Текст книги "Сын герцога (СИ)"

Автор книги: Людмила Музыка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 40 страниц)

Оказавшись по ту сторону стены, Джай то и дело оглядывался по сторонам. Все-таки он впервые попал в настоящий воинский лагерь, обустроенный согласно традициям детей степи.

Этот лагерь был огромным. Джай даже не пытался подсчитать количество шатров. Небольшие шатры, похожие один на другой как две капли воды, не образовывали стройные ряды (как обычно располагали палатки в имперской армии). Но в их расстановке угадывался определенный порядок. Они стояли небольшими группами, между которым оставлялось пространство, достаточно широко, чтобы можно было подвести лошадей. Возле каждой группы шатров находилось особое место, где разжигали костры (там стояли специальные треноги, на которые подвешивали котелки с едой). Эти и другие детали Джай отмечал автоматически, его больше занимали воины, вышедшие им навстречу. Аштари было трое. Из-за того, что все аштари носи одинаковую одежду, определить, кто они было довольно трудно.

– Зачем ты пришел сюда?– спросил самый старший из троицы.

Он даже не подумал поприветствовать хоть и незваных, но все-таки гостей. Но, не смотря на то, что степняк явно напрашивался на грубость, молодой лорд решил не отступать от правил. Он коротко кивнул (уважительный поклон от одного из наследников хагана аштари мог бы посчитать насмешкой) и произнес:

– Мое имя – Джай ар-Сантар. И я хочу видеть своих воинов. Рэм Триан сказал мне, что их отослали в ваш лагерь.

– В нашем лагере находятся только аштари,– произнес степняк, одарив юношу хмурым взглядом.

– Мои воины – аштари,– ответил Джай, сохраняя бесстрастное выражение лица.

Он уже понял, что степняк был прекрасно осведомлен о том, кто он и зачем пришел. Поэтому этот бесполезный разговор начинал ему надоедать.

– Все воины-аштари приносили клятву рэму Триану,– продолжил свои размышления вслух степняк.

Джай подумал, что хаган был прав, требуя от него решить вопрос с Лиамом и остальными как можно быстрее. Они пробыли в Итиль Шер всего один день, а среди аштари уже назревало недовольство (ведь этот степняк, наверняка, был не единственным, кому не нравилась сложившаяся ситуация).

– Я не требовал от них нарушения клятв,– ответил сын герцога, добавляя в свой голос чуть больше властности,– они сами признали меня рэмом. А теперь, я желаю видеть своих людей, воин.

Вряд ли, степняк удовлетворился таким ответом. Но и сказать ему, похоже, было нечего.

– Они в одном из дальних шатров,– ответил он, а потом повернулся к одному из часовых,– Лит, проводи рэма к его воинам.

Не услышать издевку его словах смог бы разве что глухой.. Поэтому Джай изобразил на лице покровительственную улыбку и произнес:

– Я благодарю тебя за твою помощь, воин. Думаю с такими защитниками, рэм Триан может быть абсолютно спокоен за безопасность Итиль Шер.

Да, это было глупо и мелочно, но юноша все-таки не смог удержаться от ответной издевки. Конечно, был вариант, что этот степняк ничего не знал о ранении Триана (и, уже произнеся последние слова, Джай понадеялся на это). Но, судя по тому, как мгновенно окаменели лица воинов, они знали о том, что произошло с их рэмом.

– Лит, выполняй приказ,– повелительно произнес старший аштари, и один из часовых тут же направился в сторону, знаком велев Джаю и остальным следовать за ним.

Когда до места оставалось шагов сорок, проводник-аштари остановился и указал юноше направление, а потом отправился обратно (ему то ли нельзя было надолго оставлять свой пост, то ли не хотелось находиться в обществе Джая). В любом случае, тот и сам увидел нужный шатер. Вернее, сидевшего возле него Зима. Словно почувствовав его взгляд, степняк неожиданно встрепенулся. Причем, Зим выглядел встревоженным (такое проявление эмоций было необычным для него, и обеспокоило Джая). Ваг и Имар нашлись возле соседнего шатра, Мааюн, как обычно возился с костром. Но, заметив его, все они вскочили на ноги и подошли ближе. Причем, если по лицам ветеранов, как обычно, невозможно было ничего прочитать. То реакция Мааюна была непонятной. С одной стороны он явно обрадовался появлению сына герцога. Но при этом почему-то выглядел виноватым.

Джай поприветствовал всех коротким кивком.

– Где Лиам и Сиг?– первым делом поинтересовался он.

– Я здесь, мой рэм,– ответил Лиам, вынырнув из шатра.

Он уважительно поклонился, но объяснять ничего не стал. Впрочем, молодому лорду и не нужны были его объяснения. Все признаки неприятностей были на лицо. Причем, в буквальном смысле. На скуле Мааюна была свежая ссадина. А у Имара забинтована ладонь, и на повязке проступило кровавое пятно. Остальные были как будто бы в порядке.

– Где Сиг?– спросил Джай, уже более требовательно.

– Он в шатре,– ответил Лиам, сохраняя нарочито бесстрастное выражение лица.

Как будто юноша и так не догадывался, что если степняк не смог выйти ему навстречу, это означало только одно – его дела были действительно плохи. Джай отбросил полог шатра и шагнул внутрь. Ему понадобилось несколько мгновений для того, чтобы глаза привыкли к полумраку, царившему внутри, а потом он опустился на колени возле Сига. Степняк был без сознания. Его грудь и рука были плотно обмотаны повязками. Мало того, Сига явно лихорадило.

Джай резко выдохнул, стараясь подавить волну глухого раздражения. Выжить после встречи с Кэр Тавар, не сгореть в пламени Сейн Ашаль, с такими трудностями добраться до Итиль Шер – и все это только для того, чтобы умерить от рук таких же аштари. И хотя Сиг был все еще жив, судя по его состоянию, мучиться ему осталось недолго.

Выбравшись из шатра, Джай спросил у Лиама:

– Что здесь произошло?

– Вчера пришло сообщение, что рэм Триан ранен. Что с тобой – было не известно. А тут еще мальчишки устроили драку,– степняк кивнул на заметно покрасневшего Мааюна,– их удалось разнять. Но все были уже на взводе, и слово за слово разгорелся спор уже между воинами. В итоге – Имара зацепило и Сиг был ранен.

– Его осмотрел шаман?

– Нет,– покачал головой Лиам,– мы больше не члены отряда.

Джай еще раз оглядел свой маленький отряд, думая, где найти целителя для Сига. Выбор у него был небольшой. Вопрос нужно было решать немедленно – Сиг был очень плох.

– Как зовут того, кто командует лагерем в отсутствие Триана?– спросил он.

– Интар,– хмуро ответил степняк, а потом начал,– рэм…

Но договорить он не успел, потому что Джай поднял руку, заставляя его замолчать. Он был слишком раздражен, чтобы выслушивать нравоучения. И хотя злился юноша вовсе не на Лиама, не проследившего за воинами, и даже не на Мааюна, который был зачинщиком драки. Его раздражали все степняки вместе взятые. За то, что жили по каким-то дурацким законам, придуманным несколько тысячелетий назад. За то, что так мало ценили и свою, и чужую жизнь. За то, что в последнее время ему слишком часто приходилось разбираться с чужими проблемами, и все окружающие только и норовили ему добавить новых забот. Наверное, было в этот момент в его лице что-то такое, из-за чего Лиам мгновенно замолчал. А остальные стали поглядывать на Джая с опаской (кроме Зима, к которому уже вернулась его привычная невозмутимость).

Велев всем оставаться возле шатра, юноша развернулся и направился к тому месту, где он разговаривал с воином-аштари. Лар неслышной тенью следовал за ним, привычно отставая на шаг.

Их возращения ожидали. Иначе разговаривавший с ним степняк не стоял бы на том же месте и смотрел бы на Джая с таким превосходством.

– Я хочу поговорить с Интаром,– произнес молодой лорд (и в его голосе не было даже намека на просьбу).

– Не думаю, что его стоит беспокоить,– насмешливо протянул степняк. Он словно специально старался вывести юношу из себя. И это ему прекрасно удавалось (учитывая, что тот и так был на взводе, даже стараться не пришлось).

– Это не просьба,– сказал Джай.

Он почти физически ощутил, как Лар за его спиной напрягся (похоже, их разговор со степняком привлек внимание других аштари). Но сейчас молодой лорд не имел права отступать.

– Или мне напомнить тебе о твоих обязанностях, воин?– спросил он.

То ли степняку нужен был всего лишь удобный повод, то ли его слова оказались действительно оскорбительными для аштари. Но воин разозлился.

– Мальчишка, ты забываешь, с кем разговариваешь,– начал он, и его рука сомкнулась на рукояти меча.

Но договорить степняк попросту не успел. Потому что Джай плавно скользнул вперед, и мгновение послушно растянулось для него в долгий предолгий вздох.

Наверное, посторонние наблюдатели даже не заметили его движения. Только что он стоял в нескольких шагах от степняка. А уже через мгновение оказался к нему вплотную. Мало того, один из его гайнов остановился у его горла. Достаточно близко, чтобы тот почувствовал холод металла.

– Это ты забываешь, с кем разговариваешь,– хмуро произнес Джай.

Не то, чтобы он был настолько зол, чтобы потерять над собой контроль и начать размахивать гайнами. Мало того, сам юноша считал свое поведение далеко не самым умным в сложившейся ситуации. Все-таки он находился в лагере, в котором было не меньше тысячи подготовленных воинов. Но здесь и сейчас он просто не мог поступить по-другому. Находясь в Хаганате, он был вынужден следовать законам и традициям народа степи. А согласно этим традициям рэм не должен был терпеть оскорбления, тем более от воина. Как и внук хагана обязан был указать аштари на его место. Юноша ограничился тем, что заставил степняка замолчать.

Воин действительно замолчал (с мечом у горла не поразговариваешь). Как это ни странно, но он вовсе не выглядел испуганным. Разве что опасливо покосился на замерший возле его горла клинок. А еще на стоявшего в стороне Лара. Эльф не обнажал своего оружия. Но по напряженной позе, было понятно, что он был готов сделать это в любой момент.

Джаю меньше всего хотелось устраивать бойню в лагере.

– Может быть, все-таки поговорим?– спросил он.

Услышав его слова, аштари едва заметно улыбнулся, а потом опустил веки (ни ответить, ни кивнуть он не мог из-за застывшего возле его горла гайна). И юноша убрал клинок.

– Так зачем тебе нужен Интар?– поинтересовался степняк, потирая шею (наверное, чтобы убедиться, что его голова все еще была на своем месте).

– Один из моих воинов ранен. Я хочу, чтобы его осмотрел ваш шаман,– ответил Джай.

– Только это?

– Да,– кивнул молодой лорд (с недоумением подумав о том, что еще ожидал услышать от него степняк). Но уже через мгновение он получил ответ на свой вопрос.

– И тебя не интересует, кто в этом виноват?– уточнил степняк.

– Нет,– ответил Джай.

Ему действительно совершенно не волновало, почему началась драка между воинами. Лиам и остальные в любом случае были виноваты. Либо в том, что спровоцировали драку. Либо в том, что поддались на провокацию. Причем, они и сами прекрасно это понимали. Поэтому Джай не собирался терять время на выяснение ненужных обстоятельств.

– Хорошо,– кивнул степняк и снова улыбнулся одними уголками губ,– я пришлю шамана.

Джай сообразил, что видит перед собой того самого Интара, которого он искал. Поэтому он благодарно кивнул степняку и махнул Лару, давая понять, что все в порядке. Эльф понимающе кивнул и отпустил рукоять меча. Интар, с интересом наблюдавший за этим разговором без слов, не удержался от насмешливого хмыканья. Но Джай не обратил на это внимания. Главным было то, что степняк обещал прислать шамана. А думать о нем этот аштари мог, все что угодно. Тем более что Интар не собирался озвучивать свои мысли.

Шаман действительно пришел сразу. Он сразу же направился в шатер к Сигу. Джай вошел следом за ним, но шаман не обратил на него внимания. Он осторожно ощупывал грудь раненого, и вокруг его ладоней появилось золотистое сияние. Прошло не меньше минуты, прежде чем степняк, наконец, опустил руки и отодвинулся. Сиг все еще был без сознания, но его дыхание стало заметно ровнее, и он уже не выглядел умирающим. Самое страшное было позади.

Чтобы не тревожить раненого шаман знаком велел Джаю выйти из шатра. Когда они оказались снаружи, аштари произнес:

– Я закрыл рану на груди. Но рана на руке оказалась слишком глубокой.

– Он потеряет руку?– переспросил Джай.

– Нет,– ответил степняк,– но уже не сможет пользоваться ей так, как раньше.

– Но он выживет?

– Его жизни ничего не угрожает,– кивнул аштари.

– Я благодарю тебя за твою помощь,– произнес Джай и поклонился степняку.

Шаман задержался на несколько минут, чтобы осмотреть руку Имара, после чего ушел куда-то вглубь лагеря. Юноша проводил его глазами, а потом оглянулся на "своих" степняков. Он не стал им ничего говорить (со стороны это наверняка выглядело бы забавно, если бы мальчишка начал отчитывать взрослых воинов, как провинившихся школьников). К тому же, он не знал подробностей случившегося. Возможно, кто-то из аштари в этом лагере сказал или сделал что-то оскорбительное для воинов его отряда. И они просто не могли отреагировать по-другому (степняки слишком болезненно относились к понятию своей чести).

Поэтому Джай ограничился тем, что повернулся к Лиаму и произнес:

– Я хотел с тобой поговорить.

Остальным не пришлось намекать дважды. Они сразу же разошлись кто куда.

– Что-то случилось?– обеспокоено спросил Лиам.

– Через два дня я уезжаю из Итиль Шер обратно в Империю.

Он подождал, давая возможность Лиаму высказаться. Но степняк молчал, и юноша продолжил:

– Ты и сам понимаешь, что вы не можете отправиться туда вместе со мной.

Лиам снова промолчал.

– Ты ничего не хочешь мне сказать?– спросил Джай.

– Ты не задал мне еще ни одного вопроса, мой рэм,– произнес степняк.

Вот так: "мой рэм" и никак иначе. Молодой лорд сколько угодно мог ходить вокруг да около. Но степняку оказалось достаточно произнести только два слова для того, чтобы он понял, что для Лиама все его доводы не имели никакого значения. Потому что "долг жизни и крови" для аштари был важнее здравого смысла. Тогда Джай решил зайти с другой стороны.

– А если я прикажу вам остаться?

– Мы выполним твой приказ,– спокойно ответил Лиам.

И юноша не удержался от тяжелого вздоха.

– Иногда я вас совершенно не понимаю,– тихо пробормотал он. Но степняк все-таки услышал его.

– Нас – это аштари?– поинтересовался Лиам.

– Нет. Вас – это детей степи,– ответил Джай.

Степняк внимательно посмотрел на него, а потом тихо произнес:

– Я постараюсь тебе объяснить, мой рэм,– он помолчал, словно собираясь с мыслями, а потом продолжил.– Некоторые считают аштари особым родом. Но хотя между нами действительно есть родственные связи, и мы подчиняемся одному рэму, мы не род. Мы – аштари – изгнанники. У нас нет и не может быть дома, куда мы могли бы возвращаться. И не смотря на то, что у многих из нас есть жены и дети – у нас не может быть настоящих семей. У нас нет даже имени, которое мы могли бы бросить в лицо своим врагам. Все что у нас есть – это наш долг, который ведет каждого из нас от рождения и до смерти.

Лиам снова замолчал, и Джай, воспользовавшись моментом, чтобы спросить:

– Разве ты не нарушил традицию, когда признал своим рэмом чужака?

– Тебе подчинилась Сейн Ашаль, а она защищает только детей степи,– ответил Лиам.

– Удобная отговорка.

– Возможно,– пожал плечами степняк,– но у меня не было другого выбора. Хейт погиб, и нам нужен был рэм. А ты спас наши жизни, когда призвал Сейн Ашаль. К тому же, ты – из рода хагана. Поэтому я принял решение…

– И все согласились?– спросил сын герцога, глядя Лиаму в глаза.

– Не все,– ответил степняк,– но большинство.

Джай не стал уточнять, кто именно выступил против решения Лиама. Он не хотел это знать.

Зато у степняка появился вопрос:

– Ты хочешь, чтобы мы остались здесь?

– В моей стране вы всегда будете чужаками.

– Не думаю, что быть чужаком – хуже, чем быть аштари,– улыбнулся Лиам (и его улыбка показалась Джаю немного грустной).

Такого поворота молодой лорд не ожидал. Он действительно не представлял себе, как жили эти люди. С младенчества вынужденные носить позорное прозвище изгнанников. Только потому, что они родились аштари. Люди, которые были лишены своего дома, рода и даже имени. У которых не осталось ничего кроме долга и традиций предков, которые они соблюдали даже тщательнее, чем остальные степняки. Потому что только они и остались им от той другой жизни, которой они не знали никогда. И Джай неожиданно осознал, что, как это ни странно, но из всех степняков аштари были единственными истинными детьми степи. Потому что только они свято чтили древние законы. И только они, как и предписывалось, больше жизни, почитали свой долг. А еще они все как один были воинами и сыновьями воинов (а в древнем законе говорилось, что, только став воином, мальчик получал право называться мужчиной). Но, не смотря на все это, для своего народа они оставались всего лишь изгнанниками. Как и их дети, и дети их детей… их изначально лишили выбора…

И тогда Джай решил пойти на компромисс…

– Хорошо, Лиам, я дам вам выбор,– произнес он.– Те из вас, кто останутся здесь – вернутся под командование Триана. Те, кто захотят уехать – отправятся со мной в Империю. Но я хочу, чтобы каждый принял решение сам.

Дождавшись ответного кивка степняка, юноша продолжил:

– И еще одно, Лиам. Те, кто захотят уехать со мной должны понимать, что им придется жить в другой стране, где действуют другие законы. Вам придется выучить новый язык и научиться приспосабливаться к новому миру…

– Я понял тебя,– ответил Лиам.

И Джай был благодарен ему за то, что хотя бы в этот раз он не стал называть его рэмом. У него еще оставалась надежда на то, что упрямство Лиама уступит здравому смыслу, и степняк примет правильное решение.

Попрощавшись с аштари, Джай махнул дожидавшимся его конвоирам и направился обратно к городской стене. К тому моменту, когда они добрались до ворот, юноша уже успел пересказать Лару подробности разговора со степняком. А потом подвел итог:

– Кажется, я опять сделал большую глупость, Лар.

– В замке всегда найдется занятие для нескольких воинов, милорд,– ответил эльф.

– Отец будет даже рад их появлению. Во время переговоров ему не помешает иметь под рукой людей, которые разбираются в тонкостях традиций детей степи. Но дело не в этом… я опять не думаю и делаю ошибки…

– Потому что никак не определитесь, кто вы?– продолжил Лар (оказалось, он тоже прекрасно помнил слова старика-видящего).

– Да,– кивнул молодой лорд.

Если бы он повел себя, как Джай ар-Сантар, сын герцога ар-Сантар, он, прежде всего, подумал бы о неприятностях, которые сразу же свалятся на его голову, как только он появится в Империи в обществе степняков. И вспомнив об этом, он нашел бы способ оставить Лиама и остальных в Хаганате.

А если бы он повел себя, как рэм, то подумал бы о том, какая судьба ожидала его воинов в стране, где детей степи считали дикими нецивилизованными варварами, способными только скакать верхом и размахивать мечами. Но Джай метался между этими двумя ипостасями, не зная как ему поступить. И в итоге совершил двойную глупость: и как сын герцога, и как рэм.

Следующее утро не предвещало неприятностей. Сначала Джаю и Лару принесли завтрак. После этого юноша заглянул к Хору и убедился, что мальчишке стало намного лучше. Он был все еще слаб, но, по крайней мере, больше не морщился при каждом неосторожном движении.

После лагеря аштари, он решил прогуляться по Итиль Шер и осмотреть город. Его прогулка незаметно затянулась до глубокого вечера. Но Джай не жалел потраченного на нее времени. Потому что на Итиль Шер действительно стоило посмотреть.

Особенно на улицы, площади и парки, составлявшие центр города. К их созданию явно приложил руку тот же архитектор, который построил сердце Итиль Шер. Потому что хотя дома, который увидел Джай, значительно уступали дворцу хагана в размерах. Выполнены они были в точно таком же стиле.

Белоснежные стены, выложенные из полированного камня. Огромные витражные окна. Изящные террасы и балкончики, увитые плющом и диким виноградом. Притом, что каждое отдельное строение выглядело непохожим на другие, все вместе они составляли единый ансамбль.

Но по-настоящему изысканными выглядели только главные улицы столицы. Стоило отойти подальше от центра, как окружающая картина разительно изменилась. Впрочем, этот Итиль Шер был тоже прекрасен. Да, его дома уже не поражали изяществом и соразмеренностью форм. Они выглядели более массивными и основательными. Но при этом вовсе не казались безобразными. По-своему они были очень даже красивы. И уж конечно они ничем не напоминали глиняные строения, в которых жили аштари.

До окраин юноша так и не добрался. Он побродил по улицам, посмотрел на центральный рынок. Прошелся мимо лавок мастеровых, с любопытством заглядывая во все открытые двери. Из-за чего многие обитатели еще долго смотрели ему вслед. Но Джай не обращал на них внимание. Два воина, которые сопровождали их с Ларом по пятам, отпугивали всех любопытных прохожих.

Молодой лорд и сегодня с удовольствием продолжил бы изучать Итиль Шер. Но явился мальчишка-прислужник и сообщил, что их с Ларом ожидают на официальном приеме по случаю приезда королевы древних.

Если что и могло испортить настроение Джая, так это слова "официальный прием" и "древние". А уж если они сочетались вместе – впору было начинать скрипеть зубами от злости. Юноша даже подумал о том, чтобы сбежать от такого удовольствия. Но когда юный степняк добавил заветное "хаган велел", ему не оставалось ничего другого, кроме как выполнить пожелание владыки. Оставшиеся минуты Джай потратил на то, чтобы привести себя в порядок. Он заново переплел волосы и переоделся.

Лар хмуро наблюдал за его приготовлениями, и, в конце концов, сын герцога не выдержал:

– Если не хочешь идти туда – не ходи.

– Думаю, что гостья хагана ожидает именно нашего прихода, милорд,– ответил Лар.

– Невежливо заставлять даму ждать,– согласился Джай.

Но после его слов выражение лица у эльфа стало еще более хмурым. Ощутив его беспокойство, юноша резко потянул за концы шнурка для волос, намертво затягивая узел, а потом повернулся к Лару и произнес:

– По крайней мере, теперь мы знаем, зачем нас вызвали в Итиль Шер.

– Да, милорд,– кивнул эльф, откладывая в сторону свои кинжалы (на всех официальных приемах действовало неофициальное правило – туда нельзя было приносить оружие). И это тоже очень не нравилось Лару. К началу церемонии они, конечно же, опоздали…

Зато Райн явился туда вовремя. Молодой шаман терпеть не мог официальные визиты. Но к счастью для него, он был только третьим сыном хагана, и ему не обязательно было присутствовать на всех нудных церемониях. Обычно эта почетная обязанность возлагалась на плечи Асиэля (вот уж кто любил пустить пыль в глаза). Или на Триана, который подходил к этому делу с привычной педантичностью. Но не в этот раз. Асиэль так не вовремя поссорился с отцом, а Триан был все еще нездоров. Вот и приходилось теперь Райну отдуваться за троих.

Нет, с подготовкой зала и комнат для гостей он разобрался быстро. Тем более что визит королевы был запланирован уже давно, и к нему тщательно готовились (большую часть этих забот Райн благополучно переложил на плечи старшей жены хагана). Но вот сама церемония встречи…

Труднее всего, оказалось, совместить сложные традиции детей степи с запутанными ритуалами древних. И Райн до сих пор не был уверен, удалось ли ему это. Он даже позавидовал Триану, которому, по случаю болезни, можно было не приходить на церемонию. И когда тот на нее все-таки явился, Райн посмотрел на брата с недоумением, которое очень быстро сменилось раздражением. Иногда он просто не понимал чрезмерную исполнительность Триана. Притащившегося словно специального для того, чтобы с мученическим видом постоять в сторонке, действуя ему на нервы. Впрочем, когда в зал вошла королева древних, Райн понял, что и сам ни за что не отказался бы от подобного зрелища.

Дети степи отводили женщинам роль жен и матерей. Поэтому они просто не понимали, как древние (эти великие воины и шаманы) могли подчиняться женщине. Но любой степняк, хотя бы раз увидевший королеву согласился бы, что эта женщина была достойна того, чтобы править древним народом. Королева выглядела юной, но в то же время мудрой и величественной. На нее невозможно было не смотреть, и при этом не благоговеть.

По случаю приезда королевы, в зале собралось очень много древних. От народа степи присутствовали только члены семейства хагана и несколько рэмов. Учитывая последние события, хаган не хотел видеть в своем дворце посторонних. К тому же, обычаи древних слишком отличались от традиций народа степи. Поэтому на церемонии присутствовали только те рэмы, которые были знакомы с представителями древнего народа.

Когда официальная часть закончилась, Райн не удержался и все-таки подошел к Триану. Того уже заметно пошатывало. Но достаточно было взглянуть на упрямо сведенные брови старшего брата, чтобы понять, что уговаривать его было бесполезно. Если он решил оставаться в этом зале, его можно было унести отсюда только связанным. Своим упрямством Триан доводил до бешенства не только Райна, но и всех окружающих (включая самого хагана). Однажды приняв решение, он уже не отступал от него. Любой ценой, добиваясь поставленной цели. Но нужно было признать, что именно благодаря этой своей черте Триан сумел добиться такого уважения среди воинов.

Поэтому, подойдя к старшему брату, Райн не стал ему ничего говорить. Только подхватил Триана под локоть, стараясь, чтобы со стороны это не слишком бросалось в глаза.

– Не надо меня хватать,– произнес Триан так тихо, чтобы его услышал только младший брат,– я еще способен держаться на ногах.

– А выглядишь так, как будто вот-вот упадешь,– так же тихо ответил Райн, подставляя ему плечо.

И, противореча собственным словам, Триан сразу же оперся на него. Ему действительно было тяжело стоять, но вслух он никогда бы в этом не признался.

– Нужно было привязать тебя к кровати,– пробормотал Райн, подумав о том, что прошла уже целая вечность с тех пор, когда они могли вот запросто друг с другом разговаривать.

Как же получилось, что они стали почти врагами? Ведь, по сути, им было нечего делить. У Триана были его воины, Райн занимался своей магией. Почему же они умудрялись так часто ссориться? От размышлений на эту тему его отвлек Триан.

– Чтобы я пропустил такое зрелище?– хмыкнул он, и Райн согласно кивнул.– Да, королева появляется у нас не часто.

– Я говорил не о королеве, мне казалось, что на церемонии должны присутствовать все члены нашего рода…

– Мальчика должны были позвать,– ответил Райн (ему не нужно было объяснять, кого именно Триан имел в виду),– я слышал, что вчера он побывал в твоем лагере, и чуть не убил Интара

– Да, мне доложили об этом.

– Помнится, ты попытался прибить Интара только года через два после вашего знакомства,– задумчиво протянул Райн, поудобнее перехватывая локоть старшего брата.

– Мальчик лучше владеет своими мечами, чем я тогда,– пожал плечами Триан.

Он давно научился реально оценивать и свои, и чужие возможности.

– Со временем из него получится неплохой рэм,– добавил Триан.

– Только "со временем"?– насмешливо переспросил Райн.– Он в Хаганате всего месяц, а уже отобрал у тебя твоих аштари. Кстати, как ему это удалось?

– Ты же сам настаивал на том, чтобы Хейт вел отряд.

– Он был единственным, кто смог бы поддерживать магическую защиту.

– Мне пришлось передать воинов ему. Сам знаешь: "у воина может быть только один рэм". А когда он погиб…– Триан замолчал, не считая нужным озвучивать очевидное.

– Понятно,– протянул Райн,– мальчишке просто повезло оказаться в нужном месте в нужное время…

– Я бы так не сказал,– покачал головой Триан.– Эти шестеро на самом деле признали его.

– Наверное, потому что он похож на тебя – такой же упрямый,– пробормотал Райн.

Остроты Райна уже начинали надоедать Триану, поэтому он не удержался от ответной колкости.

– Он понравился тебе именно потому, что похож на меня?

– Нет, потому что его терпеть не может Асиэль,– отрезал Райн, ясно давая понять, что не желает продолжать разговор на эту тему.

Церемония мало интересовала Триана. Он рассеянно осматривал зал, а потом взглянул на боковой выход. И сделал это как раз вовремя. Потому что именно в этот момент в проеме показались две мальчишеские фигуры. В одной из которых Триан без труда узнал сына своей сестры. Из-за его плеча как обычно виднелась беловолосая голова странного древнего, который не отходил от мальчишки ни на шаг. Не смотря на то, что эти двое старались привлекать к себе как можно меньше внимания, стоило им появиться в зале, как почти все древние обернулись к ним. И Триан услышал, как Райн едва слышно пробормотал над самым его ухом:

– Ты был прав. На это действительно стоит посмотреть.

Стоило Джаю переступить порог церемониального зала, как ему тут же захотелось сбежать оттуда как можно скорее. Потому что такое количество эльфов, собравшихся в одном месте, не могло привидеться ему и в страшном сне. И все они смотрели на него. Вернее, на них с Ларом. Причем, если на своего соплеменника они смотрели с плохо скрываемым удивлением и сочувствием. То молодому лорду доставались уже знакомые презрительные взгляды. На него обрушилась целая волна чужого негодования, в котором ощутимо угадывались приторные нотки страха. Джай всерьез подумал о том, чтобы развернуться и уйти. Но его остановил Лар.

– Милорд, вы хотели поприветствовать хозяев этого дома,– едва слышно раздалось возле самого уха.

И юноша сразу же расслабился. Если ты не один, можно выстоять и против армии.

– Да, Лар, ты прав,– произнес Джай и огляделся.

Помещение зала оказалось просторным. Поэтому все попытки украсить его в традиционном для степняков стиле изначально были обречены на провал. Хотя неизвестному мастеру все-таки удалось сохранить в убранстве традиционные мотивы. Но это было скорее намеком, чем подтверждением правила. Впрочем, само действо, тоже ничем не напоминало ритуалы степняков. Согласно традициям детей степи хаган должен был встречать гостей за столом, сидя на возвышении, и его сыновья должны были сидеть рядом с ним. Но вместо этого правитель степи принимал своих гостей стоя. И рядом с ним находился только Асиэль.

Гостей было много – больше двух десятков. Но одна из эльфиек явно выделялась из толпы, и Джай понял, что видит саму королеву эльфов. Что ж она была достойна того, чтобы носить свой титул. Ее золотые волосы были уложены короной на голове, а потом спускались водопадом из мелких косичек до талии. Белоснежная кожа, идеально правильные черты лица и изящная фигура, затянутая в темно-зеленый шелк. Эта эльфийка была именно такой, какой и должна была быть настоящая королева: гордой, властной и невероятно красивой.

По правую руку от правительницы стоял высокий эльф с волосами настолько светлыми, что они казались седыми. Конечно, это было только иллюзией. Потому что, не смотря на нечеловечески долгу жизнь, эльфы никогда не старели, сохраняя свою молодость и красоту сотни лет. И все-таки незнакомец был невероятно стар. Джай и сам не знал, почему он был так уверен в этом. Как не знал и того, почему этот эльф показался ему таким знакомым. Юноша был уверен, что никогда его не видел. Но не мог отделаться от ощущения, что хорошо знал его (или кого-то очень похожего на него).