Текст книги "Утопия"
Автор книги: Линкольн Чайлд
Жанр:
Триллеры
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 32 страниц)
9 часов 45 минут
Эндрю Уорн шел вдоль выкрашенного белой краской забора, моргая в ярких лучах солнца. Мимо сплошным потоком текли толпы посетителей. Тротуар был выложен широкими деревянными досками, потертыми и выцветшими, словно от многолетнего воздействия соли и солнца. Неподалеку крутил ручку своего аппарата шарманщик с ручной обезьянкой на плече. На противоположной стороне улицы расположился маленький городской парк с живописными аллеями и деревянными скамейками. В центре его стоял бельведер, где оркестр в соломенных шляпах и пиджаках в красно-белую полоску громко играл «Royal Garden Blues» [7]7
Известная джазовая композиция Кларенса и Спенсера Уильямсов (1919).
[Закрыть]. А над всем этим возвышались огромные русские горки под названием «Брайтон-Бич экспресс»; замысловатая паутина их деревянных опор и широкий трамплин первого спуска напоминали волшебным образом ожившую почтовую открытку.
Это были Дощатые Тротуары, доскональная реконструкция приморского парка развлечений начала двадцатого века, вплоть до чугунных уличных фонарей и даже, как с некоторым удивлением понял Уорн, едва заметного запаха конского навоза, казавшегося в данном окружении странно приятным. И все же, естественно, она не была полностью точной, поскольку никакой настоящий парк тысяча девятьсот десятого года не мог выглядеть столь идеально. Она напоминала тщательно оберегаемое ностальгическое воспоминание, облагороженное прошлое, поддерживаемое арсеналом скрытых технологий. Пробравшись сквозь толпу к границе маленького сада, Уорн достал из кармана карту и, сверившись с ней, двинулся по ближайшей дорожке.
Впереди виднелся голубой овал водоема. Плавная яркая кривая стеклянного купола высоко над головой добавляла ощущение нереальности и без того экзотической обстановке. Вдоль мраморной кромки пруда сидели на корточках дети и взрослые, опуская в воду руки и глядя на маленькие парусные лодки, скользящие по водной глади.
Уорн невольно вздрогнул. Место казалось вполне подходящим для встречи – расположенное в центре и, вероятно, не слишком многолюдное. Ему даже не пришло в голову, что там могут оказаться парусные лодки. Интересно, подумал он, как станет реагировать Джорджия?
Он тут же попытался отбросить возникшую у него мысль. Желание защитить дочь возникло у него чисто инстинктивно, машинально. Хотя со дня смерти Шарлотты прошло почти три года, оно, казалось, никогда его не оставляло. И чем больше он позволял себе его проявить, тем больше возмущалась Джорджия. «Я уже большая, – постоянно говорил ему весь ее вид. – Я могу и сама справиться». Она никогда не произносила этого вслух – точно так же, как почти никогда не говорила о матери, – но он все понимал неким отцовским шестым чувством. Забавно – несмотря на то, насколько близки они стали за последние три года, в ее душе оставался клочок неизведанной земли, куда ему запрещено было ступать.
А потом он увидел ее. Джорджия стояла между двумя группами азиатских туристов у противоположного берега пруда, глядя вдаль над водой.
Несколько мгновений он просто смотрел на нее со смешанными чувствами любви и гордости. Большинство четырнадцатилетних девочек выглядели слегка неуклюже, шатко балансируя между ребенком и взрослым. Джорджия была совсем другой. Стройная и высокая, она держалась уверенно, как человек с безупречными манерами. В каждом ее движении угадывались черты матери – в том, как она откидывала со лба каштановые волосы, в том, как сходились ее темные брови, когда она смотрела на пруд. И тем не менее она была прекрасна по-своему, совсем не так, как Шарлотта. Уорн часто думал о том, кому Джорджия обязана своей внешностью. Уж точно не ему. Он посмотрел в воду у своих ног: на него глядел высокий худощавый мужчина со смуглым лицом и впалыми щеками. Когда Уорн шел куда-нибудь вместе с Джорджией, он чувствовал себя весьма польщенным, но его не оставляла легкая тревога. Дочь могла вскружить голову кому угодно.
Он подошел к ней. Увидев его, она притворно закатила глаза.
– Ну наконец-то, – сказала она, вынимая наушники из ушей. – Идем.
– Куда? – спросил ученый, шагая следом за ней назад в сторону бульвара.
Его удивило, что при наличии вокруг такого богатого выбора Джорджия может вести себя столь целеустремленно. Но она уверенно шла вперед, лавируя среди толп. У девочки явно имелась цель.
– Туда, конечно, – сказала она, не оборачиваясь, и ткнула пальцем в небо.
Уорн посмотрел вверх.
– Туда? – переспросил он.
Потом он понял – над ними возвышались широкие деревянные бастионы «Брайтон-Бич экспресса», среди которых поднималась и опускалась массивной лентой извилистая трасса.
– Ах это, – сказал он. – Ты… ты уверена, что хочешь на нем прокатиться?
Джорджия не удостоила его ответом.
– Я все спланировала, – сказала она. – Я посетила массу веб-сайтов и составила рейтинг всех аттракционов, от лучших к худшим, для каждого из Миров. Так что сначала мы пойдем на этот, затем на «Машину криков», а потом…
– Эй, подожди! – Уорн вовсе не так представлял себе свой первый визит в Утопию и вовсе не думал, что ему придется метаться среди толпы, не имея возможности увидеть хоть что-то по-настоящему. – Что за спешка?
– Ты же не сказал мне, как долго будешь занят. Тут столько всего, и я не хочу ничего пропустить. Дженнифер из моего класса была здесь в феврале, и им так понравилось, что они остались еще на день, просто чтобы все посмотреть. Она говорила, что поменять билеты им обошлось в пятьсот долларов.
– Я не знаю, сколько времени я буду занят, принцесса, но вряд ли очень долго.
Они проходили мимо «Волшебной карусели» – знаменитой, как читал Уорн, самым большим количеством деревянных лошадей. В прохладном ароматном воздухе лениво плыли звуки вальса.
– В одиннадцать я встречаюсь с Сарой. После этого буду знать точнее.
– Неужели это такая великая тайна? Почему она не может прямо сказать тебе, в чем дело?
– Никакой тайны нет. Думаю, речь идет о расширении роли метасети.
На самом деле Уорн не разговаривал непосредственно с Сарой Боутрайт; о встрече в одиннадцать сообщила ее помощница. Хотя он этого и не говорил, вопросы дочери вновь совпадали с теми, что возникали у него самого. Он попытался сменить тему.
– Угадай, с кем я только что беседовал? С Эриком Найтингейлом.
Джорджия слегка замедлила шаг и посмотрела на него, словно пытаясь понять, шутит он или говорит серьезно.
– Да ну, пап. Чушь какая.
– Следи за своим языком. На самом деле говорил только Найтингейл. Это голограмма в натуральную величину, удивительно реалистичная. Ее показывают всем приглашенным специалистам. Что-то вроде вводного курса.
– Можно подумать, тебе это очень нужно. Ты же сам дал ему половину идей.
Уорн рассмеялся.
– Всего лишь несколько соображений из области искусственного интеллекта, насчет роботов.
– Кстати, а где все роботы? – Джорджия огляделась по сторонам. – Я еще ни одного пока не видела.
– Вряд ли они здесь уместны. Погоди, пока не доберемся до Каллисто.
Вход в «Брайтон-Бич экспресс» представлял собой большое кирпичное здание в стиле девятнадцатого века рядом с «Акварамой». С верхних этажей свисали многочисленные флаги, фасад был оклеен листовками и старинными афишами, рекламирующими все, что угодно, от танцевальных ревю до патентованных лекарств. На аттракцион вели три сводчатые арки, каждая со своей вывеской: «Паноптикум», «Пылающие руины», «Метаморфозы». От каждой из них тянулась очередь посетителей.
– Мы недавно изучали метаморфоз по биологии. – сказала Джорджия. – Скучища.
– Возможно, но очередь туда самая короткая, – Уорн посмотрел на часы. – Идем.
Очередь двигалась быстро – Уорн читал о способности парка развлекать гостей даже в такой момент, – и через несколько минут они оказались внутри здания. За аркой находился полутемный зал. Поток посетителей разделился надвое, и служительница в строгом платье показала Джорджии направо. Отец последовал за ней, дожидаясь, когда зрение приспособится к слабому освещению. Воздух здесь казался более прохладным и влажным. Впереди слышались смех и приглушенные возгласы. Он мог различить людей, которые стояли рядом, глядя на высокие стеклянные панели, вделанные в стену коридора.
Несколько мгновений спустя Уорн и девочка оказались у первых стекол. Уорн посмотрел на панель напротив и увидел свое собственное отражение. «Зеркало, – подумал он. – Ничего особенного».
Неожиданно Джорджия рядом с ним разразилась хохотом.
– Ух ты! – взвизгнула она, глядя перед собой. – Круто!
Стекло перед Уорном внезапно опустело. «Что за черт? Это не зеркало», – удивился он. Через секунду вновь появилось его отражение, но что-то с ним было не так. Изображение чем-то неуловимо отличалось, но чем именно, он понять не мог. Пожав плечами, он перешел к следующей панели, которую только что освободила Джорджия.
Он вновь увидел собственное отражение. И вдруг оно исчезло. Появилось опять. Но на этот раз сразу стало ясно, в чем дело. Он внезапно растолстел.
Смотревший на него из-за стекла Эндрю Уорн выглядел так, словно в один миг прибавил в весе две сотни фунтов. Живот выдавался вперед, выступающий кадык скрывался под двойным подбородком. Удивительная, шокирующая картина. И все-таки это был именно он – вернее, каким он мог бы быть. Возле следующей панели Джорджия показывала на отражение пальцем и хихикала.
«Действительно метаморфозы, – подумал он. – Как, черт возьми, они это делают?»
Он перешел к следующей панели. Теперь из толстяка он превратился в страшно исхудавшего. Глаза, утонувшие на предыдущей картинке в складках жира, смотрели на него из глубоких впадин. Челюсть, и без того крупная, выглядела чересчур большой на фоне цыплячьей шеи.
Внезапно он понял, каким образом все происходит. Голографическая технология, такая же, как и изображение Найтингейла, которое он видел раньше. Вероятно, за стеклом установлена камера, которая сканирует его изображение, затем оно изменяется с помощью анимационной программы – делается толще, тоньше, как-то искажается, – а потом отображается снова. Примерно как кривые зеркала в комнате смеха, только куда более сложные…
Он заметил, что дочь задержалась у соседней панели дольше обычного, напряженно вглядываясь в изображение. Он наклонился ближе, и от увиденного у него перехватило дыхание.
Это была Джорджия, но постаревшая с помощью компьютера на двадцать лет. Те же каштановые волосы, задумчивый взгляд, изящный рот, тонкие черты лица. Но в лице этом проглядывали и черты его покойной жены Шарлотты – едва заметные, но вместе с тем несомненные. Казалось, будто ее призрак смотрит на него глазами его дочери.
Несколько мгновений они стояли молча, затем Уорн облизнул губы и положил руку на плечо девочки.
– Идем, – сказал он. – Мы задерживаем остальных.
За галереей очередь извивалась к посадочной площадке аттракциона. Пространство вокруг них напоминало станцию подземки начала двадцатого века. «Брайтон-Бич экспресс, выход на посадку» – гласили надписи в черных прямоугольниках на выложенных кафелем стенах. Мимо стоящих в очереди посетителей проходили мужчины и женщины в одежде того времени, весело болтая и смеясь. У стены стоял продавец арахиса, громко расхваливая свой товар. Рядом висела афиша какого-то водевиля. Уорн покачал головой. Иллюзия выглядела удивительно реальной. Если бы не другие посетители вокруг, он мог бы поклясться, что они вернулись назад во времени, на Кони-Айленд столетней давности.
Стоящая рядом Джорджия молчала, что было для нее весьма необычно. Он снова вспомнил отражение в зеркале, которое только что видел.
– Мы с мамой водили тебя в такой же старомодный парк. Тебе тогда было лет семь, может быть, восемь. Кеннивуд, помнишь?
– Нет. Слушай, а почему мы должны ждать вместе со всеми? Ты что, не можешь пройти без очереди? Ты же здесь важная персона.
– Милая, это было очень давно. Кстати, – сказал он с ехидной улыбкой, – я хотел спросить: как тебе понравилась детская комната?
Джорджия выразительно наморщила нос.
– На самом деле не так уж и плохо. Можно было посмотреть любую старую серию «Атмосферы страха», какую хочешь, и еще там целая куча компьютерных игр. Но меня все это, в общем-то, не особо интересовало, я занималась вот чем.
Она достала из кармана джинсов сложенный листок. Уорн машинально потянулся к бумаге.
– Что это?
Джорджия отодвинула лист.
– Список требований.
Уорн молча ждал.
Девочка пожала плечами.
– Ты же спрашивал какая женщина устроила бы меня в качестве твоей подруги. Вот я и написала. – Она посмотрела на него. – Хочешь послушать?
Он с любопытством взглянул на нее.
– Да, конечно.
Очередь продвинулась вперед, и Джорджия последовала за ней. Развернув бумагу, она начала читать:
– Номер один: не носит высокие каблуки. Номер два: не вегетарианка. Три: играет в карты, шахматы и нарды, но не слишком хорошо.
Уорн усмехнулся. Сам он был асом в нардах, но порой забывал позволить Джорджии выиграть.
– Каждый раз приносит подарки. Ест шоколадный торт.
Уорн обожал шоколадный торт. Слова дочери его тронули – она явно имела в виду не только себя, когда составляла список, но и его тоже.
– Считает, что нужно давать много карманных денег. Не рыжая.
При этих словах она слегка улыбнулась. У Сары Боутрайт были прекрасные огненно-рыжие волосы.
– Играет в ролевые игры онлайн. Не сидит на диете.
Уорн начал замечать неприятную закономерность: Сара, хотя и была всю свою жизнь стройной, похоже, постоянно соблюдала диету.
– Ходит в «Макдоналдс» по крайней мере раз в неделю. Но предпочитает имбирную шипучку молочным коктейлям. Любит «Трех бездельников» больше, чем «Братьев Маркс» [8]8
Популярные американские фильмы 1930-40 гг.
[Закрыть]. Не придирается к моему папе, как Сара.
– И вовсе она не придирается, – машинально возразил Уорн.
– Носит голубые джинсы. Ненавидит анчоусы, сардины и прочую рыбу.
Уорн вздохнул про себя. Становилось ясно, что ни одна женщина никогда не удовлетворит подобным требованиям.
– Считает, что…
– Сколько там еще у тебя? – спросил Уорн, ловко выхватывая листок из рук дочери.
Он улыбнулся, глядя на почерк, – несмотря на все свои претензии на взрослость, Джорджия до сих пор ставила вместо точек над «i» маленькие кружочки. Он просмотрел список, и улыбка исчезла с его лица.
– О господи! Тридцать семь пунктов.
Джорджия гордо кивнула.
– Я потратила на него почти все время, пока тебя ждала. И не указала только одно, поскольку оно и без того очевидно.
– Что именно?
– Она должна любить Фэтса Уоллера [9]9
Фэтс Уоллер (1904–1943) – американский джазовый пианист, органист и композитор.
[Закрыть]. Но разве он может кому-то не нравиться?
«Возможно, тебе самой – где-нибудь через месяц», – подумал Уорн.
Они уже подошли к самому началу очереди. Впереди служащий в форме кондуктора сажал десяток человек в нечто похожее на открытую железнодорожную платформу. Уорн судорожно сглотнул.
– Который час? – спросила Джорджия.
– Без пяти десять.
– Хорошо. Еще успеем прокатиться на «Машине криков» до твоей встречи. А может, еще и в «Водном ущелье».
Уорн стиснул зубы. Похоже, ему предстояли долгие шестьдесят минут.
9 часов 55 минут
Человек по имени Джон Доу [10]10
Джон Доу – термин, использующийся в англоязычных странах для обозначения анонимного или малозначимого персонажа.
[Закрыть]стоял на мостике над центром обслуживания посетителей. Облокотившись на свежеокрашенные перила, он смотрел на Ядро, широким проспектом уходящее к станции монорельса. Хотя было уже почти десять, со стороны платформы тянулись нескончаемые потоки людей. «Настоящая человеческая река», – подумал он, вспомнив Книгу Иоиля.
– Толпы, толпы в долине суда! [11]11
Книга пророка Иоиля, 3, 14.
[Закрыть]– процитировал он вслух.
Нет, скорее в этой сцене было нечто постмодернистское, более подходящее для Томаса Элиота, чем для Библии. Ему нравилось звучание собственного голоса, и он снова произнес, на этот раз чуть громче:
Он снова посмотрел вниз, но сотрудники за столом в форме полумесяца были слишком заняты, чтобы его услышать. Собственно, заметил его, похоже, лишь один человек в вельветовом пиджаке, вышедший из уборной неподалеку. Взгляды их встретились; незнакомец дотронулся до твидового кепи, повернулся и пошел прочь.
Джон Доу окинул взглядом Ядро и решил, что дизайн ему не нравится – конструкции из хромированного металла и дерева напоминали чудовищный синтез творений Вальтера Гропиуса [13]13
Вальтер Адольф Георг Гропиус (1883–1969) – немецкий архитектор, один из основоположников функционализма.
[Закрыть]и Пиранези [14]14
Джованни Баттиста Пиранези (1720–1778) – итальянский археолог, архитектор и художник-график, мастер архитектурных пейзажей. Оказал сильное влияние на последующие поколения художников романтического стиля и – позднее – на сюрреалистов.
[Закрыть].
Впрочем, и система безопасности по-настоящему впечатляла своим размахом. Камеры наблюдения в транспортном центре и вагонах монорельса представляли собой чудо миниатюризации пятого поколения. Он посмотрел на стену рядом с центром обслуживания. Взять, к примеру, бесконтактный датчик, спрятанный за табличкой «Только для персонала». Обычный посетитель парка не нашел бы его, даже если бы искал. А найдя, не понял бы, что это такое. Опытный глаз мистера Доу опознал последнюю разработку «Де минима сенсалерт», очень дорогую, доступную лишь могущественным корпорациям – к которым в некотором смысле относилась и Утопия.
Но любая система хороша лишь настолько, насколько это можно сказать об обслуживающих ее людях. В конце концов, укрепления Трои не рухнули сами – сидевшие внутри глупцы по собственной воле впустили туда троянского коня. А сотрудники службы безопасности Утопии выглядели далеко не столь впечатляюще, как игрушки, которыми их снабдили. Они так целеустремленно ходили вокруг, в черных пиджаках вместо обычных белых, с наушниками в ухе, что с тем же успехом могли бы носить «узи» и бронежилеты. Даже агентов в штатском легко было заметить. Он видел их во множестве вариантов – толстый турист в гавайской рубашке, высокий худой парень с фотоаппаратами, якобы беременная женщина. Но на всех были те же одинаковые черные форменные ботинки на толстой подошве, что и на обычных сотрудниках службы безопасности.
Мистер Доу покачал головой. Сам он мог бы все организовать куда лучше. Как оно, впрочем, в некотором смысле и оказалось.
Он еще немного подождал, наслаждаясь теплыми солнечными лучами, согревающими спину, затем взял кожаную сумку и направился вниз, в сторону портала, ведущего в Газовый Свет.
Вновь оказавшись вдали от толпы, мистер Доу шагал по мощенным булыжником улицам, сунув руки в карманы и насвистывая замысловатую мелодию из «Хроматической фантазии» Баха. Глаза его зорко следили за окружающим, но в отличие от прочих посетителей он смотрел не на представления, аттракционы, артистов в костюмах, а тщательно изучал то, что должно было оставаться скрытым от посторонних взглядов, – посты безопасности, входы и выходы для персонала парка, инфракрасные камеры. Настроение его, и без того хорошее, еще больше улучшилось. Свист стал веселее.
Хотя мистер Доу никогда прежде не бывал в Утопии, он прекрасно знал расположение парка. Без особых усилий он нашел кратчайший путь к казино Газового Света, копии оранжереи в Лондонском королевском ботаническом саду. Он остановился у южного входа, восхищенно разглядывая изящные очертания сверкающего фасада из стекла и стали. «Вполне подходящее место», – подумал он, входя внутрь.
Внутри царила более спокойная, уютная атмосфера, без всякой суеты, которую можно было наблюдать среди аттракционов и закусочных снаружи. Вдоль стен стояли пальмы в горшках и викторианские флаги. Официантки в черных шелковых платьях неслышно перемещались по залу, разнося бесплатный розовый джин и бренди с содовой. За бесчисленными столами стояли крупье и дилеры во фраках эпохи короля Эдуарда. По центру зала расположились двумя большими кругами игральные автоматы – мощные сооружения из латуни и стали, с механическими дисками и нарисованными от руки вишенками. Мистер Доу прошел мимо них, восхищаясь тем, как разработчикам Утопии удалось придать казино облик, соответствующий облику остального Газового Света.
Собственно, лишь одна деталь не имела ничего общего с Викторианской эпохой – «глаза в небе», бесчисленные пузырьки из темного стекла, испещрявшие прозрачные потолочные панели. В отличие от всех прочих мест парка, предполагалось, что система безопасности в казино должна быть видна всем.
Широко улыбаясь, мистер Доу огляделся вокруг, наблюдая, как сотни клиентов склонились над карточными столами, ставят фишки, играя в рулетку, или тянут ручки игральных автоматов. Множество людей были заняты тем, что старательно проигрывали собственные деньги.
Он хорошо разбирался в свойствах человеческой натуры, и его в немалой степени позабавила ирония всего того, что происходило в оранжерее. Редкое чудо – парк развлечений, созданный не на основе марки пива или персонажа мультфильма, а на основе казино. Удивительное извращение первоначальной идеи Эрика Найтингейла. Мистеру Доу был вполне ясен переработанный после смерти Найтингейла сценарий – приезжая сюда, люди попадают под влияние тщательно разыгранных чар и теряют сначала контроль над собой, а затем и деньги.
В самом деле удивительно – Утопия работала уже полгода, но вокруг этой ее маленькой грязной тайны почти не поднималось шума. Возможно, именно поэтому дела Утопии шли столь хорошо.
Мистер Доу бросил последний внимательный взгляд на оранжерею и снова вышел на окутанные туманом улицы Газового Света, остановившись возле маленького магазинчика с вывеской «Табак и сигары Блэкпула». В тени скрывалась маленькая дверь без каких-либо надписей. Как бы между делом бросив взгляд через плечо, он взялся за ручку и повернул ее.
За дверью в обе стороны уходил изогнутый длинный коридор из серого бетона. Участок противоположной стены был выкрашен под древесину – вполне достаточно, чтобы одурачить любого проходящего мимо посетителя, который решил бы, что открытая дверь – лишь часть аттракциона. Тщательно закрыв за собой дверь, мистер Доу мысленно сориентировался и двинулся по коридору. Дойдя до широкой металлической лестницы, он спустился на уровень «А».
У первого перекрестка он остановился. Со стороны коридора с табличкой «Центр обработки данных» ему навстречу шел сотрудник службы безопасности в форме. Мистер Доу повернулся к нему, изобразив на лице легкую растерянность.
Охранник заметил его.
– Могу ли я вам чем-то помочь, сэр? – сдержанно спросил он.
– Да, конечно. Я ищу виварий. Должен там встретиться со своим коллегой.
– Вы приглашенный специалист? Где ваш значок?
– Значок? Ах да, конечно, значок! – пробормотал мистер Доу, доставая из кармана пиджака маленького зеленого соловья. – Я совсем забыл, что нужно его надеть. Извините.
Он прикрепил значок к лацкану.
– Могу я взглянуть на ваш пропуск? – спросил мужчина.
– Пожалуйста.
Порывшись в другом кармане, он вытащил пластиковую карточку. Охранник внимательно рассмотрел ее и вернул владельцу.
– Спасибо. Идите прямо по этому коридору, третий поворот направо, вторая дверь налево.
– Благодарю, – с улыбкой кивнул мистер Доу, глядя вслед охраннику.
Тот поступил именно так, как предписывали правила. Предполагалось, что нижние эшелоны службы безопасности будут действовать строго по инструкциям. «Замечательно», – решил мистер Доу.
Виварий встретил его криками, уханьем и неприятными экзотическими запахами. Наморщив нос, мистер Доу прошел мимо небольшой компании ссорившихся шимпанзе и нашел дверь с номером три. Внутри, возле огромной клетки с попугаями, стоял человек азиатской внешности в кожаной куртке.
– Все в порядке? – спросил мистер Доу, закрывая за собой дверь.
Тот кивнул.
– Они не очень внимательно смотрели, – сказал он, ткнув пальцем в сторону грязной газеты на дне клетки.
– Само собой. Как остальные?
– Все по плану.
– А наш специалист по компьютерам?
– Покоится с миром.
– Рад слышать.
Мистер Доу кивнул в сторону клетки, и человек открыл ящик, спрятанный под дном. Подойдя ближе, мистер Доу достал из него плоскую черную рацию с короткой антенной и, включив ее, набрал код и поднес передатчик к губам.
– Водяной Буйвол, говорит Главный Фактор. Доложи обстановку.
Последовала пауза, затем через помехи послышался голос:
– Я на месте.
– Хорошо. Свяжусь с тобой в тринадцать ноль-ноль. – Мистер Доу поменял частоту и снова поднял рацию. – Взломщик Джек, ответь. Взломщик Джек, слышишь меня?
На этот раз пауза оказалась намного дольше. Затем рация пискнула сквозь треск помех:
– Прием.
– Мы начинаем. Готов напустить туман?
– Готов, – последовал ответ.
– Принято, конец связи.
Мистер Доу положил коробочку в карман и снова повернулся к ящику под клеткой, критически разглядывая его содержимое.
– Теперь подберем оружие.
Мистер Доу подумал о «рюгере», но отверг его чисто по эстетическим соображениям. Взгляд его упал на блестящий кольт, но он решил, что оружие со столь мощной отдачей его не устроит. В конце концов он остановился на «Глоке-9» – легком, эффективном и надежном, на случай, если ситуация выйдет из-под контроля.
Перебросив пистолет из руки в руку, он опустил его в кобуру под пиджаком. Присев рядом с напарником, он открыл сумку и начал осторожно укладывать в нее то, что находилось в ящике. Он действовал быстро, отработанными движениями, и уложил все за тридцать секунд. Застегнув молнию, он встал и передал сумку человеку с миндалевидными глазами, который повесил ее на плечо и направился к двери. Взявшись за ручку, он обернулся и кивнул.
– Знаешь что? – сказал мистер Доу, кивая в ответ. – Ты сейчас очень похож на Джонни Яблочное Семечко [15]15
Герой американского фольклора, обычно изображается в виде босого длинноволосого старика с седой бородой, в рубахе из грубого холста и с мешком яблочных семечек за спиной.
[Закрыть].