Текст книги "Страстные сказки средневековья Книга 3. (СИ)"
Автор книги: Лилия Гаан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 24 страниц)
– Не пожалела ещё, милая, что стала горожанкой?
Хеленка недоуменно подняла на него большие серые глаза, как будто он ляпнул невесть что! Она ведь думает, что всех перехитрила, доверив свою тайну болтливой знахарке! Збирайда победно и с издевкой улыбнулся:
– Если бы ты была по-прежнему холопкой, то кого бы заинтересовала твоя беременность? А раз ты теперь горожанка, то придется подставить спину под кнут, а это похлеще розог будет, да ещё не в уединении пыточной, а на площади перед ратушей. Каждый сидящий на площади нищий будет знать, что ты потаскуха! И даже после, только выйдешь на улицу, как в тебя полетит брань, плевки и комки грязи. Или ты рассчитываешь, что твой коронованный любовник тебе поможет? Как бы ни так! Разве у него хватит смелости признать своим бастардом ребенка от сорокалетней вольноотпущенницы? Над ним же будут все потешаться! Маркграфу положено любить юных красавиц самых гордых фамилий государства! А связь с тобой унизит его в глазах подданных!
В ясных глазах внимательно слушающей Хеленки отразилась такая боль, что он в замешательстве замолчал. Женщина тот час воспользовалась паузой.
– Пан Ирджих, – она мучительно искривила губы,– за что вы так возненавидели меня? Неужели думаете, что я не знаю, какое наказание меня ждет? Но если на старости лет Господь послал мне дитя, то я с радостью приму любую кару за право его иметь. Всю жизнь я была лишена возможности быть рядом с собственным ребенком, и вот у меня снова появился шанс стать матерью. Если бы вы знали, как светло у меня на сердце! А что касается Генриха..., то я ничего от него и не жду! Достаточно того, что он уже мне дал!
Каждое слово Хеленки как ножом резало по сердцу исстрадавшегося от ревности Збирайды. Ему хотелось схватить женщину за плечи, встряхнуть, как следует и крикнуть изо всех сил: Что с тобой, дурочка? Опомнись, это же я..., я – твой господин! Вспомни, сколько лет мы прожили с тобой бок о бок, в любви и согласии! Какая ненависть, куриная твоя голова? Я ли тебя не любил, я ли тебя не жалел?
Но теперь ему приходилось подбирать слова, общаясь с собственной холопкой.
– А твоему ребенку будет достаточно, если того все будут дразнить ублюдком, а его мать шлюхой? Об этом ты подумала?
– Знать, так нам суждено, но дитя убивать я не буду!
Збирайда удивился и даже обиделся, при виде напрягшегося упрямством лица Хеленки.
– Господи, Хелена, душа моя, да я этого и в уме не держал! Это же страшный грех убить ребенка во чреве! Да и не кнутом может кончиться, а кое-чем похуже!
– Тогда к чему весь этот разговор? – не поняла женщина.– Что вы от меня хотите?
– Опомнись, – все-таки сорвался пан Ирджих, не в силах сдержаться при виде такой тупости,– спустись на землю! Ты не выдержишь ещё одной порки, сердце остановится! Вспомни, что и так с того света, считай, вернулась! Давай, я выдам тебя замуж за достойного человека, и он станет отцом байстрюка.
Хеленка так широко раскрыла глаза, что они стали величиной с половину её лица.
– Збирайда, – истерически рассмеялась она,– ты предлагаешь мне вновь стать твоей холопкой? И хочешь, чтобы ребенок Генриха то же стал твоим холопом?
Барон сморщился, как от уксуса. В её устах его разумное и щедрое предложение, почему-то превратилось в дурацкий оскорбительный фарс.
– Зато никто не назовет его ублюдком, а его мать шлюхой, – нервно возразил он, – и младенец родится не в стыде и позоре!
– Нет уж,– волком глянула на него женщина,– пусть я даже погибну под кнутом палача, но мои дети будут свободными! Слышите! И больше никогда не подходите ко мне с такими предложениями, если не хотите, чтобы я на виду у всех вцепилась вам в глаза!
Хеленка была настолько разъярена, что Збирайда даже в испуге отшатнулся при виде полыхнувших гневом глаз, но и не на шутку разозлился.
– Ты мне вцепишься в глаза, неблагодарная дрянь? Я двадцать лет тебя кормил и поил, ты жила в моем замке хозяйкой, у тебя было все, чего ты только хотела! Хотя бы раз я поднял на тебя руку? Хоть чем-нибудь обидел? – укоризненно покачал он головой, с болью глядя на эту неблагодарную женщину. – Когда пани Мария ударила тебя, я чуть её не убил. Ты всю жизнь прожила барыней за моей спиной! Моя жена для меня значит гораздо меньше, чем значила ты! И ты ещё не довольна? Глаза она мне выцарапает! Я тебе предлагаю реальный выход из положения, а ты мне вместо спасибо наговорила кучу гадостей!
– Спасибо,– рявкнула вне себя от злости Хеленка,– но ваше предложение мне не подходит!
С этими словами она развернулась и ушла, вся вздрагивая от пережитого возбуждения. Они кричали друг на друга, совершенно забыв, что не одни, и что изумленные холопы и приказчики, разинув рты, смотрят на эту чуть ли не семейную сцену. Ну, надо же,– с сарказмом подумала Хеленка,– только расставшись со Збирайдой, мы стали вести себя по отношению друг к другу, как настоящие влюбленные. Ссоримся, выясняем отношения, ругаемся!
А вот Збирайда настолько вышел из себя, что даже забыл сообщить женщине о том, что получил письмо из далекого Трира, от некоего тамошнего барона Гуго фон Валленберга. Тот сообщил, что к нему в дом случайно попала некая благородная девица – Елена Лукаши. Об обстоятельствах этой случайности барон не писал, зато просил у крестного отца благословения на брак с вышеназванной девицей и осведомлялся о приданом. Пан Ирджих после недолгих раздумий, все-таки решил, что вряд ли кто-нибудь в Моравии возьмет в жены неизвестно где столько времени пропадавшую девушку, и раз нашелся кто-то, кого это обстоятельство не смутило, то так тому и быть! Слава Богу, хотя бы жива!
Хеленке он так ничего и не рассказал, а той было не до пропавшей воспитанницы.
Генрих приехал, когда на деревьях её маленького садика уже набухли почки, и в воздухе сладко и волнующе запахло свежестью и весной.
Шел затяжной дождь, и волнующаяся в предвкушении встречи Хеленка боялась, что маркграф не пожелает в такую погоду переправляться через реку. А он и не стал садиться в лодку, открыто появившись в доме со стороны улицы.
– Радость моя,– нетерпеливо обнял маркграф любовницу,– как же я по тебе соскучился!
Он пристально осмотрел милое, сияющее радостью лицо. Однако от него не укрылось её недомогание.
– Ты что, душа моя, не здорова? Лицо осунулось, но глаза светятся таким обещанием...
Хеленка счастливо улыбнулась и, опережая любовника, побежала наверх. Там они в мановении ока разделись и юркнули в кровать с обоюдным желанием, как можно дольше не расставаться.
– Ты изменилась,– с любовью заметил Генрих, когда они, наконец-то, смогли разжать объятия,– стала другой..., более смелой!
– Это любовь к вам придает мне смелости!
– Душа моя, как же я скучал без тебя все эти дни!
Хеленка испытывающе заглянула в его темные искрящиеся улыбкой глаза. Кажется, настал подходящий случай.
– Вы станете отцом, мой государь!
Рука маркграфа красноречиво легла на женский живот.
– Какое чудесное известие! Но ты ведь не имела детей от Збирайды?
Настало время откровений, и Хеленка честно рассказала любовнику о Стефке.
– Господь не давал мне больше детей, пока в моей жизни не появились вы, мой господин!
Генрих довольно улыбнулся – Хеленка ему доверяла! Он уже знал эту историю после откровений Вацлава, и слова отца и дочери не расходились.
– Ты мне подаришь такую же красавицу дочку, как и первая!
– С радостью, – легко перевела дыхание Хеленка,– но все не так просто!
– Ты, и вдруг бы без сложностей,– рассмеялся маркграф, блаженно пристраивая голову на её груди,– что там у тебя? Я чувствую, что сейчас играючи могу решить любую проблему!
И Хеленка осторожно рассказала ему о городских кутюмах и о разговоре со Збирайдой.
– Хитрец,– хмыкнул Генрих,– тоже мне благодетель! Но в честь чего он постоянно вокруг тебя крутится? Раньше от Брно шарахался, как от зачумленного города, теперь же, плюнув на юную супругу, мозолит глаза моей женщине. Мне это не нравится! И почему ты работаешь на него, я, слава Богу, в состоянии тебя содержать?
Да, ответить на этот вопрос бывшей экономке было нелегко. Как пояснить, что настолько сросся с работой, что не мыслишь жизни в праздности и безделье?! Что не можешь сидеть, сложа руки, потому что хочется выть от тоски и скуки?! Что общение с людьми тебе необходимо, как воздух?!
– Я задыхаюсь в четырех стенах, – в конце концов, сказала она правду,– мне нравится работать. Я постоянно занята, разговариваю с людьми, они разговаривают со мной. Жизнь вокруг бурлит, и мне интересно быть в центре событий – узнавать цены, новости, обсуждать различные события!
Маркграф изумленно приподнял голову и уставился на тот час робко стушевавшуюся женщину.
– Но разве неприятно наряжаться в красивые платья, спать, сколько хочешь, есть отличную еду, а уж если скучно, то шить или ходить в церковь?
Хеленка виновато улыбнулась.
– Но я не могу спать на рассвете, да и в еде... если переем, мне плохо становится! В храм я, конечно, хожу, но я ведь ничего не понимаю из того, о чем толкует священник, уж лучше самой почитать Библию!
– Ты знаешь латынь?
На щеках женщины вспыхнули багровые пятна, но она не стала лгать.
– Моя Библия на чешском языке!
Генрих потрясенно уселся на постели. Его любовница еретичка, последовательница богохульника Гуса – вот так сюрприз!
– Откуда она у тебя? – гневно осведомился он. – Твой отец бывший таборит?
– Нет, – виновато качнула головой Хеленка,– но такая книга у нас есть!
Маркграф с осуждением покачал головой, но, тем не менее, вновь пристроил свою голову на пышной груди любовницы.
– Зачем тебе эта морока, радость моя? Скоро ты родишь нашу дочь, а потом вновь забеременеешь – дети избавят тебя от скуки! Да и я постараюсь не давать тебе тосковать!
– Мой государь!
Хеленка счастливо покрыла поцелуями голову любовника.
– А как же городские кутюмы?
– Ещё только перед колбасниками я не давал отчета в своих сердечных делах! Спи спокойно, и пусть тебе снится наша дочка!
– Я вас люблю!
– Не забывай это повторять почаще...
После стольких треволнений, жизнь Хелены, наконец-то, обрела покой и размеренность.
Как только живот округлился настолько, что это стало заметно окружающим, она перестала выходить на улицу, предпочитая прохаживаться по садику. Женщина с нетерпением дожидалась родов, страстно мечтая о миге, когда увидит своего малыша! Генрих только посмеивался над ней, требуя от неё непременно дочь.
Не смотря на всю увеличивающее чрево, маркграф часто посещал её домик, иногда оставаясь ночевать.
– Только с тобой, душа моя, – поначалу удивлялся он,– я могу спокойно спать всю ночь. И отсыпаюсь сразу же на целую неделю.
Это было именно так! Стоило ему поудобнее уложить голову на пышной груди любовницы, как сон смыкал его ресницы и все докучные дела тот час покидали его мысли, уступая место блаженному забытью.
Им, вообще, было хорошо вдвоем. Всегда гордящаяся своим хладнокровием Хеленка голову потеряла от любви к своему возлюбленному. Он ей казался самым красивым, самым умным и самым замечательным изо всех людей на земле. Её обычно трезвый и практичный ум, когда дело касалось Генриха отказывался воспринимать информацию, хоть сколько-нибудь порочащую его.
Она очень переживала, что тот сильно устает, что, не смотря на молодость, в черной шевелюре появились седые волосы, что Генрих плохо спит. Ей всегда хотелось его приласкать, утешить, пожалеть, а маркграф охотно позволял это делать. Прошло немного времени, и на смену страсти пришли совсем другие отношения. Теперь любовников довольно часто можно было увидеть лежащими в постели и обсуждающими какую-то очень волнующую Генриха проблему. Хеленка очень быстро узнала всё о его советниках, баронах, ближних дворянах, о взаимоотношениях с Чехией и Венгрией. То есть, все происходило в точности так же, как и со Збирайдой, только цены на зерно и масло заменили кутюмы маркграфства и придворные интриги.
И вскоре Генрих поведал Хеленке о судьбе её единственной дочери и Елены. Женщина даже заплакала от радости, что кровиночка жива.
– Где же сейчас Карел?– как-то полюбопытствовала она.
– Попросился посетить Париж и вот уже почти полгода от него нет вестей!
– Но он жив?
– Если бы погиб, думаю, нам бы сообщили!
Роды ожидались в конце сентября. Генрих требовал, чтобы дочь назвали Куненгудой, как его мать, а Хеленке было безразлично, какое имя получит долгожданное дитя .
Любовники жили своей, сокрытой ото всего остального мира жизнью, и, увлекшись своими делами, практически забыли о Валленберге и отданном Карелу Збирайде поручении.
ВАЛЛЕНБЕРГИ.
А теперь вернемся к нашей главной героине. Пока её мать испытывала все взлеты и тяготы своей первой любви, дочь то же не могла похвастаться тихой и спокойной жизнью.
Елену привезли в Копфлебенц. Когда повозка с лежащей в лубках юной девушкой въехала во двор крепости, весть о том, что привезли сестру мадам Стефании облетела весь замок. Графине об этом сообщила неизвестно почему насупившаяся Герда.
– Там привезли вашу сестру! Эта блажная в окно прыгнула и сломалась, как худая телега!
Стефка испуганно ухватилась за круто вздымающийся живот. Она дохаживала последние месяцы второй беременности, и чувствовала себя неважно. Её старшему сыну было всего два месяца, когда она вновь забеременела, поэтому женщина не успела набраться сил для новых родов, и все время недомогала.
К счастью, хотя бы Гуго не сильно ей досаждал, где-то отсутствуя почти четыре месяца. Стефка расслабилась, успокоилась и умудрилась так устроить свой быт в муравейнике Копфлебенца, что практически не виделась ни с Ульрикой, ни с женой Вальтера Жанной. Её интересы не выходили за пределы детской с колыбелью ненаглядного малютки, да собственных покоев, где госпожу развлекала Герда и изредка Вальтер. Кому как, а Стефке этого скудного общества, да собственного живота было вполне достаточно для тихой и спокойной жизни.
И вот теперь весть о появлении Еленки! От страха, охватившего мать, младенец в её чреве закрутился волчком. Почему Елена прыгнула в окно? Зачем сестра понадобилась Гуго? Какие ещё испытания ждут их от самодуров Валленбергов?
Стефка научилась жить со старшим фон Валленбергом, привыкла к нему, но так привыкают люди к трясущейся под ногами почве действующего вулкана – может, взорвется через час, а может, пройдет немало лет, прежде чем смертоносная лава сметет все на своем пути.
И вот появление Елены – это неспроста! Гуго решил ещё как-то развлечься за её счет, негодяй?
Навестившего женщину Вальтера ждал нешуточный скандал:
– Зачем вашему брату понадобилась моя сестра?
– Не знаю!– честно ответил тот.
Смерившая его нелюбезным взглядом Стефка подчеркнуто выпятила и без того немалый живот:
– Я и так плохо себя чувствую! А если Гуго опять меня вовлечет в свои каверзные развлечения, то наверняка сброшу ребенка!
Вальтер даже застонал от досады.
– Успокойтесь, мадам! Уверяю вас, у моего брата и в мыслях нет впутывать вас в какие-либо игры.
– А зачем ему Еленка?
– Не знаю!
Он покосился на недоверчиво поджатые губы настороженной женщины и раздраженно подтвердил:
– Действительно, не знаю! Но вы сможете увидеться со своей сестрой.
– Разве она не будет заточена в башню донжона?
На этот язвительный выпад младший фон Валленберг даже не счел нужным отвечать.
Сестры так давно не виделись!
У Стефки в памяти остался образ непоседливой девчонки с черными кудрями и в коротком платье с фартучком. Когда-то та отличалась особой проказливостью, и доставляла всем массу хлопот.
Теперь же, Елена превратилась в красивую девушку. Белое вышитое полотно подушек оттеняло иссиня-черные пышные кудри волос. Чуть раскосые, блестящие черные глаза смотрели озадаченно – она явно не узнала старшую сестру.
– Еленка, как же ты выросла!– улыбнулась Стефка.
Вежливая улыбка, едва мелькнув, тот час растаяла на губах девушки. Она испуганно окинула взглядом стоящую перед ней даму.
– Стефания? Но... ты ведь погибла!
Наша героиня поморщилась – кому приятно слушать о своей смерти!
– Как видишь, я жива!
Но видимо Елене было по-прежнему не по себе.
– Как ты оказалась здесь?
Стефания тяжело вздохнула и присела на край постели больной.
– Это случилось давно! – и она с тяжелым вздохом принялась за рассказ о своих отношениях с Валленбергами.
Елена с надеждой глянула на сестру:
– А Гуго фон Валленберг..., он, в конце концов, вернет меня домой?
Стефка прикусила губу. Она не знала, какие планы относительно сестры у барона, но не ожидала ничего хорошего. Елену было жаль расстраивать, но что поделаешь – будет лучше, если сестра сразу же лишится иллюзий относительно своего пленения.
– Нет, дорогая! Для того, чтобы вернуть в Моравию, тебя нужно было везти в противоположную сторону!
– Что теперь будет?
И что ей на это ответить?
Стефания окинула придирчивым взглядом стены помещения, в котором лежала сестра, и облегченно перевела дыхание.
Елену расположили в одной из угловых комнат дома. Она не отличалось ни особым удобством, ни добротностью обстановки – старые шпалеры на стенах, дешёвое сукно балдахина, старые потертые ковры на полу. В сложной иерархии статусов дам, сложившейся в Копфлебенце, подобная комната означала, что место Елены где-то в самом низу, а значит, очень далеко от баронской постели. Однозначно, чтобы не замыслил Гуго против её сестры, разврат в его намерения не входил.
– Всё уладится, дорогая, все уладится!
Еленка не спешила покидать постель. И хотя переломы со временем срослись, наверное, угнетенное состояние духа и неуверенность в завтрашнем дне замедляли неизбежное выздоровление крепкой и здоровой девушки.
Сестры нечасто виделись, хотя относились друг к другу вполне лояльно. И все же особо теплых отношений между ними так и не возникло, прежде всего потому, что у них редко находились общие темы для бесед. Сферы их интересов практически не пересекались, а когда сестры начинали что-то обсуждать, то неизменно выяснялось, что у них разное мнение по одним и тем же вопросам.
Допустим, когда Стефания из самых лучших побуждений постаралась наставить сестру, как вести себя с Валленбергами, то получила неожиданный отпор.
– Мессир самодур, каких мало,– доверительно толковала она Елене,– он играючи сломает твою жизнь, только из удовольствия смотреть, как ты гибнешь! Поэтому с ним нужно обращаться крайне осторожно, не противоречить и не стремится без нужды раздражать его милость. Терпение, и ещё раз терпение...
Она бы ещё добавила пару фраз к своей речи, если бы не саркастическая усмешка, исказившая губы сестры.
– Я ведь не холопка, чтобы угождать господину! Да и фон Валленберг не тухлое яйцо, чтобы с ним так носиться!
– Сопротивление может только разозлить его, подтолкнуть к жестоким изуверским поступкам! И даже стоить тебе жизни!
Но глупая девчонка только недоверчиво смерила её взглядом.
– Чем так жить, лучше умереть!
– Это только слова,– возразила глубоко задетая таким пренебрежением Стефка,– умереть то же непросто! Смерть бывает разной!
Но сестра, разумеется, не вняла её предупреждениям. Как и все юные девушки, которым в столь юном возрасте удалось одержать победу в борьбе за сердце вожделенного мужчины, Елена была невероятно самонадеянна. Поэтому не удивительно, что если Стефания и навещала сестру, то скорее из чувства милосердия и долга перед связывающими их родственными узами, чем из-за испытываемой к ней любви.
Шло время – дни сменялись днями, прошло Рождество, не за горами было и Крещение.
Елена уже выходила из комнаты, и в основном проводила время либо в гостиной с дамами, либо блуждая где-то по замку, и сестры теперь виделись крайне редко, в основном только за общим столом во время трапез.
Перед самым Рождеством в замке появился и сам хозяин.
Гуго привез ворох подарков и то особое праздничное настроение, которое охватывало обитателей Копфлебенца, когда их господин находился дома. Рождество отмечалось широко, с размахом. В крепости никогда не считались с затратами, чтобы устроить достойный праздник подвластным людям – рекой лилось пиво, во дворе на вертелах зажаривались целиком туши, чтобы всякий желающий мог вдоволь наесться мяса. Среди музыки, танцев и песен, взрывов беспечного смеха и выступлений заезжих акробатов можно было заметить и Валленбергов, принимающих самое деятельное участие во всеобщих забавах. Не гнушались развлечений и дамы из кружка мадам Ульрики, и уж, конечно же, восхищенно взирала на это буйное празднество скромная провинциалка Елена.
И вскоре обитатели замка стали замечать возле неё крепкую фигуру хозяина. Поначалу пленница дичилась, но барон, когда хотел, мог привлечь к себе внимание. И вот уже на губах у девушки начала перепархивать улыбка, а иногда до слуха, пристально наблюдавших за парочкой домочадцев, доносился даже её смех. А уж когда Ульрика заметила, как глаза фон Валленберга приобретают синий оттенок при взгляде на юную моравку, Копфлебенц наполнился возбужденными пересудами.
Стефания готовилась к родам и была далека от всеобщих гуляний, запершись в своих покоях. Впрочем, это вынужденное одиночество её вполне устраивало – перед лицом грядущего испытания у неё не возникало желания веселиться. Но видимо, отсутствие признанной любовницы устраивало и кое-кого ещё, потому что однажды утром у её постели возникла знакомая согбенная фигура. Герда, казалось, родилась приземистой расползшейся старухой, и торчала у будущей матери постоянно, но сегодня у неё были новости.
– Спишь? – пророкотала она, с кряхтеньем опускаясь на край кровати.– Ну, спи, спи..., в монастыре-то особо не поспишь – там и днем, и ночью молятся!
Графиня изумленно приподнялась с подушек, вглядываясь в мрачное морщинистое лицо.
– Это ты о чем? Какой монастырь?
Но бабка только качала головой, с горьким сожалением глядя на недоумевающую подопечную.
– А зачем ты здесь? Какой от тебя прок?
– Как зачем? – опешила женщина. – Я ведь беременна!
– Скоро родишь! В замке полно девок, которые присмотрят за детьми, ничуть не хуже, чем ты!
Стефания окончательно растерялась:
– Что происходит?
Герда оглушающее высморкалась. В последнее время кормилица прихварывала.
– Гуго решил жениться!
Сердце у Стефки сделало такой скачок в груди, что она на миг потеряла дыхание, судорожно пытаясь поймать искаженным ртом воздух.
– На ком?
Герда хмуро хмыкнула, разгладив свой передник.
– Сестрица твоя, бесстыдница!
От такого известия у графини недоверчиво перекосилось лицо.
– Еленка? Не может быть..., она ведь не девственница!
– Ещё как может,– припечатала упрямая бабка, поднимаясь с места,– девственница или не девственница..., а ты и дальше спи, да потягивайся!
– Но Герда, – нервно возразила она,– мне скоро рожать!
Старуха фыркнула с такой силой, что шевельнулись отвороты высокого чепца.
– Уж, конечно! А то ты одна такая с брюхом ходишь! Беременность – не болезнь. Чего ты спряталась, как крот ото всего света? Оставила своего мужчину одного – поздно потом искать пропажу! Станешь христовой невестой, а твоя сестра баронессой! Каждому – своё!
После того, как вредная бабка ушла, Стефка долго размышляла над услышанным. И пришла к выводу, что если в словах Герды есть хоть доля истины, её дела очень и очень плохи!
Гуго по приезде, конечно же, навестил беременную любовницу. Был ласков и нежен, задарил подарками, но в спать, по вполне понятной причине, ушел в другое место. Первое время заходил каждый день – справлялся о здоровье, а в последние дни больше присылал Вальтера или кого-то из слуг с мелкими подношениями. Так как особой привязанности к любовнику Стефания не испытывала, она и не страдала от его отсутствия. И теперь выясняется, что зря!
Несмотря на чрево, наша героиня кинулась на поиски сестры. Но Елены почему-то нигде не оказалось, впрочем, не было и братьев Валленбергов, и ей пришлось немало побегать, прежде чем выяснилось, что сестра вместе с бароном на охоте.
– Да, – неприязненно заявила ей мадам Жанна, которую она встретила в коридоре, – между мессиром и пани Еленой завязались определенные отношения, и тот сделал предложение вашей сестре. Меня только удивляет, что вы об этом не знали!
Забыв про неприязнь, Стефания, сделав над собой усилие, посетила гостиную мадам Ульрики.
Здесь мало что изменилось, даже на пяльцах возле её кресла красовалась незаконченная почти полгода назад вышивка. Белая королева смерила вошедшую женщину ледяным взглядом, и больше ничем не показала своего отношения к визиту.
Дамы живо обсуждали приготовления к свадьбе, и только тут пораженная Стефания узнала, что уже, оказывается, назначена и дата венчания. Это, пожалуй, было последней каплей, добившей её окончательно.
Она едва дождалась встречи с сестрой, терпеливо засев в её комнате.
Елена появилась уже ближе к вечеру – возбужденная, веселая, с румяными щеками и разгоряченная скачкой. При виде старшей сестры она удивилась.
– Стефка? Тебе чего? Все ждут не дождутся, когда ты, наконец-то, родишь!
Стефания вспыхнула негодованием.
– Весь замок твердит, что ты – невеста, и только одна я этого не знаю!
Елена надменно задрала брови.
– А разве тебя, вообще, хоть что-нибудь интересует, кроме твоего брюха? Вспомни, когда мы с тобой в последний раз разговаривали?
В голосе сестры звучала нескрываемая обида, и до Стефки дошло, что, кажется, сама виновата в создавшейся ситуации.
– Хорошо, – покладисто согласилась она,– пусть я была не права! Но замужество... Я ведь тебя предупреждала, что это страшный человек! Как такое могло случиться?
Елена небрежно повела плечами, стягивая с рук охотничьи перчатки.
– Я не считаю своего жениха страшным человеком! Мессир начал ухаживать за мной, и я дала согласие стать его женой! Валленберг богат, знатен, силен и крепок, как мужчина. Я думаю, что крестный не будет возражать против такого во всех отношениях выгодного союза!
Стефка пошла красными пятнами от волнения. Логика сестры была убийственно правильной, но... и только! Сердце неприятно сжалось и загорелось странным огнем то ли гнева, то ли ревности.
– Разве ты любишь этого человека? И вообще, ты же знаешь, что у нас с ним особенные отношения!
– Ты имеешь в виду это? – и Елена презрительным жестом ткнула в её живот.
– Не только,– резко возразила Стефка,– я не знаю, что затевает фон Валленберг, но вряд ли он действительно в тебя влюблен! Это какая-то изощренная интрига, на которые он мастер!
Похоже, слова старшей сестры здорово зацепили Елену, потому что она тот час злобно ощетинилась, хмуро сверкая черными глазами.
– А почему мессир не может быть в меня влюблен? Что во мне не так?
– Ты не девственна!
Елена с таким пренебрежением глянула на сестру, как будто она сказала невероятную глупость. Да, по сути дела, так и было – просто нашей героине не пришло в голову ничего более путного.
Стефка возмутилась – ей столько пришлось страдать, сражаясь за право на достойную жизнь в Копфлебенце, и вдруг прилетает эта юная вертихвостка и заявляет, что претендует на её с таким трудом завоеванные позиции в сердце капризного барона? Да что она себе позволяет? Разве Еленка по-настоящему страдала, мучилась, ломала себя, пытаясь освоиться в чуждом мире? Нет! У этой глупой девчонки даже не достало ума, чтобы спросить себя – зачем она понадобилась барону, за какие такие заслуги тот решил её сделать баронессой, когда вокруг есть более достойные женщины?
– Дело не в тебе,– едва сдерживаясь, пояснила она,– а в том мужчине, за которого ты собираешься замуж! Гуго далеко не так прост, как тебе кажется! Он особый человек!
Но легкомысленная сестрица только презрительно фыркнула.
– Я не считаю его простым! Но даже особенным людям нужны в женах обыкновенные девушки, не законы же мы с ним совместно будем сочинять, и не в походы ходить!
Удрученная Стефания вынуждена была прийти к неутешительному выводу, что в дальнейших разговорах с Еленой нет никакого смысла – та её элементарно не слушала.
Нужно было идти к Гуго! Но ей было изрядно не по себе, когда она представляла этот разговор. С другой стороны, похоже, другого выхода из положения просто не было. Чтобы и дальше оставаться в привилегированном положении матери наследника, нельзя было допустить возвышения Елены. С той станется убрать свою сестру в монастырь, чтобы не мешалась под ногами. А на то, что у них совместные дети ей наплевать! Бессердечная интриганка!
Конечно, Стефка прекрасно осознавала, что если фон Валленберг решил жениться, то вряд ли он изменит свои намерения из-за того, что они не нравятся любовнице, но ей хотелось понять – почему именно Елена?!
– Ваша милость!
Барон с братом стояли на заднем дворе, разглядывая копыта захромавшего скакуна. Судя по испачканным кровью костюмам, они ещё не переодевались после охоты, и на оклик запыхавшейся женщины отреагировали с явным недовольством.
– Мадам?! В вашем положении нельзя покидать покоев!
– Душа моя, куда это ты несешься с таким безумным лицом?
– Нам нужно поговорить!– смерила она этих лицемеров неприязненным взглядом.
Место было не совсем удачным для переговоров подобного рода, но взволнованной Стефании было не до таких тонкостей. Она должна была получить ответ на свой вопрос незамедлительно.
– Я слышала..., до меня дошли слухи...
Глаза Гуго мгновенно похолодели – оправдания не входили в его намерения. Но Стефка не собиралась отступать:
– Вы женитесь на Еленке?
– Да!
– Но... но... вы не любите её!
Лицо фон Валленберга отразило преувеличенное изумление.
– Неужели? Вы так хорошо разбираетесь в любви?
Стефка прикусила губу – опять он начал ерничать и говорить непонятными фразами. Какой тяжелый человек! А Гуго, между тем, продолжал:
– Каждый человек – мужчина или женщина, ищет в этом мире счастья! По-моему мнению, ваша сестра сделает мою жизнь более достойной. На вашем положении, мадам, это никак не отразится, поэтому отправляйтесь назад в свою комнату и готовьтесь к родам!
– Вы меня больше не любите?
Братья Валленберги посмотрели на неё, как на дурочку.
– Помилуйте, мадам, вы как будто с луны свалились,– с осуждением заметил Вальтер,– какое отношение имеет брак к любви? Конечно, мой брат вас любит, и ваше чрево этому красноречивое доказательство, а если вы ему родите ещё одного сына, то думаю, его сердце будет принадлежать вам безраздельно!
– Но Елена...
– Милая, скорые роды помутили твой рассудок! Оставь в покое мою невесту и займись своими непосредственными делами! Иди, сердце моё, не стой на ветру!
Это был, наверное, первый случай в их отношениях, когда графиня сама искала общества Герды. И это оказалось не самым простым делом. Старуха как будто растворилась в каменных стенах – встреченная прислуга только недоуменно качала головами.
– Нет, мадам, не видел!
– Нет, мадам, не встречала!
Бабка возникла возле её постели поздно ночью, когда она, утомившись бегать по лестницам в бесплодных поисках, держась за разламывающуюся от боли поясницу, стояла на молитве.
