Текст книги "Страстные сказки средневековья Книга 1. (СИ)"

Автор книги: Лилия Гаан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 23 страниц)

– О чем же пишет твой поэт? – поинтересовалась она,– неужели о любви?

– Какой там..., о любви! – небрежно отмахнулась Изабо, – о выпивке, воспевает иногда мой зад, а в основном о том, как ему нравится жить и как ему не хочется умирать. Он премилый, озорной и веселый, я его просто обожаю! Только,– глубоко вздохнула она,– его уже дважды чуть не повесили!

Графиня слегка оторопела – наверное, это была какая-то экстраординарная личность!

– Где же он скрывается от бальи?

Девушка недоуменно пожала плечами, почесав нос.

– Да, скорее всего, на Дворе Чудес! Там все прячутся, ведь никто туда не суется. Ну, а как стемнеет, Франсуа приходит ко мне, – губы Изабо изогнула нежная улыбка, – правда, я почти все время занята, но и для него минутку всегда улучаю. Женщина не может жить без любви, она без неё все равно, что мертвая.

Стефания задумчиво перекусила нитку, заканчивая латать прореху. Как-то странно все это звучало..., если ещё учесть, кем было произнесено!

После того, как Изабо забрала свою юбку, зашла ещё одна девица – этой надо было починить корсаж. Поэтому, когда де Монтрей пришел к своей протеже, то увидел её в слабом свете светильника, склонившуюся над шитьем. Дом уже сотрясался от смеха, грубых мужских голосов и женского визга – девицы начали свою работу.

– Как ты, Стефания?– он осторожно поцеловал пальцы с зажатой в них иглой.

– Да, ничего,– ласково улыбнулась она доктору, и в ответ прикоснулась к его щеке губами,– здешние обитательницы, действительно, неплохие девушки. С одной из них – толстушкой Изабо я даже разговорилась, и она мне рассказала о своем возлюбленном поэте, который скрывается в каком-то Дворе Чудес.

Она рассказала эту историю доктору, чтобы немного пошутить, но неожиданно это известие произвело на него удручающее впечатление.

– Как,– озабоченно нахмурился тот,– Франсуа опять в Париже? Как неосторожно с его стороны! Когда он в последний раз попался в руки бальи, его приговорили к повешенью. Едва удалось упросить сильных мира сего заменить казнь изгнанием.

– Изабо говорит, что содержит его,– не переставала удивляться Стефка,– разве это возможно, чтобы мужчина любил женщину и делил её с остальными, разрешая заниматься подобным ремеслом?

Доктор виновато поцеловал ей руку.

– Прости, что я определил тебя в такое место, где у любой порядочной женщины пойдет голова кругом!

– Дело не в этом,– попробовала объяснить свое недоумение Стефка,– но если любимый есть, то как же..., как же позволять другим...?

Она окончательно стушевалась, не зная, каким образом выразить свою мысль, но собеседник её понял.

– Дорогая, всё зависит от того, как смотреть на жизнь. Что же касается Изабо и Франсуа, то у них нет возможности строить, какие-то отношения – у обоих ни двора, ни кола, ни денье за душой. День прошел, на виселицу не вздернули и под кнут палача не попали – благословение Всевышнему! Франсуа не может безраздельно владеть возлюбленной – содержать её ему не по карману! Вот он и предоставляет это почетное право другим, мудро довольствуясь лишь теми крошками с её стола, которые перепадают, оставшись от других клиентов. Зато в этой малости столько неподдельного, ничем незамутненного чувства, которое не купишь ни за какие деньги.

Стефания задумчиво перекусила нитку. Интересно, что бы сказал его преосвященство епископ, услышав эти рассуждения? Упал бы в обморок от ужаса? Или пожалел запутавшихся грешников?

– А вы бы так смогли?– полюбопытствовала она.

– Нет, не смог бы, – грустно усмехнулся де Монтрей, – но ведь я врач, а не поэт! А им дано смотреть на мир другими глазами!

Кое-что на тему видения мира поэтами Стефка знала.

– Мне Гачек читал стихи итальянского поэта прошлого столетия Петрарки о его любви к одной прекрасной даме Лауре. Он даже не был с ней знаком, просто один раз увидел и влюбился на всю жизнь. Она умерла, а он все писал и писал сонеты, посвященные этой даме и своей безнадежной любви! Могу себе представить, чтобы стало бы с Петраркой, если бы Лаура вдруг стала падшей женщиной?

– Я думаю,– уклончиво заметил профессор,– что его сонеты принялись бы восхвалять не лик прекрасной дамы, а так сказать,– он смущенно хмыкнул,– другие её сокровища! А впрочем, поэты такой народ, скажу я вам, что Петрарка мог бы вполне сознательно закрыть глаза на занятия своей возлюбленной, и по-прежнему описывать её святость! Мне рассказывали, что моделей мадонн для храмов художники выбирают, в основном из дам, так называемого облегченного поведения!

– И что же, Изабо в стихах этого Франсуа тоже образец куртуазного преклонения?

Она впервые услышала, как обычно серьезный доктор настолько громко смеется – в уголках его глаз даже появились слезы.

– Нет, наш Вийон на такое не способен,– наконец, ответил он, поспешно вытирая глаза, – хотя не абы какой простак – окончил университет, и является магистром свободных искусств. Но влюбиться в какую-то один раз увиденную даму, которую даже ни разу не поцеловал, до такой глупости он не опустится. Это удел таких идеалистов, как ваш покорный слуга! А где, кстати, ваш шут?

– Хотелось бы мне и самой это знать! – Стефка с сердцем воткнула иглу в материю, но промахнулась.

Мгновение спустя де Монтрей уже зализывал ранку на её пальце, попутно целуя и все остальные.

– Он не стоит твоего гнева, дорогая! Пусть болтается среди девок!

– Да, как бы из-за его выходок нас отсюда не выгнали!

– Отсюда, нет! Отсюда уже некуда выгонять!

Тогда Стефания не обратила внимания на его слова, но потом, оставшись одна, призадумалась.

Как-то незаметно получилось, чуть ли не само собой, но она играючи преодолела расстояние, отделяющее испанскую графиню, жену могущественного гранда от нищей белошвейки, работающей за кусок хлеба и крышу над головой в низкопробном парижском борделе! Действительно, ниже упасть было, наверное, некуда, но осознавая это умом, Стефания не воспринимала происходящее, как трагедию позорного падения, наоборот, теперешнее окружение казалось спектаклем из чуждой жизни.

Вот-вот представление закончится, актеры свернут декорации и покинут зрителей, а она, кинув монетку в шляпу, пойдет домой! Вот только где сейчас её дом? Куда она может уйти? К мэтру Метье? Стефка относилась к нему с величайшей нежностью, но твердо знала, что парижский лекарь не пара пани Лукаши из Черного леса, чей древний род гордился гербами и легендами о героическом прошлом. При определенных условиях, она могла даже с ним улечься в постель, но никак не разделить судьбу!

Мысли двигались по бесконечному кругу, пока женщина не сомкнула ресницы.

Снилось ей, что она бежит по лугу, заросшему алыми маками, а рядом мчится знакомый белый барс. Она как бы играет с ним в догонялки, кружась в шутливых отступлениях и кругах по всему пространству. Но вот Стефка протянула руку, и тот прильнул к ладони умной пушистой головой.

– Странные существа, вы, женщины,– замурлыкал барс, усаживаясь рядом,– с твоей-то красотой нужно укладывать у своих ног королей, развязывать войны, а ты штопаешь прорехи в грязных юбках шлюх! Связалась с каким-то нелепым лекаришкой!

Вот ещё! Будут приснившиеся кошки оскорблять её лучших друзей!

– Тоже занятие, ничуть не хуже остальных, а у мэтра Метье золотое сердце,– возразила Стефка, заглядывая в зеленые изумрудные глаза,– хватит без толку язвить, лучше давай полетаем!

– Золотых сердец не бывает! И если ты предпочитаешь участь живущей в пыли и грязи мыши, то летать не сможешь! Это удовольствие для тех, кто стремится вверх, а не вниз!

– Глупая ты, кошка,– Стефка дерзко потрепала барса за шелковую холку,– я немного жила на свете и всего, конечно, не знаю, но я твердо уверена, что лучше штопать юбки шлюхам, чем тонуть, как в грязи в дворцовых интригах!

– Ах ты, дерзкая малышка! – опять болезненно резанул, уже ставший навязчивым кошмаром странный голос, и все закружилось многоцветным хороводом и пропало.

Стефка проснулась в холодном поту и с бешено бьющимся сердцем.

Дом уже замолчал, очевидно, угомонились даже последние самые буйные клиенты. За окном вставал ранний весенний рассвет.

И только тут она заметила какой-то предмет, лежащий около потушенного светильника. На колченогой табуретке источал тонкий приятный аромат круглый оранжевый плод в твердой пористой кожуре. Стефка никогда не видела ничего подобного. Она осторожно взяла это чудо в руки и нежно сжала – благоухание стало еще сильнее, заглушив уже привычные запахи пыли и плесени, царящие в комнате. Было в нем что-то светлое, прекрасное, дарящее надежду, что все образуется и будет хорошо!

Стефка сразу же поверила этому молчаливому обещанию, и, прижав маленькое ароматное солнце к себе, вновь заснула и спокойно проспала до утра.

КЕТРИН ПРЕЛЬ.

– Это апельсин,– пояснила Стефке на следующий день одна из девиц, принесшая в штопку чулки,– их привозят откуда-то из Мавритании. Оранжевое – это кожура, её надо очистить, а под ней необыкновенно душистая и сочная мякоть, пальчики оближешь! Хорошо утоляет жажду, особенно когда с похмелья голова раскалывается!

Но Стефке не хотелось разрушать это душистое чудо, оно напоминало ей солнечный зайчик и приятно отличалось оттого, что находилось вокруг. Втыкая иглу в старый чулок, она иногда бросала на него взгляд, и ей становилось как будто теплее от сияния его оранжевых боков.

Прошло несколько дней.

Как-то утром к хозяйке заглянул Тибо, чуть ли не впервые с того момента, как они пришли в бордель.

Он был не в настроении, но его глаза тот час плотоядно остановились на апельсине.

– Только попробуй,– женщина пригрозила обжоре иглой,– зашью тебе рот! Это мне профессор принес, а ты ищи подарки там, откуда пришел!

– Там можно найти только...

Словцо было грязное, и графиня гневно нахмурилась.

– Не к лицу почтенному шуту пачкать язык такими выражениями!

– С кем поведешься, у того и дури наберешься,– умильно пристроился Тибо в ногах своей госпожи,– откуда здесь взяться хорошим манерам, здесь деньги несут не за то кавалеры! Узнал бедный шут, как его не кори, монеты тут ценятся больше любви! А вы апельсин даже съесть не даете, грозитесь, язык быстро к нёбу пришьете!

Стефка пропустила его жалобы мимо ушей, точно зная, что кто бы ни стал пострадавшей стороной, карлик ею никогда не будет. Зато он мог ответить на некоторые интересующие её вопросы, которые она стеснялась задавать девицам Мами.

– Тибо,– тихо полюбопытствовала графиня,– ты видел хоть раз, а как девушки сговариваются со своими клиентами?

Шут насмешливо скосил на хозяйку глаза:

– А вам-то зачем, кто, за сколько и с кем? Здесь все продадут, только грош усмотрев, карманы порвут, там монеты узрев! Покажешь денье и любую бери, поманишь же су, можешь взять сразу три!

– Так просто,– невольно поразилась донна,– и что, нет никому отказа? Слепой, глухой, слюнявый..., неужели не противно?

Тибо пожал плечами, рассеянно теребя её подол. Сегодня он был в несвойственной ему обычно философской задумчивости.

– А разве жизнь не цепь обычных сделок? Кто больше выложит монет, тому ни в чем отказу нет. Ни в платье, ни в любви, ни в плоти здешних девок!

Тонкая игла жалости внезапно кольнула сердце Стефании.

– Тебя обидели? – сочувственно положила она руку на макушку карлика.

Тот строптиво и совсем по-детски дернулся.

– Кто карликом – уродцем был рожден, тот с детства жизнью обделен!

Тибо был наказанием, ниспосланным на графиню откуда-то свыше, чтобы она могла осознать, насколько горька юдоль людская, но сейчас, когда баламут сидел у ног своей госпожи по-настоящему притихший и несчастный, её затопило сочувствие.

– Ну-ну, дружок не нужно вешать нос! Пусть ты и не красавец, но разве это главное в жизни?

– Когда как!

Краткая фраза сказала Стефке всё.

– Ты влюбился?

Она не столько удивилась, сколько была озадаченна этим известием.

– А что? – тот час взвился обидевшийся шут.– Любовь дается только с красотой? Я ж для любви чуть-чуть кривой?

– Нет,– хозяйке даже пришлось отложить штопку в сторону, и с силой усадить возмущенного карлика рядом с собой на постель,– я не об этом! Просто мне не понятно, кто в этом ... странном месте мог покорить твое гордое сердце? Уж не Мами-ля-Тибод, ли это?

Попытка умиротворить развоевавшегося карлика, оказалась неудачной. Едва услышав такое предположение, он ещё больше разошелся.

– А что, если у меня не стать Аполлона, так я ещё и слеп на оба глаза? Зачем мне эта старая ворона, она же безобразна как проказа!

Стефка только руками всплеснула в ответ на это наглое утверждение. Уж кто бы говорил!

– Так кто же эта принцесса? – кисло полюбопытствовала она,– одна из девиц? Надеюсь не Изабо, а то у неё уже есть друг сердца, которого она содержит за счет, – она смущенно хмыкнула,– в общем, своего ремесла! Двоих даже с её трудолюбием не потянуть!

Тибо одарил её неприязненным взглядом, но все-таки сухо ответил:

– Мадлен – порядочная девушка!

Графиня вновь взяла в руки начатую штопку.

– Откуда ты нашел такую в борделе, – сухо поинтересовалась она, втыкая иглу в рукоделие,– или тебя ещё куда занесло, пока я тут слепну в темноте?

Карлик перестал сверлить её негодующим взглядом и вновь уселся на старое место.

– Мадлен прислуживает одной парфюмерше и почти каждое утро приносит девкам мази, румяна, в общем, всяческую дребедень, которую те заказывают у её хозяйки.

– Красивая девушка?

– Недурна,– сдержанно подтвердил Тибо,– но не это главное!

– А что?

– Она крепкая, как репка и здоровая, как наливное яблочко! Всё при всем, и это все на месте!

Разговор по-настоящему заинтересовал Стефанию.

– И что ты собираешься делать с этим яблочком? Довести её до головной боли, как и всех остальных?

– Я разговаривал с Мадлен! – шут решил проигнорировать замечание хозяйки,– она разумная девушка, но вы сами понимаете...

Внезапно он запнулся, и графиня с откровенным любопытством оглядела его непривычно серьезное личико.

– Что я должна понять?

– Шут – хорошая партия для сироты без гроша за душой, но... когда у него есть хозяин! Иначе, как же я смогу содержать жену и детей?

Казалось, уже привыкла Стефания к невозможному, озорному характеру шута, смирилась с этой напастью, но к своему стыду, первой её мыслью была все-таки огромная радость, что у неё появилась надежда распрощаться с ним навсегда.

– Ты хочешь найти себе нового господина?

Но Тибо не дал своей хозяйке долго упиваться несбыточными надеждами.

– Я никогда не покину вас, донна! – торжественно заверил он.– Нет..., я не об этом!

– А о чём?

Но хитроумный шут только заелозил возле её ног, пристраиваясь поудобнее на подоле юбок.

– Мадлен завтра придет со своей хозяйкой,– глухо пояснил он,– госпожа Катрина будет собирать заказы на свой товар! Вот мне бы и хотелось, чтобы вы посмотрели на девушку и потолковали с парфюмершей о нас!

Графиня даже растерялась, не зная, что и сказать в ответ на эту дикую просьбу.

– Но,– в конце концов, пролепетала она,– мы сейчас в таком положении... Да и девушка..., согласна ли она будет выйти за тебя замуж, если у нас нет даже крыши над головой?

– Не будет же это длиться вечно,– мудро заметил Тибо,– а мы пока походим в обрученных!

В ту ночь де Монтрей не пришел, как обычно, навестить свою подопечную, и затосковавшая в одиночестве Стефания долго не могла уснуть. Ей казалось, что никогда ещё так громко не орали за стеной клиенты и пронзительно не визжали девицы. Она даже поплакала в тощую набитую соломой подушку, прежде чем забыться тяжелым сном, которого тоже побаивалась из-за непонятных встреч с белым барсом. Но в ту ночь он не появился, зато рано утром её разбудил взволнованный Тибо.

Стефка, напрочь забывшая об их разговоре, приподняла голову от подушки, с недоумением глянув на непоседу. Девицы обычно спали до обеда, приноровились к их ритму жизни и они с шутом.

– Госпожа Катрина пришла, ваша светлость,– потянул её с постели озабоченный карлик,– надо идти! Посмотрите на Мадлен, да поговорите на счет меня с её хозяйкой.

Юной женщине не хотелось покидать теплую, нагретую двумя одеялами и плащом постель и вылезать в холод комнаты. Да и смысла в подобном разговоре она не видела. Кто отдаст девушку в жены, живущему из милости в публичном доме шуту? Но разве ей было справиться с Тибо? Тот даже мертвого мог заставить плясать под свою дудку!

– Ладно,– хмуро и зябко поеживаясь, вылезла она из-под одеяла, быстро набрасывая на себя душегрейку и разыскивая ногами башмаки, – веди меня к своей возлюбленной!

– А кто такая госпожа Катрина? – поинтересовалась женщина уже в коридоре,– ты говорил, она парфюмерша?

– Да, – с энтузиазмом подтвердил взволнованный карлик,– это очень известная продавщица благовоний, и её услугами пользуются даже придворные дамы самой королевы!

– Зачем же столь влиятельной женщине пользовать своими услугами ещё и этот квартал?

– Х-мм, – многозначительно хмыкнул Тибо,– знатные дамы не очень-то любят расплачиваться за товар, и за недоимки не натравишь бальи на королеву. Чести много, шерсти мало, а вот местные милашки платят исправно, да и вообще им без неё никуда! Травница – очень необычный человек! Мадлен говорила, что ей достаточно взглянуть на женщину, и госпожа Катрин сразу же определяет, какой запах подходит той, чтобы сделать привлекательной для мужчины.

Стефку охватило двойственное чувство – с одной стороны интереса, с другой – опасения. После встречи с Марго она не желала иметь дела ни с одной женщиной, обладающей хоть какими-то особыми талантами. Чем проще человек, тем спокойней с ним общаться!

– А она не ведьма?– осторожно поинтересовалась юная женщина, спускаясь вслед за карликом по винтовой лестнице вниз, в помещение кухни.

– Все травницы немного ведьмы,– пожал плечами Тибо,– нам-то до этого какое дело? Пусть болит голова у инквизиции или у вашего супруга, раз он без них жить не может! Девки же говорят, что в их деле Катрин цены нет. Она делает такие мази, что даже самые слабосильные мужчины возбуждаются.

– А зачем им это?– невольно удивилась Стефка,– не могут, пусть не приходят!

Но ответил не Тибо, а догнавшая их на повороте запыхавшаяся Изабо. Толстуха так оглушительно фыркнула ей в спину, что графиня от неожиданности чуть не слетела со ступенек вниз головой.

– Сразу видно, Ангелочек, что ты плохо понимаешь суть нашего ремесла,– громко заявила та,– эти-то и наиболее хорошо платят. Дома у них ничего не получается, а здесь он герой! А-то ведь как бывает – бьешься-бьешься над ним, потеряешь весь заработок, а он ни с места, а потом ещё и платить отказывается, мол, ты сама виновата, плохо старалась! И, поди, что-нибудь ему докажи! Клиент всегда прав. Впрочем, бывают и другие,– обычно жизнерадостная Изабо даже нахмурилась,– мучает тебя такой и час, и два, а платит только за один раз. Мол, он один раз кончил и баста! И денег кот наплакал, и сил на других нет. Только зельем Катрины и спасаемся! Да шевели ногами быстрее, Ангелочек, сколько можно копаться! Весь товар разберут!

Стефка убыстрила шаг и спустилась в кухню, пропахшую странным смешанным запахом благовоний, вчерашней похлебки и перегара. Сегодня здесь было необычайно шумно. Обычно еле ползающие после бурно проведенной ночи девицы с кислыми, опухшими от вина физиономиями, сейчас, наоборот, деловито суетились вокруг длинного кухонного стола, выхватывая друг у друга горшочки с остро пахнущими притираниями, флаконы, заинтересованно перебирали баночки с краской и помадами. Деловито поморщив нос, подносили к нему пучки трав, какие-то порошки, масла!

Знаменитая Катрин оказалась маленькой хрупкой женщиной преклонных лет в слишком большом для её роста чепце на голове, опрятно и аккуратно одетой. Её сухие пальцы по-хозяйски перебирали товар, открывая многочисленные коробочки и флаконы, и давая понюхать оживленно толпящимся вокруг неё женщинам с горящими глазами. Сейчас она расхваливала краску для бровей и волос.

– Мне её привезли из далекого Леванта,– говорила торговка негромким надтреснутым голосом,– поэтому, не обессудьте, вещь дорогая! Но вам, цыплятки мои, не стоит мелочиться, чем вы лучше будите выглядеть, тем больше клиентов привлечете, и ваши деньги вернутся сторицей.

Цыплятки недовольно ворчали, ругали Катрин за дороговизну, но она лишь отшучивалась, ни на денье не скидывая цену на свой душистый, такой милый женскому сердцу товар.

Но с интересом разглядывающая эту сцену женского тщеславия Стефка была вынуждена отвлечься на своего шута, который с такой силой дергал за подол юбки, что та жалобно затрещала.

– Вы не туда смотрите – Мадлен там, госпожа,– гневно толкнул он её, заставляя обернуться в нужную ему сторону,– как вам она?

Стефка раздраженно повиновалась приказу своего избалованного карлика, глянула и... застыла. Вряд ли она сама осознавала, кого ожидала увидеть в избранницах своего Тибо, но только не подобную девушку.

К описанию Мадлен больше всего, пожалуй, подходило слово здорова! Про таких ещё говорят – кровь с молоком! Высокая девица с приятным чуть присыпанным веснушками розовощеким лицом обращала на себя внимание рвущей корсаж пышной грудью, да и остальные округлости едва ли могло скрыть платье с передником. Карлик рядом с ней выглядел, как мелкая паршивая дворняжка рядом с породистой красивой телкой, то есть, по определению не совместимо!

– Тибо,– растерянно прошептала хозяйка на ухо шуту,– ты уверен, что эта девушка тебе подойдет?

– По-вашему, она недостаточно красива? – встревожился тот,– у неё, конечно, немного подкачал нос, но это если приглядеться!

В своем волнении он даже позабыл про рифмы, но, увы, если его госпожу что и волновало, то это отнюдь не нос служанки травницы, она, кстати сказать, не заметила в нем никакого изъяна.

– Тибо,– графиня попыталась мобилизовать все свои запасы деликатности,– Мадлен – парижанка, вряд ли она захочет связать жизнь с эльзасцем! Француженки, они не то, что немки!

– Ерунда!– горячо возразил Тибо,– если уж короли берут себе жен из чужеземок, то почему простым смертным не последовать их примеру. Я научу её готовить мои любимые блюда!

– Но, может, девушка хранит в своем сердце другие привязанности, и хочет выйти замуж за ученика пекаря или сапожника, знаешь, такие вещи бывают!

– Её сердце свободно! Она сама мне вчера сказала!

– Но для замужества необходимо, чтобы оно было занято тобой! – Стефка изо всех сил пыталась объяснить своему слуге то, что казалось, не требовало разъяснений.

Но если Тибо что-нибудь взбредало в голову, то сопротивляться было бесполезно, поэтому через несколько минут графиня, растерянно растягивая губы в улыбке , предстала перед травницей в довольно жалкой роли просительницы за своего уродца.

Катрин глянула на юную женщину бусинами темных, как у мыши глаз.

– Кто это?– поинтересовалась она у Мами,– что подобная женщина делает в твоем заведении? Только не говори, что работает!

Мами сама что-то разыскивающая в ворохах товара, неохотно оторвалась от своего занятия.

– Нет,– вздохнула она,– это мэтр Метье попросил меня приютить Ангелочка. Знаешь же, у него всегда какие-нибудь тайны и куча призреваемых. Вечно мэтр кого-то спасает, опекает! Но относительно девчонки сказал, что хочет жениться на ней.

Морщины на лице парфюмерши причудливо сморщились то ли улыбкой, то ли ещё какой гримасой.

– Он-то, может, и хочет,– хмыкнула она, не сводя глаз с замершей под этим пристальным взглядом Стефки,– только от его желания здесь мало что зависит – не пара она ему. Я, вообще, не понимаю, как женщина её ранга могла оказаться в грязном борделе в нищенском платье служанки? Кто ты, милая?

Графиня не для того сюда пришла, чтобы отвечать на вопросы какой-то торговки.

– Я по поводу моего брата,– вежливо, но твердо перевела она разговор в нужное русло,– это дело деликатное, и мне бы хотелось поговорить с вами наедине!

Теперь уже Катрин откровенно рассмеялась.

– Брата? Ну-ну..., ладно, отойдем!

Но когда они под всеобщими любопытствующими взглядами уединились на другом конце кухни, то выяснилось, что Тибо был тут как тут.

– Тибо,– зашипела на него хозяйка,– мне нужно поговорить с госпожой Катрин наедине. Ты нам мешаешь!

– Но ведь дело касается меня,– уперся тот, недовольно нахмурившись,– почему я должен уйти?

– Тогда уйду я! – озверела она.

Недовольно ворчащий шут отошел в сторону под ироничным взглядом с откровенным любопытством наблюдающей за этой сценой Катрин.

– Совсем разбаловали вы своего шута! – заметила травница,– эдак, совсем может на шею сесть!

Что ж, она была по-своему права, и все же...

– Тибо решил жениться на вашей Мадлен,– Стефка решила не ходить вокруг да около, – вбил себе в голову, что это подходящая для него пара и слушать ничего не хочет!

Вообще-то, наша героиня ожидала от собеседницы или смеха, или возмущения при известии о проекте столь нелепого брака, но пожилая женщина лишь безразлично пожала плечами.

– Мадлен не гвоздями ко мне прибита! Хочет её, пусть забирает!

– Но,– Стефания от изумления даже не сразу сообразила, что сказать,– но ..., едва ли юной девушке захочется иметь в мужьях такого, как Тибо!

Катрин смерила её снисходительным взглядом.

– Что же ей может не понравиться? С мужским делом у него все в порядке, – она сделала красноречивый жест рукой,– с головой, более чем! А что горбат, так ночью все кошки серы! Я бы сказала даже, что он слишком хорош для нищей девчонки, без гроша за душой!

Не успела Стефка как-то все это осознать, как догадавшийся о благоприятном исходе переговоров карлик уже вновь теребил её за юбку.

– Это ещё не все, госпожа!

Обе женщины недовольно опустили головы вниз.

– Что ещё? – неласково осведомилась графиня.

Тибо одарил их укоризненным взглядом, как будто они забыли невесть что жизненно важное.

– Донна, – буркнул он,– вы должны осмотреть девушку и удостовериться, что в ней нет изъянов!

Пока онемевшая от такой наглости графиня лишь возмущенно хлопала ресницами, парфюмерша откровенно расхохоталась.

– Ну, ты и хват, уродец,– восхищенно покачала она головой,– может, нам осмотреть и тебя заодно, может, тоже чего-то не хватает, а?

Похоже, настороженно наблюдавшие за ними девицы дома терпимости сообразили, в чем дело, потому что тот час расшумелись.

– Ах ты, сморчок занюханный,– услышала Стефка выделившийся из всеобщего гула громовой голос Изабо,– сам под всеми подолами уже пролез, а здесь ему девственница понадобилась!

Эта внезапная реплика несказанно поразила графиню.

– Что? – развернулась она к лицом к стайке обитательниц дома,– я не ослышалась? Это правда?

Девицы только хором хихикнули.

– Такого пакостника ещё поискать!

Всё! Даже ангельскому терпению может прийти конец! Стефания и сама не поняла, откуда у неё в руках оказалась огромный половник, но отходила она им сразу же завизжавшего Тибо от всей души.

– Ах ты, блудливый кот! Ну, я тебе покажу!

Карлик с причитаниями метался по всей кухне, ловко ускользая от ударов, девицы хором подбадривали озверевшую Стефку, а Катрин хохотала до слез!

Наверное, столь шумного утра в доме терпимости не было никогда. Вопли были слышны даже на улице. Наконец, графиня, запыхавшись, упала на лавку, напоследок погрозив плачущему карлику кулаком.

– Ещё раз услышу нечто подобное, попрошу метра сделать из тебя борова! Только такого срама мне ещё не хватало!

Сказала и даже осеклась, смущенно вспомнив, что слово в слово повторяет слова своей бабки Анельки, сказанные однажды почти по такому же поводу. Почему-то подобный грех она менее всего склонна была прощать, но такое жестокосердие не было свойственно местным девицам.

– Да пусть его,– примиряющее махнула руками Мами,– одним козлом больше, другим меньше, не расстраивайтесь вы так! Он у вас вообще трехногий!

– То есть? – нахмурилась едва отдышавшаяся Стефка.

– Да вот,– хозяйка борделя красноречиво развела руками,– прыгает то на одной ноге, то на двух, а то и на трех, и каждый раз уж больно шустро!

Хозяйка подобного уникума обвела тяжелым взглядом хихикающих девиц, и вдруг осознала, что если Тибо и прошелся победным маршем по их телам, то только потому, что отказа ему в этом не было, и тогда она нашла глазами все это время тихонько простоявшую в углу Мадлен.

– Ну, девушка,– угрюмо перевела дыхание графиня,– нужен тебе столь замечательный трехногий, горбатый и с языком змеи кавалер?

Та только безразлично пожала плечами.

– Почему бы и нет!

– Тогда бери его,– устало взмахнула она рукой,– и не жалуйся потом, что у тебя от него изжога!

Расстроенная Стефка уже было собралась забиться назад в свою конуру, когда её остановила травница.

– Почему же вы ничего не выбрали из моего товара,– настойчиво схватила она за локоть сопротивляющуюся женщину,– посмотрите!

У нашей героини элементарно не было денег.

– Я не буду у вас ничего покупать,– поспешно отказалась она и развернулась, чтобы уйти.

Но отделаться от Катрин оказалось делом не простым.

– А я ничего вам и не стану продавать,– ответила та,– только подойдите сюда!

И Стефка вынуждена была вернуться к столу. Травница внимательно осмотрела её своими острыми темными глазами, чуть втянула в себя воздух и, наконец, откуда-то из складок юбки вытащила серебряную красивую коробочку.

– Вот вам подарок!

Нет женщин, с безразличием относящихся к средствам приукрасить себя, разве уж совсем свихнувшиеся на аскетизме – но и те с гордостью таскают на себе пудовые кресты и вериги, вшей и лохмотья, как их развращенные грешницы товарки – ожерелья, ленты и шелковые платья. Понятно, что заинтригованная Стефка не смогла противиться своей природе и, с любопытством глянув на коробочку, осторожно открыла крышку. Внутри было притирание желтовато-зеленого цвета, от которого по комнате сразу же поплыл сильный запах ландыша.

В памяти мгновенно побледневшей Стефки сразу же возник Рауль и подаренная им корзина с цветами. Испуганно вздрогнув, она решительно вернула подарок торговке.

– Может это и мой запах, только я его не люблю!

Катрин даже сменилась с лица, помрачнев, как туча.

– Вот даже как? Вам виднее, – сухо хмыкнула она,– тогда возьмите вот это!

Новая коробочка была не такой красивой, но тоже по-своему замечательной, из неизвестного бархатистого на ощупь дерева, и торговка её также достала откуда-то из тайников на платье. Настороженная Стефка недоверчиво вдохнула сильный аромат. Притирание било в нос запахом полыни, напоминая о летнем солнцепеке. В неприятной духоте пропахшей прокисшим вином кухни он был, как порыв ветра с холмов родной Моравии.

– Это я, пожалуй, возьму,– согласилась она,– сколько я вам должна?

Катрин чему-то таинственно и торжествующе улыбнулась, быстро опустив глаза.

– Нисколько! Выбирая запах, женщина выбирает себе жизнь!

– Возможно!– не стала спорить Стефка и, кратко попрощавшись, быстро вышла из комнаты.