355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Линкольн Чайлд » Утопия » Текст книги (страница 23)
Утопия
  • Текст добавлен: 9 октября 2016, 04:49

Текст книги "Утопия"


Автор книги: Линкольн Чайлд


Жанр:

   

Триллеры


сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 32 страниц)

16 часов 00 минут

Тереза Бонифацио шла по широкому коридору, опустив руки и глядя прямо перед собой. Было четыре часа, и после смены Подземелье заполнилось персоналом. Ее не раз приветствовали взмахом руки, кивком, улыбкой. Женщина никак не реагировала, погруженная в размышления.

День, начавшийся совершенно обычно, превратился в сон наяву. Вернее, в кошмар наяву.

И подумать только, что все началось с приятного сюрприза – приезда доктора Уорна на неделю раньше. День за днем, наблюдая за постепенным самосовершенствованием метасети и находящихся на ее попечении роботов, передавая эту информацию Уорну в бесчисленных телефонных разговорах, она начала все больше интересоваться ее создателем – тем, кто разделял ее восторг перед искусственным интеллектом, кто внес фундаментальный вклад в эту область. Уорн был остроумным, знающим человеком, со своеобразным чувством юмора, и у него многому стоило научиться. Когда до нее дошли слухи о его разрыве с Сарой Боутрайт, у нее даже возникла мечта о дальнейшей совместной работе. Ученый представлялся ей ниспровергающим авторитеты гением, а она сама – техническим специалистом, мастером своего дела, способным дополнить и реализовать его идеи, воплощая их в жизнь. Рука об руку.

Но дальнейшие сюрпризы оказались куда менее приятными.

Обнаружившееся предательство Барксдейла полностью ее ошеломило. Даже сейчас она с трудом могла в это поверить. А если это некая ужасная ошибка? Не мог ли Уорн допустить непростительный промах в своих выводах?

Двустворчатые двери медицинского центра были закрыты, за матовыми стеклами горел яркий свет. Терри замедлила шаг.

Даже сейчас… И что – сейчас? Какова бы ни оказалась правда о Барксдейле, она видела схватку в Узле, полный оружия вещмешок. А теперь она направлялась в медицинский центр, вызвавшись добровольцем на бой. «Конечно. Помочь спасти ребенка от армии наемников. Отличный поступок, Терри».

Однако она тут же отбросила подобные мысли. Один шанс из тысячи, что кто-то придет за четырнадцатилетней девочкой. Даже если они знают о ее существовании, что маловероятно, у них хватит дел и без того. Нужно просто убедиться, что все в порядке. Ради Эндрю.

Глубоко вздохнув, она толкнула дверь.

Терри посещала медицинский центр всего несколько раз – чтобы сделать прививку от гриппа или когда уронила электродвигатель себе на ногу, – и всегда там было почти пусто. Центр имел форму квадрата, и два его широких главных коридора, пересекаясь, образовывали гигантский крест. Она слишком хорошо представляла, что ее встретит – полдюжины стоящих без дела медсестер немедленно спросят, что ей нужно. Но, войдя в двери, она увидела нечто совсем другое. У поста впереди слева, находящегося у пересечения двух длинных коридоров, стояла единственная сестра, прижимая к обоим плечам телефонные трубки, и что-то быстро записывала. Остальные сотрудники бежали во всех направлениях, толкая перед собой каталки или неся медицинское оборудование.

Женщина подошла к посту медсестер, с любопытством оглядываясь вокруг. К ней приближалась группа врачей, которые о чем-то быстро переговаривались. Когда они проходили мимо, Терри прислушалась. Похоже, на одном из аттракционов в Каллисто только что произошел несчастный случай. Сообщалось о многочисленных пострадавших, и ожоговое отделение было приведено в полную готовность.

Тереза почувствовала, как по спине у нее пробежал холодок. «Неужели опять…»

Она заметила двоих охранников, которые стояли у пересечения коридоров, напротив поста медсестер, и негромко разговаривали.

Терри снова замедлила шаг. У нее имелось две возможности. Первый способ – честный и непосредственный. Подойти к медсестре ил и к одному из охранников и сказать: «Привет, я Терри Бонифацио из отдела информационных технологий. У вас тут есть пострадавшая, Джорджия Уорн? Ну так вот, мы не уверены, что ей здесь ничто не угрожает, и ее отец хочет, чтобы я спрятала ее где-нибудь в другом месте, так что…»

Терри отбросила этот вариант, даже не рассматривая. Придется попытаться по-другому.

Пройдя несколько шагов, она небрежно протянула руку и взяла папку, лежавшую в дальнем конце поста медсестер. Ее белый лабораторный халат вполне мог сойти за медицинский. Застегнув его до самой шеи и держа папку на виду, она прошла вдоль поста к пересечению коридоров. Впереди располагались операционная и отделение интенсивной терапии, справа – смотровые и лаборатории. Слева находились послеоперационные палаты и вспомогательные помещения. А вдоль стен поперечного коридора тянулись палаты для пациентов, с отдернутыми занавесками, за которыми виднелись койки и стулья. В некоторых из них санитары меняли белье, разглаживали простыни, словно ожидалось поступление большого количества пострадавших. Возможно, так оно и было.

Она быстро размышляла, не обращая внимания на отчаянно бьющееся сердце. Уорн говорил, что Джорджия почти не пострадала, но благодаря снотворному должна проспать еще какое-то время. Она наверняка лежит в одной из этих палат. Терри окинула взглядом коридор, подходя к перекрестку, но все помещения были пусты, занавески отдернуты…

…кроме нескольких в поперечном коридоре слева.

Тереза прошла мимо охранников и свернула, глядя в папку и стараясь идти как можно более непринужденно. Охранники бросили на нее взгляд, но разговора не прекратили.

Она направилась к закрытым палатам. Их было три, вдоль правой стены. Голубые занавески оказались задернуты, скрывая из виду койки. Подойдя ближе, она вдруг с ужасом поняла, что входы хорошо видны как со стороны охранников, так и поста медсестер. «К черту, – подумала она, чувствуя себя открытой всем взглядам, – у меня ничего не выйдет».

Усилием воли заставив себя шагнуть вперед, она подошла к пустой койке, ближайшей к трем закрытым палатам. Повернувшись спиной к задернутой шторе, она положила папку на койку и, сделав вид, будто проверяет аппарат кровяного давления в ее изголовье, украдкой посмотрела в сторону перекрестка. Никто за ней не наблюдал, и она скользнула за занавеску.

Терри повернулась и судорожно вздохнула.

В палате лежал старик, накрытый до подбородка одеялом, с бессмысленными слезящимися глазами. Покрытые пятнами трясущиеся руки сжимали край простыни. Возле него монотонно попискивал монитор. Она обошла койку со стороны ног, стараясь не задеть шторку или каким-то иным способом выдать свое присутствие.

Отойдя от койки, она остановилась и снова глубоко вздохнула. Затем, отвернувшись от пациента и держась ближе к стене, она отодвинула занавеску, отделявшую палату от соседней.

Пусто – свежезаправленная койка, темные экраны приборов. «Сумасбродная затея, – подумала Терри. – Она может быть где угодно».

Оставалась еще одна палата. А затем она отправится прямо в службу безопасности. Никто, даже Эндрю, не сможет сказать, что она не пыталась. «Кроме того, – подумала она, обходя пустую койку и осторожно отодвигая занавеску, – Джорджия, вероятно, здесь в большей безопасности, чем где-либо еще. Скорее всего». В очередной раз глубоко вздохнув, она проскользнула в третью палату.

Девочка все так же мирно спала, разбросав каштановые волосы по подушке. Несколько мгновений Терри стояла, забыв обо всем и глядя на дочь Уорна. В ее лице она отчетливо видела черты его самого – высокий лоб, глубоко посаженные глаза, слегка припухлые губы.

Она снова заставила себя думать. Эндрю просил ли возможно, забрать Джорджию в службу безопасности. И даже если это не удастся, существует множество других мест, где ее не станут искать, мест, которые вряд ли привлекут нежелательное внимание: десятки безобидно выглядящих кабинетов, лабораторий, служебных помещений – все в радиусе двух минут ходьбы. В дальнем конце коридора располагался аварийный выход, по которому можно попасть из медицинского центра в служебный коридор. Найти укрытие очень просто.

Но вынести девочку отсюда незамеченной намного сложнее.

Терри отошла от койки, оглядывая палату. «Глупо, – подумала она. – Что я собираюсь делать – вынести ее на плече под носом у охранников?» Проще сидеть здесь и ждать, пока Джорджия проснется. Что, собственно, может случиться?

Она повернулась, глядя на спящую девочку и на свежую царапину на ее щеке. Что-то в ней напомнило Терри ее саму. Дело было не в физическом сходстве – она знала, что не столь красива, и ей не хватало природного изящества Джорджии, столь редко встречающегося в четырнадцатилетнем возрасте. Дело было в ее поведении, в ее способе общения. В ее годы, вспомнила Терри, она была тихой и замкнутой. Когда она только что переехала в Штаты, она была способной филиппинкой, самого маленького роста в классе. Взрослые могли казаться ей глупыми, но она предпочитала их одноклассникам, которые постоянно издевались над ней. Четырнадцать – сложный возраст.

Глядя на девочку, Терри почувствовала, как у нее прибавляются силы. Шанс, что Джорджии грозит хоть какая-то опасность, мог составлять один на миллион, но это не имело значения. Она должна сохранить девочку целой и невредимой. И она сделает это ради Джорджии – и ради ее отца.

Быстро пройдя к ногам койки, Терри раздвинула занавески и взглянула в конец коридора, надеясь найти там каталку, тележку – что угодно, на чем можно было бы увезти спящую девочку. Но она ничего не увидела, и внутри у нее словно все оборвалось.

И тут взгляд ее упал на квадрат из блестящего металла – складное кресло на колесах, прислоненное к соседней стене.

Осторожно отдернув штору, она выбралась из палаты, следя за тем, чтобы занавеска отгораживала ее от перекрестка. Слышались чьи-то голоса, быстрые шаги, но, к счастью, коридор оставался пуст. Схватив коляску, она так же бесшумно затащила ее внутрь, плотно задернув занавеску за собой, и опустила рукоятки вниз, зафиксировав кресло в сидячем положении.

Тяжело дыша, она повернулась к койке. Приходилось действовать быстро, не давая себе времени на размышления о том, сколь безумным может показаться ее поступок.

Подкатив кресло к койке, она откинула с Джорджии простыню и как можно осторожнее подняла ее с матраса.

– Господи, детка, – проворчала она. – Ты такая же тяжелая, как и я.

С некоторым усилием Терри усадила ее в кресло. Джорджия вздохнула и что-то пробормотала. Схватив подушку, она подложила ее под спину девочке, затем прикрыла ее больничным одеялом.

«Все хорошо, – подумала она. – Все обязательно получится».

Обойдя вокруг койки, она слегка раздвинула занавески и посмотрела в сторону пересечения коридоров и поста медсестер. Активность уменьшилась, но двое охранников стояли там же, все еще о чем-то разговаривая.

В ее сторону никто не смотрел. Ей требовалось всего полминуты, чтобы выкатить Джорджию из палаты в дальний конец коридора и выбраться через аварийный выход. Вряд ли охранники что-то заметят. Если держаться ближе к правой стене, задернутая штора палаты Джорджии частично закроет обзор. И даже если охранники посмотрят в ее сторону, она, скорее всего, не привлечет внимания – всего лишь еще одна медсестра с креслом-каталкой.

«Ну давай же, Терри. Вперед».

Крепко схватившись за рукоятки кресла, она отдернула дальнюю занавеску и уверенно выкатила Джорджию в коридор. Колеса скрипнули, и Тереза прикусила губу, напомнив себе, что минуту спустя она будет уже за дверью.

И все же времени требовалось больше, чем она предполагала. Толкать кресло было довольно тяжело, и аварийный выход словно отдалялся от нее, будто дразня. Стиснув зубы, она попыталась ускорить шаг.

И тут позади нее послышался громкий голос.

Возле поста медсестер что-то происходило. Неужели прибыли первые пострадавшие? Терри не осмеливалась оглянуться, чувствуя себя полностью обнаженной и уязвимой. Вероятно, она уже прошла полпути до выхода – слишком далеко, чтобы возвращаться в палату. Но она не решалась двигаться дальше, не зная, что происходит за ее спиной и не наблюдают ли за ней. «Осталось немного». Чувствуя, как сдают нервы, она быстро окинула взглядом коридор.

Справа она заметила дверь с табличкой: «Кладовая для белья».

Нет, только не это.

Но других дверей поблизости не было. Можно было спрятаться за ней, пока все не успокоится, а затем снова выбраться в коридор и покатить кресло дальше к выходу.

К ней вернулись давние страхи, не до конца подавленные фобии.

«Нет. Только не кладовая».

Там наверняка тесно и темно. Намного проще идти дальше, надеясь, что никто не заметит. Но кладовая…

Сзади послышались новые, еще более громкие голоса.

Пытаясь подавить нарастающую панику, Терри направила кресло к двери бельевой. Трясущимися руками она открыла дверь и вкатила кресло внутрь.

Внутри горела единственная лампочка. Женщина огляделась, тяжело дыша. Помещение оказалось, к счастью, довольно просторным, но темным, очень темным. Зеленые комбинезоны, белые халаты и больничные пижамы всевозможных размеров висели на перекладинах или лежали в бесчисленных деревянных ящиках. В дальней части комнаты тянулась от стены к стене огромная труба из металла и пластика, от которой, словно вены, отходили трубы меньшего размера. В основную трубу были вделаны два больших люка на засовах с медными рукоятками – система подачи белья, проходящая по всем подземным частям Утопии. В течение всего дня – но в основном в конце каждой из двух главных смен – костюмы, униформы, полотенца, салфетки, скатерти и простыни доставлялись сжатым воздухом из сотен люков в центральную прачечную на уровне «С». Тереза слышала едва заметное глухое гудение, отдававшееся внутри гигантской трубы.

Она несколько раз глубоко вздохнула. Темные стены, казалось, сдавливали ее со всех сторон. С трудом подавляя панику, Терри склонилась над креслом, поправив одеяло и подушку, затем подошла к двери, слегка приоткрыла ее и выглянула наружу.

У поста медсестер стоял крепко сложенный мужчина среднего роста, в разрезе глаз которого даже с этого расстояния ей почудилось нечто экзотическое. На нем был темный комбинезон, и, разговаривая с дежурной сестрой, он не спеша, без особого интереса оглядывался по сторонам. Терри показалось, что взгляд его упал на дверь бельевой, и она попятилась, но тут же снова наклонилась вперед, прислушиваясь к его словам.

– Я хотел бы повидать пациента, – говорил незнакомец.

Акцент его казался столь же экзотическим, как и его глаза.

– Имя? – спросила медсестра, глядя на компьютерный терминал за стойкой.

– Джорджия Уорн.

Терри крепче стиснула рукоятку кресла.

– А кто вы ей? – спросила девушка, не отводя взгляда от терминала.

– Я мистер Уорн, ее отец.

– Да, конечно. – Сестра справилась со списком. – Она в… нет, похоже, ее перевели. Палата тридцать четыре, дальше по коридору налево, крайний ряд задернутых занавесок, мистер Уорн.

«Доктор Уорн! – хотелось крикнуть Терри. – Доктор, не мистер!» Но сестра уже ушла, направляясь в противоположную сторону, а незнакомец обогнул стойку и двинулся по коридору. Когда он подошел ближе, она увидела сквозь щель в двери, что он держит в руках объемистый мешок, отливающий серебром в фосфоресцирующем свете.

Здравый смысл подсказывал ей, что нужно спрятаться. Но женщина вдруг обнаружила, что не в силах отойти от двери и вертикальной светящейся щели в ней, скрывшись в темной и затхлой кладовой для белья.

«Иисус, Мария и Иосиф, защитите меня от всякого зла. Иисус, Мария и Иосиф, защитите меня от всякого зла…» Терри не молилась со времен монастырской школы. Но вдруг она обнаружила, что шепчет когда-то знакомые и утешающие слова: «Верую в Господа нашего, Отца всемогущего, создателя неба и земли…»

Позади нее пошевелилась в кресле Джорджия. Мужчина приблизился к двери.

«Господи, прости меня за то, что прогневала Тебя, и презираю все грехи мои, ибо страшусь утраты рая и страданий ада, но больше всего того потому, что прогневала Тебя…»

Незнакомец подошел еще ближе.

16 часов 00 минут

Вокруг «Зала фантастических иллюзий профессора Крипплвуда» газовые фонари отбрасывали мерцающий свет на мокрые булыжники. Посетители разошлись, держа в руках билеты, гарантирующие вход ровно в половине пятого. Перед кирпичным фасадом натянули толстый красный канат с парчой и кисточками. Зеркальный зал стал недоступен на ближайшие полчаса.

На глубине в двенадцать футов, в низких помещениях отдела обработки изображений, Сара Боутрайт потерла замерзшие руки. Как ни странно, здесь было даже холоднее, чем в ее кабинете. Она окинула взглядом множество огромных дисплеев и приборов, каждый с красной табличкой: «Звукооптический модуляционный массив № 10», «Процессор совмещения потоков», «Периферийный кодер А». Небольшое царство специального программного обеспечения, необходимое для бесперебойной работы голографического зеркального зала над ним. Обычно через аттракцион каждые полчаса проходило по пятьсот человек. Но сейчас он был пуст, и ей предстояло стать единственной его посетительницей.

Нет, не совсем так. Там появится и Джон Доу.

Она повернулась к Бобу Аллокко. Коренастая фигура начальника службы безопасности занимала узкое пространство между двумя модуляторами высокого разрешения. Позади него стояли Род Алленби, главный менеджер Газового Света, и Кармен Флорес, заведующая Зеркальным залом. Оба были явно встревожены.

– Думаете, он уже внутри? – спросила Сара.

Аллокко пожал плечами.

– Камеры не работают, так что узнать это невозможно. Он хитрый мерзавец. Внутрь ведут как минимум четыре служебных входа, а также есть доступ на уровень «А» и в сам парк. – Он искоса взглянул на директора. – Вы особо потребовали не выставлять охрану. Ни в зале, ни вне его.

– Вспомните, что случилось в прошлый раз. Теперь мы поступим так, как хочет он. Я отдам ему диск, без всяких трюков. А потом он уйдет, а мы начнем зализывать раны.

– Зализывать раны. Хорошо сказано.

– Послушайте, Боб. Сейчас банк у Джона Доу. И нам осталось играть по его правилам всего несколько минут.

Сара вновь мысленно услышала печальный, обреченный голос Чака Эмори: «Мы не можем ждать более получаса. Если к тому времени ситуация в парке не восстановится, мы вызываем ФБР».

– Возможно, Джон Доу и ведет игру, но это не значит, что все карты у него на руках. – Аллокко достал что-то из кармана и протянул ей – очки, похожие на горнолыжные, в синей оправе с толстыми стеклами.

– Что это?

– Модифицированные очки ночного видения. Они ощущают тепло, а также фильтруют голографические изображения. Инженеры используют их для поиска и устранения неисправностей в Зеркальном зале. Выключатель вот здесь. – Начальник охраны немного помолчал, глядя на нее. – В конце концов, раз у нас есть технологии, почему бы ими не воспользоваться? Сами знаете, какая там путаница. А так хоть будет за что зацепиться.

– Хорошо. – Она повесила очки на шею и посмотрела на часы. – Пора. Мне нужно идти.

– Еще минуту, пожалуйста. – Аллокко протянул ей рацию. – Держите канал связи открытым. Я буду слушать его все время, пока вы там. Знаете расположение?

Сара взяла передатчик.

– Более-менее.

– Даже в очках там сложно сориентироваться, так что не задерживайтесь. Отдайте ему диск и уходите. Одно ваше слово, и тут же появится помощь.

– Мне не нужна охрана. Мне нужна операция без чьего-либо вмешательства. Если мы хотим спасти мой парк, мы должны позволить Джону Доу как можно быстрее убраться ко всем чертям.

Аллокко вздохнул.

– Да, мэм. Но за это отвечать вам, а не мне.

Директор кивнула и повернулась к выходу.

– Все равно берегите себя.

Махнув в ответ рацией, Сара начала пробираться среди голографического оборудования к лестнице у дальней стены.

Отдел обработки изображений занимал все пространство под Зеркальным залом. Каждое устройство управляло одной голограммой наверху. По распоряжению Сары комплекс освободили от всего персонала, кроме самого необходимого, и, прокладывая извилистый путь к лестнице, она уже начинала чувствовать себя все более и более одинокой.

Дойдя до лестницы, женщина положила руку на жесткие перила, затем остановилась, приложив другую руку к карману пиджака и удостоверившись, что диск все еще там. Она снова посмотрела на часы.

Директор понимала, что лишь оттягивает время. Почему он особо просил, чтобы пришла лично она? Сара вдруг с легким удивлением ощутила, что не желает подниматься по этой лестнице. Ей вовсе не хотелось затеряться в сбивающем с толку лабиринте изображений и отражений. Но больше всего ей не хотелось снова видеть Джона Доу, взгляд его разноцветных глаз, странную улыбку, тщательно подстриженную бородку. Не здесь. И не одной.

Она крепче стиснула перила. «Вспомните, что случилось в прошлый раз», – сказала она Аллокко. Они повели себя агрессивно, жестко отреагировали – ив итоге это стоило им гибели охранника и множества пострадавших посетителей. И все из-за нее. Наверное, Джон Доу говорил правду, утверждая, что хочет получить диск именно от нее для того, чтобы гарантировать, что на этот раз никаких помех не будет. Возможно. Но это не имело значения, поскольку после случившегося в «Галактическом путешествии» вся ответственность лежала на ней. На ней, и ни на ком другом.

Расправив плечи и сжав зубы, Сара решительно поднялась по лестнице, взялась за ручку и распахнула дверь.

Перед ней открылось большое помещение, богато обставленное в стиле эпохи короля Эдуарда. К потолку уходили оклеенные обоями с большими красными завитками стены. Между картинами в позолоченных рамах висели изящные газовые рожки в абажурах из граненого стекла, заливая комнату мягким светом. Пол украшала паркетная мозаика из разных пород дерева, образуя сложный спиральный лабиринт. Здесь, в фойе Зеркального зала, обычно толпились, сгорая от нетерпения, посетители, ждавшие, пока служители в костюмах пропустят очередную группу по одному в зал. Сейчас тут было тихо и пусто. По полу тянулись длинные мрачные тени, углы комнаты терялись в темноте.

Сара шагнула в холл, тихо закрыв за собой дверь. Шаги ее гулко отдавались по паркетному полу, и она остановилась, прислушиваясь. Шипели газовые рожки, раздавалось тиканье полудюжины старинных часов, висящих вдоль стен. Слева сквозь закрытые двустворчатые двери едва доносились звуки парка – смех, обрывки музыки. Справа, где открывался широкий вход в сам лабиринт, царила тишина. Где-то внутри ждал Джон Доу.

Она понимала, что нужно идти ко входу, деловито войти внутрь и объявить о своем присутствии. Но что-то в окружающей тишине словно пыталось ей помешать, парализуя волю. За всю свою взрослую жизнь Сара никогда не позволяла себе бояться чего-либо или кого-либо. Но теперь, стоя в одиночестве в пустом фойе, она ощутила во рту безошибочно узнаваемый металлический привкус страха.

Она глубоко вздохнула, потом снова перевела дыхание и шагнула к открытым дверям, крепко сжав в руке рацию. Хотя она и взяла ее мимоходом, даже не задумываясь, теперь маленькая коробочка казалась ей концом нити, на которой висела ее жизнь.

Больше медлить было нельзя. Переступив порог, она вошла в зал.

Освещение было неярким, но и не слишком тусклым. Газовые рожки в холле сменились невидимыми источниками света, падающего прямо в проход впереди. Стены покрывали большие зеркальные панели в рамах из темного дерева. Шагнув вперед, Сара увидела собственные отражения, следовавшие за ней по обеим сторонам.

Она помнила, что первая часть зала состоит только из зеркал. Но она также знала и то, что внутри лепных украшений и за односторонними стеклами скрыты камеры, которые сканируют ее изображение, передавая его компьютерам в отделе обработки. Те, в свою очередь, изменяли его путем ряда сложных цифровых преобразований и посылали результат голографическим установкам, демонстрирующим его в других частях зала. Датчики в потолке следили за ее передвижением, определяя, в каких местах показывать вновь созданные голограммы и даже воспроизводить движение в реальном времени. Чем дальше ты углублялся в зал, тем непонятнее становилось, что ты видишь – отражение или голограмму, свою или чужую. Классическая зеркальная комната, но с присущими двадцать первому веку особенностями. Директор снова подумала о том, почему Джон Доу из всех мест выбрал для передачи диска именно это.

Сара увидела впереди приближающееся ей навстречу собственное изображение – коридор явно круто сворачивал, так что она наверняка смотрела в зеркало на своем пути. Она подошла ближе, глядя на отражение, – женщина с рацией в руке, с плотно сжатыми губами. Она подняла руку, и ее двойник послушно проделал то же самое. Сара коснулась пальцами твердого холодного стекла.

Изображение выглядело слегка размытым – зеркала в зале специально были затуманены, чтобы в большей степени напоминать голограммы, усиливая таким образом иллюзию. Опустив руку, Сара свернула в новый коридор, снова ощутив, как ее собственные отражения следуют за ней по обеим сторонам. Рация едва слышно пискнула, затем снова смолкла.

Коридор неожиданно закончился небольшим помещением в форме шестиугольника. Со всех его стен на нее смотрели одинаковые Сары Боутрайт. Сара задумалась, пытаясь воспроизвести в уме план зала. Она помнила, что три из шести стен – действительно зеркала, одна – тот самый коридор, по которому она только что прошла, а еще две – голограммы, маскирующие другие выходы.

Она внимательнее всмотрелась в окружающие ее отражения. Все они держали рацию, опустив руки по бокам коричневого костюма. Она подняла руки, и три изображения последовали ее примеру. Это означало, что оставшиеся два – голограммы. Она могла пройти сквозь них в один из двух новых коридоров. Но в какой?

Стоит ли остановиться и подождать, дав Джону Доу возможность сделать ход? Может быть, он там, в следующем коридоре. Не исключено, что все это вообще лишь обман и он со своими сообщниками уже мчится по шоссе девяносто пять во многих милях отсюда. Но в любом случае двигаться было куда легче, чем просто стоять, слушать и ждать.

Сара шагнула к ближайшей голограмме. Та посмотрела на нее и неожиданно подняла руку. Она инстинктивно отшатнулась, но тут же поняла – за зеркалом в конце предыдущего коридора была спрятана камера, фиксировавшая ее движение, когда она подносила пальцы к стеклу.

Женщина осторожно прошла сквозь голограмму, которая, исказившись, расплылась вокруг нее. За ней уходил вдаль еще один коридор с зеркальными стенами. Она немного постояла, ожидая какого-то звука, движения, но все было тихо, и несколько секунд спустя она снова двинулась вперед.

Сара уже достаточно далеко углубилась в лабиринт, и вполне возможно, что стены слева и справа от нее были уже не просто зеркалами. Некоторые могли оказаться голограммами, воспроизводящими ее проход мимо предыдущих зеркал. После первого перекрестка ее воспоминания о расположении зала начали путаться. В некотором смысле находиться здесь в одиночестве было даже легче – обычно зеркала отражали целые группы из двух десятков разных людей, а не одного, и потому еще сложнее становилось понять, где голограмма, где отражение, а где живой человек. Но, несмотря на это, она чувствовала, что все больше теряет ориентацию.

Вспомнив о висящих у нее на шее очках, она включила батарею и надела их. Вид коридора внезапно изменился – голограммы впереди стали призрачными и туманными. Теперь она уже могла отличить иллюзию от отражения и оттого вновь почувствовала себя увереннее.

Коридор резко свернул и закончился развилкой. Сара посмотрела на два расходящихся под углом пути с мерцающими зеркальными стенами. Поколебавшись, она выбрала левый. Женщина успела пройти всего несколько шагов, когда ожила рация.

– Сара, вы меня слышите?

В безмолвном коридоре усиленный голос Аллокко показался ей невыносимо громким.

Она быстро уменьшила звук.

– Да.

– Что у вас?

– Ничего. Никаких следов. Почему вы меня вызываете? Мы ведь договорились…

– Послушайте, Сара. У нас авария в Каллисто.

– Авария? Какая авария?

– Не знаю. Видеокамеры не работают, и мы пока не можем точно выяснить, что произошло. Но похоже, что-то случилось на «Станции „Омега“». Мне сообщают о… – голос его на мгновение заглушили помехи, – девять-ноль-четыре.

Директор похолодела. Код означал в Утопии жертвы среди посетителей.

– Сара? Сара, вы меня слышите?

– Слышу. Вы уверены? Это не ложная тревога?

– Я получил два независимых сообщения. Похоже, дело серьезное. Может возникнуть паника.

– Тогда отправляйтесь туда и контролируйте ситуацию.

– Не могу. Вы…

– Я прекрасно себя чувствую. Вы отвечаете за людей. Сообщите медикам, пусть будут наготове, если потребуется. Отправьте на место происшествия охрану и службу инфраструктуры. Поставьте в известность отдел обслуживания посетителей.

– Хорошо. Передам рацию Флорес и скажу ей, чтобы оставалась на этой частоте. – Он помолчал. – Помните, что я вам говорил, Сара.

Рация тихо пискнула и смолкла. Сара снова прибавила громкость и убрала рацию в карман пиджака.

В отсутствие Аллокко зал обслуживал лишь минимальный персонал, ничего не знавший о ее миссии. Хотя у Кармен Флорес теперь была рация, она, как и остальные, тоже пребывала в полном неведении о происходящем.

Теперь Сара действительно осталась одна.

Несмотря на то что она говорила Аллокко, она чувствовала себя вовсе не прекрасно. Она поколебалась, остановившись в левом коридоре. Еще одна авария, вскоре после случившегося в «Побеге с Темноводья». Это никак не могло быть совпадением.

В таком случае – что произошло? Было ли все это частью плана Джона Доу? И если да, то почему? Они согласились на его требования, записали второй диск, и она пришла, чтобы его отдать. Мог ли он решить, что она не явилась и «Станция „Омега“» – своего рода возмездие? Исключено – если Аллокко только что узнал о происшествии, значит, авария была запланирована еще до четырех.

Кто знает – возможно, она была подготовлена несколько часов назад.

В любом случае Джон Доу явно с самого начала предполагал, что это случится.

Она неподвижно стояла в мерцающем коридоре, и в ней боролись злость, разочарование и тревога. Что произошло? Сколько пострадавших? Началась ли в Каллисто массовая паника?

Злость подхлестнула ее, и она быстро зашагала по левому коридору, не обращая внимания на стук каблуков по полу. По крайней мере, у нее есть очки, что дает ей преимущество. Она найдет этого негодяя, найдет и…

Внезапно Сара снова остановилась. Впереди, у очередного поворота лабиринта, стоял Джон Доу.

По крайней мере, ей показалось, что это Джон Доу, – в очках изображение было столь расплывчатым, что понять было сложно. Она снял а очки, и голограмма тут же предстала перед ней во всей реалистичности.

У Сары перехватило дыхание, и она невольно стиснула зубы. Она впервые видела Джона Доу с тех пор, как он вошел в ее кабинет, уселся на ее стол, пил ее чай, гладил ее по щеке. Сейчас он выглядел еще более расслабленным, чем тогда, – свободно опущенные по бокам руки, безупречно сидящий костюм, легкая улыбка приоткрыла белые зубы.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю