и глубокие штольни. Землянки, штабы, узлы связи, склады облицевали камнем. Все скрепили цементом, а кое-где и стальной арматурой. Поставили добротно, с дотошной немецкой аккуратностью. Оборона на Лице, на Мустатунтури считалась неодолимой. Лобовой атакой ее не прогрызть, даже если попробовать напрямую бить штурмовыми орудиями и бомбить тяжелыми фугасами.

Разведчики из флотского отряда еще летом 1941 года ходили в дальние вражеские тылы, подбирались к Луостари и Петсамо, к Киркенесу. Там по тайным тропам пробирались на запад и обратно. Начинали дальний маршрут обычно с Зимней Мотовки. Иногда выходили к берегу озера Чапр.

Летом 1942 года дважды подкрадывались под Петсамо. В одном из маршей осмотрели Большой Кариквайвиш. На вершине его тогда уже стоял вражий наблюдательный пост. По западным скатам, как грибные шляпки, торчали землянки. Егеря суетились, таскали камни, выкладывали огневые точки, вели дорогу. Странным тогда казалось, что столь далеко, за десятки километров от фронта на Лице, ставят жесткую оборону.

Правда, в один из походов Вася Кашутин, глядя на раскинувшуюся перед глазами широкую долину, говорил Борису Абрамову, что место это на удивление завидное, забросить бы сюда по воздуху большой десант, натворил бы он дел. И на Луостари можно податься, и на Петсамо. Но никто тогда не предполагал, что мечта эта может стать явью.

И в штабе фронта, и в Ставке Советского Верховного Главнокомандования, когда намечали контуры приближающейся наступательной операции, обратили внимание на сильно вытянутый правый вражеский фланг. От Лицы он загнулся далеко на запад. Сплошной полосы обороны тут не было, да и создать ее практически было немыслимо, но усеять огневыми точками горы, перешейки, растянуть цепь опорных пунктов, подвести автомобильные дороги с выходом на рокаду Петсамо – Луостари немцы успели.

Отсюда и наметили нанести основной удар, вырваться корпусами к Титовке, к Петсамо – Йоки, к Луостари, двинуть с Рыбачьего и Среднего бригады морской пехоты и завязать горных егерей в «мешке» между Лицей и Титовкой.

Сюда подтянулись пять корпусов, тут же сосредоточилась артиллерия.

На правом фланге нацелившихся к штурму войск выдвинулась на рубеж атаки 10-я гвардейская дивизия. В июльских боях 1941 года на Западной Лице она приняла на себя основной удар врага, выстояла, удержала оборону. Командир разведывательного батальона этой дивизии майор Худалов в момент второго наступления егерей, когда казалось, что во фронте вот-вот зазияет огромная дыра, получил пакет с приказом о назначении его командиром полка.

Теперь он генерал-майор, командир этой дивизии, которой снова противостояла 2-я горноегерская, знакомая по боям первого года войны.

Опять сошлись лоб в лоб прежние враги, но роли их переменились.

Худалову было приказано разрезать фронт на главном направлении, пробить брешь шириной в два километра, выйти на Малый Кариквайвиш, занять его, затем рывком вырваться к Чапру и оттуда устремиться к Титовке.

В сорок первом они искали хотя бы один батальон, чтобы заткнуть дыру в обороне. Теперь его дивизию поддерживали корпусной артиллерийский полк, три минометных полка, танковый и тяжелый самоходно-артиллерийский полки, бригада гвардейских минометов.

Наступательная операция практически началась несколько раньше, чем основные силы штурмующих дивизий и корпусов пошли на прорыв.

Чтобы посеять сумятицу, нарушить транспортные связи и управление, за сутки до общего наступления, 6 октября, в глубокий рейд двинулся 126-й легкий стрелковый корпус. Солдатам на лыжах, с грузом полагалось пройти 70 километров за Луостари и вечером 9-го занять дорогу Луостари – Ахмалахти – Никель.

В 8 часов утра 7 октября 1944 года небо в окрестностях Западной Лицы содрогнулось от грохота более 2100 орудий и минометов. Обстрел немецких позиций длился свыше двух с половиной часов. На врага обрушилось 100 тысяч снарядов и мин.

В 131-м корпусе бок о бок шли 10-я гвардейская и 14-я стрелковая дивизии, защитившие Мурманск в 1941 году. Вторые сутки был на марше легкий стрелковый корпус, он шел левее в направлении на Луостари, чтобы там вырваться на тыловые дороги неприятеля.

К вечеру они приблизились к реке Титовке и с ходу одолели ее. Дорога от Западной Лицы к Петсамо оказалась для егерей под угрозой потери. Но к ней не поспевали ни советская артиллерия, ни танки: дорога разбита, взорвана, завалена камнями.

И погода не помогала наступающим: пурга, снежные заряды задерживали самолеты на аэродромах.

Ночью на 8 октября 99-й корпус взял Большой Кариквайвиш, нацелился идти к дороге, в долину реки Титовки. Фронт на Лице под угрозой окружения стал рушиться и покатился назад.

Командующий Карельским фронтом генерал армии Мерецков приказал адмиралу Головко вводить в действие план операции «Вест» – двинуть в наступление флотские соединения.

В десант на берег Малой Волоковой вышла на катерах 63-я бригада морской пехоты. После полуночи 10 октября начался штурм хребта Мустатунтури. Артиллерия обрушила с Рыбачьего 47 тысяч снарядов и мин. С севера на приступ двинулись батальоны.

Если кому-то доведется быть в тех местах, непременно стоит подняться по скату, по которому шли в атаку морские пехотинцы. Среди отвесных северных обрывов хребта, где местами висели люльки огневых точек, в которые пулеметчики спускались по висячим веревочным тропам, природа устроила в какие-то древние эпохи столпотворение.

Крутую, обрывом падающую гору в одном месте потрясло, будто подземный исполин расшевелил монолитную гранитную глыбу. По диагонали горную кручу прорезала вздыбленная полоса. Она усеяна бесчисленным множеством ограненных, остроконечных, крупных и мелких глыб, угловатых камней. Они легли друг возле друга в хаосе, подкинутые подземным толчком. Между ними расщелины частично засыпаны мелкими обломками.

Вот по этой круче и взбирались на штурм хребта моряки. И на всем пути снизу доверху каждый камень был усеян металлом: осколками снарядов и мин, патронами, гильзами, пулеметными дисками, стабилизаторами, пулями… Кажется, от подножия до вершины не осталось ни одного не посыпанного железом метра пути. Многие не добрались до самого верха, огонь скосил их на бегу. Но те, кто дошел до вершины, увидели зрелище, которое сотворила не природа, а содеяли люди. В подземной штольне хранились многотонные запасы взрывчатки, снарядов, мин. Отступавшие егеря взорвали их. Взрыв выкинул наружу и разбросал на десятки метров гранитные глыбы величиной с добрую комнату.

Все выдолбленное в камне, стянутое цементом и металлом не уберегло егерей в их норах. Штурм погнал вниз, в долину, к Титовке, к дороге, которая вот-вот могла перестать быть желаемым спасением. Мустатунтури, о которых с грустью пели австрийские горные стрелки, не стали им надежной защитой. Обильно омытый кровью, этот бастион пал. Морские пехотинцы устремились на юг, к 63-й бригаде, к армейским частям, вырвавшимся от Чапра к магистрали на Петсамо. Хребет считался неодолимым. Огонь, металл и люди за считаные часы сокрушили его.

Днем 10 октября бригады морской пехоты соединились у озера Тие-ярви.

На фронте у Западной Лицы перешла в наступление группа войск генерал-лейтенанта Пигаревича.

Противник почувствовал, как сжимается кольцо вокруг его войск. Рандулич на пять дней раньше срока отдал приказ отходить от Лицы к Титовке и далее на Петсамо.

Держать укрепления егерям уже не имело никакого смысла, наступавшие рвали их в клочья, немцы огрызались, заслонами спасали остальные войска. Бросали сооружения, технику, имущество, склады.

Вражеская оборона рушилась почти повсеместно. Потеряв правофланговые позиции у Кариквайвиша и Чапра, неожиданно для себя встретив за Луостари подвижные корпуса, узнав, что на дорогу у Титовки вырвались русские части, а от перешейка Среднего им навстречу спешит морская пехота, что на входе в залив Петсамо захвачены батареи на мысу Крестовом, а в порт Лиинахамари высадился флотский десант, бегущие с Лицы немецкие части пробили еще слабый заслон на дороге в Петсамо. Тысячами трупов были усеяны дороги, придорожные скаты сопок, оборонительные полосы на Лице, у Кариквайвиша, возле Титовки, на Мустатунтури.

Единой и хорошо построенной немецкой обороны не стало. Вместо планомерного отхода началось бегство. Части стремились как можно скорее вырваться из надвигавшегося «котла».

19-й горный корпус генерала артиллерии Иодля был выбит со всех позиций. В немецких штабах лихорадочно соображали, как его спасать, уберечь от окружения и полного разгрома.

Войска Лапландской армии срочно бросили навстречу наступающим русским частям 163-ю пехотную дивизию, все моторизованные части первых эшелонов, даже обслуживающие части аэродромов.

Контрудар цели не достиг, но все же помог выскочить из «мешка» большей части 6-й дивизии. Надежды на дальнейшее управляемое отступление не оправдались. По словам одного из немецких военачальников, руководивших отступлением, темп отхода оказался значительно выше, чем этого требовали интересы эвакуации из района Киркенеса. Натиск русских был сильнее воли германского командования и возможностей войск. Эвакуация имущества большей частью пошла прахом. Много судов было потоплено.

Признания эти весьма красноречивы и убедительны.

Прорвавшиеся далеко вперед русские корпуса, десанты с моря нарушили долговременную оборону, взломали боевые порядки, разорвали управление германскими войсками. Привычный порядок командования перестал действовать.

Рандулич, Иодль и их штабы пытались еще овладеть обстановкой, взять в руки руководство операциями.

Но эти намерения оказались невыполнимыми. Планомерный вывод войск, эвакуация техники и огромных запасов имущества не укладывались в заготовленные расчеты. Волю диктовали наступающие советские войска, приходилось подчиняться навязанным обстоятельствам.

Вслед за Рованиеми, Ивало, Луостари, Петсамо надвигалась угроза и Киркенесу. Русские приближались к Наутси на юго-восточном стыке норвежско-финской границы, откуда впоследствии намечалась новая советско-финская граница на севере. Они подошли к Никелю, Салми-ярви, недалеко оставалось до Сванвика и Киркенеса.

Гитлер снял с поста командующего 20-й горной армией генерала Рандулича и назначил командовать войсками в Лапландии генерала Кейтеля, родственника известного фельдмаршала.

Советские войска подошли к норвежской границе. Верховное Главнокомандование дало санкцию на ее переход. Дипломатически этот шаг был подготовлен, еще раньше – по инициативе норвежской стороны – состоялись переговоры, было подписано совместное соглашение.

Дороги были в наших руках, но полностью обеспечивать войска по ним было нельзя. Часть грузов пошла на судах через Лиинахамари и Петсамо, сюда поплыли пароходы в охранении боевых кораблей. Но дальше путь этих грузов все равно лежал через единственную дорогу.

Пришлось остановить наступление. Для продолжения его требовалась подготовка.

Стоявшие во втором эшелоне у Лицы 31-й стрелковый и 127-й легкострелковый корпуса подтянулись к Никелю, и 18 октября вместе с другими частями армии перешли норвежскую границу. 22 октября начались бои за Торнет. На южное побережье Варангер-фьорда, в Сер-Варангер флот высадил десанты в Суоловуоно, Аресвуоно и в Хальменгро-фьорд.

Киркенес освободили 25 октября, затем дошли до Нейдена.

Верховное Главнокомандование дальнейшее продвижение советских войск остановило.