Текст книги "Страстные сказки средневековья Книга 1. (СИ)"
Автор книги: Лилия Гаан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 23 страниц)
– А что ты вообще делала в замке Лукаши?
– Помогала отцу вести хозяйственные книги, да хлопотала по хозяйству, ведь мать все время пропадает на замковой кухне.
– Вот как?! Что ж, и у меня тоже будешь помогать эконому, а то он стал слепой, как крот. Все забывает, или вообще путает местами, но зато помнит, сколько стоил овес ещё до рождества Христова!
Вечером, когда унылая Хеленка обосновалась в маленькой каморке под самой крышей, Збирайда зашел посмотреть, как она устроилась. Окинув взглядом узкую лавку с соломенным матрацем, недовольно покачал головой.
– Мы здесь не поместимся! Прикажу, чтобы тебя перевели поближе к моим покоям!
Нервы у девушки не выдержали, и она навзрыд зарыдала, без сил опустившись на скудное ложе. Сбывались её самые худшие опасения.
– Хватит ныть,– Збирайда прижал девушку к себе и неожиданно ласково поцеловал,– я хотел как лучше, но сделанного не воротишь! Наша дочь теперь будет там, а ты здесь, со мной. Разве это плохо?
Хеленка тоскливо замерла в его тесных объятиях.
– Я был сегодня у Лукаши, там праздник по поводу рождения наследницы – все веселятся и радуются! Я так был любезен со старой ведьмой Анелькой, так лебезил перед этой каргой, что она смягчилась и пригласила в крестные к нашей девочке. Но боюсь, – вздохнул барон,– как бы вслед за праздником у них не наступили черные дни – молодая пани Боженка очень плоха, вряд ли отойдет от родов.
– Как они её окрестили?
– Стефанией.
Збирайда оказался пророком. Молодая пани Лукаши, действительно, вскоре после крещения дочери умерла, пан Януш вновь уехал в Венгрию, а маленькая Стефка осталась с бабкой Анелькой.
Жизнь же Хеленки в замке барона неожиданно сложилась удачно.
Поначалу ей приходилось нелегко среди чужих, не жалующих её людей, но, к удивлению всех знавших ветреного пана, мимолетный каприз Збирайды обернулся крепкой привязанностью к юной холопке. Почему так произошло, он и сам, скорее всего, не знал. В делах любви никогда ничего нельзя сказать определенно, а тут и вовсе! Как случилось, что сдержанная, холодновато отстраненная девушка, в конце концов, прибрала к рукам такого сластолюбивого необузданного распутника, было тайной для всех окружающих. Он никогда её не обижал, за редким исключением, когда ему хотелось развлечься с другими девушками. Но, в основном, всегда делил постель с Хеленкой.
Положение любовницы настолько с годами окрепло, что иначе, чем за настоящую хозяйку замка её никто и не воспринимал, даже сыновья барона относились к ней с определенным уважением. Дочь Вацлава унаследовала его здравомыслящую голову, знала грамоту, и поэтому вскоре все немаленькое замковое хозяйство сосредоточилось в её разумных руках. Вот только детей ей больше Господь не дал, поэтому она с напряженным интересом следила за тем, как растет её маленькая дочка в соседнем замке. Если барон, как крестный отец, видел её часто, то она могла похвастаться только тем, что несколько раз, спрятавшись, наблюдала за ней издали. Девочка росла красивой и такой же белокурой, как и её мать.
Прошли годы.
МОРАВИЯ. Черный лес.
Когда Стефании исполнилось пять лет, пан Лукаши женился снова, привезя новую жену откуда-то из Венгрии. Мадьярка была молоденькая, красивая, черноволосая и черноглазая.
– Этот Лукаши не в своем уме, – ворчал пан Ирджих, деля с Хеленкой постель в их общей спальне,– выбрала же ты мне со своей ведьмой бабкой родню! Дела у него хуже некуда, он почти совсем разорен, и, надумав жениться, выбрал себе девку без приданого!
Барон раздраженно фыркнул, машинально погладив любовницу по бедру. Чужая дурость всегда выводила его из себя, а тут речь шла о мачехе его дочери.
–Эта Мария, чья-то там воспитанница, крестница герцога каринтийского, а имущества только то, что на ней одето. Зато ты бы видела, что это за наряд! Какая-то дурацкая мода – колпак такой высоты, что она, и подняв руки, не может до его острия дотянуться, платье хоть и из хороших тканей, а какое-то нелепое, грудь сжата, живот наоборот выпячен. Черт знает что!
– Вам она не понравилась? – улыбнулась Хеленка, уткнувшись носом в его плечо.
Но против ожидания, Збирайда довольно хмыкнул.
– Ну, я бы так не сказал...,– задумчиво протянул он,– глазки у неё блестящие и игривые. Не знаю, как у них там в Венгрии, но в наших краях, когда мужчина ловит на себе такой взгляд, то тот час начинает действовать.
Понятно, какого рода действия собирался предпринять пан Ирджих!
– Конечно, мой господин, вы такой красивый мужчина, что пани Мария не смогла остаться равнодушной! – Хеленка за годы жизни с бароном усвоила твердо, что много лести не бывает.
Збирайда самодовольно улыбнулся, но все-таки счел нужным пояснить своей любовнице:
– Дело даже не в моей красоте, душенька, а в том, что если ты женился на юной красавице, то время нужно проводить с ней, а не в фамильной часовне за молитвами на пару со старой дурой Анелькой. Понятно, что мадьярка скучает, глядя на его постную физиономию. Если спустя даже полгода после свадьбы, Януш так и не сделал пани беременной, то зачем вообще женился, или он рассчитывает, что об этом, как и в первом случае позабочусь я?
Прошло уже столько лет, однако барон вел себя так, как будто дочь отняли у него только вчера. Но Хеленка давно перестала реагировать на его выпады, искусно переводя разговор на другие темы.
– А что, у вас есть такое желание?
– Пани Мария намекнула, что завтра собралась на прогулку в лес, и если это не приглашение на свидание, то можешь считать меня болваном!
– Любая пани сочтет за счастье обратить на себя ваше внимание!
– Вот завтра я ей эту честь и окажу,– рассмеялся барон, прижимая к себе экономку,– а ты не ревнуешь, милая?
Хеленка вполне искренне удивилась, недоуменно покосившись на Збирайду.
– Какой в этом смысл? Разве моя ревность что ни будь изменит?
– А вдруг я влюблюсь в кого ни будь и оставлю тебя?
– Вот тогда и буду расстраиваться! Да и не расстанетесь вы с хорошей экономкой, мне же достаточно просто быть с вами рядом, чтобы чувствовать себя счастливой!
Пан Ирджих повернулся на бок и пристально вгляделся в безмятежные черты женщины рядом.
– Меня всегда поражает твоя рассудительность! Неужели тебя не обидно, когда я предпочитаю других женщин?
– Мне итак невероятно повезло..., зачем гневить Бога и требовать большего!
На следующий день Хеленка проводила барона на свидание, и занялась своими обычными делами. Её немало позабавило, сколько времени он провел, прихорашиваясь перед зеркалом, в предвкушении свидания с юной пани. За годы их совместной жизни Хеленка его хорошо изучила. Пан Ирджих всегда загорался страстью к новой женщине и почти сразу же остывал, стоило ему добиться своего. Так было и на этот раз.
– Я думал мадьярки страстные,– делился он той же ночью впечатлениями о прошедшем свидании,– а пани Мария говорила и говорила, испортила все удовольствие. Терпеть не могу, когда во время занятий любовью женщины беспрестанно болтают! Ты, душенька, этим никогда не грешишь, поэтому я тебя так и люблю. Но пани не дворовая девка, я не могу её бросить после первого же свидания, придется еще хотя бы пару раз с ней встретиться, чтобы не обидеть!
Но пара раз растянулась на целые месяцы, пока не закончилось лето и любовникам невозможно стало встречаться из-за холода.
– Какая же она навязчивая,– тем не менее, жаловался барон Хеленке,– пани Мария осточертела мне до крайности, меня от неё уже тошнит!
– А её от вас,– скупо улыбнулась та,– сегодня был отец и сказал, что у Лукаши радость – молодая пани забеременела. Её мутит по утрам и тянет на соленое. Пани Агата и пан Януш из часовни не выходят, моля Бога о наследнике.
– Лучше бы он из спальни своей жены не выходил,– хмуро пробурчал пан Ирджих,– хотя теперь он уже, конечно, опоздал. Я что, нанялся производить детей для Лукаши? Сначала вы со своей бабкой отдали ему мою дочь, теперь его жена носит моего ребенка...
Но как Лукаши не молились, Бог остался глух к их просьбам, и пани Мария родила дочь вместо ожидаемого сына. И если мать и сын только смиренно склонили головы перед волей Всевышнего, то в замке соседа разразилась буря.
Сидящая за расходными книгами Хеленка, обреченно слушала очередной виток обвинений от своего хозяина, но теперь компанию ей составила ещё и пани Мария.
– Вот, вы со своей бабкой пристроили мою дочь в это семейство нищих, а теперь эта мадьярка опросталась девкой! Где Лукаши наберут приданное для моих дочерей?– возмущался барон,– как же мне неприятно, что мои девочки будут чего-то лишены из-за расточительности этого малахольного Януша! Благо ещё, что и в этот раз меня пригласили крестным отцом, но больше пани Мария в постель меня не затащит. Если им нужен еще один ребенок, пусть делают его сами!
Девочку окрестили Еленой.
Прошло ещё три года.
Особых событий в Черном лесу не происходило. Не считать же происшествием трех застигнутых в курятнике лисиц, да ежегодную травлю волков? Но на исходе зимы, пан Януш простудился на охоте и умер.
Хозяином покойный был никудышным, но все-таки пользовался авторитетом и среди соседей, и среди подданных. После же его смерти положение семьи начало стремительно ухудшаться. Как не билась, на всем экономя пани Анелька, дела шли плохо. Подвластная шляхта обнаглела, собранный оброк становился все меньше и меньше, а ведь ещё нужно было платить немалые налоги в казну маркграфа, церковную десятину и..., да мало ли было поводов у наглых сборщиков, чтобы обчистить карманы у бедной вдовы?
Пани Мария, оказавшись один на один с грозной свекровью, притихла и боялась слово молвить. Внучек бабка обожала, а от невестки требовала, чтобы та часами стояла в часовне на коленях.
– Вертихвостка,– жаловалась Анелька, заехавшему по делам Збирайде,– не прошло и двух лет со дня смерти мужа, а она уже готова и траур снять, блудница! Дочерей бы постыдилась! Что с ними со всеми будет, если меня призовет Господь, ума не приложу? Девчонки маленькие, сноха безмозглая курица, ни родства, ни приданого! Зачем покойный Януш на ней женился? Даже сына родить не смогла!
Барон только согласно кивал головой, кляня про себя старую дуру ведьмой и каргой. Все эти годы он помогал Лукаши и деньгами, и советами, без него они бы давно по миру пошли. Глупышка Мария, решив, что сосед это делает ради неё, сразу же пристала к бывшему любовнику с требованием, чтобы тот на ней женился.
– Только не хватало,– жаловался пан Ирджих Хеленке,– привести в дом эту настырную бабенку. Я не знал, как отделаться от мадьярки, когда был еще жив Януш, а теперь и вовсе она мне не нужна! Если бы ты в свое время, со своей ведьмой бабкой....
Экономка на время отключилась – она уже давно знала наизусть, что он ей скажет. Все-таки столько лет изо дня в день слушала одну и ту же речь, но в этот раз Збирайда закончил обвинение другими словами:
– Но как же мне вернуть под свой кров дочерей? – задумчиво нахмурил он лоб, вопросительно глядя на штопающую его рубашку женщину,– жениться, и в первую же брачную ночь придушить мадьярку?
Пани Марии барон объяснил все, конечно, по-другому.
– Дорогая, я не раздумывая сделал бы вас своей женой, и стал счастливейшим человеком на земле, если бы не связывающий меня священный обет. Я поклялся покойной жене, что не приведу сыновьям мачехи!
Понятно, что обет был делом серьезным, и огорченная вдова сразу же отстала с женитьбой.
На два года еще во владениях соседей воцарилось затишье. Но как только стала вытягиваться и хорошеть Стефка, в мирной до этого семье стали разгораться нешуточные страсти. Расцветающая красота падчерицы была очень не по нраву мачехе.
– Приданого для неё нет,– заявила она свекрови,– пусть идет в монастырь!
Помешавшаяся к старости на постах и молитвах пани Анелька эту идею приняла без возмущения, хотя кое-какие возражения у неё все-таки были.
– Для знатной шляхтянки нужен заклад! Не в простые же трудницы ей идти, как простолюдинке!
– А мы попросим её крестного, пана Ирджиха, внести заклад за Стефанию,– нашла устраивающий её во всех отношениях выход пани Мария, – он не откажет нам в столь богоугодном деле.
И не откладывая дела в долгий ящик, тут же обратилась с просьбой к барону.
Не знала молодая пани Лукаши насколько была близка в этот момент к смерти. Внимательно, изо всех сил сжав зубы, выслушал просьбу сосед и, пообещав подумать, уехал домой. Впервые за пятнадцать лет совместной жизни увидел он свою Хеленку в состоянии ужаса и паники. Ей обо всем рассказал отец.
– Они со старой ведьмой загубят мою девочку! – кричала та и чуть ли не билась головой о стену.
– Успокойся,– рявкнул на холопку барон, но, увидев тоску в любимых глазах, уже мягче добавил,– я не допущу этого, даже если придется их обеих прибить!
Барон думал всю ночь, ощущая, что рядом не спит и то же переживает Хеленка.
– Спи спокойно, я знаю, что нужно делать! Все будет хорошо!
Экономка сразу же успокоилась и уснула, доверчиво прижавшись к любовнику.
Рано утром, едва забрезжил рассвет, барон появился в замке Лукаши. Отказавшись от любезно предложенной простокваши на завтрак, он прямо перешел к делу.
– Елену вы тоже собрались отдать в монастырь?
Женщины недоуменно переглянулись.
– Конечно, нет,– возмутилась пани Мария,– она еще совсем маленькая!
– А что будет, когда вырастет?
Старая и молодая Лукаши опешили, было видно насколько они поражены и сбиты с толку его странными вопросами. И тогда, обругав про себя женщин тупоголовыми стервами, Збирайда любезно пояснил:
– Лукаши – ленное владение. Стефания по праву старшинства является наследницей замка, и если она уйдет в монастырь, то и Лукаши отойдет монахам, а вы, мои дорогие, окажетесь на улице! Я, конечно, могу у вас выкупить замок, тогда хватит на вклады в монастырь для обеих дочерей покойного Януша. Но могу и просто наградить их приданным, как своих крестниц, но только при условии, что они выберут себе жениха не небесного, а земного!
А потом раздраженно наблюдал, как медленно доходит сказанное до глупых баб. И пока Мария хмурила лоб и кисло изгибала губы, пытаясь уяснить сказанное, её свекровь радостно встрепенулась. Несмотря на фанатичную веру, пани Анелька все-таки понимала, что из внучки получится плохая монахиня, да и дома на старости лет лишаться не хотелось. Зато её невестка вспыхнула от злости, она рассчитывала совсем на другое.
– Какое же приданное вы им дадите?– сухо поинтересовалась она, – надеюсь, уж Елену-то не обделите!
Дурочка чуть ли не открыто призывала его вспомнить, что он отец девчушки. Благо, что пани Анельке, в силу собственного целомудрия, и в голову не приходило, что она живет рядом с достойной кнута потаскухой.
– Они для меня одинаковы, за обеих пред Богом отвечать,– сердито заметил барон,– а приданное будет по женихам. И раз я его даю, то и женихов выбирать буду то же я! А чтобы чего не получилось (мало ли как складывается в жизни), то под заклад этих денег возьму у вас земли. Так будет надежнее!
– Да где их взять-то женихов? – тяжело вздохнула пани Анелька,– чтобы девочку вывозить, надо её одеть и не только её, но и Марию. А откуда достать денег?
– Я возьму это на себя,– пообещал им пан Ирджих, – но проконтролирую каждый грош. Я денег на ветер не бросаю, поэтому у меня они и есть. Слушайтесь во всем моих приказов, и я обещаю вам, что в ближайшее же время наша Стефка выйдет замуж.
Не любил барон бывать при дворе маркграфа, но в этот раз смирил свой независимый нрав ради дочери обожаемой Хеленки. Встретился с нужными людьми, переговорил с теми, с другими, и добился для Стефании представления ко двору. У пана Ирджиха было много влиятельной родни, людей зависимых лично от него и, тем не менее, он и не подозревал, какое противодействие вызвала его просьба у маркграфа.
– Стефания Лукаши,– недовольно приподнял тот брови, когда его советник Бургард передал прошение,– это не Лукаши из Черного леса?
– Они самые!
– Ёё отец был плохим вассалом и больше пресмыкался перед венгерским королем, чем служил своему господину. Даже женился второй раз на мадьярке! Мне бы не хотелось привечать его сироту, подавая пример абсолютно ненужного всепрощения.
Вчера во двор Бургарта из Черного леса привезли целый воз битой птицы, оленьи окорока и три увесистых свиных туши. Нужно было отрабатывать столь щедрый дар!
– Лукаши действительно вел себя не так, как подобает,– подобострастно согласился советник,– но Бог наказал его за нарушение вассальной клятвы. Род пана Януша угас, потому как после него остались только дочери, да и разорены Лукаши окончательно.
– Зачем же мне при дворе нищая дочь дурного подданного?
– За неё просит её крестный отец, барон Збирайда.
Маркграф надменно выпятил подбородок.
– Этот гордец и упрямец?
Что было, то было! Но целый воз мяса...
– Барон богат и в своих краях весьма влиятелен! Ссориться с таким человеком крайне неразумно. И Збирайда, не смотря на свою гордость, ни в каких комплотах никогда не участвовал, налоги за своих крестьян платит исправно, и вооруженных людей поставляет по первому требованию.
Последний аргумент оказался решающим. В то неспокойное время вооруженный человек ценился выше всяких богатств, и маркграф сменил гнев на милость.
– Да, – неохотно согласился он,– в этом отношении Збирайда никогда меня не подводил. Значит, он просит меня за свою крестную дочь? А своих дочерей у него нет?
– У барона только два сына и оба сейчас учатся в Пражском университете.
– Ладно, – государь все-таки принял нужное Бургарту решение, – чтобы не ссориться с бароном я приму эту сироту, когда маркграфиня вернется с сыном из Будапешта. Надеюсь, девчонка хотя бы хорошенькая?
– По слухам, что-то необыкновенное!
– Может, красота дочери поможет мне забыть дурное поведение отца?!
Вот таким образом и был решен вопрос о появлении при дворе юной пани Лукаши.
Но пока суд да дело, и близкие пытались каждый на свой лад решить её судьбу, как же жила сама Стефка? Не очень хорошо.
Больше всех знал о том, каково ей приходится, конечно, дед Вацлав. Но он благоразумно молчал, ни слова не говоря дочери. Во-первых, не хотел расстраивать Хеленку, а во-вторых, боялся гнева барона, который мог обрушиться на всю семью Лукаши, и тогда бы не поздоровилось многим. Эконом пани Анельки никак не мог понять, почему именно Стефка пользовалась такой любовью своего отца. Внебрачных детей у барона было достаточно, и мальчиков, и девочек – все они были прижиты от дворовых девок и крутились под ногами в замке отца, не вызывая в нем никаких чувств. Судьба же Стефании волновала его даже больше, чем собственных сыновей! Наверное, дело было в чувстве, которое он испытывал к Хеленке, сделав её практически хозяйкой своего замка на протяжении долгих лет. А может, могущественного барона задело за живое, что этого ребенка у него отняли и отдали в чужие руки, даже не спросив разрешения? Немалую роль играла и редкостная красота девочки – пану Ирджиху льстило, что он произвел на свет такую дочь.
Все может быть! Но только красота имела и оборотную сторону медали – Анелька, искренне любившая внучку, относилась к ней с подозрением.
– Все это от черта,– часто с опаской говорила она, поглядывая на нежные черты лица девушки, – только на грех толкает. Молись девочка, чтобы Бог дал тебе силы противостоять искушениям!
И заставляла внучку часами стоять на коленях перед распятием, постоянно выпытывая, нет ли у неё каких дьявольских, греховных мыслей? А когда однажды застала ту перед зеркалом, примеряющей головные уборы мачехи, то даже подвергла бичеванию.
С мачехой дело обстояло ещё хуже. Та просто ненавидела падчерицу. Пани Мария никогда не пропускала случая сказать девочке обидное слово, больно ущипнуть, походя, орать на неё за малейшие провинности, тайком от свекрови, конечно.
Стефка её не любила, но относилась, как к неизбежному злу с философским смирением.
Зато у непризнанного деда в каморке она чувствовала себя превосходно. Именно Вацлав научил её и читать, и писать, толковал с ней обо всем на свете, успокаивал, когда пани Мария доводила бедняжку до слез. Разговаривал с ней по-чешски, венгерски и немецки. По-хорошему, нужно было отдать девочек в монастырь учиться, но денег для этого не было. Когда же стало известно, что вскоре мачехе и падчерице предстоит появиться при дворе, пани Мария, скрипя сердцем, была вынуждена обучить падчерицу всему, что умела сама.
Барон приказал подготовить для себя и гостий свой долго пустовавший дом в Брно.
– Ты же понимаешь, сердце моё,– сказал он, расставаясь с Хеленкой,– что я не могу тебя взять с собой? Вдруг эта мадьярка что-то заподозрит!
Вся округа знала, какое место экономка занимает возле него, знали это и дамы Лукаши, но раз пан Ирджих хотел сделать вид, что никто ни о чем не догадывается, то Хелена не стала ему перечить. Впрочем, хватило его ровно на две недели, а потом он прислал за любовницей.
– Мне тоскливо без тебя, душа моя,– объяснил барон при встрече,– не с кем ни поговорить, ни посмеяться! Как-то поймал себя на том, что обращаюсь к подушке на твоей стороне, да и о нашей девочке я могу разговаривать только с тобой.
Хеленка так и замерла от восторга. Наконец-то, она оказалась в одном доме вместе со своей ненаглядной Стефкой, и теперь сможет увидеть её вблизи, услышать милый голосок и, может быть, даже к ней прикоснуться!
– Я не могла уснуть без вас ни одной ночи, мой господин,– благодарно поцеловала она руку барона,– наша кровать напоминала мне снежную пустыню, так же холодно, мрачно и бесприютно! Я так счастлива, что вы позвали меня к себе!
БРНО.
Только прибыв в Брно, Стефания поняла, какой глухоманью были родные Лукаши. Её глаза в тот момент практически постоянно были расширены от изумления при виде высокого холма с замком Шпильберг – резиденцией маркграфа, как будто парящим над окрестностями. Девушку поражали узкие городские улицы, с нависшими над ними эркерами домов, заваленные различными товарами прилавки приветливых улыбающихся торговцев. А уж когда Збирайда привел их с мачехой в забитую рулонами тканей лавку, её восторгу не было предела. Дома Стефка бегала в домотканых платьях, или, в лучшем случае, в перешитых из старых юбках и коттах, а здесь переливались таинственным светом шелка, нежил руки, как ласковый кот, венецианский бархат, а кружева и тесьма восхищали взор причудливыми узорами. Разделяла восторг падчерицы и мачеха.
Наконец-то, пани Мария смогла уехать из опостылевшего Лукаши. Её радовала вновь обретенная свобода после стольких лет заточения в грязной деревне наедине со сварливой суровой старухой свекровью. Юность она провела в свите венгерской королевы, при дворе короля Матияша – танцевала на балах, кокетничала с красавцами– баронами, но все прошло, когда её неожиданно выдали замуж за морава Януша Лукаши. Все было решено за её спиной – растерянную такими переменами в жизни девушку просто поставили в известность о времени венчания, не пожелав узнать её мнение о предполагаемом муже. А на что еще могла рассчитывать сирота без приданого?
Неужели Мария вновь увидит придворные празднества, любезных кавалеров, сможет надеть красивые платья, появиться хотя бы и при небольшом, но все-таки дворе моравского маркграфа? А все благодаря милости пана Ирджиха.
Мария с удовольствием вспоминала их сумасшедший роман, увенчавшийся рождением её маленькой дочери. И она была по-прежнему без ума от соседа. Какая же жалость, что он так необдуманно дал обещание покойнице-жене! Иначе, какой бы прекрасной была её жизнь с таким богатым и красивым мужчиной! Уж она бы покончила с его блажью жить в деревне, заставив перебраться его в Брно.
Пани Мария, разумеется, знала, что Збирайда уже много лет живет с дочерью эконома пани Анельки Хеленкой. Но она никогда её не видела, и никаких чувств у неё это известие не вызывало. Подумаешь, какая-то холопка-наложница! Не та это была фигура, чтобы о ней много думать.
Падчерицу она терпеть не могла, хотя и сама себе не признавалась, почему. Сама пани Мария в свои двадцать четыре года была весьма красивой женщиной. Она не раз задумывалась о том, что её большие темные глаза, черные как смоль густые волосы и аппетитная фигурка могут сослужить ей хорошую службу, если найдется состоятельный пан, которого не смутит, что она вдова и что у неё имеется маленькая дочь. Новый брак с достойным человеком мог бы волшебно изменить её тоскливую жизнь, а тут рядом вдруг появляется юная красавица падчерица, и все взоры сразу останавливаются на ней. Есть от чего взбелениться! Но с другой стороны, именно благодаря Стефке, она вообще смогла выбраться из моравского захолустья.
Все её планы и надежды не были тайной для Збирайды. Пани Мария невольно проболталась перед комнатными девушками, а те были его верными осведомительницами. Барон любил быть в курсе всего, что происходит в его доме.
– Замуж ей захотелось,– усмехался он, по обыкновению разговаривая с Хеленкой перед сном,– пусть забудет даже думать об этом, пока мои дочери не будут выданы замуж! Только отчима им и не хватало, который полезет под юбки девчонок!
Барон обо всех судил со своей колокольни. Впрочем, этот недостаток присущ многим.
– Но пани еще так молода и без мужчины,– осторожно возражала экономка,– понятно, что ей хочется замуж!
– Перехочется,– резко отрезал барон,– никогда ни один посторонний мужчина не появится рядом с моими дочерьми, пока я жив! Но это значит, что мне помимо нашего ангела Стефы еще и придется приглядывать за этой мадьярской шлюхой.
Хеленка промолчала. Пани Марию она боялась и не любила, инстинктивно чувствуя в ней врага. Они уже не раз с ней сталкивались в коридорах, но пани даже и не подозревала, что степенная с пышными формами женщина лет тридцати в платье простолюдинки и есть та самая Хеленка, о которой она так много слышала. Мало ли комнатных женщин проживает в доме пана Ирджиха!
Зато сама пани Мария, попав в дом холостого мужчины, сразу же кинулась наводить в нем свои порядки. Характера она была взрывного и часто выходила из себя, раздавая направо и налево пощечины подвластным людям. Барон досадливо морщился, но пока молчал. Он у себя в доме рукоприкладством не грешил, и если и наказывал своих людей, то только за серьезные проступки.
Все закончилось мгновенно, но бесповоротно расставив вещи по своим местам.
Маркграфиня с сыном и свитой должны были вернуться в Брно к Рождеству. Портнихи срочно шили и мачехе, и падчерице платья для придворного выхода. Те часами стояли на примерках, и все дворовые девки, сбиваясь с ног, помогали мастерицам. Воспользовавшись общей суматохой, Хеленка осторожно подобралась поближе к дочери. Подавая то нитки, то ленты и булавки она смогла встать с ней рядом и даже прикасаться к Стефке, заботливо расправляя складки и оборки на подоле. Любуясь на прекрасное нежное лицо, белокурые волосы и темно-синие глаза девушки мать чувствовала себя очень счастливой. Её дочь, её кровиночка!
Но тут что-то застопорилось в работе портних возле пани Марии.
– Что вы, коровы, все столпились вокруг панночки, когда нужны тут,– раскричалась та на служанок.
Почти все кинулись к ней, кроме Хеленки. Та даже не отнесла эти крики к себе. На неё уже почти шестнадцать лет никто не повышал голоса, разве только иногда пан Ирджих покрикивал, но совсем по-иному, без малейшего намека на злобу.
– А почему это ты встала столбом?– возмутилась пани, заметив её непослушание, – совсем вас распустил хозяин! Ну-ка, быстро ко мне! Иначе прикажу тебя выдрать розгами.
Только тут до удивленной Хеленки дошло, что мадьярка обращается к ней. Молча, она подошла к пани и поклонилась. Но что-то той в её смирении все-таки не понравилось, потому что Мария быстро и с душой дала ей несколько таких хлестких пощечин, что у Хеленки даже слезы повисли на ресницах.
– Знай свое место, холопка,– прошипела пани, с силой толкая её на пол к ногам, где портниха подшивала трен бархатного платья.
В комнате воцарилась напряженная недобрая тишина.
Пани Мария даже толком не поняла, что произошло, и когда и кто так быстро умудрился сообщить обо всем Збирайде, но только через несколько минут барон был уже в горнице. Обведя всех находящихся в комнате тяжелым взглядом, он остановил его на стоящей на коленях Хеленке, и что-то такое сверкнуло в его взоре, что дворню как ветром сдуло из комнаты. Следом, что-то почувствовав, моментально испарились портнихи.
Недоумевающая пани Мария растерянно оглянулась, она никак не могла понять, что творится вокруг неё, а когда подняла глаза на приближающегося к ней барона, то крик ужаса замер у неё в груди. Она не узнала в этом разъяренном мужчине всегда любезного и обходительного пана Ирджиха.
– Ах ты, мадьярская шлюха,– прохрипел он, сжимая руки на её горле,– да как ты посмела хотя бы пальцем дотронуться до моей Хеленки!
– Ирджичек, не надо! – в ужасе закричала экономка, в первый раз за их совместную жизнь забыв о дистанции между ними.
Хеленка кинулась к барону и попыталась оторвать его руки от уже посиневшей пани Марии. Тот раздраженно откинул её от себя с такой силой, что она упала на пол, но руки все-таки разжал. Но не успели женщины и оцепеневшая от страха Стефка перевести дыхание, как барон схватился за откуда-то взявшийся в его руках хлыст.
– Я покажу тебе, потаскуха, как угрожать моим людям розгами! – взревел он, набросившись на побледневшую от ужаса женщину, особо даже не заботясь, куда попадет.
Пани Мария закричала от боли и страха. Тут опять к пану бросилась Хеленка, и вновь он досадливо отбросил её прочь, но на помощь мачехе пришла Стефания.
– Крестный,– закричала она, бросаясь между ними,– вы же убьете несчастную!
Вид испуганной дочери охладил расходившегося от бешенства барона. Тяжело дыша, он отбросил хлыст и отрывисто приказал Стефке и Хеленке.
– Оставьте нас наедине! Быстро! Не трону я её больше!
– Вот что, дорогая,– уже мирно сказал он пани Марии,– если я еще хотя бы раз услышу, что вы здесь корчите хозяйку, то прикажу вас отправить в Черный лес, а вам на смену вызову пани Анельку. Пусть она и старая, но внучку на балы сопровождать сможет, и её одеть мне встанет значительно дешевле, чем вас! Что же касается моих людей, только посмейте на них повысить голос, и увидите, что потом будет! Запомните, вы здесь никто!
Пани Мария к Збирайде всегда относилась хорошо, даже больше, чем хорошо. Но она была дамой знатного происхождения, пусть и волей случая оказавшейся в незавидном положении, поэтому навсегда затаила жгучую ненависть за унижение, которому он подверг её из-за какой-то холопки. В представлении людей их круга подобное поведение можно было смыть только кровью. Но кто бы пролил эту кровь, если у пани Марии не было ни братьев, ни отца? Оставалось только терпеть и строить планы мщения. Збирайда прекрасно понимал чувства пани Марии, но относился к ней с таким презрением, что даже скрывать этого не пожелал.
