Текст книги "Трудности языка (СИ)"

Автор книги: Ксения Кононова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 28 страниц)

Глава 26

So close so far I'm lost in time

Ready to follow a sign if there was only a sign

The last goodbye burns in my mind.

Why did I leave you behind?

Guess it was too high to climb

Give me a reason why would you want me

To live and die, living a lie

You were the answer, all that I needed

To justify my life.

Someone as beautiful as you

Could do much better it's true

That didn't matter to you.

I tried so hard to be the one

It's something I couldn't do…[28]28
  Так близко и так далеко, что я теряюсь во времени.
  Я готов пойти за знаком, если бы он только был.
  Последнее прощание горит у меня в голове.
  Почему же я оставил тебя позади?
  Наверное, это было слишком недосягаемо.
  Объясни же мне, почему ты хочешь,
  Чтобы я жил и умирал во лжи.
  Ты был ответом, в котором я нуждался
  Для оправдания моей жизни.
  У кого-то, столь же прекрасного, как ты
  Все бы вышло гораздо лучше – и это правда.
  Но ведь это тебя не волнует.
  Мне стоило больших усилий быть единственным,
  Но это то, чего я не смог…


[Закрыть]

The Rasmus – Justify

«В тот миг, когда мы меньше всего этого ожидаем, жизнь бросает нам вызов, чтобы проверить наше мужество и наше желание перемен; и не позволяет сделать вид, будто ничего не происходит, или отговориться тем, что мы ещё не готовы. На вызов надо ответить незамедлительно. Жизнь не смотрит назад…»

Пауло Коэльо

Всем слушателям нашей радиоволны отличного предпраздничного настроения. Надеюсь, вы уже успели купить подарки всем своим любимым, родным и близким. Нарядили елку и скупили последние мандарины. Если нет, тогда поторопитесь, потому что до Нового года осталось всего два дня. А пока не стареющие WHAM с их не стареющей Last Christmas. Снежного вам настроения…

Ослепительно-солнечная пятница. Тридцатое декабря. Стою в пробке. Город сошел с ума. С елками, пакетами, забитыми продуктами и подарками. Предпраздничный ажиотаж. Вздыхаю. Если через пять минут пробка не рассосется, я опоздаю на работу. Лучше бы поехал на метро, уже был бы на месте. Мысленно подпеваю молодому Джорджу Майклу, чуть нервно барабаня пальцами по рулю.

Last Christmas I gave you my heart,

But the very next day you gave it away.

This year to save me from tears

I’ll give it to someone special…

/На прошлое Рождество я подарил тебе своё сердце,

Но на следующий день ты его вернула.

В этом году, чтобы оградить себя от слез,

Я подарю его кому-нибудь особенному…

Наконец «паровозик» автомобилей постепенно начинает двигаться, и я встраиваюсь в этот черепаший шаг. Когда паркую машину на стоянке у гостиницы, на часах начало девятого. Монолог от Иры мне обеспечен. Поспешно выбираюсь из салона, поскальзываюсь и успеваю схватиться за распахнутую дверцу. Изо рта вырывается облако пара. Твою мать! Хоть бы кто песком посыпал ради приличия. Чертыхаясь, захлопываю дверцу и закрываю машину, ставлю на сигнализацию. Преодолеваю последние метры до входа, будто конькобежец. Наконец, расчищенная тротуарная плитка у входа, ступеньки, двери разъезжаются передо мной, пропуская в предбанник. Еще одни и меня обдает тепло, пропитанное особым хвойным ароматом. В холле установлена огромная ель, которую мы наряжали чуть ли не всем составом до начала одиннадцатого ночи. Одуван в этом году захотел принципиально живое дерево к безграничной «радости» наших уборщиц. А сегодня предновогодний корпоратив в скай-баре, причем все должны присутствовать по строгой переписи. Личное распоряжение нашего «хозяина».

Из-за стойки выглядывает злобный колобок уже на седьмом месяце беременности, с кем-то разговаривая по мобильному телефону. Снимаю пальто, кивая Ирише.

– …нет, я позвоню, заберешь меня. Я не знаю, когда это закончится. Нет, все должны там быть. Хорошо себя чувствую. Нет, не болит.

– Арсению привет. И тебе тоже, – надеваю бейджик.

– Тебе привет от засранца, опять опоздавшего на работу, – Произносит в трубку, мило мне улыбаясь.

Не знаю на кого как, но на Иришу ее беременность влияет как-то неправильно. Она и раньше не могла усидеть на месте, а теперь ее вообще невозможно остановить. Еле сняли со стремянки, когда она пыталась дотянуться до верхушки, чтобы непременно самой надеть украшение и чуть не упала вместе с ней. Может поднять Арсения в два ночи и заставить собираться, чтобы съездить вдвоем в круглосуточный супермаркет, потому что ей резко захотелось консервированных персиков или оливок. Или потащить его в клуб, потому что ей вдруг стало скучно и захотелось потанцевать. Да, на этом сроке беременности. Но он терпеливо ей потакает. Хотя они оба заслужили друг друга после того кризиса, который пережили в своих отношениях.

Он и уходил от нее с потоком обвинений и претензий и опять возвращался. Потом она сама его выгоняла точно с таким же потоком отборных ругательств, как умеет только Ириша. Рыдала на моей кухне, пока я не позвонил ему и не заставил притащиться ко мне, чтобы успокоить свою женщину. И снова ругались, пока я по очереди выслушивал обе точки зрения, понимая, что каждый по своему прав, но в совокупности не правы оба. И все это продолжалось вплоть до того момента, пока два месяца назад я не затащил его с нами на УЗИ, куда был приглашен Иришей в качестве группы поддержки и он там увидел своего будущего сына. Арсений благоговейно вглядывался в экран, пока ему показывали ножки, ручки, «бантик» и остальные части тела, а после того, как ему дали послушать сердцебиение нового человечка, моего друга, которого я знал всю свою жизнь, не стало. Вместо него появилась курица-наседка. Примерно похоже на то, как он носился когда-то с Соней, только умноженное раз в десять.

Теперь звонки Ирише по десять раз на дню. Привозит на работу, забирает и во всем потакает. Единственное, он так до сих пор и не сделал Ире предложение. Она уже смирилась с этим фактом и ее вроде устраивает отсутствие штампа в паспорте, пока он рядом. А я сомневаюсь, что после того, как насмотрелся в свое время на мать, он когда-нибудь решится на подобный шаг. Хотя знаю, что любит Иру. Только любовь у них весьма своеобразная. С битьем посуды, незаметно перетекающим в страсть. Но, наверное, именно это его к ней и привязало. У Ириши никогда нет двойных смыслов и подводных течений. Она говорит ему все, что думает. Да и София от Иры без ума. Если бы Ириша в свое время не стала буфером между Арсением и Соней, они бы еще очень долго не нашли общего языка. И это он тоже прекрасно понимает.

– Саш, ты где на Новый год? – поворачивается ко мне.

– Сначала, наверное, к родителям поеду. Встретим Новый, поздравлю всех, посижу немного, а потом можно будет встретиться.

Она кивает и передает мои слова Арсению. Через секунду опять поворачивается.

– Один?

Просто коротко киваю. За событиями в своей бурной личной жизни, Сеня так до сих пор и не знает, что ты уже давно навсегда исчез из моей. Ира же до сих пор не в курсе, что ты вообще в ней когда-то был. А то, что было после тебя сложно назвать отношениями. Хотя я все-таки научился жить без тебя. С трудом, но научился. Ира отключает связь.

– А как же тот мальчик, с которым у вас что-то…

– Ириш, знаешь такую емкую характеристику «не сошлись характерами»?

Вздыхает.

– Опять? Не порядок. Надо срочно кого-то тебе найти.

Смеюсь, глядя на ее выражение лица. Это не просто реплика в пространство, это звучит как четко намеченный план.

– Спасибо, Ириш. Сам как-нибудь справлюсь с поисками.

– Вы слышали? – у стойки с таинственным выражением лица замирает Василиса Иосифовна, наш главный «диджей» сарафанного радио и администратор выходного дня по совместительству. Оборачиваемся к ней одновременно с Ирой. Вот уже, ничего от нее не скроется.

– О чем? – вопросительно приподнимаю бровь.

– О сегодняшнем корпоративе.

– Естественно, – хмыкаю. – Явка обязательна.

– А почему обязательна? – с выражением лица миссис Марпл. Тонкие губы, покрытые розовой перламутровой помадой, вытягиваются в тонкую ниточку.

– Ну так… Новый год на носу. Вроде как… – замечает Ириша, непонимающе бросая на меня взгляд.

Василиса Иосифовна хмыкает и доверительно склоняется над стойкой, заставляя нас с Ирой приблизиться ближе, чтобы никто другой, не дай бог, не подслушал страшную тайну.

– Конец нам скоро будет. Всем. Продал нас таки Валерка, – многозначительно кивает головой от осознания того, что открыла нам глаза. – А сегодня хочет всем об этом сказать.

– Ой, и откуда вы-то все знаете? – недоверчиво интересуется Ириша.

– Я много чего знаю, – привстает наш информатор со стойки. – Можно уже искать новое место работы, начиная прямо после Нового года. Новая метла по-новому метет, как известно, так что чувствую, будет у нас тут чистка. Жуткая.

– И кому ж нас продали? – скептически приподнимаю бровь. Эти разговоры велись уже давно и все знали, что рано или поздно этот день наступит. Одувану уже скоро шестьдесят и он мечтает уехать из страны куда-то, где всегда лето, а оставить свое детище некому. Ни семьи, ни близких родственников.

– Этого не знаю, – с досадой цокает языком и разводит руками. – Небось, мафии какой. У кого ж еще есть столько денег, чтоб выкупить это все добро?

Ну да, мафии. Улыбаюсь, качая головой.

– Думаю, не стоит впадать в панику раньше времени.

– Ну, вам-то, конечно, может и не стоит. Ты у нас старший администратор не плохой, дельный. Ирина через месяц в декрет и так уйдет, а вот остальные…

Под многозначительным «остальные» Василиса Иосифовна, очевидно, имеет в виду себя.

– Давайте, дождемся сабантуя, а там все станет понятно, – предлагаю.

Она тяжело вздыхает, не найдя в нас единомышленников по поводу впадения в депрессию и отходит от стойки. В холле тучи народу. Помимо постояльцев, практически весь персонал, наводящий лоск и теперь это уже воспринимается по-другому. Вероятно, наш местный детектив все-таки права и неспроста у нас все так вылизывается в преддверии праздника.

– И что ты думаешь по этому поводу? – поворачивается ко мне Ира.

– Не знаю. Дождемся, послушаем. А там видно будет. Надеюсь, не все так безрадостно.

– Хоть бы мне доработать дали, – ворчит Ира. – Я же дома с ума сойду и Сеньку доведу от безделья. Не могу просто сидеть сама, мне к людям надо.

Смеюсь и на секунду приобнимаю ее за плечи. Утро перетекает в день, хотя только одни часы из пяти, висящих за моей спиной и показывающих время в разных больших городах мира с этим согласны. Решив присоединиться к всеобщей генеральной уборке, навожу порядок в бумагах, пока Ира занимается с постояльцами. Совершенно обычный рабочий день, но что-то праздничное неуловимо витает в атмосфере. Такое ощущение возникает только накануне Нового года.

Из очередной папки, извлеченной из недр стеллажа, выпадает пачка листов и в сердцах выругавшись, опускаюсь на корточки, собирая их с пола. Складываю на стойку, не вставая и дотягиваясь до нее рукой. Замечаю еще несколько листков, отлетевших в сторону. Ира пытается присесть, чтобы помочь мне их поднять, но я ее останавливаю, на что она многострадально закатывает глаза. Беру их в руки и, пробегая взглядом по содержимому, медленно поднимаюсь, совершенно не обращая внимания на то, что происходит вокруг. Пока кто-то не вклинивается в мои сосредоточенные мысли, отвлекая от такого интересного занятия.

– Buenos tardes. / Добрый день.

Автоматически вскидываю глаза и прирастаю ватными ногами к тому месту, где стою. За доли секунды все вокруг меня превращается в американские горки, а я сейчас сижу на самом переднем сидении и со скоростью света несусь в очередную пропасть под отвесным углом. Сердце между лопаток. Тошнота в горле. Волосы дыбом. Невозможно вдохнуть. Черное расстегнутое пальто, светлый шарф, темно-русые жесткие волосы, несколько прядей, упавших на чуть сморщенный лоб, нефритовые глаза, угольно-черные ресницы и одурительный запах туалетной воды.

Нет, только не опять. Нет! Больше не хочу. Больше просто не выдержу. Выпустите меня с этого чертового аттракциона! Ты смотришь на меня со смесью легкого напряжения и чего-то такого, что должен понять только я. За эти самые доли секунды в твоих зрачках мелькают картины того, что когда-то было между нами, и я их вижу точно так же, как и ты. Все. До единой. Но я больше не позволю тебе вернуться в мою жизнь и опять перевернуть в ней все с ног на голову. Ни под каким предлогом. Этого больше не будет. Я с таким трудом научился жить без тебя и больше не хочу проходить через этот Ад снова. Все закончилось.

– Good afternoon. Do you have a reservation? / Добрый день. У вас бронь? – сухо интересуюсь на английском, забыв, чем занимался всего секунду назад и, не обращая внимания на то, как яростно пальцы сжимают листок в руках. До боли.

– Hola, Fuegito… / Привет, Oгонек… – мягко произносишь все так же на испанском.

Огонек? Огонек?! Спустя почти год молчания и отсутствия? Пусть не ты был виноват в том, что у нас ничего не вышло, но два раза в одну реку не войдешь и я больше на это не куплюсь. Сердце мечется внутри, как шарик для пинг-понга, отскакивающий от стенок в крохотном пространстве.

– My name is Alexander / Меня зовут Александр, – прохладно вежливо поправляю. – Do you have a reservation? / У вас бронь? – повторяю свой вопрос. Ириша понимает меня, но не понимает тебя и подозрительно за нами наблюдает.

– No. / Нет, – не отрывая взгляда от моих глаз. Боже! Оказывается, вот каково это, когда из тебя вынимают душу.

– Then I have to disappoint you, we have no vacancy. You'll have to find another hotel / Тогда придется вас огорчить, у нас нет свободных мест. Вам придется найти другую гостиницу, – сознательно не перехожу на испанский и тут же отворачиваюсь, поспешно собирая бумаги со стойки мелко-дрожащими руками.

– ¿Podemos simplemente hablar? / Мы можем просто поговорить? – уже серьезно и чуть напряженно произносишь. – Escúchame, por favor… / Послушай меня, пожалуйста…

Поговорить?! Нет, не можем. Я не хочу с тобой разговаривать. И не хочу тебя слушать. Я хочу тебя забыть! Наконец. Твою мать, какого хрена ты опять приехал?! Зачем?! Неужели нет других гостиниц? Блядь, да что ж ты за проклятие мое такое?! Сколько я еще буду мучиться?! До конца жизни? Еще одно твое слово и я просто взорвусь.

– En nuestro hotel no hay habitaciones libres. / В нашей гостинице нет свободных мест, – перебивая тебя, нетерпеливо повторяю, четко отчеканивая каждое слово уже на испанском и чуть более резко, чем должен общаться с постояльцами.

Поворачиваюсь к растерянной Ирише и, из последних сил держа себя в руках, произношу:

– Ириш, объясни сеньору, что у нас нет свободных мест. Очевидно, он не понимает ни моего английского, ни испанского.

Поспешно выхожу из-за стойки, но ты перехватываешь меня за локоть, пока Ира окончательно впадает в ступор от всего происходящего на ее глазах.

– Попробуй на русском, – с легким мягким акцентом. Ошарашенно оборачиваюсь. Сквозь меня проходит миллиард огненных игл, пока я не могу сдвинуться с места, умирая каждой остановившейся между нами секундой. – Я все-таки его выучил, огонек.

У Иры отваливается челюсть и явно пропал дар речи.

– Рад за вас, сеньор Дельгадо, – цежу сквозь зубы. Собрав последние остатки самообладания, выдергиваю локоть, и ты послушно меня отпускаешь. – Тогда у вас не возникнет трудностей с языком при общении с администратором Ириной.

Резко разворачиваюсь и быстрым шагом направляюсь прочь. Опять прятаться? Опять сбегать? Все по накатанной схеме. Одно и то же. Заскакиваю в туалет для персонала, тяжело дыша и опираясь ладонями о раковину, несколько секунд пытаюсь выровнять дыхание и унять нервную спазматическую дрожь во всем теле. Поднимаю голову, натыкаясь на свое отражение в зеркале. Со всей дури вмазываю кулаком в стену, стесывая кожицу. Сука! Ненавижу! Когда же ты оставишь меня в покое?! Сколько еще будешь меня мучить?

Живи своей замечательной идеальной жизнью. Я же не лезу в нее. Я отпустил тебя. Смирился. По кускам собрал себя снова. Не хочу опять возвращаться к тому, что было. Мы уже пробовали, ничего не получается. У нас ничего не получается. И никогда не получится. Мне не нужны крохи твоего внимания. Уже не нужны. Я не согласен на что-то меньшее, чем полностью обладать тобой. Но это невозможно. Отпусти меня. Отпусти, наконец. Как это сделал я. Не возвращайся. Забудь меня. Хочется выть волком, а еще спрятаться в этом туалете и просидеть здесь оставшиеся рабочие часы. И если бы не этот дурацкий корпоратив сегодня…

Несколько глубоких вдохов. Ты же не будешь караулить меня в холле все это время? Открываю воду и тщательно мою руки, пытаясь собраться с мыслями. Я не знаю, что ты здесь делаешь, но одно знаю точно – между нами на этот раз ничего не будет. Я сумел найти в себе остатки инстинкта самосохранения и гордости, поэтому на полумеры больше не согласен. Когда возвращаюсь, тебя, к счастью, не видно. Захожу за стойку.

– Кто это был? – Ириша все еще под впечатлением и явно догадывается, что нас может связывать. Но я не собираюсь углубляться в эту тему. Особенно сейчас, когда все уже закончилось.

– Не важно, – собираю обратно в папку бумаги. Нужно отвлечься. – Ты, надеюсь, его не заселила?

– Куда? У нас нет ни одного свободного номера, кроме люкса. Он тебе тут оставил, я отвлеклась на телефонный звонок, а когда опять к нему повернулась, его уже не было, – протягивает мне сложенную вдвое записку.

Не глядя, сминаю и выбрасываю в урну под стойкой.

– И даже не прочтешь? – ошарашенно переспрашивает она.

– Уверен, ты уже это сделала.

– Я б с удовольствием, но она на испанском, – не стесняясь, признается Ира.

– Поверь, ты не много потеряла.

Звонит телефон, и я поспешно снимаю трубку под ее пристальным взглядом, отвечая на звонок. На протяжении оставшегося дня мне искусственно удается найти массу дел, с помощью которых отвлекаю себя от того электрошока, который пережил несколько часов назад. Я не собираюсь читать твои записки, отвечать на них или тем более делать что-либо, чего ты просишь.

Внутри червоточина от обиды с примесью злости. Ты как всегда в своем репертуаре. Осчастливил всех своим присутствием – целуйте мои пятки. Только ты можешь вот так запросто явиться спустя почти год и как ни в чем не бывало назвать меня «огоньком», рассчитывая, что я запрыгну на тебя от восторга и опять позволю делать с собой все, что ты захочешь. Не в этот раз.

По окончании рабочего дня, народ начинает стягиваться в скай-бар. Ириша подхватывает меня под руку и тащит за собой. Красивое просторное помещение на самом верху здания нашей гостиницы, выдержанное в сине-голубых тонах с огромной чуть выпуклой стеклянной стеной, выходящей на ночной город и открывающей потрясающую панораму. Столики уставлены закуской, бар в честь праздника бесплатный. Чем я тут же решаю воспользоваться.

– Ты бы так не налягал на спиртное, – замечает Ириша после моей очередной порции водки.

– Сегодня праздник, так что можно, – мрачно.

– Ну-ну, по тебе видно, что настроение у тебя действительно праздничное, – скептически. Через несколько секунд усаживается за стойку рядом. – У вас с ним что-то было, да? Я его вспомнила. Он уже раньше останавливался у нас. И не раз…

От необходимости отвечать меня вдруг спасает голос Одувана.

– Прошу минуточку внимания, мои дорогие.

Беспорядочный гул голосов постепенно затихает и все поворачиваются к нашему боссу. Высокий, седовласый, подтянутый, хорошо выглядящий для своего возраста мужчина с внешним лоском.

– Итак, сегодня мы собрались здесь, чтобы всем вместе отметить приближение Нового года, но у меня для вас есть еще одна новость…

– Как бы он удивился, узнав, что его новость благодаря некоторым, уже давно не новость, – шепотом замечает Ириша, склонившись к моему уху. Хмыкаю, жестом прося нашего бармена повторить содержимое моей стопки под неодобрительным взглядом Иры. – Я тебя домой тащить не буду, имей в виду, алконавт, – наставительно произносит она и вновь отворачивается.

– …я долго думал, искал кого-то, кому смог бы доверить вас всех вместе с делом моей жизни. И наконец, совсем случайно нашел. Да, мои дорогие. Я все-таки решил уйти, – несколько неожиданных ахов удивления. Либо театральных, либо длинный язык Василисы Иосифовны не до всех успел добраться. – Совсем недавно я вернулся…

Алкоголь, вопреки ожиданиям, отнюдь не помогает отвлечься и забыть. Он каким-то непостижимым образом вытягивает наружу все воспоминания о тебе. О нашем последнем сексе. И о первом. О твоих блестящих глазах и пересохших губах, по которым скользит кончик розового языка. Бархатистой коже и хриплом шепоте и смехе. О тех буквах, которые ты написал…

– …и я понял, что пришло время…

Почти не слушаю монолог нашего босса, уставившись на запотевшее стекло рюмки передо мной. У меня есть о чем думать, кроме смены власти. Зачем? Зачем было возвращаться спустя столько времени? Оставил бы все так, как есть. Зачем тебе опять ворошить это? Попробовать еще раз, пока вновь не устанешь? Еще пару месяцев? Полгода? Год? До конца жизни? Очень маловероятно. И меня, боюсь, больше на такие попытки не хватит. Или ты думал, что я все это время буду ждать тебя? Беру рюмку в руки и осушаю ее залпом. Не понимаю тебя. Абсолютно. Как и прежде.

– … и сегодня я бы хотел познакомить вас с вашим новым управляющим. Уверен, вы отлично сработаетесь и найдете общий язык…

Сознание постепенно начинает затягиваться приятной мутью, но почему-то легче ни грамма не становится. Впрочем, какая уже к черту разница? Я ясно дал понять, что больше ничего нет, и что ты напрасно вернулся. Сейчас переболю эхом той боли из прошлого, и слегка задетая рана вскоре вновь затянется. Ты уже наверняка устроился в другой гостинице, либо на полдороге домой. К своей семье, своей жизни, где для меня просто нет места.

– … но что-то он опаздывает. Наверное, до сих пор осматривает свои новые владения… А нет, вот и он.

Все как по команде поворачивают головы к входу и, следуя стадному инстинкту, я повторяю это движение за всеми. Все ясно. Ира была права. Я, очевидно, действительно перестарался с выпивкой и теперь у меня пьяные галлюцинации. Белая горячка.

– Твою-то мать… – изумленно выдыхает за спиной Ириша и мне вдруг становится понятно, что это никакая не галлюцинация.

От входа, лавируя между столиками, идешь ты. Подходишь к Одувану, обмениваетесь рукопожатием. Он представляет тебя всем присутствующим. Улыбаешься рассеянно, пока я в полнейшем ступоре до сих пор не могу понять, что здесь происходит и что это все означает. Скользишь своим взглядом по присутствующим, пока он в какой-то момент не натыкается на меня.

– …так что прошу любить и жаловать вашего нового управляющего. Я уже начал вводить его в курс дел, и после праздников он приступит к своим обязанностям. Сегодня у вас есть возможность познакомиться с ним, так сказать, в неформальной обстановке…

А я продолжаю сидеть, будто меня прибили к стулу. Ты купил гостиницу? Купил меня? Официальная часть тем временем успевает закончиться и включается музыка. Разгар праздника.

– Саш… – осторожно касается моего плеча Ириша.

Я несколько раз моргаю, сбрасывая с себя это оцепенение. Поднимаюсь с места и быстрым шагом направляюсь прочь. Я… Это… Как? Что… Ты? Ни одной полноценной мысли. Обрывки. Мне нужно уйти. Нечем дышать. Успеваю сбежать по ступенькам на первый этаж, как меня кто-то с силой дергает за локоть. Резко оборачиваюсь. Конечно, кто бы это еще мог быть.

– Я хотел тебе сказать, но ты и слова не дал мне произнести…

Ошарашено качаю головой.

– Зачем? – все еще в шоке. – Назови хоть одну причину, ради чего все это?

Спускаешься, преодолевая разделяющие нас две ступеньки и не отпуская мой локоть.

– Я люблю тебя… Если бы ты прочел мою записку, знал бы ответ.

Нет! Не хочу этого слышать! Тебе абсолютно наплевать, что ты сейчас со мной делаешь. Тебе всегда было плевать. А я лишь послушно покорялся твоим порывам, желаниям и возможностям. Ты можешь точно так же исчезнуть завтра и появиться вновь еще через год в полной уверенности, что я до сих пор здесь и до сих пор жду. Тебе нет никакого дела до того Ада, в котором я буду жить все это время. Постоянное ожидание, за которым не замечаешь, как мимо проходит жизнь. Я так больше не хочу. Жить несколькими днями в месяц, а все остальное время мучиться от горького одиночества. Делить тебя и довольствоваться крохами. Зависеть от тебя. Во всем. Понимаю, что дальше так просто не смогу. Я хочу, очень хочу нормальных отношений. Хочу человека рядом. Все время. Чтобы я знал, что меня кто-то ждет дома. Прости, Винс. Это конец. Ни ты, ни я не можем что-либо изменить, а дальше так не получится. Я переболел тобой. Почти. И если ты думаешь, что все еще держишь в руках мой поводок, тебя ждет большое разочарование.

– Мне жаль, – произношу более уверенно, – но это уже не имеет значения. Если ты только ради этого купил гостиницу, то твое капиталовложение себя не оправдало. У меня своя жизнь, Винс, у тебя своя. После праздников я напишу заявление об уходе. Можешь открывать вакансию на должность старшего…

Ты впиваешься в мои губы грубым и жадным поцелуем, не давая мне договорить и не заботясь, что в любой момент нас кто-то может заметить. Толкаешь к стене, прижимая своим теплым телом и проскальзывая языком внутрь. Меня обдает твоим дыханием и запахом туалетной воды, отключая разум и оставляя только что-то на уровне инстинктов. Но если я сейчас отвечу, если хоть одним движением покажу, что для меня значат твои прикосновения, это будет приравниваться к моему полному самоуничтожению. Я полностью потеряю себя и уже навсегда, дав тебе в очередной раз неограниченную власть и осознание этой власти. Нет. Подобного я тебе не подарю. Больше никогда.

С силой отталкиваю тебя, и ты непроизвольно прикусываешь мне губу до крови, по инерции отступая на несколько шагов назад. Облизываю губы, ощущая привкус железа и тебя.

– Нет, Винс, – отрицательно качаю головой.

Несколько секунд смотрим друг другу в глаза. Безмолвный диалог. Спор взглядов. Твоя просьба. Мой отказ. Отталкиваюсь от стены и поспешно пересекаю холл, направляясь за своим пальто, чтобы вырваться из этого чертового вакуума и позволить холодной зимней ночи остудить меня и мои мысли.

Горю.

Сгораю.

Огонь.

Но уже не твой.