Текст книги "Перемотай назад (ЛП)"

Автор книги: Лиз Томфорд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 28 страниц)

Все они, в возрасте от одиннадцати до девятнадцати лет, включая те два, которые я дала ему перед тем, как мы начали встречаться на крыше, все они здесь. И очевидно, что в них играли бесконечно на протяжении многих лет. Каждая из них в своем индивидуальном исполнении, и все они поломаны в том или ином месте. Некоторые петли сломаны от чрезмерного использования, от того, что их открывали и закрывали слишком много раз.

Внезапно становится невозможно дышать.

Я не могу поверить, что он сохранил их.

Судя по выражению предательства на его лице, когда я видела его в последний раз, я предположила, что первое, что он сделал, это избавился от них. Сжег их. Разбил вдребезги. Что-нибудь драматичное, чтобы соответствовать тому, как ему было больно.

Но он сохранил их.

Единственная вещь в этой коробке – старая нитка для вышивания, которая на самом деле не имеет смысла. Я вытаскиваю ее, чтобы рассмотреть поближе. Он почти неузнаваем, изодранный, обесцвеченный и изношенный. Мне требуется мгновение, чтобы понять, что это.

Это тот старый браслет дружбы, который я сделала ему на свой тринадцатый день рождения. Тот, который он носил на запястье и никогда не снимал, пока он не засох и не отвалился сам по себе через некоторое время после того, как он уехал в колледж. Он порвался, а он и не заметил. Я предполагала, что это уже давно прошло.

Что-то такое маленькое. Такое, казалось бы, неважное. Но это было не так. Ничего из этого не было.

Не веря своим ушам, я иду дальше, меняя браслет на кассету, перебирая подпись, которую я поставила там много лет назад. Я задерживаюсь на задворках сердца, как это всегда делал он. Это такая глупая маленькая подпись, которую я придумала, когда была ребенком, но я никогда не отказывался от нее, потому что мне нравилось наблюдать, как он закрывает ее каждый год.

Все мои лучшие воспоминания. Он сохранил их.

Он все еще прислушивается к ним.

Я так долго цеплялась за каждую мелочь наших отношений, прокручивая их в голове по кругу. Я дорожила малейшими моментами, которые мы провели вместе. Даже в самые тяжелые моменты своей жизни я была благодарна за то, что хотя бы раз в жизни меня так любили.

Я никогда не забывала его. Я никогда не забывала нас.

И, по-видимому, он тоже.

Глава 25

Рио

Сбросив одеяло, я отказываюсь от попыток заснуть.

Уже далеко за два часа ночи, и, как обычно, я ни хрена не могу уснуть.

Я уже встал с кровати, чтобы выключить термостат в своем гостиничном номере. Я прокрутил страницу в телефоне. Включаю телевизор. Я попытался читать.

Мой мозг не отключается сам по себе. Я слишком занят мыслями о завтрашней игре против "Филадельфии". Пытаюсь вспомнить, вынес ли я мусорные баки на улицу перед уходом. Интересно, хватит ли миндального молока в холодильнике на всю поездку но, если оно скоро закончиться, я пытаюсь придумать, как мне доставить немного на дом, чтобы Хэлли использовала.

Хэлли.

Всегда Хэлли. Именно к этому возвращаются мои мысли каждый раз, когда я остаюсь один и достаточно тихо, чтобы подумать.

Когда я закрываю глаза, я все еще могу представить, как греховно идеально она выглядела, стоя рядом с моим душем, когда я выходил из него сегодня утром. Какой сексуальной она была с поджатой губой. Каким хриплым стал ее голос, когда она сказала мне, что хочет, чтобы я кончил.

Ты все еще думаешь обо мне?

Если бы она только знала.

Когда я думаю о сексе, я думаю о Хэлли. Это единственное имя, которое приходит мне на ум. Ее лицо, ее тело и ее голос – единственное, что я представляю. Она была моей первой. Она научила меня, как это делать. Мы учились вместе, узнавая друг друга. Шесть лет спустя, я думаю, можно с уверенностью предположить, что никогда не наступит день, когда я не думал бы о Хэлли Харт, когда думал о сексе.

Боже, я скучаю по ней.

Я хочу вернуть ее, и мне надоело лгать об этом. Ей. Самому себе.

Садясь, я прислоняюсь спиной к изголовью кровати, прежде чем взять телефон с прикроватной тумбочки. Я пишу ей, не заботясь о том, что она, вероятно, не ответит до тех пор, пока не проснется.

Я: Не могу уснуть. Думаю о тебе.

К моему удивлению, когда она печатает ответ, на экране немедленно начинают танцевать три точки.

Х: Думаешь обо мне или о том душе?

Смех согревает мою грудь.

Я: И то, и другое.

Еще более удивительно, чем обнаружить, что она не спит, когда мой телефон начинает вибрировать от ее звонка. Я отвечаю немедленно.

– Привет.

У нее усталый голос. – Привет.

– Все в порядке? – спрашиваю я

– Я тоже не могу уснуть.

У меня вертится на кончике языка желание спросить, заходила ли она в мой шкаф после того, как я ушел. Если бы она нашла все микстейпы и компакт-диски, которые я не переставал слушать с тех пор, как она мне их подарила.

Я никогда не забывал эту девушку, ни на секунду, и ей давно пора это понять.

Выключив свет, я снова ложусь на спину, прижимая телефон к уху. – Почему ты не можешь уснуть? – Спрашиваю я.

– У меня много о чем на уме. В основном о тебе. В основном о нас.

Черт. Мне это нравится.

– Ты хочешь обсудить это?

– Нет, – шепчет она в трубку. – Я хочу, чтобы ты рассказал мне кое-что еще.

Трахните. Меня.

Кажется, она сейчас так возбуждена. Ранее сегодня Хэлли сказала мне, что знала, когда я собираюсь кончить. Что ж, нас двое. Я точно помню, как она говорит, когда хочет кончить, и прямо сейчас слышу это в ее голосе.

– Я все еще чувствую себя взвинченной, наблюдая за тобой ранее, – говорит она.

– Ммм. Что ж, мы должны позаботиться об этом. Ты так не думаешь?

– Ты мог бы сделать это для меня, Рио?

В том, как она спрашивает, есть что-то неосторожное. Конечно, это всего лишь секс по телефону, но общая картина такова, что Хэлли сейчас без доспехов. Она доверяет мне достаточно, чтобы снова стать уязвимой в этом смысле.

– Я могу сделать для тебя все, что угодно, детка. Скажи мне, что на тебе надето.

Услышав это имя, она хмыкает. – Футболка.

– Да? Что еще? – Она делает паузу на другом конце провода. – Больше ничего.

Мои глаза закрываются. – Хэлли, переведи меня на видеозвонок.

– Не в этот раз. Моя очередь, Рио, и я просто хочу слышать твой голос у себя над ухом, когда ты рассказываешь мне об этом. Ты у меня в долгу, помнишь?

Мой самоуничижительный смех причиняет боль. – Да, Хэл. Этого не забудешь. Я с нетерпением ждал возможности отплатить тебе тем же. Где ты сейчас находишься?

– В своей постели.

– Выключен свет?

– Да.

– Дверь заперта?

– Угу. – Я слышу, как она сглатывает на другом конце провода. – Но я бы хотела, чтобы ты был здесь, со мной.

Что-то изменилось. Она открыта и честна со мной. Я хочу надавить на нее по этому поводу, спросить, не изменилось ли ее отношение к нам, но я также действительно хочу, чтобы ей было хорошо.

– Пальцами или игрушкой? – Спрашиваю я.

– Что ты хочешь, чтобы я использовал?

Я переворачиваюсь на бок, прижимая телефон к уху. – Пальцы. Представь, что они мои.

В ее горле раздается тихое урчание.

– Опусти руку вниз, Хэлли, детка. Раздвинь ноги и просунь пальцы между ними.

Я жду, когда она скажет мне, что выполняет мои инструкции, но это пытка. Лучшая из пыток, но все же я хочу ее увидеть. Я хочу прикоснуться к ней, но не могу. Поэтому вместо этого я наклоняюсь и касаюсь себя. Я провожу ладонью по своей длине поверх спортивных штанов.

Я уже чертовски возбужден.

Она резко втягивает воздух, и я знаю, что она делает то же самое.

– Насколько ты сейчас мокрая?

Хнычет Хэлли. – Много.

Я глажу себя поверх штанов. – Хорошо. Используй пальцы и обведи клитор по кругу. Заставь себя чувствовать себя хорошо, как это делал бы я, если бы был там прямо сейчас.

Она тихо стонет.

– Хорошая девочка, Хэл. Продолжай в том же духе.

– Ты трогаешь себя?

Я опускаю взгляд, обнаруживая очевидную выпуклость эрекции под тканью моих штанов. – Ты хочешь, чтобы я это сделал?

– Да, – выдыхает она. – Прикоснись ко мне. Пожалуйста.

Я хихикаю, натягивая спортивные штаны на бедра и задницу, позволяя своему члену высвободиться. – Поверь мне, Хэл. Нет такого мира, в котором тебе нужно было бы использовать свои манеры, чтобы попросить меня заняться с тобой сексом.

На другом конце провода она тихонько смеется.

Я поглаживаю свой член одним долгим, медленным движением. Головка уже набухла. Вены уже набухли. – Черт возьми, хотел бы я быть там прямо сейчас.

– А что бы ты сделал, если бы был таким?

На моих губах появляется подобие ухмылки. – Мы действительно это делаем?

– Да. Мы два года общались на расстоянии, и у тебя ужасно хорошо получалось заставлять меня кончать по телефону. Ты все еще помнишь, как это делается?

Помню ли я еще, как это делается?

В ее голосе слышатся испытующие нотки, и она знает, что я не отступлю. Я могу представить самодовольную улыбку на ее лице, когда она лежит там, зная, что я собираюсь нарисовать картину всех тех грязных вещей, которые прямо сейчас крутятся у меня в голове.

Я накачиваю себя. – Ты все еще трогаешь себя?

– Да.

– Хорошо. Хочешь знать, что бы я сделал, если бы был там прямо сейчас?

– Пожалуйста, скажи мне, Рио.

– Если бы я был там, я бы опустился на колени позади тебя, обнял тебя за талию и притянул твоей спиной к своей груди. Я бы позволил тебе почувствовать, какой твердый у меня член, когда он скользит по твоей заднице, затем заменил бы твои пальцы своими и заставил бы тебя посмотреть вниз, между ног, чтобы убедиться, насколько хорошо я все еще знаю твое тело.

Она хнычет в трубке.

– Я бы массировал твой клитор маленькими тугими круговыми движениями. Ты делаешь это прямо сейчас, Хэлли?

– Да.

– Я бы играл с тобой так как всегда, играл раньше, пока не заставил бы тебя кончить, потом я бы опрокинул тебя на спину, зарылся лицом между твоих ног и, наконец, снова почувствовал твой вкус.

Ее дыхание участилось. – Тебе всегда нравилось опускаться на меня.

Мягко сказано, это был гребаный рай.

– Не стесняйся, Хэлли. Скажи все как есть. Мне чертовски нравилось лизать твою киску, детка, и мы оба это знаем.

Она стонет. – Еще.

Мои мышцы начинают напрягаться, тепло покалывает кожу. Поглаживая себя, я увеличиваю темп.

– Я бы сосал твой клитор до тех пор, пока ты не смогла бы больше этого выносить, пока не стала бы умолять меня остановиться. Тогда я бы прижал твои ноги к матрасу и заставил тебя снова кончить на моем языке. И пока твоя киска все еще трепетала от этого оргазма, я скользил пальцами внутрь, чтобы почувствовать, какой безумно напряженной ты будешь, когда я дам тебе свой член.

– Рио, я снова хочу, чтобы ты был внутри меня.

– Да?

Она всхлипывает. – Я бы хотела, чтобы ты снова трахнул меня.

Значит, нас двое.

Проводя рукой по своему стволу, я сжимаю свой член так крепко, как ее влагалище всегда сжимало меня.

– Продолжай тереть пальцами, Хэлли. Представь, что они мои.

– Хотела бы я, чтобы это было так.

Мои бедра двигаются в ритме, встречая мой кулак в темпе. – Я бы раздвинул твои ноги еще шире и медленно забрался на тебя.

– Да.

– Прямо как тогда, в отеле, Хэл. Ты помнишь, как приятно было снова чувствовать меня на себе? Когда твои ноги обвились вокруг меня? Ты чувствовала себя как в раю подо мной.

Дыхание Хэлли учащенное. – С тобой было так хорошо. Я хотела, чтобы ты был внутри меня. Ты так давно не был внутри меня.

– Я знаю. – Черт. Я двигаюсь еще быстрее. – Я думаю об этом все время. Как хорошо ты себя чувствовала. Как хорошо ты меня трахнула.

– Я хочу, чтобы ты трахнул меня прямо сейчас.

– Я так сильно этого хочу. Ты даже не представляешь.

– Тогда сделай это.

Зажмурив глаза, я вижу это. Она лежит на спине, ноги широко раздвинуты, киска набухла и готова для меня.

– Я бы пососал твою шею. Я бы скользнул языком тебе в рот, чтобы ты мог увидеть, насколько ты чертовски хорош на вкус и почему я так чертовски зависим. Может быть, тогда ты поняла бы, почему я изголодался по тебе вот уже шесть лет.

– Рио, я так близко.

Черт. Я тоже

– Я бы провел своим членом по твоему клитору пару раз. Я бы убедился, что покрыт тобой, и пока ты извивалась подо мной, жаждая этого, я бы растянул тебя. Я бы помучил тебя. Я бы пока не дал тебе этого. До тех пор, пока ты не стал умолять меня.

– Я хочу этого, – кричит она. – Я хочу тебя.

– А потом, когда ты так отчаянно желала бы этого, что была на грани того, чтобы снова кончить просто от того, что я дразню тебя, я бы ввел головку своего члена и позволил ему скользить внутри твоего идеального гребаного тела.

– Да. ДА. Пожалуйста. Я хочу этого.

Я работаю рукой, двигаясь быстрыми, короткими толчками.

– И ты была бы теплой, влажной и чертовски идеальной, какой была всегда. Ты всегда так хорошо чествовалась на мне, детка. Ты помнишь?

– Угу.

– Тогда я бы трахнул тебя. Я бы вогнал тебя прямо в матрас, одновременно держа тебя за руку. Потому что это всегда было больше, чем просто траханье, не так ли?

– Да, Рио.

– Ты собираешься кончить за мной, Хэл?

Она всхлипывает, и дыхание, которое следует за этим, становится коротким и отчаянным, неспособным наполнить ее легкие воздухом. И это, в сочетании с ее тихими звуками, смешанными со звуком ее ритмичных движений на матрасе, означает, что она там.

– Хэлли, детка, будь хорошей девочкой и кончи ради меня. Пожалуйста. Мне это нужно. Мне нужно услышать, как нереально ты звучишь, когда кончаешь. Черт, я помню, какая ты красивая, когда отпускаешь. У тебя так хорошо получается. Пожалуйста. Если ты кончишь, это заставит кончить и меня.

– Я хочу, чтобы ты вошел в меня. Пожалуйста, Рио.

– Твою мать.

Мое имя срывается с ее губ, как драгоценный, умоляющий крик. Я могу сказать, что Хэлли кончает на другой линии, поскольку ее стоны наполняют мои уши. Ее звуки уговаривают меня освободиться, и я присоединяюсь к ней.

Кульминация ослепительно блаженная несмотря на то, что я кончал уже, сегодня. Картина, которую я нарисовал для нее, проигрывается, как фильм, в моей голове, когда я кончаю в нее. Когда она прижимает меня к себе. Когда она говорит мне, что она моя, а я принадлежу ей. Я выхожу и смотрю, как моя сперма стекает по ее ноге, прежде чем двумя пальцами протолкнуть ее обратно в нее.

Открыв глаза, я обнаруживаю, что мой живот покрыт выделениями.

Мне на ухо Хэлли делает глубокий вдох, пытаясь сделать несколько с трудом заработанных вдохов, и я следую ее примеру.

– Черт возьми, Хэл.

Выдыхая, она издает звук, который заполняет каждую пустую щель, которую только может найти. Это поселяется у меня в груди, превращая ее в дом, где она всегда была.

– Это было весело, – говорит она.

– Согласен.

Она снова смеется, прежде чем издать этот сладкий, мягкий звук. – Я скучала по тебе, Рио.

Снова закрывая глаза, я позволяю этому тоже впитаться. Я позволяю этим словам повторяться по циклу. – Я чувствую, что все еще скучаю по тебе, Хэл.

Я хочу, чтобы она вернулась. Я хочу, чтобы она была открыта идее дать нам шанс.

– Может быть, тебе не придется долго так себя чувствовать.

Я изо всех сил стараюсь не реагировать на это, не портить эти слова и не придавать им большего значения. Вполне возможно, что за нее говорит ее посткоитальный туман. Но вместо этого я решаю предположить, что эти слова означают то, что я хочу, в надежде, что они помогут мне уснуть этой ночью.

Встав с кровати, я подхожу голышом к раковине и смачиваю мочалку, чтобы вытереться, оставляя телефон прижатым к уху.

– Сейчас ты чувствуешь себя лучше? – Спрашиваю я.

Я слышу улыбку в ее словах. – Экспоненциально. Может быть, теперь я смогу заснуть.

Посмеиваясь, я натягиваю спортивные штаны обратно и снова падаю на матрас. Я хочу говорить с ней всю ночь. Я хочу оставить этот звонок включенным и поставить свой телефон рядом с кроватью, чтобы посмотреть, поможет ли это, но я также нахожусь в том месте, где я просто хочу дать ей все, что ей нужно от меня.

– Спасибо. – Она произносит это шепотом.

– Рад помочь. Буквально в любое время. – Я с трудом сглатываю. – Я дам тебе немного поспать.

– Подожди, – быстро останавливает она меня. – Не мог бы ты… Я не знаю. Ты не хочешь побыть на телефоне некоторое время? Если только ты не устал.

Мою грудь сжимает так, как это снова стало происходить после того, как она переехала в соседний дом. Может быть, глупо позволять себе это, но сегодня вечером в ней есть что-то такое, что вселяет в меня надежду. Мы полны надежды.

– Да. Я бы с удовольствием поговорил с тобой, Хэл.

Натягивая одеяло обратно на себя, я включаю телефон на громкую связь и оставляю его на подушке рядом со своей.

И я не могу сдержать довольной улыбки, которая появляется на моих губах, когда она говорит – Расскажи мне все о своем дне.

Глава 26

Рио

Таксист высаживает меня и Зандерса перед домом моей семьи.

Моя мама дома.

Дом, в котором я вырос. Черт, я даже не знаю, как это теперь называть.

Несмотря ни на что, как только машина отъезжает, мое внимание сразу же переключается на соседний дом. Дом Хэлли. Окно спальни Хэлли. Крыша, где мы провели годы, влюбляясь друг в друга.

Зи застегивает пальто перед короткой прогулкой по дорожке перед входом. – Хэлли жила там? – Он кивает в сторону соседнего дома.

– Да, она переехала, когда ей было одиннадцать, а мне двенадцать.

– Ее семья все еще там?

– Нет, они переехали из этого района где-то во время моего первого года в лиге.

Зи на мгновение замолкает и останавливается, прежде чем мы доходим до входной двери, ясно понимая, что разговор о Хэлли нужно приостановить, как только мы войдем внутрь.

– Почему ты никогда не рассказывал нам о ней? Мы так долго были друзьями, и все это время мы все думали, что у тебя никогда раньше не было отношений.

Я вздыхаю. – Это сложно и немного сумбурно. И что ж, все то время, что я знаю тебя, я изо всех сил старался забыть о существовании Хэлли, вот и все.

Дерзкая улыбка расплывается на его губах. – Мне всегда было интересно, какой ты будешь в отношениях. Я думал, ты будешь гребаным идиотом, не знающим, что делать. Как чересчур возбудимый щенок, но ты кажешься… приземленным.

Я смеюсь над его аналогией. – Ну, мой мозг большую часть времени не любит затыкаться, так что да. У меня много энергии, но я не знаю. Рядом с Хэлли всегда было тихо. Но также, для ясности, у меня нет отношений. Она не заинтересована в том, чтобы вступать в них прямо сейчас.

Он отмахивается от меня. – Дай ей время.

– Да, все немного сложнее.

Входная дверь распахивается, обрывая наш разговор. – А вот и мой мальчик! – кричит мама, широко раскидывая руки и бросаясь обнимать меня… Зендерса.

Я остаюсь с разинутым ртом, наблюдая, как она уделяет все свое внимание моему товарищу по команде, а не своему единственному ребенку. – Вау. Хорошо.

– Я тебя достаю. – Она отпускает его и вместо этого обнимает меня. – Я счастлива, что ты дома.

– Я тоже, ма. – Я крепко обнимаю ее. – Я скучал по тебе.

Она маленькая женщина, но вы не узнаете этого по ее яркому характеру или громкому голосу. Она сильная и жизнерадостная и, хотя в моих объятиях она кажется хрупкой, это не так. Вот почему единственный раз за всю мою жизнь, когда я действительно видел ее хрупкой и сломленной, запечатлелся в моей памяти, как дурной сон. И я знаю, что сделал бы все, чтобы она больше не испытывала подобных чувств.

– Пойдемте, вы двое. Она жестом приглашает нас в дом. – Я приготовила ранний ланч.

Мой телефон вибрирует в кармане пальто, и я остаюсь на крыльце, чтобы вытащить его, пока Зи следует за моей мамой в дом.

Я осторожно проверяю его и вижу, что имя моего отца прокручивается в верхней части экрана. Это второй раз, когда он звонит сегодня, и четвертый раз на этой неделе. Я не ответил ни на один из них и планировал игнорировать их вечно.

Я был расстроен из-за него долгое время, но не думаю, что это отразилось на том, насколько злой я был до недавнего времени. Пока я не понял всего, от чего отказался после его дурацкого выбора.

Я не хочу с ним разговаривать, но я также не хочу, чтобы он продолжал звонить, пока я с мамой.

– Я сейчас приду, – говорю я им. – Мне нужно срочно ответить на этот звонок.

Мама смотрит на меня через плечо, но не возражает. – Хорошо. Обед теплый, так что постарайся закончить побыстрее.

– Так и будет.

Я жду, пока закроется дверь, прежде чем подойти к телефону.

– Да?

– Привет, сынок. Как дела?

Я выхожу из дома, стараясь сохранять дистанцию, чтобы никто другой не смог подслушать. – Я в порядке. Что случилось?

Он хихикает. – Я тоже хорош. Спасибо, что спросил.

Я закатываю глаза.

– Я пытался дозвониться до тебя всю неделю. Я надеялся увидеть тебя, пока ты будешь в городе.

Никаких шансов, что это произойдет.

Мой отец все еще живет в Бостоне, хотя он больше не живет в этом доме. Но его семья жила в этом районе на протяжении нескольких поколений. Он познакомился с моей мамой в двенадцать лет, потому что они учились в одном классе в школе, и мне ненавистна мысль, что она могла случайно столкнуться с ним в городе в любой момент.

– Я не могу, – говорю я решительно. – Я здесь всего на один день и навещаю свою маму.

– Хорошо. Это не проблема. Я приду на твою игру сегодня вечером, так что надеюсь увидеть тебя после.

Подожди… что?

– Не выводи меня сейчас из себя, папа. Моя мама придет на игру сегодня вечером.

– Рио, арена достаточно велика для нас обоих. Я не видел тебя почти год. Ты ни разу не навестил меня, пока был дома этим летом. Я имею право наблюдать за игрой моего сына.

– Право? – Недоверчиво спрашиваю я, гнев быстро нарастает. – У тебя нет права ни на что, когда дело касается меня.

– Я твой отец. Знаешь, это что-то значит. Когда ты собираешься смириться с этим? Все, чего я хочу, – это чтобы мы вернулись к тому, какими были раньше.

Как, черт возьми, он смеет.

– Когда я смогу это преодолеть? – Повторяю я, почти крича в трубку.

– Именно это я и сказал.

– Ты изменил моей матери! Я не собираюсь смиряться с этим, папа.

На линии довольно долго молчат. Моя грудь вздымается от гнева, и я мог бы с радостью повесить трубку прямо сейчас и считать этот разговор законченным. Но теперь я разозлился и хочу выместить это на нем.

– Рио…

– Ты разрушил нашу семью, и теперь она одна.

– Я знаю. Я знаю, что совершил ошибку. Но прошли годы.

– Ошибка? Ты сделал сознательный выбор. И теперь, из-за твоих решений, мне, возможно, придется оставить всех своих друзей, товарищей по команде и свой дом, чтобы я мог вернуться в Бостон, потому что она одна. Это была твоя ответственность, и ты этого не делал. Так что извини меня за то, что я не могу смириться с этим.

Он снова замолкает. Я никогда ничего подобного ему не говорил. Я просто холодно относился к нему в течение многих лет, но теперь, когда я осознаю, что его решения влияют на мою жизнь, я готов сообщить ему об этом.

Мой взгляд скользит к старому дому Хэлли, к окну ее спальни, и я понимаю, что его решения влияли на меня гораздо дольше, чем я предполагал вначале.

Я качаю головой. – Пошел ты, Рио ДеЛука.

– Нет, пошел ты, пап. Ты даже не представляешь, как сильно меня расстроил твой выбор.

– Я понимаю это, но…

– Нет, ты не понимаешь! – Я снова кричу. – Потому что я даже не осознавал до недавнего времени. Я потратил двадцать один год своей жизни в погоне за тем, что было у вас с мамой, потому что думал, что именно так выглядит любовь, или родственные души, или что там еще, черт возьми, я думал, у тебя есть. Но когда я узнал, что ты полон дерьма, я потратил последние шесть лет, пытаясь найти противоположное. Пытаюсь найти кого-нибудь, кто мог бы доказать мне, что любовь существует, потому что ты в одиночку убедил меня, что ее нет.

Меня тошнит. Тошнит от него. Тошнит от того, что я позволяю его выбору диктовать мой собственный. Мне был двадцать один год, и из-за него большая часть моего мира развалилась на части, в то время как я продолжил разрушать остальное. Я убежал от всего этого и попытался притвориться, что ничего этого никогда не было. Я замел это под ковер и спрятал подальше, вернувшись к своим проблемам, только когда вновь посетил этот район. Чикаго был для меня чистым листом.

– Как ты мог так с ней поступить?

Мои слова звучат тихо и, хотя я задаю ему вопрос, такое чувство, что я задаю себе тот же вопрос.

Как я мог вот так оставить Хэлли? Она не виновата, что мой отец разрушил мою семью. Не ее вина, что его решения заставили меня усомниться в всем. Что, черт возьми, со мной не так?

– Рио, это хорошо. Приятно слышать от тебя такие вещи. Ты никогда не рассказывал мне о своих чувствах. Приятно это знать, чтобы мы могли двигаться вперед.

Я усмехаюсь, устав даже разговаривать с ним. – Ты последний человек, с которым я хочу двигаться вперед. Я говорю тебе это не для твоей пользы. Я снимаю это бремя с души ради себя.

– Сынок, если бы я мог вернуться в прошлое, я бы это сделал.

– Ну, ты не можешь. Я с трудом сглатываю. – И я тоже. Ты должен был научить меня быть мужчиной, папа, и я действительно ненавижу то, чему научился у тебя.

Прежде чем он успевает ответить, я вешаю трубку.

К черту это. К черту его.

Трахните меня за то, что я был так эмоционально истощен в то время, что не мог трезво смотреть на вещи. Что я не мог понять, кто на самом деле виноват.

Входная дверь старого дома Хэлли открывается, и, клянусь, меня сейчас вырвет, вот насколько мне плохо. Я не знаком с парой, которая поселилась рядом с моей мамой, но все равно они вежливо машут мне рукой, отправляясь на прогулку, закутавшись в зимнюю одежду.

Дико думать, что они, вероятно, понятия не имеют о девочке, которая выросла в этом доме. Они понятия не имеют, что я пролезал в окно их верхнего этажа больше раз, чем могу сосчитать, или что на их крыше могут быть вмятины от того, как часто мы лежали на ней вместе.

И я отбросил все это, потому что не мог видеть дальше собственной боли. Мимо маминой обиды.

Мне нужно поговорить с Хэлли. Я никоим образом не извинился перед ней в достаточной степени, и возвращение сюда служит лишь напоминанием о том, что я тот, кто облажался все эти годы назад. Только не она.

Она, должно быть, была так напугана, и я выместил это на ней.

На своем телефоне я нахожу ее номер и звоню. Он звонит достаточно долго, чтобы в конце концов меня переключили на голосовую почту. Я знаю, что она, вероятно, в дизайнерской фирме, но мне просто нужно с ней поговорить.

Я отправляю ей текстовое сообщение с просьбой позвонить мне, когда она сможет, прежде чем соберусь с силами и пойду внутрь.

Зи и моя мама сидят вместе за обеденным столом, о чем-то смеясь, когда я закрываю за собой входную дверь.

Улыбаясь, она смотрит на меня. – Милый, ты в порядке?

– Да. – Я качаю головой, пытаясь избавиться от этого. – Да, конечно. Что у нас на обед?

– Давай я поставлю тебе тарелку. – Она встает со своего места, прежде чем я успеваю сказать ей, чтобы она не вставала.

Однако это ее язык любви. Кормить людей, которых она любит. Принимать их в своем доме.

Я иду за ней на кухню, обнимаю ее за плечи и притягиваю в объятия. – Я люблю тебя. Ты ведь знаешь это, верно?

Она хихикает, похлопывая меня по спине. – Я тоже тебя люблю, Тесоро. Ты уверен, что с тобой все в порядке?

– Я в порядке.

Когда я сажусь за стол, я чувствую, что Зи наблюдает за мной, но я не смотрю в его сторону. Он явно знает, что что-то не так, но я не собираюсь вдаваться в подробности или говорить о своем отце, пока мама рядом.

Я проверяю свой телефон, не находя ответа от Хэлли, когда мама ставит полную тарелку передо мной, а затем еще одну перед Зандерсом.

– Спасибо, ма, выглядит великолепно.

Она садится, и мы едим втроем. Она рассказывает мне обо всех местных новостях, Зи рассказывает ей все о том, чему учится его дочь, а я сижу и слушаю, проверяя свой телефон каждые несколько минут.

– Сегодня важная ночь, – говорит моя мама. – Ты взволнован?

Я киваю. – Угу.

– Все придут. Твой дядя Майки скоро заедет к нам домой. Он тоже придет на игру. Весь район говорит об этом уже несколько недель. Представь, на что это будет похоже, когда ты будешь играть здесь. Парень из родного города…

– Ма. – Мой тон резок, я обрываю ее.

Ее внимание переключается с Зи на меня, когда она понимает. – О.

В доме воцаряется тишина, никто не знает, как перевести разговор с этим гигантским слоном, сидящим в комнате.

– Я так и думал, – в конце концов признается Зи. – Ты не подписал досрочное продление, и у тебя нет причин этого не делать, если только ты не планируешь увольняться.

Он успокаивающе улыбается мне, прежде чем снова сосредоточиться на еде на своей тарелке. Но он так явно расстроен подтверждением того, что его подозрения были верны. Наш предыдущий капитан, Мэддисон, – один из лучших друзей Зи, и он ушел в отставку в прошлом сезоне. И хотя да, они по-прежнему очень близки, он не выводит его на лед каждый день, как раньше. И теперь, возможно, я тоже уйду. Мы играли вместе практически каждую смену с тех пор, как я перешел в НХЛ. Он был мне как старший брат, когда я только пришел в лигу, а теперь он один из моих самых лучших друзей.

– А… эм… – Я потираю затылок. – Все знают?

– Команда или ребята?

– Ребята.

Он кивает, перекладывая еду по тарелке. – Все соединили кусочки вместе, когда ты не подписал контракт в прошлом сезоне. Инди немного волнуется, если честно, но она старается не спрашивать тебя об этом. И не пойми меня неправильно, мы все понимаем. Это твоя детская мечта. Знаете, кто не хочет играть за команду своего родного города? Мы все будем рады за тебя, когда это произойдет, так что не беспокойся об этом.

– Рио, прости, – вмешивается моя мама. – Я думала, ты уже поговорил об этом со своими друзьями.

– Все в порядке. Я снова проверяю свой телефон. – Извини. Я сейчас вернусь. Мне нужно быстро позвонить.

Еще не успев выйти из кухни, я набираю номер Хэлли.

Она не отвечает, но на этот раз, когда меня отправляют на голосовую почту, я не вешаю трубку.

– Привет, – тихо говорю я в трубку, чтобы никто другой меня не услышал. – Просто проверяю, как дела. – Я замолкаю, закрывая глаза. – Ну, это не совсем правда. Я… эм… Я поговорил со своим отцом и хотел рассказать тебе об этом. Я знаю, что не говорил с тобой о своей семье, но я хочу. И, честно говоря, у меня голова кругом идет, а ты всегда лучше всех умела успокоить меня. – Я собираюсь закончить разговор на этом, но не делаю этого, продолжая говорить то, что сказал бы, если бы она ответила. – Я кое-что понял и не виню тебя, Хэл. Я не виню тебя за то, что ты не хочешь возвращаться ко всему, что было со мной сейчас, и я не виню тебя за то, что ты не говорила мне правду все эти годы назад. И прости, что я так долго винил тебя. Странно возвращаться сюда без тебя, и я бы очень хотел поговорить с тобой об этом, так что позвони мне, когда сможешь. Хорошо?

Я завершаю разговор и возвращаюсь к нашей теме текстовых сообщений, чтобы обнаружить, что мое предыдущее сообщение все еще без ответа.