Текст книги "Дочерь Божья"

Автор книги: Льюис Пэрдью

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 26 страниц)

33

ШАХТА ХАБЕРСАМ – ТА, КОТОРАЯ ПОБОЛЬШЕ, – объяснил Гюнтер. – Кому же знать, как не мне: я руководил ею, пока не появились эсэсовцы. – Он достал план шахты, развернул и разложил его на столе. Вокруг собрались Морген, Риджуэй, Зоя, двое людей Моргена и Джордж Страттон с перевязанной головой. Все трое, поймавшие Страттона, тоже были в бинтах. Никто из них не был особо доволен, что американец к ним все-таки присоединился. Его бы убили, если бы за него не заступились Сет и Зоя – рассказав, что он спас им жизнь: Сету – в Марине-дель-Рей, а Зое – в Цюрихе.

– Какой-то вы подозрительно ловкий, – заметил Морген, но в конце концов согласился взять Страттона в команду. Теперь все сидели за столом, планируя налет на шахту. Они собирались пойти за Страстями Софии в Рождество. – Отпразднуем жертвоприношением, – сказал Морген.

Гюнтер подробно рассказал, как он и все остальные, исключая Моргена, несколько лет пробивали тоннель из соседней шахты, чтобы попасть в Хаберсам.

– Прежний вход оказался так замурован, что нам потребовались бы значительные усилия… плюс взрывчатка и тяжелая строительная техника, – объяснил Гюнтер. – По известным причинам мы не стали предпринимать этих попыток, чтобы не привлекать внимания.

– Не говоря о расходах, – добавил Морген. – Такие работы потребовали неподъемных средств.

– Конечно, – согласился Гюнтер. – Я прожил здесь всю жизнь и успел поработать почти во всех шахтах отсюда до Бад-Ишль. Здешние холмы изрыты шахтами, как кротовьими норами. Их здесь столько, что большей части даже нет на картах.

Чтобы найти нужную шахту, Гюнтеру потребовалось около года. Следовало работать очень аккуратно, чтобы не вызывать лишнего интереса, и горстке рабочих приходилось долбить штольню сверхурочно. На это ушло почти девять лет.

– Но если вы уже пробили штольню, – спросил Сет, – то почему не наняли какого-нибудь медвежатника, чтобы просто забрать Страсти Софии?

Гюнтер, ни слова не говоря, залез в металлический кейс и вынул оттуда переплетенную брошюру:

– Добрый сержант фон Хальбах рассказал отцу Моргену о целой сети мин и ловушек, расставленных на подходах к сейфу.

– К тому же, – подхватил Морген, – не только само хранилище таит опасности для тех, кто попытается туда проникнуть. Как сказал добрый сержант фон Хальбах, сам ларец со Страстями Софии заминирован, чтобы самоуничтожиться, дабы не попасть в чужие руки.

– А вот это – ключ, – сказал Гюнтер, любовно перелистывая старую тетрадь. – Страница за страницей – о том, как обнаружить, избежать или обезвредить все эти защитные механизмы. – Он прервался, вглядываясь в схемы. – Включая описание процедуры входа в само убежище. – Он отогнул страницу, чтобы все увидели.

– Что бы там ни было, – сказала Зоя, – взрывчатка или яды… Наверняка за сорок лет все уже разложилось.

– До сих пор люди подрываются на бомбах и гранатах, оставшихся со Второй мировой войны, – печально возразил Сет. – Иногда смертельные находки достаются крестьянам, которые натыкаются на них плугом, иногда рабочим газовых компаний, копающим канаву.

Гюнтер посмотрел на Зою:

– Он прав, миссис Риджуэй. А отравляющие вещества, которые производили нацисты, вроде нервно-паралитического газа табун или бомб с сибирской язвой, теперь даже опаснее, чем раньше, потому что контейнеры, в которых они хранятся, проржавели. – Он покачал головой. – Нет, уж что-что, а оружие нацисты делать умели. Наверняка большая его часть до сих пор в рабочем состоянии.

Зоя содрогнулась.

– Видимо, один из вас – эксперт по взрывчатке и прочему оружию времен Второй мировой? – предположил Сет. Повисло тягостное молчание. Гюнтер посмотрел на Моргена.

– Боюсь, нашего эксперта убили в Амстердаме, – сказал Морген. – Это он умер в парке у вас на руках…

– Я немного разбираюсь во взрывчатке, – сказал Гюнтер. – Все-таки я всю жизнь проработал в шахтах, но экспертом меня вряд ли можно назвать, мистер Риджуэй.

– Вот почему нам хотелось бы, чтобы и вы к нам завтра присоединились, – сказал Морген. – Наверняка вас как полицейского учили обращаться со взрывчаткой. И еще потому, что у вас молодая крепкая спина.

– Нет! – крикнула Зоя. – Сет, хватит с нас всего этого! Пусть они это делают без нас.

Морген грустно посмотрел на нее:

– Конечно, мы можем помочь – и мы поможем – вам оправдаться перед лицом закона, вне зависимости от успеха нашего завтрашнего похода. – Он вздохнул и посмотрел на Сета, потом опять перевел взгляд на Зою. – Наверняка вас оправдают, если мы сумеем добыть доказательства, за которыми отправляемся в шахту. – Он сделал расчетливую паузу, как адвокат, который хочет, чтобы у судьи была возможность усвоить информацию. – Однако без плащаницы Страстей Софии ваша история – уж поверьте – будет выглядеть выдумкой. В нее почти невозможно поверить… если нет доказательств. И вам придется провести остаток жизни в тюрьме или в бегах. – Он поднялся и, обойдя вокруг стола, приблизился к Сету и Зое. – Ваша помощь завтра значительно повысит наши шансы на успех и ваши шансы снять предъявленные вам обвинения. С другой стороны, если мы потерпим неудачу… – Он пожал плечами, как бы стряхивая с себя ответственность за их судьбы. И Сет вдруг почувствовал, что вся тяжесть решения легла на его плечи.

– Могу я подумать до утра? – спросил он.

– Конечно, – кивнул Морген. – Но вам в любом случае стоит остаться с нами, пока мы прорабатываем планы. Эти приготовления спасут нам завтра жизнь. Подготовка, удача и молитвы.

34

ОНИ ПОЯВИЛИСЬ У ВХОДА В ЗАБРОШЕННУЮ ШАХТУ примерно в полдень, в Рождество. Погода ухудшалась. Ветер продувал долину насквозь, неся с собой мелкий, как песок, твердый снег, который иглами впивался в кожу. Видимость упала практически до нуля, а белая мгла скрывала все. Солнце казалось расплывчатым серым диском на сером небе. Сет и Зоя были благодарны за очки, которые дал им Гюнтер.

Снегоходы пробирались через слепящую жалящую мглу. От ориентира к ориентиру их вел Гюнтер, чье сверхъестественное знание местности не давало им заблудиться.

Морген сидел за спиной Гюнтера на первом снегоходе, который тащил за собой маленькие сани, накрытые брезентом. На них погрузили инструменты, взрывчатку и другие предметы, которые священник счел необходимыми. За ним шел второй снегоход, на котором ехал Страттон, а управлял один из тех трех человек, которые схватили его прошлым вечером. Замыкал процессию третий – им управлял Сет Риджуэй. Зоя сидела за ним, обхватив его за талию. Он попытался было убедить ее остаться в хижине вместе с людьми Моргена, но она отказалась.

– Я уже говорила тебе в Цюрихе. Я нашла тебя, и не важно, что будет дальше, не важно, насколько опасна ситуация, – я не хочу снова расставаться с тобой. – Переубедить ее было невозможно.

Сет не упускал из виду задние фары второго снегохода. Он не видел первую машину, так что, потеряй он вторую, они безнадежно заблудятся. Когда серый диск солнца дополз до зенита, Сет услышал, как Гюнтер неожиданно заглушил мотор снегохода. Тут же зажглись стоп-сигналы второй машины. Сет схватился за ручку тормоза на руле своего аппарата и тоже притормозил. Все молча спешились и дотащили сани с оборудованием ко входу в шахту.

Через несколько минут они уже стояли под скальным козырьком. Перед ними высились металлические ворота, закрывавшие вход. Гюнтер снял с саней брезент и начал раздавать оборудование. Сету, Зое и Страттону он вручил рюкзаки, которые весили по двадцать пять – тридцать фунтов. Еще он выдал каждому по фонарику и свистку на шнурке.

– Все время носите их на шее, – напутствовал он. – Если потеряетесь, стойте на одном месте и свистите. – Он повесил на плечо большой моток веревки и надел альпинистский пояс с карабинами, крючьями и молотком. – Каменный вход в шахту очень нестабилен, – сказал он. – Как только дойдем до соли, все будет в порядке. Но камни и опоры первые четыреста ярдов тоннеля могут обрушиться. – Будто в подтверждение его слов где-то в темноте перед ними раздался грохот камней. – В верхние слои соли ведет вентиляционный ствол. Если вход заблокирован, мы можем спуститься по нему.

Он подошел к воротам, отпер допотопный висячий замок и открыл створки. Все пошли за ним внутрь. Тусклый дневной свет проникал всего на пятьдесят футов вглубь. Включили фонарики. Но все равно идти было небезопасно – под ногами лежал лед, а с потолка свисали огромные ледяные сталактиты, похожие на стилеты.

Сет с Зоей осторожно двигались мелкими шажками по ледяному полу: уклон неумолимо шел вниз. Остатки скудного дневного света полностью исчезли в темноте тоннеля. Чтобы сэкономить батарейки, Гюнтер приказал всем выключить фонари, оставив гореть только свой. Луч его фонаря выхватывал из темноты сгнившую деревянную крепь и ржавые остатки металлических опор. Было совершенно ясно: каменные глыбы по бокам и над головой висят вопреки законам гравитации. Сету хотелось уточнить у Гюнтера, но он промолчал. Ему не очень хотелось знать ответ.

Неожиданно в тоннеле впереди загрохотали камни. Где-то в темноте, за ярким конусом света случился обвал.

– Подождите, – тихо сказал Гюнтер. Он уже предупреждал их, что здесь нельзя говорить громко. Камни в этой части тоннеля держались на честном слове, и любого громкого звука хватило бы, чтобы вызвать лавину. От его предупреждения все похолодели. В конце концов, этот человек проработал в шахтах всю жизнь. Камни падали еще несколько секунд. Пол тоннеля вибрировал у них под ногами, с потолка посыпались каменные обломки.

Зоя молча молилась.

Через минуту камнепад прекратился, и в тоннеле раздавалось только их собственное дыхание. Гюнтер колебался еще несколько секунд, затем молча двинулся вперед.

Снова и снова Сет прокручивал в голове то, с чем придется столкнуться, как только они попадут в шахту Хаберсам. Они раз пять изучили все планы и инструкции из сейфа. Нацистские схемы шахты с отмеченными местами, куда закладывалась взрывчатка и устанавливались другие устройства, сравнивались со схемами горнодобывающей фирмы, которые смог раздобыть Гюнтер. Две схемы не совпадали полностью, и это его не удивило. На схемах компании имелись тоннели, которых не было на схеме нацистов. Так же, как и картографы – до эпохи аэрофотосъемки и спутниковой картографии – расходились в изображении форм континентов, горные инженеры сорок лет назад использовали довольно грубые методы, которые гарантировали, что ни одна пара схем одной шахты – особенно маленькой и захолустной – не будет совпадать. Но сегодня даже минимальные различия могли оказаться смертельно опасными, поскольку им было необходимо точно знать, где расположены ловушки. Один шаг всего на несколько дюймов не в ту сторону мог вызвать катастрофу.

– И конечно, мы не знаем, точно ли тут отмечены все ловушки, – сказал им Гюнтер прошлой ночью. – Комендант СС мог своим приказом ввести дополнительные меры безопасности в последние дни войны, и вряд ли кто озаботился тем, чтобы обновить материалы в сейфе.

Глубже в шахте лед начинал таять. Теперь тоннель наполняло журчание бегущей воды.

– В этих холмах очень много подземных рек и потоков, – сказал Гюнтер. – Самая большая опасность для шахтера после обвала конечно же – пробиться сквозь каменную стену и обнаружить там подземный поток.

Он объяснил, что дождь и тающий снег проникают в почву, просачиваются сквозь слои горных пород. Часть этой воды попадает в пресные родники, которые питают горные источники. Но большая часть через трещины и щели со временем проникает в вездесущие пласты соли, залегающие ниже. Соль – часто со вкраплениями серы и других минералов – растворялась в воде и переносилась в более теплые скальные слои у подножий гор. В конце концов некоторые из этих теплых, насыщенных минералами потоков снова выбирались на поверхность – уже в виде теплых минеральных источников, у которых строили курорты.

Сет вспоминал слова Гюнтера, пробираясь по тоннелю, каменные стены которого, казалось, тянулись к нему, словно желали отнять у него жизнь. Ему очень хотелось идти быстрее, но темп задавал Гюнтер. Сет пытался списать волнение на слабовыраженную клаустрофобию. Настоящая опасность была впереди.

В тетради из черного кейса описывались хитроумные смертоносные приспособления, установленные нацистами для защиты трофеев. Среди них были пулеметы, спусковые крючки которых соединялись с натяжными проволоками.

– Такие же ловушки использовали до объединения восточные немцы на границе с Западной Германией, – сказала Зоя.

Еще были ямы с кольями на дне.

– А это как в Северном Вьетнаме, – добавил Сет.

Контейнеры с напалмом были установлены так, чтобы сжечь тех, кто приводил в действие механизм. Те же, кому удалось избежать пламени, погибали от удушья. В более просторных отсеках шахты, где порода была стабильнее, под слоем соли скрывались противопехотные мины. Все это было на картах – вместе со способами, позволяющими избежать или обезвредить ловушки. Но мысль о ловушках, поставленных в последний момент, продолжала изводить Сета – как и одно примечание, сделанное от руки на обложке.

– Что значит Pfeil? – спросил у Гюнтера Сет.

– Стрела, – ответил австриец.

Но других упоминаний о стрелах они не нашли. Сет не думал о них вплоть до этого момента, когда начал составлять мысленный список того, что прячется в темноте, защищая вход.

Свет фонарика Гюнтера в тоннеле, казалось, стал ярче. Сет быстро сообразил: это из-за того, что стены тоннеля стали белыми. Колонна ускорила шаг – всем хотелось побыстрее выйти из тоннеля сомнительной прочности, с его трухлявыми сваями, в более надежные соляные пласты. Мгновение спустя фонарик Гюнтера, казалось, погас, потому что они вошли в зал размером с университетскую аудиторию. Гюнтер остановился.

– Включите на минуту фонарики, – сказал он. Сет, Зоя и Страттон ошеломленно ахнули, оглядев просторное белое помещение. – Солевые пласты считаются очень стабильными, – сказал Гюнтер. – Нацисты, помимо хранения краденых шедевров и сокровищ, практически переносили в подобные шахты целые заводы: здесь они могли работать без угрозы бомбардировок союзников. В окрестных горах полно таких укрытий.

Потом заговорил Морген:

– Некоторые использовались евреями и другими людьми, которые хотели укрыться от нацистов. На другой стороне долины есть камеры, запечатанные, как склепы. Там лежат тела людей, казненных нацистами, которые искали места под склады и находили в таких помещениях целые семьи.

Он грустно отвернулся и кивнул Гюнтеру, который снова попросил выключить фонарики. Когда Сет пошел вперед, он заметил, что в соли проложена светло-коричневая тропа: без сомнения, ее протоптали Гюнтер и его помощники, когда рубили штольню в шахту Хаберсам. Отряд двинулся по этой тропе, обходя штабель досок, ржавые металлические леса и груду соли, что обрушилась с потолка.

– Если не копать шахты в правильных местах, со временем вода сделает вот так.

Несколько минут спустя они вышли из огромного белого помещения в просторный коридор. Свет фонарика Гюнтера отражался в его белых стенах так, что казалось, будто соль светится сама. Примерно через пятьдесят ярдов коридор начал сужаться: по бокам почти до потолка были насыпаны огромные груды соли.

– То, что мы убирали из прохода, – объяснил Гюнтер.

Они прошли еще пятьдесят ярдов и достигли неровной дыры в стене. Колонна остановилась. Длинная соляная насыпь преграждала путь в другом направлении, насколько хватало света фонарика.

– Вот оно, – произнес Гюнтер с такой гордостью, какая могла звучать в голосе Микеланджело, завершившего Давида. Они сгрудились у прохода. Сет забрался на соляную осыпь, чтобы лучше видеть. Зоя полезла наверх вслед за ним. Проем был примерно шести футов в высоту и немного меньше трех футов в ширину. Он напомнил Сету открытый гроб. Гюнтер посветил туда фонариком, и луч явил их взору длинный прямой проход, уходивший во тьму. Сет посмотрел на часы: около часа пополудни.

– Мне бы хотелось еще раз напомнить кое-что, пока мы не вошли в тоннель, – сказал Гюнтер. – Для начала не забывайте, что здесь повсюду закопаны противопехотные мины. На планах указано лишь их приблизительное расположение – кроме входа в хранилище с сейфом. Там они поставлены очень плотно. – Он посмотрел на крупного, коротко стриженного мужчину за пятьдесят, который помог поймать Страттона прошлой ночью. – Именно по этой причине Рихард пойдет впереди с металлоискателем. Надеюсь, детонаторы заржавели, но мы не можем быть в этом уверены… Помните, – предостерег их Гюнтер, – мы никогда не были в самой шахте Хаберсам. Нам нужны были планы, которые вы достали из банковского сейфа, чтобы убедиться, что мы не сделаем того, что может привести к нашей гибели или, что хуже, повредит Страсти. И из-за различий в нацистских планах шахт и схемах компании мы не знаем точно, в какую часть шахты Хаберсам выведет нас этот проход.

– Это значит, что наш прогноз, к каким ловушкам мы выйдем, может оказаться ошибочным? – спросила Зоя. Гюнтер кивнул:

– Но мне кажется, я знаю, где мы выйдем.

– Молю Господа, чтобы вы были правы, – сказал отец Морген. Потом, уже у всей группы, он спросил: – Вы не хотите помолиться, прежде чем мы войдем?

Все кивнули. Сет вспомнил старую поговорку о том, что в окопах атеистов не бывает. Он отделился от группы.

Морген начал читать двадцать второй псалом:

– Господь – Пастырь мой; я ни в чем не буду нуждаться. Он покоит меня на злачных пажитях и водит меня к водам тихим, подкрепляет душу мою, направляет меня на стези правды ради имени Своего.

Она покоит,тихо думала Зоя. Она водит; Она подкрепляет; Ради Ее имени.

Пока священник читал псалом, голос его окреп и стал громче:

– Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мной; Твой жезл и Твой посох – они успокаивают меня. Ты приготовил предо мною трапезу в виду врагов моих; умастил елеем голову мою; чаша моя преисполнена. Так благость и милость да сопровождают меня во все дни жизни моей, и я пребуду в доме Господнем многие дни.

В тускло освещенном коридоре под горой все, кроме Сета, тихо пробормотали «аминь». Он промолчал.

Потом, взяв темный горный каравай грубого помола и флягу с водой, Морген преломил хлеб и причастил всех. Сет не подошел. После этого все молча поели. Потом, как парашютисты у зоны высадки, они задумались о бренности бытия. Сет и Зоя стояли обнявшись. Он чувствовал ее тепло и ее любовь и хотел вернуть себе ту духовную уверенность, что нынче подводила его.

Наконец без дальнейших колебаний – они обсудили все столько раз, что еще один диспут был бы ненужной проволочкой, – Рихард Штер вступил в проход. За ним шли Гюнтер, потом Сет, Зоя, отец Морген и, наконец, Джордж Страттон.

– Я люблю тебя, – сказала Зоя Сету, когда он сделал первый шаг.

– Я тоже тебя люблю, малышка, – ответил он и поцеловал ее. После чего неохотно повернулся и пошел за нескладной, но крепкой фигурой Гюнтера по узкому коридору. Они шли меньше минуты, когда коридор вдруг наполнился шумом текущей воды.

– Что это? – спросил Сет.

– Подземный поток, – ответил Гюнтер, не замедляя шага. – Я слышу его уже много лет. Раньше он меня пугал. – Он помолчал, словно подыскивая нужные слова. – Теперь он кажется мне старым другом.

Риджуэю этот шум и дрожь под ногами мнились не такими дружелюбными – грохот нарастал. Воздух в тоннеле будто потрескивал от избытка эмоций – в основном страха, – которые связали всех и, похоже, толкали вперед все сильнее. Они шли еще десять минут, когда фонарик Ричарда наконец осветил белую стену в конце прохода. В середине стены была дыра размером с кулак.

– Это самый конец! – закричал Гюнтер. Рев воды теперь был таким громким, что приходилось орать, иначе за два фута его было не слышно. – Толщина всего дюймов шесть. – Когда подтянулась оставшаяся часть партии, Гюнтер попросил Сета отвязать от его рюкзака саперную лопатку.

Сет наклонился к ремням – и тут закричал Рихард. Сет поднял голову. Австриец, казалось, вдвое уменьшился ростом. Повернувшись к остальным, он тянул к ним руки.

– Помогите мне! – отчаянно кричал Рихард. Гюнтер тут же отбросил в сторону рюкзак, упал на живот и пополз к Рихарду, который теперь стал ростом с большого плюшевого медведя.

Сету потребовалось несколько мгновений, чтобы понять, что Рихард вовсе не уменьшился, а провалился сквозь пол. Он размахивал руками и кричал, а сам погружался все глубже. Утрамбованная соль вокруг него потемнела от воды. Конденсат наполнил прохладный воздух тоннеля туманом.

Гюнтер медленно полз к нему, разбросав руки и ноги в стороны. Было неизвестно, какая площадь пола повреждена. Сет быстро сбросил рюкзак и на животе тоже пополз вперед, чтобы схватить Гюнтера за лодыжки.

Впереди на поверхности оставалась лишь голова Рихарда. Он пытался ухватиться за руку Гюнтера. Куски пола ломались и исчезали под ним. Сет почувствовал, что Гюнтер потянулся вперед и схватил старого австрийца. В следующую секунду Гюнтер закричал Сету:

– Тащи! Тащи нас обоих! Быстро!

Напрягшись изо всех сил, Сет пополз назад, борясь с течением подземной реки. Сдвинуться с места удалось на дюйм.

– Давай. – Он почувствовал, как сильные руки вцепились в его ремень. Это Страттон протиснулся мимо Зои и Моргена. Они продвинулись на фут, на полтора фута, когда в тоннеле раздался пронзительный крик. Сет и Страттон рывком почувствовали, что натяжение исчезло. Рихард вскрикнул последний раз и исчез в мокрой темной дыре.

Они сидели на полу. Потрясение было слишком велико. Зоя протиснулась к Сету и обняла его. В тоннеле раздались рыдания Гюнтера. Ганс Морген двинулся к нему, чтобы успокоить.

– Ты не виноват, Гюнтер, – сказал священник, положив руку на плечо старого друга.

– Но я его отпустил, – возразил Гюнтер. – Я держал его и не смог удержать. – Он начал всхлипывать.

– Ты сделал все, что мог, – сказал Морген.

Сет, Зоя и Страттон сидели молча минут десять, пока Страттон не махнул им, предлагая вернуться в огромный зал, через который они прошли. Гюнтер и Морген уже их ждали, держа две длинные доски.

Страттон и Сет затащили их в узкий проход, а Зоя ушла с Моргеном и Гюнтером к тому штабелю, который они обогнули на пути сюда.

– Надо спешить, – сказал Гюнтер. – Теперь вода прорвалась сюда, и неизвестно, сколько ей потребуется, чтобы размыть края. Она может поглотить наш мостик.

Гюнтер провел их по мосту, а потом быстро разбил оставшуюся стену, которую сам некогда оставил в конце коридора. Он работал с исступлением человека, который наказывает сам себя. Когда отверстие в стене расширилось, Гюнтер заглянул в него, как моряк в иллюминатор, описывая фонариком широкие дуги, изучая тоннель. Потом всмотрелся в план из черного чемоданчика. Еще раз просунул голову в дыру, чтобы привязать его к местности. Наконец повернулся к остальным и расстелил карту на полу. Сет, Зоя, Морген и Страттон толпились вокруг нее, тоже пытаясь что-нибудь разглядеть.

– Мы здесь. – Гюнтер показал точку на карте около места схождения двух тоннелей. – Я думал, мы выйдем… – Он провел грязным пальцем по карте до точки в дюйме от предыдущей. – Вот здесь. – Теперь в его голосе была гордость, несколько пригасившая скорбь. – Мы примерно в пятидесяти футах оттуда. Но это не важно, раз мы знаем, где находимся.

Он сложил план и закончил расширять отверстие, чтобы они смогли проникнуть в тоннель шахты Хаберсам.

Оказавшись внутри, он велел всем идти поодиночке, с интервалом не меньше двадцати ярдов. Только Сет с Зоей нарушили это правило. Металлоискатель пропал вместе с Рихардом. Поэтому Гюнтеру пришлось сверяться с подробными планами шахты, чтобы понимать, где стоят противопехотные мины. Он аккуратно измерял пройденное расстояние стофутовой рулеткой, которую тянул за собой. Другой конец рулетки он поручил держать отцу Моргену, хоть тот и протестовал против такого относительно безопасного задания. Зое он велел бросать на пол угольную пыль, чтобы отмечать их путь: так им будет проще возвращаться.

Порошок они принесли в контейнерах размером с банку газировки. Очень скоро Зоя обнаружила, что в рюкзаке Сета нет ничего, кроме банок чернильно-черной пыли. Теперь все включили фонарики, выискивая в коридоре признаки ловушек, которых могло не оказаться на планах из цюрихского сейфа.

К первому пулемету с натяжной проволокой они подошли в половине третьего.

– Стойте! – крикнул Гюнтер. Они как раз приближались к пересечению с другим тоннелем. – Смотрите, – показал он. Через середину перекрестка от одной стены к другой тянулась тонкая проволока. Все прошли за Гюнтером до проволоки и остановились. Гюнтер посветил фонариком в правый тоннель. Там виднелся только столбик, к которому был привязан конец проволоки.

Однако слева на треноге стоял пулемет. Он был квадратный, с длинным стволом, который заканчивался чем-то вроде раструба. Вдоль ствола шел перфорированный металлический кожух. Несколько мгновений все смотрели на пулемет, словно ожидая, что он вот-вот откроет огонь.

Гюнтер махнул рукой, отправляя их в безопасную часть тоннеля, из которого они вышли. Сет из-за угла смотрел, как Гюнтер подходит к пулемету и разворачивает его к белой соляной стене. Потом он кусачками перерезал проволоку. Она обвисла и упала на пол посреди коридора. Гюнтер начал было возвращаться, затем остановился и вернулся к пулемету. Он наклонился над ним и нажал курок. Оружие вернулось к жизни, наполнив тоннель грохотом выстрелов. Выпустив короткую очередь, пулемет умолк: боек ударил по негодному патрону. В воздухе запахло кордитом, и призраки древних врагов словно бы ожили и подошли вместе с Гюнтером туда, где собралась группа.

– Именно поэтому мы должны быть очень осторожны, – сказал он. Затем распорядился принести рулетку и как следует закрепить ее у края поперечного тоннеля. Сам взял другой конец и снова двинулся вперед. Подходя к местам, отмеченным на карте, он сворачивал в ту или другую сторону, чтобы обойти мины.

Примерно через сто ярдов он снял маскировку с глубокой ямы. Раздался стук досок, из ямы поднялся столб пыли. Проходя по узкому карнизу между ямой и стеной, Зоя посветила вниз. Со дна тускло сверкнули трехфутовые зазубренные шипы.

Мины им попадались все чаще, а ловушек, которые приходилось обезвреживать, было все больше. Маленький отряд приближался к хранилищу.

Первый сюрприз настиг их, когда они вошли в огромный зал, почти не уступавший по величине «аудитории» в другой шахте. Дюйм за дюймом они двигались вперед по минному поле. Мины были установлены вплотную одна к другой, между ними едва находилось место, чтобы поставить ногу. Гюнтер взял у Зои банку с угольной пылью и начал сам рассыпать ее – но не дорожкой, а в определенных местах, куда надо было наступать. Следовало быть очень точными. Поскользнуться или потерять равновесие означало быть разорванным в куски взрывчаткой, скрытой под слоем соли.

Последнее минное поле оказалось почти сорока футов в ширину. Гюнтер заставил всех ждать ярдах в пятидесяти позади, а сам пошел через мины. В тусклом свете казалось, что он движется покадрово, словно в кино. Все стояли молча, затаив дыхание. Зоя посмотрела на отца Моргена и увидела, что его губы шевелятся: священник молча молился. Наконец Гюнтер выпрямился и крикнул:

– Все чисто. Идите по одному.

Зоя в ужасе смотрела, как Сет двинулся по минному полю. Наконец он обернулся:

– Зоя, может, ты подождешь на той стороне?

– Ни за что, – решительно сказала она, хотя никакой решимости не ощущала.

У Сета покалывало кончики пальцев, когда он смотрел, как Зоя идет к ним. Она казалось ему балериной, танцующей смертельно опасное соло. Стены пещеры как будто исчезли – его жена мучительно медленно делала шаг за шагом. Казалось, она будет идти целую вечность, но так и не подойдет ни на дюйм ближе. Наконец она оказалась в его объятьях. Он отвел ее в сторону, пока отец Морген и Джордж Страттон проделывали тот же путь. Наконец они снова собрались вместе.

– Это главная комната хранилища, – сказал Гюнтер, глядя сначала на план шахты, а затем по сторонам. – Если верить плану, ловушек здесь нет. – Помещение было площадью примерно семьдесят пять квадратных ярдов и тридцати или сорока футов в высоту. Неровный пол был покрыт слоем какого-то мусора, в тусклом свете напоминающего упаковочные коробки.

– Да, я знаю, – отрешенно сказал отец Морген. Он огляделся, точно лунатик, которого неожиданно разбудили. – Я был тут, – сказал он, словно не очень в это веря. – Я был тут больше полувека назад… целую вечность. – Он посветил фонариком. – Мы вошли… Мы вошли вон там. – Луч фонарика осветил вход в коридор на другом конце. – А вход в хранилище… – Он перевел фонарик вправо. – Вон там.

В серую скалу была врезана металлическая дверь хранилища. Огромная, не тронутая ржавчиной, издали она очень напоминала дверь в депозитарий банка «Туле Гессельшафт».

– Здесь не будет ловушек, – сказал Морген все тем же отрешенным голосом. – Здесь были люди, много людей. Ходили. Сержант мне показывал. Главный вход хорошо охранялся, а все остальные подходы были напичканы ловушками, чтобы не пустить сюда таких, как мы.

Риджуэй повел их к двери хранилища. Он прошел уже полпути, когда вдруг почувствовал, что одна секция пола слегка подалась под ногой. В другом углу раздался металлический скрежет и щелчки механизмов.

– Ложись! – заорал Сет, падая на пол и увлекая за собой Зою. Раздался один выстрел, а после – щелчок бойка в другом пулемете. Сет мог поклясться, что услышал, как у него над головой просвистела пуля.

Через мгновение они поднялись на ноги и продолжили путь. Подойдя к двери хранилища, Сет посветил фонариком на кучу мусора – таких в камере было много. Это оказались скелеты людей в форме СС. Но нервы давно истрепались всеми ужасами, которые они уже видели сегодня, так что ни Сет, ни Зоя, ни все остальные никак не отреагировали на кости и черепа, торчащие из оливково-серых мундиров.

Они шли, как усталые гладиаторы по арене, усыпанной телами убитых врагов. Они шли, чтобы приветствовать императора и получить награду. Сету казалось, что они наконец вернулись, чтобы дописать последнюю главу войны, которая началась в другую эру и которая ждала их все это время. Враг еще отбивался иногда из прошлого, как будто судьба мира еще не решилась.

На первой двери хранилища было два наборных диска, которые нужно было крутить одновременно. Зоя вслух читала номера, а Сет и Гюнтер вращали диски.

– Левый диск влево на двадцать семь, – читала она. Страттон светил фонариком на документы. – Правый влево на пятьдесят девять. Приготовились. Начали.

Сет и Гюнтер одновременно повернули диски и замерли, дожидаясь дальнейших инструкций.