Текст книги "Перемотай назад (ЛП)"

Автор книги: Лиз Томфорд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 28 страниц)

Глава 8

Рио

– И ты уверен, что дело только в этом? – Спрашивает Хэлли в трубку. – Потому что я могу взять отгул, если понадобится. Я могу подъехать туда на машине.

Она расхаживает, повторяя те же три или четыре шага в углу конференц-зала дизайнерской фирмы, прижимая телефон к уху.

Мы начинали нашу первую консультацию по дизайну, когда зазвонил ее телефон, так что сейчас я сижу за столом переговоров, когда она нерешительно оглядывается через плечо, не подслушиваю ли я.

Конечно, я, блядь, подслушиваю.

Каждый напряженный мускул ее плеч и спины кричит о том, что она расстроена и что-то не так. И, словно повинуясь инстинкту, мое собственное тело напрягается в предвкушении, ожидая увидеть, что ей нужно, хотя каждой клеточкой моего существа хотелось бы верить, что мне на это наплевать.

– Пообещай мне, Люк, – продолжает она, снова поворачиваясь лицом к стене. – Ты позвонишь мне, если станет еще хуже. Ее брат говорит что-то на другом конце провода, от чего ее плечи опускаются на дюйм. – Спасибо. Хорошо. Я тоже тебя люблю. Пока.

Я жду, что она скажет мне, в чем дело, но она ничего не объясняет. Вместо этого она заканчивает разговор и дает себе минутку собраться с мыслями в углу, прежде чем вернуться к столу.

На ее губах появляется фальшивая улыбка, когда она открывает свой ноутбук, пытаясь возобновить нашу встречу. – Извини за это.

– Что случилось? – спрашиваю я.

Она качает головой, растягивая на губах эту вымученную улыбку, как будто уж я-то не смогу определить, что она фальшивая.

– С твоим братом все в порядке? – Спрашиваю я.

– Все в порядке.

Она не смотрит мне в глаза.

– Хэлли, что-то явно не так.

– Рио, пожалуйста. Мы оба знаем, что на самом деле тебя не волнует, если меня что-то расстраивает.

Если бы только это было правдой. Это сделало бы мою жизнь намного проще, если бы я мог меньше заботиться об этой девушке.

– Верно? – Внимание Хэлли, наконец, встречается с моим, проверяя, отвечу ли я ей.

Но я не могу сосредоточиться на ответе, когда она вот так смотрит на меня своими большими, любопытными карими глазами.

Такая гребаная Хейзел.

Я почти забыл, какие они красивые, как они становятся скорее зелеными, чем коричневыми, в зависимости от освещения. Как бы они закрывались, если бы мы вместе смотрели фильм ужасов. Как они мягко закрывались, когда я целовал ее в губы. Как они темнели, ее зрачки расширялись, когда я целовал ее всю целиком.

Она смотрит прямо на меня, и когда ее губы слегка приоткрываются, мое внимание переключается на них.

Черт, как же я по ним скучал.

Я до сих пор помню наш первый поцелуй.

Я также помню прошлый раз, и это воспоминание вырывает меня из дурацкого маленького заклятия, которое естественным образом поселилось между нами.

Какого черта я делаю?

Вот почему даже спустя столько лет оставаться одному в одной комнате с Хэлли Харт для меня – плохая идея. Притяжение между нами все еще существует, и я ненавижу это.

– Да. – Я прочищаю горло. – Если ты закончила отвечать на телефонные звонки, может быть, мы сможем вернуться к нашей встрече.

В этих карих глазах вспыхивает боль, и я ненавижу это почти так же сильно, как хочу ненавидеть ее.

Слишком подлый.

– Как эм… – Я потираю ладонью затылок. – Кстати, как Люк?

Она смотрит на меня в замешательстве, благодаря моему мысленному удару, но ее лицо быстро хмурится. Спрашивать о ее брате было явно не то, что следовало говорить. Я не разговаривал со своим старым другом столько лет с тех пор, как в последний раз разговаривал с его сестрой.

Внимание Хэлли возвращается к экрану компьютера. – С ним все в порядке.

– Он все еще в Бостоне? – спрашиваю я.

– Вообще-то, к югу от Миннеаполиса.

– Он вернулся в Миннесоту? Я понятия не имел.

Ее челюсть подергивается, как будто она стискивает коренные зубы. – А как бы поступил ты? Не похоже, что ты разговаривал с кем-либо из нас с тех пор, как уехал из Бостона, и Люк даже не сделал тебе ничего плохого, чтобы вот так вычеркнуть его из своей жизни.

Она права.

Люк не сделал ничего плохого, но я был молод и обижен, и вымещал всю свою боль на любом, кто находился в непосредственной близости от ситуации.

Люк был хорошим другом в детстве. Конечно, он был придурком по отношению к своей сестре, когда мы были моложе, но он перерос это и стал типичным защитником младшей сестры. Все мои подростковые годы Люк был практически моим братом но, когда я уехал, я удалил его контакты из своего телефона просто для того, чтобы не поддаться искушению позвонить ему и проверить, как там Хэлли.

Да, Люк был важен для меня, но эти отношения не шли ни в какое сравнение с тем значением, которое его сестра будет иметь в моей жизни.

Хэлли поворачивает запястье, проверяя время на своих часах, прежде чем снова переключить внимание на свой ноутбук. – Давай просто сосредоточимся на встрече, – говорит она. – Уже становится поздно.

Сейчас только четыре часа.

– Что-то, что было бы поважнее? – Спрашиваю я.

Она мне не отвечает. Вместо этого она сосредотачивается на заполнении анкеты клиента на своем компьютере, не спрашивая у меня ни о каких ответах. Мое полное имя, возраст, день рождения.

Несмотря на мои попытки сохранить нашу связь на расстоянии, в моей груди появилось странное тепло, которого я не чувствовал уже очень давно. У меня было так много первых свиданий, меня столько раз спрашивали, какой мой любимый цвет, что это приятно. Когда тебя знают, даже если это всего лишь основы, приятно.

Но это не может быть приятно с ней, поэтому вместо этого, когда я замечаю, что она снова проверяет время, я нажимаю.

– У тебя есть другие планы или что-то в этом роде? Возможно, я ошибаюсь, но разве не ты просила меня об этой работе?

– Да. – В ее тоне есть недосказанность. – Но наша встреча была назначена на два часа, а не на четыре. У меня есть еще одно… дело, на котором мне нужно быть к пяти.

Образ этого гребаного парня всплывает у меня в голове. Он сидит рядом с ней на моей игре. Я не из тех, кто проявляет жестокость вне игры, но все во мне желало, чтобы разделяющее нас стекло волшебным образом исчезло, чтобы я мог протянуть руку и схватить его за чертову шею.

Ладно, это чертовски драматично, но я не ожидал, что почувствую такое слепое чувство собственничества не только после того, как снова увижу Хэлли, но и с кем-то другим. Кто-то, кто не был мной.

– Свидание? – Я не могу не спросить.

Она увлеченно работает за компьютером, заполняя информацию, которую уже знает. – Это не совсем твоя забота, не так ли?

Так что это означает «да».

Я опоздал на нашу встречу только потому, что застрял на работе. Они дали мне посмотреть дополнительную видеозапись перед нашей завтрашней игрой с "Далласом", а потом мне понадобилось больше времени в тренировочном зале, чтобы поработать над правой икрой, потому что в последнее время она была нехарактерно напряженной. Медицинский персонал не разрешал мне уходить, пока я не получу лечение. Я не хотел опаздывать. На самом деле, я позвонил в дизайнерскую фирму и извинился за то, что опоздаю, но теперь я жалею, что не потратил еще больше времени, добираясь сюда. Хотел бы я, чтобы у меня был предлог задержать ее здесь еще дольше.

Откидываясь на спинку стула, я сплетаю пальцы, положив руки на живот. – Мы должны убедиться, что эта встреча будет как можно более обстоятельной.

– Правда? Вот как все это будет происходить?

– В конце концов, это мой дом, Хэлли. Мое безопасное пространство. Моя передышка от внешнего мира. Это займет время и заслуживает твоего полного внимания.

Она закатывает глаза. – Можешь оставить это, Рио. Я понимаю. Ты собираешься убедиться, что я опоздаю.

Я собираюсь убедиться, что она вообще никуда не поедет.

В кресле рядом со мной Хэлли закидывает ногу на ногу, прежде чем вытащить телефон, чтобы набрать сообщение, предположительно, кому бы он ни был, сообщая ему, что она не придет.

Вести себя как-то неестественно, особенно для нее, поэтому чувство вины быстро овладевает мной. Часть меня хочет сказать ей, что ничего страшного, она должна уйти, но большая часть меня предпочла бы смириться с чувством вины, чем жить с осознанием того, что она на свидании с кем-то другим.

Одно дело, когда она здесь не жила. Я довольно хорошо научился лгать самому себе, заставляя себя поверить, что ее не существует, и, следовательно, не думать о том, с кем она встречается. Но совсем другое дело – наблюдать это собственными глазами.

Итак, я позволяю ей закончить сообщение, чтобы дать понять, как там его зовут, что она не придет.

Сегодня она во всем черном. Черные джинсы, рваные на коленях. Черные ботинки на каблуке, который вытворяет безумные вещи с ее ногами и задницей. Черная атласная рубашка, расстегнутая вверху, позволяя слоям серебряных и золотых ожерелий дразнить, когда они падают и исчезают под ней.

Чертовски красиво.

Хотя она всегда была такой.

Но, помимо этого, я помню другие мои любимые черты в ней. Она сильная, но заботливая. Решительная, но добрая. Было время, когда моим самым любимым занятием в мире было, просто быть с ней. Если я позволю себе это признать, я скучал по Хэлли Харт.

Пока она пишет, я наблюдаю, как она заправляет короткие темные волосы за ухо, открывая мне прекрасный вид на ее лицо и шею. Мягкий угол ее подбородка. Милый изгиб ее носа. Ее густые брови и легкие веснушки.

– Мне нравятся твои волосы такими.

Трахните меня. Я сказал это вслух?

Это подтверждается, когда ее внимание переключается в мою сторону, эти темные брови нахмурены, снова в замешательстве.

Значит, нас двое.

Если бы только она могла заглянуть мне в мозг, она бы поняла, что прямо сейчас там полный бардак. Ходит взад-вперед, не зная, как с ней обращаться, не в силах найти безопасную золотую середину. Мы не проводили время вместе с тех пор, как все пошло наперекосяк, и, очевидно, я понятия не имею, как теперь вести себя с ней.

– Что ты только что сказал? – спрашивает она.

– Твоя стрижка. Она тебе идет. Подчеркивает тебя. Когда ты ее подстригла?

Тепло разливается по ее щекам, позволяя им приобрести оттенок розового, и я отчетливо вижу, как стена, которую она возвела, немного опускается вместе с ее напряженными плечами. – Около шести лет назад. С тех пор я стригусь коротко.

После того, как я ушел, вот что она имела в виду.

Между нами нарастает напряжение.

Я жду, когда она снова встретится со мной взглядом. – Ты хорошо выглядишь, Хэл.

Слишком мило.

Что я делаю? Либо я хочу ее ненавидеть, либо нет. Клянусь, мне понадобится кто-то еще, кто начал бы присутствовать на этих встречах, чтобы удержать меня от того, чтобы я срывался и говорил глупую, честную чушь.

Внимание Хэлли возвращается к компьютеру. – Нам нужно поговорить о доме. Твои ожидания от ремонта. Твои общие цели.

Я прочищаю горло. – Да. Да, это хорошая идея.

Протягивая руку между нами, я нащупываю ножку ее стула и тяну, придвигая ее сиденье вплотную к моему.

– Что ты делаешь? – спрашивает она.

Черт меня побери, если я знаю.

– Я… эээ… не могу видеть компьютер.

Ее брови хмурятся, прежде чем она, в конце концов, выдыхает смех. – Ты, как всегда, очарователен, ДеЛука.

– Спасибо, м… – я останавливаюсь, Слава Богу…. – Хэлли.

Это почти срывается с гребаного языка, если я когда-либо так сказал.

К счастью, она не выглядит смущенной, а это значит, что она понятия не имеет, что я почти просто назвал ее "малышкой", как раньше, когда мы были моложе. Иногда я использовал это в обычном разговоре. Иногда через текстовые сообщения. Всегда, когда мы были без одежды.

Профессионально. Работа. Взаимодействие, напоминаю я себе.

Но, очевидно, я понятия не имею, как это сделать. Не с ней.

Когда я смотрю на Хэлли, все, что я вижу, – это девушку из моего прошлого, моего буквально любимого человека. Но потом я вспоминаю, что она больше не она, я уже не тот парень, и это выводит меня из себя. Мне либо слишком комфортно с ней, либо слишком подло, когда все, что мне нужно, – это быть профессионалом.

– Каковы твои цели в отношении твоего дома? – спрашивает она. – Какие у тебя планы на этот счет?

Я снова сосредотачиваюсь на текущей задаче. – Дом в хорошем районе. В хорошем школьном округе. Я купил его с намерением создать там семью.

Пальцы Хэлли замирают, зависнув над клавишами.

Как раз тогда, когда я думал, что эта встреча не может стать более трудной.

Напряжение только усиливается, когда она спрашивает – И ты все еще видишь это сам? Иметь семью в этом доме?

Она отваживается взглянуть на меня, ее глаза задают гораздо больше вопросов, чем только этот.

– Я не уверен, – честно говорю я ей. – Но если я продам, я бы предположил, что покупателем будет семья, поэтому кажется практичным направить ремонт в это русло. Либо дом для моей семьи, либо чей-то еще.

Эта встреча с ней, из всех людей, – особый пиздец.

Хэлли снова печатает, заполняя бланк с ответами, но затем ее пальцы снова резко останавливаются. Она закрывает ноутбук, поворачиваясь ко мне всем телом.

– Ты действительно думаешь о продаже? – спрашивает она. – Чтобы купить что-нибудь поновее?

Никто в Чикаго, кроме Рен, не слышал, чтобы я это говорил. Но это Хэлли. Раньше она была первым человеком, с которым я обо всем заговорил.

– Вообще-то, чтобы вернуться в Бостон.

– О.

– Я имею в виду, если бы я дождался свободного агента и посмотрел, сделают ли они предложение в следующее межсезонье.

– Ты бы ушел? – Спрашивает она.

– Я не уверен. Я еще не принял окончательного решения, но это возможно. Моя мама хочет, чтобы я вернулся домой.

Она мягко улыбается. – Держу пари, она скучает по тому, что тебя нет рядом.

Затем, каким-то образом, возникает еще большее напряжение, потому что моя семья – небезопасная тема для обсуждения.

– Но да, в этом есть смысл, – переводит разговор Хэлли. – Играть за "Бостон" – всегда было твоей мечтой, верно?

Одной из них.

– Никто больше на самом деле не знает, так что это должно остаться между нами, – добавляю я. – Ну, у Рен есть идея. Вот почему я в первую очередь хотел нанять тебя. Я не уверен, что уезжаю, но я хочу, чтобы дом был готов к продаже на случай, если я это сделаю. Брат Рен выставит свой дом на продажу примерно в то же время, когда я, возможно, это сделаю. Я хочу быть уверен, что получу наибольший доход от своих инвестиций, если пойду по этому пути.

Она понимающе кивает. – Обновить дом, не разоряя банк на ремонт, которым ты, возможно, не сможешь наслаждаться в долгосрочной перспективе. Имеет смысл.

– Совершенно верно.

Она открывает компьютер и набирает новые заметки. – Твои друзья не знают, что ты собираешься уехать?

– Нет. Я имею в виду, что мои самые близкие друзья либо профессиональные спортсмены, либо женаты на ком-то из них, поэтому я думаю, они, вероятно, понимают, что означает то, что я не подписал досрочное продление контракта. Но я ничего не сказал прямо, так что, если ты сможешь сохранить это между нами, я был бы признателен.

Она тихо смеется. – Кому мне рассказать? Я не знаю твоих друзей.

– Но ты, вероятно, с ними познакомишься. Тебе предстоит провести много времени в моем доме. Они довольно часто приходят в гости. Кажется неизбежным, что ваши пути в конце концов пересекутся.

Она на мгновение колеблется, прежде чем спросить – Есть ли что-нибудь еще, что ты хотел бы, чтобы я оставила между нами? Я имею в виду, если я их встречу.

Мои глаза ищут ее, и я точно знаю, о чем она спрашивает.

– Они знают твое имя. Я думаю, они все поняли тот факт, что между нами есть история, но они не знают подробностей. Насколько я понимаю, им это и не нужно.

– Ты хочешь сказать, что ни разу не выходил из себя и не говорил обо мне гадости? – спрашивает она со смехом.

– Нет. – Мой тон ровный. – Ни разу, Хэл.

Ее смех затихает.

Снова затягивается тишина.

– Ты когда-нибудь говорила обо мне всякое дерьмо? – Спрашиваю я с ноткой юмора в голосе.

– Только для Люка.

– А как же твой отец? Боже, он, наверное, теперь чертовски ненавидит меня, да?

Ее тело напрягается, и воздух вокруг нас меняется, снова становясь холодным.

Я понятия не имею, как это сделать. Как перестать сводить нас.

– Дом, – перенаправляю я. – Давай сосредоточимся на доме.

Она качает головой, пытаясь избавиться от постоянных воспоминаний о той встрече. – Да, расскажи мне больше.

– Это… эээ… ему нужно… что-нибудь. Я купил его совершенно новым у производителя, так что, по сути, это обычная белая коробка.

Я жду, не расставит ли это для нее какие-нибудь точки над "i", но это не так.

– По крайней мере, нам не придется ничего менять, – говорит она. – Мы будем работать с чистого листа. Это мое любимое. Это будет весело. На губах Хэлли появляется искренняя улыбка, когда она берет блокнот и ручку.

И тут меня осенило. Она делает это. У нее была мечта, о которой мы говорили годами, работать у известного дизайнера в большом городе. Хэлли делает это.

Гордость переполняет меня, когда осознание приходит ко мне.

И эта гордость тоже вызывает противоречивые чувства, потому что мне должно быть все равно, но все, что я вижу, – это соседскую девочку, за которой я наблюдал из окна, когда она переделывала спальню своего детства столько раз, что я и сосчитать не могу. Все для того, чтобы попасть сюда.

– Давай поговорим о твоих симпатиях и антипатиях. Хэлли проводит линию посередине блокнота, ставя крестик с одной стороны и сердечко с другой.

Это гребаное сердце. У меня самого замирает сердце, когда я вижу, как она снова рисует его.

Это версия сердца Хэлли, где одна сторона пересекает и выходит за то место, где оно должно заканчиваться, придавая ему немного дополнительный хвостик в конце.

Я не знаю, что на меня находит. Вероятно, та же форма безумия, которая заставила меня придвинуть ее стул поближе к моему и почти назвать ее "малышкой". Но что бы это ни было, это заставляет меня протянуть руку и прикрыть несовершенство сердца кончиком указательного пальца.

Клянусь, весь кислород покидает комнату.

Она смотрит на мой палец, и в этот момент я понимаю, что все дни рождения, которые у нее были в возрасте от тринадцати до девятнадцати лет, сейчас прокручиваются у нее в голове.

Слишком мило. Слишком удобно. Слишком ностальгично.

На секунду мне кажется, что мы, как раньше, сидим рядом друг с другом. Но потом я вспоминаю, что больше не могу чувствовать себя так хорошо, поэтому убираю руку от сердца.

– Зачем ты это сделал? – спрашивает она тихим голосом.

Я подавляю естественное желание утешить ее и вместо этого говорю – Я удивлен, что ты вообще помнишь.

Ее брови хмурятся, когда она смотрит на меня. – Что?

– Я удивлен, что ты вообще что-то помнишь о нас. Казалось, тебе было наплевать на нашу историю, когда мы виделись в последний раз.

У слов ужасный вкус, когда они срываются с моего языка.

Слишком подло, я быстро это понимаю.

Мы сидим в тишине, и как раз в тот момент, когда я думаю, что она схватит свой блокнот, чтобы продолжить нашу встречу, она вместо этого кладет его в сумку, а за ним и свой ноутбук.

– Что ты делаешь? – спрашиваю я.

Она встает, перекидывая свою большую сумку через плечо. – Ухожу.

К тому времени, как я осознаю, что происходит, Хэлли уже стоит у двери.

– Подожди. Почему? – Я тоже встаю.

– Почему? – Она снисходительно смеется, поворачиваясь ко мне лицом. – Как ты думаешь, почему, Рио? Я думала, что смогу это сделать, работать вместе, но нет никакого способа. Только не с тобой.

– Хэл…

– В одну минуту ты ведешь себя как прежде, а в следующую ведешь себя как придурок. Потом ты продолжаешь вспоминать прошлое. Выбирай дорогу, Рио! Ходить туда-сюда утомительно. Я просто пытаюсь выполнять свою работу и поддерживать с тобой рабочие отношения, но ты мне не позволяешь. На данный момент я предпочла бы упустить эту возможность, чем провести следующие шесть месяцев, получая психические травмы от пребывания рядом с тобой.

Черт. Я явно качнул маятник слишком далеко бок.

Она успокаивающе выдыхает, глядя на дверь, а не на меня. – Раньше ты был моим лучшим другом, и да, с тех пор мы не виделись, но я бы предпочла сохранить память о милом соседском мальчике, которого я любила, чем заменить ее такой версией тебя.

Не оглядываясь на меня, она уходит.

Глава 9

Хэлли

Когда я подъезжаю к дому Рен, уже почти два часа ночи.

Мой дом. Дом, в котором я живу прямо сейчас.

Я не знаю, как к этому относиться. Это временно, поэтому мне кажется неправильным называть это домом, но это также место, где я сплю и где в настоящее время находятся все мои вещи.

Я подгоняю машину поближе к обочине, паркуясь на улице, а не на подъездной дорожке. Единственный раз, когда я припарковалась на подъездной дорожке, был в ночь, когда я переехала и мне нужно было выгружать коробки. Я знаю, что в машине какая-то течь, и после всей работы, которую мы проделали по дому, чтобы подготовить его к продаже в ближайшее время, я не собираюсь снижать его стоимость, оставляя масляные пятна на бетоне от моей дерьмовой машины.

Заглушив двигатель, я сижу, не в силах найти в себе энергию, чтобы войти в дом. Мои ноги словно бьются друг о друга, из-за долгой ночи за стойкой бара, и мысль о том, чтобы снова встать на них и зайти внутрь, кажется невозможной.

Сегодняшняя смена была тяжелой. Меня ругали больше раз, чем я могу сосчитать, кто-то ушел, не заплатив, и у меня выпивка пролилась на рубашку. И все это произошло после того жуткого телефонного звонка от Люка по поводу моего отца и дерьмового шоу о встрече с Рио.

Сначала я написала своему боссу, что опаздываю но, когда встреча по дизайну стала слишком напряженной, я поспешила в бар. Сегодня вечером я заработала дерьмовые деньги, но это больше, чем было, так что, думаю, это уже кое-что.

Тишина в два часа ночи приятна. Успокаивающая и желанная после долгой смены в шумном баре, за которой следует не менее громкая поездка благодаря моему тарахтящему двигателю. Я не хочу двигаться. Я хочу спать прямо здесь, в своей пропахшей пивом одежде и ужасных нескользящих ботинках.

Я откидываю голову назад, собираясь закрыть глаза, когда мое внимание краем глаза привлекает какая-то фигура. Сейчас середина ночи, так что я, вероятно, должна испытывать некоторое чувство страха, но я ни в малейшей степени не напугана. Я бы узнала его где угодно.

Рио сидит на ступеньках своего дома, опершись локтями о колени и сцепив руки вместе, когда он поднимает голову и смотрит в мою сторону. Это не быстрый взгляд, а пристальный, дающий мне понять, что причина, по которой он стоит на крыльце, заключается в том, что он ждет меня.

Мой желудок мгновенно наполняется ужасом. Я думала, у меня будет больше времени до встречи с ним. Я не готова делать это снова, особенно в два часа ночи.

Конечно, то, что я сбежала с нашей встречи, было немного драматично, но это была совокупность всего. Увидеть его снова. Жить по соседству. Он спрашивал о моем брате и сказал мне, что я хорошо выгляжу.

Серьезно, что это, черт возьми, было?

Затем он сразу же попытался вести себя как придурок, как будто понял, что был слишком добр.

Не поймите меня неправильно, Рио мог бы сказать гораздо хуже, но в этом парне нет ни капли подлости от природы. Так что, я думаю, больнее всего было осознание того, что он чувствует, что должен быть дерьмовым по отношению ко мне, как будто это то, чего я сейчас от него заслуживаю.

Я пытаюсь двигаться вперед, пытаюсь наладить какие-то рабочие отношения, но он продолжал вспоминать прошлое – прошлое, в котором он уничтожил мое сердце и оставил меня разбираться с жизнью без него.

Мое внимание снова привлекает, когда он отталкивается от ступенек и, засунув руки в карманы спортивных штанов, направляется в мою сторону, пересекая лужайку, соединяющую наши два дома.

На улице прохладно, но он выглядит до неприличия комфортно в этих черных спортивных штанах и командной толстовке с капюшоном. Его кудри немного вьются, как будто он принял душ и после этого не нанес на волосы никакого средства, но его глаза выглядят отяжелевшими от потребности во сне.

Впрочем, я не удивлена, что он не спит в такой час. Я помню, что временами он был полон энергии, и это без употребления кофеина, его мозг не всегда понимает, когда пора успокоиться. Рио никогда не умел крепко спать. Я достаточно часто заставала его посреди ночи сидящим на крыше между спальнями нашего детства, чтобы знать это.

Ну, это продолжалось до моего тринадцатого дня рождения, когда он заснул на полу в моей спальне, пока мы слушали музыку, и понял, что там он мог бы прекрасно выспаться. После этого я стала держать окно незапертым, и он начал пробираться ко мне, чтобы поспать на полу у моей кровати, когда не мог заснуть самостоятельно.

Боже, меня тошнит от ностальгии. Сегодняшняя встреча только заставила меня скучать по нему. По-старому нему. Но он совершенно ясно дал понять, что этой версии больше не существует.

Прежде чем Рио полностью пересекает лужайку и направляется ко мне, я запихиваю фартук в свою сумку, включая чаевые, прежде чем нахожу в себе силы выйти из машины и встретить его на подъездной дорожке.

– Привет, – говорит он усталым голосом, и я не уверена, то ли это из-за позднего часа, то ли он переживал из-за того, как закончилась наша встреча.

Я останавливаюсь примерно в двух футах от него, скрестив руки на груди. – Привет.

Его глаза скользят вверх и вниз по моему телу, рассматривая мою одежду и явно пытаясь понять, где я была. Я не дура. Я знаю, он предположил, что у меня сегодня вечером было свидание, но я также не собираюсь его поправлять. Этот мужчина – профессиональный хоккеист, любит свою маму и выглядит так. Я не настолько наивна, чтобы думать, что другие женщины не видят того, что всегда видела я, и не собираюсь пытаться убедить себя, что он не встречается активно. Так что, хотя это и не так, он не нуждается ни в каком разъяснении.

– Ты в порядке? – Его тон нежный.

Я киваю. – Серьезно?

– Да. Нет. – Он колеблется. – Я не знаю. Нам нужно поговорить о том, что было раньше…

– Я не хочу сейчас спорить, Рио. – Я делаю шаг мимо него, направляясь к входной двери. – Это был долгий день. Я устала.

– Я здесь не для того, чтобы спорить. Он обхватывает рукой мой бицепс, чтобы остановить меня, но это мягко, достаточно легко, чтобы на самом деле не сдерживать меня, если бы я захотела продолжать. – Я здесь, чтобы извиниться.

Я прослеживаю за его рукой, поднимающейся к лицу, и нахожу зеленые глаза, умоляющие меня выслушать его.

– Я сожалею о сегодняшнем дне. Я… Я понятия не имею, как мне теперь быть рядом с тобой, Хэлли. – Он потирает той же рукой затылок. – Я знаю, что все выглядело странно, спрашивая о Люке. Эта история с сердцем. Я всегда был с тобой только одним образом, и теперь мне приходится постоянно напоминать себе, что мы больше не те люди.

Это странно. Я знала это уже давно. Я знала, что любые сердечные, рабочие отношения, которые мы могли бы наладить, любая терпимость друг к другу никогда и близко не сравнятся с тем, как мы были вместе раньше. Но, тем не менее, не очень приятно слышать подтверждение этого от другой стороны.

Он на мгновение замолкает, прежде чем признается: Я больше не знаю, как с тобой обращаться.

– Я тоже не знаю.

– Между нами столько всего произошло, и когда я рядом с тобой, я не могу не заговорить об этом. Я ни разу не упоминал о тебе или о том, что мы вместе росли в Бостоне с тех пор, как переехал сюда, и вдруг ты снова появляешься в моей жизни, и это единственное, о чем я думаю.

Ну… Ой.

Должно быть, он заметил, как я вздрогнула.

– Черт, только не так. – Он делает шаг ко мне, протягивая руки, прежде чем снова засовывает их в карманы. – Ну, нет. Думаю, это именно так. – Выражение его лица извиняющееся. – Я хочу сказать, что так долго я пытался притворяться, будто нас не было, потому что мне было больно думать о тебе. Мне больно говорить о тебе. И теперь я не могу перестать думать или говорить о прошлом, потому что ты здесь, и это вызывает ностальгию. – Он ненадолго закрывает глаза, на секунду прекращая свой бессвязный рассказ. – Я все еще зол на тебя, Хэлли, но я также не хочу провести следующие месяцы, пытаясь быть мудаком по отношению к тебе. Это неправильно.

Это, как ни странно, заставляет мои губы изогнуться в усмешке.

Он прищуривается, глядя на меня, но я вижу, как улыбка начинает растягиваться на его собственных губах. – Не смейся надо мной, Хэл.

– Я знала, что ты изо всех сил старался быть злым. – Я хихикаю. – Кстати, над этим нужно поработать. Если ты пытаешься быть мудаком. Не хватает последовательности.

В уголках его губ появляется мальчишеская улыбка. – Я знаю.

Такое чувство, что настала моя очередь быть честной.

– Я не привыкла быть рядом с тобой, и мы не ладим, – говорю я ему. – Это выводит меня из равновесия, когда я пытаюсь понять, как это будет работать.

– Я не думаю, что это сработает.

Черт.

Конечно, сегодня днем в порыве страсти я подумала о том, чтобы прекратить это дело, но это не помогает мне смириться с тем фактом, что Рио увольняет меня.

– Я имею в виду, если мы продолжим в том же духе. Я не думаю, что это сработает.

– Ты хочешь заменить меня в проекте.

Голова Рио откидывается назад. – Что? Нет. Нет, я не хочу заменять тебя. Я хочу начать все сначала.

– Начать все сначала?

Эти зеленые глаза смотрят в землю с некоторой застенчивостью. – Если ты хочешь.

– Но ты ненавидишь меня, помнишь?

Его внимание немедленно встречается с моим, он пристально смотрит на меня. – Я не ненавижу тебя. Больно, да. Но я никогда не смог бы возненавидеть тебя, Хэлли.

Мои губы приоткрываются, чтобы что-то сказать, но затем закрываются, когда я не могу подобрать слов.

Между нами снова возникает тяжесть, так часто бывает сейчас между нами, но я решаю не допускать этого. Раньше нам было весело вместе, без всего этого напряжения, живущего между нами.

Я протягиваю ему руку для пожатия, и он с подозрением смотрит на меня.

– Привет. Я Хэлли Харт.

Это момент дежавю с нашей первой встречи, когда мне было одиннадцать, а ему двенадцать, и он был просто счастлив, что дети его возраста будут жить по соседству.

Я могу сказать, он это чувствует, когда он смотрит на мою руку с замешательством, а затем осознает и знакомая ухмылка скользит по его губам. – Ты не должна говорить свое имя и фамилию, – говорит он, как мой брат делал все эти годы назад.

– Мне так нравиться.

Он кладет руку в мою и электричество от прикосновения ладоней действует как напоминание, что мы намеренно не прикасались годами. В этом нет ничего дружеского или профессионального, особенно когда подушечкой большого пальца он скользит по моей руке в мягком прикосновении.

– Мне тоже так нравится, – говорит он.

Моя рука все еще в его, когда он проводит, большим пальцем руки по нежной коже внутренней части запястья, после чего отпускает.