Текст книги "Страстные сказки средневековья Книга 1. (СИ)"
Автор книги: Лилия Гаан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 23 страниц)
А наутро её разбудил как всегда гримасничавший Тибо.
– Проснись, королева, утро на пороге,– пропел он ей на самое ухо,– солнышко уж высоко, и ты вставай на ноги! Там на обед из проса каша, и на столе для нас стоит большая каши чаша!
Стефка потянулась на своем скудном ложе. После такого хорошего сна, ей даже почудилось, что в комнате пахнет не как обычно плесенью и мышами, а чем-то неуловимо приятным, но и странно знакомым. Впрочем, принюхиваться особо было некогда, карлик дергал её за юбку – он как всегда был голоден, и торопил хозяйку вниз.
Приближалась последняя неделя поста. На страстной бордель закрывался вплоть до окончания пасхальных торжеств, и поэтому его обитательницы изо всех сил старались за оставшееся время заработать побольше. Обычно, утомленные ночной работой, утром они едва передвигались, неохотно ели и только глотали воду или разбавленное вино, но сегодня на кухне Стефка застала оживленный разговор. Беда случившаяся с Амбруазой никого не оставила в стороне.
– От кого же это ты понесла?– налетали девицы на расстроенную Амбруазу.– Хоть предположения есть?
Но та только хлюпала распухшим носом и отрицательно качала головой, горестно подперев голову руками.
– Кто бы он ни был все равно, какой-нибудь урод,– проворчала, вытерев слезы Амбруаза,– вот сегодня на рассвете я видела в коридоре редкого красавца, по всему видать знатного дворянина. У кого он был, девочки?
Женщины недоуменно переглянулись.
– А как он выглядел?– спросил кто-то.
– Светлый..., и волосы, и глаза, как у сказочного принца! Сам высокий, и повадка как у благородных, а уж одет так, что хоть сразу на прием к королю. Чистенький, сияющий как новый ливр!
– Приснился он тебе,– угрюмо отрезала Мами,– не было никого подобного среди наших гостей, да и не бывает никогда. Наша публика мелкий и незначительный люд, среди которого даже нотариус из Сен-Жермен – принц! Ты совсем спятила, из-за своей беременности! Они еще о чем-то говорили, но Стефка как будто оглохла. По спине пробежала ледяная дрожь ужаса – так вот почему в каморке так знакомо пахло! Это был запах Рауля, и описание мужчины говорило само за себя! Похоже, теперь не только у Амбруазы, но и у нашей героини появились проблемы.
Но спустя несколько минут оказалось, что это было только преддверие беды, настоящее горе пришло вместе с Мадлен, которая в большой корзине принесла заказы, сделанные совсем недавно Катрин.
Пока они с Тибо любезничали у двери, дожидаясь, когда со стола уберут посуду, Стефка окаменело сидела на своем месте и лихорадочно размышляла, что делать дальше. Она безразличными невидящими глазами смотрела на вновь поднявшуюся кутерьму вокруг помощницы парфюмерши, до тех пор, пока сама Мадлен осторожно не коснулась её локтя.
– Моя хозяйка велела передать,– прошептала ей та на ухо,– что если вам нужна её помощь, то она будет рада вас принять!
– Её помощь? – до задумавшейся о своем графини с трудом доходило, что девица ей хочет сказать,– очередные духи? Но я ещё теми не начала пользоваться!
Мадлен отрицательно покачала головой.
– Да нет, дело не в духах, а в вашем деликатном положении. Катрин имеет в виду вашу беременность!
Беременность? Стефке сначала показалось, что она просто ослышалась, но когда до неё дошел истинный смысл сказанных слов...
– С чего это твоя хозяйка такое вообразила? – задыхаясь от ужаса спросила она,– я вовсе не беременна!
– Вам виднее,– не стала спорить та,– только моя хозяйка редко ошибается!
– В этот раз она ошиблась! – твердо уверила посланницу графиня.
Сказать Мадлен, что Катрин ошиблась было легко, но вот уверить в этом саму себя, оказалось делом потруднее.
Несколько дней женщина была не в своей тарелке, раздумывая, что ей делать. С ужасом разглядывая свой живот, она отказывалась признавать, что могла понести от де Сантрэ. Как же все это было далеко от того состояния трогательной нежности, с которой Стефка ждала первой беременности, но теперь кроме страха и протеста, эта новость ничего у неё не вызвала.
За это время Рауль дважды ночью побывал в каморке, но ни разу не сделал попытки её разбудить, или оставить какой-либо знак, говорящий о его присутствии. Она узнавала о тайных посещениях только по присущему ему запаху то ли лаванды, то ли хвои, который напрочь уничтожал на несколько часов привычное амбре конуры на задворках борделя. И хотя против лаванды Стефка ничего не имела, но со временем начала предпочитать ей вонь мышиного помета.
Так беременная она или нет? Гачека рядом не было. Де Монтрея ей не хотелось расстраивать – зачем омрачать душу хорошего человека дурными известиями!
После памятного разговора на кухне Амбруаза исчезла и появилась вновь у Мами только через три дня – бледная, с синими кругами под глазами, но живая. О том, где она была, все предпочитали помалкивать, ведь за такие дела можно было угодить к палачу. Всю страстную неделю девушка пролежала в постели, но потом оправилась, встала и опять, как ни в чем не бывало, принялась принимать клиентов.
Можно было, конечно, обратиться за помощью и к ней, но Стефка знала, что никакого даже подобия сохранения тайны среди девиц не существовало. Что бы из них не узнала одна, тут же становилось известно всем, даже ей.
И именно в этот момент Тибо примчался с радостным известием.
– Донна, Гачека нашел я! – ворвался он в её каморку,– его ваш супруг пригрел на папском подворье! Теперь вам надо дать ему знать, и мне можно кольца покупать!
Стефка, оторвавшись от шитья, болезненно глянула на веселящегося карлика. Тот, как всегда думал только о себе, и до грустного лица госпожи ему и дела не было. А как она интересно вернется к супругу, если Катрин права? Нет, о её позоре никто не должен узнать, а значит, оставался только один выход!
– Подожди ставить Гачека в известность о месте нашего пребывания,– тихо попросила Стефания, прыгающего вокруг неё радостного шута, – есть одно незаконченное дело!
– И долго ждать? – раздраженно нахмурился тот, явно недовольный отсрочкой на пути к семейному счастью. – Если много размышлять, можем вновь морава потерять!
– У меня есть причины не обнаруживать себя!
– Но если вы не вернетесь к супругу, тогда я потеряю подругу! Мне не прокормить жены, покуда в борделе мы! Мадлен найдет другого, пусть не такого...
– ... дурного! – мрачно закончила хозяйка. – Подожди!
Был только один человек, который ещё знал Катрин, и который бы не растрепал её тайну всему свету, но его как назло не было. Вийон, который ей так надоедал в течение последних недель, вдруг куда-то исчез. Стефании было по-настоящему трудно метаться между истериками и нытьем шута и наивными ухаживаниями доброго лекаря. И неизвестно, что действовало на нервы сильнее – воинствующий эгоизм одного или бесконечная доброта другого. Святые иногда здорово омрачают жизнь людям вокруг себя, именно недостижимыми для обыкновенных грешников добродетелями!
Прошло целых две недели, прежде чем лисья физиономия поэта вновь появилась в её каморке.
– А наша златошвейка все шьет,– промурлыкал он, склоняясь над шитьем,– для принцесс чудесные наряды. У кого на этот раз прохудилась юбка? Что они с ними делают, раз они у них то и дело рвутся? Ловят, как сетями, клиентов?
– Где это ты был, Франсуа?– не смотря на снедавшую её тревогу, не могла не улыбнуться Стефка.
– А ты скучала, моя крошка?– он шлепнулся рядом, сразу же попытавшись завалить её на спину.
Женщина со смехом вырвалась из цепких рук, с силой ударив наглеца в грудь.
– Сколько можно упрямиться,– с досадой потер ушибленное место Вийон,– ну поломалась для приличия и хватит! Что ты девственница, в конце концов? Не веди себя как мерзкая глупая ханжа, это становится скучным!
– А я уже развеселила кое-кого! – тяжело вздохнула Стефка.
– Вот оно в чем дело – я опоздал!– огорченно протянул Франсуа,– ты уже нашла себе дружка? Извини, но я не думаю что это профессор. Его голова набита всякими глупостями и у него, пожалуй, хватит ума дожидаться благословения священника. Ты мне скажешь, кто это?
– Я и сама толком не знаю,– даже не покривила душой Стефка,– но мне теперь срочно нужна Катрин, чтобы мэтр ничего не узнал. Ты же знаешь, он обещал на мне жениться, а беременная невеста – это слишком большое испытание даже для его золотого сердца!
– Вот даже как! Ты уверена в том, что беременна?
– Так сказала Катрин!
Очевидно, для Вийона, как и для Мадлен слово сей дамы было непререкаемой истиной.
– Не повезло тебе, бедняжка,– сочувственно похлопал он её по колену,– но почему ты это мне рассказала, чтобы я пожалел тебя? Или тебе ещё что-то надо?
– Второе. Я не знаю, где живет Катрин, но мне нужно к ней попасть и нужно, чтобы никто ничего не узнал! Я не могу допустить, чтобы доктору стало обо всем известно.
Поэт смерил собеседницу черным колючим взглядом.
– Черт вас женщин поймет,– наконец, устало сказал он,– любите одних, отдаетесь другим. Боитесь ранить золотое сердце и заводите ребенка от человека, которого даже не знаете!
Вот и дважды висельник Вийон ей читает мораль! У мужчин, похоже, пунктик на нравоучениях женщинам. Уж лучше бы следили за собой – вся клевета, и все зло только от них! Но в намерения женщины не входило ссориться с поэтом, поэтому она благоразумно придержала язык за зубами.
– Так получилось,– Стефка никого не собиралась посвящать в тонкости отношений с Раулем,– поверь, я сама давно раскаялась в том, что совершила, но дело сделано, и ничего исправить нельзя, иначе как с помощью Катрин. Ты поможешь мне?
Но у Вийона были свои соображения о помощи попавшим в беду дамам.
– А что я с этого буду иметь? Чем ты расплатишься со мной за сохранение твоей тайны?
– Сколько ты хочешь?– нахмурилась Стефка
– Не надо хмуриться,– он презрительно цыкнул зубами,– я рискую жизнью, сводя тебя с ведьмой! Я отведу тебя к Катрин за десять су!
Стефка нахмурилась – он обдирал её как липку, а ведь надо будет еще заплатить Катрин за услуги. Похоже, что благодаря этому жулику и старой ведьме, она останется без гроша в кармане!
– Когда пойдем?
– Да хотя бы сейчас! Давай деньги и в путь! – оживился Франсуа.
Но наша героиня недаром прожила почти два месяца в борделе, и всякого за это время наслушалась, поэтому усвоила четко, среди такой публики как Вийон, сначала услуги, а только потом деньги!
– Нет,– горько усмехнулась она,– нашел наивную дурочку! Сначала ты меня отведешь туда, потом обратно и только потом получишь всю сумму.
Франсуа неожиданно смутился и даже отвел в сторону глаза.
– Но ты можешь и не вернуться,– тихо пояснил он,– видишь ли, это очень опасный визит, далеко не все возвращаются!
От предупреждений того, кто сам мало дорожит жизнью, отмахиваться не стоит. Тоска смертного ужаса сжала её сердце.
– А как же Амбруаза?
– Сравнила,– невесело хмыкнул Вийон,– у этой железной кобылы лошадиное здоровье, если она в состоянии пропустить через себя до семи мужиков за ночь и не устать. А ты сможешь?
– Разумеется, нет,– вспыхнула Стефка,– что я кролик, что ли? Но если я не вернусь, то оставлю тебе в наследство вот это.
Она вытащила из-за корсажа свой крестик – подарок Збирайды на пятнадцатилетие. Стефка берегла его как святыню – последнее, что связывало её с родиной и людьми, которые бескорыстно любили маленькую сироту.
– Это дорогая вещь, крошка,– заметил Вийон, жадно разглядывая золотую цепочку,– неужели ты воровка?
– Чтобы иметь дорогие вещи, вовсе не обязательно их воровать,– вздохнула она, пряча крестик на место,– это подарок моего крестного! Но я отдам его не просто так – если не выберусь живой из этой передряги, ты найдешь на папском подворье человека по имени Славек Гачек, покажешь ему крест и скажешь, что я умерла! Пусть он сообщит о смерти одному человеку, для которого это известие жизненно важно!
Вийон пристально взглянул на измученное лицо собеседницы и вдруг нежно привлек её к себе, прижав к видавшему виды плащу.
– Что ты, Ангелочек, не надо так грустно смотреть на вещи,– прошептал он, гладя её по чепчику,– все обойдется, и ты вернешься в эту клетушку живой и невредимой. Пошли!
На улице было не по-весеннему зябко. Дул пронизывающий сырой ветер, когда Стефка со спутником тайно покинули гудящий обычным ночным шумом бордель.
Катрин Прель жила около аббатства Сен-Мартен, в небольшом домике с плотно закрытыми ставнями на высоко расположенном окне. Домик стоял к улице боком, со всех сторон окруженный садом, с уже набухшими в ожидании тепла почками. Их горький аромат перебивал даже привычные городские запахи нечистот, лошадиного навоза и печного угара.
Вийон уверенно подошел к двери и три раза стукнул тяжелым кольцом. Некоторое время спустя в верхней части открылось небольшое забранное решеткой окошко.
– Кого это носит по ночам?– прошамкал изнутри старческий голос.
– Передай Катрин, что к ней пришел Франсуа Вийон с подружкой,– нетерпеливо рявкнул поэт,– да побыстрее, сегодня на редкость холодно! А в моем плаще больше дыр, чем шерсти!
– Снег что ли, собирается?– зябко притоптывая на месте, поделился он соображениями с оцепеневшей от страха Стефкой,– вот так весна!
Гостей не заставили долго ждать – дверь медленно скрипнула на плохо смазанных петлях и впустила их вовнутрь. Наша парочка оказалась в темном душном коридоре, который, извиваясь, привел спутников не понять куда, то ли на кухню, то ли в кладовую старухи. Тут, как на любой кухне были и очаг, и кастрюли, но все было увешано пучками трав, в банках лежала всякая пахучая всячина и воздух был пропитан чем-то весьма отличным от еды, от чего Вийон даже несколько раз чихнул.
Катрин, обряженная в большой передник, стояла к ним спиной и что-то энергично терла пестиком в ступке.
– Ах, Франсуа, тебя только могила исправит,– проскрипела она, не оборачиваясь,– тебе уже надо жениться и осесть у камина с детьми на коленях и с заботливой женой, да предаться воспоминаниям о прошедшей жизни, а ты опять обрюхатил девчонку и привел её ко мне. Когда же ты угомонишься?
Надо же! Стефке оставалось только поражаться – два таких разных человека, как мэтр Метье и Катрин, говорили слово в слово, обращаясь к беспутному поэту. Все-таки Вийона любили в Париже, раз его горести одинаково огорчали и колдунью и лекаря, но только не самого Франсуа!
– Что это ты меня хоронишь, старая ведьма! И зачем мне жена? – со смехом возмутился Вийон,– нет уж, дорогая, сидящим у домашнего очага и киснущим с грелкой у ног, меня никто не увидит. Не знаю, сколько мне намеренно, но я эти годы проживу так, как мне хочется. Да и, если честно, кто за меня пойдет? Разве какая-нибудь совсем безголовая, но мне такая самому не нужна!
Старуха скрипуче рассмеялась и, бросив свое занятие, повернула к ним лицо. И тут же улыбка погасла на её губах, когда она увидела рядом с поэтом Стефку.
– Ты?– её удивлению не было предела .– Каким образом вы оказались рядом?
– Почему она не может оказаться рядом со мной? – взъерепенился поэт.
– Потому, глупец, что эта женщина не для тебя и твоей никогда не будет,– охотно пояснила Катрин, взволнованно подходя к Стефке,– значит, ты все-таки прислушалась к словам Мадлен?
Интересно, есть ли на земле такая женщина, которая не прислушается к предупреждениям подобного рода? Вот только...
– А почему вы решили, что я беременна? Живота у меня нет!
Старуха только покровительственно улыбнулась.
– Дорогая, причем тут живот? Всему свое время – ещё вырастет, а беременность я вижу по глазам! В твоем же случае, недалеко осталось и до родов! Ведь это необычный плод, такой же, как и его отец!
– А кто он, Катрин?– не выдержав, поинтересовалась Стефка,– ты же понимаешь, что мне нужно узнать?
– Понятно, что не его имя,– мерзко хихикнула та,– ты хорошо сделала, что пришла! Мы с сестрами предоставим тебе убежище, и Рауль никогда не доберется до вас с малышом!
Стефка почувствовала, как качнулась вокруг неё комната. Вот только помощи ведьм ей и не хватало до полного счастья! Уж лучше и дальше штопать чулки блудниц – беременностью в публичном доме никого не удивишь!
– Это исключено,– резко отказалась графиня, с открытой неприязнью глядя на ведьму,– я пришла сюда по тому же делу, что и Амбруаза! Ты поможешь мне?
Судя по неестественным багровым пятнам на щеках, травница была ошеломлена.
– Этого нельзя делать! Никак нельзя!
– Почему? – упрямо нахмурилась Стефка. – Если выдержала Амбруаза, выдержу и я! Не смотрите, что я худая, на самом деле во мне много сил!
– Глупая,– снисходительно хмыкнула Катрин– это особый ребенок, и обычные средства здесь не помогут.
– Почему особый?– внезапно вмешался в разговор Вийон.
– Тебе не надо об этом знать,– отрезала старуха,– не суй свой любопытный нос, куда не следует. Сядь вон там, в сторонке и сиди, помалкивай.
– Пусть он особый, – горячо настаивала на своем Стефка,– но я-то нормальная женщина, и не желаю плодить неизвестно кого!
– Если бы женщины рожали только тогда, когда хотят, жизнь на земле давно бы иссякла,– буркнула старуха,– роди и можешь быть свободна! Мы заберем у тебя этого младенца. Поверь, его отец может страшно отомстить за смерть сына!
Отдавать пусть даже нежеланного младенца ведьмам на потеху, Стефка не собиралась.
– Я не поняла, Катрин, ты боишься мне помочь?
– Нет, я его не боюсь,– покачала головой старуха, – ты же здесь по доброй воле, какие у него могут быть ко мне претензии? Но я еще раз вынуждена повторить, что шансов выйти живой из этой передряги, у тебя практически нет.
Слушать это было жутко, но ещё страшнее было заглядывать в будущее и видеть себя в подвалах инквизиции за связь с нечистой силой.
– И все-таки я попробую,– Стефка решила настаивать на своем,– сколько это будет стоить?
– Не хватало мне только с тебя брать деньги,– махнула рукой ведьма, отворачиваясь от неё к своим склянкам, – ты летала вокруг праздничного огня, значит своя!
– Откуда ты знаешь?– помертвела графиня.
– А у тебя на лбу знак для всех наших,– пояснила Катрин, начиная колдовать над каким-то булькающим неприятным запахом горшком,– я сразу, ещё там, у Мами, поняла кто ты, но вмешиваться не стала! Теперь сядь и подожди, мне надо приготовить отвар.
Стефку мигом затрясло от страха и ужаса перед предстоящим испытанием, и она, сев поближе к Вийону, нашла его горячую сухую руку и судорожно сжала.
Но у того был свой интерес в этом деле.
– Ангелочек, ты что же, ведьма?– весело поблескивая глазами, потихоньку от Катрин полюбопытствовал он.
– Нет,– отрицательно покачала головой Стефка,– я однажды по глупости и неосторожности попала в неприятную историю и теперь, наверное, заплачу за это жизнью!
– А, правда, что у твоего любовника семя ледяное?– похоже, этот момент его особо занимал, впрочем, как и всех мужчин.
Но от подобной чести наша героиня решительно открестилась.
– Это не он!
– Но кто тогда этот Рауль?– не успокаивался лопающийся от любопытства Франсуа.
– Я не знаю,– горько вздохнула Стефка, – но и не обычный человек!
– А отличий никаких у него нет,– продолжал допытываться тот,– может, там ногти сросшиеся, как копыто или маленький хвостик, или глаза косые?
– Хватит всякую ерунду говорить,– вмешалась в разговор, изо всех сил что-то растирающая в плошке Катрин,– никаких рогов и копыт у Рауля нет, и взяться не откуда, так как по природе они ему не положены. Разве только уши его немного выдают, но он носит длинные волосы, а смельчаков заглянуть ему под шляпу не найдется. Твое зелье, милая, готово, можешь пить!
Она ловко перевернула содержимое плошки в дымящийся горшок, энергично помешала, налила парящее варево в чашку и протянула гостье.
Стефка опасливо взяла напиток, брезгливо вдохнула неприятный, тошнотворный запах, но, заметив насмешливую улыбку на лице старухи, быстро прошептала молитву и залпом выпила.
Зелье проскочило в желудок неожиданно легко, разве только чуть обожгло язык. Женщина затаила дыхание в ожидании неприятностей, но ровным счетом ничего не произошло. Она облегченно перевела дух и подняла взгляд на стоящую перед ней старуху с тонкими поджатыми губами и неожиданно грустным взором черных глаз.
– Ты ляг, милая, на пол,– посоветовала та сочувственно,– сидеть все равно не сможешь!
Стефка послушно последовала её совету и растянулась на чистом глиняном полу. И тут же боль набросилась на женщину, как голодный зверь. Она немилосердно терзала её тело, выкручивая и ломая суставы. Несчастная только выла и металась по полу, пытаясь хоть немного уменьшить боль, но без толку. Не видя ничего из-за багряной пелены затянувшей все вокруг, она искала хоть какой-то выход, чтобы убежать, исчезнуть из этого дома, туда, на улицу, в холод весенней ночи!
– Послушай, Катрин, неужели нельзя ей как-нибудь помочь,– откуда-то как из-за тридевяти земель раздался напуганный голос Вийона,– что-то такого раньше я не видел!
– И не увидишь больше никогда,– голос ведьмы шелестел как сухие листья, – ничего не получилось, она умирает! Возьми её на руки и пойдем, я тебя провожу! Сейчас пройдешь через сад к монастырскому кладбищу и оставишь женщину там. Как раз темнеет, и тело найдут только утром. Монахи решат, что какая-то бродяжка замерзла от холода! Они отпоют её и придадут земле.
Сквозь пронзительную невыносимую боль Стефка почувствовала, что её несут, а потом, наконец, ощутила благодатный холод, охватывающий пылающее тело. Она даже не поняла, куда Вийон её положил, скорее всего, на надгробную плиту. В разгоряченное лицо суровый ветер бросал снежную крупу со снегом. И это было равноценно глотку воды в пекле! Умирающая судорожно слизывала влагу со щек, когда почувствовала мужские руки у себя на груди – Франсуа обыскивал её!
– Подожди,– едва выговаривая слова, попросила она,– дай мне умереть!
– Холодно,– недовольно проворчал Вийон,– да и крестик тебя не спасет, самоубийцам дорога прямо в ад, к его величеству дьяволу!
В затуманенном сознании вдруг, как наяву появился силуэт белого барса.
– Люди не те, кем они кажутся!
– Нет,– простонала в ужасе Стефания,– нет....
– У тебя ещё крепкая одежда,– опять пробился сквозь боль и мрак голос Франсуа,– там, куда ты отправишься, она ни к чему, а я её продам – за тряпки можно будет выручить несколько солей. Монахи прикроют тебя, чем-нибудь! А нет, так свалят в общую кучу – мертвым все равно, голые они или одетые!
Странно, юную женщину особо не испугала угроза смерти и ада, а вот перспектива оказаться обнаженной перед скопищем монахов, пусть даже мертвой, заставила судорожно цепляться за жизнь.
– Я не хочу лежать голая,– в отчаянии прохрипела Стефка, и что-то вспышкой щелкнуло в голове, – Рауль, Рауль! Помоги мне!
Женщине казалось, что она кричит изо всех сил, и от громкости крика разорвутся небеса.
– Что ты там шепчешь?– разочаровал её Вийон.– Не хочешь, чтобы я тебе раздевал? Ладно, я тут постою неподалеку, подожду, когда ты умрешь. Только поторопись, у меня нет желания околевать с тобой рядом!
А Стефка, видимо, израсходовав последние силы на зов, вдруг отчетливо увидела Хеленку. Экономка крестного сидела на кровати, держа в руках тот самый кусок янтаря, из-за которого начались все её неприятности. Лицо у женщины было умиротворенным, и ей самой тоже вдруг стало хорошо и спокойно. Это конец,– поняла она,– хорошо-то как..., ад или рай – главное, что конец страданиям!
– Зачем ты меня позвала?– неожиданно врезался в приятное забытье голос Рауля, и тут же вернулась и боль, и холод этой студеной ночи.
– Я хочу жить, Рауль!– прошептала она, пытаясь, хоть и без толку, но открыть глаза.
– Ты хотела убить моего ребенка,– его голос был непривычно суров,– разве Катрин не предупредила, что ты умрешь? Так зачем же ты меня позвала, раз сделала свой выбор? Решила погубить и его и свою душу? Умирай!
– Я не хочу умирать,– Стефка собрала все свои силы и протянула дрожащую руку на звук голоса,– я знаю, ты можешь меня спасти!
– Могу,– его голос ничуть не смягчился,– но если ты поклянешься своей бессмертной душой, что никогда больше не выйдешь из-под моей власти!
Когда смерть расправляет над тобой свои страшные крылья, вряд ли кто думает о последствиях своих поступков, потому что самим Богом в человеке заложено самое главное стремление на земле – жить, выжить во что бы то ни стало! И измученная болью и ужасом Стефка, подчиняясь этой могучей силе, кротко прошелестела пересохшими губами:
– Клянусь!
И тут же боль отпустила, едва раскаленного тела коснулись его руки.
– Иди ко мне, любимая!– и Рауль, подняв женщину со страшного ложа, закутал её в свой плащ.
Совсем потерявшая способность соображать Стефка начала впадать в приятное забытье, когда в него диссонансом вклинился хриплый и возмущенный голос Вийона.
– Эй, приятель! Это моя добыча! Труп можешь забрать, но золотой крестик и одежду покойница завещала мне!
– Пошел прочь, висельник,– с ледяным презрением ответил Рауль,– если не хочешь стать добычей таких же падальщиков, как ты сам!
Бархатистая ночь вновь светилась звездами над Стефкиной головой, и она вновь куда-то летела, качаясь в объятиях легкого ветерка. Было и хорошо, и легко, только очень жарко, поэтому она все время пыталась лететь быстрее, но ей не удавалось, как будто что-то препятствовало, мешало! А потом какая-то сила резко потянула её вниз и вернулась тяжелая, как камни боль.
– Она приходит в себя! – раздался знакомый голос.
Стефка с огромным трудом разлепила ресницы и первое, что она увидела, было заплаканное лицо Хельги, просиявшее измученной улыбкой при виде затуманенных глаз госпожи.
– О, ваша светлость!– только и смогла сказать служанка, заливаясь слезами.
Рядом с немкой, к удивлению Стефки, мелькнуло озабоченное лицо Марго. В испачканном кровью фартуке, с засученными рукавами, она держала в руках большую чашку с курящимся дымком содержимым. Рауль то же был здесь. Он сидел на кровати и крепко держал её за руку.
– Мы рады вас видеть живой, дорогая! – растянула его губы усталая улыбка.
