Текст книги "Последнее обещание, которое ты дала (СИ)"
Автор книги: ЛДжей Эванс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 24 страниц)
Адди ничего не ответила. Она просто повернулась обратно к кровати и села, проводя ладонью по мягкому одеялу, другой рукой крепко прижимая к себе игрушку.
Райдер встретился со мной взглядом. В его глазах читалась грусть и беспомощность, но у меня внутри вспыхнуло возбуждение. Это были новые улики, новый шаг вперёд, особенно если мы сможем воссоздать изображение преступника.
Я загрузила приложение, которое мы используем для составления фотороботов. Я не так хороша в нём, как обученные специалисты, но Адди, скорее всего, не станет говорить ни с кем, кроме нас с Райдером. Да и то с трудом.
К тому же ковбойские сапоги и шпоры снова напоминали мне, зачем я вообще притворялась журналисткой, пишущей про ранчо – из-за химикатов, найденных в комбикорме для скота, которые совпадали с веществами, обнаруженными на деньгах и наркотиках во время рейда в Лексингтоне.
– Мне нужно сделать несколько звонков, – сказала я, глядя на Адди и Райдера. – Попробую достать программу, чтобы мы могли создать его образ.
Никто из них ничего не ответил, и я поспешно вышла из комнаты.
Часть меня ненавидела уходить из этого кокона уюта, в который мы на мгновение погрузились. Но другая часть ликовала от того, что у нас наконец появились новые зацепки.
Надежда пронеслась сквозь меня.
Может быть, на этот раз нам действительно удастся уничтожить Ловато.
Глава 15
Эмилиано
Я покрутил тёмный виски в хрустальном бокале. Его цвет напоминал мне глаза Наталии. Мои глаза. Глаза нашей матери. Я был в равной степени взбешён и впечатлён. Она не только зашифровала устройство так, что даже мне было бы почти невозможно взломать его без ключа, но и родила ребёнка, скрывая это от меня годами. Два очка, Наталия.
Но она должна была знать, что с такими играми со мной не шутят. Я не проигрывал. Никогда. Я уже снял несколько её слоёв, прошёлся по её следам, заглянул в каждое место, где она жила, с тех пор как я снова втянул её в нашу жизнь. Отчёты моих людей, которые опрашивали людей в тех местах, помогли мне сложить примерный возраст и описание ребёнка – маленькая девочка, шести-семи лет.
Этого оказалось достаточно, чтобы понять правду.
Она была его. Человека, ради которого она была готова отказаться от всего. Человека, ради которого она бросила меня.
Человека, которому я пообещал, что не трону его, пока она остаётся там, где ей положено. Со мной. С нашей семьёй.
Теперь обещание потеряло силу. Он был обречён.
Но впервые в жизни я пожалел, что перерезал кому-то горло. Идиот, убивший Наталию, должен был что-то увидеть, но не понял этого. Он клялся, что никто его не заметил, но где же тогда была девочка? Пряталась? Или Наталия оставила её с кем-то? С кем? Потому что я точно знал, что все эти годы ребёнок не жил с тем фермером из Теннесси.
Мне не следовало позволять ей играть в эти кошки-мышки. Это казалось такой малостью. Подарком, который я позволил сестре, которую защищал с самого детства. Я позволил ей работать, где ей заблагорассудится, лишь бы она не возвращалась в наше прошлое. Мне было всё равно, занималась она делами из Колумбии, Каймановых островов или Монтаны, пока она выполняла свою работу. Но она приняла этот дар и злоупотребила им. Она выставила меня дураком.
Любой другой из моих людей за подобное был бы уже мёртв.
И теперь она мертва.
Меня всё ещё бесило, что это сделал не я. Никто не имел права убивать мою семью, кроме меня. Они принадлежали мне, и только я мог решать их судьбу.
Жидкость в бокале насмешливо отражала страх и предательство, которые я видел в глазах Наталии в последний раз. Но ведь это она предала меня. Это она ушла. После всего, что я для неё сделал, после всех раз, когда я защищал её, она сбежала, вместо того чтобы поблагодарить меня за то, что я положил конец десятилетиям мучений.
Я сжал хрусталь в руке. Будь у меня чуть меньше контроля, я бы швырнул бокал в камин, просто чтобы увидеть, как он разлетится на куски, чтобы посмотреть, как огонь вспыхнет, получив новое топливо.
Но я медленно, сдержанно поставил его на стол.
Если девочка его, значит, возможно, искать её стоит именно там.
Возможно, именно она хранит ключ.
Эта мысль принесла мне лёгкость. Я заберу девочку и сделаю её своей. Дочери Наталии суждено было полюбить меня. Она будет обожать меня. Она никогда не предаст меня, как это сделала её мать.
Сладкое предвкушение пробежало по моему телу. Пусть Наталия ворочается в гробу, пусть горит в загробном мире, наблюдая, как я обращаю её дочь против неё. Как я делаю её своей.
Глава 16
Райдер
Я оглядел комнату Адди с лёгкостью в сердце, которой раньше не было. В отличие от комнаты Милы у моего брата, здесь пока не чувствовалось её присутствие, но это был шаг в правильном направлении. В углах громоздились игрушки, на кровати лежало одеяло с драконом, а в шкафу теперь висели вещи, что делало его похожим на место, где действительно кто-то живёт, а не просто хранит вещи.
– Что бы ты хотела сделать сейчас? – спросил я.
Она зажала ягуара под мышкой и рылась в рюкзаке, который снова поставила у кровати. Вынула Нинтендо и схватила две новые видеоигры, которые мы купили.
– Ты правда любишь видеоигры, да? – Уголки моих губ дрогнули.
Она пожала плечами, но в её глазах мелькнул огонёк, от которого у меня сжалось сердце.
– Почему бы тебе не перенести это в мой кабинет? Можешь играть, пока я поработаю.
Она огляделась, словно не хотела покидать комнату, и это одновременно порадовало и огорчило меня.
– Забудь. Оставайся здесь. Я принесу ноутбук.
Она ничего не ответила, сосредоточившись на коробке с игрой, пытаясь вскрыть упаковку. Я шагнул ближе, достал перочинный нож и принялся разрезать пластик и скотч.
Она дёрнулась от ножа, отползла назад, пока не прижалась к изголовью кровати.
Я выругался про себя, вспомнив, что ей довелось увидеть с матерью. Сглотнул, подавляя ком в горле, но закончил вскрывать обе игры и положил их рядом.
Взяв пакеты с мусором – бирки, пластик, упаковки, я направился к выходу. Обернувшись, увидел, что она уже вставляет картридж в устройство, и напряжение в груди слегка ослабло.
Я поспешил выбросить мусор в баки на улице, захватил пару бутылок воды, зашёл в кабинет за ноутбуком. Когда вернулся в комнату Адди, она уже вовсю играла, сосредоточенно хмуря лоб.
Я скинул сапоги и уселся рядом, прислонившись к изголовью.
Она замерла, когда наши руки на мгновение соприкоснулись, но вскоре снова углубилась в игру.
Прогресс.
Я открыл почту, разбирая накопившиеся за сутки письма. Очередное письмо от президента Восточной ассоциации владельцев ранчо напоминало о приглашении на благотворительный вечер. Он практически требовал, чтобы я пришёл – поговорить о моём будущем в ассоциации.
Я терпеть не мог такие мероприятия, но отказывать ему было сложно. Да и, пожалуй, не стоило.
Хайме Ларедо был не только убедителен – он обычно оказывался прав. К тому же, я был ему обязан. Без знаний, которыми он поделился, я бы не смог спасти наше ранчо. Сейчас он пытался втянуть меня в руководство, предлагая должность казначея после внезапного сердечного приступа прежнего.
Я никогда не стремился к лидерству в ассоциации, но постоянно отказываться тоже было непросто. С другой стороны, с появлением Адди у меня стало меньше времени и терпения на их политику.
Я закрыл письмо, не отвечая.
Адди раздражённо фыркнула. Я посмотрел и увидел, что она сменила картридж и пытается запустить вторую игру.
– Что случилось? – спросил я.
Она развернула экран ко мне – на нём высветилось сообщение об ошибке: не хватает места для загрузки игры.
Я нахмурился.
– Дай посмотреть.
На устройстве было всего пять игр – четыре старых и одна новая. Я пролистал меню, проверил объём памяти. С двухтерабайтной картой места должно было хватить с лихвой.
Покопавшись в настройках, попробовал запустить игру снова. То же сообщение.
Заиграл мой телефон. Я вернул Адди консоль.
– Может, вирус или что-то с настройками. Разберёмся. А если не получится, купим тебе новую, ладно?
Она поникла, и мне захотелось тут же выскочить из дома и купить другую.
– Пока можешь удалить одну из старых и попробовать загрузить новую, – предложил я, глядя на экран телефона.
Звонила мама.
– Да?
– Я знаю, что обещала не давить, но мы бы очень хотели пригласить Адди на ужин, – сказала она.
День у нас выдался неплохой, если не считать истерики в торговом центре. Мне не хотелось нарушать ту хрупкую нить спокойствия, которую мы, похоже, наконец нашли.
– Не думаю, что это хорошая идея. Мы только начали обживаться.
– Будем только мы и Сэди. Всего один человек. Ужин уже готов, а потом она сможет посмотреть котят. Я видела, как загорелись её глаза, когда я о них упомянула.
Я тоже. И мне совсем не хотелось впутывать в это ещё и кошку. С меня и так хватало забот.
Но если останемся дома, придётся готовить, а хоть мама и забила мне холодильник, я не был уверен, что соображу, что приготовить.
– Ладно, – проворчал я.
Она усмехнулась в трубку, уловив моё недовольство.
– Ждём вас.
Адди смотрела на меня с интересом.
– Похоже, едем на ранчо ужинать. Мама хочет показать тебе котят. Будем только родители и моя сестра Сэди.
Её брови приподнялись, но того пустого взгляда, предвещавшего её страшную истерику, на этот раз не появилось.
– Надевай ботинки и новое пальто. Я пойду скажу Джим.
Одна мысль о Джиа и Сэди в одной комнате вызывала у меня изжогу. Младшая сестра уже была уверена, что между мной и Джиа что-то было. И хотя мы действительно однажды обменялись поцелуем, это больше походило на наказание, чем на удовольствие. Хотя, кого из нас оно на самом деле наказало, вопрос остаётся открытым – до сих пор не могу забыть вкус её губ.
Я постучал в дверь спальни Гии.
– Да? – крикнула она.
Я повернул ручку и вошёл. Она сидела на кровати, её хвост теперь был небрежно закручен в узел на макушке, а босые ноги вытянуты перед собой. Ярко-розовый лак на ногтях ног сверкал в свете лампы. Этот цвет удивил меня – чёрный или тёмно-фиолетовый куда больше соответствовали бы её колкой манере общения. Даже когда я считал её журналисткой, в ней чувствовалась острота, будто она была готова к драке, а не мягкая и женственная. И всё же этот цвет был стопроцентно женственным.
Если бы не ноутбук и разбросанные вокруг бумаги, можно было бы подумать, что она только что проснулась.
Моё тело мгновенно отреагировало на мысль о ней в постели – тёплой, мягкой, растрёпанной. Оно хотело смахнуть с кровати все её бумаги, стянуть с неё одежду и посмотреть, какой ещё беспорядок мы могли бы устроить.
Мозг, впрочем, велел немедленно принять холодный душ и держаться от неё подальше. Те чувства, которые всплыли после нашего совместного дня, вкупе с брешью в моей решимости насчёт женщин и отношений после разговора с Сэди, заставляли мой разум кричать об опасности.
Может, именно это тревожное ощущение сделало мой голос жёстче, чем я планировал.
– Мы едем на ранчо ужинать. Если ты занята, не чувствуй себя обязанной ехать. В холодильнике полно еды – мама забила его до отказа.
На её лице мелькнуло что-то похожее на укол, и я тут же почувствовал себя придурком. Без неё я бы не справился с этим утром, а теперь звучал так, будто не хочу её с нами.
А ведь в этом и была доля правды – с Джиа рядом мне было труднее удерживать возведённую между нами стену. Но не меньше правды было и в том, что мне нравилось её присутствие. Мне нравилось то жгучее ощущение, когда наши руки случайно соприкасались.
– Или едь, – буркнул я. – Без разницы.
– Ух ты. Насколько больно тебе это далось? – её глаза сверкнули озорством, будто ничего другого в них мгновение назад и не было.
Я фыркнул и развернулся, чтобы не поддаться искушению стереть эту улыбку с её губ поцелуем.
– Мы уезжаем через пять минут, если собираешься ехать.
– Мне нужно десять.
– Могу дать семь.
– Ты такой засранец.
Когда я вышел, Адди уже была в новом цветастом пальто, которое выбрала Джиа. Она снова надела рюкзак и держала в руках плюшевого ягуара.
Мне хотелось сказать, что ей не обязательно тащить сумку с собой, но это наверняка лишило бы её чувства безопасности. Надеялся, что со временем она поймёт, что в этом нет необходимости.
Мы направились в кухню. На столе, там, где Джиа оставила его, валялся ключ от Эскалейда. Я взял его и пошёл в гараж.
Открыл заднюю дверь внедорожника, и Адди залезла внутрь. Затем сел на водительское место, отодвинул сиденье и начал настраивать зеркала.
Когда Джиа присоединилась к нам, она уже собрала волосы в гладкий хвост, натянула толстовку с надписью Университет Пенсильвании и снова надела те самые голубые ковбойские сапоги, которые носила с момента нашей встречи в офисе моего брата.
Я ещё в первый её приезд на ранчо подтрунивал, что такие сапоги носят только горожане, представляя себе, как одеваются деревенские жители, но на настоящей ферме они долго не протянут.
Теперь же они выглядели поношенными, но всё ещё крепкими. И это означало, что я снова ошибся насчёт Джии Кент.
Заметив меня за рулём, она прищурилась, затем открыла пассажирскую дверь, упёрла руки в бока и возмутилась:
– Ты что делаешь за рулём моей машины?
– Я не люблю быть пассажиром, – ответил я.
– Райдер, вылезай.
– Садись, мы уже опаздываем.
– Ты не поедешь за рулём моей машины.
– Это не совсем твоя машина.
Но теперь мне стало любопытно, какая у неё вообще машина. В прошлый её приезд она ездила на похожем авто.
– Это не важно!
– А что важно?
– Ты не можешь водить государственный автомобиль.
Я включил задний ход и слегка надавил на газ, так что открытая дверь слегка толкнула её.
– Райдер!
– Садись, дорогая, или попадёшь под колёса.
Из заднего сиденья донёсся испуганный звук, и я сразу посмотрел на Адди. Она была расстроена, и это почему-то задело меня гораздо сильнее, чем спор с Джиа.
С Джиа я и сам наслаждался этим подтруниванием – так же, как в споре о шоколаде и ванили, когда мне хотелось показать ей, чего она лишается, не зная, что значит подчиняться.
Но я ненавидел причинять тревогу Адди. Джиа тоже услышала этот сдавленный звук. В её взгляде промелькнула нерешительность, но через мгновение она раздражённо фыркнула и забралась в машину.
– Не называй меня «дорогая», – прошипела она и так хлопнула дверью, что затряслись стёкла.
– Думаю, твоему начальству больше не понравится, если ты сломаешь дверь, чем если я немного поеду за рулём.
Она ничего не ответила, и я подавил вспыхнувшее разочарование. Я наслаждался нашими перепалками больше, чем следовало.
Я выехал из гаража, нажал кнопку на брелке, закрывая ворота. Когда мы свернули на дорогу, Джиа вдруг обернулась и посмотрела на мой дом.
– Ты поставил сигнализацию?
Я разблокировал телефон и бросил его ей.
– Можешь включить оттуда.
Она без проблем нашла приложение, пробежалась по настройкам и с удивлением пробормотала:
– Неплохая система.
Я скользнул взглядом с дороги на неё и обратно.
– После истории с Вест Гирс и Раскрашенными ромашками мы обновили защиту на всём ранчо.
Фары осветили знак – Узкий мост, и я мельком увидел внизу ручей. После снежной зимы он был полон, и ещё предстояли дожди. Тёмные облака, висевшие с утра, всё ещё не рассеялись. Прогноз обещал, что сегодня обойдётся без осадков, но в воздухе было так холодно, что, если всё же пойдёт дождь, он может превратиться в снег.
Я задумался, видела ли Адди снег. Каково было ей впервые ступить в него? Какой была её улыбка, когда она лепила первого снеговика? Светились ли её глаза радостью, когда она съезжала с горки на санках? В груди что-то сжалось. Столько её «первых разов» прошло без меня.
Боль от того, что я потерял, накрыла меня по дороге от дома к ранчо, и в машине воцарилась мрачная тишина, о которой я тут же пожалел.
Я припарковался перед рестораном с тёмными окнами. Через пару месяцев здесь будет кипеть жизнь, когда начнётся сезон, и мне напомнят, что пора снова заняться строительством домиков.
Когда я вышел из машины и обошёл её, чтобы открыть дверь для Адди, она снова замерла, словно каменная. Сердце сжалось – вдруг она закатит такую же истерику, как в торговом центре? Её глаза расширились, изучая сарай, ресторан и хорошо освещённый дом.
– Знаю, выглядит большим, – сказал я. – Но тут только мои родители, которых ты видела вчера, и Сэди.
Джиа стояла за моей спиной, так же выжидая, что будет дальше.
Медленно Адди отстегнула ремень безопасности, взяла сумку и игрушку. Я помог ей выбраться из машины, и, к моему удивлению, она вложила крошечную ладонь в мою. Её мягкая кожа коснулась моих мозолистых пальцев.
У меня тут же сжалось горло, и я осторожно сжал её пальцы, боясь, что они исчезнут.
– Готова? – спросил я, глядя ей в глаза.
В них отражался вечерний свет, но она кивнула.
Мы направились к крыльцу и зашли через заднюю дверь.
Нас окутало тепло, словно мы открыли дверцу духовки. В воздухе смешались запахи корицы, сахара и маминого чили. Настоящая еда для дождливого дня.
Я снял шляпу, повесил её на вешалку и стянул куртку.
– Мы здесь, – крикнул я.
Послышались быстрые шаги, и Адди спряталась за моей спиной.
Сэди появилась в дверном проёме кухни, с любопытством склонив голову, пытаясь заглянуть за меня. Когда она увидела Адди, её лицо озарилось широкой улыбкой. Глаза вспыхнули так же, как у мамы вчера.
– Ну, привет! – мягко, но с энтузиазмом сказала она.
Адди не сдвинулась, будто пыталась стать невидимой.
Сэди подошла ближе и наклонилась, чтобы встретиться с ней взглядом.
– Я твоя тётя Сэди. И хотя ты пока этого не знаешь, могу обещать, что я самая весёлая. Я та, к кому ты будешь прибегать, когда захочешь немного проказничать, а этот, – она махнула в мою сторону, – будет бурчать и запрещать.
Адди не ответила, но Сэди это не остановило.
– Ты можешь снять пальто и рюкзак и повесить их вон туда, у двери.
Затем моя сестра выпрямилась и повернулась к Джиа. Её улыбка стала ещё шире, на щеке появился ямочка.
– Ну-ну, гляньте-ка, кого снова занесло на ранчо. Просто не смогла держаться подальше, да?
Джиа рассмеялась и наклонилась, чтобы помочь Адди с рюкзаком и курткой.
Когда все верхние вещи оказались на крючках, в комнату вошли мама с папой, выглядя слегка потрёпанными так, как мне лучше было не задумываться.
– Вы здесь! – мама подошла ближе, наклоняясь, чтобы встретиться взглядом с Адди. – Что хочешь сделать в первую очередь? Посмотреть сарай с котятами или игровую, которая претендует на звание целого магазина игрушек?
– Может, для начала мы просто зайдём в дом? – сухо заметил я.
Все рассмеялись и наконец отошли вглубь кухни. Я огляделся.
– Ты говорила, что ужин уже готов и ждёт нас.
Мама выглядела немного смущённой.
– Ну… Когда я поняла, что вы действительно приедете, решила быстренько испечь кукурузный хлеб, так что надо подождать ещё пару минут.
Снаружи вспыхнула молния, а через секунду грянул такой гром, что задрожали стены. Адди вздрогнула и прижалась ко мне. Я медленно положил руку ей на плечи.
– Просто гроза. Ничего страшного.
Град застучал по крыше, отбиваясь от крыльца, добавляя громкости тишине, повисшей в кухне.
Мама восприняла это спокойно, протянула Адди руку и сказала:
– Ну, похоже, вопрос решён. Пойдём посмотрим игровую. Адди посмотрела на меня.
– Я буду здесь. Никуда не денусь. Игровая наверху, – я указал вверх. – В моей старой комнате, когда мне было столько же лет, сколько тебе.
Любопытство победило, и она осторожно вытащила руку из моей, вложив её в мамину.
Я сдержался, чтобы не схватить её обратно. Я уже потерял с ней семь лет, и мне было до боли эгоистично жаль каждую секунду, что она не была со мной. Я уже был наполовину влюблён в этого крошечного человечка. И тогда реальность ударила по мне с той же силой, что и молния, осветившая комнату. Эта девочка, возможно, никогда не станет по-настоящему моей. А я уже строил планы, как её оставить. Если Рэйвен чуть не сломала меня, когда ушла, потеря Адди могла просто добить.
♫ ♫ ♫
После ужина мы с Сэди занялись уборкой, пока мама вытащила альбомы с фотографиями, чтобы показать Адди и Джиа мои детские снимки. Это должно было быть неловко, но мне было всё равно. У меня было хорошее детство. Мы с Мэддоксом устраивали обычные мальчишеские проделки, дразнили младших сестёр, как и положено братьям. Мы были семьёй.
Я думал, что Адди будет полезно увидеть ту любовь, которая буквально струилась с этих страниц. Может, это заставит её почувствовать, что здесь она в безопасности и любима.
Я взял тарелку у Сэди, вытер её и поставил на верхнюю полку.
– Ну… Как ты на самом деле? – спросила она, на этот раз без привычного озорства.
Я опёрся на столешницу, слушая, как мама что-то рассказывает, а Адди отвечает односложно.
– Чувствую себя головастиком, которого вытащили на сушу, пока у него ещё не выросли лёгкие.
– Она почти не разговаривает.
– Полными предложениями – нет.
Я рассказал о её истерике в торговом центре.
– Я не знаю, в чём дело. Но если она видела хотя бы часть того, что случилось с Рэйвен… – Горло снова сжалось, как каждый раз, когда я думал об этом.
Сэди спустила воду в раковине, сполоснула её и взяла у меня полотенце. Она прислонилась к шкафу рядом со мной, её когда-то худощавое тело стало чуть более округлым после всего, через что она прошла.
– Жаль, что Рэйвен уже мертва. Я бы убила её сама, – выплюнула она.
Я не хотел признавать, сколько раз думал о том же.
Несколько секунд мы молчали. Потом Сэди толкнула меня плечом и ухмыльнулась.
– А Джиа? Ты уже прижал её к стене?
– Джиа здесь по делу. И только. Она исчезнет, как только получит то, что ей нужно.
– А что ей нужно, братишка?
Я выхватил у неё полотенце, скрутил его и шлёпнул её по бедру.
– У тебя на всё одна мысль, нахалка. Даже страшно подумать, что будет с парнем, который в тебя влюбится. Огонёк в её глазах чуть потух, и с тяжёлой иронией она сказала:
– Нахальство, шрамы и дряблая кожа. Он будет просто счастливчик.
Я обхватил её шею рукой и взъерошил ей волосы кулаком.
– Ещё бы. Он будет чертовски счастливчик.
Она пыталась вырваться, обе мы улыбались, пока я не испортил момент.
– Ты красивая, Сэди. Внутри и снаружи. Если какой-то парень этого не видит, он не стоит даже одной ночи с тобой.
Она выхватила полотенце обратно и хлестнула меня по животу.
– Что, стал отцом и сразу размяк?
Я зарычал и попытался снова схватить полотенце, но она рассмеялась, швырнула его на столешницу и ускользнула в гостиную.
Я пошёл за ней, но остановился в дверном проёме, когда увидел, что происходит в комнате.
Адди сидела между Джиа и мамой, прижимая к груди своего ягуара. Папа устроился в кресле напротив, телевизор работал вполсилы, но он смотрел не на экран, а на женщин. Мама перелистывала страницы альбома. Адди то и дело тянулась, чтобы коснуться фотографий, пока мама рассказывала истории о моих братьях и сёстрах и обо мне. Джиа наклонилась поближе, разглядывая снимок, где я с Мэддоксом был с головы до ног покрыт грязью после того, как мы пошли на рыбалку в дождь, а на обратном пути катались с холма.
Мама живо описывала, как мы притащили всю эту грязь в дом, и как ей пришлось потом отмывать его несколько дней. Губы Джиа были тронуты лёгкой улыбкой, лицо выглядело расслабленным, и мне вдруг пришло в голову, что она, наверное, так же выглядит, когда кончает – спокойная, умиротворённая, сладкая.
Адди подавила зевок, и это мгновенно стерло все мысли, которых у меня не должно было быть о саркастичной аналитике из АНБ. Я взглянул на старинные часы на каминной полке как раз в тот момент, когда они пробили восемь. Второй день отцовства, и я уже облажался с режимом сна.
– Ладно, нам пора. День снова был длинным.
Мама похлопала Адди по ноге, и девочка не вздрогнула от прикосновения.
Прогресс.
– В следующий раз покажу тебе его фотографии из подросткового возраста, – сказала мама. – И, кажется, у нас где-то есть снимки твоей мамы и его.
Глаза Адди расширились, а у меня внутри всё оборвалось. Если у мамы был снимок Рэйвен, это была редкость.
Я не успел уничтожить все фотографии после её ухода, потому что она и так почти не позволяла их делать. Как и редко соглашалась выходить на публику. Тогда я думал, что она просто стеснялась. Я был уверен, что если буду доказывать ей, насколько она красива, она сама захочет фотографироваться со мной. После её ухода я был только рад, что снимков почти не осталось. Я хотел забыть, что когда-то существовала женщина по имени Рэйвен, которая была частью моей жизни. Хотел, чтобы это было чёрной дырой в моей памяти. До и после, где не осталось ничего посередине.
– Спасибо огромное за ужин. И за истории, – сказала Джиа. – Теперь я никогда не смогу смотреть на Райдера без смеха, представляя его голышом, измазанным пятнами черники.
Мама рассмеялась, а меня снова накрыло жаром – но не от стыда, а от мысли показать Джиа своё обнажённое тело так, чтобы она не смеялась, а умоляла.
Мы едва успели накинуть куртки, как фары осветили окно, залив нас белым светом. Я прищурился, посмотрев на маму.
– Ты же сказала, что будете только ты и Сэди.
Мама кивнула, нахмурив брови, когда мы увидели, как Бронко Мэддокса остановился рядом с Эскалейдом Джиа.
Я крепче сжал ладонь Адди, готовясь к тому, что нас ждёт.
Мэддокс едва успел заглушить двигатель, как задняя дверь распахнулась, и в дом влетела Милла, визжа во всю мощь своих лёгких:
– Нана!
Её светлые косички подпрыгивали вокруг круглого личика, в мёдовых глазах сверкал восторг, пока она неслась прямо в мамины объятия.
Мама крепко её обняла.
– Какой приятный сюрприз!
Милла округлила глаза, заметив меня с Джиа и Адди. Её взгляд упал на наши сцепленные руки, и она была в шаге от того, чтобы потребовать объяснений, но мама быстро перевела разговор.
– Я думала, вы идёте в кино.
В дом вошли Мэддокс и МакКенна, одетые в дождевики. МакКенна выглядела точь-в-точь как взрослая версия своей младшей сестры: светлые волосы, карие глаза, густые брови.
Она выросла в Уиллоу Крик, но сбежала отсюда в восемнадцать, оставив после себя разбитого Мэддокса.
Когда он нашёл её младшую сестру, о существовании которой МакКенна даже не подозревала, живущей в ужасных условиях, он забрал её к себе и сделал своей дочерью. В итоге это воссоединило их всех.
– Мы были в середине фильма, когда в кинотеатре вырубилось электрочество, – объяснила Милла.
Она уже редко путала слова, и это было даже немного грустно.
МакКенна мягко её поправила:
– Электричество.
– Именно это я и сказала.
Милла снова повернулась к нам и ткнула пальцем в Адди.
– А кто это?
Я не был готов к Милле сегодня – к её вопросам, к её неуемной энергии. И не был уверен, что Адди когда-либо будет к этому готова.
– Ты, может, помнишь Джиа. Она была здесь в прошлом году, – сказал я, а потом сжал ладонь Адди и добавил: – А это Адди.
Я не знал, как объяснить остальное. Мы не хотели, чтобы Милла разболтала всему свету, что Адди моя. Но в то же время я не хотел, чтобы Адди услышала, что она здесь ненадолго. Я замешкался, и Джиа взяла инициативу на себя.
– Мы живём у твоего дяди Райдера.
Глаза Миллы округлились.
– Я обожаю жить у дяди Райдера! Он всегда разрешает мне есть мороженое на завтрак.
Мэддокс поперхнулся, мама закатила глаза, а я прищурился на племянницу.
– Спасибо, что сдала меня, малышка.
Милла зажала ладонь ртом.
– Ой.
Её взгляд упал на игрушку в руках Адди, и она заулыбалась, повернулась, вытащила из рук МакКенны двух своих радужных единорогов и весело поскакала обратно к нам.
– У тебя тоже есть игрушка! Это Честер и Шарлотта. Они знаменитые. О них даже книжка есть.
Адди медленно кивнула.
– Ты знаешь эту книгу? – Милла понизила голос до шёпота. – «День, когда единороги спасли мир» – это лучшая книга из всех книг, что существуют.
– Драконы, – так тихо сказала Адди, что я едва услышал её.
Милла просияла.
– О, да! «День, когда драконы спасли Вселенную» – моя вторая любимая книга. Если тебе они тоже нравятся, значит, мы были созданы, чтобы стать друзьями. Может, даже лучшими друзьями. А знаешь, что делают лучшие дру…
– Дыши, Милла, – рассмеявшись, вставил Мэддокс.
– Но, папа, это правда!
Я наклонился, поднял рюкзак Адди и помог ей надеть его на плечи.
– Уже поздно, мы как раз уходим.
– Нет! – вскрикнула Милла в тот же момент, когда мама спросила:
– А как же котята?
– На улице дождь и уже поздно. Завтра вернёмся и посмотрим котят.
– Я не хочу снова выходить под дождь. Я останусь здесь на ночь, – заявила Милла, устремив на маму свои большие круглые глаза.
– Ты не можешь просто потребовать, Букашка, – укоризненно улыбнулась МакКенна. – Надо сначала спросить у Наны, можно ли тебе остаться. Вдруг у неё завтра дела?
– Никаких дел у меня нет. – тут же отозвалась мама.
Она никогда не отказывала внучке в таких вещах. И это снова напомнило мне, чего она была лишена. Чего была лишена вся моя семья. Я хотел снова ненавидеть Рэйвен за всё это, но понимал: как моё презрение к её матери скажется на Адди? Какой смысл продолжать ненавидеть мёртвую женщину? Это ничего не изменит. Только сделает несчастными нас с Адди.
– Видишь! – победно сказала Милла, вызывающе взглянув на МакКенну, а потом повернулась к Адди. – Ты тоже оставайся! Мы построим форт из одеял и будем в нём спать. Честер и Шарлотта хотят познакомиться с твоим леопардом.
– Балам. Он ягуар.
Полное предложение.
Я даже замер от неожиданности.
Кажется, с тех пор, как она появилась в моей жизни, я не слышал от неё ни одного целиком сформулированного предложения.
– Классное имя! – восхитилась Милла. – Ты можешь остаться и рассказать мне, где его взяла, как давно вы дружите и почему ты живёшь с дядей Райдером и Джиа.
Адди посмотрела на меня, но в её взгляде не было той мольбы, с которой Милла обычно смотрела на Мэддокса, когда хотела остаться у бабушки с дедушкой. В её глазах был страх. Будто она боялась, что я действительно оставлю её здесь. У меня в груди сдавило так сильно, что, казалось, эта тяжесть просто поглотит меня.
– В следующий раз, малышка. У Адди было слишком много событий за последние дни, ей нужно отдохнуть.
Милла немного поникла, но быстро нашла выход.
– Ну, если вы завтра приедете к Нане смотреть котят, я тоже тут буду, и тогда мы сможем подружиться.
Джиа ещё раз поблагодарила моих родителей. Мама крепко меня обняла, папа хлопнул по плечу. Сэди хитро кивнула подбородком в сторону Джиа. Милла обняла меня за ногу, а потом бросилась к лестнице.
– Я провожу вас. – сказал Мэддокс, натягивая на голову шляпу.
Я надел свою таким же движением и вывел Джиа и Адди к Эскалейду под дождём. Открыл сразу обе пассажирские двери, но Джиа, едва не задевая меня, скользнула на переднее сиденье. Я помог Адди забраться внутрь, проследил, чтобы она пристегнулась, и закрыл дверь.
