Текст книги "Театр убийц"

Автор книги: Леонид Родионов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 27 страниц)

Еленара, медленно перевела пылающие холодом глаза на мясника, что уж говорить о Стриине, не отличавшемуся терпимостью. Его рука тут же легла на кортик тело машинально встала в боевую позу, а глаза встретились с тем, кого он намеревался убить, с приказом или без.

– Что ты сказал? – Брызжа ядом прошипел Стриин, чувствуя, как амулет с каждой секундой все больше накаляется.

– Волк, часть груза, – ни реагируя ни на холодную злобу Еленары ни на откровенно вызывающую позу Стриина, мясник ответил все также без эмоционально, но при этом абсолютно серьёзно. – В контракте сказано, что нужно уничтожить весь груз, поэтому…

  – Он больше не часть груза, – в этот раз Анапа прервал Стриин, внутри которого все клокотало от злости и только присутствие Еленары останавливало его от кровопускания. – Он теперь мой трофей.

– Волк есть и будет частью груза, – Анап посмотрел в глаза Стриина, но тот не окаменел, как в первый раз, гнев в нем сейчас пылал настолько сильно, что никакой страх и бездна зеленых глаз не могли его поколебать. – Поэтому волка нужно убить здесь и сейчас.

Стриин уже до белизны рук сжал рукояти оружия и был готов броситься на Анапа, как услышал позади себя удар по столу. Скосившись на звук, Стриин увидел демона, точнее Еленару, которую в первые на людях пробило на эмоцию. И первым стал гнев.

– Я считаю твой контракт выполненным, – голос Еленары, был холодным, как вьюга в сорокаградусный мороз, черты лица заострились, рот стал походить на оскал зверя, а глаза налились чистым льдом, холод которого обжигал до самых костей. – Если ты посмеешь тронуть волка, я отдам приказ о твоей казни немедленно.

И тут у Анапа случился тот же самый странный припадок, который Стриин наблюдал на дороге. В секунду все тело мясника стало напряженным, казалось напряглась каждая мышца, глаза сузились, словно в них бил яркий свет, а движения головы стали дергаными, будто у сломанного механизма. Прошло каких-то пару секунд и испод куртки Анапа начал вырваться темный свет, белки глаз стали чернеть, на руках набухали вены, кожа становилась серой.

– Бегите, – прохрипел он, задыхаясь, – бег…

Мясника дернуло так, словно в него ударила молния. Он упал на колени, голова, словно став тяжелее на сотню кило, легка на грудь, руки плетьми небрежно упали рядом. Стриин замер, выхватив из ножен оружие, ожидая чего угодно, готовый к любому повороту событий. Еленара позади тоже выпрямилась, отбросив ногой стул в стену, чтобы не мешался, и отодвинув волка на край стола, спрятав его за стопками бумаг. Амулет на ее груди слегка засветился темно-зеленым, руки направились на Анапа. Мясник дернул рукой, потом все туловище содрогнулось, и он поднял голову. Зеленые глаза на фоне черных белков стали еще страшнее, от одного их созерцания, накатывала животная паника. По всему лицу, которое стало серым, пульсировали черные вены, а на губах застыл жуткий ухмыляющийся оскал.

– Невыполнение контракта, – голос Анапа стал не явственным, каким-то дребезжащим и грубым, – смерть.

Стриин, мог попытаться парировать, мог попытаться оттолкнуть Еленару и волка, но вместо этого, на каких-то внутренних рефлексах и инстинктах, понимая, что другого варианта просто нет, грудью кинулся на Анапа и поймал на себя удар двух копий, выросших из молниеносно вскинутых руках мясника. Первая пика вошла чуть ниже левой ключицы, вторая левее свежей раны от косы. Два пера вошли в тело так же быстро, как и вышли из него. Из открытых широких ран брызнула кровь, Стриин не смог устоять на ногах и начал заваливаться на бок. Последнее, что он услышал это крик Еленары, топот ног в коридоре и тонкий вой волчонка.

***

Открыв глаза и придя немного в себя, Стриин не помнил, что произошло и как он оказался в этом месте. Вокруг была поляна, всюду росли полевые цветы, густая изумрудная трава, почти до колен, два одиноких дуба поодаль и ничего более. Поднявшись с земли и пройдя немного вперед, Стриин понял, что стоит на обрыве. Подойдя на его край, внизу он увидел бездну, непроглядная тьма уходила вниз и не видно было дна ей. Оглядевшись еще раз, актер увидел женщину, которая появилась буквально из неоткуда, возле двух дубов. Она была среднего роста, в красном платье и белой широкополой шляпе, ноги были босы. С каждым шагом, когда Стриин приближался к ней, сердце начинало колотиться быстрее, а когда он оказался от нее в двадцати шагах, сердце защемило, да так сильно, что он невольно ухватился за него.

– Мама.

Все, что смог выдавить сиплый голос Стриина, глаза и мозг которого не верили в происходящие. Женщина обернулась на голос и у актера перехватило дыхание. Длинные, ниже плеч, каштановые волосы, светлое девичье лицо, без единого признака старения, карие глаза, лучезарная улыбка и три родинки на правой щеке. Да, это была несомненно его мама. Он хотел броситься к ней, подбежать и обнять ее, но не мог, ноги, будто прилипли к земле. Он смотрел на нее, она на него, мило улыбнувшись, она помахала ему рукой, но осталась стоять на месте. Когда он на секунду, потерял её из виду, пытаясь утереть накатившую на глаза влагу, она пропала также внезапно, как и появилась, а ноги снова смогли идти.

Стриин крутился, бегал туда-сюда, но его мамы больше нигде не было. Мотнув головой и ударив себя по щекам, Стриин пытался прийти в себя, пытался понять, что он здесь делает и как попал в это место. И вот, когда в его сознание начало что-то прояснятся, это нечто снова ускользнуло от него. На самом краю обрыва вновь появилась женщина, только в этот раз она была в белом саване, а ее голова была полностью скрыта белым платком. В этот раз Стриин шел нерешительно, словно чего-то боялся, и когда расстояние между ним и женщиной сокращалось, он все больше чувствовал могильный холод. В этот раз он смог подойти ближе и остановится всего в десяти шагах, а дальше ноги идти отказывались. Он хотел было крикнуть, позвать маму по имени, но голоса не было, рот открывался, а звук не шел. Прошло, наверное, минут пять, а женщина, так и стояла к нему спиной, смотря куда-то вниз, в самое сердце обрыва. И вот вдруг, она начала медленно поворачиваться к Стриину и когда она оказалась к нему лицом, он, даже через белую вуаль на лице, увидел, что это его мама, только уже другая.

Худые руки, где бледная кожа плотно облепила кости, медленно подняла вуаль и Стриин увидел лицо мертвеца. Лысая голова в каких-то болячках, впалые щеки и нос, серая кожа с язвами, глаза потеряли былую яркость, под ними образовались большие синяки, а губы побелели настолько, что просто небыли видны. Женщина в саване смотрела прямо в глаза Стриина, который не решался отвернуться. Такой, именно такой он видел маму в последний раз, больше двадцати лет назад. Она умерла от чумы, тогда еще был жив отец, сестра и дед. Хоронили ее именно в таком вот одеянии, на примерно похожей поляне, в окружении всей деревни, за исключением того, что обрыва там не было.

Словно услышав мысли актера, женщина дернулась в судороге, сделала последний вдох, сложила на груди руки, закрыла глаза и спиной назад рухнула в пропасть. Стриин пытался кричать, пытался оторвать ноги от земли и побежать в след за мамой, но все тщетно. Упав на колени, он закрыл лицо руками и в злобе, не то на весь мир, не то на себя, начал кричать, громко, истошно, но беззвучно, при этом неосознанно начал молотить по земле кулаками.

Грязные руки бессильно упали на колени, на глазах стояли слезы, а в душе царил хаос. Открыв глаза, Стриин понял, что сцена и декорации поменялись. Теперь он сидел за деревянным столом, вокруг был ухоженный огород, с прополотыми грядками, кустами и плодоносными деревьями. Впереди был деревянный домик с черепичной крышей, в котором, казалось сотни лет назад, жил он и вся его семья, которая была, пожалуй, самой счастливой на земле. Стриин попытался встать со скамейки и выйти из-за стола, но не смог, его вновь, словно смолой, приклеили к месту и единственное, что он мог делать, это вертеть головой. Повернув голову налево, вся его печаль и скорбь ушли, сменившись на безудержную злобу и гнев, вперемешку с презрением. Он машинально потянулся к поясу, где всегда висело оружие, но руки от стола отлипать не хотели, поэтому Стриин лишь скрипел зубами и пытался испепелить взглядом мужчину, сидевшего возле него.

Волосы цвета вороного крыла, небритое лицо с грубыми чертами, глаза цвета болота, огрубевшие руки, крепкое телосложение, губы посередине пересекает шрам, полученный в шахте, от коллеги, неудачно махнувшего киркой. Именно таким, после смерти матери, Стриин и помнил своего отца: вечно хмурый, с задумчивым видом, тяжелым взглядом, с темной аурой вокруг, которая невольно давила на всех окружающих. После смерти своей жены, он замкнулся в себе, почти перестал разговаривать с детьми и соседями, редко появлялся дома, а когда все же приходил, то начинал распускать руки и бить тех, кого он породил и кого не так давно любил до безумия. Сейчас отец, выглядел спокойным, он медленно нарезал огурец в деревянную миску, низко опустив голову, со взглядом полным раздумий и отчаяния. 

С трудом оторвав взгляд от самого ненавистного человека за все время жизни, Стриин посмотрел вперед и его сердце вновь забилось чаще. Минуту назад напротив него никто не сидел, но сейчас перед ним был, пожалуй, самый уважаемый человек и авторитет всего его детства. Дедушка, отец матери, с морщинистыми руками и лицом, с карими         глазами и улыбкой в правом уголке губ, которая застыла на его лице много лет назад. Он как всегда, сидел в сером износившемся свитере, несмотря на теплую погоду, в руках он держал охотничий лук, которое тщательно начищал и проверял каждый день, а рядом, внимательно за ним наблюдая, сидел Ганс, его охотничий пес. Стриин смотрел на деда не отрывая взгляда, он боялся отворачиваться, моргать или как-то выпускать его из виду. Он помнил, что произошло с матерью на поляне и не хотел, чтобы и с дедом произошло то же самое. Минута, две, три, на четвертой Стриин не выдержал и моргнул. Окружающий мир пропал на какие-то доли секунды, но этого вполне хватило, чтобы он преобразился.

Ухоженный дворик превратился в бурьян, деревянный столик и лавочки сгнили и покосились, деревья попадали, домик превратился в груду обугленных бревен и обломков кирпичей. Напротив, Стриина, в густой траве, лежал его дедушка, правая нога отсутствовала, левая была с явными следами укусов, шея разорвана, синие руки сжимали перекушенный надвое лук. Рядом с дедом лежал Ганс, его пасть была вся в крови, кишки были выпущены наружу. Рядом с собакой и его хозяином лежало два громадных волка, их пасти тоже были в крови, а груди и спины были усеяны стрелами. Стриин, смотрел на это скрепя зубами. Его переполняла злоба, в этот раз на самого себя, а все от того, что в тот день, когда его дедушку загрызли волки, он отказался идти с ним на охоту, сославшись на плохое самочувствие, хотя сам, после того как дед ушел, отправился играть со своими приятелями на луг. Если бы он тогда пошел с ним, взяв с собой свой лук, как бы повернулась эта история? Стриин хотел встать, убежать прочь или проснуться от этого кошмара, но не мог. Схватившись за волосы и закрыв глаза, актер вскинул голову к небу и закричал, громко, истошно, пытаясь разбудить себя от этих наваждений, но снова беззвучно.

Когда ярость и гнев, обуявшее его стихли, он, еще не открывая глаз понял, что место его пребывания поменялось, ведь теперь вокруг пахло… домом. Запах свежего хлеба, луговых цветов, трав, растопленной печки и луковой похлебки из оленя, все это было когда-то домом. Открыв глаз Стриин застыл в ужасе и растерянности. Он стояла в углу своего бывшего дома, вокруг все было разбросано и поломано, словно внутрь ворвалась буря, а посреди комнаты были трое. Молодая девушка, в изодранной одежде, со свежими синяками и порезами. Ее черные волосы, не так давно грубо укоротили, ведь их клочья лежали рядом с ней, как и большой нож. Вторым был высокий крепкий мужчина, с такими же черными волосами, как и у девушки. А последним был пятнадцатилетний мальчишка, привязанный к стулу, не менее побитый чем девушка и с грязной тряпкой во рту. Стриин смотрела на это в полном ужасе, ведь он узнал в этом мальчишке себя, в мужчине отца, а в девушке сестру. Потом, словно ударом молнии, в голове промелькнули образы и ведения, из давно забытого прошлого, и Стриин вспомнил этот день, вспомнил что случится, и что после этого, он уже никогда не сможет быть прежнем.

Мужчина сидел на корточках разглядывая мальчугана, у которого на щеке был большой синяк, глаз заплыл, а из носа во всю шла кровь. Мужчина, крепкой рукой шахтера, тыльной стороной ладони ударил своего сына по щеке, который лишь чудом не упал вместе со стулом. Парень пытался вырваться, кричать и брыкаться, но все тщетно. Утратив интерес к своему сыну, отец встал и гадко улыбаясь, медленно двинулся в сторону своей дочери. Альме́та пыталась вжаться в стену, прикрыться руками, но это не помогло ей избежать гнева обезумевшего отца. Он подошел к ней, схватил ее за горло и поднял на уровне своих глаз. Он смотрел, как его дочь бьется в предсмертных конвульсиях, как в ее глазах четка видна мольба, но отец не слышит, он лишь ехидно улыбается, в глазах пляшет огонь безумия, а рука стальной хваткой сжимается еще сильнее.

– Бесполезная дрянь.

Раздался в полной тишине голос отца, ехидный и насмешливый, а после, его рука разжалась и на пол упало бездыханное тело его дочери. Стриина затрясло, зубы сжались, вены в висках стучали с немыслимой силой, а в ушах звучал только одно единственное слово: УБЕЙ!

-Bellator ignis (Воин огня), – раздался грубый, с рычащими нотками голос. – Esse (Явись)!

Стриин, который было уже сам хотел кинуться на отца, хотя в душе понимал, что ноги его крепко прилипли к полу, посмотрел туда, где сидела его молодая копия. Стриин не помнил, что произошло в тот день, как он убил отца и откуда в его голове появился второй голос, который иногда разговаривал с ним во сне, но теперь он видел себя со стороны и понимал, что именно в тот день, демон огня пробрался в его душу и свил себе там гнездо. Он видел, как парня, до этого сидевшего на стуле и пытающего вырваться, охватил огонь. Языки плясали на его кожи, покрывая все его тело, но не обжигали. Веревки на его руках лопнули, стул загорелся, а будущий актер встал и пошел на отца. Там, где ступала его нога, оставался след, там, где он приближался к стене, вспыхивало пламя, а на самом лице ребенка застыла злоба, которая просто не может быть выражена обычными словами. Отец окутанный животным ужасом и страхом пытался защититься, он потянулся к лежащему под ногами ножу, но не успел. Две детские руки, с силой и скоростью не свойственными человеку, врезались в грудь мужчины и прошли насквозь. Человек, который когда-то играл роль отца Стриина, сделал не уверенный шаг назад, в его глазах был страх и не понимание произошедшего, потом еще один, и завалившись набок он упал, разливая по полу кровь.

Стриин смотрел на эту сцену в полном оцепенении, он смотрел на себя и не мог узнать. В глазах юнца была злоба, руки сжаты, на губах звериный оскал, который с трудом можно было назвать улыбкой, и огонь, что окружал его, стал еще ярче и с каждой секундой все больше набирал свою силу окрашиваясь в более золотой. И вдруг молодой Стриин повернулся именно в то место, где стояла его взрослая копия. Они пристально смотрели в глаза друг другу. Взрослый Стриин не видел в глазах своей юной копии человека, он видел там лишь демона, гнев и злобу на весь мир. В тот день демон его поглотил, и он стал одержимым. Прошла, наверное, целая вечность, прежде чем одержимый парень отвернулся от актера и уставился себе под ноги.

Стриин с трудом заставил себя посмотреть туда же, куда и демон, страх сковывал его примерно так же, когда он впервые посмотрел в глаза Анапа, хотя нет, даже сильнее. В двух шагах от одержимого лежало тело Альметы и, казалось бы, что в этом нет ничего того, что могло бы привлечь внимание демона, но присмотревшись Стриин увидел в руках своей старшей сестры амулет. Белый камешек гранита, который Стриин грубо обточил с помощью старых дедушкиных инструментов, пытаясь придать ему форму птицы, и подарил его Альмете на день рождения. У взрослого Стриина на глаза вновь навернулись слезы, от той боли утрат, которые он испытывал в столь юном возрасте и от повторного созерцания своей любимой и всегда доброй сестры.

Подняв мокрые глаза на свою юную копию Стриин увидел невообразимое. Она тоже плакала. Объятый огнем мальчик с пылающими глазами стоял неподвижно, смотря на тело девушки и плакал. Вдруг его голова резко дёрнулась вправо, потом вверх, потом все тело как-то странно передернуло, провернуло вокруг оси, скрутило и юный Стриин опал на землю возле сестры, при этом огонь, что окружал его тело, потух. Вокруг разгорался пожар, вовсю уже полыхала дальняя часть дома и неумолимо приближалась к будущему актеру, но взрослая копия ничего не могла сделать, да этого и н нужно было. Когда он очнется, он обнаружит себя на пепелище, рядом будет абсолютно целое, но бездыханное тело сестры и обгоревший труп ее убийцы. Он похоронит Альмету на пригорки возле леса, в котором они часто играли, а сам пойдет по дороге, опустошенный и сломанный этим непомерно жестоким миром, испытывая только неутолимую злобу на весь мир и самого себя, за свою слабость и нерешительность, которые привели ко всему этому. 

И вдруг мир вокруг Стриина погрузился во тьму. Теперь не было ни дома, ни поляны, ничего либо еще, вокруг была лишь чернота. Стриин не сразу понял, что может двигаться, что к нему вернулся голос и что он может идти в этой тьме. Стриин все еще смотрел туда, где упала его маленькая копия, не понимая, что произошло, но вдруг почувствовал за спиной чужое присутствие и тут же оживился. Незнакомец обладал силой, которая была знакома и в то же время чужда Стриину. Медленно обернувшись, он увидел парня лет двадцати пяти. Красно-рыжие волосы были взъерошены и походили на языки пламени, неявственные рубиновые глаза, узкий нос, румяные щеки и алые губы, на которых была довольная улыбка. Парень был высоким и поджарым, одет он был в свободные темно-рыжие одежды и брюки цвета зори, а ноги его были босы.

– Salve, Screen (Здравствуй, Стриин), – поздоровался парень на языке демонов. – Bonum videre vos hic (Рад тебя здесь видеть).

– Tu quis es (Кто ты)? – Спросил Стриин обессиленным голосом.

– Ego sum (Я тот), – он сделал шаг вперед, – qui salvavit vos de regis vacuum (кто спас тебя от короля пустоты).

Стриин, оцепенел от ужаса и осознание того, кто перед ним и что с ним только что было. Все те образы и те видения, которые видел Стриин, казались ему как в тумане, словно так и должно быть, но теперь он прозрел, оказавшись перед своим демоном, а это был несомненно он. Стриин вспомнил все, что случился с ним до этого, в кабинете директора, и почему он сейчас здесь.

– Ita quod (Так значит), – подбирая каждое слово заговорил Стриин, – Anap non interficiat me (Анап меня не убил)?

– Ego curo ut cauterize tua vulnera coram te sanguinem minuentium ad mortem et ante niger infirmitate ledo vos (Я успел прижечь твои раны, прежде чем ты истек кровью и прежде чем тебя поразила черная хворь).

– Ego gratias ago tibi, quia quod (Я благодарен тебе за это), – Стриин сделал поклон, приложив руку к сердцу, а после заглянул в глаза своему демону. – Sed quare te, ostende mihi omnia haec scaenae? Quare et vos admonere me praeteritum, quod volo, ut obliviscatur? (Но зачем ты показал мне все эти сцены? Почему ты напоминаешь мне о прошлом, о котором я хочу забыть)?

– Vellem te intelligere naturam ira tua (Я хотел, чтобы ты понял природу своего гнева), – тоном учителя ответил демон. – Vos histriones sunt etiam fixated in sui potestate, et cum, qui superbia te in posse ad imperium nostrum virtutes, uti volunt eos, te accipere exigua pars, quae nos et vos sunt capaces. Tibi occurrit rex vacuum, hostes omnes homines et daemones, quia ipse est exterminatore omnia. (Вы, актеры, слишком зациклены на самоконтроле и когда вы, те, кто гордитесь, что можете управлять нашими силами, хотите ими воспользоваться, берете лишь малую часть того, на что мы и вы сами способны. Ты встретил короля пустоты, врага всех людей и демонов, ведь он разрушитель всего).

– Rex Vacuum (Короля пустоты), – удивился актер. – Sed reges non venit ad humanam mundi. Nemo potest resistere eorum virtus et potentia. Hominis corpus, aut eburneæ, vel ibunt demens (Но короли не приходят в мир людей. Ни один человек не выдержит их силу и мощь. Тело человека либо разорвет на части, либо он сойдет с ума).

– Hic homo est specialis (Этот человек особенный), – голос демона стал ниже. – Ejus anima est, ita et vacua et tenebrae, ut etiam rex in vacuum non posset resistere eius vocationem. Ipse est interested in desolationem et tenebrae, in quibus non potest pacem. Corpus hoc hominem servierunt ut vas rex venit ad mundi et intinges in tenebris, factus est multo fortior. Post mundi, ipse revertetur ad daemon wasteland et committitur bellum ibi, ita ut non unum, sed daemones vacuum remanebit in utriusque mundi. Sic voluit, ut ostenderet tibi pristina ira, et ostendam tibi quid possum facere. Et tandem facere concordiam cum te (Его душа столь пуста и темна, что даже король пустоты, не смог противиться ее зову. Его интересует пустота и мрак, в которой он сможет обрести покой. Тело этого человека послужила сосудом, чтобы король пришел в ваш мир и погрузив его во тьму, стал намного сильнее. После вашего мира он вернется в пустоши демонов и развяжет войну там, дабы никого кроме демонов пустоты не осталось в обоих мирах. Поэтому я хотел показать тебе твой первородный гнев, показать то, на что ты и я способны. И в конечном итоге заключить с тобой соглашение).

– Contractus (Соглашение), – искренни удивился Стриин, – sed nos iam sub contractus, ad expensas phylacterium (но мы и так находимся в контракте, за счёт амулета).

– Hoc est, non contractus, sed in deditionem (Это не контракт, а подчинение), – жёстко поправил демон, при этом в глазах было явное призрение. – Ego volo tibi nomen meum, et cum potentia, quod nemo in circulo currently habet. Nos sunt daemones, et dabimus tibi scientia et potentia, ita ut vos can imperium quidam ex nostris viribus, et quod est, quia nos tenentur per phylacterium. Sed pauci daemones revelare eorum realis nomen, quia est a potentia, et potentia inestimabili mentis humanae. Nomen dat plenam potestatem super potestatem daemonium, et non omne membrum meum tribu est velle et facere. Libertatem et latissime pateant de daemonium wasteland, id quod volumus. Dico nomen, ut homo est peius quam mortem a daemone, sed ego non alio modo. Si non inualescere, rex erit magis merciless deinde tempore, et ego non posse, ut salvem te. Et ecce morior, cum te, quia daemonium in vacuo non sit, me ire in wasteland, erit consumere me, auferre mea est fortitudo et potentia, et ego dissolvere in oblivione et inane (Я хочу предложить тебе свое имя, а вместе с ним и силу, которой не обладает сейчас никто из твоего окружения. Мы демоны, даем вам знания и силу, чтобы вы могли управлять частью наших сил и то потому, что нас связывает амулет. Но мало кто из демонов раскрывает свое настоящее имя, ведь в нем кроется сила и мощь, невообразимая для человеческого разума. Имя, дает полный контроль над силой демона, а на такое, не каждый представитель моего племени готов пойти. Свобода и просторы демонских пустошей, вот к чему мы стремимся. Сказать имя человеку, для демона хуже смерти, но другого пути у меня нет. Если ты не обретешь силу, в следующий раз король будет беспощаднее, и я не смогу тебя спасти. А вместе с тобой умру и я, ведь демон пустоты, не даст мне уйти в пустоши, он поглотит меня, забрав мою силу и мощь, а я же растворюсь в забвение и пустоте).

Отойдя на три шага назад, демон прикрыл глаза, а когда они вновь открылись, там больше не было зрачков, в них пылал огонь.

– Vide (Узри же), – голос демона стал грубым, с рычащими нотками, – quid possumus facere (на что мы способны).

В подтверждение своих слов, демон поднял правую руку на уровне лица и сжал ее в кулак. Стриина сбила с ног и прижало к земле. На кисти демона загорелся ало-золотой огонь только лишь его сила смогла прижать жалкого человека к земле, при этом не давая ему пошевелиться. Демон сжал руку еще сильнее и вся его рука, по самое плечо, была объята огнем, а у Стриина перехватило дыхание. Сила, точнее ее часть, что показал демон, была несопоставима с тем, что показывал актер на пиках своего гнева. Даже если он будет тренироваться сотни лет, он не сможет достичь и десятой доли того, что показал ему демон.

– Vos mos postulo ut erant corpore et mente dura sustinere virtutem volo te dare. (Тебе нужно будет усердно тренировать свое тело и разум, чтобы выдерживать ту мощь, что я хочу тебе дать), – разжав кулак, демон убрал огонь, а вместе с ним и силу, которая придавила Стриина. – In reditu propter nomen meum, quaero, tibi unum, morte unus tu Anap. Post omnes, in eo sedet in unum voco rex vacuum (Взамен на свое имя я прошу у тебя одного, смерти того, кого ты называешь Анап. Ведь в нем сидит тот, кого я называю королем пустоты).

Король пустоты. Вначале Стриин сомневался, что демон говорит правду, подозревая его в обмане и двуличности, но судя по тому, как настойчиво он предлагает свое имя, а с ним и полный контроль, он не врет, либо делает это очень искусно. Так в этом жалком подобие человека, по имени Анап и вправду сидит сам король пустоты? Самый сильный, беспощадный и злобный демон, которого только знает этот мир. И тут в голове у Стриина щелкнуло.

– Si hoc daemonium est ita fortis (Если этот демон так силен), – актер решил задать вопрос, который либо обрушит всю браваду демона, либо наоборот ее подкрепит, – cur non adhuc perdere mundum nostrum et vestrum (то почему он до сих пор не разрушает наш и ваш мир)?

– Sigillum in Elementis Custos (Печать стихийного стража), – не раздумывая не секунды ответил демон огня, – Signum potens est artificium, quod possit habere retro aliquis daemon, etiam a superioribus, sed daemonium rex potest conteram illud a intus, si desideravit. Rex vacuum erat expectans aliquid, quia voluit, ut ostenderet se tantum nunc. Verisimile est, ipse iam aut frangitur sigillum, vel prope est, ut ita et accepta potestate hominis. (Печать, сильный артефакт, способный сдержать любого демона, даже высшего, но вот демоны короли при желании могут сломать ее изнутри. Король пустоты чего-то ждал, раз решил показать себя лишь сейчас. Скорее всего он уже либо сломал печать, либо близок к тому, чтобы это сделать и взять под контроль того человека).

– Pretium (Цена), – после недолгих раздумий просил Стриин. – Vos daemones non aliquid nihil (Вы демоны, ничего не делаете просто так).

– Pretium, vita (Цена, твоё жизнь), – улыбнувшись уголками губ ответил демон. – Potentia vero daemon, nullus homo potest sustinere sine consequatur. Si uti saepe vel diu, moriemini. Si non es paratus ad eam corpore vel mente, moriemini (Истинную силу демона, ни один человек не сможет выдержать без последствий. Если будешь использовать ее часто или долго, умрешь. Если не будешь готов к ней физически или душевно, умрешь).

Стриин смотрел на демона, а демон на него. В рубиновых глазах, Стриин не мог уловить никакую ему известную эмоцию, словно они были два стеклянных шарика, вставленные в говорящую куклу. Смотря на демона, Стриин так же думал о плюсах и минусах этой сделки. С одной стороны, сила, способная победить Анапа, в котором по заверению демона сидит сам король пустоты, а с другой риск умереть или непоправимо подорвать свое здоровье. Прикрыв глаза, Стриин начал видеть лица тех, кого хотел защищать. Лицо Астрид, его несмышлёной ученицы, лицо Еленары, женщины, которая путем шантажа и угроз, привела его к этому диалогу, но все же была одной из первых, кто на ровне с мастером Грэшом поддерживала его и учил. Его друзья, Фаль, Дольст и Гирст, эти трое первоклассных актеров, когда-то, как и Стриин, были еще теми дебоширами, то и дело влезающими в неприятности. И самое главное театр, его дом и обитель, то место, которое приняло его таким какой он есть, место, которое дало ему второй шанс и новую жизнь.

– Priusquam respondeo, dic mihi (Прежде чем я отвечу, скажи), – открыв глаза, Стриин пристально посмотрел на своего демона. – Quare vobis dimittere corpus meum, cur non vos take imperium of eam in domo (Почему ты отпустил моё тело, почему не взял его под контроль еще тогда в доме)?

– Non potui (Я не смог), – без увиливаний ответил демон. – Ego conatus ad take imperium of vestri corpore et anima, sed aliquid vel aliquis non me facere. Sicut erat erat, pellentesque contra invisibilis murum, qui custodivit me ab anima, et ita sum coactus est dimittere. (Я пытался взять твою душу и тело под контроль, но что-то или кто-то мне этого сделать не дал. Я будто бился об невидимую стену, не пускающую меня к твоей душе и поэтому я был вынужден отпустить).

 Стриин смотрел на своего демона, пытался прочитать его эмоции, пытался поймать в его горящих глаза проблески лжи, но не мог. Если демон и врал, то Стриин этого не мог определить, но и такой ответ, пока что устраивал его.

– Ego assentior (Я согласен), – Стриин сказал эти слова не дрогнув, наполнив их решимостью и отвагой. – Dic mihi nomen tuum (Назови мне свое имя).

– Memento quod et uti sapienter (Запомни его и используй с умом), – демон в мгновение ока оказался возле Стриина и тот увидел, как в рубиновых глазах вновь загорелся огонь преисподней. – Flammae (Пылающий).

Произнеся свое имя, демон коснулся лба Стриина, от чего веки актера потяжелели, а в ногах и руках появилась легкость. Стриин, пытался сопротивляться наваждению, но продержавшись каких-то пару секунду все же рухнул, не в состоянии больше прибывать в сознание.