Текст книги "Последнее обещание, которое ты дала (СИ)"

Автор книги: ЛДжей Эванс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 24 страниц)

А когда мы поцеловались… Чёрт, это было похоже на то, чего я всегда хотел, и это сбивало с толку. Эти смешанные чувства, наверное, и заставили меня без споров уступить ей место за рулём. Мэддокс усмехнулся, когда я сел на пассажирское сиденье, прекрасно зная, как сильно я ненавижу это место.

Как только мы вошли в кабинет Мэддокса, Джиа сразу заулыбалась, увидев мужчину, который нас ждал, и направилась к нему. Он был ниже меня ростом, смуглый, с мышцами, как у тяжеловеса. Чёрная футболка, джинсы, армейские ботинки. Руки до самых запястий покрыты татуировками.

Они с Джиа поздоровались каким-то сложным рукопожатием, под конец которого она рассмеялась. Он обнял её за плечи, но она тут же оттолкнула его и легонько стукнула кулаком в плечо.

Мне тоже хотелось это сделать. Только не просто в шутку, а так, чтобы он отлетел в соседнюю комнату и больше не касался её, ни в шутку, ни всерьёз.

Может, причина, по которой с Джиа я чувствовал эту незнакомую ревность, а с Рэйвен – нет, была в том, что у меня не было на неё никаких прав. Она не была моей. У меня не было ни малейшего основания мешать ей общаться с другими мужчинами. Или дело было в том, что то, что я чувствовал рядом с ней, было сильнее всего, что я когда-либо испытывал.

– Что привело тебя в Уиллоу Крик? – спросила Джиа.

Его взгляд посерьёзнел, он кивнул в мою сторону, будто спрашивая, в порядке ли я.

– Это Райдер Хатли, – сказала Джиа. – Райдер, это агент Управления по борьбе с наркотиками Энрике Салазар. Он работает в группе по делу Ловато, большую часть карьеры провёл под прикрытием.

– Это он дал тебе фоторобот? Что он видел? – спросил агент, нахмурив тёмные брови.

Я приподнял шляпу, провёл рукой по волосам, снова надел её и встретился взглядом с Джиа.

– Он не совсем свидетель, – ответила она, – но знает, с чем мы имеем дело.

Глаза мужчины сузились, он внимательно меня изучил, а потом снова посмотрел на Джиа.

– Хочешь сказать мне, что здесь происходит на самом деле? Почему в это втянут гражданский?

Лицо Джиа стало таким же жёстким, как у него.

– Пока не могу. Это причина, по которой ты здесь? Ты нашёл нашего парня?

Я видел, что ему не нравится моё присутствие, но если это касалось Адди, я никуда не уйду. Скрестив руки на груди, я дождался, пока в кабинет вошёл мой брат и закрыл за собой дверь.

– Вижу, вы уже познакомились, – заметил Мэддокс, сразу чувствуя напряжение в воздухе. – Я ручаюсь за своего брата, Энрике. Всё, что ты нам скажешь, останется в этой комнате.

– Я бы хотел сначала понять, зачем он вообще здесь, – упрямо сказал Энрике. Когда Джиа и Мэддокс обменялись взглядами, но не ответили, он продолжил: – Ладно. Скажу так: это связано с девочкой, которую вы нашли в гостиничном номере Анны.

Меня пробрала тревога, а лицо Джиа стало мертвенно-бледным.

– Откуда ты об этом знаешь?

– Ты обещала, что эта информация под надёжной защитой. Только для тех, кому необходимо знать, – прорычал я.

– Так и есть. Но, как я уже говорила вам обоим, единственный способ сохранить секрет – не рассказывать его никому, – её взгляд полыхнул яростью, когда она повернулась к Энрике. – Где ты это услышал?

– Рори взяла след по фургону, который видела возле отеля, где убили Анну. Водитель оказался в Лексингтоне, где я работал под прикрытием, и ей понадобилась моя помощь, чтобы его отследить. Я спросил, почему ты не можешь этим заняться, а когда она захлопнулась, как банковский сейф, у меня возникли подозрения. Я начал копать сам и нашёл человека, который согласился говорить, в Денвере. – сказал он.

Я видел, что Джиа это явно не радовало, а у меня уровень тревоги взлетел ещё выше. Мы с Мэддоксом обменялись взглядами, но прежде чем успели что-то сказать, Джиа потребовала:

– Просто скажи мне, что ты нашёл этого парня.

– Мёртв при обнаружении, – спокойно ответил Энрике, будто тот факт, что человек был мёртв, не имел никакого значения.

Он взял с угла стола Мэддокса конверт, вытащил оттуда фотографию и передал её Джиа. Я подошёл ближе, заглянул ей через плечо.

На снимке был мужчина, лежавший на берегу. Судя по его внешнему виду, он пробыл в воде какое-то время. Кожа разбухла, глаза мутные и серые. Причину смерти сомнений не вызывала. Огромная рваная рана на шее говорила сама за себя.

– Чёрт, – тихо выдохнула Джиа, сжав края снимка пальцами. – Где это было?

– Возле водохранилища Лексингтона.

– Вы уже знаете, кто он? И зачем он был в Кентукки?

– Лучшее имя, которое у нас есть – Вито Хименес. По слухам, если Вито появлялся у твоей двери, у тебя оставались считаные минуты жизни.

– Почему, чёрт возьми, его не арестовали? – потребовал я.

Джиа и Энрике повернули головы в мою сторону.

– Маленькая вещь под названием отсутствие улик, – ответил он. – Даже ордер на прослушку его телефона или компьютера получить не удалось. Хотя у него их, похоже, и не было. Только одноразовые трубки, в лучшем случае. Он появлялся и исчезал из страны, как тень, работал на несколько картелей, а не только на Ловато.

– Тогда почему его убили, если он был так важен? – спросил я.

– Думаю, он облажался, – сказал Энрике. – Ему не следовало убивать Анну. Может, он должен был доставить её Ловато. Может, должен был привести и её, и девочку.

В горле поднялась горечь.

– Ты не можешь знать этого наверняка, – резко возразила Джиа. – Анна дала понять, что Ловато не знали о её дочери. Но, скорее всего, ты прав насчёт того, что убивать её он не должен был. На её теле были следы борьбы, а она была ключевой фигурой в организации, так что маловероятно, чтобы на неё заказали убийство.

– Я слышал версию Рори, что она могла что-то сливать властям. Если так, они бы её устранили. – парировал Энрике.

– Слушайте, – вмешался Мэддокс, швырнув шляпу на стол и проведя рукой по волосам. – Он мёртв. Если мы не выясним, где это произошло и кто перерезал ему горло, нам остаётся только принять этот факт. Как я вижу, если бы он знал, что Адди была в номере, когда убил её мать, он бы забрал её тогда. Но он этого не сделал. А теперь, когда он мёртв, шансов, что они начнут её искать, ещё меньше. Так что это хорошие новости для нас.

– У девочки было что-то с собой? – спросил Энрике, и почему-то от этого безразличного тона у меня по спине побежали мурашки.

– Нет. – мгновенно ответила Джиа. – Я сама её оттуда вынесла. У неё ничего не было, кроме одежды на ней.

Я вспомнил рюкзак, с которым Адди не расставалась. Джиа солгала. Я опустил взгляд на свои грязные сапоги, избегая встречаться с кем-либо глазами. Боролся с каждым инстинктом внутри себя, который кричал, чтобы я бросился прочь, нашёл Адди и спрятал её.

В комнате повисло тяжёлое молчание.

– Спасибо, что доставил новости лично, Энрике, но ты зря потратил время. Мог просто позвонить. – сказал Мэддокс.

– Лиланд попросил меня остаться и быть твоей поддержкой. – спокойно ответил агент. – Теперь, когда мы знаем, как легко информация о девочке всплыла наружу, я буду здесь, когда они появятся.

Кровь в моих венах похолодела. Эти ублюдки действительно собирались прийти за ней.

Я резко развернулся и направился к выходу. Джиа бросилась за мной.

– У нас нет никаких подтверждений, что они придут сюда, Райдер.

Я посмотрел на неё сверху вниз, сжигая взглядом.

– Вижу, ты так же хороша в защите подопечных, как и твой брат. Может, вам стоит основать клуб – «Косячные агенты, объединяйтесь».

– Рай… – предостерегающе сказал Мэддокс, но я не слушал.

– В этот раз, чтобы добраться до неё, им придётся пройти через меня. А я не позволю. Никто её не заберёт. Никто! – Гнев сотрясал моё тело.

– Никто не знает, что она здесь. Никто, кроме Лиланда, Рори и меня, не видел письмо.

– Теперь знает он, – я кивнул в сторону агента, который тут же нахмурился.

– Какое письмо? – спросил он.

Я не стал ждать ответа. Просто не мог. Мне нужно было вернуться к той маленькой девочке, которую я оставил беззащитной у мамы и Рианны. Господи, а вдруг что-то снова случилось? Вдруг кто-то ещё из нашей семьи окажется под пулей?

Я вылетел из кабинета и участка, только чтобы осознать, что у меня нет моего грёбаного грузовика.

Джиа выскочила следом, а за ней – Мэддокс. Она молча села за руль Эскалейда, завела двигатель.

Мэддокс схватил меня за руку, не давая открыть дверь.

– Райдер. Слушай, я знаю Энрике. Он помог мне с делом по Чейнсо и Вест Гирс. Он долго работал под прикрытием против Ловато. Если он здесь, значит, действительно хочет помочь.

– Если он так долго под прикрытием, почему картель до сих пор не прикрыли? А что, если он сам грязный? – тихо процедил я, видя, как сам агент появился в дверях участка.

Мэддокс покачал головой.

– Такие дела длятся годами, даже десятилетиями. Ты не можешь просто ворваться в центр картеля и сказать: «Эй, ребята, мы пришли вас накрыть».

– Она видела, как её мать расчленяли, Мэддокс. Она смотрела, как этот ублюдок разрезает её на части. Видела, как из неё хлещет кровь. А потом пыталась спасти её своими крошечными ручками. – Моё горло сжалось, я зажмурился, чтобы не дать слезам вырваться наружу.

– Чёрт… Я знаю, – выдохнул Мэддокс, его брови нахмурились от боли. – Я только говорю, что мы не сможем справиться с картелем в одиночку. Нам нужно довериться этой группе, людям, которые работают над этим годами. Они хотят нам помочь.

– Может, тебе и нужно, потому что у тебя на груди этот значок. – мой голос стал низким, хриплым. – А я никому доверять не обязан. И не собираюсь. Её защита – моя обязанность.

Я резко вырвал руку, сел в машину и с грохотом захлопнул за собой дверь.

Джиа рванула с места, колёса взвизгнули по асфальту, пока она неслась к ранчо. Туда, где была та самая девочка, ради которой я был готов разорвать любого, кто посмеет к ней приблизиться.

Глава 21

Эмилиано

Я смотрел на фотографии, которые прислал мне Хулио. На них маленькая девочка выходила из амбара, держась за руку другого ребёнка и младшей сестры Хатли. Моя племянница так походила на Наталию в её возрасте, что в груди разлилась тупая боль, а вместе с ней вспыхнула ярость от предательства сестры.

Она предала меня и оказалась в постели у этого недалёкого фермера – человека, которому нечего было предложить ни ей, ни ребёнку. Я мог дать им весь мир. И я бы дал.

Я всё ещё мог дать девочке всё, чего она заслуживала.

Она будет моей. Она займёт своё место рядом со мной – так, как должна была Наталия. Она станет принцессой в моём королевстве. Королевстве, из которого ей уже не сбежать, как это сделала её мать. Я решу, будет ли она жить или умрёт. Что она будет делать. Куда пойдёт. С кем увидится.

– Я отомщу тебе за твоё предательство, сестренка, – сказал я, откладывая телефон и беря в руки единственную сохранившуюся фотографию сестры.

Остальные я сжёг, когда она ушла в первый раз. Но эту спрятал в прикроватной тумбочке, в рамке, сделанной из той самой древесины, которая впитала кровь нашего отца, когда он умирал. Уже тогда я понимал, что это слабость. Так же, как было слабостью позволить Наталии порхать по миру, будто её не держали цепи.

Я никогда больше не стану таким слабым.

Я пролистал телефон к другой фотографии, сделанной Хулио. Мой палец замер на изображении племянницы, поднимающейся по ступенькам в дом. На плече у неё висел старый чёрный рюкзак, от которого у меня сразу вспыхнула интуиция. Я увеличил изображение и усмехнулся, узнавая золотые инициалы НЛ, вышитые на переднем кармане.

Этот рюкзак я сделал для Наталии в её последний год в Массачусетском технологическом институте. Внутри был золотой резной ларец, который я заказал специально для наших кодов, передав его ей вместе с последними инструкциями.

Этот идиот Вито ошибся. Он оставил в номере не только чемодан. Он оставил ребёнка и рюкзак, которые принадлежат мне. Я заберу их. И это будет проще простого.

В голове начала складываться картина. План, который позволит мне не только отомстить Хатли, но и заставить Наталию корчиться в муках даже в загробной жизни.

Райдер Хатли уже крал у меня больше одного раза. В этот раз он не переживёт.

Глава 22

Джиа

Я изо всех сил пыталась подавить гнев, пока мы с Райдером молча ехали обратно на ранчо. Меня бесило, что Лиланд рассказал Энрике об Адди и отправил его сюда, словно я не справлюсь с ситуацией. Меня злило, что Райдер швырнул мне в лицо ошибку моего брата и решил, что всё повторится, только потому что моя фамилия Кент. То, что случилось, не было виной Холдена. Он не сделал ничего неправильного. Он никак не мог знать, что на Лее Сингх был браслет с маячком, который позволил её преследователю их выследить.

Но эта мысль заставила хаос в моей голове резко замереть.

А что, если я чего-то не знаю об Адди?

Нам нужно ещё раз пересмотреть всё, что она привезла с собой. Если среди её вещей есть устройство слежения, мы его найдём и унесём подальше от неё и семьи Хатли. Я не позволю, чтобы с ними что-то случилось. Они уже и так пережили слишком многое.

На ранчо Райдер выскочил из машины, хлопнув дверью, и я едва успела догнать его, пока он не ворвался в дом.

Я схватила его за руку, удерживая.

– Стой. Если ты войдёшь туда в таком состоянии, ты её до смерти напугаешь.

Он посмотрел на меня сверху вниз, в глазах бушевала злость.

– Что ещё ты от меня скрываешь?

У меня отвисла челюсть.

– О чём ты?

– Я не смогу её защитить, если не буду знать, кто за ней охотится. У тебя есть какие-то догадки? Опять кто-то из Вест Гирс?

– Нет. Они тут ни при чём.

– Тогда кто?

– Никто местный. Кто бы это ни был, он сразу бросится в глаза.

– Как ты и Энрике.

– Энрике не работает на Ловато.

– И откуда тебе это так наверняка известно?

– Потому что его брат работал под прикрытием, когда картель его выпотрошил, так же, как Рэйвен. Да он ни за что бы не стал с ними сотрудничать после этого.

Райдер сжал челюсть – я видела, что он мне не верит, и это задело сильнее, чем должно было. Мне казалось, мы начали продвигаться вперёд, но я должна была догадаться, что один жаркий поцелуй и поход по магазинам не сотрут глубоко укоренившееся недоверие, которое он испытывал ко всем, кто не был его семьёй.

Он провёл рукой по бороде, засунул руки в карманы и медленно выдохнул, будто пытаясь успокоиться. Затем повернулся и открыл заднюю дверь.

Адди и Мила были на кухне с Рианной, по локоть в липком коричневом тесте, которое обваливали в сахарной пудре.

Когда Адди увидела нас, её глаза засветились – и этот свет угодил мне прямо в сердце.

– Привет, – сказал Райдер.

Адди широко улыбнулась.

– Мы делаем шоколадное печенье.

Целое предложение. И оно пронзило меня ещё глубже.

– Шоколадные кринклы, – поправила её Мила.

– Где мама? – спросил Райдер, оглядываясь.

Взгляд Рианны потускнел, и она обошла стойку, поманив нас дальше.

– Сэди позвонила из бара, – её голос стал тише, чтобы девочки не услышали. – Похоже, у твоего дяди Фила случился сердечный приступ. Твоя мама поехала к нему в больницу.

У меня екнуло сердце. Всего минуту назад я думала о том, сколько уже вынесла эта семья. И вот теперь у них новая причина для тревоги. Плечи Райдера едва заметно опустились, и мне пришлось сдержаться, чтобы не обнять его и не прижать к себе.

Он вытащил телефон, быстро набрал сообщение и запихнул его обратно в карман.

– Мне нужно в больницу. Я возьму с собой Адди. – сказал он Рианне.

Когда та никак не отреагировала на его собственнический тон в отношении девочки, которая, по идее, привязалась ко мне, а не к нему, у меня внутри всё сжалось. Кто-то из семьи Хатли проболтался ей. В этом крошечном городке скрыть правду было практически невозможно.

– Думаю, брать её в больницу – не лучшая идея, – я сказала это шёпотом, и он тут же нахмурился. – Райдер, вспомни, как она себя вела, когда мы просто сидели в машине у торгового центра. Она не зайдёт в больницу, не запаниковав.

– Я её не оставлю.

Рианна похлопала его по руке.

– С твоей мамой Сэди, а когда они приехали в приёмное отделение, МакКенна была на дежурстве. Он в хороших руках, и ты там ничем не поможешь. Это последний противень с печеньем, пусть девочки закончат, а потом, может, заберёшь Милу с собой. Ты и Мэддокс можете по очереди за ней присматривать.

– Мы закончили! – крикнула Мила.

Рианна повернулась к девочкам, помогая им поставить противень в духовку и следя за тем, как они убираются.

Между мной и Райдером снова повисло напряжённое молчание, от которого мне хотелось либо задушить его, либо поцеловать, либо… Я сама не знала, чего. Хоть что-нибудь, что заставило бы исчезнуть ту мрачную звериную ярость, о которой говорила Сэди, и заменило её чем-то другим.

Снаружи рядом с Эскалейдом остановился тёмно-коричневый Олдсмобиль Торонадо 1970 года, заниженный в стиле лоурайдера. На водительском сиденье виднелись темные волосы Энрике. Это была машина, которая явно не предназначалась для того, чтобы сливаться с толпой, как большинство авто под прикрытием. Нет, этот автомобиль выделялся так, что его сразу узнавали бы уличные бойцы низшего уровня из картеля Ловато, в который он внедрился в Лексингтоне.

Райдер испепелял взглядом машину и силуэт Энрике внутри.

Я шагнула ближе, положила руку ему на предплечье туда, где до этого была рука Рианны, и между нами снова пробежала искра. Он посмотрел вниз, туда, где я его касалась, и сглотнул.

– Послушай, Рианна предложила отличный вариант, – сказала я. – Мы вернёмся к тебе домой с обеими девочками. Когда тебе нужно будет поехать в больницу, Энрике и я останемся в доме. Если хочешь, чтобы Мэддокс тоже подъехал, мне без разницы, но мы с Энрике справимся. Клянусь всем, что для меня свято, я не позволю, чтобы с ней что-то случилось.

– Что именно для тебя свято? – спросил он тихо, его голос был низким, хриплым, а взгляд, будто заглядывая мне в душу, не отпускал.

– Что?

– Что именно ты считаешь святым, Джиа?

У меня перехватило дыхание от этого простого вызова.

– Я люблю свою семью так же, как и ты свою.

– Ты носишься по всему миру, скрывая от них, чем на самом деле занимаешься. Это не слишком-то похоже на любовь.

Я твёрдо решила не позволять ему вывести меня из себя. Он был расстроен и зол, а я была лёгкой мишенью.

– Я не рассказываю им о своей работе, потому что так безопаснее для них и для меня. Но это не значит, что я бы не оказалась рядом в ту же секунду, если бы они меня позвали. Это не значит, что я бы просто стояла в стороне, если бы им угрожала опасность. Чёрт возьми, я использовала кучу своих контактов в ЦРУ, чтобы помочь Холдену за кулисами, когда в Колумбии развернулся весь этот кошмар с Раскрашенными ромашками, даже если он об этом и не знал.

– Почему-то это совсем не то утешение, на которое ты рассчитываешь, – мрачно заметил Райдер.

Я раздражённо выдохнула.

– В общем, придурок, суть в том, что я здесь. И никуда не уйду. Энрике здесь, и он тоже никуда не уйдёт. Так что делай, что считаешь нужным. Останешься с Адди или поедешь к маме и дяде – решай сам.

Я резко развернулась и направилась к девочкам, которые складывали готовое печенье в контейнер.

– Похоже, Мила едет с нами к Райдеру.

– Да! – радостно завизжала Мила и, пританцовывая, всплеснула руками. – Пижамная вечеринка! – Она посмотрела на Райдера и спросила: – Это значит, что на завтрак мне снова можно мороженое?

– После того, как ты сдала меня своему папе? Ни за что. – ответил Райдер, заставляя свой голос звучать легче. – Беги собирай вещи, а я пока достану запасное автокресло из кладовки.

– Пойдём, Адди!

Мила схватила Адди за руку, и обе девочки вихрем выбежали из кухни, их шаги громко застучали по лестнице.

♫ ♫ ♫

После того как мы наелись пиццы и шоколадных кринклов и сыграли больше настольных игр, чем я за последние десять лет, мы с Райдером уложили девочек в широкую кровать в комнате Адди. Даже накрывшись одеялом, Мила продолжала болтать. Мне казалось, она будет говорить, пока не уснёт на полуслове, но Адди, похоже, это только успокаивало. Она всё ещё оставила рюкзак на полу рядом с кроватью, а обувь аккуратно поставила рядом – готовая бежать в любой момент, но, по крайней мере, она не спряталась под кровать или не забилась под одеяло. Вместо этого она просто повернулась на бок, её плюшевая игрушка касалась единорогов Милы.

Это был самый трогательный момент, который я видела за долгое время, что-то в нём потянуло за те струны во мне, о существовании которых я даже не подозревала. Я по-прежнему не думала, что хочу детей. Младенцы, подгузники, грудное вскармливание – всё это меня совершенно не привлекало. Но заботиться о детях этого возраста, которые могут ходить, говорить и сами ходят в туалет… Это оказалось не так уж и плохо. Объятие, которым меня неожиданно одарила Мила, было чистым, безусловным проявлением любви.

Адди смотрела на нас, её глаза потемнели, а потом она нерешительно, одной рукой обняла и меня, и Райдера. Коротко, неуверенно, но это всё равно было объятие. У меня защипало в глазах, и когда я посмотрела на Райдера, он сжимал челюсть, быстро моргая.

После того как мы оставили девочек, Райдер направился в игровую, и я пошла за ним. Мы начали неспешно собирать разбросанные коробки от пиццы, стаканы и игровые фигурки. Энрике взял первую смену снаружи, и через несколько часов я должна была его сменить. Зная, что существование Адди не так уж тщательно скрывается, как я надеялась, никто из нас не собирался полагаться только на первоклассную систему безопасности Райдера.

Пока мы убирались, я рассказала Райдеру то, что объяснила Рианна – о избирательной немоте и о том, что Адди нужен психолог.

– Я знаю, что сейчас это невозможно, но просто хотела, чтобы ты был в курсе.

Прежде чем он успел ответить, зазвонил его телефон. Он взглянул на экран и нахмурился.

– Если тебе нужно ехать, мы справимся, – сказала я.

Он сделал то же самое, что и Мэддокс, когда был озадачен или расстроен – провёл рукой по бороде.

– Дядя Фил в плохом состоянии. Он так и не пришёл в сознание, и МакКенна говорит, что, возможно, уже не придёт.

Я запихнула последнюю коробку в зелёный мусорный пакет, который он держал.

– Мне жаль. Вы были близки?

– Дядя Фил – это на самом деле дядя моей мамы. Но ты, наверное, знала это, когда нас проверяла.

Я не ответила. Да, я знала основные факты, но это не было тем же самым, что знать эмоции и связи, стоящие за пунктирными линиями на семейном древе. Я ничего не сказала, и Райдер отвернулся, завязал пакет и отложил его в сторону, потом начал складывать настольные игры. На кофейном столике лежал Нинтендо Адди, и я убрала его в шкаф к другим приставкам.

– Мама никогда не знала своего отца, так что дядя Фил был единственным мужчиной в её жизни, когда она росла. Он и бабушка вместе управляли баром, пока она не умерла. Дядя Фил иногда говорит и делает вещи, за которые ему стоило бы получить по голове, и, насколько я знаю, Мэддокс несколько раз разговаривал с ним после жалоб. Мама говорит, что бабушка была единственной, кто мог его удерживать в рамках, а когда её не стало, больше не осталось никого, кто держал бы его в узде, понимаешь?

– Но вы всё равно его любили, – заметила я, потому что ни разу не ощущала никакой враждебности между Хатли и их дядей.

– Он всегда был добр к нам. Когда мы были маленькими и на ранчо становилось туго с деньгами, мама подрабатывала в баре, и он платил ей больше, чем она зарабатывала. Он всегда подсовывал деньги и нам, детям. Мы часами играли в сарае за баром. МакФлэнниганс не был нам как второй дом, но он всегда был… уютным. До сих пор таким остаётся.

Я не жила на одном месте дольше пяти лет, но много праздников и летних каникул проводила у бабушки с дедушкой на ферме в северной части штата Нью-Йорк. Это не был мой дом, но, как сказал Райдер, там было комфортно. И даже если эта ферма не принадлежала нашей семье поколениями, это было место, где Холден и я чувствовали себя любимыми и в безопасности.

– Твоя семья живёт в Уиллоу Крик давно. Я не знаю, каково это. Дольше всего моя семья прожила на яблочной ферме моих бабушки и дедушки в Гранд-Орчард, они купили её в начале брака. Кенты всегда были кочевниками.

– Хатли здесь с 1800-х, а МакФлэнниганы с 1910-го. Когда мои родители поженились, это было как объединение двух кланов. Не совсем история Хэтфилдов и Маккоев, но определённо что-то вроде белых и чёрных рыцарей. Половина города считала, что мама забеременела, чтобы привязать отца, а другая половина знала, что они были созданы друг для друга. Но независимо от того, кто во что верил, на их свадьбе, которая состоялась летом после школы, были все.

Я не задумывалась о возрасте его родителей, когда они поженились, и меня удивило, что он был незапланированным ребёнком. Может, именно поэтому он так старался облегчить их бремя, ощущая ответственность за вещи, которые явно не мог контролировать.

Райдер опустился на диван, скользнув вниз, пока его голова не упёрлась в спинку, и закрыл глаза. Он выглядел таким же измученным, как и я. Я присела рядом, стараясь держать дистанцию, хотя знакомое напряжение между нами накатывало, словно волна.

Он повернул голову, его голубые глаза в тусклом свете потемнели, стали задумчивыми.

– Не пойми меня неправильно. Мои родители любили друг друга столько, сколько себя помнят. Они бы всё равно поженились. Я просто немного ускорил процесс.

Было странно слышать, как такой человек, как Райдер, говорит о судьбе и любви. Он был грубым, жёстким, непреклонным. Трудно было представить, что он верит в такие вещи, даже если я знала, что он сильно чувствовал к Рэйвен. Настолько сильно, что она почти уничтожила его.

У меня в голове роилось тысяча вопросов, но вместо того, чтобы задать их, я прикусила внутреннюю сторону щеки, просто ожидая, что он скажет дальше. Это был хороший метод допроса, но я не была настолько глупа, чтобы думать, что мой интерес к его словам был исключительно профессиональным. Нет. Что-то внутри меня жаждало узнать все потаённые уголки души Райдера. То, что я никогда раньше не хотела знать ни о ком. Истории, которые рассказывала Ева, пока мы с Адди листали старые альбомы, были её взглядом на него. Но это не были его мысли, его чувства. Они не рассказывали о том, каким он видел своё будущее, когда делал предложение Рэйвен.

– Мама была полна решимости разорвать этот порочный круг, поэтому, когда Рэйвен забеременела, а мы не были женаты, я знал, что для неё это было ударом. Но она ни разу не дала нам с Рэйвен почувствовать это. Она была счастлива стать бабушкой, как енот перед днем мусорщика. Так же, как и я был счастлив стать отцом.

Я сглотнула.

– Ты хотел детей?

– Я хотел дюжину, но Рэйвен только смеялась надо мной.

Его челюсть сжалась, когда он произнёс её имя, его горло дёрнулось, и я почувствовала всплеск ревности к женщине, которой уже нет.

– Мне жаль, что она причинила тебе боль, – мягко сказала я.

Он резко сел, сжав кулаки.

– Боль? Боль – это даже близко не описывает, что она со мной сделала. Она забрала мою душу и разорвала её в клочья, сделав так, чтобы я никогда не смог её восстановить. Никогда не смог бы отдать её кому-то другому.

Эти слова резанули меня, словно нож. То, что он верил, будто у него больше нет души, которую он мог бы разделить. Я ненавидела это сильнее, чем что-либо за последнее время, потому что знала с пугающей ясностью: у Райдера Хатли внутри было столько любви, что её хватило бы, чтобы окружить человека, которого он выберет, как тёплым пледом – уютом, безопасностью, домом. Тем, откуда не захочется уходить.

А для такой кочевницы, как я, это было опасно.

Я не ответила. Не смогла. Но не была уверена, заметил ли он это. Он встал и начал расхаживать взад-вперёд перед кофейным столиком, его взгляд был далёким, словно он снова погрузился в прошлое, а не находился здесь, рядом со мной. Из него сочилась боль.

– Она нас обокрала. Обокрала людей, которые её любили, которые дали ей чувство безопасности, которого, как она говорила, у неё никогда не было в детстве. Она рассказывала, что её отец был жестоким – любил наказывать её и брата физически за малейшие проступки. Говорила, что после смерти их матери стало ещё хуже. Я подозревал, что он мог сделать с ней и большее, но она никогда не говорила. Я думал, что она могла это вытеснить из памяти. А теперь мне кажется, что у неё было больше тайн, чем она планировала раскрыть.

Его слова заставили меня задуматься. Пазл начал складываться. Было очевидно, что Рэйвен Кларк – не её настоящее имя, так же как и Анна Смит. А это значило, что она уже была в бегах, когда появилась на ранчо Хатли. Она сама говорила об этом в письме. Говорила, что «они» её нашли.

Может, её искали не только Ловато из-за её технических навыков. Может, она сама была Ловато. А её отец просто пытался вернуть свою сбежавшую дочь домой.

Я озвучила свою догадку, и Райдер замер, его глаза вспыхнули.

– Ты думаешь… Это значит… Адди может быть… – Его взгляд устремился к потолку. – Чёрт.

Я больше не могла просто стоять в стороне. Подошла к нему и обняла за талию.

Он сначала застыл, напряжённый, но потом глубоко вдохнул, выдохнул и обнял меня в ответ.

– У меня нет доказательств. Это всего лишь предположение.

Моя щека прижалась к его груди, и его запах окутал меня – сено, свежая трава и что-то мужское. У меня закружилась голова, тело затопило волной эндорфинов. Он опустил подбородок на мою макушку. Это было таким нежным жестом, что моё сердце, и без того сжатое до предела, казалось, растаяло и стекло вниз. Я больше не владела им. Оно принадлежало… другому месту. Другому человеку.

Ему.

И это до смерти меня пугало.

Но я не двинулась с места. Не хотела. Мне хотелось остаться в этом тёплом коконе, который я только что представила, в этом ритме, гулко бьющемся в венах, пульсирующем, гипнотизирующем.

Его большие ладони скользнули вверх по моей спине, горячие даже сквозь фланелевую рубашку. Он держал их широко, так что его большие пальцы легко касались моих боков, слишком близко к груди. Он замер на секунду, провёл по коже два долгих, мягких прикосновения, прежде чем снова обхватить меня и прижать чуть сильнее.

– Прости, – тихо сказал он. – За то, что наговорил раньше. Про твоего брата и тебя. Ты привела мне Адди. Ты здесь, пытаешься помочь… А я был зол и жесток.

Я подняла голову, наши взгляды встретились.

И в его глазах горело… Желание.

Это было похоже на шаг в бушующее пламя. В печь, которая растопит кожу, кости, оставив лишь пепел, что развеется по земле.

Он снял свою фланелевую рубашку сразу после того, как мы зашли в дом, и теперь был только в обтягивающей футболке. Я скользнула руками под неё, мои пальцы коснулись его горячей кожи, и он резко втянул воздух, словно это причиняло ему боль.

Но его глаза не дрогнули. В них был вопрос. Как далеко я позволю этому зайти? Или, может, он сам задавал себе этот вопрос. А может, мы оба. Его голова наклонилась, мои ноги сами приподнялись на носках, и наши губы встретились.