Текст книги "То, что мы оставили позади (ЛП)"

Автор книги: Люси Скор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 34 страниц)

Я была на свидании с другим мужчиной – в теории идеальным мужчиной – но всё равно не смогла держать руки при себе. Я добровольно участвовала в коридорной засаде, которая чуть не вышла за рамки поцелуев. Затем я вынудила друзей Люсьена приструнить его, хотя сама была виновата не меньше. И судя по их разбитым и окровавленным лицам, когда Нокс и Нэш вернулись в бар, приструнивания там было немало.

Я была смущена и разочарована в себе.

Мама вернулась и грациозно опустилась на пол.

– Это отстой, – сказала я, когда слёзы потекли из моих горящих глаз. – Я скучаю по папе.

– Я знаю, что ты скучаешь, милая. Я тоже. Очень сильно.

– Чёрт возьми! – проныла я. – Я думала, что уже закончила плакать.

– Ах, какая ты глупая и наивная, – поддразнила мама, обхватив моё влажное лицо ладонями. – Давай-ка разберёмся ещё с несколькими стопками, пока не принесли еду.

Мы обе взяли паузу, чтобы высморкаться и успокоиться.

– Что насчёт этого? – спросила я, держа в руках толстый том по налоговому законодательству Вирджинии.

– Пожертвовать. О! Ты помнишь это? – она подняла потрёпанную книгу по юриспруденции. – Твой отец часто расспрашивал Мэйв о юридических прецедентах в семейном праве, когда в десять лет она сказала ему, что хочет стать юристом.

Воспоминания окутали меня, как мягкое одеяло. Папа и Мэйв уютно устроились в уголке для завтрака с блокнотами и книгами по юриспруденции, пока мама помогала мне с домашним заданием на кухонном островке.

Папа был так горд и взволнован тем, что его старшая дочь захотела пойти по его стопам. Мэйв-подросток была свирепой и настроилась быть лучшей.

– Определённо сохранить. Положи это в коробку для Мэйв.

– Итак, я должна спросить тебя кое о чём, что, вероятно, тебя расстроит, – объявила мама, опуская книгу в коробку.

– Так вот каково это – быть родителем? – пошутила я.

– Люсьен, – сказала она.

Я замерла.

– А что он? – она не могла знать о нашей короткой, опрометчивой интрижке. Или могла? Она бы что-нибудь сказала. Если только она не скажет что-нибудь сейчас.

Мама ногой отбросила высокую пачку журналов для выпускников в мусорную корзину.

– Я знаю, что вы двое на самом деле не общаетесь, но мне было интересно, слышала ли ты что-нибудь от него в последнее время. Он отменяет наш ужин две недели подряд и с тех же пор не отвечает на мои звонки. Это совсем на него не похоже, и я беспокоюсь.

Похоже, Люсьен бросил двух из трёх женщин Уолтон.

– Вы, кажется, проводите много времени вместе, – осмелилась произнести я.

– Не будь такой заносчивой по этому поводу. Мы с твоим отцом обожаем Люсьена. Он стал частью нашей жизни с тех пор, как впервые прокрался в твою комнату. Для нас было самым большим разочарованием, что вы двое не полюбили друг друга и не подарили нам кучу прекрасных внуков.

Моя мать шутила, но, учитывая мои нынешние жизненные цели и недавнюю оккупацию моей вагины Люсьеном, это прозвучало как личная нападка.

– Ты скорее получишь в зятья Майкла Б. Джордана, чем Люсьена Роллинса, – сухо сказала я.

– Милый и талантливый. Я бы не расстроилась, если бы каждый День Благодарения смотрела на это великолепное личико, – поддразнила мама. – Так ты ничего не слышала? Я волнуюсь. Игнорить меня не в его духе, как говорят молодые люди. Он много сделал для твоего отца и для меня, особенно с тех пор, как мы переехали сюда, и я скучаю по нему.

Я хотела расспросить её о том, как этот эмоционально отсталый жеребец поддерживал моих родителей, но услышала печаль в её тоне и почувствовала себя полной засранкой. Виноватой засранкой. Если мой разрыв с Люсьеном стоил моей матери её отношений с ним, это означало, что теперь она потеряла двух мужчин, вместо того чтобы получать всю поддержку, которую заслуживала. И я собиралась при первой же возможности дать Люсьену понять, что это неприемлемо.

– Я уверена, что он просто занят, – солгала я. – Держу пари, он пригласит тебя на обед на следующей неделе, – я обрушу на него адский огонь, чтобы обеспечить это.

– Надеюсь, – сказала мама. Она вывалила оставшиеся книги по юриспруденции на ковер и обрызгала книжную полку толстым слоем лимонного чистящего средства. – Хватит обо мне. Как продвигается поиск мужа?

– Ну… продвигается. В пятницу вечером у меня было первое свидание с Куртом Майклзом, – я не стала добавлять, что во время этого свидания чуть не подрочила Люсьену в коридоре. Моей матери не нужно было знать, что она вырастила потаскушку.

Мама перестала вытирать пыль.

– И? – подтолкнула она.

– И он славный. Умный. Милый. Естественно, он отлично ладит с детьми. Хочет остепениться. И, в отличие от всех остальных, с кем я встречалась, он не женат, не лжёт и не скрывается от закона.

Она по-матерински приподняла бровь.

– Но?

– Откуда ты знаешь, что есть «но»? – спросила я.

– Материнская интуиция. Точно так же, как я знала, что ты планируешь тайком сходить на шестнадцатый день рождения Шерри Саламы, хотя тебя посадили под домашний арест.

Я вздохнула.

– В теории он идеален. Чёрт возьми, в жизни он идеален. Но нет…

Всепоглощающего пламени желания? Одержимой потребности сорвать с него штаны? Необычной химической реакции?

– Искры? – подсказала мама.

«Искра» казалась слишком кротким описанием в сравнении с тем, что я испытывала с Люсьеном.

Я пожала плечами.

– Может, я просто хочу слишком многого. Может, я не могу получить всего этого в партнере. Ну то есть, у кого может быть муж, который меняет подгузники, уважает твою работу и ведёт себя в постели как герой любовного романа?

Мама положила руку мне на плечо.

– Ты бы удивилась.

– Если ты собираешься воспользоваться этим моментом, чтобы рассказать мне о своей сексуальной жизни с папой, я пришлю тебе счёт за услуги психолога.

– Я принесу свою чековую книжку.

Я застонала и привалилась к ней.

– Почему это должен быть такой мучительный процесс?

– Ничто стоящее не даётся легко. Найти партнёра – это не значит расставить все точки над ё. Никто не идеален, даже ты, Слоани Болони. Влюбиться – это значит найти кого-то, кто сделает тебя лучше, чем ты есть сама по себе, и наоборот.

Я поковыряла ковёр.

– Что, если этот человек причинит тебе боль?

– Люди совершают ошибки. Причем много. Тебе решать, какие из них можно простить.

– Какие ошибки совершал папа?

– Он всегда опаздывал. Он приносил свою работу домой. Когда он работал над делом, которое было для него особенно важным, он погружался в свои мысли, и его как будто не было с нами. У него был ужасный вкус в моде. Он всегда тайком клал вредную пищу в продуктовую тележку.

Я усмехнулась.

– Но хорошее всегда перевешивало плохое. Знаешь, у нас с твоим отцом была очень насыщенная сексуальная жизнь, – добавила мама с озорным блеском в глазах.

– Мама!

Она рухнула на пол от смеха.

– Ах, это срабатывает каждый раз.

– Ты заставляешь меня напиваться, – сказала я, присоединяясь к ней на ковре и уставившись в потолок.

– Я просто отвечаю тебе той же монетой.

– Мама? Не знаю, говорила ли я тебе когда-нибудь, но спасибо тебе за то, что ты такая замечательная мама. Вы с папой ни разу не заставили меня почувствовать, что я не могу…

Мама села, схватила салфетку из коробки, стоявшей между нами, и поднесла её к глазам.

– Слоан, я ценю твои искренние чувства, но если ты хочешь, чтобы я перестала плакать в ближайшее время, тебе лучше оскорбить меня в течение следующих десяти секунд.

– Твоё тушеное мясо было сухим как подошва, и, по-моему, твоя одержимость зубами просто ужасна.

Мы всё ещё то ли плакали, то ли смеялись, когда в дверь позвонили.

Мама поднялась на ноги.

– Я заберу еду, – я услышала, как она шумно высморкалась дальше по коридору.

Я подняла коробку с книгами по садоводству весом в миллион фунтов и взвалила её на письменный стол. Сдвинув коробку по поверхности стола, я случайно сбросила с него стопку документов.

– Чёрт, – пробормотала я, опустилась на колени и начала собирать бумаги, создавая беспорядочную кучу из копий свидетельств о смерти, поздравительных открыток и медицинских счетов.

– Пикник на полу или нам лучше поесть за столом, как цивилизованным людям? – окликнула мама.

– На полу, – крикнула я в ответ, заметив последнюю бумагу, которая застряла между стеной и ножкой стола. Я подползла и подняла её.

Моё внимание привлекло название, когда я перекладывала его в начало стопки.

Нахмурившись, я просмотрела документ.

Лаборатории Лихтфилд.

Оплачено полностью.

Люсьен Роллинс.

Я почувствовала, как меня пронзил ледяной шок.

Мама просунула голову в дверь.

– Хочешь ещё вина, газированной воды или нам лучше перейти на Кровавую Мэри, раз уж я забыла заказать томатный суп?

– Что это? – спросила я, показывая этот листок.

Она взглянула на него, и я увидела вспышку чувства вины, за которой последовало непроизвольное смягчение.

– Это то, о чём я не должна была тебе говорить.

***

– Какого хера с тобой не так? – потребовала я, врываясь в кабинет Люсьена и размахивая листком так, как будто возглавляла марширующий оркестр.

Сидя за своим столом, Люсьен смотрел на меня с невозмутимым видом, но в его глазах жил огонь. А на его лице – синяки. Он выглядел как какой-нибудь героический сердцеед-боксёр, проигравший титульный бой.

– Извините, сэр, – пропыхтела Петула, резко останавливаясь в дверях позади меня. – Она оказалась быстрее, чем я думала.

– Всё в порядке, – сказал Люсьен, но это прозвучало так, будто всё совсем не в порядке.

– Надери ему задницу, – прошептала мне Петула и исчезла.

– Ты можешь идти, Наллана, – сказал Люсьен женщине, сидевшей в кресле напротив него.

Её руки были засунуты в карманы толстовки Nine Inch Nails. Она выглядела довольной.

– Но я хочу остаться и посмотреть шоу, – сказала она.

– Уходи, – сказал Люсьен, не сводя с меня глаз.

Вздохнув, она вскочила со стула, подмигнула мне и ушла.

Я швырнула листок на его стол. Затем, просто чтобы поднасрать, я провела кончиками пальцев по безупречно чистой стеклянной столешнице.

– Объясни.

– Я ничего не должен тебе объяснять. А тебе нужно уйти.

– Не уйду, пока ты не объяснишь это, – сказала я, тыкая пальцем в бумагу.

Люсьен взглянул на листок, затем полез в ящик своего стола и сделал то, чего я не ожидала. Сукин сын надел сексуальные очки для чтения.

Казалось, что вселенная насмехается надо мной. Горячий парень, который переворачивал мой мир под одеялом и носил очки для чтения, был единственным мужчиной, которого я не хотела.

– Похоже на оплаченный счёт, – сказал Люсьен так, словно я была самым тупым человеком на планете. – А теперь, если не возражаешь, я не хочу, чтобы ты была здесь.

– Я знаю, что это такое, невыносимый ты болван. Это медицинский счёт за экспериментальное лечение рака, которое не покрывается медицинской страховкой. Почему на нём стоит твоё имя?

– Моё имя есть на многих вещах, – сказал Люсьен. Он снял свои очки для чтения, а затем отправил бумагу в шредер, стоявший у его ног. – Если это всё, я попрошу охрану проводить тебя.

В нём чувствовалось напряжение, нервозность, которых я никогда раньше не замечала.

– Я не уйду, не получив ответов. Чем быстрее ты дашь их мне, тем скорее я уйду.

Он схватил со стола телефон и набрал номер.

– Мисс Уолтон через пять минут потребуется сопровождение обратно к её матери.

Я скрестила руки на груди и свирепо смотрела на Люсьена, пока он слушал кого-то на другом конце провода.

– Да. Проверьте её машину и поставьте охрану, – он резко повесил трубку и смерил меня ледяным взглядом. – Задавай свои вопросы, а потом тебе нужно будет уходить.

Я держалась только на силе воли. Я закрыла глаза и сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться.

– Люсьен, почему твое имя стоит на счёте за астрономически дорогое лечение рака для моего отца? Мне сказали, что это лечение было клиническим испытанием. Лечение, благодаря которому он пробыл с нами ещё шесть недель, – мой голос жалобно дрогнул.

Напряжение между нами возросло до невыносимых высот. Мы сверлили друг друга взглядами, и мои глаза увлажнились.

– Не делай этого, Слоан, – тихо сказал Люсьен. – Пожалуйста.

– Хоть раз в жизни, просто скажи мне, – умоляла я.

– Ты должна обсудить это со своей матерью.

– Она сказала мне поговорить с тобой.

Он долго молчал.

– Он хотел провести с вами ещё одно Рождество.

Я отступила на шаг и закрыла лицо руками.

– Ты же не собираешься плакать, нет? – хрипло спросил он.

– У меня сейчас много чувств, и я не уверена, какое из них победит, – сказала я из-за своих ладоней.

– Ты злишься на меня, – предположил он.

– Я не сержусь, что ты потратил семизначную сумму, чтобы дать мне ещё несколько недель с моим отцом, засранец. Я безмерно благодарна за это, но понятия не имею, как с этим справиться. Но зачем тебе делать что-то подобное, не сказав мне? Зачем скрывать это?

– Может быть, тебе стоит попробовать методику глубокого дыхания? Снаружи. Подальше от моего офиса.

– Что ещё? – спросила я.

– Я не понимаю тебя, – произнёс Люсьен, бросив взгляд на дверь.

Я сократила расстояние между нами, схватила его за чёртов галстук и посмотрела ему в глаза.

– Я даю тебе эту последнюю возможность быть честным со мной. За что ещё ты заплатил, или пожертвовал, или создал что-то для моего блага, даже не сказав мне об этом, и при этом продолжаешь обращаться со мной так, будто я разрушила твою жизнь?

– Я не понимаю, о чём ты говоришь.

Я резко вдохнула.

– Значит, «Йошино Холдингз», «Стелла Партнершип» и «Бинг Груп» ни о чём тебе не говорят?

Его лицо посуровело.

– У меня сегодня очень напряжённый день…

Я рванула его за галстук.

– Мне плевать, даже если тебе сейчас делают жизненно необходимое удаление аппендицита, Люцифер. Мы поговорим об этом.

Его молчание было каменным, и это стало его погибелью.

– Фонд «Йошино Холдингз» выделил грант в размере 100 000 долларов, который позволил библиотеке обновить нашу компьютерную систему и запустить программы проката планшетов и ноутбуков. «Стелла Партнершип» выделило библиотеке грант в размере 75 000 долларов на расширение нашей общественной программы, включая создание должности для Наоми. А «Бинг Груп» сделала щедрое пожертвование, чтобы покрыть оставшиеся расходы на строительство муниципального здания Нокса Моргана, в котором чисто случайно находится моя библиотека.

– Если ты закончила…

– Люсьен, все эти организации названы в честь сортов вишнёвых деревьев. И все они принадлежат тебе, – всё это складывалось в одну невообразимую картину в моей голове.

Он усмехнулся.

– Я не знаю, откуда у тебя такая информация, но могу тебя заверить…

– Я библиотекарь, огромная ты заноза в заднице. Моя работа – всё знать! Чего я не понимаю, так это почему ты финансируешь мои мечты своими деньгами, если ты, как ты красноречиво выразился, едва можешь терпеть моё присутствие.

– Я не обязан объяснять тебе, что я делаю для налоговых льгот.

– Не знаю, куда мне больше хочется швырнуть твой степлер – в окно или тебе в голову, – пробормотала я, отходя от него и начиная расхаживать по комнате.

– Я бы предпочёл окно, – произнёс Люсьен у меня за спиной.

Проходя мимо его стола, я посмотрела вниз и заметила что-то знакомое во всё ещё открытом верхнем ящике.

– Боже мой, – воскликнула я, хватая разбитые очки. Мои разбитые очки. Они упали во время хэллоуинской стычки в Нокемауте, и я не смогла их найти.

– Не трогай мои вещи, – сказал Люсьен, направляясь ко мне.

Я подняла очки.

– Если я для тебя ничего не значу, почему ты подарил мне больше времени с моим отцом? Почему ты пожертвовал столько денег на мои цели? И какого чёрта ты хранишь в верхнем ящике своего стола мои очки, которые я потеряла прошлой осенью на «Книга или Сладость»?

– Говори тише, или охрана вынесёт тебя отсюда, – прорычал он.

– Скажи это словами, Люсьен.

– Если ты собираешься тратить моё время, говоря загадками, то могла бы с таким же успехом присесть и выпить немного чёртовой воды, – хрипло сказал он, направляясь к хрустальному графину на столе для совещаний.

– Ты любишь меня, идиот. Ты любил меня с тех пор, как мы были детьми. Ты любил меня, даже когда я предала твоё доверие. Ты любил меня после того, как я всё исправила. Ты до сих пор любишь меня.

Люсьен остановился на полпути и повернулся, сердито уставившись на меня.

– Ты ничего не исправила. Ты чуть себя не погубила. И если бы он вышел из тюрьмы хотя бы на час, он бы обязательно покончил с тобой. Вот что он делал с вещами, которые были мне дороги. Никакой запретительный ордер не защитил бы тебя от него.

– Значит, ты защитил меня, сохранив нашу дружбу в тайне. И ты продолжал защищать меня, отталкивая. Я была просто сумасшедшей, настырной соседской девчонкой.

– Он бы нашёл способ причинить тебе боль. Он и так нашёл способ причинить тебе боль.

– Теперь его нет, Люсьен. Он мёртв. Какое у тебя сейчас оправдание?

– Я не знаю, к чему всё это, но ты позоришь себя. Я не люблю тебя, – настаивал он.

Его тон был ровным и холодным, а лицо – каменным. Но я видела правду, тоску в его глазах.

– Ты уверен, что это тот ответ, которого ты хочешь придерживаться? – прошептала я.

– Я не люблю тебя, – упрямо настаивал он.

Я прерывисто выдохнула.

– После стольких лет, после всего, что мы пережили вместе, ты всё ещё не можешь хотя бы быть честным со мной.

– Я говорю честно, – ответил Люсьен, избегая встречаться со мной взглядом.

– Ты любишь меня, – повторила я. Две горячие слезинки скатились по моим щекам. – Ты любишь меня, но всё же не хочешь пытаться. Это не печально. Это жалко.

– Тебе нужно уйти, Слоан, – резко произнёс он.

У меня было такое чувство, будто моё сердце запустили в измельчитель древесины. Всё болело.

– Я так и сделаю, – я направилась к двери, но затем остановилась. – Я никогда не смогу отплатить тебе за те последние месяцы, проведённые с моим отцом.

– Я и не хочу, чтобы ты платила мне, – пробормотал он, проводя рукой по волосам. – Ты не можешь снова приходить сюда. Это небезопасно.

– Ладно. Но ты больше не можешь мне ничего давать. Больше никаких тайных пожертвований. Больше не следи за мной. Спасибо тебе за твою непостижимую щедрость, но пойми это. Я не могу принять от тебя больше ничего. Никогда.

– Почему?

– Потому что после всего этого, я думаю, мы оба заслуживаем полного разрыва.

Люсьен продолжал молчать, пока его глаза блуждали по моему лицу, ища что-то, чего он не мог найти.

– У нас никогда не было перспективы быть вместе, Слоан. Он позаботился об этом.

Я покачала головой.

– Твой отец мёртв, Люсьен. Это ты сам позаботился о том, чтобы у нас никогда ничего не было.

Я снова направилась к двери, надеясь продержаться достаточно долго, чтобы выйти из офиса. В холле меня ждали два дюжих парня из службы безопасности. Я остановилась в дверях и обернулась в последний раз.

– Я любила тебя. Ты знаешь? Когда мы были детьми, я любила тебя. И я думаю, что могла бы полюбить снова.

В его глазах бушевал шторм, но Люсьен оставался на месте и ничего не сказал.

– Кстати, – продолжила я. – То, что ты порвал со мной, не означает, что ты можешь бросить и мою маму тоже. Она скучает по тебе, так что возьми свой чёртов телефон и позвони ей.

– Сейчас это не лучшая идея, – уклонился он от ответа.

– Пригласи её на ланч или ужин, или ещё куда-нибудь, чем вы двое занимаетесь, и сделай это сейчас, иначе я найду новые и изощрённые способы помучить тебя за то, что ты причиняешь ей боль, когда она и так горюет. Не бросай мою мать.

– Сейчас подходящее время, босс? – спросил Нолан, проходя между двумя охранниками. Он поднял взгляд от толстой папки, которую держал в руках. – Нет. Неважно. Очень неподходящее время. Рад тебя видеть, Блондиночка.

Глава 36. Слишком много невезения

Слоан

– Твое интервью в подкасте о Мэри Луиз набирает много просмотров.

– Правда? – спросила я, помешивая мороженое по часовой стрелке.

Курт Майклс был умен, обаятелен и красив. Он рассказывал «батины шуточки», носил сексуальные кардиганы и горячие задротские очки. Идеален на роль папы. А не просто «папочки», как другие, если вы понимаете, о чём я.

Он держал меня за руку. Он открывал передо мной двери. Он внимательно слушал. Он проявлял интерес к вещам, которые были важны для меня, например, к делу Мэри Луизы. И на наших предыдущих двух свиданиях у меня ни разу не возникло необходимости симулировать чрезвычайную ситуацию или вылезать из окна туалета. Кроме того, он поразительно похож на Майкла Б. Джордана.

Но это наше третье свидание, и у меня учащённо билось сердце при мысли о сексе. Причём не в хорошем смысле. Не то чтобы я предполагала, что Курт окажется плох в постели. Я помнила его танцевальные движения по видео с рождественского концерта на школьной странице в Facebook. Этот мужчина знал, как двигать бёдрами. К тому же, в конце каждого предыдущего свидания мы обменивались совершенно приятными поцелуями.

Но в глубине души – где-то в области влагалища – я знала, что Люсьен Роллинс разрушил меня. И я была морально не готова принять, насколько сильно.

Тёмная, гладкая рука Курта потянулась через стол и сжала мою. Я подпрыгнула.

– Слоан, – выжидательно произнёс он.

– Что? – я попыталась вспомнить, задавал ли он мне какой-нибудь вопрос.

– У меня такое чувство, что ты где-то в другом месте. Возможно, с кем-то другим?

Я вздрогнула, и мой образ одинокой девушки на горячем свидании рассыпался, как игрушечная башенка.

– Это не совсем так. Ты правда вызываешь у меня симпатию, – настаивала я.

– Я довольно симпатичный, – дружелюбно согласился он.

– Ты был бы отличным мужем и отцом. И у тебя нет никаких явных «красных флажков» или эмоционального багажа, который невозможно преодолеть.

Он одарил меня одной из своих сексуальных улыбок.

– Что я могу сказать? Я завидный жених. Почему бы тебе не перейти к части «дело не в тебе, дело во мне»?

Я застонала и уставилась в мисочку с недоеденным мороженым.

– Я знаю, все так говорят, но в данном случае это правда. Дело действительно не в тебе. Это всё я.

Курт склонил голову набок, демонстрируя, что он чертовски хороший слушатель, каким он и был.

– У тебя есть чувства к кому-то другому, – констатировал он.

– Как ты… неважно. Это не те чувства. Скорее, я переполнена яростью, раздражением и фрустрацией по отношению к кому-то другому. Но серьёзно, как ты узнал?

Он выдохнул.

– Я тоже забываю кое-кого другого. Или пытаюсь забыть. Она не была готова к отношениям. Так что я пытаюсь двигаться дальше.

– То же самое, чувак, – призналась я, с облегчением откидываясь на спинку стула. – Вот только я не хочу забывать его. Я хочу изгнать его обрядом экзорцизма. Если никогда больше не видеть его – это не выход, тогда я хочу найти способ ничего не чувствовать.

– Похоже, что какие-то очень сильные чувства всё ещё в силе, – заметил Курт.

– Желание убить, – настаивала я. – Он мне совсем не подходит. Он не хочет того, чего хочу я. Чёрт, он даже не хочет меня. А я даже не хочу его. У нас просто физическая связь, которая… И мне не следует говорить об этом на свидании с другим мужчиной.

Он пожал плечами.

– Может быть, тебе просто нужно поставить точку, прежде чем ты сможешь двигаться дальше.

– Поверь мне. Я поставила все точки, которые нужны нормальному, здравомыслящему человеку. Но во мне есть какая-то дурацкая частичка идиотского романтика, которая гадает, как физическое влечение может быть таким сильным, таким приятным, когда всё остальное – просто абсолютный бардак, – я поморщилась. – Прости. Расскажи мне о своей ситуации, пока я ещё больше не унизила себя.

Курт поморщился.

– Ты можешь почувствовать желание убить меня, если я тебе расскажу.

Я оживилась.

– Поверь мне. Ты не можешь быть хуже, чем я

– Ты пожалеешь, что сказала это, – предупредил он.

Он выглядел таким серьёзным и озабоченным.

– Между нами же ничего не будет, верно? – уточнила я.

– К сожалению, похоже, что так и есть, – согласился он.

– Тогда ладно. От этого тебе должно стать легче. На нашем первом свидании в Хонки Тонк я наткнулась на парня, с которым встречалась. Он по глупости попросил меня вернуться к нему домой, хотя ясно дал понять, что не хочет иметь со мной ничего общего, кроме секса. Как гормональная шлюха, я по глупости подпустила его слишком близко, пообжималась с ним в коридоре на нашем свидании, а потом велела ему больше никогда со мной не разговаривать.

Он откинулся на спинку стула.

– Это действительно заставляет меня чувствовать себя лучше.

Мои брови поползли вверх.

– В самом деле? Выкладывай. Это не может быть хуже, чем моё признание, – чувствуя облегчение и избавление от бремени, я отправила в рот полную ложку мороженого.

– Я влюблён в твою сестру.

Я поперхнулась мороженым, не готовая к такому удару.

– Прошу прощения?! – прохрипела я.

– Вот, – сказал Курт, пододвигая ко мне стакан с водой. – Можешь выпить или выплеснуть мне в лицо.

– Мэйв? – продолжала хрипеть я.

Он кивнул, затем провёл рукой по лицу.

– Это началось прошлым летом. Мы встретились в конце школьного собрания, поладили, а потом у нас был летний роман. Предполагалось, что мы просто развлечёмся. Она была занята. Я только что получил здесь работу. Очевидно, это была ужасная идея. Она мать одного из моих учеников.

– Я не могу в это поверить, – выдала я.

– Я знаю. Я чудовище, – сказал он.

– Нет! Я про то, что вы двое смогли сохранить такой секрет в Нокемауте.

– Ты не злишься?

Я покачала головой.

– Я впечатлена. Хранить секреты в Нокемауте – это всё равно, что обучать армию кошек выполнять твои приказы. Это просто невозможно. Так почему же ты позволил моим друзьям свести нас?

Он выглядел смущённым.

– Часть меня – жалкая часть – думала, что если Мэйв не хочет быть со мной, то, по крайней мере, так я могу остаться в её жизни. Невероятно глупая часть меня подумала, что если Мэйв немного… приревнует, это будет не худшим вариантом.

– Ух ты.

– Я не горжусь этим. И я собирался сказать тебе сегодня вечером, что не забыл Мэйв, сразу после того, как скажу тебе, что не смогу заняться с тобой сексом.

– Я надела бабушкины трусы и не побрила ноги, – призналась я.

Курт широко улыбнулся.

***

Мы всё ещё смеялись, когда десять минут спустя вышли на парковку. Было темно, и я выбрала кафе в Лоулервилле, чтобы избежать ещё одной возможной стычки с Люсьеном в Нокемауте.

– Так что мы будем делать? – спросила я у Курта.

– Ну, очевидным вариантом было бы притвориться, что мы встречаемся, пока наши бывшие не начнут ревновать нас друг к другу. Но, учитывая, что мы взрослые люди, и мне бы не хотелось портить твои отношения с сестрой, может, нам стоит выбрать вариант Б.

– Друзья?

– Друзья, – согласился он. – Знаешь, я действительно хотел быть рядом с Мэйв, когда умер ваш отец. Я пытался связаться с ней пару раз. Но она ясно дала понять, что хочет разобраться с этим в одиночку.

– Она оттолкнула тебя. Мне знакомо это чувство, – сказала я.

Курт легонько пихнул меня в плечо, когда мы подошли к моему джипу.

– Как бы то ни было, Люсьен – дурень, если не признаётся в своих чувствах к тебе.

Мои ноги остановились как вкопанные в асфальт.

– Откуда ты знаешь…

– Нокемаут не хранит секретов. Я видел, как он смотрел на тебя, когда мы зашли в Хонки Тонк. Это не ерунда. И уж точно не ненависть.

За его спиной всходила луна. На деревьях распускались тысячи почек. Приближалась весна. Новые начинания. Но всё, о чём я могла думать – это о недавнем завершении.

– Я очень хорошо провела время сегодня вечером, – сказала я Курту.

– Я тоже.

Я приподнялась на цыпочки и поцеловала его в щёку.

Он заключил меня в тёплые объятия. Я решила, что когда-нибудь из него выйдет отличный зять.

– Может, мы сможем заключить одно из тех соглашений, согласно которым, если мы не поженимся к пятидесяти годам, то пойдём на отчаянные меры.

Я усмехнулась.

– По-моему, хороший план.

Я села в свой джип и смотрела, как Курт пересекает парковку к своей машине. Я подождала, пока он уедет, затем взяла свой телефон и открыла сообщения. У нас с Мэйв должен состояться очень интересный разговор.

Когда дверца моей машины распахнулась, я вскрикнула. Большой кулак в перчатке схватил меня за свитер и прижал к сиденью. Другая рука зажала мне рот, заглушая крик.

Я не могла дышать. Нападавший зажал мне рот рукой, а один палец перекрывал ноздри. У меня тут же закружилась голова от паники, когда я уставилась на чёрную лыжную маску вместо лица. Чего он хотел? Денег? Мой джип? Я надеялась, что всё же не меня саму.

Я попыталась вырваться из его хватки и открыла рот.

– Прекрати пытаться укусить меня, – пожаловался нападавший. – У меня для тебя сообщение.

В кровь хлынул адреналин. Я запустила свободную руку в сумку, нащупывая перцовый баллончик, пытаясь запомнить важные детали. Рост? Выше меня. Вес? Откуда, чёрт возьми, мне знать? Он одет во всё чёрное, и лампочка на приборной панели не освещала никаких деталей. Он показался мне знакомым? Узнавала ли я его голос? Его запах?

Это корица? Нападавший жевал резинку?

– Оставь Апшоу там, где ей самое место, – сказал мужчина.

– Мэри Луизу? – мои слова заглушались толстой перчаткой. Это не случайное ограбление или угон машины. Кто-то последовал за мной сюда и поджидал меня.

– Оставь её в покое, иначе пострадаешь, – сказал он.

Затем рука на моей груди на секунду исчезла, прежде чем вернуться и прижать к моему сердцу что-то, похожее на бумагу.

– Это твоё последнее предупреждение. Прислушайся к нему. Пожалуйста.

Это прозвучало как искренняя мольба. Возможно ли, что нападавший на меня на самом деле не хотел причинить мне вреда? Или, может, у меня галлюцинации. Недостаток кислорода и шум крови в ушах могли все исказить.

Затем он исчез так же внезапно, как и появился.

Слишком много происшествий за одну ночь.

Трясущимися руками я потянулась к ручке и захлопнула дверцу. Мне потребовалось четыре попытки, чтобы найти и нажать кнопку блокировки. К тому времени, как я это сделала, нападавшего уже нигде не было видно.

Трясущимися руками я нашла на полу свой телефон и набрала номер.

– Н-нэш?

***

Я не была любительницей грызть ногти, но я сгрызла все ногти на левой руке и собиралась приступить к правой.

Внешне Нэш выглядел спокойным, но его нога подрагивала под столом. После того, как я дала показания полиции Лоулервилля, я умоляла Нэша отвезти меня к Мэри Луизе. В моём нутре было ужасное ощущение.

Он начал спорить, видя, что я готова ослушаться прямого приказа от неизвестного плохого парня. Но мне нужно было увидеть своими глазами, что с ней всё в порядке, а Нэш не был готов выпустить меня из виду.

– Неужели все тюрьмы такие ужасные? – спросила я Нэша.

Он оглядел потрескавшуюся плитку на потолке, мерцающие лампы дневного света, облупившийся виниловый пол.

– Нет. Заведение, где сидит Тина Уитт, по сравнению с этим выглядит как загородный клуб.

Я нахмурилась.

– В чём разница?

– Это место находится в частной собственности. Это означает, что владельцы могут направлять прибыль на свои банковские счета. Нет никакого реального стимула улучшать условия, если ты кладёшь в карман то, что остаётся после расходов.