Текст книги "Страстные сказки средневековья Книга 1. (СИ)"
Автор книги: Лилия Гаан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 23 страниц)
Страстные сказки средневековья Книга 1.
Книга 1
Книга 1
ПРОЛОГ.
Пан Лукаши принадлежал к знатному моравскому шляхетскому роду, хотя и не очень богатому. Его старый замок мрачной громадой возвышался над окрестными деревеньками, но когда путники подъезжали ближе, то видели, что от былой мощи осталась только обветшалая башня с фрагментом искрошившейся стены. Господский дом размещался поодаль – в просторном высоком здании под соломенной крышей, обнесенном невысоким, почерневшим от времени частоколом. Были здесь и тяжелые дубовые ворота со скрипучими створками, ревностно охраняемыми холопами с пиками, готовыми жизнь отдать за хозяев, и каменная старинная часовенка, которую прилежно посещали многие поколения Лукаши.
Во владениях Лукаши никогда не приветствовались еретические протестантские учения Гуса и ему подобных, Впрочем, самого молодого пана в вотчине сейчас не было, он подвизался при дворе чешского короля.
Всеми делами в замке заправляла мать – пани Анелька, властная женщина средних лет, строгая и богобоязненная. Её суровое лицо часто взирало с высокого крыльца господских покоев на подвластных людей, зорко всё примечая и, казалось, ничего не могло утаиться от этого всевидящего аргуса, никакой даже самый мелкий грешок. Хозяйка она была отменная, и только благодаря её железной воле дом Лукаши ещё не был окончательно разорен. Жизнь в старом замке текла размеренно и спокойно, не потрясаемая никакими волнениями. Квохтали куры, мычали на рассвете коровы, блаженствовали в вечно не просыхающей большой луже посреди двора поколения свиней.
Если пани Анелька предпочитала проводить время в непрестанных молитвах, да в подсчетах прибылей и убытков, подвластных людей это интересовало мало. Дворня, после того, как заканчивала с дневными делами, всегда толпилась на кухне, греясь у огня и вдыхая аппетитные запахи еды. Болтали, о чем придется. В тесном, лишенном развлечений мирке любая мелочь становилась новостью – и объевшаяся клевера лошадь и забравшаяся на дерево коза. Всем с детства известные сказки, небылицы, легенды пересказывались чуть ли не каждый день, но не надоедали неприхотливым слушателям.
В тот осенний вечер разговор, в который раз зашел о кровавых походах Яна Жижки. Старый смотритель покоев не торопясь расписывал, как это кровожадное чудовище держало замок в осаде, как отличился покойный пан Януш, отец сегодняшнего, в защите своих владений, как свирепствовали и бесчинствовали еретики в окрестных селах, жители которых не успели спрятаться под защиту Лукаши. Комнатные девушки и холопы, раскрыв рты, слушали жуткое повествование. Была среди них и дочь управляющего Хеленка.
Девушка не жила в самом доме, но её мать служила здесь поварихой, и каждый день она приходила на кухню помогать. В людскую же спускался за ними отец, и, поужинав, семья отправлялась в башню, где пани Анелька выделила им комнату под голубятней.
Хеленка была четырнадцатилетней, красивой крепкой девушкой с серыми ясными глазами, открытой улыбкой и белокурыми до бесцветности кудрями. Но при всех её достоинствах был у неё один недостаток, а именно – её терпеть не могла пани Анелька.
История этой неприязни упиралась в далекое прошлое, когда о Хеленке и помину не было.
Со всех сторон к замку и окружающим его подвластным деревенькам подходил дремучий лес, прозванный Черным. Куда только не кинешь взор, так сразу упрешься на острые пики могучих елей, и вот там, где-то в таинственной глубине проживала бабка девушки – старая колдунья Агата. О ней все знали, к ней обращались за помощью, но само её существование очень не нравилось пани, оскорбляя её христианские чувства.
Между тем отец Хеленки и её доверенное лицо эконом Вацлав был единственным сыном лесной ведьмы. Когда-то именно он сопровождал тогда еще молодого пана Януша на учебу в Пражский университет, где служа панычу и сам многому обучился, поэтому Вацлав был самым грамотным человеком в замке. И все бы ничего, если бы он однажды, в уже в немолодом возрасте, вдруг не задумал жениться.
Сельские, из-за старой ведьмы, не хотели отдавать за него своих дочерей. Но справедливости ради стоит отметить, что Вацлав и сам не обращал на деревенских красавиц никакого внимания. Зато он часто по делам бывал в Брно, где сбывал деревенскую продукцию. Там он останавливался в одном трактире У зяблика, который содержал немец. Трактир ему нравился чистотой и хорошей кухней, и там-то он приметил юную судомойку. Девочка была красивой, только вся светилась от недоедания и непосильной работы. Ей уже исполнилось тринадцать лет, и она вполне годилась для замужества.
Вацлав навел справки и узнал, что Гута немка и круглая сирота. Трактирщик запросил очень высокую плату за то, что давал ей кусок хлеба. Может, он просто не желал отдавать горожанку за подневольного человека, а может, сам имел на неё какие-то виды, но таких денег у Вацлава не было, и он обратился за помощью к пану Янушу.
Лукаши отказывать не стал, но сам съездил в Брно, чтобы посмотреть на девушку. И тут же поставил условием денежной помощи право первой ночи.
Не сказать, что это было из рук вон выдающимся событием – такие вещи происходили сплошь и рядом, но пан Януш подобным никогда не грешил и уже много лет, к тому времени, жил с пани Анелькой в любви и согласии. Вацлав поморщился и, после недолгих раздумий, согласился. Гуту, само собой, никто не спросил о том, чего она хочет, да она и вообще была безропотным созданием, а вот пани затаила обиду на всю жизнь.
Анелька была слишком горда, чтобы дать понять мужу, что чем-то недовольна. Но родившуюся неизвестно от кого через девять месяцев Хеленку терпеть не могла и отказывалась её видеть. Только поэтому та не стала ни комнатной девушкой в замке, ни поварихой, как её мать, и вообще могла появиться на замковой кухне только, когда пани удалялась в свои покои.
Девушка скучала в башне одна, изредка помогая отцу вести хозяйственные книги, да читая ему вечерами тайком от замкового капеллана Библию на чешском языке. Вацлав в отличие от пани никогда не сомневался в своем отцовстве, дочь и жену очень любил, и вообще умел быть счастливым и довольствоваться малым. Это был разумный человек.
Сейчас Хеленка, разомлев от тепла, внимательно слушала рассказы о кровавых и страшных делах, происходивших совсем недавно на этих землях.
– А уж разбойников-то сколько, бродяг разных, женщинам невозможно было и носа высунуть за ворота,– скрипел дальше старик.
Девушки хихикнули.
– Дохихикаетесь,– пригрозил им смотритель,– глядите, они и сейчас попадаются на дороге и тогда подолы-то вам наполнят!
Хеленка насторожилась. Она частенько по поручению отца ходила к бабке в лес, украдкой нося то молоко, ту муку, а то и кусок мяса. Вацлав мать никогда не забывал, хотя и со свойственным ему здравомыслием это ото всех скрывал. Дорога, в основном, шла по лесной тропинке, но вначале довольно долго приходилось идти по шляхту. Бабка жила в такой чащобе, что даже определить на чьих землях и то не представлялось возможным – то ли это были охотничьи угодья Лукаши, то ли Збирайды, их соседа-барона. Диких зверей девушка, конечно, то же боялась, но людей больше. Ясно, что ждало бедняжку ото всякого сброда!
А пани Анелька такими вещами не шутила. Провинившуюся девушку выставляли на паперти деревенской церквушки в одной рубашке, и каждый, проходя мимо, мог на неё плюнуть, а то и кинуть камень, а потом несчастную пороли кнутом во дворе замка так, что кожа клочьями летела.
Вскоре на кухню спустился отец, он перед сном всегда давал пани отчет о том, что случилось за день и вся их немногочисленная семья пошла спать.
– Завтра сходишь к Агате,– приказал отец пред сном,– отнесешь ей крупы и возьмешь отвар от кашля для пани. Святоша, а как расхворается, сразу про мать вспоминает!
Утро выдалось более ясным, чем предыдущий день. По сторонам тропинки от еще зеленой травы испарялся туман, и Хеленка торопливо шагала по знакомой дорожке, петляющей среди гигантских деревьев. Осенью день короткий, а надо было ещё подождать, когда Агата сварит отвар, и засветло добраться обратно.
Где-то невдалеке слышался лай собак, наверное, это охотился кто-то из соседей земанов. Пани Анелька разрешала мелкой подвластной её сыну шляхте охотиться в своих угодьях на досаждавших волков. Бояться вроде бы было некого, и все же девушка убыстрила шаг – быстрее бы добраться до заветного уголка леса, туда никто не сунется, все боятся ведьмы! Но приближался и собачий лай.... И вдруг на поляну, которую почти бегом пересекала она, выскочили несколько всадников. Замершая Хеленка остановилась, в ужасе глядя, как прямо на неё несется нарядно одетый мужчина лет тридцати с надменным профилем и высокомерной горделивой осанкой. Она никогда не видела барона Збирайды, но тут же догадалась, что так держаться в их краях мог только он. Всадники окружили растерянную девушку.
– Куда же это спешит такая красавица?– спросил кто-то из них.
– Наверное, к колдунье за приворотным зельем!– рассмеялся другой.
– Зачем такой красавице приворотное зелье,– заговорил и барон,– она и так владеет всем, что может привлечь внимание любого мужчины!
Его голос вроде бы звучал ласково, но охваченная страхом девушка расслышала в нем явную угрозу. Её всполошенный взгляд скрестился с насмешливым взором темных глаз, и с неимоверной быстротой Хеленка пустилась наутек. Проскользнув, подобно испуганной ласке между всадниками, девушка мигом исчезла в лесу.
–Эй, панове, давайте развлечемся, отловим эту козочку,– донеслось до её ушей,– кто поймает, тот и повалит на лопатки!
Никогда еще так быстро не бегала Хеленка. Подгоняемая ужасом и страхом неслась она, преследуемая собаками, вдоль деревьев, не разбирая ни пути, ни дороги. Они на лошадях, в чащобу и бурелом не сунутся,– билась в голове мысль, и девушка специально выбирала самые труднодоступные участки, забиваясь, как раненный зверь в густой кустарник. Постепенно вроде бы погоня отстала, хотя собаки все равно прыгали рядом, весело лая и норовя ухватить беглянку за подол. Наверное, с их точки зрения, это была забавная игра, и они изо всех сил путались под ногами, мешая ей бежать. Задыхающаяся Хеленка вынуждена была остановиться и с укором посмотреть на бессовестных псов.
– Как вам не стыдно! Разве я зверь какой, а ну-ка, бегите к своему хозяину!
– А зачем им куда-то бежать, когда я здесь,– раздался за спиной тот самый, напугавший её голос.
Девушка вздрогнула и обернулась, побледнев от страха. Барон уже спешился и теперь недобро ухмыляясь, рассматривал свою жертву.
– Ты что же, девочка, хотела убежать от такого опытного охотника, как я? И более хитрым зверям это не удавалось...
Хеленка обреченно упала на колени.
– Отпустите меня, добрый господин, мне всего четырнадцать лет,– умоляюще заплакала она, понурив голову,– пожалейте, проявите милосердие!
– Милосердие?– искренне рассмеялся тот,– когда это ты видела, чтобы охотник к добыче проявлял милосердие? А в четырнадцать лет самое время становиться женщиной!
Он наклонился над ней и, резко вздернув подбородок, заглянул в полные слез глаза.
– Перестань плакать! Если ты хорошо будешь себя вести, то на мне все и закончится,– барон развязал пояс её душегрейки,– а если будешь брыкаться и упрямиться, то отдам своим людям, и тогда ты так навсегда и останешься лежать на этой поляне. Выбирай, девочка!
Напрасно пани Анелька сомневалась в отцовстве Вацлава, потому что именно его здравомыслие передалось Хеленке по наследству.
Тяжело вздохнув, она легла на сырую траву и плотно зажмурила глаза, со стоическим смирением выдержав все, что сотворил с ней этот жестокий человек. Она искусала себе в кровь губы, но не издала ни звука, изо всех сил вцепившись в траву руками. Наконец все закончилось.
– А ты мужественная малышка,– похвалил её довольный барон, отряхивая прилипшие травинки с колен,– хочешь поехать ко мне в замок? Это только сначала так больно, потом тебе понравится!
Хеленка поднялась, оправив подол измятой грязной юбки. Её колотило от холода, боли и горя.
– Вы обещали меня отпустить!
– А я от своего слова и не отказываюсь, но будет лучше, если ты поедешь со мной!
– Мне надо идти!
– Я тебя провожу!
– Я иду к ведьме.
– Зачем?
– Она моя бабка.
– Так ты дочь Вацлава, эконома пани Анельки?
– Да.
– Что же, иди..., только я думаю, мы с тобой еще не раз встретимся!
Агата так и ахнула, увидев свою внучку в мокром грязном платье, с безумным заплаканным лицом и растрепанными волосами.
– Меня выставят в одной сорочке на паперти и будут пороть кнутом,– рыдала Хеленка, рассказав бабке все, что с ней приключилось.
Она никак не могла прийти в себя и дрожала от озноба под всеми имеющимися в хижине тряпками и одеялами.
– И вовсе необязательно,– рассердилась старуха, помешивая в котле варево,– откуда кто узнает, что у тебя с бароном было в лесу? Даже его люди и то вас не видели вместе. А уж он-то никому не скажет.
– Почему?
– Вот еще, будет он кому-то что-то говорить! Да и забыл про тебя барон в тот миг, как ты исчезла из виду!
Почему-то Хеленке это показалось обидным и несправедливым – неужели вот так сразу и забудет? А ещё звал к себе в замок! С другой стороны, бабка разбиралась в этих вещах лучше, недаром прожила столько лет!
– Ничего,– успокаивала её Агата,– пройдет несколько дней, боль пройдет, а там видно будет! Не ты первая, и не тебе стать последней!
Но через несколько недель к матери неожиданно нагрянул сын, который предпочитал у неё бывать, как можно реже.
– У меня крупные неприятности,– сразу же сказал он,– Хеленка беременна. Ты же знаешь, как её ненавидит пани, она просто прикажет запороть несчастную насмерть. Дай дочери какого ни будь варева, чтобы она скинула ребенка, пока не вырос живот.
Но варево не помогло – Хеленка несколько часов прокорчилась на лежанке в хижине Агаты, но ребенок не покинул её тела. Все оказалось напрасным и тогда старуха обреченно пожала плечами.
– От судьбы ещё не придумали зелья,– тихо сказала она сыну,– этому ребенку либо жить, либо погибать только вместе с матерью!
– Неужели нет никакого выхода?– в отчаянии простонал сын,– мы с Гутой не перенесем смерти дочери! Она все, что у нас есть!
– Выход есть всегда!
Прошло три месяца. Землю сковало льдом и выпал снег. Хеленку в ту пору мало кто видел из дворни, настолько редко она покидала родительское жилье. Говорили, что дочь Вацлава недомогает, а тот не опровергал этих слухов, хотя и не распространялся насчет болезни, поразившей ещё недавно здоровую девушку.
Под Рождество эконом попросил у пани разрешения обратиться к ней по личному делу.
– Ясная пани, – почтительно склонил он голову перед Анелькой,– позвольте моей дочери поухаживать за моей заболевшей матерью!
– Уж лучше бы она сдохла, проклятая колдунья, – проскрипела та, но после раздумья, разрешение все-таки дала,– только пусть не забывает посещать церковь и ходить к исповеди!
В тот же день, в сопровождении отца Хеленка ушла в лес.
– Говорили, больна,– удивился стражник на воротах, проводив глазами их исчезающие за деревьями фигуры,– а девчонка даже поправилась за это время, вон груди-то какие, шубейку рвут! Замуж ей пора, вот и все болезни пройдут!
Он ещё долго недоуменно скрипел себе под нос соображения по этому вопросу, но потом из загона вырвалась свинья и вся дворня принялась её ловить. Поросячий визг, шум, крики, возня... и Хеленка с её полнотой вылетела у стражника из головы.
Через месяц о девушке неожиданно вспомнила пани.
– Почему твоя дочь не появляется из леса?– поинтересовалась она у Вацлава.
– Есть подозрение, что болезнь матери заразная, поэтому они не решаются выходить к людям,– поклонился эконом.
– Вечно от этой колдуньи всякие неприятности,– заворчала Анелька, – это Господь гневается на нас за скверну! Вот помрет твоя дочь, поздно будет раскаиваться!
И Вацлав только смиренно согнул голову.
– Всё в руках Божьих!
Между тем Хеленка с тоской смотрела на свой растущий живот.
– А куда мы его после денем?– с тоской спросила она бабку.
– Сначала роди,– хмуро ответила та,– а потом решим, что с младенцем делать. Может Господь смилуется, да помрет он родами, такое часто бывает!
Слух о заразной болезни ведьмы, с легкой руки Вацлава, распространился по всей округе и их никто не беспокоил. Но вскоре произошла встреча, избежать которой все-таки не удалось.
Хеленка недалеко от хижины собирала хворост. Кругом все было завалено снегом, и она с трудом, придерживая живот, пробиралась по вязким сугробам, выбирая ветки посуше. Ярко светило солнце, и уже ощущалось веяние близкой весны, но она не особо радовала девушку. Ребенок уже шевелился, и сейчас мягко переворачивался в лоне – что-то ему видимо не нравилось.
Будущая мать, прислонив руку к животу, прислушалась к этому движению новой жизни, а когда подняла голову, то увидела, что в нескольких шагах от неё восседает на коне виновник её неприятностей.
– Вот ты где,– рассмеялся, спешиваясь, барон,– а я спрашивал о тебе Вацлава, и он сказал, что ты уехала из наших краев. Оказывается недалеко! Как тебя зовут?
– Хеленка!– опасливо попятилась она, но далеко уйти не удалось.
Барон одним прыжком оказался рядом с ней, заинтересованными глазами приглядываясь к округлившейся талии.
– Что это ты Хеленка за живот сейчас держалась? – с этими словами он распахнул на ней видавшую виды бабкину кацавейку,– ого, так ты решила сделать меня отцом?
Хеленка покраснела, смущенно опустив глаза. А что тут скажешь?
– Он шевелится!– в конце концов, пробормотала она.
Збирайда довольно хохотнул, с удовольствием пройдясь горячими ладонями по её вздувшемуся животу.
– Молодец, девочка! Не заставила долго ждать! Поехали ко мне в замок!
Бедная девушка в испуге отпрянула от него. Только этого ко всем бедам и не хватало! Тогда все узнают о позоре дочери Вацлава!
– Нет, пожалуйста, нет!
– Чего ты боишься, дурочка?! Все что могло, с тобой уже случилось, а рожать тебе будет легче в замке, чем как лесному зверю под кустом! Да и о байстрюке надо подумать, куда ты его денешь-то? Пошли к твоей бабке!
Разговор со старухой у Збирайды получился нелегким. Она, конечно, до смерти боялась барона, но держалась как скала.
– Моя внучка порядочная девушка! Разве она виновата, что попалась вам под горячую руку? Зачем же вы окончательно хотите погубить её, увезя к себе в замок? Неужели господин не понимает, что после этого Хеленка никогда уже не сможет выйти замуж?
– Все это так, – недовольно хмыкнул барон,– я тебя понимаю, ведьма, но что ты собираешься сделать с моим ребенком? Сварить из него колдовское зелье?
Женщины съежились от страха. Обвинение в колдовстве могло стоить старухе жизни. Но, очевидно, Агата меньше дорожила собой, чем счастьем единственной внучки.
– Я знаю целебные травы, варю из них отвары и делаю настойки, но магией никогда не занималась,– отрезала она, – не по мне это!
– Так что будет с ребенком?– Хеленка вздрогнула, услышав интонации его голоса, как и тогда осенью в нем слышалась явственная угроза.
– Пан,– умоляюще схватила она Збирайду за руку и прижалась к ней губами,– не сердитесь на мою бабку – она не знает ответа на ваш вопрос! Пусть ребенок сначала родится, а там видно будет!
Барон пристально осмотрел испуганную девушку, но руку отнимать не стал. Его темные глаза так сверкнули, что Хеленка моментально покраснела.
– Выйди отсюда, ведьма, я хочу остаться с твоей внучкой наедине!– приказал он Агате.
И та с поспешной быстротой поспешила удалиться, мудро рассудив, что все что можно, барон с её внучкой уже сделал, а её упрямство может это положение только ухудшить.
– Раздевайся,– между тем распорядился тот, снимая подбитый мехом плащ.
Когда до Хеленки дошло, что он имеет в виду, из её глаз брызнули слезы.
– Не надо, мне итак плохо!
– Мне лучше знать, что надо, а что нет,– прикрикнул барон, толкая сопротивляющуюся девушку на лежанку.
В этот раз все было по-другому. Збирайда старался, насколько мог, вести себя ласково, но преодолеть испуга своей жертвы не сумел. Уж слишком он был чужим, непонятным, да и то, что он сделал понравилось ей мало, хотя, конечно, это получилось лучше, чем в первый раз.
– Тебе понравилось быть со мной?– спросил, уже одеваясь, барон.
И Хеленка, хотя и робко, растянула губы в улыбке.
– Ты очень красивая, когда улыбаешься,– заметил Збирайда,– так что, поедешь со мной? Тебе будет хорошо в моем доме, обещаю!
– Нет,– быстро опустила она глаза,– прошу вас, оставьте все как есть!
– Вот упрямая девчонка,– вздохнул барон, но было видно, что он не сердится,– ладно, мне пора, холопы, наверное, и так уже ищут меня по всему лесу. Но я еще появлюсь!
Бабка пришла, как только Збирайда удалился. Она очень замерзла, поэтому шепча какие-то ругательства, грела руки у огня, искоса поглядывая на съежившуюся на лежанке внучку. Хеленка задумчиво смотрела в одну точку, бережно обхватив свой живот.
– Смотри, не влюбись в этого красавца,– тяжело вздохнув, произнесла Агата,– это гораздо страшнее, чем даже ребенок в твоем животе! Сейчас он тобой увлекся, но чем ты его сможешь удержать? Выкинь из головы, барон не пара нищей девчонке, ты разобьешь себе сердце!
– Я знаю,– покладисто согласилась с бабкой Хеленка,– я постараюсь не думать о нем, хотя это непросто, когда носишь его дитя.
Но бабка, оказывается, ещё не закончила говорить. Возясь с котелками с водой, она монотонно бормотала себе под нос, мало заботясь, слушает её внучка или нет:
– Всё одно и то же, из века в век! Збирайды во все времена были гораздо влиятельнее и богаче Лукаши, но пан Ирджих уж слишком горд и не зависим, поэтому и проводит так много времени у себя в замке, а не при дворе маркграфа. Был он когда-то и женат, но все жалели бедную пани, настолько мало барон обращал на неё внимания. Она, наверное, поэтому и померла так рано, оставив ему двоих сыновей. А уж если ему девушка какая понравится, то никогда не церемонится! От Збирайды, как от дьявола, подневольные люди дочерей прячут! И байстрюки в его замке есть... В общем, держись ты от него подальше, ничего хорошего он тебе не принес и не принесет!
Последнее могла и не говорить – уж об этом Хеленка знала не понаслышке, но выполнить столь разумный совет старухи оказалось непросто.
Збирайда стал частым гостем в хижине ведьмы. Привозил добытую дичь, хлеб, и пока ещё позволял растущий живот, заваливал Хеленку на лежанку. Но когда и это стало невозможным, все равно их не бросил, возникая на пороге, когда его меньше всего ждали.
Время шло, прожурчала ручьями и отполыхала первоцветами весна, и в начале лета Хеленка родила девочку, немного не доносив до положенного срока. Барон в очередной раз появился как раз на утро после этого события, посмотрел на спящую мать и новорожденную дочь и уехал, ничего не сказав.
Через три дня старуха неожиданно подняла роженицу с постели и поволокла в лес за какими-то травами, которые срочно нужно было собрать до Троицы.
– Троицкие травы самые сильные,– пояснила она,– покорми её, да привяжи к спине, пусть спит! Мы пройдемся по западному склону вдоль шляха – там заросли лучшего девясила!
Женщины как раз набрали полные подолы крупных сочных корней, когда услышали доносящийся издали женский крик. Агата, оставив в укрытии внучку, осторожно выглянула из-за деревьев и тут же смело вышла на дорогу. В поломанной повозке посреди огромной лужи, кричала беременная женщина, судя по всему, у неё начались схватки. Вокруг роженицы суетился перепуганный мужчина.
– Агата! – облегченно крикнул он, заметив показавшуюся из леса колдунью,– быстро помоги пани, а я помчусь в замок за подмогой. Мои люди уехали к кузнецу, потому что сломалась эта колымага, но кто мог подумать, что у госпожи начнутся схватки!
Подслеповато приглядевшись, старуха поняла, что перед ней находится сын пани Анельки пан Януш-младший. Он знал лекарку, потому что, как-то поранившись на охоте, забредал к ней в хижину. А кричащая пани, очевидно, была его молодой женой, которую тот вез к матери рожать.
Вацлав рассказывал матери, что пан женился по осени, и пани Анелька ездила на свадьбу в Буду.
Молодой пан ускакал в замок за помощью, а Агата принялась за привычное дело. Но юной пани не повезло – роды были очень тяжелыми, ребенок шел ягодицами. И когда, наконец, роженица, поднатужившись изо всех сил, родила мальчика, то сразу потеряла сознание. Но пред тем как провалиться во мрак беспамятства, она все-таки спросила:
– Кем благословил нас Господь?
– Юной пани, госпожа! – ответила, пеленавшая новорожденного старуха.
Все это время скрывающаяся за ближайшим кустом Хеленка изумленно покосилась на бабку, пристально разглядывающую посиневшее личико младенца.
– Почему ты обманула пани? – потрясенно спросила она.
– Её сын мертв, а твоя дочь жива! Мы сейчас подменим детей!
Хеленка так и села, где стояла, в ужасе глядя на суровое лицо старухи. Она, конечно, знала, что расстанется с дочерью, но что так скоро! Сердце пронзила страшная боль отчаяния.
– Нет,– заплакала она,– я не отдам свою дочь! Мою деточку, мою кровиночку... Нет!
Но бабка только презрительно глянула на плачущую внучку.
– А куда ты её денешь, дурочка? Пани Анельке отнесешь, на вашу с ней погибель? А если подсунешь Лукаши в дочки, то все время будешь рядом, когда вернешься домой!
Бабка, как всегда была права, и обезумевшая от тоски Хеленка отвязала от спины спящего ребенка. Даже поплакать над дочкой было некогда – времени осталось только на то, чтобы исчезнуть с мертвым мальчиком на руках в тот момент, когда из-за поворота, наконец-то показался его отец с дворней.
Новорожденного зарыли под елью недалеко от хижины. Хеленка рыдала, свернувшись клубочком на лежанке – ей ничто было не мило.
– Это же неслыханная удача,– доказывала неразумной внучке упрямо насупившаяся старуха,– твоя дочь вырастет пани, а не незаконнорожденной байстрючкой. У девчонки будет приданное, муж– паныч и она будет свободной!
Всё это было так, но осиротевшей матери все равно было плохо. И за всеми этими событиями женщины как-то забыли о том, о ком забывать совсем не следовало.
– Где моя дочь?– на следующее же утро принес черт барона,– её нужно окрестить!
Бабка и внучка растерянно переглянулись.
– Девочка умерла! – пробормотала прячущая глаза старуха.
– Да,– сурово сжал губы Збирайда,– а может быть, ты её съела?
– Хеленка?! – гневно обернулся барон к любовнице, но та только навзрыд расплакалась.
Лицо мужчины приобрело от ярости свекольный цвет.
– Так,– взревел он,– показывай могилку, иначе я прикажу тебя саму живьем закопать в землю!
Облегченно вздохнувшая Агата указала ему на маленький холмик, но через минуту ей стало страшно, когда барон не просто его разрыл, но ещё и внимательно осмотрел маленькое тельце.
– Да это же мальчик, ведьма! – от гнева его даже перекосило,– не могла же ты мою дочь превратить в сына?! Быстро отвечай, где мой ребенок и откуда здесь взялся этот?
Агата молчала, судорожно соображая, что говорить дальше. Не правду же! Между тем, Збирайда, недолго думая, выкрутил ей руки и, втащив в хижину, сунул пятками прямо в очаг. Хеленка, сотрясавшаяся от рыданий на лежанке, пришла в себя от страшного крика бабки и едкого запаха пылающих тряпок.
– Быстро говорите, что здесь произошло, иначе я вас обеих сожгу в этой хижине! – орал невменяемый от бешенства барон.
– Пан Ирджих,– упала перед ним на колени перепуганная девушка – отпустите Агату, я все вам расскажу!
И пока старуха, ахая и кряхтя, забивала на себе пылающие юбки, Хеленка рассказала барону о том, что произошло. Гнев пана Ирджиха был страшен.
– Ослицы! Отдать мою дочь в чужие руки! – ругался он, в ярости круша все вокруг.
Летели чугунки, немудрящая посуда, пучки трав, дым, вонь, кряхтение и стоны Агаты, но, тем не менее, Хеленка упорно ползла на коленях за мечущимся в гневе мужчиной.
– Простите нас, – девушка все-таки умудрилась обвить руками и прижаться всем телом к его ногам,– умоляю вас!
Хоть и неосознанно, но рассчитала она верно – барон тот час смягчился.
– Зачем,– простонал он, окидывая её тяжелым взглядом,– зачем вы это сделали?
– Я хотела быть с ней рядом!– даваясь слезами пояснила Хеленка.
Но барон почему-то даже взвыл, услышав это простое объяснение.
– Как ты будешь с ней рядом, когда я выкупил тебя у пани Анельки и сегодня же собирался вас с дочерью отвезти в свой замок? – с горьким смехом спросил он, – старая ведьма вымотала мне всю душу, прежде чем согласилась тебя продать! Я её на дух не переношу, мерзкую ханжу, и теперь узнаю, что ты моего ребенка определила к ней во внучки?!
Хеленка так и застыла с открытым ртом, пытаясь до конца уяснить весь размер катастрофы, но зато сразу же нашла слабые места в позиции барона старая Агата.
– В вашем замке или еще где, девочка по-прежнему оставалась бы байстрючкой,– непоколебимо проворчала она,– а теперь она вырастет настоящей пани! Эта участь гораздо лучше, чем та, которую ей уготовили вы, её отец!
– Молчи, ведьма, иначе я тебя собственноручно вздерну на ближайшем дереве!– угрюмо пригрозил барон.
Агата испуганно замолчала. Угроза отнюдь не показалась ей пустой!
– А ты собирайся, сегодня же переедешь в мой дом! – рявкнул он на Хеленку.
– Но господин, – опешила та от такого поворота дела, – я не могу, ведь....
Но она выбрала неудачное время для спора с гневным мужчиной.
– Ты, по-моему, не поняла,– нахмурил брови барон,– я тебя уговаривал, пока ты была чужой холопкой. Теперь же ты моя, а моя дворня со мной приказы не обсуждает!
Всё оказалось напрасным, и, не смотря на неимоверные усилия отца и бабки, теперь её позор станет известен всем. Скачущая на одной лошади с бароном Хеленка давилась молчаливыми слезами отчаяния.
В их мирке не было участи более позорной, чем участь замковой шлюхи. Даже спящие вместе со свиньями пастухи и то не были столь презираемы, как не сумевшие себя вовремя оградить своевременным замужеством падшие девушки. Несчастные даже в часовне, и то стояли не ближе предела, и к причастию допускались последними. А не оскорблял их, походя, только уж совсем ленивый.
Как и все девушки Хеленка, конечно же, грезила о другой судьбе. Вацлав собрал для любимой дочери вполне приличное приданое, да и конюший пани Анельки, ясноглазый веселый Карек давно обменивался с девушкой вполне понятными взглядами. И вот теперь этим незамысловатым мечтам о счастье пришел такой позорный конец. Было от чего проливать слезы!
– Не реви,– по своему истолковал её горе Збирайда,– знаю, что отец тебя баловал, поэтому не пошлю на тяжелую работу! Ну, разве только ночью будешь уставать...
Пан Ирджих был настолько уверен, что эта участь прельщает его новую холопку, что даже игриво ущипнул её за бедро, как бы предлагая порадоваться такому везению. Хеленка нервно вздрогнула, но кисло улыбнулась, шмыгнув носом.
