Текст книги "Перемотай назад (ЛП)"

Автор книги: Лиз Томфорд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 28 страниц)

Последний раз я видел Хэлли летом после ее первого курса колледжа. За пять недель до этого меня призвали в армию, и я планировал наш переезд в Чикаго. Хэлли рассматривала возможность перевода в университет в городе, чтобы мы могли жить вместе. Я предположил, что она продолжила занятия там, где уже была зачислена. Я понятия не имел, что она бросила учебу.

– Мы продали дом в Бостоне, – продолжает он. – Но рынок в то время был ужасным. Мы ничего не заработали на продаже, и я не смог работать после того, как мы переехали, из-за того, что мне стало плохо из-за лечения. К счастью, судебный процесс касался жилья и включал выплату стипендии сиделке, но все равно дела шли туго. Хэлли работала на любой случайной работе, которую могла найти, чтобы прокормить нас, а также успевала на все мои встречи. Она вдруг стала заботиться обо мне, когда я должен был заботиться о ней, понимаешь?

Киваю, в носу у меня щиплет от жара, а глаза горят. Меня переполняет непреодолимое чувство гордости от осознания того, что Хэлли взялась за все это сама и справилась с этим. Но это сочетается с огромным чувством вины. Наши годы разлуки не могли быть более разными. Я был занят воплощением своей мечты, в то же время неосознанно оставляя ее одну разбираться с этим кошмаром.

Мой голос звучит хрипло, когда я спрашиваю – Где ее мама?

Мистер Харт отмахивается от меня, как от наименее важной части этой истории.

– Примерно в то время, когда мне поставили первоначальный диагноз, она сказала что-то довольно ужасное, за что никто из нас не смог ее простить.

– А Люк? – Спрашиваю я. – Где он был все это время?

Он делал то, что должен был делать любой двадцатилетний. Жил своей жизнью. Заканчивал школу. Он не был готов все бросить ради меня, и я не могу винить его за это. Как только он женился, я думаю, Сара открыла ему глаза на то, с чем его сестра справлялась самостоятельно и что ей нужна была своя очередь жить своей жизнью. В прошлом году они вернулись в Миннесоту, и вскоре после этого Хэлли уехала в Чикаго.

Я был бы лицемером, если бы стал преследовать тебя за то, что ты бросил ее, когда я сделал то же самое.

Я хотел бы пойти туда и высказать моему старому другу выговор за то, что я не помог его сестре, когда она в этом нуждалась, но на какой почве я должен стоять? Я, блядь, тоже ее бросил.

– Когда… – Я прочищаю горло. – Когда ты впервые обнаружил, что болен?

Он мгновение смотрит на меня, и для человека, который был так откровенен в этом разговоре, он долго колеблется. – Я думаю, что эта часть истории должна исходить от Хэлли.

У меня снова эта пустота в животе, говорящая о том, что мне не понравится ответ.

Головоломка становится яснее, и, как я и подозревал, мне не нравится, как это выглядит.

Неудивительно, что Хэлли не захотела дать нам еще один шанс. Зачем ей это?

Я не просто порвал с ней и уехал. Я оставил ее, когда обещал навсегда. И не только это, я бросил ее на произвол судьбы, когда все остальные поступили так же. И я имею в виду не только финансовую заботу о себе, но и эмоциональную, о которой она тоже должна была позаботиться. Это была моя работа, и я не делал этого, потому что был так сосредоточен на том, что моя собственная жизнь разваливается на части. В течение многих лет я не мог видеть дальше своего собственного дерьма, когда все это время она имела с этим дело.

Трахните меня. Я бы тоже себя не простил.

– Рио, – говорит мистер Харт, возвращая мое внимание к нему. – Теперь вы взрослые. На этот раз не позволяйте жизни ваших родителей диктовать вам решения. Вы сами должны сделать выбор, хотите ли вы простить друг друга, и я надеюсь, что вы это сделаете.

Я качаю головой. – Она не должна меня прощать. Я даже не думаю, что я смогу простить себя.

– Ты не знал. Мне нужно, чтобы ты дал себе немного поблажек, хорошо? Мне нужно, чтобы ты позаботился о ней, но ты не сможешь этого сделать, если будешь слишком занят сожалением о прошлых решениях. Ей нужен кто-то, кто хоть раз позаботился бы о ней. Ты можешь сделать это для меня?

Могу ли я это сделать? Абсолютно. Должна ли она дать мне еще одну возможность? Скорее всего, блядь, нет.

То, что я так долго злился на нее, теперь кажется невероятно несущественным. Я затаил обиду за то, что она не рассказала мне о моем отце, в то время как ее боль была вызвана тем, что я бросил ее, когда она нуждалась во мне больше всего.

Независимо от того, чего я тогда не знал, она побеждает. У Хэлли есть полное право ненавидеть меня.

Глава 29

Хэлли

У него все еще горит свет. Сейчас середина ночи, мы вернулись домой пару часов назад, а в его спальне все еще горит свет.

Конечно, я тоже еще не сплю, но это потому, что я проспала большую часть дороги домой. Но не Рио. Когда я предложила ему поменяться, чтобы он мог отдохнуть от вождения, он отказался, заверив меня, что совершенно не спит.

Он все еще там, судя по яркому свету, льющемуся из его спальни, который я вижу из своей.

Его поведение испортилось, как только он покинул больничную палату моего отца. Он был спокоен и погружен в свои мысли. Тишина, царившая между нами по дороге домой, была удушающей, и тогда я поняла, что он все знал.

Я ждала, что он задаст какие-нибудь дополнительные вопросы, что мы поговорим о том, что он теперь знает, но он не сказал ни слова. Но всякий раз, когда я смотрела на него, мне казалось, что я физически вижу, как он пытается осознать все это.

Стоя у своего окна, я снова проверяю его комнату, желая, чтобы в соседней комнате погас свет, чтобы он мог немного поспать. После того, как он всю неделю ездил на работу, в последнюю минуту сел на рейс в Миннесоту и вез нас обратно в Чикаго, я знаю, что он вымотан.

Я также знаю, что его мысли, вероятно, прямо сейчас развиваются со скоростью мили в минуту.

К черту все это. Мы можем поговорить, если он хочет, или я могу прилечь рядом с ним, чтобы он мог немного отдохнуть, но в любом случае я иду туда.

Я беру ключи, надеваю кеды и пересекаю двор к его дому. На улице кромешная тьма. Горит только свет в его спальне. Я использую его, чтобы найти защелку на его воротах, прохожу через задний двор и открываю заднюю дверь ключом от дома, который он мне дал.

Я не знаю, почему я не выбрала входную дверь. Наверное, я так привыкла таскаться тайком с Рио, что проскользнуть через задний двор посреди ночи для нас более привычно.

Закрыв за собой дверь, я тихо пробираюсь через первый этаж, поднимаюсь по лестнице и подхожу к двери его спальни. Она оставлена открытой, чтобы я могла видеть Рио, сидящего на краю своей кровати спиной ко мне. Он наклонился вперед, локти на коленях, плечи опущены.

Я собираюсь постучать, чтобы сообщить о своем присутствии, когда он заговаривает первым.

– Пользуйся парадной дверью, Хэлли.

Я застываю в дверном проеме, не в силах пошевелиться.

– Нам больше не нужно пробираться по крышам и через окна. Мы взрослые люди, и я не собираюсь снова это скрывать. Пользуйся парадной дверью.

О.

Он по-прежнему не оборачивается, чтобы посмотреть на меня, поэтому я пересекаю комнату и обхожу кровать. Встав между его ног, я заставляю его сесть и посмотреть на меня. Требуется секунда, чтобы эти зеленые глаза встретились с моими но, когда они это делают, от боли в них что-то раскалывается внутри меня. Я думаю, это остальная часть той брони, которую я пыталась надеть на него.

– Я так понимаю, он тебе все рассказал.

Челюсть Рио сжимается, и он снова отводит от меня взгляд. Хотя он не кажется сердитым. Он выглядит так, словно вот-вот расплачется и изо всех сил старается этого не делать.

Я измотана. Устала от сегодняшнего дня. Устала от попыток сопротивляться этому, но я не могу представить, насколько он измотан. Его мысли работали без остановки, по крайней мере, последние шесть часов, но после прослушивания того голосового сообщения, которое он оставил мне, когда навещал свою маму, я бы предположила, что он не переставал думать весь день.

– Я расскажу тебе все, что ты захочешь знать, Рио. Ты можешь спрашивать меня о чем угодно.

Он на мгновение замолкает, прежде чем, наконец, снова смотрит в глаза. – Ты в порядке? – это его первый вопрос. Это мягко и сладко, с ноткой беспокойства в его тоне.

Кивая, я спрашиваю – А ты?

Он едва заметно качает головой, говоря "нет".

– Поговори со мной.

Стоя между его ног, я чувствую, как он обхватывает ладонью заднюю часть моего бедра. Его большой палец поглаживает взад-вперед мою кожу, пока он что-то обдумывает в уме. – Почему ты так много работаешь, Хэлли?

Ну, это был не тот вопрос, которого я ожидал.

Но я больше не лгу ему. Сегодняшний день показался мне переменой. Важной, поэтому я проглатываю свою гордость и говорю ему правду. – Потому что я по уши в долгах.

Он вообще никак не реагирует. – А почему ты в долгах?

Всматриваясь в его лицо, я понимаю, что он уже знает ответ. Вот почему он не реагирует. Нет, мой отец не сказал ему, потому что он понятия не имеет об этом, но это Рио. Человек, который знает меня лучше, чем кто-либо другой, даже спустя все эти годы.

– Я думаю, ты уже знаешь.

– У твоего отца рак. Страховка покрыла не столько, сколько ты позволил ему поверить.

Я качаю головой. – Это не покрывало расходов на жилье или переезд. Не было никакой оплаты сиделке, как я ему говорила. Но он не стал бы участвовать в испытании, если бы знал это, а мне нужно было, чтобы он поправился. Итак, я сказала ему, что все в порядке. Я взяла кредит, чтобы это произошло.

Брови Рио хмурятся, но он ничего не говорит, поэтому я продолжаю.

– Я работала над тем, чтобы вернуть долг, когда у него была ремиссия в первый раз. Я смогла работать больше часов, но потом он снова заболел и нуждался во мне. Я не мог производить платежи. Проценты выросли, и хорошо… это стало дорого стоить. -

Опять же, он ничего не говорит, и какая-то часть меня задается вопросом, не осуждают ли меня за то, что я небрежно обращаюсь со своими деньгами, но тогда я не думала, что это было небрежно. Я до сих пор этого не знаю.

– Как только я получу работу на полный рабочий день в дизайнерской фирме, я смогу быстрее расплатиться. Я просто пытаюсь оставаться в курсе событий, насколько это в моих силах, пока…

– Хэлли, – обрывает он меня. – Ты не обязана мне ничего объяснять. Ты заботилась о своей семье. Я бы на твоем месте поступил так же. – Качая головой, он с трудом снова смотрит мне в глаза. – Но, во-первых, ты никогда не должна была оказаться в таком положении, и я чертовски сожалею, что поставил тебя туда.

Я знала, что так и будет. Я знала, что он будет чувствовать себя виноватым. Что он будет винить себя.

Признаю, когда я была моложе, какая-то часть меня хотела, чтобы он знал, как тяжело было после его ухода. Я хотела, чтобы он чувствовал себя дерьмово из-за того, что бросил меня таким образом. Но не больше. Никто из нас не может изменить свой выбор, и размышления о нем только наполнят нас сожалением.

Я не прекращаю успокаивающе поглаживать подушечками больших пальцев его щеки, давая ему минуту прийти в себя.

В конце концов, он запрокидывает голову и смотрит на меня. – Когда ты узнала, что он болен?

Это то, чего я не могу сказать ему прямо сейчас. Не тогда, когда он и так занят, коря себя за все, что узнал сегодня.

– Рио, уже поздно. Давай немного поспим.

Его глаза полны ужаса, когда он смотрит на меня, как будто он уже знает, что я собираюсь сказать. – Когда?

Я покорно вздыхаю, зная, что он не оставит это в покое, пока я не расскажу ему.

– Летом, когда тебя призвали. За две недели до того, как ты уехал в тренировочный лагерь в Чикаго.

Я наблюдаю, как он пытается переварить это, как он пытается понять временную шкалу. Я вижу момент, когда все щелкает, потому что он выглядит так, словно из него вышибло дух.

– Пожалуйста, скажи мне, что это неправда.

Все, что я могу сделать, это грустно улыбнуться ему и наблюдать, как все его поведение сдувается еще больше, чем оно уже было.

У меня не было возможности рассказать ему о диагнозе моего отца много лет назад, потому что через двадцать четыре часа после того, как я узнала об этом, я узнала, что у его отца был роман.

Я была так напугана по стольким причинам, и вдруг я не знала, как ему что-нибудь сказать.

Наклоняясь вперед, он прижимается лбом к моему животу, чтобы спрятать от меня свое лицо. – Ты была сама не своя последние две недели. Я помню это. После того, как все выплыло наружу, я решил, что это потому, что ты знала о моем отце и пыталась скрыть это от меня

Я провожу пальцами по его волосам, пытаясь успокоить его. – Отчасти так оно и было. Но я также боялась, что мой отец заболеет, и не знала, как это будет выглядеть для нас. Я должна была переехать в Чикаго вместе с тобой, и я не знала, как сказать тебе, что, возможно, больше не смогу поехать.

Он качает головой. – Что, черт возьми, со мной не так?

– Рио…

Он поднимает голову, чтобы посмотреть на меня, и я не думаю, что когда-либо видела его таким убитым горем. Он изо всех сил старается не расплакаться. Держать себя в руках.

– Я оставил тебя разбираться со всем этим в одиночку, Хэлли. Не пытайся заставить меня чувствовать себя лучше из-за этого.

– Ты не знал.

Он издает самоуничижительный смешок. – Потому что я никогда не давал тебе шанса рассказать мне. Все это время я думал, что если ты простишь меня за то, что я ушел, то, возможно, мы могли бы попробовать еще раз. Но это? Он качает головой. – Я бы тоже не дал себе другого шанса.

– Рио, это не так… Может быть, поначалу, да. Я не хотела уделять тебе время, потому что ты причинил мне боль. Но когда все начало меняться, когда мы начали чувствовать то, что было между нами раньше, я поняла, что мне придется рассказать тебе все, и я была в ужасе. Я не хотел, чтобы ты винил себя.

Его глаза расширяются. – Ты боялась, что мои собственные действия ранят мои чувства? Господи, Хэлли. Ты должна ненавидеть меня, а не защищать.

– Но я всегда защищала тебя. По крайней мере, я пыталась, и это не изменилось.

Он мгновение наблюдает за мной, изучая глазами мое лицо. – Какое-то время я убеждал себя, что имею полное право так себя чувствовать, но еще до того, как я узнал о твоем отце, я знал, что лгу самому себе. Я даже позвонил тебе по этому поводу сегодня. Я хотел попытаться объяснить, насколько хреново было у меня в голове в то время, но узнать, что я оставил тебя со всем этим? Я должен был быть там.

Я качаю головой, говоря ему "нет". – Тебе не нужно ничего объяснять. Если рассуждать логически, я знаю, почему ты ушел. Рио, твое сердце было разбито из-за твоих родителей.

– Не ищи для меня оправданий. Твои родители тоже расстались. Я предполагаю, что именно это имел в виду твой отец, и я провел все это время, сосредоточенный на том, что моя семья разваливается, в то время как ты проходил через то же самое, мать твою.

– Но это было не так. Развод моих родителей не повлиял на меня так, как на тебя.

Его брови хмурятся. – О чем ты говоришь?

– Ты возносил отношения своих родителей на пьедестал как идеальную картину того, как должна выглядеть любовь, но я не рассматривал отношения своих родителей таким образом. – Я беру его лицо в свои руки, убеждаясь, что его внимание приковано ко мне. – Именно так я рассматривал нашу.

Он смотрит на меня, и на этот раз он не борется со слезами, которые наворачиваются на глаза. Он также не вытирает их, когда они падают. Итак, большими пальцами я аккуратно смахиваю их.

– У тебя есть полное право ненавидеть меня, Хэл. У тебя есть полное право думать, что я забыл о тебе, но это не так. Не проходило и дня, чтобы я не думал о тебе. Ты была повсюду. В музыке, которую я слушал. В доме, в котором я живу. Я пытался сравнить каждого человека, которого встречал, с тобой, но сравнения не было. И я проведу остаток своей жизни, сожалея, что оставил тебя много лет назад.

Нет смысла говорить ему, что я прощаю его, или просить его простить самого себя прямо сейчас. Что бы я ни сказала, никто не услышит. Он не сможет услышать, как я беру на себя ответственность за свою роль в нашем разрыве, или когда я говорю ему, что не виню его за то, о чем он не знал. Просто какое-то время он будет строг к себе.

Вместо этого я захожу в его шкаф, достаю черную картонную коробку, которую нашла на прошлой неделе, и ставлю ее на тумбочку.

Его взгляд скользит по нему, когда я открываю крышку.

– Рио, я знаю, ты не забыл обо мне.

Он с минуту изучает коробку, и я надеюсь, что прямо сейчас он не будет так строг к себе, что отмахнется от этого. Кому-то другому то, что он сохранил их, могло бы показаться несущественным, но для меня это наше все. Не только песни, но и моменты, которые они олицетворяют.

– Иди сюда, – говорит он, дергая меня за руку, чтобы усадить к себе на колени.

Я охотно ухожу, благодарная за то, что он открыт для этого разговора.

– Когда мы были в Нью-Йорке, ты спросила меня, почему я так и не обновил тот старый бумбокс. Ты помнишь это?

Я киваю.

– Вот почему, – говорит он. – У меня не было другого способа проигрывать кассеты и компакт-диски, и не проигрывать их для меня было невозможно. Годами я повсюду таскал с собой этот гребаный бумбокс. Держался за него, как будто если бы я мог продолжать перематывать и воспроизводить те моменты, которые у нас были, то, возможно, это еще не конец. – Он достает из коробки случайную кассету и проводит большим пальцем по нарисованному чернилами сердцу. – Я не хочу, чтобы это заканчивалось, Хэлли.

Кончиком пальца он прикрывает край этого кривого сердечка, и мне хочется плакать. Не от грусти или болезненной ностальгии. Но от надежды.

Надеюсь, что теперь, когда все на столе переговоров, возможно, мы сможем двигаться вперед.

Я кладу голову ему на плечо. – Не могу поверить, что ты хранил их все это время.

– Ну, я знаю, что технически это твои лучшие воспоминания, но они и мои тоже. Встречаемся на этой крыше, слушаем музыку. Возможность влюбиться в тебя – это мое лучшее воспоминание, и все, что я могу сделать, это надеяться, что однажды ты позволишь мне сделать это снова.

Глава 30

Хэлли, 18 лет

– Привет, пап, – шепчу я, закрывая за собой входную дверь.

Он сидит на диване, читает книгу и ждет моего возвращения домой, как я и предполагала.

– Привет, девочка Хэлли. Ты хорошо провела время?

Я пытаюсь изобразить свою лучшую улыбку. – Все было в порядке. Я думаю, что, возможно, идея выпускного вечера была немного более захватывающей, чем само исполнение.

В основном потому, что мне не удалось пойти с тем человеком, с которым я хотела. У Рио сегодня был последний выпускной на первом курсе колледжа, и он не смог вернуться в Бостон вовремя, поэтому вместо этого я поехала со своим другом-платоником. Это просто было не так, как я всегда представляла себе выпускной бал.

– Ну, ты прекрасно выглядишь, – продолжает мой папа. – Не могу поверить, что ты почти закончила среднюю школу.

– Папа, не надо сейчас на меня так наезжать. По крайней мере, позволь мне попасть на выпускной до этого.

Он улыбается мне, но это немного грустно, и я знаю, что все, о чем он сейчас думает, это о том, что через несколько коротких месяцев я поступлю в колледж, как и Люк. Они с моей мамой официально будут жить в пустом гнезде, но ДеЛуки по соседству уже живут, так что, по крайней мере, они будут друг у друга.

– Где Люк? – Спрашиваю я.

Сезон лакросса у моего брата в самом разгаре, но завтра они играют в Бостонском колледже, так что он останется дома на ночь.

– Он вышел, чтобы встретиться со старыми друзьями, которых давно не видел, но уходил в отвратительном настроении. Я понятия не имею, что с ним такое.

– Странно. Я свяжусь с ним завтра и удостоверюсь, что с ним все в порядке.

– Пожалуйста, сделай это.

– Ну, я собираюсь немного поспать.

– Ладно, Хэлли, девочка. Люблю тебя.

– Я тоже тебя люблю. – На полпути вверх по лестнице я оборачиваюсь и спрашиваю – Эй, пап, не хочешь завтра пойти позавтракать? Только мы вдвоем, перед игрой Люка?

В уголках его рта появляется грустная улыбка. – Я бы с удовольствием. Увидимся утром.

Снимая туфли на каблуках, я несу их остаток пути до своей комнаты. Сегодня вечером в доме тихо, как будто так было весь год. Без моего брата рядом, без Рио здесь просто… тихо.

Выпускной год, я полагаю, прошел нормально. Я тусовалась со своими друзьями и делала все школьные дела, которые ты должна делать в последний год, но большую часть времени я проводила, отсчитывая дни до того момента, когда Рио приедет домой на каникулы. К сожалению, это случалось не очень часто, поскольку хоккейный сезон в его колледже длился с октября по апрель.

Его визит на Рождество длился всего сорок восемь часов из-за графика их игр. Он уехал на хоккей во время весенних каникул, и, конечно, я уже знал, что он не приедет домой на мой день рождения.

Занятия спортом в первом дивизионе с таким же успехом могут быть работой на полную ставку, как и учеба на дневном отделении, поэтому свободное время Рио было ограничено в течение всего года. Я знала, как пройдет этот переходный год, но знание чего-либо не облегчает принятие этого.

Это было тяжело. Мне было одиноко, и я не могла сесть в самолет и поехать к нему. У меня было свое собственное школьное расписание, которому я должна была следовать, не говоря уже о маленькой детали, нависшей над нами, о том, что ни одна из наших семей не знает, что мы вместе.

Последние несколько дней он был особенно не в себе, обвиняя в этом свой график, но я не знаю. Я пытаюсь не слишком задумываться о расстоянии или о том, что он до сих пор не рассказал моему брату о нас, но я человек, и мне трудно этого не делать.

Он будет дома позже на этой неделе, так что, полагаю, я скоро узнаю.

Закрывая за собой дверь спальни, я тут же ощущаю порыв холодного воздуха. И когда я включаю свет, я обнаруживаю, что мое окно полностью распахнуто, а занавески драматично развеваются на ветру.

Это окно не открывалось месяцами, и я могла бы пересчитать по пальцам одной руки, сколько раз оно открывалось в этом году, поскольку Рио не было дома, чтобы пролезть через него.

Если только это не так…

Я бросаюсь через комнату, упираясь руками в подоконник, и обнаруживаю, что он сидит прямо посреди нашего дома, на крыше. Наша крыша. Он согнул колени и опирается на них руками, капюшон закрывает его лицо, но я знаю, что это он.

Что он уже делает дома? И почему он не сказал мне, что был здесь?

Я не трачу время на то, чтобы надеть толстовку поверх выпускного платья. Я не утруждаю себя обуванием на босу ногу. Мне просто нужно его увидеть. Итак, в своем атласном платье до пола, я вылезаю из окна.

– Рио? – Осторожно спрашиваю я, держась поближе к своему дому. – Что ты уже делаешь дома? – спрашиваю я.

Он качает головой, издавая сдавленный смешок. – Я пытался удивить тебя, вернувшись домой вовремя, чтобы отвести на выпускной, но мой рейс задержали.

Что?

– Ты был?

– Я купил билет на самолет домой раньше.

– Так вот почему ты был таким отстраненным последние несколько дней?

– Я не умею врать, Хэл. Я не хотел рисковать испортить сюрприз. Он не поворачивается ко мне лицом полностью, только поворачивается в правый профиль, но все равно его глаза медленно исследуют мое тело. – Ты прекрасно выглядишь, детка.

Я подхожу на шаг ближе. – Спасибо. Но хотела бы я знать, что ты придешь. Я бы подождала тебя.

– Я приехал сюда всего тридцать минут назад и, сказав, что пытаюсь успеть, только разочарую тебя в твой знаменательный вечер.

Я издаю смешок. – Это было не так уж и грандиозно. На самом деле, все прошло без происшествий.

Я наблюдаю, как подергивается его челюсть. – А твоя пара?

– Мой друг, – поправляю я. – Я потратила все это время, уговаривая его пойти и спросить девушку, в которую он влюблен, не хочет ли она потанцевать.

Его тело содрогается в беззвучном смехе.

Я подхожу ближе. – Но всю ночь я мечтал быть с тобой.

Наконец, он поворачивается в мою сторону, полностью лицом ко мне, позволяя лунному свету освещать все его лицо.

Его очень распухшее лицо. Особенно на левой, на которой уже образуется синяк.

– Что это… Это из хоккея? – Я бросаюсь к нему, опускаюсь на колени, чтобы мои глаза были на одном уровне. Схватив его за подбородок, я откидываю капюшон, чтобы лучше рассмотреть. – Тебя ударили на тренировке?

Его взгляд опускается на мои губы. – Нет.

Я нежно провожу большим пальцем по рассеченному участку, и он слегка вздрагивает.

– Что, черт возьми, произошло? – спрашиваю я.

– Люк.

– Что ты имеешь в виду, Люк? Он ударил тебя?

Рио пожимает плечами, как будто это самый обычный разговор. – Ну, я позволил ему, но да.

– Почему ты позволил ему? И почему он это сделал?

– Я позволил ему, потому что заслужил это за то, что так долго лгал ему, а он ударил меня, потому что пришел в ярость после того, как я сказал ему, что влюблен в его сестру.

Мои глаза невероятно расширяются. По нескольким причинам.

Я принимаю сидячее положение, мое желтое атласное платье ниспадает вокруг меня. – Что?

– Я сказал ему. Я не мог больше скрывать это, Хэл. Этот год был чертовски несчастным без тебя, и я не могу прожить еще один таким образом. Я думал о тебе практически каждую минуту каждого дня. Я столько раз хотел улететь с тобой в Мичиган. Мне нужно было увидеть тебя, но я не мог, потому что твоя семья не знала. Я хотел…

– Ты любишь меня?

– Ну, да. – Он смягчается с улыбкой. – Разве это не очевидно?

– Тебе не кажется, что тебе следовало рассказать мне об этом до того, как ты рассказала моему брату?

– Черт. – Осознание появляется на его красивом, но покрытом синяками лице. – Я не думал об этом с такой точки зрения. Я имею в виду, я люблю тебя с двенадцати лет. Я думал, это еще одна из тех невысказанных вещей.

Я не могу удержаться от смеха, потому что, вау, приятно слышать это после года разлуки. – Это то, о чем, возможно, стоит сказать вслух.

– Ну что ж. Он берет меня за руку, притягивая к себе. Задрав длинное платье выше колен, я сажусь верхом на его колени, оказавшись лицом к лицу. – Я люблю тебя, Хэлли Харт. Я влюблен в тебя, хотя надеюсь, что это не стало для тебя сюрпризом. Потому что если это так, то все эти годы я делал что-то не так.

Я качаю головой, улыбаясь. – Нет, ты все делал правильно. Я просто скучала по тебе, и приятно слышать это вслух.

– Боже, ты даже не представляешь, как мне было одиноко без тебя.

– Мне тоже.

– Мы больше не скрываем этого. Я устал притворяться, будто мы не распланировали все наше будущее. Я устал вести себя так, будто ты не моя.

Я обнимаю его за плечи, улыбаясь ему в губы. – Но я твоя.

– Чертовски верно, ты права.

– Ммм. – Я дразняще целую его в подбородок. – И ты мой.

– Всегда, Хэл.

– Рио?

– Ммм? – спрашивает он, прокладывая губами дорожку из поцелуев вдоль моей ключицы.

– Я тоже тебя люблю.

Я чувствую его улыбку на своей коже, прежде чем он отстраняется, чтобы я могла это видеть. – Останешься со мной на ночь?

Я быстро соглашаюсь. – В твоей комнате или в моей?

– Моя. Он делает паузу на мгновение, давая словам возможность осмысляться. – Моих родителей нет дома.

О. О.

Я вглядываюсь в его лицо, и мне кажется, я никогда не смогу привыкнуть к тому, как этот парень смотрит на меня. Он выглядит так, словно любит меня с первого дня, как увидел. Я слишком хорошо понимаю это чувство.

– Только если ты захочешь, – продолжает он. – Мы можем подождать…

– Нет, – быстро соглашаюсь я. – Я не хочу больше ждать.

На его лице появляется улыбка, прежде чем он наклоняется и нежно прижимается своими губами к моим. Мы не торопимся, долго целуемся, двигаясь вместе.

– Пойдем со мной, – шепчет он мне в губы.

Он помогает мне встать с его колен, прежде чем берет меня за руку и подводит обратно к окну своей спальни, позволяя мне пройти первой.

Я была в его комнате бесчисленное количество раз за эти годы, но сегодня все кажется другим. Больше. Более заряженным.

Он включает музыку, и звук помогает заглушить бешеный стук моего сердца.

Рио пересекает комнату и запирает дверь, прежде чем прислониться к ней спиной, наблюдая, как я расхаживаю по его комнате, нервно проверяя вещи, которые я уже видела тысячу раз.

В конце концов, мой взгляд возвращается к нему, и я не думаю, что когда-либо видела его глаза такими горящими.

– Мне нравится это платье на тебе, детка.

– Спасибо. Это…

– Сними это.

Мои губы приоткрываются сами по себе, потому что, вау, мне нравится этот его образ.

Заведя руку за спину, я дрожащими пальцами расстегиваю крючок посередине спины, пока Рио медленно возвращается обратно. Стоя передо мной, он обнимает меня за талию и кладет свои руки поверх моих дрожащих, чтобы остановить меня.

– Ты нервничаешь? – тихо спрашивает он.

Я киваю. – Правда?

Он тоже кивает.

Это заставляет меня улыбнуться и успокоиться. Как он всегда делает.

– Ты говоришь мне остановиться, если хочешь, чтобы я остановился. Он берет инициативу в свои руки, медленно расстегивая молнию на моем платье, его глаза все это время не отрываются от моего лица. – Мы не будем торопиться и разберемся во всем вместе, хорошо?

Мои руки больше не дрожат. Мое сердце больше не колотится.

Я смотрю, как он медленно снимает бретельку с моего плеча.

– Я рад, что это ты.

Он издает тихий смешок, прежде чем прижимается своими улыбающимися губами к моим. – Это всегда была ты, Хэлли.