Текст книги "Апостолы Феникса"
Автор книги: Линн Шоулз
Соавторы: Джо Мур
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 24 страниц)
ТИГРИЦА ИЗ ЧАХТИЦЕ
2012, Майами
– Послушай… – Сенека запнулась, не зная как обратиться к отцу.
– Для начала Эл. Может быть, когда-нибудь доберемся и до «папа».
– Не думаю.
– Не нужно переживать это в одиночку. Позволь тебе помочь.
Она покачала головой, забеспокоившись, что он так сразу берет на себя роль отца.
– Ты не услышал, что я сказала. – Она направилась к двери.
– Хорошо, я ухожу. – Он подошел к ней и остановился рядом. – Послушай, малышка. Я не хочу усложнять тебе жизнь. Ты пока многого не знаешь. Я дам тебе время обдумать все это. Но я вернусь.
– Уходи.
– Я оставил на кухне свою визитную карточку. Там есть мой мобильный. Звони в любое время. – Он повернулся и вышел.
Когда дверь закрылась, она пошла на кухню и налила себе неразбавленного виски и выпила в два глотка. Налила еще, отпила. Должно помочь. Вернувшись в гостиную, она устроилась на диванных подушках и покрутила головой. Мышцы шеи и плеч окостенели и отказывались повиноваться – напоминание о ранах, полученных в Мехико.
Прощальные слова Эла подсказали ей мысль, правда, не насчет него, а насчет Мехико и поисков тех, кто убил Даниеля. Если она придумает для своего босса в «Планет Дискавери» убедительный сюжет статьи для продолжения проекта, то можно попробовать выследить его убийц. Она нашла свою сумочку и, порывшись в ней, достала маленькую визитницу. Схватила одну из визитных карточек, рассыпав остальные по дивану. Она решила, что единственный возможный путь – это телеканал «Мексикали».
Она набрала номер.
– Могу я поговорить с начальником отдела новостей?
– Un minuto, por favor.
Звонок перевели в режим ожидания и линия переключилась на трансляцию новостей. Прошло несколько минут, прежде чем мужской голос ответил.
– Este es Enrique.
– Вы начальник отдела новостей?
– Да, – ответил он с легким акцентом. – Могу я вам помочь?
– Надеюсь, что так. Я Сенека Хант. Та журналистка, которая была в Мехико и освещала раскопки гробницы Монтесумы. К сожалению, как вы знаете, там произошел взрыв. Я потеряла все аудиозаписи интервью, которые брала у археолога – доктора Берналя. Я хотела узнать, не удалось ли телеканалу «Мексикали» что-нибудь спасти. Хоть что-нибудь. Может быть, что-то было вывезено или отправлено по Интернету еще до взрыва?
– К сожалению, спасти не удалось ничего, и до инцидента никаких данных на студию не передавили.
Сенека снова посмотрела на карточку.
– Вы не знаете, как мне связаться с Карлосом Моктесумой? Он был техническим ассистентом на месте съемок.
На линии на мгновение воцарилась тишина.
– Сеньорита Хант, извините… По нашим сведениям, выжили только вы.
Сенека поднесла руку ко рту, чтобы скрыть изумление в голосе.
– Ох! Я не знала. Я думала, Карлос ушел до взрыва. Пожалуйста, передайте мои соболезнования его друзьям и семье.
Она медленно опустила трубку на базу. Карлос был ее последней надеждой на то, что сохранились хоть какие-то записи и в них хоть какие-то зацепки, ведущие к террористам и их мотивам. Что-нибудь такое, что она пропустила, чему не придала значения. Но увы – тупик.
Забравшись на диван с ногами, она глотнула виски, потом положила голову на подушку. Все плохо. Даниель умер. За матерью ухаживают плохо. Скоро она останется без жилья. Багаж потеряли. Отец свалился, как снег на голову. И от ее заметок ничего не осталось.
Наверное, самое лучшее в такой день – вернуться в постель. Сенека начала было подниматься, но заметила новое сообщение на автоответчике. «Хоть бы не от отца», – подумала она. Нажала кнопку воспроизведения и занесла палец над «стереть».
– Здравствуйте, мисс Хант. Меня зовут Мэтт Эверхарт. Вы меня не знаете, я ваш собрат по перу, писатель. Я прочитал в Интернете о том, что случилось с вами в Мехико. Причина, почему я звоню… может, конечно, это совпадение, но я подумал, вы заинтересуетесь тем, что я недавно нашел в замке Чахтице в Словакии, собирая материалы для очередного романа. Я попробую еще раз позвонить вам позднее, или перезвоните вы мне. Я живу на Флорида-Киз, так что если после разговора нам захочется встретиться, то я недалеко. Номер моего телефона на вашем определителе. До свидания.
Прозвучал сигнал конца сообщения, потом дата и время. Мэтт Эверхарт. Имя казалось смутно знакомым. Она решила, что видела его романы в местном книжном магазине. О чем он говорил – какой-то замок в Словакии?
Она прослушала сообщение Мэтта Эверхарта еще раз. В ней проснулось любопытство.
Она выбрала «последние звонки», нашла нужный и нажала кнопку соединения.
Он ответил на четвертом звонке.
– Алло.
– Мистер Эверхарт, это Сенека Хант. Вы мне звонили.
– О, здравствуйте. – Казалось, он запыхался. – Извините, вы меня застали на тренажере. Подождите секунду. – Через секунду он заговорил вновь, по-прежнему тяжело дыша. – Спасибо, что перезвонили.
– Сейчас неподходящее время? Я могу позвонить попозже. – А ее голос был, наверное, слегка сонным: сказывалось действие виски.
– Нет, все в порядке. Я просто пытался убежать от говяжьего бифштекса, который съел вчера вечером. Мой врач говорит, что от плохой диеты нельзя убежать, но я пытаюсь.
Сенека засмеялась.
– Вам удалось возбудить мое любопытство. Вы сказали, что вы писатель. Я хочу заранее извиниться: должна признаться, что ваших книг я не читала.
– Не нужно извинений. Я не в обиде.
Она подумала, что он говорит искренне, может быть, даже застенчиво. Это радует – не какая-нибудь самовлюбленная знаменитость с раздутым эго.
– В сообщении вы сказали, что нашли что-то, собирая материал о…
– Словакии. Может быть, вы сочтете это безумием, но я подумал, что вам это будет интересно, и позвонил. Я прочел в Сети о теракте в Мехико. Первые сообщения, или, может быть, это были слухи, вам виднее, утверждали, что в гробнице не было императора.
Судя по тому, как он говорил, он не знал, что Даниель Берналь был ее женихом. Иначе он принес бы соболезнования, да и вообще был бы сдержаннее. Но, возможно, это и хорошо, иначе сочетание сочувственных слов с алкоголем могло привести ее в состояние пьяной истерики.
– Верно. Погребальный сосуд отсутствовал. Останков Монтесумы не было.
– Пару месяцев назад я был в Восточной Европе, изучал серийных убийц для моей следующей книги. Знаете, кто такая Елизавета Батори?
– Нет, кажется. – Ее удивила перемена темы. Может быть, он псих? Она начала жалеть, что перезвонила.
– Батори была страшной дамой. Собственно, графиня. Ее называли Кровавой графиней и Тигрицей из Чахтице. По легенде она убила сотни девушек и молодых женщин и купалась в крови девственниц, чтобы сохранить молодость. Ее не судили, но заперли в нескольких комнатах замка Чахтице, и там она умерла. Сначала ее похоронили на соседнем кладбище, но селяне были так недовольны, что пришлось перевезти ее останки к ней на родину, в венгерский город Надьечед, в семейную усыпальницу Батори. Я побывал на руинах замка, а потом поехал в Надьечед, на могилу. Оказалось, что за несколько дней до моего приезда могилу вскрыли.
– Дэн, я имею в виду доктор Берналь, начальник археологической партии в Мехико, сказал, что расхитители могил ни при чем.
– Я так и понял. Это и заставило меня связать мою Елизавету с вашим Монтесумой. Я потому и позвонил, что, кроме костей, ничего не было украдено.
ФЕЙЕРВЕРК
1899, Чикаго
Гровс смотрел в окно своего номера на девятом этаже «Конгресс-отеля», как на засыпанных снегом, продуваемых ветром тротуарах Чикаго гуляющие дудели в дудки, кричали и пели. Хотя до полуночи оставалось еще целых четыре часа, сотни людей уже собрались в парке в ожидании новогоднего фейерверка. Начинался новый век.
Еще он видел в стекле собственное отражение. Лицо, смотревшее на него из оконного стекла, было для него загадкой – и эта загадка мучила его ежечасно, ежеминутно и ежесекундно.
Почему он не стареет? И не умирает?
Он давно уже пользовался театральным гримом – рисовал себе легкие тени под глазами, впадины на щеках. С морщинами было труднее, но он так поднаторел в искусстве макияжа, что мог создать иллюзию глубоких морщин на лице. У него было несколько дорогих коротких бородок и длинноволосых париков – с сединой.
Постоянный обман исключал возможность нормальной жизни. Все эти годы у Гровса бывали романы с женщинами, но брака и рождения детей он избегал. Чтобы не было необходимости объяснять этот маскарад. Единственным человеком, с которым он поддерживал длительные отношения, был Чарли Пайкс, его партнер по бизнесу. Но недавно Чарли скончался от мучившей его болезни Брайта. И на смертном одре он спросил Гровса:
– В чем твой секрет?
– Чарли, это ты научил меня делать деньги. Мой секрет – это ты.
– Нет, – сказал Пайкс едва слышным шепотом, – я не про деньги. Я про секрет твоей молодости.
Гровс не ответил, просто погладил Чарли по руке. И его старый пробирщик закрыл глаза навсегда.
После кончины Чарли Гровс стал жить еще более уединенно, ревниво оберегая свой секрет. За последние десять лет он освоил ораторское искусство и научился читать и писать – все это было необходимо для сохранения секрета. Не мог же он вечно быть неграмотным ковбоем Билли Гровсом. Хотя порой он рад был превратиться в эту персону. Ему воздалось за то, что он превзошел все эти науки: он теперь мог превращаться то в Уильяма, то в Билли – в зависимости от того, как ему хотелось, или как того требовала ситуация.
Теперь он управлял своими финансами и предприятиями на расстоянии, через команду адвокатов и менеджеров, подобранных с помощью Пайкса. Один раз в год он приезжал в Чикаго и устраивал там собрание совета директоров консорциума Гровса – его управляющей компании, которая вкладывала деньги в горнодобывающую, лесную и металлургическую промышленность, в железные дороги, в разведку нефтяных месторождений, в судостроение… Инвестирование сокровищ апачей и продажа предметов из захоронения частным коллекционерам сделали его состояние огромным. Но немногие, самые любимые предметы он оставил себе – как напоминание о самом странном дне его жизни, о том дне, когда земля поглотила его и он восстал из мертвых.
Стук в дверь заставил Гровса отвлечься от созерцания улицы. Подойдя к зеркалу, он натянул смокинг, приклеил фальшивую бороду, надел парик и лишь после этого открыл.
Посыльный поклонился.
– Мистер Гровс, ваши друзья уже собрались и ожидают вас.
– Премного обязан. – Гровс протянул молодому человеку двухдолларовую серебряную монету.
– Спасибо, сэр. – Он пошел впереди Гровса.
Они спустились вниз и, пройдя через вестибюль, оказались в Помпейском зале отеля, оформленном в итальянском стиле.
Когда Гровс вошел, двенадцать мужчин, стоявшие у камина, повернулись к нему. Один из них, невысокий и полный, с бледным лицом, шагнул вперед и протянул к нему руки.
– Мистер Гровс, как мы рады вас видеть! – Он перешел на шепот. – Измена: с нашим новым партнером Колином Блейком неладно.
– Спасибо. – Гровс вслед за своим старшим вице-президентом подошел к собравшимся.
– Джентльмены, – громко сказал вице-президент. – Позвольте представить вам мистера Уильяма Гровса, нашего председателя, который только что прибыл в собственном частном поезде. Давайте поприветствуем его в Городе ветров.
Все зааплодировали и стали подходить к нему. Гровс пожал руку каждому члену совета директоров. Некоторые были новичками, в их числе Колин Блейк.
– Добро пожаловать в наш совет, мистер Блейк. – Пожимая руку Колину Блейку, Гровс заметил, что тот гораздо моложе, чем ожидалось, и решил внимательнее отнестись к предостережению своего вице-президента. Не в первый раз бессовестные газетчики или, еще того хуже, конкуренты пытались проникнуть в святая святых консорциума Гровса, чтобы набрать материал для сенсационной статьи или обманом вызнать тайны консорциума. – Насколько я понимаю, вы новый директор «Эшландского угля»?
– Так точно, сэр. – Блейк сжал руку Гровса. – Рад познакомиться с вами.
– С нетерпением жду вашего отчета, мистер Блейк. Расскажите мне о том, каково это – добывать уголь в Западной Виргинии?
Вице-президент махнул рукой официанту.
– Принесите мистеру Гровсу теннессийского виски. – Он обратился к собравшимся: – Джентльмены, вы нас извините. – Отведя Гровса на несколько шагов в сторону, он прошептал: – Я подозреваю и даже уверен, что мистер Блейк – самозванец.
– Как это?
– Четыре месяца назад, когда мы приобрели Эшланд, я получил письмо от тамошнего главного управляющего. Там говорилось, что представлять их будет мистер Блейк, он-то и поедет к нам в Чикаго.
– И что?
– Если вы помните, когда мы с вами приехали осмотреть предприятие перед покупкой, мистера Блейка не было в городе, и, таким образом, никто из нас не знает его в лицо.
Гровс кивнул.
– В том же письме упоминалось, что мистер Блейк пострадал от несчастного случая на производстве – по локоть потерял левую руку, но никаких специальных приспособлений ему не потребуется.
Гровс посмотрел на Блейка, который болтал с другим членом совета директоров, оживленно жестикулируя левой рукой.
– Должно быть, случилось чудо.
После ужина Гровс и его совет директоров перешли в Немецкий зал отеля, помещение, декорированное под мюнхенскую пивную. Мужчины расположились в глубоких кожаных креслах, попыхивая сигарами «Партагас», привезенными из Гаваны, и наслаждаясь букетом отменного французского кальвадоса, который они попивали из сужавшихся кверху бокалов на семнадцать унций. Гровс внимательно слушал, как каждый рассказывал, какие именно горы ему предстоит свернуть, чтобы выжить в двадцатом столетии. Когда каждый высказался, он объявил, что он прощается и уходит к себе в номер.
Он вышел из зала и направился в дальний конец вестибюля, к богато украшенным лифтам – творениям компании «Отис». К нему подошел посыльный.
– Мистер Гровс, вам телеграмма. – Он протянул Гровсу коричневый конверт.
– Премного обязан, сынок. – Гровс вытащил из кармана два доллара и дал посыльному. В лифте, оставшись в одиночестве, он вскрыл конверт и вынул один-единственный лист бумаги. Сообщение было от управляющего «Эшландского угля». «С прискорбием извещаем безвременной кончине мистера Блейка тчк шериф подозревает дурное тчк отчет пришлю по почте тчк».
Он сложил телеграмму и сунул в карман. Выйдя из лифта на девятом этаже и шагая по коридору, он услышал за спиной шаги, приглушенные толстым ковром.
– Вы шарлатан, сэр.
Гровс обернулся – в нескольких шагах стоял мистер Блейк.
– Прошу прощения?
– Человек, который скрывает свою личность, называется обманщиком. – Блейк подошел ближе. – Я вас разгадал. Вы самозванец.
– Кажется, вы слишком много выпили. – Гровс сделал шаг к своему номеру. Блейк на верном пути, просто немного перепутал: он действительно Уильям Гровс. – Так что извините.
– То есть вы не возражаете, чтобы я сообщил вашей компании, что вы не Уильям Гровс, а самозванец?
– Смешно. Почему вы это утверждаете?
– Я видел ваши… принадлежности. Все инструменты обмана, которыми вы пользуетесь, чтобы изменить свою внешность.
Гровс чувствовал, как в груди у него лопнул пузырь страха.
– Я не понимаю, о чем вы говорите.
– Когда несколько месяцев назад вы были в Западной Виргинии, я был управляющим гостиницей «Канауа», где вы остановились. – Он улыбнулся во все тридцать два зуба. – Я увидел, что вы человек богатый, и пошел в ваш номер, чтобы прикарманить какой-нибудь пустячок, который принес бы мне немножко денежек. – Его улыбка стала еще шире. – Но когда я увидел весь этот маскарад, все эти парики и бороды, то понял, что сорвал банк. Это стоит куда больше, чем я смогу украсть. Ну и вот. Радуйтесь, что я готов хранить вашу тайну.
– Если уж мы заговорили о самозванцах, мистер Блейк, объясните, пожалуйста, не имеете ли вы отношения к подозрительной смерти настоящего Колина Блейка?
Блейк слегка подмигнул.
– Вы меня раскусили. Что я могу сказать? Рыбак рыбака видит издалека. Значит, вы принимаете игру.
«Что за идиот, – подумал Гровс. – Это вовсе не игра».
– Что вы собираетесь делать?
– Это будет зависеть от вас.
– Уж не хотите ли вы меня шантажировать?
– Я бы предпочел назвать это страховой премией.
– И какого размера эта премия?
Блейк понизил голос.
– Ну, скажем, сто тысяч долларов.
Гровс с минуту внимательно его рассматривал, поражаясь его наивности и глупости.
– Идите, мистер Блейк, посмотрите новогодний фейерверк. Я сообщу вам свое решение утром. – С этими словами он повернулся и ушел.
Гровс снял одежду, парик и бороду. Голый, подошел к раковине, смыл с лица грим. В гардеробной надел грубую шерстяную рубашку без воротника, толстые хлопковые штаны и поношенную, истертую кожаную куртку. Надвинув на голову черную шляпу, поправил поля и бросил последний взгляд в зеркало. Ни следа Уильяма Гровса, председателя совета директоров Консорциума Гровса. На него смотрел ковбой Билли Гровс, который и вытащил из чемодана малокалиберный пистолет. Мистер Гровс готов был устроить кое-кому фейерверк.
ЯЗЫК ОКЕАНА
2012, Багамы
Скэрроу смотрел, как Элизабет прыгнула в воду с вышки, установленной на корме 120-футовой яхты «Феникс Эксплорер». Он плавал рядом, ожидая, когда она наберется мужества поплавать по Карибскому морю безлунной ночью. Предыдущие ее погружения, учебные, а затем просто тренировочные, неизменно происходили, когда солнце стояло в зените. Сейчас же поверхность воды освещалась лишь широкой серебристой полосой Млечного Пути.
Во время своих ночных погружений Скэрроу всегда просил капитана яхты гасить прожекторы, чтобы налюбоваться океаном во всей его волшебной загадочности. Даже теперь, после бессчетных уже погружений, у него покалывало позвоночник от волнения – такую реакцию он выдавал очень редко и только на экстремальные виды спорта.
– Как ты себя чувствуешь? – сказал Скэрроу в ультразвуковой передатчик, встроенный в маску, закрывавшую все его лицо. Звездный свет блестел на ее неопреновом костюме. Как ни темно было, он видел, что ее глаза широко раскрыты от предвкушения.
– Хавьер, это пугающе прекрасно. У меня сердце колотится, как бешеное.
– Включи фонарик.
Он щелкнул кнопкой своего ручного подводного фонаря.
Элизабет включила свой, и чернильную пустоту прорезали два луча – как световые мечи джедаев.
– Ты готова? – Он хотел, чтобы сегодня она погрузилась глубже, чем раньше. Даже притом что внизу они смогут пробыть всего минут двенадцать, дело того стоило.
– Готова.
– Глубина здесь примерно пятьдесят футов. – Он нырнул, попробовал, как плывется, и плавными сильными движениями ног стал ввинчивать себя в темноту. Луч Элизабет показывал, что она не отстает.
– Смотри, какие рыбки! – Луч ее фонаря заиграл на серебристой чешуе косяка мелких рыбешек, мимо которого они проплывали.
– Когда мы достигнем дна, нам нужно будет проплыть всего несколько сотен футов до обрыва – совершенно вертикальной стены, идущей на шесть тысяч футов в глубину. Мы спустимся до отметки сто двадцать футов ниже уровня моря. Будь внимательна к датчикам глубины и подачи воздуха. Я тебе рассказывал о симптомах азотного наркоза. Стена так ошеломляюще красива, что легко обо всем забыть и опуститься глубже, а это уже опасно.
– Не забуду.
– Сейчас ты увидишь такое! – Он вытащил светящуюся палочку Cyalum и показал ей. – Когда мы подплывем к обрыву и начнем погружаться, я засвечу эту штуку, и ты увидишь, как цветные лучи преломляются в воде, – это потрясающее зрелище!
– Жду не дождусь, Хавьер. Ты дал мне новую жизнь, и в ней так много всего нужно попробовать. Не могу выразить, насколько я тебе благодарна!
Луч фонаря Скэрроу осветил песчаное дно. Оттолкнувшись, он подождал Элизабет и они друг за другом устремились вперед и вниз.
Через несколько минут, когда они достигли обрыва, Скэрроу услышал ее восхищенный вскрик. Кого бы он ни брал с собой сюда, реакция всегда была одинаковой – полный шок. Океанское дно словно бы взрезали гигантским ножом, и внутри этой расщелины дна уже не было видно. Как орлы, парящие вдоль величавого утеса, они скользнули в бездну, известную под названием Язык океана.
Раскинувшись в шезлонге, Скэрроу смотрел, как Элизабет плавно движется по его каюте на борту «Феникс Эксплорер».
Вот она остановилась перед зеркалом и стала медленно развязывать белый махровый халат, вот халат упал на ковер. Она изучала свое отражение – прекрасное тело юной женщины, сияюще-розовое после горячего душа. Она погладила свои груди, скользнула ладонями по плоскому животу, коснулась пальцами бедер.
– Ты довольна?
– Да. – Она повернулась к зеркалу боком и стала рассматривать свой профиль. – Конечно, довольна: ведь ты дал мне новую жизнь и новое тело для этой жизни.
– А если ты довольна, то и я тоже.
– Я так и не поняла, чего ты просишь взамен. Чем я могу тебе отплатить за это… чудо?
– У тебя есть кое-какие таланты, и они мне нужны. Ты обладаешь решительностью и умениями, которые необходимы мне для достижения моей конечной цели, ибо я не справлюсь без твоей помощи и помощи других апостолов.
– Прости, я не понимаю.
– Скоро я все объясню, Элизабет. И все, о чем я попрошу тебя и остальных, – делать то, что вы так любили в прошлой жизни.
