Текст книги "Дочерь Божья"

Автор книги: Льюис Пэрдью

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 26 страниц)

36

Рассвет только начал отбрасывать тени в колоннаде Бернини вокруг площади Святого Петра, а полиция уже ставила заграждения, готовясь к еженедельной аудиенции у Папы.

Уже многие годы среда оставалась тем днем, когда Папа принимал людей «без рода и звания» из всех уголков мира. Даже несмотря на то, что в этом году среда выпала на следующий день после Рождества, Папа не видел причин откладывать еженедельную аудиенцию.

Папа задумчиво вышел из своей часовни, вдохновленный полутора часами утренних молитв, псалмов и ожиданием ежедневной аудиенции.

Он остановился у окна своих покоев в Папском дворце и посмотрел, что творилось на улице. Вдалеке уже была видна толпа, которая позже пройдет через аудиторию, построенную Павлом VI исключительно для удобства проведения таких публичных аудиенций. Папе эти аудиенции особенно нравились. Это живые люди, его паства, которую Господь доверил ему вести. И никто не сможет отнять у него эту привилегию, даже Браун.

Папа пытался подавить ярость, зревшую внутри. Он доверил Брауну самые деликатные дела церкви, защитил его от тех, кто считал, что кардинал из Вены чересчур воинственен, что ему не хватает милосердия и умения прощать. Стоя у окна и глядя на людей, которые поднялись ни свет ни заря, чтобы добраться сюда еще до восхода солнца, Папа чувствовал, как на глаза наворачиваются слезы гнева, печали и разочарования. Если Браун победит – а дерзкий кардинал почти всегда добивался своих целей, – очень скоро такие публичные аудиенции станут частью жизни амбициозного австрияка.

Папа сделал глубокий вдох, задержал дыхание и выдохнул. Этот вздох мог бы выразить всю мировую скорбь, но тем утром причина была в другом: Плащаницу и Страсти Софии отыскали.

Браун разбудил его вчера поздно вечером, сообщил новости и потребовал немедленно собрать конклав. Он сделал особый акцент на том, что хочет мирной передачи власти.

Мирная передача власти. Папа фыркнул и отвернулся от окна, погруженный в свои отнюдь не благостные мысли. Он пошел к столовой. Несмотря на кризис, он проголодался.

Сразу после звонка Брауна Папа отправил своего статс-секретаря [32]32
  Кардинал, занимающий пост первого министра и министра иностранных дел Ватикана.


[Закрыть]Ричарда Бордена и команду архивариусов Ватикана в Инсбрук, чтобы удостовериться в обоснованности требований Брауна. Папа посмотрел на древние стенные часы с деревянным механизмом. Когда позвонит Борден? У них всех была бессонная ночь. Когда он позвонит?

Он прошел в столовую и поприветствовал своих сотрудников. Те пожелали ему доброго утра, но глаза их были полны печали и нетерпения. Они узнали? Откуда?

Звонок, которого ждал Папа, раздался, когда он изучал первую полосу «Роум Дейли Америкен». Он взял трубку в своем личном кабинете.

– Да, Ричард? – сказал Папа, пытаясь изобразить жизнерадостность. – Что вам удалось выяснить?

Но вот лицо Папы будто бы скомкалось, словно было сделано из бумаги. Он ссутулился, сильные широкие плечи поникли. Он несколько секунд искал стул, чтобы сесть.

– Да, – ответил Папа голосом старого уставшего человека. – Я понял. – Он слушал голос на другом конце линии еще примерно полминуты. – Мы можем сделать что-нибудь, хотя бы что-нибудь? – Теперь, судя по тону, Папа старался в чем-то убедить своего собеседника. Он качал головой, будто статс-секретарь был с ним в одной комнате. – Нет! Нельзя! Это сделает нас такими же бесчестными людьми. Уезжайте оттуда как можно скорее. Вы нужны мне здесь.

Папа Римский медленно положил трубку на рычаг и поднялся на ноги. Возвращаясь в церковь, он снова прошел мимо окна. Рассвет окрасил площадь в розовый цвет. Толпа прибывала. Теперь он смотрел на этих людей с горькой приязнью человека, который прощается со своей любовью.

Затем он вошел в свою часовню – молить о чуде.

– Это великолепно, Джордж, просто великолепно. – Браун снова ходил вокруг стола для переговоров в зале заседаний Вселенского собора. Плащаница Софии была расстелена на массивном деревянном столе, занимая большую его часть. Золотой ларец, инкрустированный драгоценными камнями, и сверток со Страстями Софии лежали на маленьком столике, принесенном из приемной.

Плащаница была примерно двенадцати футов в длину, льняная, на ней было два изображения юной девушки-подростка – голова к голове, спереди и сзади. В ярком утреннем свете можно было различить желтоватые расплывчатые очертания ран.

Из-за двери зала заседаний доносились приглушенные голоса людей, которых Папа прислал из Ватикана для подтверждения подлинности плащаницы. Брауну нравилось смотреть, как они работают. Как профессионалам, им, конечно, было радостно изучать несомненно подлинную историческую реликвию. Но как люди, преданные Папе, они выполняли свое задание, нахмурив брови, ибо прекрасно осознавали, на что повлияет результат экспертизы.

Больше всех волновался Ричард Борден. Это не имеет значения, подумал Браун. Как писец, который фиксировал показания земляков Софии, Борден, как и все остальные, больше ему не пригодится. И дни их сочтены, как дни того писца. Раздался стук в дверь.

– Пожалуйста, посмотри, кто там, Джордж, – сказал Браун, наклоняясь над столом и пристально всматриваясь в древнее и юное лицо.

Туфли Страттона глухо простучали по паркету. За дверью стоял Ричард Борден – будущий бывший статс-секретарь.

– Пожалуйста, передайте кардиналу, что нам пора ехать, – сказал Борден.

Браун поднял голову:

– Как там наш Папа нынче утром, Борден?

Статс-секретарь попытался справиться с эмоциями:

– У него все хорошо, Ваше Преосвященство, и он дал согласие на ваш… запрос. Когда нам ожидать вас в Риме?

Браун несколько секунд смотрел на него, как будто обдумывая ответ.

– Когда я буду готов, – наконец ответил он и опять склонился к плащанице.

В этот момент пол затрясся от слабой вибрации. За посланниками Ватикана пришла гондола фуникулера. Страттон закрыл дверь перед лицом Ричарда Бордена и вновь встал рядом с Брауном.

– Не согласитесь ли вы стать начальником моей личной охраны? – спросил Браун, все еще глядя на плащаницу.

– Разумеется, сэр, – с воодушевлением ответил Страттон. – Конечно, Ваше Преосвященство. – И несколько секунд постоял около Брауна, будто бы уже защищая его. – Кхм, Ваше Преосвященство? – Браун глянул на него и вопросительно поднял брови. – А как же Рольф? Он был вашим личным телохранителем много лет.

– Рольф стареет, – быстро ответил Браун. – И ему недостает определенного… определенного мастерства, которое потребуется для новой работы.

– Вы скажете ему? Как скоро?

– Как только он вернется. – Браун выпрямился. – А пока что запакуйте все это обратно. – Он махнул рукой в сторону стола. – Мне нужно собрать вещи. В полдень у нас чартерный рейс до Рима. Я хочу выехать отсюда в одиннадцать. Он отвернулся и пошел к двери. – Вы проинформируете сотрудников?

– Конечно, Ваше Преосвященство, – с готовностью откликнулся Страттон.

Сет вышел из дверей отеля «Сентрал» примерно в десять утра. Он придержал дверь для Зои и отца Моргена. Они шли по Гилмштрассе к парковке, где стояла старая «ауди» Гюнтера, и щурились от яркого утреннего света. Сет нес весь багаж.

– Это там. – Морген показал на север. Его длинный тонкий палец нарисовал в воздухе остроконечные скалы. – Я был там только один раз, примерно тридцать лет назад, когда Браун еще не стал кардиналом.

Они дошли до угла Эрлерштрассе и повернули направо, к университету. Машину они нашли пять минут спустя. Сет открыл двери и завел мотор, чтобы разогрелся, Зоя села рядом, отец Морген – сзади. Сет бросил чемоданы в багажник и смахнул тонкий слой снега, который за ночь надуло ветром на лобовое стекло. Наконец он уселся за руль, откинулся назад, и они выехали с парковки.

Дороги в Инсбруке, где жуткий холод победил соль, были засыпаны снегом и покрыты слоем льда. Но, как только они добрались до автобана и поехали в аэропорт, где Сет забронировал вертолет компании, проводившей обзорные экскурсии, дорога очистилась.

– Вертолетная площадка – на крыше, в задней части шале, – объяснил Морген. – Если верить дворецкому Брауна, который работает на нас уже примерно двадцать лет, вход в дом с вертолетной площадки никогда не бывает заперт. Вниз можно добраться на лифте или по лестнице, которая ведет в центр главного здания. Охранники расставлены по периметру территории, плюс у них есть отдельная караулка. Браун не любит, когда ему напоминают, что он нуждается в охране, так что в главное здание они не заходят, если не считать экстренных случаев. Единственный охранник, которому разрешено быть в доме в любое время, – личный телохранитель Брауна Рольф Энгельс. Очень большой человек, очень предан хозяину. Если столкнетесь с ним, придется его убить. Может, годы и берут свое, но он все равно в отличной форме.

– Восхитительно, – пробормотал Сет. – Лучшее, на что мы можем рассчитывать, – хотя бы половина патронов в этих старых револьверах выстрелит. – Он подумал о револьверах и запасных патронах, которые они забрали у скелетов эсэсовцев в шахте Хаберсам.

– Если нам повезет, мы ими сможем расчистить путь, – с надеждой сказала Зоя. Ни Морген, ни Сет ничего ей на это не ответили.

Они прибыли в аэропорт, опоздав меньше чем на полчаса. Их сразу направили к нужному терминалу. Сет представил их пилоту вертолета, который очень удивился, узнав, куда они летят.

– Сегодня в Кардинальском Гнезде просто столпотворение, – сказал пилот. Сет спросил, о чем он толкует. – Я должен забрать кардинала в одиннадцать и привезти сюда, – объяснил пилот. – У него чартерный рейс до Рима. Что-то срочное, я думаю. – Он помолчал и добавил: – Кардинал не любит неожиданных визитов. Я позвоню ему, если вы не возражаете.

Сет посмотрел на Моргена, который быстро расстегнул куртку, чтобы показать пасторский воротник, и это произвело на пилота должный эффект.

– У меня очень важная информация для кардинала, – сказал Морген – и даже не вполне соврал. – Он ожидает меня и будет весьма недоволен, если я задержусь. Можете позвонить ему, но могу вас уверить – он нас ждет.

Пилот посмотрел на Моргена с уважением.

– Конечно, отец, – сказал он. – Следуйте за мной. – Он взял вязаную шапку, натянул ее на лысую голову и направился к двери.

Все пристегнули ремни, турбины «Джет-Рейнджера» заревели. Пилот сверился с листом предполетной проверки, повернулся к ним и кивнул. Они стартовали неожиданно – гул двигателя стал громче, и земля вдруг будто бы выпала из-под них, а они носом книзу двинулись вперед.

Пилот резко потянул рычаг на себя, отчего всех прижало к окну. Вертолет начал круто набирать высоту – настолько круто, что у пассажиров в животах как будто заплясали бабочки.

37

Нильс Браун как раз закончил паковать вещи, когда услышал вдали шум вертолета. Он посмотрел на элегантные дорогие «Пьяже» на запястье, чтобы убедиться, что не опаздывает. Вертолет прилетел слишком рано. Так даже лучше, подумал он. Чем быстрее он доберется до Рима, тем быстрее возьмет все под контроль.

Браун в последний раз оглядел комнату и улыбнулся. В последний раз он видит ее глазами кардинала. Плюс-минус через семьдесят два часа он станет Папой Римским. Он уже с нетерпением ожидал церемонии отречения. С телефона у кровати он позвонил камердинеру и распорядился, чтобы тот отнес чемоданы на вертолетную площадку и ждал его там. Затем Браун быстро спустился в конференц-зал.

Кардинальское Гнездо располагалось на самом верху пика – на неровной квадратной площадке примерно четверть мили в поперечнике от одного обрыва до другого. Здания выстроили только с одной стороны – они возвышались над долиной Инна и олимпийскими лыжными трассами Акзамер-Лицум.

Примерно в сотне ярдов от Кардинальского Гнезда располагался небольшой коттедж, соединенный с главным зданием крытым обогреваемым проходом. Коттедж вмещал дюжину человек, которые сменами по четыре человека патрулировали всю площадку круглые сутки.

Как и их соратники, охранявшие резиденцию архиепископов в Вене, все эти люди были матерыми ветеранами, выбранными из лучших воинских частей по всему миру. Двенадцать человек состояли под началом у Рольфа Энгельса, бывшего солдата гитлеровского элитного Горного корпуса. Давным-давно один из членов Вселенского собора рекомендовал его как подходящего телохранителя для перспективного епископа, который красноречиво выступал против коммунизма и очень быстро стал мишенью для убийц.

Когда раздался шум приближающегося вертолета, Рольф Энгельс сидел в домике станции канатной дороги и пил чай с оператором гондолы. Он быстро посмотрел на часы и слегка приподнял брови.

– Бернард, – сказал Энгельс одному из солдат. – Выйди и скажи мне, что ты видишь.

Бернард, огромный человек в белом камуфляжном костюме, вышел из домика.

Вернулся он быстро.

– Желтый вертолет, – отчитался он. – С черной надписью. Слишком далеко, я не могу разобрать слова, но, похоже, тот же, на котором обычно летает кардинал.

Энгельс кивнул:

– Спасибо, сержант. – Он сделал еще глоток чаю, заглянул в чашку и вздохнул. – Начинай готовить гондолу, – сказал Энгельс оператору.

– Мне пойти с вами? – спросил Бернард.

Энгельс покачал головой:

– Все как обычно, – сказал он, допивая чай. Бросил пластиковую чашку в мусорную корзину и двинулся за оператором гондолы к панели управления – смотреть, как тот запускает хорошо смазанный механизм, который понесет гондолу наверх, почти на самую вершину утеса, к Кардинальскому Гнезду.

Дверь открылась, едва полозья вертолета коснулись снега на площадке. Сет выпрыгнул первым и помог выбраться наружу Зое и Моргену. Вниз от площадки к узкому мостику вела лестница. Мостик упирался в небольшое строение на крыше.

– Я подожду здесь, – сказал пилот Моргену. – Нет смысла лететь обратно в аэропорт, а потом возвращаться за кардиналом. Скажите, чтобы не торопился. Я буду тут.

Морген кивнул и догнал Сета с Зоей, которые ждали на мостике. Как и сказал Морген, дверь была не заперта. Зайдя внутрь, Сет достал тяжелый старый револьвер. Лестница перед ними уходила вниз. Никого.

– Пошли, – шепнул он и начал бесшумно спускаться. Металлические ступени были покрыты резиной. Все спускались молча.

На первой площадке они услышали, как внизу открылась дверь, потом раздалось кряхтение и глухой стук – кто-то явно пытался справиться с чем-то тяжелым. Звуки становились громче.

Сет подошел к двери с площадки и повернул ручку. Заперто. Человек с грузом приближался. Сет полез в карман и достал из бумажника кредитную карточку. Потом, убрав револьвер за пояс, встал у двери на колени и сунул карточку между дверью и косяком. Через секунду его старания увенчались успехом, замок щелкнул, и дверь открылась. Внутри оказался чердак, заваленный картонными коробками и деревянными ящиками.

Сет махнул Зое и Моргену. Звуки становились все громче. Когда Сет закрыл дверь, они ясно услышали, как человек, задыхаясь, поднимается по лестнице.

Сет прильнул к узкой щели между дверью и косяком и увидел, как тощий мужчина волочит вверх по лестнице два огромных жестких чемодана. Человек остановился на площадке, вытер с лица пот и принялся штурмовать последний пролет. Через несколько секунд ступеньки залил нестерпимо яркий свет.

Когда лестница снова погрузилась в желтоватый полумрак от тусклых лампочек, Сет открыл дверь и повел всех вниз.

Страттон укладывал плащаницу и последние документы в ларец, когда в комнату зашел Браун.

– Вертолет что-то рано, – сказал Браун, подходя к Страттону, чтобы проверить, все ли на месте. – Я хочу, чтобы вы…

Неожиданно дверь в конференц-зал распахнулась и грохнула об стену. Браун так резко остановился, что чуть не споткнулся.

Страттон выронил крышку ларца и повернулся. Крышка глухо стукнулась о деревянный стол.

– Риджуэй, – вымолвил Страттон – ошеломленно и недоверчиво, как человек, увидевший призрака. Воспользовавшись неожиданностью, Сет быстро шагнул вперед и махнул Зое:

– Держи его на мушке. – Сет показал на Брауна. Зоя сделал шаг вперед и наставила на кардинала старый револьвер. Она взвела курок.

Когда Браун услышал щелчок старого механизма, у него в глазах что-то промелькнуло. Но безупречное самообладание позволило ему сохранить невозмутимость.

– В чем смысл этого безобразия? – воскликнул он. – Как вы смеете врываться сюда?

– Заткнитесь, – веско сказала Зоя. Браун попытался отойти. – Стойте на месте.

Браун принял величественную позу, но разум его кипел. Болтовней ему удавалось выпутаться из куда более сложных ситуаций. Он посмотрел на разгневанную, но все же привлекательную женщину, которая приближалась к нему.

Страттон пятился от Сета, пытаясь сделать так, чтобы между ним и старым револьвером, который вполне мог проделать в нем дыру, оказался стол.

– Не дайте им вас обмануть, Ваше Преосвященство, – сказал Страттон. – Это допотопное оружие. И патронам уже сорок лет.

– Стой, Страттон! – приказал Сет. – Стой на месте. – Он улыбнулся. – Посмотрите сюда, Ваше Позорносвящество, – жестко сказал он. Браун повернул голову. – Ваш приспешник остановился, он знает, что револьвер может запросто вышибить ему мозги. – Сет ухмыльнулся Страттону и помолчал. – Хотите испытать судьбу?

– Нет. – Браун сглотнул, пытаясь совладать с гневом. – Конечно нет. Разумеется, преимущество на вашей стороне, вы застали нас врасплох.

Глядя в дуло револьвера Зои, он прикидывал, где сейчас может быть Рольф. Старый солдат подчинялся распорядку и свою территорию инспектировал с такой пунктуальностью, что по нему можно было сверять часы. Мысли опережали одна другую, кардинал пытался вспомнить. Затем пол под ногами задрожал. Заработал мотор гондолы. Браун мысленно улыбнулся. Гондола доберется до вершины примерно за три минуты. Три минуты. Ему надо отвлечь их разговорами, чтобы Рольф закончил проверку.

Сет сделал пару шагов назад – он хотел видеть и Страттона и Брауна.

– Положи оружие на стол, – сказал он Страттону. Человек из АНБ колебался, словно просчитывал вероятность того, что револьвер Сета не выстрелит. – Я сказал, на стол, друг мой. – Страттон полез в карман пальто. – Спокойно, – сказал Сет. – Вытащи его за ствол, большим и указательным пальцем. Если я увижу, что твой палец на спусковом крючке, я тебя пристрелю.

Страттон кивнул, вытащил пистолет из наплечной кобуры и положил его на стол. Это был тяжелый автоматический «кольт» сорок пятого калибра.

– А ты был весьма умен, Страттон, – сказал Сет. – И убедителен. Как ты меня одурачил.

– Не надо сердиться, мистер Риджуэй, – произнес Браун. Теперь он знал, что Рольф вскоре появится, и стал куда увереннее. – Мы все разумные люди. Почему бы нам не поговорить?

– Разумные? – грозно переспросил Сет. – Вы называете убийство людей разумным? Вы самодовольный лицемер. Нам стоило бы прикончить вас на месте. И у вас хватает наглости называть себя разумным? Вы предали всех и вся. – Он посмотрел на ларец. – Или спрятали так, чтобы никто не узнал, что это на самом деле. Вы хотите скрыть, что Гитлер шантажировал Ватикан, скрыть свой позор. – Сет помолчал. – Или быть может, сами хотите кого-нибудь шантажировать. – По глазам Брауна Сет понял, что не ошибся. – Так кого вы собирались шантажировать, мистер кардинал? Что вы собирались сделать с плащаницей?

– Вы меня неправильно поняли, мистер Риджуэй, – сказал Браун.

– Как же, – ответил Сет. – Гитлера и Эйхмана тоже неправильно поняли.

Браун медленно поднял руку:

– Прошу вас, позвольте мне сказать кое-что. – Сет кивнул. – С помощью этой плащаницы я хотел всего лишь спасти христианский мир.

Сет несколько мгновений ошарашенно смотрел на него.

– Да вы шутите, – сказал он и саркастически хмыкнул. – Я знаю таких людей, как вы, Браун. Вы делаете все только для себя. Вам плевать на спасение чего бы то ни было, если вы не получите от этого никакой выгоды. Вам все равно, как вы захватите власть и на чьей стороне окажетесь, чтобы ее захватить. У людей вроде вас нет принципов. Вы запросто переходите с одной стороны на другую. Так вот, что бы вы ни задумали, у вас ничего не выйдет. – Сет подошел к ларцу на длинном столе. – Мы забираем ларец с собой. – Он посмотрел на потолок. – Транспорт нас ждет. Так что я попрошу, чтобы вы со Страттоном легли на пол. – Сет махнул револьвером. – Вот здесь, посреди комнаты. Лицом вниз, расставьте ноги.

Ни Браун, ни Страттон не сдвинулись с места.

– Быстро. – Зоя подтолкнула Брауна стволом револьвера. Кардинал дернулся, будто его ударило током, и глянул на нее. – Давайте, – сказала Зоя. – Вы слышали, что он сказал.

– Мы можем убить вас прямо сейчас, – сказал Сет. – Так же, как вы убивали людей. Или можете лечь на пол и дать нам спокойно забрать ларец.

– Вы должны позволить мне объяснить, – взмолился Браун. – Вы не понимаете…

– Они, может, и не понимают, зато понимаю я, – прогремел в тишине голос Моргена. – Возможно, не понимают мистер Риджуэй и его жена, а вот я прекрасно все вижу. Я вынужден. Я долгие годы следил за тобой.

– Будь ты проклят, старый дурак! – закричал Браун, увидев, как к нему подходит старый священник.

– Да, – мягко сказал Морген. – Наверное, я уже проклят. Но подумай о своей судьбе.

Мужчины несколько мгновений молча смотрели друг на друга.

– Зачем ты это сделал? – спросил Браун. – Причины не было. Почему ты это сделал, старый безумец?

– Все эти годы мне позволяли выжить только две вещи, – ответил Морген. – Все эти годы, с того самого дня в Альт-Аусзее. И одна из них – желание вернуть ларец. А вторая – моя гордость.

– Что ты несешь? – сказал Браун. – Это бред.

– Мне пытались сказать, – произнес Морген, и его глаза затуманились воспоминаниями. – Они пытались сказать мне, что ты виновен во всех этих безумствах, но я им не поверил. Я не мог поверить.

Браун повернулся к Сету:

– Может, вы попросите этого старого дурака выражаться внятнее?

Морген залез в глубокий карман куртки и вытащил оттуда конверт. Пока он открывал его и доставал оттуда мятый лист бумаги, у него тряслись руки. Он подошел к Брауну и протянул ему бумагу.

– Посмотри, – сказал Морген.

Браун глянул на Моргена, как на умалишенного. Мгновение он колебался, потом выхватил бумагу из рук священника. Глаза кардинала быстро пробежали написанное, затем он вернул бумагу Моргену.

– Ну и?.. – спросил Браун.

Ничего не ответив, Морген вытащил из конверта еще один листок и тоже протянул Брауну. Кардинал закатил глаза, но взял и этот листок. Через минуту он отдал его Моргену. Представление повторилось и с третьим листком бумаги.

– Старик, мое терпение не безгранично, – сказал Браун. – И эта твоя головоломка вот-вот выведет меня из себя.

– Что значат для тебя эти бумаги? – спросил Морген.

Браун разгневанно посмотрел на священника.

– Ничего. По крайней мере, вместе, – сказал он. – Ты дал мне копию письма моего отца к моей матери, копию моего свидетельства о рождении и копию свидетельства вермахта, подтверждающего, что мой отец погиб на Польском фронте.

Морген медленно кивнул, не отводя застывшего печального взгляда от лица Брауна. Морген снова отдал кардиналу бумаги:

– Посмотри на них еще раз. Посмотри на даты.

Браун взглянул на Риджуэя:

– Почему я должен…

– Возьмите бумаги, – приказал Сет.

Нахмурившись, Браун выхватил у Моргена бумаги и снова начал изучать их.

– Посмотри на даты, – сказал Морген.

Сет с возрастающим изумлением смотрел на этот театр двух актеров. Между ними было что-то. Но это – отнюдь не ненависть закоренелых врагов. Это было что-то… более личное.

Страттон тоже смотрел на драму, что разыгрывалась между двумя священниками, но ему было все равно, что их связывает. Он просто ждал момента, когда внимание Сета полностью переключится на Брауна и Моргена.

Когда Браун изучил бумаги, которые дал ему Морген, недовольство на его лице сменилось изумлением. Морген что-то прочел на его лице.

– Так что, все-таки даты что-то значат? – спросил он.

– Я… я не понимаю, – сказал Браун, переводя взгляд с бумаг на Моргена.

– На самом деле все очень просто, – сказал Морген. – Письмо, которое отправил твоей матери ее муж, было написано бравым оберлейтенантом в Радоме – это в шестидесяти милях к югу от Варшавы – 7 сентября 1939 года. Тот же самый бравый оберлейтенант…

– Мой отец, – перебил его Браун. Морген проигнорировал реплику.

– Бравый оберлейтенант погиб в бою 9 сентября при вторжения германских войск в Варшаву. – Старый священник замолчал, облизнул губы и продолжил: – Ты родился 6 августа 1940 года, примерно через одиннадцать месяцев после смерти бравого оберлейтенанта.

– Я все равно не понимаю, – тихо вымолвил Браун, явно в замешательстве. – Ты сделал все это, чтобы сообщить мне, что я – незаконнорожденный. Хорошо, я незаконнорожденный, и что? Я буду не первым Папой-ублюдком. Но это вряд ли оправдывает твое поведение в последние сорок лет.

– В общем и целом ты прав, – сказал Морген. – Но ты не просто ублюдок. Ты мой ублюдок.

Краска отлила от лица Брауна, как будто его выключили из розетки. У него отвалилась челюсть.

– Ты… ты мой отец?

Морген кивнул. Все смотрели на Моргена и Брауна. Страттон кинулся к своему пистолету.

– Сет! – Крик Зои встряхнул Риджуэя.

Сет перевел револьвер на Страттона и нажал на спуск. Курок щелкнул – старый патрон. Душа у Сета ушла в пятки. Рука Страттона была в нескольких дюймах от «кольта». Не сбивая прицела, Сет снова взвел курок и нажал на спуск. И снова пистолет не выстрелил.

Страттон схватил «кольт», прыгнул, перекатился через стол и приземлился на пол.

– Назад! – крикнул Сет Зое, но та стояла на месте и целилась туда, где Страттон скрылся за столом.

Через секунду Страттон вынырнул, паля из «кольта». Он целился в Сета. Сет выстрелил снова, но револьвер в третий раз дал осечку. Страттон плавно нажал на пусковой крючок «кольта».

Пожалуйста, Господи,взмолилась Зоя. Пусть мой револьвер выстрелит. Спаси нас.

Она прицелилась в грудь Страттону и спустила курок. Револьвер ответил ей громом выстрела и столпом пламени, пролетевшим через полкомнаты. Пуля ударила Страттона в плечо в тот момент, когда он выстрелил сам, и его пуля прошла мимо цели. Когда пуля Зои развернула его, он выронил «кольт». Зоя выстрелила еще раз. Вторая пуля попала Страттону в спину, и ударной силы оказалось достаточно, чтобы швырнуть агента к огромному окну, выходящему на долину Инна.

Все, оцепенев, смотрели, как под весом Страттона треснуло стекло. Звук походил на раскат грома, но даже он показался очень тихим по сравнению с диким воплем Страттона, когда он несколько секунд покачивался на подоконнике, а затем вылетел из окна вместе с осколками. Его крик они слышали еще несколько секунд.