Текст книги "Дочерь Божья"

Автор книги: Льюис Пэрдью

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 26 страниц)

– Небольшая потеря для мира искусства, – пробормотала Талия.

– Как бы то ни было, – сказала Зоя, когда звук шагов затих у их двери и раздался звон ключей, – похоже, Эрик решил, что в конечном счете разрушать карьеры критиков не так полезно, как держать их за кольцо в носу. Пошли слухи – я уверена, распускаемые самим Эриком, – что он создал море подделок, в котором замазана большая часть мира художественной критики, а особенно те, кто ругал его работы.

– Стало быть, он их шантажировал?

– Лишь в самом начале, я думаю, – ответила Зоя. – Наверное, этого было достаточно, чтобы остановить поток негативных отзывов. Его работы стали ценить по достоинству.

В скважине засова снаружи лязгнул ключ. Мгновение спустя дверь открылась и вошел Громила; наручник Зои уже был пристегнут к его руке.

10

Когда Сет Риджуэй припарковал «вольво» на дорожке перед своим домом в Плайа-дель-Рей, в штормовых облаках появились просветы, через которое сквозили последние лучи заходящего солнца. Сет наблюдал за вялыми попытками гаснущего света отделить серость хлябей небесных от серости хлябей земных. Вцепившись в руль своего «вольво», он сидел и вспоминал, как они с Зоей, обнявшись, часто стояли бок о бок и любовались пейзажем. Из-за вида они и дом-то купили.

Дом представлял собой небольшое бунгало с двумя спальнями, спроектированное в конце 1930-х годов в стиле ар-деко – в интерпретации калифорнийской пляжной зоны. Бывшие владельцы задумывали его как летний домик и построили на почти отвесной круче – до пляжа внизу было больше 70 футов. В ясный день казалось, что в конце подъездной дорожки их ждет остров Санта-Каталина.

Сет выключил зажигание и какое-то время сидел неподвижно, слушая жалобные стоны ветра, порывами налетавшего с моря, все еще неспокойного после шторма. Потом неохотно отвернулся от Тихого океана и посмотрел на дом… их дом… теперь уже его дом. Закат окрасил белую штукатурку в табачно-желтый цвет. Длинные глубокие тени гибких кедров, высаженных перед домом, ползли по лужайке и стенам. Вдруг от стекла гостиной террасы отразился закатный луч – прямо в глаз Сета. Риджуэй нахмурился и отвернулся от надоедливого солнечного зайчика.

Последнюю пару дней творилось сущее сумасшествие, и он просто не знал, пугаться ему или злиться. Прошлую ночь он провел в мотеле АНБ, сражаясь в полудреме с ночными кошмарами и странными видения.

Его дико бесила бесцеремонность Страттона и его команды. Чистильщики Страттона прибыли сразу же после того, как его вытащили из лимузина. Они сняли с яхты все, что смогли открутить и вынести, вывели ее в открытое море и затопили. Снятые вещи, как сообщил ему Страттон, сложили в гараже Риджуэя.

Сет понимал, что в дальнейшем эти меры спасут его от множества трудных вопросов. Но он все еще не мог успокоиться, когда вспоминал, как люди Страттона перевернули на яхте все вверх тормашками – искали картину. Ему стало интересно, не они ли взламывали его дом, пока он жил на яхте. В любом случае теперь было ясно – постарались те, кто искал картину.

Сет вышел из машины, подошел к гаражу и открыл дверь; язвительно усмехнулся. Картины здесь не оказалось, потому что никогда не было. До этого утра он даже не знал о ее существовании, не то что о местонахождении. Но теперь он знал, где она может быть, – и знал, что там она в безопасности. Он не собирался отдавать ее в грязные лапы Страттону или кому-то еще.

Сет посмотрел на снасти и прочие вещи, сваленные командой Страттона на пол. Похоже на моряцкий блошиный рынок. Его взгляд скользнул по такелажу и остановился на кожаном альбоме формата небольшой энциклопедии. Судовой журнал, который Зоя подарила ему на Рождество три года назад. Он наклонился и поднял его. Капли дождя оставили потеки на коже. Когда он его открыл, оттуда вывалилась фотография. Ему удалось поймать ее на лету.

Он отложил журнал и стал в полутьме рассматривать фотокарточку. Они снялись с Зоей незадолго до Цюриха. Даг Денофф, который был шафером у них на свадьбе, щелкнул, как они вдвоем драят палубу «Валькирии» перед воскресным походом к Санта-Каталине.

Глядя на фото, он почувствовал, что пропасть в груди стала еще глубже. Зоя была красива неброско и спокойно – черты лица лишь ненавязчиво предвещали глубокую внутреннюю красоту. Сет думал о том дне: как ничем, казалось бы, не примечательные события становятся впоследствии особенными и значительными. То был последний раз, когда они вместе ходили под парусом. Как бы он сейчас хотел догадываться, насколько особенным был для них тот день. К сожалению, некоторые мгновения не заявляют о своей особенности, пока не становится слишком поздно их оценивать.

Он последний раз взглянул на карточку и спрятал ее во внутренний карман ветровки. На секунду ему даже захотелось разрыдаться, но он сдержался, захлопнул журнал «Валькирии» и швырнул его на кучу снастей. «Валькирия» тоже пропала. На ней он ходил на Гавайи и обратно, прорывался через свирепый тихоокеанский шторм у Лос-Кабос, провел множество незабываемых минут с Зоей. «Валькирия» была настолько связана с женой, что исчезновение и той и другой не вызывало удивления: их обеих забрали у него безумцы, которые не останавливаются ни перед чем в своих поисках пропавших картинок нацистского мазилы.

Похлопав для верности по карману, Сет направился к двери из гаража на кухню. По дороге он продолжал размышлять о Страттоне, Уэйнсток и убийце в доке. Им всем была нужна эта картина, очень нужна, и одно это служило убедительным доводом держать ее подальше от них от всех… пока. Это его единственный козырь. Судьба Зои, да и его собственная, в конечном итоге зависела от картины. Так что он не собирался никому ее отдавать, пока не вернет Зою.

Если она еще жива.

Но она должна быть жива, думал он, не может не быть.

Сет толкнул дверь и вошел в темную кухню. Потом закрыл за собой дверь и подождал, пока глаза привыкнут к полутьме. Затхлый запах оставленного жилья неприятно щекотал ноздри. Рассеянный свет последних лучей заката очерчивал контуры мебели и матово блестел на приборах. Сет посмотрел на кухонный комбайн, который Зоя подарила ему на день рожденья в год их свадьбы. Тогда ему нравилось готовить. После ее исчезновения он питался только полуфабрикатами.

Не включая свет, он прошел через кухню и столовую в гостиную. Присутствие Зои ощущалось повсюду. Куда бы он ни взглянул, каждая вещь помнила ее: что-то она дарила ему, что-то он дарил ей. Он закрыл глаза, прогоняя непрошеную слезу. Потом решительно открыл их и так энергично вытер лицо, словно этим движением мог стереть и свою печаль. Шмыгнул носом и подошел к окну в сад. Паучник, [11]11
  Клеома колючая, паучник (Cleome spinosa) – теплолюбивое декоративное садовое растение.


[Закрыть]который высаживала там Зоя, высох и превратился бурый веник. Сет уже почти отвернулся от окна, чтобы пойти за лейкой, как вдруг заметил кое-что. На другой стороне улицы за четыре дома от него стояла светлая «тойота».

Не сводя с нее и ее водителя глаз, Сет медленно отошел вглубь, в спасительную темноту комнаты. Машина знакомая. Сет прикрыл глаза и постарался вспомнить, где он мог ее видеть. На дороге. Точно, она шла за ним в потоке машин по дороге от пристани. Но не только там… Где же еще?

Он открыл глаза и пристально взглянул на машину. Виден был только нечеткий силуэт головы и плеч водителя. И тут его осенило. Он видел ее недалеко от мотеля, куда его привез Страттон. Люди Страттона следят за ним.

Разумно, подумал Сет. На месте Страттона он поступил бы так же. Знать, что за ним следят, – все-таки утешение. Слежка может пригодиться на случай явления непрошеных гостей. Однако ему все же придется оторваться от них на пару часов, пока будет доставать картину. Причем улизнуть надо будет так, чтобы никто ничего не заметил. Ему не хотелось бы вызывать подозрения Страттона, которые запросто могли вылиться в допрос с пристрастием – и тогда, Сет знал наверняка, «сыворотки правды» не миновать. Сейчас же, пока Страттон верил, что никто не знает, где картина, Сет был вне подозрений и обладал некоторой свободой действий.

Для Риджуэя не составляло труда стряхнуть «хвост» и исчезнуть. Но методы отрыва от слежки, которыми он пользовался, когда был полицейским, только вызвали бы лишние подозрения. Надо, чтобы все получилось естественно. Гонки на машинах и запрыгивание в лифт в последнюю секунду здесь не годились. Сет постоял, задумчиво глядя перед собой. Можно попробовать оторваться на баскетбольном матче на стадионе «Форум». Как раз когда он сюда ехал, по радио передавали, что «Лейкерс» [12]12
  «Лос-Анджелес Лейкерс» – одна из ведущих команд Национальной баскетбольной ассоциации США.


[Закрыть]сегодня с кем-то играют. Нет, слишком рискованно, да и его отсутствие легко заметят. Кино и театр отпадают по той же причине.

Сет уселся на край кровати и тупо уставился в пространство. Устроить аварию энергоснабжения в универмаге – тоже отметается, слишком сложно. Ему нельзя выходить из роли. Сет стал прикидывать, в какие места он обычно ходит и куда мог бы сейчас пойти.

Он около часа провел почти без движения, пока наконец его лицо не расплылось в широкой улыбке.

Университетская библиотека УКЛА располагалась в массивном семиэтажном здании в северной части кампуса. Когда Сет туда приехал, там было полно студентов. Кто-то его узнавал и здоровался, все целеустремленно сновали меж ярко освещенных книжных стеллажей.

На пятом этаже Сет вышел из лифта с дипломатом в левой руке. Дипломат был набит довольно тяжелыми инструментами, так что Сет время от времени менял руку. Он подошел к плану пятого этажа и внимательнейшим образом стал его изучать. Временами он взглядывал на каталожные номера, которые накорябал в желтом блокноте, затем переводил взгляд на план.

Очень скоро зажужжал второй лифт. Он тоже остановился на пятом этаже. Сет изобразил на лице живейший интерес к изучаемому плану, украдкой поглядывая на открывшиеся двери. Вышел водитель светлой «тойоты».

Худощавый парень лет двадцати пяти, около шести футов роста, с грязно-светлыми волосами. На нем были очки с толстыми линзами, которые зрительно увеличивали глаза, придавая лицу удивленное выражение. Он был одет в какие-то тапки, джинсы и ветровку поверх глухого свитера. Все вещи выглядели так, будто их купили недавно по случаю.

Парень отошел на два шага от лифта и остановился. Сет продолжал тщательно изучать план этажа, затем еще раз сверился с бумажкой в руке, отвернулся и пошел к отделу истории искусств.

Парень вел его плотно и профессионально от Плайа-дель-Рей до Университетского городка и от парковки до библиотеки. Чтобы усилить впечатление, Сет задал в компьютере поиск по темам – «история искусств», «Нацистская Германия» и «Шталь». Он постарался, чтобы темы поиска остались видны на мониторе, дабы у «хвоста» не возникло сомнений в том, что он ищет. Сет хотел создать о себе представление обыкновенного книжного червя, который не начнет действовать прежде, чем сверится с книжкой.

Следующие полтора часа Сет доставал книги с полок, вставлял закладки, бегал на второй этаж и делал с каких-то страниц копии на ксероксе. Страницу за страницей он заполнял свой блокнот пометками, всякий раз оставляя его на виду. Пачка откопированных листов становилась все толще, а штабеля книг с закладками в его отсеке – все выше. Каждый раз он таскал с собой дипломат, демонстративно вынимая оттуда коробочку с мелочью для копировальной машины. Ни дать ни взять настоящий гуманитарий, у которого в потертом кожаном дипломате для работы найдется все.

Сет тщательно выстраивал свой образ, выходя из отсека лишь для того, чтобы принести очередной документ. Его заметки лежали на столе, ветровка висела на спинке стула. Ему надо было, чтобы человек Страттона привык к тому, что он на какое-то время убегает с книгой и дипломатом в руке.

И у него получилось. Филер три раза сходил с ним вниз к копировальной машине, потом один раз в буфет в другом здании неподалеку. Там он понаблюдал, как Сет выпил чашку кофе с черствым пончиком, после чего опять засел за книги. Потом «хвост» расположился в отсеке по соседству и сделал вид, что читает какую-то книгу. Наконец он уверился в том, что Сет никуда не денется, пока не обработает очередную порцию материалов.

Когда парень перестал всякий раз бегать за ним вниз к копировальной машине, Сет начал постепенно увеличивать время отсутствия.

Слова в книге выплясывали кренделя перед глазами Сета, пока он сидел в своем отсеке и выжидал нужное время. Если у него не получится, Страттон возьмет его тепленьким и обрушится на него всей мощью своего аппарата. Наркотики развяжут ему язык, ребята из АНБ получат картину, и он лишится единственного козыря, которым мог бы вернуть Зою.

Если она все еще жива.

– Проклятье, – простонал Сет сквозь зубы. Он обмахнул ладонью лицо и потер веки. Сомнения, страхи, печали. Они паводком затопили его сознание, вымывая остатки решимости.

Она должна быть жива, думал он. Иначе все, что он тут вытворяет, вместо того, чтобы просто отдать картину Страттону, – сущий идиотизм.

Риджуэй открыл глаза и посмотрел на часы. 9:17. До закрытия библиотеки осталось меньше двух часов. Пришло время действовать.

Когда Сет в очередной раз поднялся с места и направился к лифту с дипломатом в одной руке и увесистым томом с дюжиной закладок в другой, филер едва взглянул на него. Краем глаза Сет заметил, как он снова углубился в книги, разложенные перед ним на столе.

Сет спустился на лифте на первый этаж, бросил книгу в лоток возврата и выбежал из библиотеки на улицу. Сначала он направился в Студенческий клуб Северного кампуса, где нацедил себе еще один пенопластовый стаканчик кофе. Он просидел за столиком целых пять минут, поглядывая на дверь. Филер не появился.

После чего Сет неспешно поднялся и взял свой дипломат. Потом, с недопитым кофе в одной руке и дипломатом в другой, покинул тепло и уют клуба и двинулся на юг по широкой бетонной дорожке, где стайки студентов увлеченно обсуждали спасение мира, свержение правящей верхушки транснациональных корпораций, сущность истины и предметы попроще, вроде сдачи хвостов, несчастной любви и проблем с родителями.

Он почувствовал себя стариком. Мир больше не предназначен для того, чтобы Сет его переустраивал. И никогда не был предназначен. Верить в такое можно молодым. А он сейчас способен только на одно – отпихнуть кого-то локтем, чтобы расчистить себе место под солнцем.

Сет шел среди фонарей и причудливых теней голых деревьев, сбросивших листву на зиму, стараясь двигаться быстро, но не выглядеть спешащим.

Когда он добрался центральной площади городка, вокруг уже почти никого не было. Усилием воли подавив желание оглянуться и посмотреть, нет ли за ним опять «хвоста», Сет просто повернул налево и спустился по короткому пандусу на цокольный этаж Хэйнс-Холла. Дверь подалась под его толчком, и он уверенно ступил в вестибюль.

Кафедра философии находилась этажом выше. Если «хвост» все же вдруг объявится, можно пройти к себе в кабинет, сделав вид, что он ищет необходимую книгу или документ, а потом вернуться в библиотечную кабинку.

Несмотря на надежный запасной план, Сет все равно чувствовал, как у него холодеют руки. Он прошел мимо лифта, мимо лестницы и направился в дальний и неосвещенный конец коридора.

Там, под покровом тени, он немного постоял, глядя на обычную деревянную дверь с ручкой, закрытую на засов с замком. Попробовал открыть замок ключом от двери офиса. Не подошел. Правда, он и не слишком на это рассчитывал. Кладовку использовали крайне редко, и ключи от нее были только у Карен и Тони.

Сет положил на пол дипломат, в котором принес набор отмычек и другие инструменты, которыми не пользовался с полицейских времен, и отщелкнул замки. Пошарив в темноте, он выбрал набор отмычек, убиравшихся в рукоять на манер перочинного ножа. С тех пор как он брал их в руки в последний раз, прошло много лет, так что следовало начать с замка попроще – того, который на дверной ручке.

Сперва Риджуэй ковырялся потерявшими сноровку пальцами довольно неловко, но через пару минут былые навыки стали возвращаться. В прежние дни он бы справился с таким замком за секунды. Замок и ручка невыносимо дребезжали, пока он пытал их в темноте, но в конце концов раздался вожделенный щелчок.

Прежде чем приступить к засову, Сет ненадолго прервался. Отбросил прядь волос, прилипшую ко лбу. Пальцы тут же стали влажными, и он вдруг ощутил капли пота на верхней губе и мокрые холодные пятна под мышками.

Глубоко вздохнув, Сет вплотную присмотрелся к засову. Затем наклонился и достал из дипломата фонарик-карандаш. Так конструкция засова стала видна во всех подробностях. Примитивная конструкция, предназначенная для того, чтобы не распахивалась дверь в комнату, где хранились старые учебники, списанное оборудование, лишние стулья и гордость Тони Брэдфорда – полная подборка «Нэшнл Джиогрэфик» до 1946 года. А также груда переадресованных писем и газет Сета Риджуэя, которая не поместилась бы на столе, – и бесценная картина.

Пока он обдумывал атаку на засов, на лестнице послышались голоса. Сет выключил фонарик и замер. Голоса стали громче – женский и мужской. Парочка направлялась к цоколю – стук женских каблучков и глухой топот мужских ног становились все громче. Сет схватил в охапку инструменты и дипломат и спрятался в самом темном углу под лестницей.

Голоса парочки теперь слышались отчетливо. Ее соседка по комнате уже с ума сходит от постоянных просьб где-нибудь прогуляться. Почему бы ему не уйти из общежития и не снять комнату? Им нужно, говорил он, лишь найти тихое уютное темное местечко, может, здесь какой-нибудь кабинет оставили открытым. Голос показался Сету знакомым – похоже, кто-то из его студентов. Парочка спустилась по лестнице, продолжая дискуссию. Идея потрахаться украдкой в темном кабинете – унизительная и совершенно неромантичная, считала она. Он же старался говорить весомо, но его мужественный голос периодически срывался на петушиный фальцет. Теперь Сет точно знал, чей это голос. Он много раз слышал эти нечаянные йодли. Студент был не самый сообразительный, и ему грозил вылет.

Парочка продолжала препираться, стоя внизу.

Давайте же, шевелитесь, думал Сет, поглядывая на светящиеся стрелки часов. Время бежало. Уже начало одиннадцатого, человек Страттона не будет ждать вечно.

Торг продолжался – обещания в обмен на страсть. Сет понял, что девушка торгуется лучше. Ей даже удалось свернуть на тему женитьбы. Парень в запале соглашался на такое, от чего впоследствии будет отпихиваться всеми четырьмя лапами, но будет поздно. Его опрометчивость сделала ее более сговорчивой.

– Сюда, – услышал Сет мужской голос. – Внизу под лестницей есть кладовка, которую иногда оставляют открытой, там даже кушетка есть.

У Сета внутри все оборвалось. Теперь они точно на него наткнутся.

– Как-то слишком уж хорошо ты все тут знаешь… – В ее словах зазвенел лед. – И часто у тебя здесь свиданки?

– Нет… что ты, нет, конечно, я только… это подсобка кафедры философии. Я просто помог им принести сюда папки, и все. Я никого сюда не водил, честно.

Потом они надолго замолкли. Затем она рассмеялась. Сквозь нежный девичий смех чувствовался стальной стержень одержанной победы.

Прежде чем Сет успел что-то придумать, парочка шагнула во тьму под лестницей и тут же оказалась нос к носу с ним. Одна рука парня обнимала талию девушки, другая шарила у нее под блузкой.

Она вскрикнула от удивления и испуга и отскочила назад, прикрыв рот ладонью. На лице ее парня промелькнул калейдоскоп выражений с ускоренной перемоткой: страх, замешательство, узнавание и снова страх. Оба побледнели, и теперь их лица светились в темноте, как две луны.

Похоже, целую вечность они втроем молча глядели друг на друга. У Сета внутри все скручивало. С одной стороны, он – преподаватель и представитель администрации. Как таковой он мог находиться в подсобке по любой причине. С другой стороны, ему совершенно не хотелось, чтобы его обнаружили в темноте под лестницей подслушивающим интимные разговоры.

– Профессор, – просипел парень, и остальные слова застряли у него в глотке.

– Добрый вечер, – попробовал разрядить обстановку Сет. Неловко, но все равно ничего больше в голову не приходило.

Вдруг парень затараторил, рассыпаясь в нелепых извинениях, что лишь усугубило общую неловкость. К счастью, возобладали кошачьи инстинкты его спутницы. Она шепотом приказала ему заткнуться и оттащила его на свет.

– Добрый вечер, профессор, – сказала она оттуда совершенно спокойно и вежливо, – было, кхм… забавно наткнуться здесь на вас.

Когда звук их шагов затих в другом конце коридора, Сет подумал, что парень понятия не имеет, насколько глубоко он засунул голову в пасть хищника.

Когда за ними захлопнулась дверь, Сет отодвинул дипломат подальше в темноту и снова занялся засовом. Несмотря на сложность задачи, Сет справился с ней меньше чем за минуту.

Он сложил отмычки в дипломат и открыл дверь. Во тьме что-то шевелилось – какая-то суета. Свет из коридора никак не рассеивал мрак внутри. Сет повернул выключатель, но свет не зажегся. Лампочка, очевидно, перегорела. Тони просто с ума сойдет. Ему так нравилось сбегать сюда от суеты наверху, тихо жевать бутерброды с немыслимой начинкой, сидя на старой кушетке.

Доставая фонарик из кармана, Сет переступил порог комнаты. Тьма вокруг полнилась легчайшим топотом, шебуршанием и неумолчным шорохом.

Он зажег фонарик. В узком луче открылась картина первозданного хаоса. Кто-то перевернул всю комнату вверх дном. Мебель опрокинута, все книги с полок валялись на полу. Поверх всего были разбросаны листы бумаги. Кто-то вскрыл всю корреспонденцию, которую Карен бережно хранила для него.

Его сердце сжалось так, будто его клещами тянули из груди. Наверняка они нашли картину. Ему должны были прислать из «Озерного рая» большой пакет с тем, что он забыл забрать из сейфа отеля. Никаких козырей у него больше не осталось, и надежда вернуть Зою исчезла.

Он машинально повел фонариком из стороны в сторону. Через мгновение луч света явил ему сцену настолько ужасную, что даже опыт работы в полиции не смог его к ней подготовить.

В дальнем углу подсобки сидел Тони, у которого во лбу, как третий глаз, зияло красное пулевое отверстие. На его плече, вгрызаясь в шею, сидела здоровенная бурая крыса. Она обернулась на свет фонарика, и ее глаза нагло сверкнули красным.

Сет застыл в безмолвном ужасе. Пока он, не в силах пошевелиться, наблюдал за этой картиной, из штанины Тони высунулась блестящая от крови морда второй крысы. Сет нагнулся, нашаривая на полу что-нибудь, чтобы запустить в крыс, как вдруг теплый мохнатый комок мазнул его по щеке.

У Сета непроизвольно перехватило дыхание, и он вслепую отмахнулся от мрази. Было слышно, как тельце шлепнулось о стену. Дрожащей рукой с фонариком Сет повел вокруг и увидел лежавшую в углу оглушенную крысу. Тварь тут же очухалась и метнулась прочь.

Изо всех сил Сет старался не поддаваться истерике, которая рвалась из груди и невидимыми руками стискивала горло. Световое пятно неистово металось по комнате, пока он не обнаружил то, что искал. Стараясь не обращать внимания на чавканье крыс во мраке, он добрался до ближайшего угла кладовки и схватил метлу на деревянной ручке.

Сглатывая слезы ярости и горя, душившие его, он согнал метлой крыс, облепивших тело Тони. В удушливом помещении без окон, казалось, совершенно не осталось места от топочущей и скрежещущей стаи, которая металась в панике, истошно визжа. Сет размахивал метлой около тела Тони, даже когда последний грызун выбежал в коридор.

Наконец Сет бросил метлу, встал на колени рядом с Брэдфордом и осторожно дотронулся до его шеи пальцами. Несколько выше комнатной температуры. Значит, смерть наступила не так давно. Сет поднялся и посветил фонариком вокруг. Брэдфорда никто не бил. Единственные видимые повреждения – дыра во лбу от крупнокалиберной пули и то, что успели сделать крысы.

Бессознательно Сет отступил к двери в коридор. Где-то прерывисто сопело насмерть перепуганное существо, и Риджуэю понадобилось несколько раз оглянуться, чтобы осознать, что это дышит он сам.

Выйдя из подсобки, пропитавшейся сладковатым запахом крови и смерти, Сет какое-то время стоял в темноте без движения, опершись о холодную бетонную стену. Необходимо унять дрожь в коленях и собраться с мыслями.

Понемногу события стали выстраиваться в одну цепочку. Кто-то знал, что его письма хранятся здесь. Кто? Не люди Страттона, думал Сет, – они бы обмолвились. Им бы не было смысла следить за ним. Картина уже была бы у них в руках. Наверняка это те же, кто напал на его яхту. Но как? Откуда они узнали? Сет на секунду задумался и припомнил свой утренний разговор с Тони и Карен Брэдфорд. Они оба упоминали в разговоре и письма, и кладовку. Кто-то мог подслушать их разговор и узнать, что письма в подсобке. Проникнуть сюда так же, как и он сам. А Тони, на свою беду, решил выполнить обещание и лично выбросить письма – и застал их в разгаре обыска. И поплатился за это жизнью.

Сет почувствовал тошноту, когда рвота подступила уже к самому горлу. Он согнулся вдвое, и его вывернуло на пол. Рвотные спазмы не утихали, пока не стало совсем нечем рвать. Сет вытер рот и, качнувшись, подобрал дипломат.

Каким-то чудом ему удалось его закрыть и незаметно добраться до мужского туалета на втором этаже. Он заткнул раковину скомканной туалетной бумагой и наполнил ее до краев холодной водой. Потом опустил лицо в воду. Холодная вода постепенно избавила его от рвотных позывов, и он еще какое-то время стоял, не вытирая лицо, стараясь выровнять дыхание и унять сердцебиение.

Мало-помалу к нему вернулась способность размышлять здраво. Надо позвонить в полицию и сообщить об убийстве Тони. И надо было хоть кому-то позвонить, пока не вернулись крысы. Теперь он не мог оставаться в стороне, думал он по дороге из туалета. До этого случая еще были какие-то причины не пересекаться лишний раз с законом. Длительное расследование убийств на яхте могло навлечь на него подозрения и отсрочить его поиски картины и Зои.

Теперь картина исчезла, думал он, механически передвигая ноги к кабинетам кафедры философии. Исчез его единственный козырь. Пора передать бразды тем, кто лучше оснащен для таких поисков. Он прислонился к стене у двери на кафедру и нашарил в кармане ключи. По крайней мере, теперь-то ему поверят, думал он, выбирая нужный. Не будет такого скептического ворчания, как в Цюрихе.

Сет открыл дверь, зашел в приемную и включил свет. Лампы мигнули пару раз и залили ровным светом потертый деревянный стол Карен Брэдфорд и ряд деревянных стульев у стены напротив.

Он повернул направо и прошел по короткому темному коридору к своему кабинету, открыл дверь и зашел в свою каморку, выделенную ему как преподавателю кафедры. Администрация университета в Мёрфи-Холле ублажала себя пышными коврами и корпоративной мебелью, а тем, кто действительно вкалывал на университет, доставались списанные стулья в глухих норках. Взгляд Сета упал на вымпел, висевший за его серым металлическим столом. Его вышила ему Зоя.

Те, кто могут, – делают.

Те, кто не могут, – учат.

А те, кто не могут учить, идут в администраторы.

Он готов был подписаться под каждым словом, что, разумеется, не делало его любимчиком администрации УКЛА. Правда всегда глаза колет.

Сет уселся за стол и уже поднял трубку, чтобы позвонить в полицию, как вдруг обратил внимание на конверт со своим именем. Он был подписан рукой Карен Брэдфорд и приклеен скотчем к абажуру настольной лампы, чтобы его сразу заметили.

«Тони очень разозлился на тебя, – было в записке, – я понимаю, насколько тебе нелегко после исчезновения Зои. Я знаю, что ты теперь сам не свой. Тони тоже слегка не в себе. Я испугалась, что он как-нибудь опрометчиво поступит с твоими письмами, так что утром после нашего разговора я спустилась в подсобку и выбрала письма, которые мне показались важными. Я положила их в свой шкаф в нижний ящик, в дальний угол. Ключ в конверте».

Подпись – «К».

Сет вытряс ключ. Он вскочил так резко, что его стул рухнул на пол. Все мысли о Тони Брэдфорде моментально вылетели из головы, и он бросился к столу Карен. Двустворчатый шкаф стоял прямо за ним.

Едва он уселся в кресло Карен и нагнулся к замочной скважине шкафа, снизу донеслись вопли.

Вначале – женский голос. Сперва вскрик удивления, но он быстро сменился визгом ужаса. Потом – мужской. У него был скорее крик, чем вопль. Потом снова женский голос, теперь он дрожал и становился все выше, с каждой нотой приближаясь к истерике.

Риджуэй узнал эти голоса. Парочка, видимо, вернулась в отчаянных поисках места для осуществления сделки. Он не закрыл дверь в подсобку, и они очень скоро наткнулись на тело Тони.

Девушка не умолкала. Визг становился все громче – то ли за счет ее легких, то ли потому, что парочка поднималась по лестнице.

Сет вогнал ключ в замочную скважину. Надо было спешить. Кафедра философии – первая от лестницы. Они увидят свет и придут звонить в полицию; ему ни за что не успеть в библиотеку. Все его пляски вокруг Страттонова «хвоста» пойдут насмарку.

Шкаф легко открылся. Сет выдвинул нижний ящик и, как обещала Карен, сразу увидел связку писем с посылкой.

Сет выхватил ее из ящика.

Забыв о криках, Сет принялся ворошить письма – и руки его сразу нащупали то, за чем он пришел. Бандероль размером с коробку для рубашки, завернутую в коричневую бумагу, с обратным адресом «Озерного рая». Он дрожащими пальцами сорвал упаковку. Отбросил картонную вкладку и пенопластовые шарики – и вот глазам его предстал живописный альпийский луг. На задней стороне рамки было написано «Обитель Владычицы нашей Небесной». Он кое-как замотал картину обратно в защитную упаковку, схватил ее вместе с остальной корреспонденцией и метнулся обратно в кабинет. Там затолкал все в дипломат и рванул к выходу.

Когда он вышел в коридор, до него долетели шаги по лестнице и голос парня, пытавшегося утешить девушку, чей стальной стержень все-таки не выдержал. Сет схватил дипломат под мышку и выбежал из здания.

Зоя с трудом боролась с желанием помолиться, стоя посреди комнаты и размышляя о путях к спасению.

До того, как ее схватили, она не верила в бога, который прислушивается к молитвам верующих. Начать молиться сейчас было бы лицемерием, которое она так презирала.

Мать воспитывала ее в духе ортодоксального протестантства. Каждое воскресенье они ходили в маленькую кирпичную церковь округа Ориндж к югу от Лос-Анджелеса. Их вера считала танцы делом грешным, а большинство избранных политиков левее Роналда Рейгана – слугами Антихриста. Они знали, что мир сотворен в 4004 году до Рождества Христова, потому что так сказано в Библии, а стало быть, и не обсуждается, потому что каждое слово Библии написано рукою Зевсоподобного Бога, который готов ввергнуть тебя в геенну огненную на веки вечные, если ты вдруг не веришь в единственного порожденного им Сына.