Текст книги "Апостолы Феникса"

Автор книги: Линн Шоулз

Соавторы: Джо Мур
сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 24 страниц)

НАДПИСЬ НА СТЕНЕ

2012, Париж

– Вы здесь? – Сенека протянула руку, желая коснуться женщины, которая появилась на фотографии. Голос ее дрожал и звучал странно-пискляво, как несмазанная дверь. Кровь грохотала в висках. – Скажите же что-нибудь!

– Помогите нам выбраться отсюда, – сказал Мэтт. – Мы заблудились.

«И у него голос не лучше моего», – подумала Сенека. Он по-прежнему обнимал ее за талию, и ей вспомнилось, как покойно ей было в объятиях Дэна. Воспоминание пришло и тут же ушло – ввиду серьезности момента.

– Пожалуйста, поговорите с нами, – сказал Мэтт.

Кромешная тьма ничего не ответила. Добрые полминуты они молчали, в вечной ночи катакомб слышалось только лишь их взволнованное дыхание.

– С тобой все в порядке? – прошептал Мэтт.

– Не вполне. То есть я абсолютно не в себе.

Он обнял ее крепче, и она мысленно поблагодарила его за поддержку, духовную и физическую.

– Давай поищем твою камеру.

– Отпусти. – Она наклонилась, коснулась пальцами влажного песка под ногами, молясь, чтобы камера не испортилась от удара о землю. У себя под ногами она ее не обнаружила и, вытянув руку, пошарила перед собой. Ничего.

Мэтт опустился на четвереньки рядом с ней и через несколько секунд сказал:

– Нашел.

Они встали. Он взял ее за руку и осторожно вложил камеру в ладонь.

Сенека стерла грязь с металлической поверхности и нажала кнопку «включить». Ничего не произошло. «Может, она и была включена, – подумала она, – а я ее, наоборот, отключила». Она еще раз нажала кнопку, но результат был тот же.

– Кажется, у нас проблемы. Камера не включается.

– Может быть, контакты отошли от удара? – предположил он. – Но, вообще-то, эти мыльницы крепкие. Попробуй еще раз.

Она попробовала. Безуспешно.

– Может быть, вынуть блок питания и карту памяти и поставить заново?

– Хорошая мысль. Если только мне удастся вспомнить, как открыть это отделение. Это не так просто, даже когда видишь что делаешь.

Сенека занялась крышечкой, что закрывала гнезда для батарейки и карты памяти, и через несколько секунд у нее все получилось.

– Ну, посмотрим, – сказала она, нажимая на кнопку включения. И облегченно вздохнула: экранчик засветился голубым. На нем появилась самая первая фотография стены.

– Нам везет, – сказал Мэтт. – Теперь найди фотографию женщины, я хочу взглянуть на нее поближе.

– А я, сказать тебе честно, совсем не хочу больше видеть ее лицо.

Сенека нажала кнопку «вперед», но ничего не произошло. На экранчике осталась фотография стены.

– А где женщина с простертыми руками?

– Попробую полистать в другом направлении. – Она нажала кнопку «назад». – Похоже, на карте сохранилась только одна фотография – вот эта, первая. Две фотографии женщины исчезли.

– Ну, я же знаю, что мы это не придумали. Фотографии здесь были.

– Согласна, но сейчас их нет. Не знаю, что и сказать.

– Давай попробуем еще. На сей раз не роняя камеры.

– Я ненарочно. Когда мне показалось, что она стоит прямо передо мной, меня охватила паника.

– Я понимаю. Давай сделаем еще одну фотографию, чтобы просто знать, куда идти.

– Ладно.

Оба они были на грани нервного срыва. Все-таки затеряться в лабиринтах парижских катакомб – это не совсем то, с чем они сталкиваются каждый день. Сенека переключила камеру в режим съемки.

– Готов?

– Да, – ответил он. – Но теперь я не буду закрывать глаза, пусть даже ослепну. Я должен сам видеть, что там прямо перед нами.

Она вытянула руку с камерой и закрыла глаза.

– Три, два, пуск.

Вспышка.

– Черт! – сказал Мэтт.

– Что такое? – спросила Сенека в кромешной темноте.

– Глазам очень больно.

– Ты что-нибудь увидел?

– Рождение суперновой. Теперь я знаю, что это такое – стоять в десяти футах от Солнца.

– А граффити?

– Не уверен. Знаешь, что это могло быть? Может быть, ты случайно в темноте нажала на «зум» и увеличила уже имевшееся изображение. Вот ее лицо и заполнило весь кадр.

Сенеке стало стыдно: у нее едва не случилось припадка паники от взгляда на рисунок на стене. И крупный план лица вполне мог оказаться ее рук делом.

– Ты прав. Наверняка я случайно нажала на «зум». Прости.

– Давай посмотрим, что там на этот раз.

Она переключила на просмотр, и экранчик засветился. Женщины уже не было, ни нарисованной, ни живой. Перед ними была только лишь стена – и она тянулась футов на двадцать.

– Ты уверена, что снимала то же направление?

– Уверена, насколько это вообще возможно. Если ты думаешь, что у тебя получится лучше, то возьми камеру.

– Я же не критикую, а просто спрашиваю.

– Прости, – сказала Сенека. – Это место определенно меня достало.

– Можно мне еще раз взглянуть на последнее фото? – спросил Мэтт.

Она протянула камеру со светящимся дисплеем на звук его голоса.

– Определенно, на стене граффити. Видишь надпись?

Поднеся камеру почти к самым глазам, она сказала:

– Да, теперь вижу.

– А прочитать можешь?

– Нет, но в инструкции сказано, что картинку можно увеличить. Сейчас попробую.

Она понажимала кнопки и достигла успеха. Изображение изменилось – надпись словно бы приблизилась, стала крупнее и четче.

– Теперь ты можешь прочесть, – сказал Мэтт.

– Здесь написано: «Спали сей плат огнем». – Она посмотрела на Мэтта, лицо которого было скудно освещено дисплеем. – Есть догадки, что бы это могло значить?

Вглядываясь в изображение, он повторил слова, написанные на стене туннеля.

– Такое впечатление, что какой-то катафил немножко обкурился.

– Ни одно граффити из тех, что мы здесь видели, не имеет смысла. – Она убрала увеличение и снова посмотрела на фотографию. – Похоже, сразу за надписью туннель поворачивает направо. Давай дойдем до поворота и сделаем следующий снимок.

– Я пойду вперед. Держись за куртку.

И Сенека пошла вслед за Мэттом к повороту. Через двенадцать осторожных шагов они остановились. Вытянув руку с камерой параллельно стене, она спросила:

– Готов?

– Давай!

Через минуту они рассматривали фото на дисплее.

– Похоже, – сказал Мэтт. – Только потолок грубее и как-то ниже. Надо быть осторожнее.

– Иди вперед, – сказала Сенека, беря его за куртку. Вторую руку она подняла над головой – потолок снижался так сильно, что скоро им пришлось согнуться.

Через десять фотографий и несколько сотен ярдов (по оценке Сенеки) пришло время сделать привал.

– Сдается мне, что мы идем не туда, откуда пришли, – сказал Мэтт, когда они сели.

– Согласна. Ни одна фотография не вызывает у меня никаких воспоминаний.

– Меня подмывает взять вторую палочку, зажечь ее и посмотреть, какое расстояние нам удастся пройти…

– Что такое? – спросила она, когда он вдруг замолчал на полуслове.

– Может быть, мне мерещится…

– Что?

– Клянусь, я слышал смех.

Не сговариваясь, они застыли в молчании. Сенека затаила дыхание. Прошла минута, потом другая.

– Да! – воскликнула Сенека. – Я тоже слышала.

– Есть соображения, откуда он доносится?

– Нет, но точно не оттуда, откуда мы сейчас пришли.

– Я предлагаю зажечь палочку и посмотреть, не удастся ли найти тех, кто здесь вместе с нами.

Сенека встала и подождала, когда Мэтт распечатает палочку. Скоро они увидели, что их окружает – на сей раз в бледно-желтом свете, и пошли по туннелю, петлявшему под парижскими улицами.

Повернув в проход, Мэтт вдруг остановился.

– Принюхайся, – шепнул он, обернувшись к Сенеке.

– Марихуана, – кивнула она.

– И совсем близко. Вперед!

И они снова пошли по туннелю, Мэтт – вытянув вперед руку с зажатой в ней светящейся палочкой.

Туннель сделал еще один резкий поворот – и они оказались в просторной пещере. На невысокой каменной скамье сидели двое мужчин с налобными фонариками. Они в унисон подняли головы, осветив Мэтта и Сенеку. Лучи их фонарей, проходя сквозь облако серого дыма, казались осязаемыми.

У одного из них в руке была банка пива. Засмеявшись, он поднял ее в приветственном жесте. – Кто к нам пришел? – сказал он.

Второй выпустил облачко дыма.

– Спорим на пять евро, они заблудились?

– Да, – сказала Сенека, – совершенно заблудились. – Помогите нам, пожалуйста.

– Спорить не станем, а помочь поможем, – сказал первый. – Угощайтесь пивом и травкой. – Он залез в свой рюкзачок, вытащил две банки пива и протянул им.

– Нет, спасибо, – сказала Сенека.

– Нет-нет, – сказал Мэтт. – Но все равно, спасибо.

Они подошли ближе и теперь стояли прямо перед мужчинами.

– Как хотите, – сказал первый, пряча пиво обратно в рюкзак. – Ну по крайней мере присядьте, отдохните, насладитесь безлюдьем Империи мертвых.

Сенека и Мэтт сели на каменную скамью.

– Нам бы хотелось поскорее выйти отсюда, – сказала Сенека.

– Я – Ночной таксист, – сказал первый, словно не слыша ее слов. – А это мой друг Бродяга. Добро пожаловать в наш уютный подземный уголок. А вы кто будете?

– Я Сенека, а это Мэтт. Вы говорите по-английски. Вы американцы?

– Экспаты, – сказал Бродяга. – Мы перебрались в Европу много лет назад. Преподаем в здешнем университете, а где-то раз в неделю спускаемся сюда, чтобы отдохнуть от реального мира.

– Что ж, нам очень повезло, что мы нашли вас, – сказал Мэтт. – Так вы покажете нам выход отсюда?

– Конечно, – сказал Ночной таксист.

– Далеко это? – спросила Сенека.

Двое переглянулись и рассмеялись, потом Бродяга показал направо.

– Вон там; футов двадцать будет.

ТУПИК

2012, Париж

Ночной таксист и Бродяга вывели Сенеку с Мэттом из катакомб через канализационный кульверт, который вел в заброшенный железнодорожный туннель. Там они распрощались с экспатриантами, поблагодарили их и пошли сначала полем, потом какими-то тихими окраинными улочками, а потом наконец они поймали такси, которое и довезло их до отделения полиции в двух кварталах от «Отель де Лион», где они остановились. После короткой пятнадцатиминутной беседы с полицейским детективом они дошли до отеля пешком. Когда они вошли в вестибюль, гостиничный охранник смотрел на них очень подозрительно. Их грязная одежда и непрезентабельный вид притягивали взгляды и постояльцев, и работников отеля.

Отмывшись и переодевшись, Мэтт пришел к Сенеке в номер, и они стали звонить Элу с рассказом о своем приключении в катакомбах. Сенека сообщила ему координаты их французской редакции и описала внешность гида, и он обещал перезвонить через час-другой.

В ожидании его звонка они заказали обед в номер. Поев, Сенека свернулась на кровати калачиком и уснула, а Мэтт стал смотреть французскую программу по телевизору.

Ее разбудил звонок мобильного.

Мэтт первым дотянулся до телефона.

– Алло?

Сенека неохотно села.

– Эл?

Мэтт кивнул.

– Здесь, – сказал он в трубку.

– Да, это я. Сейчас включу громкую связь. – Она нажала кнопку. – Так что тебе удалось узнать? Кто нас похитил?

– Во-первых, – сказал Эл, – настоящий гид, с которым договорился журнал, сказал, что вы позвонили и отказались от экскурсии. Понятно, что позвонили не вы. Дальше. Вы обратились в полицию. Как отреагировала полиция?

– Нам сказали: легко отделались, – ответила Сенека. – И напомнили, что спускаться в катакомбы запрещено. Так, словно не слышали ни про похищение, ни про пистолет. А поскольку у нас нет никаких доказательств, я даже не знаю, поверили они нам или нет. Зато предупредили насчет дачи ложных показаний. Совершенно ясно, они не заинтересованы в продолжении этого дела.

Мэтт подошел к окну, посмотрел на огни внизу.

– Эл, как вы думаете, что все-таки происходит?

– Сначала я считал, что взрыв в Мехико и авария с вертолетом – два не связанных между собой несчастных случая. Но теперь, когда вдобавок вас под дулом пистолета завели в катакомбы, это кажется мне все более подозрительным. Плюс упоминание имени Сенеки в чате. Есть еще кое-какие мелочи, но этого пока недостаточно, чтобы вынести взвешенное суждение. Однако скажу я вам, мне это не нравится.

– А список ограбленных могил, что раскопали ваши коллеги, простите мне невольный каламбур?

– Это интересно и, без сомнения, очень странно, но я не знаю. Хотя я и не вижу прямой связи, вопросы все же возникают. Если это связано с ограблением могил, значит, тот, кто крадет эти кости, очень не хочет, чтобы вы совали нос в это дело. И тогда я предложил бы вам для вашей же безопасности вернуться домой, к нормальной жизни. И поскорее.

– Ты же понимаешь, я не могу, – сказала Сенека. – Никто, кроме меня, не стремится узнать, кто убил Даниеля. И эта серия ограблений могил – моя единственная ниточка.

– Послушай, все очень серьезно. Тебя хотят убить. Я пытаюсь призвать тебя не допустить этого. А мы с моими ребятами будем продолжать расследование.

– Но ты же сказал, что теперь, когда ты в отставке, им затруднительно тебе помогать?

– Но все же кое-какие связи у меня остались. И уж позволь мне самому об этом позаботиться.

Мэтт сказал:

– Эл, а тот факт, что все эти кости принадлежали массовым убийцам – назовем их так за неимением лучшего определения? Что вы об этом думаете?

– Повторю еще раз: интересно, но не стоит того, чтобы вы рисковали жизнью. Что можно сделать с этими костями? Вот если бы их вернули к жизни, тогда это была бы совсем другая история.

– Мы должны продолжать это дело, именно потому что нас хотят остановить, – сказала Сенека. – Не только чтобы найти убийц Дэна и предоставить Мэтту ценный материал. Сам факт того, что нас хотят остановить, показывает: здесь есть что расследовать.

– Ладно, – сдался Эл. – Предположим, ты права. Тогда каковы ваши планы? Что вы теперь будете делать? Список ограблений – весь земной шар: Южная Америка, Европа, Ближний Восток. Вы хотите угадать, где будет следующее? Мне даже думать об этом страшно. – Возникла долгая пауза. – Так каковы ваши планы?

Сенека посмотрела на Мэтта и пожала плечами.

– Мы пока думаем.

– Еще один довод в пользу того, чтобы сесть на первый же самолет. Я взял на себя смелость перевезти твои вещи в новую квартиру, за которую вы с Даниелем внесли залог. К твоему приезду все будет готово.

– Эл, я же тебе объяснила, что я не могу себе позволить этот кондо на одну свою зарплату. Мне нужно найти квартиру подешевле.

– Нет, не нужно. Я твой отец, и на мой взгляд, ты уже достаточно страдала. Так что где ты хотела жить, там ты и будешь жить, – грохотал его сильный и строгий голос из маленького телефона. – Так что берите билеты и летите домой. В Париже вам больше нечего делать. Это тупик.

Сенека, глядя на Мэтта, покачала головой.

– Эл, ты взял на себя смелость – и совершенно напрасно. Я не знаю, благодарить тебя или бросить трубку.

– Послушай, малышка. Не надо из гордости отрезать себе нос.

Мэтт ободряюще улыбнулся ей и кивнул – в знак согласия со словами ее отца.

– Пожалуй, ты прав, – сказала она. – Если кто-то желает мне смерти, нет смысла упрямиться и помогать им исполнить желание. Я пришлю тебе номер рейса, как только мы купим билеты.

– Хорошо. А за это время я посмотрю, что можно сделать, по своим каналам.

– Да, и еще, – вспомнила Сенека. – Когда твои друзья-шпионы будут этим заниматься, попроси их разгадать значение одной фразы, на которую мы наткнулись.

– Какой?

– «Спали сей плат огнем».

2012, Багамы

Койотль поерзал в кресле. Когда он переложил руки с подлокотников на колени, ладони оставили на кожаной обивке следы пота. Скэрроу оторвал его от ежедневных занятий с апостолами и вызвал в библиотеку Ацтеки. Койотль понимал, что отнюдь не для дружеской беседы.

Скэрроу сел напротив него на кожаный диван, его глаза были жестки и холодны, как латунные шляпки гвоздей.

– Ты когда-нибудь обращал внимание на безупречность каждой детали в Ацтеке? Взгляни, к примеру, на этот пол, Койотль. Изысканное дерево венге, никаких недостатков. Говорят, оно обладает магической силой. В Африке, где оно растет, из него столетиями делали церемониальные маски и статуи богов.

Койотль не поднимал глаз, понимая, что настроение Скэрроу сейчас темнее коричневых досок пола.

– Или ковры. Это не просто ковры. Это настоящие персидские ковры из шелка и шерсти с груди и плеч горных овец. Тысяча узлов на квадратный дюйм. С годами краски становятся сочнее, и ковер становится еще лучше. Хороший персидский ковер может прослужить сотню лет… Так говорят… – Скэрроу переводил глаза с одного ковра на другой, словно восхищаясь произведениями искусства в музее. Потом он сделал паузу и пристально взглянул на главу штаба. – Безупречность. Но ничто не длится вечно, так ведь?

Койотль поднял голову, понимая, что страх в глазах спрятать не удастся.

Скэрроу продолжал:

– Стремление к безупречности для меня важно. Меньшего я не потерплю. Но теперь у меня проблема, друг мой.

Койотлю показалось, что у него остановилось сердце и кровь перестала течь по жилам.

– Но я не виноват в том, что случилось в Париже!

Скэрроу вытянулся на диване.

– А, твое замечание говорит мне, что ты хорошо понимаешь, что меня беспокоит.

– Да, Хавьер. Понимаю. Но я пытаюсь объяснить, что случилось.

– Разве не ты сопровождал апостола Менгеле в Париже?

– Да, но…

– Тогда это твоя вина.

Койотль почувствовал себя задетым, по спине потек пот.

– Не я разрабатывал план. Бросить их в катакомбах было ваше решение. Я предупреждал, что возможны случайности.

– Это ты отвечаешь за то, чтобы случайности были невозможны.

Койотль почувствовал потребность встать и начать шагать по комнате. Вместо этого он переложил руки обратно на подлокотники, непроизвольно вцепившись пальцами в их края.

– Я не знаю, как им удалось выбраться. Они были так глубоко в лабиринте, что не иначе как чудо…

Скэрроу сложил кончики пальцев домиком и приложил к губам.

– А то, что они пережили удар по лодке у Флорида-Киз, это тоже чудо? И взрыв бомбы в Мехико? Как там можно было выжить? Ты считаешь, что все это были чудеса?

– Хант и ее спутнику невероятно повезло. Все планы имели недостатки. В своих стратегиях вы закладывали риск провала ради того, чтобы результат можно было выдать за несчастный случай. Почему бы уже открыто не убить их обоих? Застрелить. И инсценировать угон автомобиля или ограбление, или еще какой-нибудь случайный акт насилия. Лишь бы результат был достигнут. Чем проще, тем лучше.

– Только при подходящих обстоятельствах. – Скэрроу встал и выпрямился во весь рост, его лицо было хмурым. – Ты не понимаешь. Возможно, и никто не понимает. Миссия Феникса – это цель всей моей жизни. И в то же время это задача, тяжким бременем лежащая на моих плечах. Я был избран из всех когда-либо живших. Я не могу потерпеть поражения, оно означало бы конец рода людского. Второго шанса не будет. Дни свершения наступили.

– Хавьер, мы можем только пытаться понять вас. Я в вас верю, я полностью посвятил себя вашему делу и Миссии Феникса. Но, может быть, есть смысл придумать не такое сложное решение этой проблемы, чтобы вы могли продвигаться в своей работе дальше.

– Если Сенека Хант и Мэтт Эверхарт будут убиты так, что это вызовет полицейское расследование, мы окажемся в серьезной опасности. Я не могу допустить даже малейшей связи, которая привела бы ко мне и моему делу. Один просчет с нашей стороны, единственный, даже мельчайший, намек или подозрение, и эти двое все распутают. Как бы мы ни решили уничтожить их, это не должно повлечь никакого полицейского или правительственного расследования.

Скэрроу прошел через комнату, отодвинул портьеру и посмотрел в окно, на зеленое покрывало соснового леса. Негромко, словно самому себе, он сказал:

– Эта женщина уже обладает знанием, которое может нас уничтожить. Только сама того не ведает.

ЯГУАР СЕГОДНЯ СПИТ

2012, Париж

– Я бы еще поспала, – произнесла Сенека, положив голову на спинку сиденья такси, отъехавшего от отеля к аэропорту Шарль де Голль.

– Выспишься в самолете, – сказал Мэтт. – Лететь будем долго.

– Мои внутренние часы совсем разладятся, когда мы долетим до Майами.

– За день-другой придут в порядок. Я даже не могу сказать, то ли я настолько устал, что уже не чувствую усталости, то ли у меня открылось второе дыхание.

– Повезло тебе.

– Кстати о везении, – заметил Мэтт. – Эла нам сам Бог послал. Он открыл нам такие двери, в которые мы даже постучать не могли. Это уже не говоря о том, что он спас нам жизнь.

– Я понимаю, что ты прав, но для меня принять его внезапное появление в моей жизни не так легко. Наверное, я была с ним не слишком любезна. Это с твоей точки зрения все замечательно, а вот моя слегка искажена.

– Может быть, стоит сделать усилие, чтобы забыть обиду? Негативные чувства ведут к негативным последствиям.

Сенека отвернулась.

– Извини, – сказал Мэтт. – Моя точка зрения не учитывает всего, что у тебя с ним связано. Извини, что лезу не в свое дело.

– Это все непросто, – улыбнулась она. – Но я работаю над собой. Однако какова парижская полиция! Боже правый, нас похитили и оставили умирать в подземелье. А они даже не попытались хоть что-нибудь сделать!

– Наверное, у них там внизу туристы теряются через день. Хотя большая часть катакомб закрыта, люди все время нарушают правила. Их от этого уже тошнит. И потом, говорят, французы не любят иностранцев, особенно американцев. Интересно, если все французы посмотрят первые тридцать минут фильма «Спасти рядового Райана», они у нас хоть немного подобреют?

Сенека засмеялась собственным воспоминаниям.

– К черту французов, как говаривала моя матушка, когда с кем-нибудь спорила и решала действовать по-своему и идти напролом. Возможно, она это услышала от своего отца, когда он вернулся с войны.

– Как ты думаешь, в Майами ты будешь в безопасности?

– Какая разница? По крайней мере, в новой квартире лучше охрана. Там есть ворота, их охраняет живой человек. И вокруг разъезжает патруль на гольф-карах. Но если кто-то всерьез захочет до меня добраться, то найдет способ.

– У тебя есть оружие?

– Дэн купил мне пистолет около года назад. И заставил ходить на курсы обращения с огнестрельным оружием. Но после курсов я из него никогда не стреляла. Оружие меня пугает.

– Пожалуй, стоит освежить навыки и снова походить на курсы. Терпеть не могу советовать носить оружие, но, думаю, интуиция не обманывает твоего отца, особенно учитывая, что случилось здесь.

– Чтобы вычислить, кто это, нам надо понять, что за цель они преследуют. Я предлагаю вернуться к началу: к Мехико и гробнице Монтесумы. Но вот обо что я все время спотыкаюсь. Нет свидетельств, что могила Монтесумы была вскрыта, по крайней мере, мы этого не заметили, несмотря на то что она давно описана в исторической литературе. Остальные ограбления могил, которые нашли вы с Элом, недавние, они произошли в течение последних двух лет. Этот единственный факт несколько нарушает картину. Так что их связывает? Я не могу разобраться.

– Может быть, ты просто не рассмотрела пролома в гробнице? Не похоже это на простое совпадение – ведь с могилы Монтесумы все и началось.

– Чем больше я об этом думаю, тем сильнее убеждаюсь, что кто-то хотел убить всех,кто участвовал в раскопках. Я как-то сумела выжить, поэтому за мной и охотятся. Чего ради кому-то хотеть, чтобы умерли все, кто был возле гробницы Монтесумы?

– Может быть, они считали, что беспокоить могилу – святотатство, и хотели обратить на это общее внимание. Способ выбран, пожалуй, чрезмерно жестокий, но точка зрения выражена предельно убедительно.

– Но если целью было некое сообщение, почему до сих пор никто не сделал заявления и не взял на себя ответственность? Что это за послание, если причина взрыва так и не объявлена? И зачем продолжать охоту за мной? Что-то не вытанцовывается.

– Не вытанцовывается, ты права.

Телефон Сенеки зазвонил. На экране высветилось «неизвестный абонент». Она нажала зеленую кнопку соединения.

– Алло.

В ответ раздался сиплый голос, звучащий так, словно его специально старались заглушить.

– Я знаю, кто вы. Вас хотят убить.

– Кто это? – она перевела телефон в режим громкой связи.

– Просто делайте, что я говорю, – зашептал голос.

Сенека старалась расслышать его сквозь шум автомобиля.

– Говорите громче, не слышу!

– Найдите Эль Ягуара.

– Я не понимаю.

Голос запел – известный мотив со слегка измененными словами.

– «В джунглях ягуар сегодня спит»… – Он снова зашептал. – Желаю вам сегодня как следует выспаться.

– Нет, подождите. Кто вы? Скажите!

В ответ раздался сигнал отбоя.

– Черт.

– Что это значит, черт возьми?

– Без понятия.

За окном проплывал знаменитый вид Парижа с силуэтом Эйфелевой башни на фоне неба, а в голове у Сенеки раз за разом повторялся припев песенки «Лев сегодня спит».

Скэрроу сидел возле кровати Гровса, сжимая руки и гадая, что творится в голове у эксцентричного ковбоя.

Минутой раньше Скэрроу позвонил начальник охраны и сказал, что кто-то с территории комплекса сделал подозрительный звонок. Скэрроу направился в центр наблюдения и прослушал запись разговора. Он не доверял никому, включая свое ближайшее окружение. Поэтому все телефонные переговоры отслеживались.

Прокрутив запись в третий раз, Скэрроу запустил на одном из компьютеров интернет-браузер и начал искать информацию о психотропных средствах, называемых сывороткой правды, – о наркотиках, заставляющих реципиента, пренебрегая запретами, болтать, раскрывая все свои мысли, а потом забывать об этом.

Найдя то, что искал, он достал телефон и позвонил в кабинет Койотля. Когда тот ответил, Скэрроу сказал:

– Выясни, у кого из врачей самый большой опыт в анестезии, и пришли его ко мне в пентхаус. И пусть возьмет с собой тиопентал натрия.

– Какие-то проблемы?

– Будут, если я не разберусь.

Последовала короткая пауза.

– Конечно, Хавьер.

Через полчаса прибыл врач с тиопенталом натрия.

– И увеличьте дозировку его ежедневных лекарств, – приказал Скэрроу.

– Но…

Скэрроу прожег доктора свирепым взглядом. Тот пожал плечами.

– Как скажете.

Скэрроу наклонился к уху Гровса.

– Ты проснулся, Уильям? Ответь мне на единственный вопрос. Скажи, кто такой Эль Ягуар?