Текст книги "Страстные сказки средневековья Книга 1. (СИ)"
Автор книги: Лилия Гаан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 23 страниц)
Пожилая дама ещё много рассказала всякой всячины любезному молодому человеку, обрадованная тем, что нашла свободные уши. Очевидно, её мало кто слушал в привычном окружении, и теперь она вываливала на него горы совершенно ненужной информации и о семье Ведемонов, и о самой Луизе, и смутные слухи о Ла Рошах.
Но, тем не менее, Гачек потом все скрупулезно изложил озабоченно внимающему графу.
– Может, вы и правы, и донна у барона,– подытожил он свой рассказ,– но на собственной свадьбе Рауль вел себя примерно, да и невеста у него лакомый кусочек. С такой забудешь о чужих женах! Что же касается ваших подозрений, я бы сказал, что у него повадка религиозного человека! Согласитесь, такие вещи трудно сыграть на публику, все равно заметно.
Де ла Верда задумчиво глянул на собеседника.
– Я был там!– неохотно признался он.
Славек даже обиделся, усмотрев в этом поступке недоверие графа к себе, но оказалось, дело было в другом.
– Мне не дает покоя его лицо! Тебе не кажется, что в нем или чего-то не хватает, или что-то явно лишнее? Я хотел его без помех разглядеть, а где это лучше сделать, как не на брачной церемонии, когда все взгляды и без того должны быть устремлены на жениха и невесту?
– И...
– Мне кажется, я уловил эту странность! У него совершенное лицо, без малейшего изъяна!
– То есть? – не понял Гачек.
– Симметричное, как на рисунке подмастерье художника. Так не бывает! Обычно у людей есть хоть маленький, но изъян на лицах, то бровь чуть выше, то овал лица подкачает, то глаза маленькие или наоборот большие, но чтобы все так соразмерно выверено..., ни разу до этого не видел!
Славеку это утверждение показалось чистой воды придиркой.
– Творцу иногда идеально удаются его творения, – недоуменно пожал он плечами,– мало ли людей с совершенными лицами? Кстати, он не особо красив!
Но дон Мигель почему-то предпочел закончить обсуждение.
– Переселяйтесь к нам,– в конце концов, предложил он собеседнику,– это сэкономит вам деньги, и позволит лучше питаться и одеваться. Все равно придется временно отложить учебу, так почему бы пока не поработать в составе посольства моим личным секретарем. Латынь вы прекрасно знаете, навыками составления официальных документов, я думаю, овладеете без труда. Да и статус секретаря легата вам откроет те двери, которые для простого ваганта обычно плотно закрыты.
Предложение было щедрое, открывающее перед молодым человеком захватывающие перспективы. А учеба..., ну что ж, она пока могла и подождать!
Гачек в тот момент и не подозревал, что навсегда связал свою жизнь с семейством де ла Верда. Ему тогда казалось все легким, временным и напоминающим захватывающее приключение.
Через неделю, когда представился случай, граф отвел Славека в отель Карла Французского, расположенный неподалеку от Лувра.
Молодой человек в бархатном сюркоте алого цвета, расшитом золотом, да еще с тяжелой золотой цепью на шее чувствовал себя неловко. На боку, правда, болталась отцовская шпага, но в остальном его снарядил дон Мигель, особо указав, что чем богаче он будет выглядеть, тем доверительнее к нему отнесутся.
И действительно, принц принял чужеземца, рекомендованного де ла Верда весьма лояльно – долго разговаривал с ним о Чехии и Моравии, германских герцогствах, о его впечатлениях о Франции, спросил и о целях приезда. Гачек умолчал о медицине, но скрывать от принца, что его интересует Латинский квартал, не стал, сказав, что мечтает прослушать несколько лекций по теологии.
Кстати, они с доном Мигелем не заметили среди дворян, окружающих его высочество, Рауля де Ла Роша. Применив несколько нехитрых приемов, графу удалось добиться от его высочества приглашения для Гачека навещать его отель, а главное, тот был приглашен на охоту.
– Я скоро отправляюсь по делам в Англию, ваше высочество,– сердечно поблагодарил принца де ла Верда,– и для меня будет большим облегчением знать, что вы покровительствуете этому молодому дворянину, оказавшемуся так далеко от дома!
– Все ваши друзья, граф, могут рассчитывать на мое покровительство,– любезно улыбнулся Карл.
Когда они покинули отель принца, встревоженный Гачек поинтересовался:
– Вы действительно собираетесь отплыть в Англию?
Их лошади в сопровождении отряда испанцев, как раз пробирались по узким парижским улочкам, эркеры которых сходились настолько близко, что шлем одного из сопровождавших воинов зацепился за тянущиеся из окна в окно веревки, а те в свою очередь привели в действие стоящие на подоконнике цветочные горшки.
Что произошло потом с трудом поняли даже очевидцы этого происшествия. Оглянувшиеся на грохот дон Мигель и его секретарь, раскрывши от изумления рот, увидели, как какая-то дебелая матрона с громкими криками, в основе которых лежали непечатные выражения, сначала запустила в несчастных испанцев всем, что ещё оставалось стоять, а потом, мигом обернувшись, вылила на них содержимое огромной ночной вазы.
Немыслимая вонь, ругательства ещё и на испанском языке, хохот непонятно зачем понабившихся в узкий переулок зевак, лай собак, кудахтанье кур(!), полетевшие неизвестно откуда перья.... Гачеку на минуту показалось, что тот самый конец света, которым столь долго угрожали церковники человечеству, наконец-то, наступил!
Поэтому когда им удалось с неимоверными усилиями все-таки выбраться со злополучной улицы, все последующее время обсуждалась вовсе не поездка графа в Англию, а злокозненный женский нрав.
– Вот она, прекрасная половина человечества,– с горечью вещал дон Мигель, брезгливо поводя носом,– одна полоумная баба смогла с легкостью победить восьмерых вооруженных воинов при помощи обыкновенного ночного горшка. И что ты с ней сделаешь? Напишешь жалобу королю, чтобы потом над тобой потешался весь Париж? Или вступишь в бой, обнажив меч, против помойного ведра? Нет, поплетешься восвояси, поджав хвост и принюхиваясь к обгаженной одежде! И их ещё называют слабым полом? Вот так и Стефания – повела у меня перед носом своей косой, и я как последний дурак загубил свою карьеру, и, потеряв покой и сон, рыщу за ней по всей Франции, как будто больше и дел нет на свете!
Гачек только помалкивал, слушая эти сетования. У него было, что сказать графу в ответ на эти жалобы. Если бы кто-то держал себя в руках и не давал воли языку..., но что теперь об этом поминать! Славек был справедливым человеком и прекрасно осознавал, настолько граф наказал сам себя, оскорбив пренебрежением супругу.
К разговору об Англии они вернулись уже после того, как вымылись и переоделись.
– Да, – с горечью признался де ла Верда,– я вынужден уехать! Его преосвященство вчера получил депешу из Рима, где нам четко предписывается вмешаться в отношения между Карлом Бургундским и Йорками. Его святейшество опасается, что если эти двое объединятся против Людовика, то Столетняя война опять вспыхнет. Видите ли, в Англии сейчас идет кровавая междоусобица между Алой и Белой розами – Ланкастерами и Йорками, и герцог поддерживает Белую, так как женат на Маргарите Йорк, сестре нынешнего английского короля. Там, правда, ветер опять подул в обратную сторону и на престоле Ланкастеры, но я отнюдь не уверен, что пока мы будем пересекать пролив, власть опять не изменится! И вот папа повелевает нам с епископом вмешаться в эту кровавую кашу, как будто нет у него больше кардиналов, легатов и законников, кроме нас с Братичелли. Впрочем, это так сказать, брюзжание! Естественно, что папе виднее, кого послать. Но представьте, с каким сердцем я вынужден оставить сейчас Францию? Я уверен, что Стефания в беде и ждет от меня помощи!
Гачек озадаченно посмотрел на де ла Верду. Надо же – в нем все-таки ещё жив рыцарь! Роль вообще-то графу несвойственная, но чего не бывает на свете, когда речь заходит о сердечных делах?!
– Я снял дом неподалеку от Нового рынка! Место там тихое, и ничто не помешает заниматься нашими делами. Займетесь пересылкой корреспонденции, приходящей из Рима Через вас мы так же будем поддерживать связь с французским королевским двором. Завтра я вас представлю кардиналу Бурбонскому – это одна из самых значимых фигур при королевском дворе, и одновременно с ним можно иметь дело, так как он кое-чем мне лично обязан. И ещё...
Гачек насторожился, увидев, как сурово вытягивается лицо собеседника.
– Человек – это то, во что он верит! – убежденно припечатал де ла Верда.– Вопросы веры, пан Славек, это серьезные вопросы, а мне кажется, что вы маловер! Это от недостатка знаний! Библиотека кардинала одна из лучших в Европе – учитесь, читайте, думайте и вы сам осознаете собственное невежество.
Это утверждение показалось чеху спорным. Все-таки он был достаточно образованным для своего времени человеком, но спорить с упрямым испанцем молодой человек не стал, с сомнением глянув на предложенный список литературы, состоящий практически полностью из трудов отцов церкви.
ПОБЕГ.
В тот день к спящей Стефке опять заявился снежный барс.
Она стояла на залитой лунным светом поляне, а он сидел напротив, и, повиливая хвостом, высокомерно говорил:
– Сколько ты будешь служить утехой этому лесному троллю? Твое тело несвободно, так попытайся вернуть свободу хотя бы душе! Иначе ты не сможешь летать среди звезд!
– Почему ты называешь его троллем?
– А кто же он ещё? – лениво мурлыкнула кошка и, ласкаясь, потерлась шелковистой шерстью о её ногу,– полетаем?
Стефка с радостным смехом вспрыгнула на зверя, и они помчались с сумасшедшей скоростью над землей. Где-то внизу головокружительным калейдоскопом мелькали залитые лунным светом земли и моря. У женщины закружилась от восторга голова, и она внезапно, распахнув руки, спрыгнула со спины барса и со счастливым смехом запарила по воздуху рядом.
Кошка повернув голову, заглянула ей в глаза жестким изумрудным взглядом, от которого разом перестало биться сжавшееся сердце, и вдруг заявила страшно низким голосом:
– Люди совсем не те, кем кажутся!
Перепуганная Стефка проснулась на рассвете с бешено стучавшим сердцем, и тут же позвала к себе, крепким сном спящую на тюфячке на полу Хельгу. Та, кряхтя и держась за большой живот, приковыляла к юной госпоже, откуда-то вынырнул и заспанно вытирающий глаза Тибо.
– Что случилось, пресветлая госпожа?
Стефка беспомощно оглядела уже ставший привычным за эти недели интерьер комнаты.
Рауль содержал свою любовницу в царской роскоши, которой могли бы позавидовать даже дворцы королей – заваленная пуховиками в шелковых простынях кровать, устилавшие полы восточные ковры, ценных пород дерева мебель, искусно вделанные в стены венецианские зеркала в резных золоченых рамах. Изумленно разглядывавшая все поначалу пленница уже обвыклась среди этих диковинок, и теперь не обращала ни на что внимания, зато решетки на окнах и замки в дверях её раздражали с каждым днем все больше и больше!
– Я ощущаю себя птицей в клетке! – каждый раз возмущенно жаловалась она любовнику во время его визитов.
Но Рауль, всегда внимательно выслушивающий все, что пленница хотела ему сказать, отвечал всегда одинаково, заваливая её на спину среди простыней кровати. Когда-то она страдала от недостатка внимания супруга, теперь наоборот, получала его через край, но, увы, счастливее от этого не становилась.
– Разве тебе плохо со мной,– каждый раз отвечал на её жалобы любовник,– чего ты хочешь?
И если она по наивности вначале, превозмогая утомление, лепетала что-то о свободе, то получала очередной виток изматывающих объятий, после чего долго лежала без сил, даже после того, как любовник скрывался за порогом.
– Ой, что-то тут не так! – бурчала каждый раз Хельга при виде обессиленной госпожи,– что это за мужчина такой, что после него не работают ни ноги, ни руки?! Разве это нормально? Помню, притулимся мы где-нибудь с Куртом, а тут отец внезапно появится, так я, едва оправив юбку, начинала усиленно работать, да ещё косилась глазом на занавеску, где скрывался дружок!
– Так ты у нас ещё та кобыла, многих ездоков на себе носила! И как тебя не гоняй, подол мигом вздернешь, только седлай,– острил Тибо, но как-то печально, больше по привычке.
– А ты хочешь сказать, что после мужских объятий женщина должна по полдня приходить в себя?– огрызалась немка, с жалостью вытирая покрытый каплями пота белый лоб графини,– правда, от такой еды мы вскоре все здесь протянем ноги!
Стефания на еду не жаловалась – ей вполне хватало и молочно-овощного рациона, на который посадил их в заключении де Сантрэ, а вот поклоняющаяся жаркому, как языческому идолу, служанка солидно изголодалась за эти дни.
– И как вас угораздило попасть в такую ловушку,– подхватывал Тибо,– завлек, словно хорь глупышку-несушку!
Стефка только болезненно стонала в ответ, пытаясь справиться с противной слабостью во всем теле. Действительно, Рауль элементарным образом её обманул, только не этим двоим укорять в доверчивости свою госпожу.
Проснувшись в то далекое утро обнаженной в его объятиях, женщина долго не могла поверить, что так глупо дала обвести себя вокруг пальца. Катастрофа казалась ей настолько сокрушительной, что она чуть было не тронулась умом от горя.
– Вы меня обманули,– кинулась Стефания с кулаками на де Сантрэ,– вы обыкновенный обманщик, лгун, колдун!
Но тот резким движением прижал возмущенную любовницу к груди таким образом, что их глаза оказались на одном уровне.
– Я никогда не лгу,– серьезно уверил он трясущуюся от гнева женщину,– я пообещал, что вы что-то вынесете из ваших грез, и обещание свое исполнил!
– Где же это что-то? Где? – в истерике закричала она.
– Он здесь! – слабо улыбнулся Рауль и многозначительно положил ей руку на живот.
Как она тогда не скончалась от бешенства? Стефке запомнилась только багровая пелена, наползшая на разум, когда она вцепилась ногтями в это бессовестное лицо, да дикое рычание, вырвавшееся из груди.
– Ни за что! – вопила она, изо всех сил вырываясь из ненавистных рук,– никогда этого не будет!
Усмиряли её уже три пары рук. Перепуганные внезапным взрывом гнева обычно терпеливой и доброй госпожи слуги пришли на помощь её врагу, и вскоре туго спеленатая в его плащ Стефка беспомощно извивалась на полу.
– Отпустите меня, – кричала она,– я выцарапаю ему глаза, я....
– Успокойтесь донна! Не надо так расстраиваться! – метались вокруг эти предатели.
– Все будет хорошо! Ну, провели вы ночку с мужчиной, конец света ещё не настал! В ближайшей же церкви возьмете отпущение грехов и вся недолга,– убеждал её, забыв про рифмоплетство, растерянный Тибо,– такие вещи случаются повсеместно, и редко какая женщина может похвастаться, что хранила свою постель только для мужа, да и те, прости Господи, в основном дуры или уродки какие-нибудь!
– Ребенка не так просто зачать,– трусливо вторила ему Хельга,– мессир Рауль ведь не голубь, чтобы клюнуть один раз и все, чрево уже заполнилось! Шутит он, не беременная вы! Вот лучше попейте водички, да придите в себя!
Они голосили в два голоса, болтая всякую чушь, облили её с перепугу несколько раз водой, придавили разметавшиеся волосы, прошлись по ногам, и... Стефка поневоле пришла в себя. И тут же закрутила головой в поисках бесстыжего насильника.
Рауль сидел неподалеку на каком-то бауле, и старательно вытирал кровь со щеки, не обращая внимания на суетливо мечущихся и галдящих вокруг графини слуг. Но на её взгляд среагировал мгновенно.
– Ах, душа моя,– нежно улыбнулся он,– хорошо, что вы пришли в себя! Нам нужно сегодня ещё добраться до замка моего дядюшки – кавалера де Шермонтаза, а путь предстоит не близкий. Пора в дорогу!
– Я никуда не поеду,– резко качнув головой, отказалась женщина,– хватит! Я убедилась в вашем коварстве, дальше наши дороги расходятся!
Рауль, по-прежнему спокойно улыбаясь, наблюдал за ней, прижимая платок к щеке, а слуги подозрительно застыли.
– Ну, – встрепенулась всем связанным телом пленница,– Хельга, Тибо! Развяжите меня и собирайте вещи!
Те только растерянно переглянулись.
– Но, ваша светлость,– пролепетала немка,– куда же мы пойдем? Там все завалено снегом, мороз, холодно!
– Мы опять собьемся с пути и замерзнем,– тут же жалобно заканючил шут,– у нас нет ни еды, ни денег, и если добрый господин согласился нас довезти прямиком до Парижа...
– Этот добрый господин, как вы выражаетесь, изнасиловал вашу госпожу, а вы?
И эти двое наглецов с такой скоростью отрицательно закрутили головами, что просто на удивление, как те не отскочили с плеч.
– Мы ничего не слышали,– правдиво округлив глаза, заверили слуги вновь наливающуюся гневом графиню,– а то бы непременно кинулись на помощь! Но все было тихо, а когда нам снаружи стало совсем холодно, и мы залезли под полог, то вы уже спали!
– Если бы знали, что вас насильно прижали, мы бы враз вам на помощь с копьем прибежали! – пискнул, опасливо покосившись на де Сантрэ Тибо.
– Откуда нам было знать, что все произошло не по согласию! – добавила покрасневшая Хельга, пряча взор от искрящихся слезами и укоризной глаз графини,– мы, правда, не знали..., но теперь-то ведь сделать ничего нельзя! Потерянного не вернешь, так зачем же нам всем погибать на морозе от голода и холода?
Стефке только и осталось, что заплакать от тоски и бессилия.
– У меня горе,– горько сказала она им, – беда, какой ещё не было! А вы?
Но эти двое уселись на другом краю повозки, демонстрируя занятость перекладыванием вещей с места на место, тогда как к ней приблизился де Сантрэ.
– Хватит истерик, дорогая,– неторопливо выпутал он её из кокона плаща, и даже помог одеться в платье, что было весьма кстати в ледяном холоде повозки, – если вас что-то не устраивает в наших отношениях, то ведь никто вас неволить не будет. Мы переждем непогоду в замке дядюшки, и продолжим путь в Париж!
Их фургон тронулся в путь, раскачиваясь на кочках и ухабах. Было невообразимо холодно от налетающего то и дело ветра, задувало под полог снег. Тибо и Хельга, забыв о былых дрязгах, плотно прижались друг к другу, зарывшись в солому, устилающую дно повозки. Рауль почему-то не вылез наружу, как обычно, а остался внутри, расположившись как раз посередине между слугами и графиней. Стефания, может быть, и прижалась бы в поисках тепла к слугам, но сначала нужно было пробраться мимо де Сантрэ, поэтому она мужественно терпела леденящую стужу, кутаясь в свой собственный, далеко не самый теплый плащ, принципиально отвернувшись от мехов, предложенных вчера коварным Раулем. Кто знает, может проклятый колдун наслал на них чары? На душе и без того было настолько плохо, что хоть волком вой. Стефка чувствовала себя не просто оскорбленной, а донельзя униженной и оскверненной, и молча томилась от мук нечистой совести.
А что если о моем позоре, когда-нибудь узнает дон Мигель? – болезненно прострелила её страшная мысль,– Пресвятая дева, что же тогда будет? Ой, как страшно, стыдно, нехорошо! Он никогда не простит потерявшую чистоту жену! Никогда!
И вдруг, как будто через закрывавшую все это время разум пелену внезапно пробилось ясное и четкое сожаление о том, что она покинула мужа. Только он, дон Мигель, мог защитить её от таких подлецов, как де Сантрэ, только он был ей настоящей поддержкой и опорой, которую она по глупости выбила из-под своих ног. Что за помешательство заставило её пойти на столь безумный шаг? К кому она так стремилась и бежала? Стефанию даже заколотило от осознания собственного безумия. Но как теперь вернуться к мужу? Как посмотреть ему в глаза? Она даже взвыла от отчаяния, спрятав голову в коленях.
Мороз крепчал, и совсем окоченевшую от холода и горя женщину стало клонить в сон, когда лопнуло терпение у самого де Сантрэ.
– Хватит глупостей, – подсел он к ней поближе, и закутал её вяло сопротивляющиеся плечи в меховую шубу,– так и заболеть недолго!
– Я хочу умереть! – пробормотала несчастная Стефка, и вновь расплакалась, уткнувшись носом... прямо в грудь ненавистного Рауля!
– Что ты, любовь моя, что ты,– нежно вытер он слезы с её щек,– ты просто устала, переутомилась скитаться по незнакомым дорогам в чужой стране. Тебе надо отдохнуть, отоспаться на хорошей постели, в тепле и уюте!
И опять предательское тепло, исходящее из его объятий, проникло во все поры закоченевшего тела, заставив блаженно расслабиться и моментально заснуть, склонив голову на любезно подставленное плечо.
А когда она очнулась, то уже стояла во дворе странного сооружения, только издали, быть может, напоминающего знакомые ей замки. Высокие стены с башнями защищали от постороннего глаза довольно простой двухэтажный дом, окруженный небольшим, засыпанным снегом садом и всё – ни людских служб, ни толп носящегося туда и сюда народа, ни запахов, идущих с кухни! Да что там, даже следов ног на белоснежном покрывале снега и то не было!
– Как мы сюда попали? – позже спрашивала озадаченная Стефания слуг, но те оказывается, тоже благополучно проспали момент прибытия в этот странный дом.
Позже, когда они тщательно изучили это место, то выяснилось, что где-то за его пределами люди все-таки есть, потому что периодически появлялись мрачные, скорее всего, немые слуги, приносили еду, занимались уборкой. Сделав свое дело, они тот час исчезали за крепко закрывающимися воротами в каменной высоченной стене, а на ночь их вдобавок закрывали в доме с крепкими решетками на окнах, совсем уж непонятно зачем.
Но это пленники узнают позже, а пока они, раскрыв рот, разглядывали стены диковинного жилища. Рауль радушно водил их по помещениям.
– Вот, душа моя, здесь вы пока и отдохнете, наберетесь сил! Располагайтесь, обживайтесь!
Стефка отвела очарованный взгляд от украшенной зеркалами спальни с огромной кроватью, и озадаченно спросила:
– А где хозяева этого дома?
– Ты, радость моя, его хозяйка! – улыбнулся Рауль.
Посчитав, что это просто галантный оборот речи, женщина растерянно улыбнулась.
– Но вы говорили, что-то про своего дядюшку?
– Он умер лет сто пятьдесят назад,– с готовностью заверил их де Сантрэ, сделав вид, что не замечает ошеломленных лиц гостей, – так что, этот дом в вашем полном распоряжении! Отдыхайте, я навещу вас позже!
И исчез!
– Ой,– растерянно плюхнулась на тот час затрещавшее под её весом креслице Хельга,– и куда же мы это попали?
Тибо мрачно нахохлился.
– Каким бы чертом не был он, попали мы, как курицы в бульон!
Но пока Стефания изумленным взором разглядывала в зеркале исхудавшую, с беспокойными глазами рыжеволосую незнакомку, пытаясь сообразить, как это она смогла дойти до такого состояния, её слуги уже пришли в себя.
– Как бы то ни было, здесь тепло, наверняка хорошо кормят, и есть где выспаться!
Так все начиналось.
Де Сантрэ появился на третьи сутки, когда они действительно выспались, отдохнули, отъелись.
Стефка с Хельгой от делать нечего перебирали нитки для вышивания, оказавшиеся в коробке с рукоделием, когда перед ними возник, преклонивший колено мужчина.
– Вот, душенька моя, – галантно преподнес он недовольно глядящей на него женщине серьги с бирюзой пронзительно синего цвета,– примерь! Они подходят к твоим глазам.
Серьги действительно были красивыми и хорошей работы, только момент для подарка Рауль выбрал неподходящий – его пленница едва взглянула на подношение.
– Шевалье, – грозно свела она брови,– мы благодарны вам за предоставленный кров, но нам пора в дорогу! Будьте добры открыть ворота!
Но тот прикинул серьги к её глазам, и, полюбовавшись эффектом, задумчиво пробормотал.
– Нет, бирюза немного светлее – у вас изумительный цвет глаз, милая! Они не дают мне покоя с той самой минуты, как я вас увидел!
– Я польщена,– кисло сморщилась Стефания,– вы что, оглохли? Я вам толкую одно, вы мне другое! Неужели в ваших глазах я настолько скудна умом, что не достойна ответов на свои вопросы?
Надо было видеть, с какой быстротой исчезла неповоротливая Хельга, едва де Сантрэ взглянул на неё. Позже немка признается хозяйке, что она словно заглянула в глаза самой смерти. Рауль как будто снял маску и, наконец-то, стал самим собой, то есть личностью весьма неприятной, опасной и трудно постижимой, но тогда они этого ещё не знали, и графиня наивно надеялась на благоприятный исход переговоров.
– Простите меня, мадам, но я не услышал вопроса, – присел он на только что освобожденное место, и даже подхватил в руки нить из сматываемого пленницей клубка, – поэтому и не ответил!
– Я спросила, когда мы сможем тронуться в путь?
– Хоть сейчас, если только вы мне поясните, куда направляетесь?
Стефка немного смутилась.
– В Париж,– уже тише ответила она,– вы же знаете об этом!
– Нет, не знаю! Не знаю, зачем вам понадобился этот город? Кто вас там ждет?
– Я отвечала вам на этот вопрос!
– Так повторите!
– Я еду к Азенкурам!
– Азенкур – это маленькое село близ Кале, где полвека назад англичане наголову разбили французов. Может, у него и есть сеньор, но он не имеет отеля в Париже, и принадлежит к мелкой фландрской знати, а сейчас и вовсе вассал английской короны. И зачем вам нужна эта, скорее всего, мифическая личность?
Стефка растерянно оглянулась в поисках выдумавшего эту историю Тибо, но хитроумный карлик предусмотрительно спрятался.
– Пусть так,– вынуждена была согласиться покрасневшая женщина,– но мне все равно нужно в Париж!
– Что вы там собираетесь делать? Без денег, без связей, и даже, как выясняется, без цели?
Что ж, как это и неприятно говорить...
– Я замужем, и ищу мужа!
– Никто не ищет мужа, убегая от него!
У графини де ла Верда противно заныл живот.
– Так вы знаете, кто я?– обреченно выронила она клубок ниток из ослабевших рук.
Рауль любезно его подхватил и вручил обратно.
– Дон Мигель, граф де ла Верда – довольно известная личность во Франции. Так же хорошо известно его явно болезненное увлечение преследованием еретиков, или, как он их называет, поклонников дьявола. Мне вполне понятно, почему от него сбежала жена, я не понимаю, зачем ей возвращаться практически на верную смерть?!
Стефка недоуменно взглянула на собеседника, с испугом заметив непонятное мерцание его обычно невыразительных глаз.
– Смерть?
– Граф посылал людей в подвалы инквизиции по малейшему подозрению в причастности к ереси! Что же он сделает с женщиной, если она нарушила священный брачный обет? Обвинит в попустительстве сатанинскому наущению и недрогнувшей рукой отправит на допрос в суд инквизиции. А для братьев доминиканцев невиновных не бывает! Вряд ли вы вынесете пытки..., но и даже в случае упорства вас поместят в затхлый подвал с крысами, на хлеб и воду на долгие годы покаяния! Здоровья вы хрупкого, и вскоре де ла Верда сможет повести другую невесту к алтарю. Ваш муж не любит и тяготится вами, зачем же давать ему отличный шанс избавиться от надоевшей супруги?
Стефания часто, и про себя, и вслух упрекала мужа в том, что он не любит её, страдала от этих сомнений, обижалась на его невнимательность, но когда она услышала подтверждение своим подозрениям из уст человека постороннего, да ещё высказанное твердо и убежденно...
– Нет,– побежали слезы по её щекам,– этого не может быть! Мигель любит меня, он просто..., мы с ним..., он любит, любит меня!
Рауль сочувственно подал ей платок, но от своего не отступил.
– От ваших слез в его сердце не вспыхнет любовь! Да, в свое время он увлекся нежной невинной девушкой, но удовлетворенная страсть гаснет быстро! Иначе, почему он не пустился за вами вдогонку? Этот хитроумный интриган ваш шут сделал все, чтобы вас можно было отыскать, не прилагая никаких усилий. Он не давал вам шага сделать, не оставив следов, кружил по одному и тому же месту... почему же вас не нашли? Задайте себе этот вопрос?
Стефка всхлипнула. Она уже знала ответ, но отказывалась произносить приговор своему замужеству. Странно, но только сейчас, после всего случившегося, она вдруг со всей очевидностью поняла, чего хотела добиться своим побегом. Оказывается, в глубине души, женщина все-таки подспудно ждала, что Мигель раскается, поймет свою ошибку, догонит её, и они помирятся!
– Если бы вы были ему нужны, он нашел бы вас так же просто, как в свое время это сделал я! Между тем, граф благополучно уехал во Фландрию, а сейчас он вообще пересек пролив и находится с дипломатической миссией в Лондоне, наверное, предпочитая вообще забыть, что у него есть семья!
– Дон Мигель уехал в Лондон?
У бедной Стефании задрожали руки, и злополучный клубок вновь выпал из пальцев.
– Почему? – с болезненной тоской взглянула она на де Сантрэ, окончательно запутавшись в шелковых нитях, – почему он выкрал меня у жениха, накануне свадьбы, если я была ему не нужна?
Рауль посмотрел на неё с неясным выражением на лице, то ли сожаления, то ли презрения, а может быть и того и другого.
– Люди,– задумчиво проговорил он,– вообще, странные существа! Их чувства так мелки и непостоянны, поступки суетливы и вздорны, они ничего, кроме золота не ценят и мало кем дорожат! И, как правило, только потеряв, начинают сожалеть об утраченном. Выкиньте его из головы, любовь моя, де ла Верда вас не достоин – он разбил вам сердце и даже не заметил этого!
Стефка сквозь слезы неприязненно глянула на собеседника.
– А вы не такой? – зло спросила она,– разве вы не обманом обесчестили меня?
– Нет,– Рауль нежно сжал ей руку,– не такой! Я долго искал себе подругу, и когда, наконец-то, нашел, несколько поторопился с изъявлениями чувств, но меня можно понять – ведь вы так прекрасны! Уверяю, мое сердце навсегда отдано вам!
– Это только слова,– раздраженно отмахнулась плачущая Стефка,– слова, чтобы заморочить мне голову и уложить в вашу постель, а когда насытитесь, то у вас тоже появится сотня дел, и вы бросите меня так же, как это сделал в свое время мой муж! Но дон Мигель – мой супруг перед Богом и людьми, тогда как вы предлагаете мне недостойную связь!
– Я предлагаю вам разделить любовь и жизнь, и в этом нет ничего недостойного!
Графиня посмотрела на сидящего напротив мужчину, и сердце пронзила горькая, как полынь тоска. Она прекрасно понимала, что будет дальше, и это приводило её в бессильное отчаяние.
– Пусть меня не любит дон Мигель,– порывисто перевела она дыхание,– но это не значит, что его место должны занять вы!
– А я и не претендую на его место!
Рауль ласково сжал её руки, освобождая от шелковых пут.
– Вы слишком устали, подавлены и растеряны, чтобы объективно взглянуть на ситуацию. Между тем, вам здесь будет хорошо, поверьте! Посмотрите за окно – там метель, свирепый ветер, а здесь уютно, тепло, безопасно, многим женщинам остается только мечтать о таком убежище в объятиях любящего мужчины!
Стефка внимательно вслушивалась в интонации завораживающего голоса, постепенно приходя в состояние обреченного безразличия – действительно, за окном зима, холод и снег, Мигель уехал в Англию и никто и нигде не ждет бедную, беззащитную странницу!
