Текст книги "Утопия"

Автор книги: Линкольн Чайлд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 32 страниц)

– Это вы! – сказал человек на койке.

Сара шагнула вперед.

– Мистер Пул, меня зовут Сара Боутрайт. А это Боб Аллокко, глава службы безопасности Утопии.

– Мы хотели бы поблагодарить вас за вашу смелость, там, на аттракционе, – одобрительно кивнул Аллокко. – За то, что помогли людям целыми и невредимыми выбраться из разбитой капсулы.

– Эти люди – мои родственники, – сказал человек по фамилии Пул.

Он обращался к Аллокко, но не отрывал взгляда от Уорна.

– Мы крайне сожалеем о случившемся, – сказала Сара. – Утопия считается самым безопасным из всех парков, но, боюсь, даже самые строгие проверки не могут стать гарантией от любого механического…

Пул перевел взгляд на нее.

– Вы тут главная? – спросил он.

– Я исполнительный директор, если вы об этом. И мне бы хотелось что-то для вас сделать, как-то вознаградить вас за ваш поступок.

Улыбка Пула стала чуть шире.

– Собственно, я думал, что это я мог бы что-то сделать для вас.

Директор нахмурилась.

– Не понимаю.

Мужчина удивленно посмотрел на нее.

– Короче, сколько их?

– Их? – переспросила Сара.

– Плохих парней. С кем мы имеем дело? С бандой злодеев?

Сара Боутрайт и Аллокко переглянулись.

– Сэр, – сказал начальник охраны, – думаю, что вам стоит вернуться к своей семье…

Сара дала ему знак замолчать.

– Прошу прощения, мы просто в легком замешательстве.

– Из-за чего?

– Из-за того, что вы сказали. Это всего лишь серьезный несчастный случай, и…

Человек издал короткий лающий смешок, похожий на кашель.

– В самом деле серьезный, – сказал он. – Только это не несчастный случай.

Никто не ответил, и он продолжил.

– Не могу поверить, что вы включили свет, – печально проговорил он. – «Побег с Темноводья» был моим любимым аттракционом. Но теперь я знаю, как там все устроено. Для меня вы его уничтожили.

Аллокко и Сара снова переглянулись, но промолчали.

– Я был наверху, в самом начале аттракциона, когда произошел взрыв. После того как я помог выбраться родственникам, мне еще пришлось какое-то время ждать. А потом меня спускали вниз мимо той разрушенной балки. К тому времени уже зажегся свет, и я все хорошо разглядел. Прямо как на картинке. Си-четыре, верно? Три заряда, расположенные с одной стороны. Называется «клуб-сэндвич». По-настоящему точная работа. И весьма тщательно проделанная, учитывая обстановку.

Наступила тишина.

– Продолжайте, – сказал Аллокко.

– А нужно? Если только у вас нет привычки использовать взрывчатку для ваших спецэффектов, я бы решил, что вам попалась компания вредителей. Или какой-то всерьез разозлившийся на весь мир посетитель. – Пул махнул рукой в сторону занавески. – Но где полиция? Почему не охраняется место преступления? Вместо этого вокруг бегают какие-то типы в костюмах и извиняются за случившееся. За несчастный случай. Нутром чую, это только повод. Кто-то вас основательно припугнул. И думаю, я знаю кто.

– Наверняка, – сказала Сара.

Пул кивнул.

– Сегодня утром, в Ядре, я видел, как тот тип разговаривал сам с собой. Именно этим он в первую очередь и привлек мое внимание – он, похоже, читал стихи или что-то в этом роде. К тому же у него был южноафриканский акцент. И еще покрой его костюма: никто из туристов не надевает в парк развлечений итальянский костюм за пять тысяч долларов. Но больше всего меня поразило то, как он оглядывался по сторонам – словно оценивал ситуацию. Или, скорее всего, уже владел ею. Будто для него не осталось больше никаких неожиданностей.

Пул покачал головой и усмехнулся.

– Но сегодня у меня выходной, так что я об этом просто забыл. Пока, сидя в разбитой капсуле, не начал складывать два плюс два.

– Вы полицейский? – спросила директор.

Мужчина снова рассмеялся.

– Не совсем.

– Что значит – не совсем?

– Вооруженное сопровождение. Служба личной безопасности. Что-то вроде того.

Аллокко закатил глаза.

– А я-то думал, вы Шерлок Холмс.

За последнюю минуту или две тон его голоса существенно изменился.

Снова наступила тишина, на этот раз более продолжительная.

Наконец директор глубоко вздохнула.

– Вы сказали, что могли бы что-то для нас сделать, мистер Пул. Что именно вы имели в виду?

– Не знаю. Что вам нужно?

Неожиданно вмешался глава службы безопасности.

– Достаточно, – сказал он. – Мистер Пул, вы нас извините, если мы вас ненадолго покинем?

– Конечно.

Уорн последовал за Сарой и Аллокко обратно в отсек Джорджии.

– Что вы делаете, черт бы вас побрал? – набросился на Сару начальник службы безопасности. – Он всего лишь какой-то наемный охранник. А у нас и без того хватает дел.

– В том-то и проблема, – негромко ответила директор. – Каких, собственно, дел? Со списком подозреваемых Барксдейла что-нибудь прояснилось?

– Ничего подозрительного. Техник по фамилии Тибболд отметился сегодня рано утром на посту охраны при выходе и больше не вернулся, так что у нас не было возможности его допросить. А на видеозаписях все чисто.

– Понимаете, о чем я? Нам ничего не остается, кроме как зализывать раны и ждать, когда зазвонит телефон.

Аллокко ткнул большим пальцем за занавеску.

– Откуда нам знать, может, он один из них.

– Да бросьте, Боб. Сами знаете, что это глупо. На аттракционе были его родственники, он рисковал жизнью, чтобы их спасти.

– Значит, он – посетитель. Еще хуже. Вы понимаете, как это будет выглядеть? Что он станет говорить?

– А что, по-вашему, он станет говорить, если мы от него просто отмахнемся? Нам нужна любая помощь, которую мы можем получить. Если вы пошлете повсюду своих агентов, это будет выглядеть подозрительно. Но если это будет турист в вельветовом пиджаке и твидовом кепи? Вряд ли. Он явно знает, что говорит. Я все-таки склонна привлечь его на нашу сторону. И насколько мне известно, демократии здесь нет.

Аллокко недоверчиво посмотрел на нее. Он открыл было рот, собираясь возразить, но тут же снова его закрыл и лишь недовольно покачал головой.

– Вы правы, ее нет. Но я не хочу иметь с ним никаких дел. И пусть держится как можно дальше от моих людей.

– Ничего не обещаю.

Директор направилась обратно в палату, остальные последовали за ней.

– У вас тут родственники, мистер Пул? – спросила она, когда они вернулись.

Тот кивнул.

– Семья моей двоюродной сестры. Хорошее, крепкое семейство из Айовы.

– С ними все в порядке? Я имею в виду – после того… несчастного случая?

– Шутите? После того как ваши пиарщики начали раздавать ваучеры на питание и фишки в казино, будто конфеты? Они давно уже снова там.

– И вы не хотите к ним присоединиться?

– Я ведь вам уже сказал. Мой любимый аттракцион только что перестал для меня существовать. – Пул покачал головой, и улыбка его стала чуть более печальной. – Теперь мне уже и пивом не насладиться.

Слова его были встречены очередным молчанием.

– Вы упоминали про личную безопасность. Это нечто вроде телохранителя?

– Мы предпочитаем не употреблять этот термин. У нас обычно разовые задания. Бизнесмены, высокопоставленные иностранцы, очень важные персоны…

– Ладно. – Сара махнула рукой в сторону Уорна. – Мистер Пул, познакомьтесь с Эндрю Уорном.

Пул кивнул ему.

– Я видел вас в космопорту. Думал, вы просто один из посетителей. Помню, вы все бегали туда-сюда. – Он посмотрел на ученого более пристально. – С вами все в порядке, приятель?

– Так вот, он не просто один из посетителей. Считайте его своей очень важной персоной.

Пул немного подумал, затем кивнул.

– И еще, мистер Пул, – сказала Сара.

Тот обратил к ней взгляд голубых глаз.

– Если он останется в живых до конца дня, возможно, вы получите пожизненный пропуск.

Телохранитель улыбнулся.

14 часов 40 минут

Норман Пеппер сидел на широком кожаном диване в комнате отдыха для приглашенных специалистов на уровне «В», потягивая лимонад из стакана и читая национальный выпуск «Нью-Йорк таймс». Он уже потратил приятные полчаса на чтение первой части и намеревался потратить на менее приятные полчаса на остальное.

День прошел даже лучше, чем он рассчитывал. Персонал Утопии оказался профессиональным, деловым и готовым помочь. Его предложение высадить клумбы с орхидеями в атенеуме Атлантиды приняли без вопросов. Фактически ему выделили даже больше средств, чем он запрашивал. И сама Атлантида представляла собой нечто выдающееся. Он не сомневался, что когда она откроется, то станет наиболее притягательным из всех Миров. Называть ее водным парком было несправедливо. Скорее она походила на внутреннее море или что-то вроде того, по которому посетителей доставляли из полузатонувшего города к каждому из аттракционов специальные лодки. Но лучше всего выглядел сам вход в Мир. Даже в незавершенном виде он смотрелся восхитительно, просто потрясающе – несомненно, самый искусно выполненный портал во всей Утопии. И он, Норман Пеппер, видел его раньше, чем кто-либо другой. Его дети просто умрут от зависти, когда обо всем этом услышат. Он ощутил тайное самодовольство, словно его посвятили в государственный секрет, и тихо усмехнулся про себя.

И эта комната отдыха была просто замечательной. Бесплатная еда и напитки, видео всех шоу Найтингейла, душевые кабины, бильярдные столы, небольшая библиотека, отдельные помещения с телевизорами и телефонами. И что самое лучшее – никто, похоже, ею не пользовался. Вероятно, все дело в названии, предположил Пеппер. «Комната отдыха для приглашенных специалистов» вызывала в воображении нечто вроде автобусной станции – пластиковые стулья, журналы годичной давности, растворимый кофе в пенопластовых чашках. Ничто не могло быть дальше от истины, но как иначе можно было объяснить то, почему здесь так безлюдно? Кроме него в комнате отдыха находился лишь один человек, который пришел всего минут пять назад. Возможно, другие приглашенные специалисты осматривали сейчас парк. Но Пепперу этого не хотелось. Он планировал посетить в шесть часов Газовый Свет, чтобы решить проблемы с ночными цветами. На завтра предполагались новые встречи, обсуждение окончательных планов. А потом, в среду, он пойдет осматривать Утопию как следует – с девяти до девяти, от начала до конца, от Камелота до Каллисто. Удовлетворенно вздохнув, он отложил газету, чтобы наполнить стакан остатками «Доктора Пеппера» из банки.

Пеппера с самого детства дразнили за его любимый напиток. Он ничего не мог поделать со своей слабостью, и никакие издевательства не могли заставить его изменить мнение. Теперь же ему нравилось рассказывать, что тот самый доктор был его прапрапрадедом. Шутка, конечно, но насколько она порой оказывалась полезной! Сделав большой глоток, он снова взял газету, держа стакан в правой руке. Вот это действительно жизнь.

Переворачивая страницы, он бросил взгляд на второго посетителя комнаты отдыха. Одет тот был довольно нелепо – свободный плащ с капюшоном, облегающий шерстяной костюм с кожаными лацканами и множеством пуговиц. В одной руке он держал высокий цилиндр, а в другой – длинную трость с бронзовым набалдашником. Незнакомец бродил по комнате отдыха, глядя по сторонам, и в конце концов подошел к Пепперу.

– Очень уж тут тихо, – заметил он.

– Как в могиле. Вы единственный, кого я видел за все время.

Мужчина кивнул.

– А вы, значит, тут уже давно?

– Да уж точно, – сказал Пеппер.

«И что?» – подумал он. Ему не нравился тон этого человека. В конце концов, он ведь приглашенный специалист. У него есть полное право здесь находиться. Он мог бы сказать этому типу и больше. В подобном наряде – это явно кто-то из персонала. Что он делает в комнате отдыха? Вероятно, польстился на бесплатную еду.

Человек смотрел в потолок. Глаза у него были раскосые, лицо широкое, почти круглое.

Аккуратно положив цилиндр на ближайший столик, он не спеша направился к Пепперу. Блестящую деревянную трость он теперь держал в правой руке, постукивая громадным бронзовым набалдашником по ладони. Пеппер посмотрел на поблескивающий металлический ободок и опустил газету.

– Вас не так-то легко отыскать, мистер Уорн, – сказал незнакомец, подходя к Пепперу.

Отчего-то он не остановился вовремя и продолжал идти, пока его ноги не уперлись в колени флориста.

Пеппера настолько убаюкала спокойная и дружелюбная атмосфера Утопии, что сначала подобное поведение его лишь удивило. Потом, осознав, что происходит, он вжался в кожаные складки дивана, выронив стакан. Ледяные кубики и жидкость выплеснулись на газету. В чем дело? Этот человек вторгался в его личное пространство. Более того, его голос – что это за акцент? французский? израильский? – звучал явно угрожающе. Пеппер настолько перепугался, что до него не сразу дошел смысл сказанного незнакомцем.

– Уорн? – пробормотал Пеппер, чувствуя, как холодная содовая растекается по дивану, пропитывая сзади его брюки. – Я не Уорн. Вы ошиблись.

Незнакомец отступил назад, опустив тяжелую трость.

– Вот как? Не вы?

– Нет. Хотя погодите, погодите! Я вспомнил. Уорн, ну конечно. Это тот, кто ехал сегодня утром вместе со мной на монорельсе. Я не Уорн. Я Пеппер. Норман Пеппер.

Незнакомец перевел взгляд с лица Пеппера на банку из-под напитка.

– Конечно же, – улыбнулся он, подходя еще ближе.

14 часов 55 минут

Сидя за консолью Терри Бонифацио, Уорн наблюдал, как Пул отпирает дверь лаборатории, осторожно открывает ее, выглядывает в коридор, затем снова закрывает ее и запирает. В твидовом кепи, вельветовом пиджаке и свитере с высоким воротником он походил на туриста, играющего в тайного агента. И это не слишком вдохновляло.

– Знаете, мне один ваш вид действует на нервы, – сказал Уорн.

Оглянувшись, Пул улыбнулся, продемонстрировав ослепительно-белые зубы.

– Замечательно, – ответил он. – Нервы – это хорошо. Помогает быть начеку.

Отойдя от двери, он начал медленно обходить помещение, оглядывая стены и потолок. Закончив обход, он подошел к Уорну и встал за его спиной, скрестив на груди руки.

Ученый покачал головой. Сама необходимость в телохранителе казалась ему нелепой. Ладно – допустим, преступники, кем бы они ни были, узнали о его присутствии. Но могли ли они действительно счесть его серьезной угрозой? Наверняка их куда больше беспокоила здешняя охрана. И кто вообще такой этот Пул? У него возникло возрастающее чувство нереальности происходящего. Слишком уж много неожиданностей и потрясений он испытал за последние несколько часов.

– Вам обязательно нужно там стоять, между мной и дверью? – спросил Уорн. – Это чтобы принять на себя предназначенную мне пулю и все такое?

– Я бы предпочел в свой выходной обойтись без пули. Просто занимайтесь своими делами.

Несколько мгновений Уорн смотрел на его бесстрастное лицо, затем тяжело вздохнул.

– Займемся своими делами, – повторил он, поворачиваясь к сидящей рядом Терри. – С чего начнем?

Терри молчала. Она в конце концов нашла его в медицинском центре, когда он уже собирался уходить в сопровождении Пула. Когда Уорн объяснил, что случилось в «Темноводье» – так же как и то, что рассказала ему Сара о происходящем в парке, – она заметно побледнела. Но теперь взгляд ее темных восточных глаз был прям и тверд.

– Если вы действительно мне все рассказали, похоже, что Сара дала вам два задания, – наконец сказала она. – Найти, у каких роботов повреждена программа. А потом выяснить, чьих рук это дело.

– Два задания. – Уорн раскачивался вперед и назад, глядя на экран терминала. – И мне кажется, что они связаны между собой.

– Гм? Каким образом?

– Любой вор – в данном случае хакер – оставляет след. Если мы сможем узнать, каким образом были взломаны роботы, возможно, мы сумеем проследить, кто это сделал.

– Тогда не поговорить ли нам с Барксдейлом? Это ведь его область. Если уж у кого-то и есть соответствующие средства, так это у него.

– Преступники тоже об этом знают. И примут меры предосторожности. – Уорн помолчал. – Проблема в том, что все это лишь предположения. У нас недостаточно информации.

– Тогда стреляйте в голову, – вмешался Пул.

Уорн вопросительно посмотрел на него.

– Стреляйте в голову, – повторил Пул, будто речь шла о чем-то очевидном. – Первое, чему учил нас наш командир. Вы в боевой ситуации, и у вас есть выбор из нескольких мишеней. В кого вы станете стрелять?

Никто не ответил.

– В того, кому можно прицельно попасть в голову, – ответил Пул на свой собственный вопрос.

– Ваш командир, – повторил Уорн. – Так вы служили в вооруженных силах?

– Это уж точно, вооружены мы были.

Уорн снова посмотрел на Терри.

– Если отбросить всю эту шелуху про убийства, он, судя по всему, имеет в виду, что мы в первую очередь должны сделать самое очевидное.

– Вычислить поврежденный код.

– Да. Если мы сможем определить, каким образом вносились изменения в метасеть, возможно, нам удастся найти и поврежденных роботов.

– Значит, придется влезть в шкуру детективов.

Уорн со вздохом кивнул.

– Детективов? – переспросил Пул.

У Уорна отчаянно болело левое плечо, и на этот раз он не стал оборачиваться. Не хватало им еще телохранителя, явно проявляющего нездоровый интерес к делам своих клиентов.

– Нужно изучить систему, – ответил он. – Искать крошки, которые оставили за собой преступники.

Терри ткнула большим пальцем в сторону металлической тележки, на которой лежали детали неисправных роботов.

– Можно начать с них, – сказала она. – Прогнать диагностику, проверить последние операции.

– Пожалуй. – Уорн поерзал в кресле, глядя на путаницу проводов и микросхем, составляющих мозг того, кто всего несколько часов назад был лучшим продавцом мороженого в Каллисто. – Знаете, я все время думаю насчет Хард-Плейса.

– А что с ним?

– Просто странно. Его явно перепрограммировали так, чтобы он вышел из-под контроля, устроил хаос. Но почему это случилось с ним именно тогда? Мне кажется, слишком рано. В смысле, Джон Доу еще не начал свою игру.

Терри немного подумала.

– Вы заметили что-нибудь необычное перед тем, как это произошло?

Уорн покачал головой.

– Хард-Плейс вел себя так же, как и во время всех испытаний. Он приготовил имбирную шипучку для Джорджии. Потом я сделал ему особый заказ, идентифицировавший меня как его создателя.

– Особый заказ?

– Всего лишь встроенный «черный ход». Ничего особенного. Двойная порция фисташкового мороженого с шоколадом и взбитыми сливками. Когда он слышит эту фразу, запускается специальный процесс. Он зовет меня Кемо Сабе, выполняет тот самый особый заказ. Но сразу же после того, как он подал мне мороженое, он сломался. Начал крушить все вокруг. Мне удалось отключить его, прежде чем он успел причинить кому-то серьезный вред. Кроме меня. – Он мрачно потер запястье.

– Гм… «Черный ход». – Терри быстро посмотрела на него. – Можно не сомневаться – кто бы ни изменил его код, он об этом не знал. Даже я не знала. Вы не думали, что, активировав свой «черный ход», вы вызвали и поврежденный набор команд? Скажем так, заставили его сработать раньше времени?

Уорн удивленно взглянул на Терри.

– Нет, не думал. Но я не сомневаюсь, что именно это и случилось. Отличная мысль, Терри.

– Бросьте. Вы наверняка говорите это всем девушкам.

Впрочем, ей не удалось скрыть вспыхнувший на ее щеках легкий румянец.

– Мы можем потом это проверить. Но Хард-Плейс и другие – лишь отдельные роботы. Думаю, нам проще будет разобраться с самой метасетью. – Уорн снова положил руки на клавиатуру. – На совещании сегодня утром Барксдейл говорил, что внутренняя сеть Утопии – защищенная система, полностью изолированная от внешнего мира. Это так?

– Да.

– Значит, кто бы ни внес в нее изменения, это было сделано изнутри. И это означает, что мы можем пропустить шаги, которые обычно совершают взломщики для проникновения в сеть извне. Мы будем считать, что хакер уже обладал соответствующими привилегиями. Верно?

Терри снова кивнула.

– И таким образом, можем перейти к заключительным ходам, которые сделал бы любой хакер. Вы сохраняете листинги каталогов?

– Каждую неделю.

– Можете мне их дать за последние полгода?

– Конечно.

Терри отодвинула стул и направилась к высокой стопке бумаг на соседнем столе.

Пул подошел ближе на несколько шагов и остановился рядом с Уорном, глядя на экран.

– Что вы делаете? – спросил он.

– Стреляем в голову, – ответил Уорн.

Телохранитель поднял густые брови.

Уорн показал на терминал метасети.

– Кто-то взломал этот компьютер, использовав его для загрузки поддельных программ в роботов парка. Но поскольку система безопасности Утопии весьма надежна, хакер, даже если это кто-то из местных, не мог просто сесть и начать печатать на клавиатуре. Им явно пришлось прибегнуть к помощи трояна.

– Трояна?

– Ну да. Троянского коня. Кода, который прячется внутри другой программы и втайне делает свое грязное дело. – Уорн пожал плечами. – Конечно, это всего лишь один из вариантов сценария, но он наиболее вероятен. Так что мы намерены поискать, не было ли каких-либо признаков взлома за последние месяцы.

Вернулась Терри с пачкой пожелтевших распечаток в руке.

– Я решила, что вас больше устроит бумажная копия, – сказала она. – Не столь высокотехнологично, зато надежнее.

– Согласен. – Уорн быстро набрал на терминале несколько команд, и на экране появилось окно с бегущими в нем строчками. – Давайте сравним эти старые распечатки с текущим состоянием метасети. Начнем с самых последних и будем двигаться назад.

Оба замолчали, склонившись над бумагами. Пул некоторое время наблюдал за ни ми, затем еще раз обошел лабораторию. Непоседа пристально следил за всеми движениями Уорна, катаясь туда-сюда на огромных колесах. Из динамиков доносился хриплый голос Акселя Роуза [35]35
  Солист рок-группы «Ганз энд роузис». Слэш – лидер-гитарист этой же группы.


[Закрыть]на фоне замысловатого гитарного перебора в исполнении Слэша.

– Надо полагать, вряд ли мне удастся убедить вас выключить его, – сказал Уорн, кивая в сторону проигрывателя компакт-дисков.

– Мне это помогает мыслить.

Терри перевернула лист и хихикнула.

– Что такое?

– Просто подумала. Двойное фисташковое мороженое с шоколадом и взбитыми сливками. Звучит совершенно чудовищно.

– И это говорит женщина, которая намазывает коричневую креветочную пасту на недозрелый фрукт. – Поколебавшись, он поднял взгляд от распечаток. – Забавно.

– Что именно?

– Мы с вами разговаривали каждую неделю почти год. И все это время я полагал, что с фамилией Бонифацио вы не можете быть никем иным, кроме как итальянкой.

– Понятно. Вы представляли себе Софи Лорен, склонившуюся над терминалом метасети в блузке с огромным вырезом. А вместо нее увидели всего лишь дружелюбную филиппинку. Разочарованы?

– Нет, – покачал головой Уорн. – Ни в малейшей степени.

Возможно, в его искренних словах прозвучало что-то еще, потому что широкая улыбка, которую вызвало у Терри его замечание, не имела ничего общего с ее обычным ироничным выражением лица.

– Фу-у-у, – сказал Пул, подходя к двери и отпирая ее. – Пойду проверю коридор. Не впускайте никого, кроме меня.

Дверь за ним закрылась. Терри заперла дверь и вернулась на свое место. Взгляды их снова встретились.

– Думаете, он вроде подсадной утки? – спросила она, больше не улыбаясь.

– Не знаю. Все может быть. Сара утверждает, что вы тоже в числе подозреваемых.

Терри закатила глаза.

– Ничего себе!

– Но, честно говоря, не могу представить, что Пул – один из преступников.

– Понимаю, о чем вы. К тому же кто из террористов стал бы так одеваться?

Уорн вернулся к своей распечатке. Минуту спустя он вздохнул и положил ее на стол.

– Что случилось? – спросила Терри, коснувшись ладонью его плеча.

– У вас никогда не было такого – нечто кажется вам совершенно безумным и тем не менее происходит на самом деле? Как сейчас. Я отдавал себе отчет в том, что искать Джорджию глупо и вероятность того, что с ней что-то произойдет, крайне мала. Но это действительно случилось. И теперь меня постоянно преследует страх. – Он замолчал. – Понимаете?

Терри пристально посмотрела на него, затем убрала руку с его плеча и снова опустила взгляд, уставившись на распечатки.

– Когда я была еще девочкой, на Филиппинах, – начала она, – родители отдали меня в школу при монастыре. Настоящий кошмар, почти как в «Оливере Твисте». Я была самой маленькой, и мне постоянно доставалось. Я не любила, когда меня задирали, и всегда давала сдачи. Но наказывали почему-то только меня одну. Палками. Иногда я часами не могла сидеть. – Она тряхнула головой, отгоняя мрачные воспоминания. – Но это не самое страшное. Чего я не могла терпеть, так это исповедь. Я ненавидела ее всей душой. Я боялась маленькой темной кабинки, уверенная, что однажды меня там запрут и забудут обо мне. Не знаю почему, но я была убеждена, что, если это когда-либо случится, я умру. Меня настолько это пугало, что однажды я отказалась пойти на исповедь. В наказание за столь неслыханную провинность мать настоятельница заперла меня в кладовой – в крохотной комнатке без света.

Хотя Терри продолжала смотреть на распечатку, Уорн заметил, как по лицу ее пробежала судорога.

– И что случилось? – спросил он.

– Силы полностью оставили меня. Видимо, я потеряла сознание. Я ничего не помню, даже не знаю, как долго я там пробыла. Я очнулась в монастырском лазарете. – Она вздрогнула. – Мне было всего девять лет, но я была уверена, что умерла в той кладовой. На следующий день я сбежала. И с тех пор я страдаю клаустрофобией. Даже не могу кататься на темных аттракционах парка.

Наконец она посмотрела на него.

– Так что, думаю, я действительно понимаю ваши чувства. Даже самые безумные кошмары порой становятся явью.

Наступившую тишину нарушил шепот Пула возле двери. Терри встала, чтобы открыть ему.

– Давайте вернемся к делу, – сказала она, пройдя к столу.

Работа была весьма утомительной – выбрать файл на экране, отметить его дату и размер, а затем сравнить с тем же файлом на старых распечатках в поисках каких-либо расхождений в размере файла или дате последнего доступа, которые могли бы сигнализировать о вмешательстве извне. Уорн покончил с одной распечаткой, потом еще с одной и еще… «Словно ищешь иголку в виртуальном стоге сена, – подумал он. – Я…»

Неожиданно он остановился.

– Странно, – сказал он, показывая на строчку. – Взгляните.

Он указал на файл с именем /bin/spool/upd_disply.exec.

– Что-то не узнаю, – ответила Терри. – Что он делает?

– Гм… это подпрограмма для обновления информации на дисплее перед утренней загрузкой данных в роботов.

– Выглядит вполне невинно.

– Вы не рассуждаете как хакер. Где вы спрятали бы свой код – в файле под названием «virus_infect_reformat» или в каком-нибудь неприметном месте? – Он ткнул пальцем в распечатку. – Самое главное, что это служебный файл, часть подпрограмм ядра. Его нет никаких причин менять. Но посмотрите на его размер.

Терри вгляделась внимательнее.

– Семьдесят девять килобайт.

– А каково его нынешнее состояние в системе?

Он показал на строку на экране.

Терри присвистнула.

– Двести тридцать один килобайт.

Уорн уже просматривал остальные листы.

– Видите, размер файла остается низменным вплоть до… – он перевернул еще одну страницу, – прошлого месяца.

Они переглянулись.

– Что такое? – спросил телохранитель.

Уорн быстро пробежался пальцем по бумаге, сравнивая файлы месячной давности с нынешними на экране. За исключением небольшого количества временных файлов, ничего больше не изменилось.

– Вот он, – пробормотал он.

– Мы не могли ошибиться?

– Нет.

– Это двоичный файл.

– Кому вы это говорите?

Терри закатила глаза.

– Что такое? – снова спросил Пул.

Уорн отложил распечатки и потер лицо руками.

– Кто-то изменил одну из наших основных программ. Она стала втрое больше, чем должна быть. Ее превратили в программу-диверсанта. Каждый раз при работе метасети этот файл выполняет некие действия, о которых мы ничего не знаем. И если мы хотим выяснить, какие именно, нам необходимо его дизассемблировать.

– Диза… что?

– Разобрать на машинные инструкции, попытаться вычислить, что именно он делает. Нелегкая работа.

– И небыстрая, – добавила Терри.

– Но я уверен, что именно из-за этого роботы сходят с ума. Если мы сможем узнать, что делает тот код, возможно, нам удастся устранить его последствия. – Уорн развернулся в кресле. – Есть возражения?

– Разве что самое очевидное, – сказал Пул.

Оба повернулись к нему.

– Выкладывайте, – сказал Уорн. – Не тяните.

– Злоумышленники не велели вмешиваться? Так вот, для меня это – явное вмешательство. Вряд ли они обрадуются.

Он безмятежно посмотрел на Уорна. Некоторое время тот глядел ему в глаза, затем повернулся к Терри, вопросительно смотревшей на него.

– Только если они об этом узнают, – сказал Уорн. – Но этого не будет. Если только они не лучшие программисты, чем террористы. А теперь за дело.

Он снова сел за клавиатуру.