Текст книги "Перемотай назад (ЛП)"

Автор книги: Лиз Томфорд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 28 страниц)

Глава 31

Рио

– Миллер, принести тебе еще? – Спрашивает Стиви, поднимаясь с пола, где она сидит рядом со мной.

Миллер протягивает ту же самую "Корону", которую она пила всю ночь. – В эти дни одной с меня хватит.

– Говорит женщина, которая познакомилась со своим мужем буквально, когда пила две в будний день утром. – Голова Кеннеди запрокидывается от смеха.

– Ну да, у твоей девушки теперь двое детей и два бизнеса. Я не могу позволить себе просыпаться с похмелья.

Стиви молча оценивает пустые бокалы Кеннеди и Инди, прежде чем повернуться ко мне. – Рио, еще бокал вина?

Я проверяю свой стакан, чтобы посмотреть, сколько еще осталось, и понимаю, что почти ничего не выпил несмотря на то, что налил его больше часа назад.

– Я думаю, что сегодня вечером я тоже одним и закончу.

– Девичники определенно изменились, не так ли? – Говорит Стиви, направляясь на кухню Инди, чтобы принести еще по напитку для всех, кроме меня и Миллер.

Я чувствую, что Инди наблюдает за мной с дивана. – Рио, с тобой все в порядке?

Быстро кивая, я говорю ей – Конечно.

Ее глаза подозрительно сужаются, но, к счастью, ее внимание отвлекается, когда Стиви возвращается с новым напитком для нее.

Наверное, мне следовало отказаться от тусовки сегодня вечером, учитывая, что я уже несколько дней чувствую себя не в своей тарелке. Но только изредка случается, что эти девушки могут собраться вместе без своих детей или парней и, хотя я попадаю в категорию "парней" и технически не должен быть включен в девичник, это никогда не мешало мне посещать его раньше.

После того, как я каждый день проводил весь день с кучей парней, я ценю свое время и дружбу с этими четырьмя. Кроме того, я надеялся, что встреча с моими подругами вытащит меня из раздумий.

Этого не произошло.

Я играл как полный отстой в двух играх с тех пор, как мы вернулись после встречи с отцом Хэлли. Я не могу сосредоточиться. Я не могу перестать корить себя. Я почти не сплю и, хотя в этом нет ничего нового, я просыпаюсь через несколько часов с ощущением, что меня пнули в живот, когда реальность снова обрушивается на меня.

Я по-прежнему вижу Хэлли почти каждый день, либо у себя дома, когда она встречается с подрядчиками, либо когда я вечером отвожу ее домой из бара. Но это ощущается по-другому.

Я заставляю это чувствовать по-другому, потому что я не могу смотреть на нее и не ненавидеть себя за то, что позволил ей уйти. Честно говоря, я не знаю, как она вообще может смотреть на меня. Сейчас я не могу изменить прошлое, но я не знаю, сможет ли она когда-нибудь забыть о том, что я сделал, и вместе строить будущее. И это ужасающее осознание постоянно крутилось у меня в голове на этой неделе.

– Рио?

Голос Кеннеди вытаскивает меня из раздумий, и я прихожу в себя, обнаруживая, что все четверо смотрят на меня. – Что?

– Я говорила, что мы все придем на вашу игру против "Сан-Хосе" в конце месяца. Возможно, это последнее мероприятие, на которое мы с Исайей сможем приехать на некоторое время, поскольку скоро уезжаем на весенние тренировки.

– О. – Я киваю. – Круто.

– Как ты думаешь, Хэлли захочет присоединиться к нам? – Спрашивает Миллер.

– Да…Эмм…. Я не знаю. Может быть.

Инди толкает Миллер локтем в плечо. – Нам стоит взять с собой детей, или ты думаешь, что твой горячий папаша согласится присматривать за детьми?

– Отвратительно. – Она морщится. – Вы, ребята, должны перестать называть его так.

– Мы не можем, – вмешивается Стиви. – Даже мой муж называет Монти горячим папашей Миллер.

Кеннеди пытается сдержать смех. – Кто это начал?

– Райан, – одновременно говорят Инди и Стиви.

– Я думаю, мальчики, возможно, влюблены в него, – продолжает Инди. – Они оба всегда говорят о том, что надеются выглядеть так же хорошо, как он, в этом возрасте. – И ты видела, какой чертовски возбуждающе горячий папаша Миллер?

– И Зи постоянно пускает слюни на татуировки Монти, – добавляет Стиви.

– Почему? – Миллер не может выглядеть более возмущенной. – Зи сам весь в татуировках.

– Да, но это не татуировки горячего папаши Миллер.

Миллер закрывает глаза. – Я так сильно это ненавижу.

Кеннеди не может перестать смеяться, но в разговор не вмешивается. Вероятно, потому что отец Миллер не только ее коллега, но и тренер Исайи, и это только все усложнило бы.

Стиви хлопает меня по ноге. – Что ты чувствуешь, зная, что Райан Шей сам влюблен в мужчину, но это не ты?

Я пожимаю плечами.

Глаза у всех сужаются.

– Я имею в виду, да, – поправляюсь я. – Ты видела Монти?

Это никак не влияет на их подозрения. Вероятно, потому что я морально проверен и в моем тоне нет игривости, которая присутствует в девяноста девяти процентах случаев.

– Рио, – тихо говорит Инди. – Что-то случилось. С отцом Хэлли все в порядке?

Они все знают, что я пропустил игру "Бостона", и, конечно, я рассказал Зи о том, что происходит, перед тем как уехать в аэропорт, поэтому я не мог скрыть некоторые факты от своих друзей.

Но подробностей они не знают. Только то, что отец Хэлли был напуган, и я хотел быть там.

Я качаю головой. – Да. Дело не в этом.

Ну, не совсем.

Инди наблюдает за мной. – Ты же знаешь, что можешь рассказать нам все, верно? Если тебе нужно о чем-то поговорить.

Мое внимание перемещается по комнате к каждому из них. Я видел, как формировались их отношения с самого начала и до сих пор. Я был в самолете в тот день, когда Стиви познакомилась с Зи. Инди оставалась в моем доме несколько дней, она не была уверена, видит Райан будущее с ней или нет. Я до сих пор помню ту ночь, когда мы все поняли, что Миллер влюблена в Кая, даже если она сама этого не осознавала. И Кеннеди… Ну, я наблюдал, как Исайя был одержим ею в течение многих лет, прежде чем она вышла за него замуж.

Но мне никогда не требовались советы в отделе отношений, потому что последние шесть лет я не брался ни за что, кроме ознакомительного свидания.

Потому что никто другой не был той девушкой, в которую я был влюблен с двенадцати лет.

– Рио, – осторожно произносит Кеннеди. – Ты хочешь о чем-то поговорить?

– Думаю, мне нужен совет.

В ответ мне улыбаются четверо чересчур взволнованных людей, как будто всю нашу дружбу они ждали этой возможности.

– Но это останется здесь, – продолжаю я. – Есть две причины, по которым я никогда раньше не говорил о Хэлли. Во-первых, когда я уезжал из Бостона, я изо всех сил старался притвориться, что этой части моей жизни не существовало. И во-вторых, потому что я винил Хэлли по той причине, что хотел забыть все это, и я не хотел, чтобы кто-нибудь из вас думал о ней хуже. Но недавно я пришел к осознанию того, что именно я все испортил, и меня совершенно устраивает, что вы, ребята, станете хуже думать о мне. Мне нужно снять с себя эту тяжесть, потому что я не знаю, что делать дальше.

Миллер наклоняется вперед, подперев подбородок руками, и внимательно слушает. – Расскажи нам все.

И я так и делаю.

– Все началось, когда мне было двенадцать. Я играл на улице в хоккей, когда наши новые соседи впервые заехали к ним на подъездную дорожку.

Я продолжаю рассказывать им все. Как мы познакомились. Как мы подружились. Как мы отметили ее тринадцатый день рождения и все последующие. Я рассказываю им, как мы полюбили друг друга. Как я смотрел на отношения своих родителей и как думал, что нашел то же самое. О том, что Хэлли была и остается единственной женщиной, которую я когда-любил.

Я рассказываю им, почему мы держали это в секрете от наших семей и как, когда мы наконец рассказали им о наших отношениях, все, кроме ее брата, уже поняли это.

Я рассказываю им о том лете, когда меня призвали в армию, и обо всех планах, которые мы строили на нашу жизнь здесь, в Чикаго. Я рассказываю им о своем отце и о том, что случайно узнала Хэлли. Я рассказываю им о том, как я был зол из-за того, что она мне ничего не сказала, и какой разбитой была моя мама после этого.

Я рассказываю им, в какое дерьмо меня поставил развод моих родителей. Я рассказываю им о той обиде, которую годами держал из-за того, что Хэлли не говорила мне правду. Я рассказываю им о том, как я, по сути, сбежал, думая, что оставил все позади только для того, чтобы провести следующие шесть лет, сравнивая с ней каждого человека, которого я встречал.

Не вдаваясь в подробности, которыми не хочу делиться, я говорю им, что ее отец был болен, и я только недавно узнал об этом. Я рассказываю им о том, когда она узнала эту новость, и о том, что это только усугубило причину, по которой она не рассказала мне о моем собственном отце, хотя я уже простил эту деталь, прежде чем узнал что-то еще.

Я рассказываю им, с чем ей пришлось столкнуться, и как я зол на себя за то, что поставил ее в такое положение. И я рассказываю им, что не могу перестать думать о том, как сильно я облажался и разрушил лучшее, что у меня когда-либо было в жизни.

Но я не рассказываю им о мелочах. Фрагменты, которые действительно делают нашу историю нашей. Вещи, которые являются особенными, потому что только мы с Хэлли понимаем их значение.

– Так что да, – заканчиваю я. – Вот и вся история.

В комнате воцаряется полная тишина. Оглядываясь по сторонам, я вижу три разинутых рта, неспособных подобрать слова.

А еще есть Инди…

– Инди. Я хмурю брови. – Ты плачешь?

– Конечно, плачу! Она вытирает лицо. – Я всегда плачу, так что не понимаю, чему ты удивляешься. Но это самая прекрасная история, которую я когда-либо слышал, и я просто обожаю любовь, ясно?

– Ты что, не слышал концовку? Я все испортил.

Остальные трое, которые не плачут, вместо этого начинают смеяться.

Стиви качает головой, пытаясь сдержать улыбку. – Нет, ты милый идиот. Ты этого не сделал.

– Черт, – выдыхает Миллер. – Если бы Кай уже не убедил меня, это прямо сейчас заставило бы меня поверить в любовь.

– Эта история вызывает у меня желание вернуться домой и увидеть Исайю. – Кеннеди кладет голову на плечо своей невестке. – Тогда спрошу его, почему он преследовал меня всего три года, прежде чем мы поженились, хотя должен был начать думать обо мне в двенадцать лет.

Это, наконец, заставляет меня улыбнуться, и это приятно.

Инди продолжает вытирать лицо, приводя себя в порядок. – Я всегда думала, что в первый раз, когда ты приведешь кого-то своего, нам придется допросить ее или что-то в этом роде. Выяснить их намерения и решить, будут ли они достаточно хороши для тебя. Как четыре властные и чрезмерно заботливые сестры, но… Она качает головой. – Мне гораздо больше нравится такой исход.

Я ставлю свой все еще полный бокал вина на кофейный столик перед собой. – Я знаю, вы все думали, что у меня буквально не было отношений, и именно поэтому я ни с кем не был за все время, что жил здесь. Но реальность такова, что мне просто было неинтересно. Я хотел быть. Я действительно хотел доказать свою правоту в том, что Хэлли была не той единственной, но каждый человек, которого я встречал, подтверждал, что это была именно она.

– Прекрати. Стиви опускается на пол рядом со мной. – Мне нравится слышать, как ты так говоришь.

Миллер смеется. – Никто на самом деле так не думал, Рио.

– Ты действительно думаешь, что мы поверили, что ты ходил на эти первые свидания и ни один человек не заинтересовался тобой? – Инди смеется. – Во-первых, ты смотрелся в зеркало? А во-вторых, ты – это ты. Кому бы это не было интересно?

– Что за черт? – Мой голос повышается. – Я приставал к каждой из вас на протяжении многих лет. И никому из вас это не было интересно.

Кеннеди закатывает глаза. – Мы не в счет.

– Я просто говорю, – продолжает Инди, – мы знали, что ты не так безнадежен, как ты заставил нас поверить, но я не собиралась заставлять тебя говорить мне, почему ты хотел, чтобы мы так думали.

Я издаю смешок. – Наверное, я подумал, что было легче продать эту историю, чем объяснять, почему меня никто не интересовал. Я не хотел, чтобы вы знали о Хэлли, потому что я знаю, что вы все сказали бы.

Инди приподнимает бровь. – Что ты должен пойти за ней?

– Совершенно верно.

Стиви садится. – Что ж, тогда скажем это сейчас. Рио, тебе следует сходить за ней. -

Миллер поднимает свою почти пустую бутылку пива. – Прими это от меня. Нет смысла убегать.

– Еще раз, – продолжает Кеннеди.

Я качаю головой. – Она меня не простит.

– Дорогой, – воркует Инди. – Я видела, как она смотрела на тебя в тот вечер, когда помогала присматривать за детьми. Она уже простила. Похоже, единственный человек, который тебя не простил, – это ты сам.

– Да, – соглашается Миллер. – Перестань себя жалеть.

Я не могу удержаться от смеха от такой прямоты. – Ну и черт.

Прости, я не сильна в мягкости и приторности, но Рио, перестань. То, что ты снова убегаешь, наказывает не только тебя, но и ее. Ты сам сказал, что однажды ты уже облажался, так что не проебывай это снова. Все просто.

– Я не убегаю.

– Она знает об этом?

Мое внимание переключается на Кеннеди, Стиви и Инди, чтобы убедиться, что по крайней мере одна из них собирается вмешаться и сказать что-то вроде – Конечно, она знает. – Но все они тоже смотрят на меня, молча задавая один и тот же вопрос.

– Да, – наконец говорю я. – Конечно, она знает, что это не так. Я подал мяч на ее сторону несколько недель назад. Я сказал ей, что когда она была готова дать нам еще один шанс, я тоже был готов

– Боже мой. – Кеннеди падает обратно на диван. – Мы тебя ничему не научили?

– Рио, – ругается Стиви. – Давай.

Миллер качает головой. – Инд, ты хочешь взять это? Ты будешь лучше меня.

Инди слабо улыбается мне. – Рио, милый. Мой милый ангел-лучший друг, ты меня убиваешь. Я понимаю, что у Хэлли было время простить тебя, потому что у нее были годы, чтобы все это переварить, и что тебе нужно было время, чтобы простить себя, но прямо сейчас мяч на твоей стороне. Если она понимает тебя так хорошо, как кажется, что она делает, я подозреваю, она знает, что ты занят, избивая себя за все это, и она ждет тебя, чтобы сказать ей, когда ты готов отпустить это.

– Нет, – возражаю я. – Нет, я жду ее.

Они все с нетерпением ждут меня.

Хэлли не казалась отстраненной с тех пор, как мы вернулись домой из Миннесоты, и вообще вела себя по-другому. Она не оказывала мне холодного приема и активно избегала меня. Она по-прежнему одаривает меня той же взволнованной улыбкой всякий раз, когда я появляюсь у нее на работе, чтобы отвезти ее домой. Она до сих пор присылает мне благодарственное сообщение примерно с тысячей восклицательных знаков каждое утро после того, как находит на пороге латте, который я оставила для нее.

Срань господня. Я идиот.

Я вскакиваю со своего места. – Почему вы, ребята, мне не сказали?

Кеннеди вскидывает голову. – Мы только что это сделали.

– Трахните меня. Можно было подумать, что я чему-то научился за все те годы, что посещал эти девичники, но, видимо, нет. Я мечусь по дому, собирая ключи и куртку.

– Мне нужно идти. Я должен сказать ей.

– Черт возьми, да, ты это делаешь! – Миллер ликует.

– Удачи! Вступает Кеннеди.

Стиви прижимает руку к сердцу. – Они так быстро взрослеют.

Наконец, я смотрю на Инди, которая, черт возьми, плачет… снова.

– Инд, серьёзно?

– Я не плачу! Я в порядке. Я просто по-настоящему счастлива, что ты счастлив. Она смахивает под глазами. – Ты заслуживаешь счастья, Рио. Вы оба заслуживаете.

Я одариваю ее застенчивой улыбкой, прежде чем выскакиваю за дверь и мчусь к своему грузовику.

Потому что она права. Мы оба заслуживаем счастья.

Припарковавшись на подъездной дорожке, я бегу трусцой через лужайку и поднимаюсь по ступенькам к входной двери Хэлли, отчаянно стуча и молясь, чтобы она была дома.

Я расхаживаю по крыльцу, нетерпеливо ожидая, когда кто-нибудь откроет дверь, и одновременно повторяю все, что отрепетировал по дороге домой. Ответа нет, поэтому я стучу еще раз, просто для уверенности, прежде чем вернусь в свою машину и попытаюсь выяснить, где еще она может быть.

Наконец, на крыльце загорается свет, и дверь приоткрывается.

– Рио? – Хэлли выглядывает наружу. – Все в порядке? – спрашивает она.

И внезапно все, что я приготовился сказать, вылетает в окно.

Боже, она прекрасна. Она всегда была такой красивой?

Простой ответ – да. Я знал почти все варианты этой женщины, и мне понравилась каждая версия. Она была моим любимым человеком с тех пор, как мне исполнилось двенадцать, и пятнадцать лет спустя это не изменилось.

– Я кое-что не рассказал тебе прошлой ночью, – наконец выпаливаю я.

Она заинтересованно приподнимает бровь.

– Ну, я многого тебе не сказал, но самая большая из этого заключается в том, что, хотя я злюсь на себя, я так горжусь тобой.

Она полностью открывает дверь и прислоняется к дверному косяку, прислушиваясь.

– Я так горжусь тобой за то, что ты позаботилась обо всем, что делал последние несколько лет. Я облажался. Теперь мы оба это знаем, и мне очень жаль. Я никогда не смогу сказать этого достаточно. Я бы предложил начать с тобой все сначала, но, боюсь, если мы это сделаем, тебе придется представляться снова, а я чувствую, что дважды в жизни этого достаточно.

Ее голова откидывается назад со смехом, и звук такой чертовски приятный. Это все, что мне нужно, чтобы продолжать.

– И, честно говоря, Хэлли, я не хочу начинать с тобой все сначала. Я хочу признать, что мы прошли через какое-то дерьмо, ты больше, чем я. Мы причиняли друг другу боль, и я совершал ошибки.

– Я тоже, – вмешивается она.

– И эти ошибки изменили нас в некоторых отношениях, но в других мы остались точно такими же. Это была бы не наша история, если бы мы игнорировали все плохие моменты, так что я не собираюсь. Я не собираюсь убегать, потому что куда мне было деваться? Хэлли, ты здесь. – Я хлопаю себя по груди. – Несмотря на годы, которые мы провели порознь, ты все еще здесь.

Она пытается сдержать улыбку, что кажется хорошим знаком. – Ты уверен, что это не просто первая любовь?

– Нет, детка. Это последняя любовь.

Я делаю шаг ближе, в дверной проем, упираясь руками по обе стороны в него, а затем и от нее. Но я не иду дальше, потому что мне нужно сказать еще кое-что, и я не смогу этого сделать, если она попадет ко мне в руки.

Той ночью, когда я сказал, что надеюсь, что однажды ты позволишь мне снова влюбиться в тебя, я хотел сказать, что надеюсь заслужить шанс снова влюбиться в тебя. А этого не случится, если я буду слишком занят сожалениями о прошлом. Так что, да. Я совершил самую большую ошибку в своей жизни, и, вероятно, потребуется некоторое время, чтобы полностью простить себя за это, но я не хочу тратить это время без тебя. – Обеими руками я обхватываю ее подбородок, запуская пальцы в ее волосы. – Это всегда была ты, Хэлли, и я думаю, мы оба это знаем.

Она просто стоит там и ухмыляется мне.

– Итак, да. – Я запинаюсь. – Это моя важная речь.

– Ты закончил? – спрашивает она

– С меня хватит.

– Тогда тебе, наверное, стоит поцеловать меня сейчас. Мы уже потеряли шесть лет. Я не хочу больше терять время.

Я быстро соглашаюсь. – Наверное, стоит.

Улыбаясь, я наклоняюсь и прижимаюсь губами к ее губам, и это похоже на величайший вздох облегчения, то, как наши тела сливаются друг с другом. Она обвивает руками мою шею, приоткрывая губы и позволяя мне целовать ее глубже, сильнее, настойчивее.

– Это было восхитительно, вы двое! Рен кричит откуда-то изнутри. – Но если вы собираетесь наконец потрахаться, можете сделать это дома у Рио? Мне нужно учиться.

Хэлли отрывает свои губы от моих, когда мы оба начинаем смеяться, и роняет голову мне на грудь.

Но я думаю, что это чувство легкости между нами заставляет нас вести себя так легкомысленно. Наконец-то кажется, что так и должно быть. Над нами не нависает тяжесть. Здесь нет никакой враждебности.

Она запрокидывает голову, упираясь подбородком мне в грудь, и смотрит на меня, а я не спеша ищу ответ на ее лице. Потому что мы оба знаем, что это значит, если мы пойдем туда. Мы делаем это снова. Мы полностью вовлечены в это. Я и она.

Я заправляю ей прядь волос за ухо. – Что скажешь, Хэл?

Она кивает. – Я думаю, ты должен отвезти меня к себе домой.

Я не могу сдержать улыбку. – Я когда-нибудь говорил тебе, как мне нравится то удобство, что мы соседи?

Наклонившись, я обхватываю ее попку обеими руками, приподнимая ее, чтобы обхватить эти прелестные ножки вокруг своей талии. Она обнимает меня за плечи и тихонько взвизгивает, когда я быстро убегаю к себе через двор.

Я вставляю ключ от дома в замок, когда она проводит пальцами по моим волосам и говорит что-то, что останавливает меня на полпути.

– Рио. – Ее глаза мечутся между моими. – Ты должен знать. Это всегда был ты, тоже.