Текст книги "Последнее обещание, которое ты дала (СИ)"
Автор книги: ЛДжей Эванс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 24 страниц)
Когда я рассказала Адди о плане, она выглядела напряжённой, но в глазах промелькнул интерес. Я не знала, что именно Анна-Рэйвен рассказывала дочери об отце, но очевидно, что она и понятия не имела, что он живёт в Теннесси – по крайней мере, её удивлённая реакция на наши планы говорила об этом.
Лиленд организовал для нас самолёт агентства, который должен был забрать нас глубокой ночью с базы Космических войск под Авророй. Я въехала прямо на взлётную полосу, оставив служебный внедорожник на попечение других. Адди оглядывалась по сторонам, рассматривая аэродром, самолёт, лестницу, ведущую внутрь, но, в конце концов, скользнула своей маленькой ладошкой в мою и позволила мне направить её внутрь. Пилоты уже находились в кабине за закрытой дверью, так что при необходимости не смогли бы нас опознать. Именно так мне и было нужно.
Я заранее заехала в круглосуточный фастфуд у базы и взяла бургеры, картошку фри и молочные коктейли. Первые несколько минут полёта мы молча ели.
– У тебя нет на это аллергии? – вдруг спохватилась я, продолжая говорить на испанском, который, похоже, вызывал у неё наибольший отклик.
Её крошечные губы дёрнулись, но она покачала головой.
Я хотела спросить, разрешала ли её мама есть такую еду, но вовремя остановилась – упоминать женщину, которую она только что видела жестоко убитой, явно было не лучшей идеей.
– Ты что-нибудь знаешь о своём папе?
Она поколебалась, наклонила голову набок и, наконец, сказала:
– Буэно. (исп. Хороший)
Я чуть не подавилась картошкой. В голове тут же вспыхнули все возможные способы, какими Райдер Хатли мог быть хорош… большинство из которых совершенно не подходили для разговора с его маленькой дочерью.
– Я его встречала, – сказала я, и глаза Адди распахнулись шире. – У его семьи есть ранчо.
Как только я произнесла это слово, её лицо побледнело, она уронила еду, сжалась в кресле и подтянула колени к груди. Ещё одна загадка для меня. Но теперь я была уверена, что версия рабочей группы о лидере Ловато на скотной ферме не была такой уж надуманной, как считали некоторые.
– Брат твоего папы – шериф округа. Его зовут Мэддокс, – продолжила я, делая вид, что не заметила её испуг. – У него есть дочка, она младше тебя всего на год. Её зовут Мила. Получается, она твоя кузина.
В глазах девочки страх ослабел, снова уступая место любопытству.
– Она настоящий ураган. – с улыбкой вспомнила я маленькую блондинку, с которой не раз сталкивалась на ранчо Хатли. Мила в первые же минуты знакомства умудрилась представиться, показать мне всех лошадей и попытаться убедить, что единороги существуют. – Полная твоя противоположность. Шарик энергии. Очень громкая. Говорит с бешеной скоростью. Она почти всё время на ранчо, помогает бабушке – твоей бабушке, печь пироги и всё такое. Так что с разговорами у тебя проблем точно не будет.
На этот раз я даже получила от неё настоящую улыбку, прежде чем она снова исчезла.
– Что-нибудь ещё хочешь узнать о папе или своей семье?
Она выглядела так, будто в её голове крутится тысяча вопросов, но в итоге просто покачала головой.
Телефон завибрировал. Сообщение от Рори. Она прислала изменённое изображение Анны-Рэйвен, которое сейчас прогоняла по системе распознавания лиц. Линия переносицы была сильно изменена, как и форма скул и угол наклона носа. Я хотела показать фото Адди и спросить, так ли её мама выглядела раньше, но пока судмедэксперты не закончили работу с телом, я не знала, насколько давно была сделана пластика. Возможно, девочка знала её только в том виде, в каком мы её нашли.
– Тебе стоит немного поспать, – сказала я, кивнув на диван за нами.
Она посмотрела на него, но не двинулась. Вместо этого вытащила из рюкзака Нинтендо. Подняла зарядку, оглядываясь в поисках розетки. Я помогла ей найти, куда подключить, и прежде чем она начала играть, попросила дать мне консоль. Она неохотно передала её.
Я покопалась в файлах, взломала систему, но ничего подозрительного не нашла. Проверила настройки, код, но опять ничего. Девочка молча наблюдала за мной с терпением, которого я ещё ни разу не встречала у детей. Я бы хотела изучить консоль получше, но боялась, что могу случайно повредить её данные, а сейчас это было единственное, что осталось у неё от прежней жизни. Неохотно я вернула ей устройство.
Оставшуюся часть полёта мы провели, уткнувшись в свои гаджеты.
Когда мы приземлились под Ноксвиллом, пилоты остались в кабине, пока мы с Адди собирали вещи. Она натянула капюшон толстовки, и я вывела её вниз, к чёрному Эскалейду, который Лиленд подготовил для нас. Машина была почти идентична той, что в Денвере, за исключением одного момента – в ней было детское автокресло. Я даже не подумала, что оно может понадобиться, когда везла Адди к базе. Очевидно, родительских наград мне не светило.
Адди сама пристегнулась, и мы отправились в Уиллоу Крик.
Мне уже доводилось бывать в куда более опасных ситуациях – например, когда меня окружили партизаны в Южной Америке. И всё же сейчас я нервничала больше, чем когда-либо. Одна маленькая девочка и мужчина, которому я её везла, заставляли мой желудок скручиваться так, будто я столкнулась с винтовкой MK47, имея на вооружении только нож.
Мне срочно нужна была какая-то разгрузка. Я включила радио. В динамиках раздался протяжный голос и соло на гитаре.
– Тебе нравится кантри? – спросила я. Адди пожала плечами. – Там, куда мы едем… люди слушают его так же жадно, как едят домашнее печенье с шоколадной крошкой. Мне тоже нравится, даже когда оно бывает чересчур приторным. В школе я даже заставила старшего брата ходить со мной на уроки линейных танцев.
В зеркале заднего вида я увидела, как у неё снова дёрнулись уголки губ, и мне захотелось заставить её улыбнуться по-настоящему, хоть на мгновение облегчить её боль.
– Брат клялся, что ненавидел каждую секунду, что терпеть не может кантри, но я однажды застукала, как он покачивает бёдрами под Кэрри Андервуд на Рождество. Его невеста его тоже дразнила, особенно потому, что она рок-звезда. Ты когда-нибудь слышала о The Painted Daisies?
Она яростно закивала, а на губах появилась дрожащая улыбка.
– Его девушка Лея, но спорю на самый дорогой планшет, что ты фанатка Адрии Рохас, – сказала я, и Адди снова кивнула. – Чертовски… крутейший барабанщик. Ты немного на неё похожа.
На этот раз я получила полноценную, настоящую улыбку. Тёплую, ошеломляющую, невероятно красивую.
Я хотела сказать ей, что она больше похожа на свою маму, чем на Адрию, и что обе они затмевали эту ударницу, превращая её из бывшей королевы красоты в просто симпатичную девушку. И я знала, о чём говорю – когда-то мы работали вместе в одной операции с ЦРУ. Она была эффектной, без сомнения, но у Адди и её матери было что-то, что невозможно было описать словами.
Теперь я полностью понимала, почему мужчина вроде Райдера Хатли мог ею заинтересоваться, переспать с ней и завести с ней ребёнка. Чего я не понимала – так это того, почему сама мысль об этом резанула меня острой, неожиданной болью. Ни Райдер, ни Анна-Рэйвен не имели ко мне никакого отношения, тем более в то время, когда они зачали Адди. Я тогда ещё училась в колледже – свежая и идеалистичная. И даже тогда Райдер был бы не моим типом. Вечно хмурый и угрюмый – не то, что меня привлекало. Я всегда любила людей с широкой улыбкой, хорошим чувством юмора, лёгким характером.
Адди уснула, её маленькая голова склонилась набок. До Уиллоу Крик оставалось немного, но хотя бы пару часов сна она получит.
В наступившей тишине, нарушаемой только радиоприёмником, я сосредоточилась на том, как сказать Райдеру правду о его дочери. Факт был прост: как бы я ни подошла к этому разговору, он воспримет это в штыки. Он мне не доверял, и если бы я просто заявилась к нему с таким известием, он бы отмахнулся от него так же быстро, как я его произнесла. Я не хотела, чтобы напряжение между нами заставило Адди почувствовать себя нежеланной.
Одна лишь мысль о том, что он может её отвергнуть, закрутилась во мне, как ядовитая змея. За каких-то несколько часов я почувствовала себя более защищающей эту девочку, чем кого-либо, кроме собственной семьи. Хорошо это было или плохо, я не знала. Если дело дойдёт до критической ситуации, это может затуманить мой рассудок. Мне нужно было держать это в голове.
Чем ближе мы подъезжали к Уиллоу Крик, тем яснее становилось, что есть способ проще. Человек, которому Райдер поверит больше, чем мне. Поэтому вместо того, чтобы ехать прямо на ранчо Хатли, я направилась в офис шерифа к его брату.
Братья Хатли были близки. Они заботились друг о друге так же, как я со своим братом. Если бы Холден пришёл ко мне с новостью, что у меня есть ребёнок, я бы ему поверила, даже если это было бы физически невозможно.
Я содрогнулась от самой мысли о ребёнке.
Мне и с семилетней девочкой на заднем сиденье было непросто разобраться. Она была моей ответственностью лишь до тех пор, пока я не удостоверюсь, что она в безопасности. А это означало довериться шерифу и надеяться, что мои инстинкты меня не подведут.
Из письма Анны было ясно, что Хатли не связаны с Ловато. Скорее, наоборот – Анна пыталась защитить Райдера и его семью от картеля. Но, несмотря на это, семья уже дважды пересекалась с ними слишком близко. Этого было достаточно, чтобы я насторожилась. Достаточно, чтобы снова перетряхнуть их прошлое и финансы.
Если кто-то из них – или хотя бы кто-то, кто находится рядом, – работал на картель и услышал бы об Адди, он тут же бы рванул в Теннесси за ней. А если они считали, что у неё есть что-то из того, что оставила Анна, они сделали бы с ней гораздо хуже.
Но этого я не допущу.
Солнце только вставало над горизонтом, когда я въехала на мощёные улицы Уиллоу-Крика и припарковалась у участка, рядом со служебным пикапом, на котором я не раз видела Мэддокса. Для него было рановато, но я облегчённо выдохнула, увидев, что он на месте.
Я заглушила мотор и посмотрела на Адди. Она протёрла кулачками глаза, моргнула, пытаясь понять, где находится, и я увидела, как мимолётное осознание прорезало её лицо болью.
– Всё будет хорошо, – сказала я. – Я знаю, тебе страшно и больно. Я знаю, что тебе будет так ещё долго, но это пройдёт.
Я не имела ни малейшего понятия, о чём говорю. Я никогда не теряла близких. Пара болезненных расставаний – это не то же самое. Единственные люди в моей семье, которые умерли – это бабушка с дедушкой по маминой линии, но это случилось, когда я была совсем маленькой. Я любила их так, как положено любить родных, но я их не оплакивала. Не так, как эта девочка сейчас оплакивала свою маму.
Я сглотнула, вышла из машины и обошла её, чтобы открыть дверь для Адди.
Она спрыгнула вниз, перекинула через плечо рюкзак, который был почти с неё ростом, и взяла меня за руку.
Это был жест доверия, которого я ещё не заслужила.
Горло сжалось, но я ничего не сказала, просто направилась к двери участка.
Когда мы вошли, пожилая женщина с бледно-серыми глазами и волосами белее снега поднялась из-за стойки. Она посмотрела на меня, потом на девочку, потом снова на меня.
– Чем могу помочь?
– Мне нужно поговорить с шерифом, – сказала я и вытащила удостоверение, показывая ей. – Это срочно.
Она внимательно осмотрела мой значок, приподняла бровь, снова взглянула на Адди и скрылась в кабинете.
Через пару минут дверь распахнулась, и из неё вышел Мэддокс Хатли.
Он был худощавее брата, с тёмно-русым, почти карамельным цветом волос, в то время как у Райдера они были тёмно-шоколадными. Но у них обоих был одинаковый загар, квадратная челюсть, орлиный нос и чистые голубые глаза. Я никогда не видела, чтобы взгляд шерифа вспыхивал опасностью, как у его брата, но и не доводила его до той степени, как Райдера.
– Есть место, где Адди может подождать в безопасности? – спросила я у них обоих.
Они обменялись взглядами, после чего пожилая женщина протянула руку девочке.
– Я Эми. У нас в комнате отдыха есть пончики и горячий шоколад. Хочешь?
Адди сильнее сжала мою руку и прижалась ко мне. Я присела, заглянула ей прямо в глаза, надеясь, что мой взгляд её успокоит.
– Мне нужно поговорить с шерифом, прежде чем мы сможем отвезти тебя к папе. Я ненадолго, обещаю. Буду прямо там. – я указала на дверь кабинета. – Если тебе станет страшно или тревожно, просто врывайся туда, несмотря ни на что. Поняла?
Прошло несколько секунд, прежде чем она медленно кивнула.
Когда она отпустила мою руку и неуверенно шагнула к Эми, я испытала странное чувство утраты, которое не могла объяснить. А следом пришла тревога, пока я наблюдала, как пожилая женщина ведёт её по коридору к открытому помещению, где виднелись холодильник и микроволновка. Я напомнила себе, что она в безопасности. Никто не знает, кто она. И всё же то напряжение, от которого я пыталась избавиться в дороге, снова запульсировало в крови ещё сильнее.
Мэддокс кивнул мне на дверь, приглашая войти, и я последовала за ним. Когда он потянулся, чтобы закрыть её, я остановила его.
– Оставь открытой. На случай, если я ей понадоблюсь.
Он ничего не сказал, только кивнул.
– Джиа, верно? Ты останавливалась у нас на ранчо в прошлом году. Немного потрепала нервы моему брату, – в его глазах блеснуло веселье, будто этот факт доставлял ему немалое удовольствие.
– Было дело.
– Думал, ты журналистка по сельскому хозяйству или что-то вроде того. Но Эми сказала, что у тебя федеральный значок.
– АНБ, Служба специального сбора. Уже некоторое время под прикрытием.
– И ты искала что-то на нашем ранчо? – Он скрестил руки на груди, моментально насторожившись, и напряжение в комнате возросло.
– Да.
– Чёрт возьми…
– Вы тогда только что столкнулись с Ловато, а я работаю в межведомственной группе, занимающейся их устранением.
Он потер небритый подбородок, направился к столу и сел за него. Я тоже заняла жёсткий пластиковый стул напротив.
– Главарь Вест Гирс совершил ошибку, пытаясь выйти на них. После его смерти байкеры вернулись к своей обычной тупости. Досадно, но ничего критичного, – признал он.
Я не стала ни соглашаться, ни спорить, и это его разозлило.
– Так зачем ты здесь с маленькой девочкой на хвосте?
Я рассказала ему основное. О том, как следовала за другим зацепом и нашла в Колорадо женщину мёртвой в гостиничном номере. А потом о том, как маленькая девочка пряталась там и, скорее всего, видела всё, что случилось.
– И?.. – Он поднял брови, недоумевая.
– У девочки было письмо, в котором говорилось, что если с её мамой что-то случится, её нужно отвезти к отцу.
– И он живёт здесь? Он что, один из Вест Гирс?
– Нет, – ответила я, на секунду замолчав. – Это твой брат.
Шок промелькнул на лице Мэддокса, а затем он разразился смехом.
– Да ну, на секунду я почти поверил! Кто тебя подговорил? Райдер? Сэди? Чёрт…
Я достала из кармана копию письма. Оригинал оставался у криминалистов в Денвере, но я заранее сделала несколько снимков и копий. Переместила один лист по столу в его сторону.
– Хотела бы я шутить.
Его улыбка мгновенно исчезла. Он поднял письмо, словно это был огромный волосатый тарантул. Пробежал глазами строчки, и выражение лица стало мрачнее.
– Если бы в письме было любое другое имя, я бы до последнего настаивал, что это розыгрыш. Но Рэйвен?.. Чёрт. – Он покачал головой. – Райдер никогда бы не использовал её имя ради шутки. Никто из нас бы не стал. Мы даже не произносим его. Она чуть не уничтожила его, когда за два дня до свадьбы сбежала с приличной суммой из кассы ранчо. Оставила только письмо, в котором сказала, что потеряла их ребёнка. Блядь… блядь, блядь, блядь.
Он с силой ударил по столу, подчёркивая каждое слово, и этот звук отдался у меня внутри.
Неудивительно, что Райдер Хатли не слишком доверял женщинам. Неудивительно, что он смотрел на меня, как на дьявола, когда застал меня за шпионством. Неудивительно, что он целовал меня, а потом практически швырнул прочь, боясь подпустить к себе человека, который, по его мнению, лжёт и крадёт.
Я не воровала.
Но я лгала.
И сделала бы это снова.
И он это знал.
Глава 5
Райдер
Гроза ожидалась ближе к концу недели, и мы старались как можно лучше защитить две новые хижины, укладывая фанеру для крыши. Когда мой телефон проиграл мелодию сообщения от брата, я его проигнорировал.
Шон и я вели гвоздомёты вдоль досок, и гулкий звук разносился по лугам, уносясь к окутанным туманом горам. Запах свежей древесины и приближающейся зимы казался мне таким же уютным и родным, как запах лошадей и сена.
Когда-то я думал, что проведу большую часть жизни на стройплощадках, как эта. Но мечта стать архитектором-инженером быстро угасла. И я не жалел. В каком-то смысле, годы учёбы показали мне, где я действительно должен был быть.
Телефон снова зазвонил, и на этот раз это был уже не текст, а звонок.
Когда мы закончили закреплять доску, я встал. С крыши открывался вид на солнце, поднимающееся над холмами, и он только усиливал чувство уюта и принадлежности этому месту.
Я выдернул телефон из кармана куртки и рявкнул:
– Какого чёрта так срочно?
– Рай… – Голос Мэддокса был серьёзным, а его заминка заставила меня насторожиться.
– Что случилось? Сэди? Джемма?
– Нет. С семьёй всё в порядке. Это… Это про… – Он запинался, что было ему совсем не свойственно. Обычно мой брат был остроумным и быстрым на язык, держал нас обоих в тонусе. Ставший вдруг тяжёлым голос вогнал меня в тревогу.
– Говори уже.
– Тебе нужно приехать в участок.
Что бы ни случилось, брату явно было нелегко справляться с этим в одиночку.
Я в два шага добрался до лестницы и начал спускаться, одной рукой скользя вниз по боковой направляющей.
– Уже еду.
Я перепрыгнул через последние ступени, сбросил звонок и крикнул Шону:
– Мне нужно в город. Позвони Рамону, пусть поможет тебе закончить.
Я едва услышал его ответ, когда ускорил шаг через поле. Взгляд метнулся к дому, из трубы которого поднимался тонкий столб дыма. Я раздумывал, стоит ли заглянуть туда и узнать, знают ли родители, что происходит. Но Мэддокс позвал меня, а не их, а значит, если они были не в курсе, то на то была причина.
Я запрыгнул в кабину Шеви и провернул ключ, который оставил в замке зажигания. Двигатель зарычал, вибрации прокатились сквозь меня. Гравий на новой, только что заасфальтированной дороге взлетел в воздух, когда я выжал газ и рванул к воротам.
Мэддокс сказал, что с семьёй всё в порядке. Что тогда осталось?
Голова была пуста. Что могло так выбить из колеи моего всегда спокойного, собранного брата, что он не смог сразу подобрать слова?
Минуты, что потребовались на дорогу, тянулись мучительно медленно, и я лишь сильнее вдавил педаль в пол.
Когда я резко затормозил у здания участка, мой взгляд сразу зацепился за чёрный Эскалейд, который кричал «госслужба». Он стоял рядом с служебным пикапом Мэддокса. Мы уже видели такие машины несколько месяцев назад, когда в город заглянула The Painted Daisies с охраной. Тогда всё закончилось не лучшим образом, и это вызвало во мне неприятное предчувствие.
Я выскочил из машины, на этот раз хотя бы вспомнив вытащить ключи, и ворвался внутрь.
Эми не было за стойкой, но её негромкий голос доносился из комнаты отдыха. Я пересёк кабинет с небольшим скоплением металлических столов и направился к открытому кабинету Мэддокса.
Уголки губ дрогнули, когда я увидел табличку: Шериф Мэддокс Хатли. Он был самым молодым шерифом в округе, но выполнял свою работу с преданностью и сердцем, каких я не видел ни у одного полицейского. Эта работа изменила нас всех, когда однажды привела в нашу жизнь Милу – он нашёл её кричащей в грязной, заброшенной квартире, оставленной её наркоманкой-матерью. Он без колебаний удочерил её, и теперь я не мог представить нашу семью без племянницы.
– Что случилось? – потребовал я, входя в кабинет.
И тут мои шаги застопорились.
Она стояла, облокотившись о шкаф в дальнем углу.
Её тёмные волосы, почти чёрные, были стянуты в тугой хвост. Тёмные, выразительные брови поднимались дугой над крупными, меняющими оттенок глазами, в которых сейчас отражался янтарный цвет виски и греха, когда она посмотрела на меня.
Она была одета в чёрное с головы до ног – за исключением ярко-синих ковбойских сапог, над которыми я однажды подшучивал. Обтягивающий свитер подчёркивал стройное тело с мягкими изгибами, которые мои руки до боли жаждали коснуться. Моя внутренняя сирена предупреждения выла громче, чем домашняя сигнализация.
Меня накрыла волна эмоций.
Злость.
Разочарование.
Желание.
Тревога.
Я хотел схватить её, притянуть к себе и снова попробовать вкус этих натурально красных губ.
И в то же время мне хотелось развернуть её за плечи, выставить за дверь и отправить ко всем чертям из города.
Джиа была опасна.
У неё были секреты.
Она врала.
Она рылась в том, что её не касалось.
И она на вкус была как сахар и специи, но куда более порочная, чем невинная.
А это делало её ещё опаснее.
Всё, что я думал о ней прошлой ночью в баре, только усугубляло ситуацию. Я был чертовски рад, когда узнал, что она уехала из города несколько месяцев назад. И ещё больше – когда её бронь взял на себя её брат с рок-звездой, которую охранял.
Мне не нужны были проблемы с женщиной, которой нельзя доверять.
Я предпочитал, чтобы мои встречи с женщинами были лёгкими, короткими и приносящими удовлетворение, после чего мы расходились своими дорогами.
С этой женщиной… в ней не было ничего милого.
– Какого чёрта она здесь делает? – прорычал я.
Она не разозлилась на мои слова, а только едва заметно дёрнула уголком губ, что взбесило меня ещё больше.
– Джиа не журналистка по сельскому хозяйству, Райдер, – голос Мэддокса был ровным и мягким, как будто он пытался успокоить напуганного жеребца.
Я оторвал взгляд от Джии и посмотрел на брата. Его лицо было полно беспокойства, и меня внезапно пронзило ледяное осознание – он волновался обо мне. Но, чёрт побери, почему?
– Без шуток, – сказал я, снова переводя взгляд с него на неё.
– Она работает в АНБ.
Это действительно удивило меня. Я давно подозревал, что её работа – лишь прикрытие. Просто не был уверен, была ли это афера, рассчитанная на то, чтобы обвести вокруг пальца наивных «деревенщин» с ранчо, или нечто более опасное. Но уж точно я не думал, что она федеральный агент.
– И что АНБ делает в Уиллоу Крик? – Я задал вопрос Джии, но ответил брат.
– Работает по картелю Ловато в рамках межведомственного расследования.
Блядь. Если бы тот ублюдок Чейнсо ещё был жив, я бы сам захотел пристрелить его снова. В нашем городке, в нашем округе случались мелкие преступления, как и везде, но до того момента, пока этот идиот не попытался связать байкерский клуб с картелем, у нас не было серьёзных проблем.
Я скрестил руки на груди, расставил ноги пошире и посмотрел на Джию с прищуром.
– И ты решила что? Что нашему ранчо есть за что переживать? Вот почему я поймал тебя, когда ты рылась в наших вещах?
– Да, – наконец ответила она.
Коротко. Чётко. Но звук её голоса пробрал меня до самых низов. Моё тело жаждало услышать это слово снова и снова, пока бы я вбивался в неё всё глубже.
Челюсть сжалась. Я резко отвёл от неё взгляд, заставляя себя не смотреть в её сторону, и сосредоточился на брате.
– Так она считает, что у неё есть какие-то, чёрт возьми, доказательства? Если на ранчо что-то и есть, связывающее нас с Ловато, значит, это она сама туда подбросила.
Мэддокс провёл рукой по своим волнистым волосам.
– Я даже не знаю, с чего начать, Райдер.
Он бросил взгляд на сложенный лист бумаги перед собой, а затем снова посмотрел на меня, и в его глазах было что-то, что заставило меня немного остынуть. Боль. Мой брат чувствовал боль.
– Мэдс, – я шагнул ближе к столу. – Просто скажи. Что бы это ни было, мы разберёмся. Все вместе. Как семья. Как всегда.
Он сглотнул, а затем произнёс:
– Это касается Рэйвен.
Её имя пронзило меня, вспарывая зажившие, но всё ещё хрупкие шрамы. Мэддокс никогда не упоминал её. Никогда. Если только не был вынужден. По моей коже пробежали мурашки. Тревога. Предчувствие. Что-то внутри меня подсказало – эта женщина снова перевернёт мой мир.
– Что она ещё натворила? – прорычал я. – И какого хрена нас это должно волновать?
– Она мертва, – тихо сказал он.
Я молчал. Несколько долгих секунд слова не доходили до сознания.
Каждый раз, когда я позволял себе думать о своей бывшей невесте, я представлял, как однажды скажу ей в лицо, насколько мало её уход повлиял на нас. Как травма, которую она пыталась нанести, не достигла цели. Как моя жизнь без неё оказалась чертовски лучше, чем с лживой, изменяющей, крадущей мошенницей рядом.
Но я никогда не представлял её мёртвой.
Я заставил себя заговорить, сделал голос холодным и отстранённым:
– И снова: почему нас это должно волновать?
– Она работала на Ловато, – сказала Джиа где-то сбоку.
Я не повернул головы. Игнорировал её. Продолжал смотреть только на брата.
– Но, видимо, она сделала что-то, что их разозлило, потому что они распотрошили её. Разрезали от горла до пупка, несколько раз. А её руки…
– В третий раз спрашиваю: почему нас это должно волновать? – отрезал я, прерывая её, пока перед глазами мелькали образы, которых я не хотел.
Рэйвен, закрученные тёмные волосы, смеющиеся карие глаза. Её пышные формы, двигающиеся надо мной, кожа, сияющая в лунном свете. Тёплые бедра, обвивающие меня, моя рука, замирающая на её животе, когда она сказала, что внутри растёт наш ребёнок.
Я тогда чувствовал всё до предела. Запахи. Звуки. Её тело. Шероховатость одеяла подо мной. Звёзды, рассыпанные над нами, как полотно художника.
Она сливалась с ночным небом, но одновременно выделялась, как призрак, ворвавшийся в мою жизнь. Призрак, укравший моё сердце и унесший его с собой, прихватив фамильное кольцо и деньги, которые мы заняли на строительство домиков.
Этот образ её, чувственно двигающейся надо мной, сменился другим – полным крови, порезов на гладкой коже.
К горлу подступила горечь. Кулаки сжались, ногти врезались в ладони.
Мэддокс поднял письмо, на которое смотрел мгновение назад.
– Она оставила это для тебя. Думаю, оно было спрятано на случай, если с ней что-то случится.
Он скользнул им по столу в мою сторону, и я сделал шаг назад.
Нет.
Я не позволю ей снова поселиться у меня в голове – даже из могилы.
Мне потребовались годы, чтобы восстановиться. Годы, чтобы снова смеяться и шутить с семьёй. Годы, чтобы снова посмотреть на женщину и не чувствовать, что изменяю той, которая украла не только мои деньги.
Она украла моё будущее. Мою семью. Мою жену. Моего ребёнка.
Сзади раздался топот маленьких ножек, и я подумал, что это Мила прибежала к дяде. Но девочка бросилась не к Мэддоксу, а к Джии.
Моё сердце остановилось.
Ребёнок обхватил руками её ноги, а Джиа положила ладонь ей на макушку. Её голос стал мягким, тёплым, спокойным. Я никогда раньше не слышал, чтобы она говорила таким тоном.
Но слышал его от Рэйвен.
Когда девочка повернулась ко мне, я подумал, что схожу с ума.
Рэйвен смотрела на меня её глазами. Тёмные брови. Красивые карие глаза с чёрными крапинками. Чёрные, блестящие волосы. Сердцевидный овал лица, точёные скулы, полные губы. Она была её миниатюрной копией. Маленькая. Примерно как моя племянница. Но её взгляд… Глаза, что когда-то смотрели на меня с мудростью и печалью с лица её матери, смотрели на меня сейчас. Глаза, которые были слишком взрослыми для ребёнка такого возраста.
Этого возраста…
Блядь! Сколько ей лет?!
Мое сердце снова гулко ударилось. Больной, жесткий ритм, казалось, мог сломать мне ребра.
– Ты знаешь, что я бы не стал делать это, если бы не было абсолютно необходимо, Райдер.
Говорил мой брат, но мой взгляд оставался прикован к маленькой девочке.
Ребенок посмотрел на Джию, потом снова на меня. Из ее губ вырвалось любопытное, осторожное слово:
– Папа?
Я отшатнулся назад и врезался в стену, словно меня ударили кувалдой. Мэддокс вскочил со стула мгновенно, шагнул ко мне. В голове звучал крик. Отрицание. Боль. Ярость.
Нет.
Блядь, нет.
Она потеряла ребенка. Потеряла. Ребенка.
Мэддокс попытался меня схватить, но я оттолкнул его руку.
– Нет.
Даже мне самому мой голос показался жалобным воем раненого зверя. Девочка вздрогнула, прижалась к ноге Джии. Та метнула в меня гневный взгляд, а потом подняла малышку на руки. Ребенок обхватил Джию за шею, уткнулся лицом в плечо. И я почувствовал только облегчение – глаза Рэйвен больше не преследовали меня.
– Отличная работа, придурок, – бросила Джия, а потом обратилась к моему брату: – Мы будем в комнате отдыха. Проследи, чтобы он собрался.
Она прошла мимо, плечом задевая мое. Касание пронеслось по венам вспышкой осознания. Я тут же захотел потребовать, чтобы они обе вернулись. Женщина, от которой веяло опасностью, и ребенок с лицом моей бывшей.
Но ярость остановила меня. Ярость на всех, но больше всего на Рэйвен. Та же самая ярость, что кипела во мне в день, когда она ушла. В день нашей репетиции перед свадьбой. В день, когда она выбила у меня почву из-под ног.
Мэддокс провел рукой по лицу.
– Ну, черт.
Я толкнул его в грудь, пуговицы его униформы больно впились в мои ладони.
– Да, какого черта, Мэддокс? Что, блять, заставило тебя хотя бы подумать…
Я не мог закончить. Слова застряли в горле, словно плотина, перегородившая поток.
Мой брат сунул мне в грудь сложенный лист бумаги.
– Прочитай. А потом поговорим.
Я вырвал его из его рук. То же самое мерзкое предчувствие, что накрыло меня минуту назад, вновь пробежало по позвоночнику. Я опустил взгляд и увидел знакомый почерк, и в животе скрутило от тошноты. Я знал его так же хорошо, как свой собственный. Она оставила мне сотни записок за те месяцы, что мы были вместе. Повсюду. На кофеварке, на зубной пасте, на дверце стойла в конюшне. Все – на ярких, неоновых стикерах, которые приносили в мою жизнь больше радости, чем я когда-либо мог представить.
Я чувствовал себя чертовски счастливым. Чертовски уверенным, что нашел женщину, которая останется рядом в радости и в горе, как когда-то нашли друг друга мои родители.
Мэддокс вышел из комнаты, а я продолжал смотреть на знакомые плавные линии, нечто среднее между печатными и прописными буквами.
Первые пять слов заставили меня сжать письмо и чуть не выбросить его в сторону.
Но что бы там ни было, что бы она ни хотела сказать… мой брат считал, что я должен это увидеть.
Перед глазами снова всплыло лицо девочки, и только после этого я смог сосредоточиться на тексте.
Мой дорогой Райдер, мое сердце,
Мне жаль. Так многого жаль. Жаль вещей, о которых ты не хочешь слышать, но которые все равно правда. Жаль, что позволила нам влюбиться друг в друга. Жаль, что притворялась, будто могу сбежать от своих цепей. Жаль, что взяла ту радость и заботу, что ты мне дарил, и превратила их в боль и утрату.
