Текст книги "Трудности языка (СИ)"

Автор книги: Ксения Кононова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 28 страниц)

Глава 19

All night staring at the ceiling

counting for minutes I've been feeling this way

So far away and so alone

But you know it's alright, I came to my senses

Letting go of my defenses

There's no way I'm giving up this time

Yeah, you know I'm right here

I'm not losing you this time.

And I'm all in, nothing left to hide

I'm falling harder than a landslide

I spend a week away from you last night

And now I'm calling, calling out your name

Even if I lose the game, I'm all in

I'm all in tonight, yeah I'm all in, I'm all in for life[19]19
  Всю ночь пялясь в потолок,
  Считая минуты этого ощущения
  Одиночества так далеко от тебя.
  Но знаешь, все в порядке, я пришел в себя.
  Убрал все свои защитные барьеры.
  Я ни за что не сдамся в этот раз.
  Да, знаешь, я здесь
  И я не потеряю тебя на этот раз.
  Я весь в этом, больше нечего скрывать.
  Я падаю быстрее чем оползень
  Одна ночь без тебя будто неделя
  И сейчас я зову, выкрикивая твое имя
  Даже если я проиграю в этой игре, я все равно в ней.
  Я весь в ней этой ночью. Я весь в ней на всю жизнь.


[Закрыть]

Lifehouse – All In

«Любовь – это не привычка, не компромисс, не сомнение. Это не то, чему учит нас романтическая музыка. Любовь – есть… Без уточнений и определений. Люби – и не спрашивай. Просто люби…»

Пауло Коэльо

– А на что это похоже? – поглаживая ладонями мои ягодицы.

Это похоже много на что и в первую очередь на мое личное сумасшествие, которое заставляет меня пьянеть от твоего присутствия.

– Опять заключать договор?

– Вечером пятницы? Подумай еще раз, – улыбаясь. Ладони медленно поднимаются вверх по спине, превращаясь в чуть ощутимые кончики пальцев вдоль позвоночника. Твоя неосознанная привычка, от которой не могу сосредоточиться ни на одной мысли, не говоря уже об испанском. И почему я всегда пропускаю момент твоего заселения?

– Тебя выгнали из дома? – чуть шутливо делаю предположение. – Или ты скрываешься от мафии? Или…

– Или… я приехал к тебе, – перебиваешь меня негромко, и я спотыкаюсь на собственных мыслях, а слова, натыкаясь друг на друга, замирают лишенной смысла грудой. Не надо было этого говорить. Тем более такой интонацией. И смотреть так на меня не нужно. Ощутимо чувствую давление ошейника, перекрывающего дыхание, и как мазохист испытываю необъяснимое наслаждение. Болезненное. Больное наслаждение. Непроизвольно сглатываю.

– Тебя все-таки выгнали из дома, – констатирую.

– Сбежал, – поправляешь.

– И надолго?

– До воскресенья. Можешь делать со мной все, что захочешь.

Сколько раз я еще смогу получать тебя на время и потом возвращать обратно? Знаю, что втайне хотел, чтобы ты вернулся и, одновременно, нет. Твои стеклянные лабиринты пугают меня, и теперь они превращаются в настоящий капкан, потому что выхода в них, похоже, нет. Он затянулся стеклянным полотном после того, как я по неосторожности однажды вошел в него. Пойман. Внутри тебя.

– Мне еще три часа рабочего дня нужно пережить, и кроме того … – поспешно приподнимаюсь и встаю, оглядываясь в поисках своей одежды и пытаясь как-то избавиться от наваждения, вызванного твоим приездом и словами, и тем, что только что было.

Ты привстаешь следом за мной, и пока твои руки скользят по моим ногам и бедрам, поднимаясь выше, губы опережают их, целуя низ живота, бок, грудь и шею, когда ты полностью встаешь на ноги, возвышаясь на полголовы выше меня. Я еще что-то хотел сказать? Я вообще умею говорить?

– А потом? – мочка моего уха уже у тебя во рту. Запрещенный прием. Какая же ты сволочь, знаешь мои слабые места и пользуешься ими.

– Прелюдия после секса? – хмыкаю. – Ты во всем такой непоследовательный?

– Во многом, – щекочущее дыхание. Улыбаешься.

Ну да, мне ли не знать о твоей непоследовательности. Вдруг отстраняешься и совершенно по-другому смотришь на меня.

– Или у тебя уже есть планы на вечер? Особенный друг? – последнее звучит почти как ругательство.

Мне опять показались эти обвиняюще собственнические интонации? Судя по твоему взгляду, не показались. Новое противоречие материализуется за считанные доли секунды. Ты думаешь… Нет, не думаешь, ты знаешь, что тебе достаточно осчастливить меня своим вниманием, и я тут же забуду обо всем остальном и остальных. Пусть так, но твоя уверенность в этом раздражает меня, лишний раз оголяя мои слабости. Опять дергаешь свой поводок. Хочется ответить «да» только из-за какой-то детской вредности и этого самого чувства противоречия. Только бы защититься от твоего влияния. Естественно, это возымело бы больший эффект, если бы на нас с тобой сейчас было хоть что-то из одежды, а десять минут назад я не делал то, что делал с такой готовностью.

– Понятно, – истолковываешь мое длительное молчание по-своему. Наклоняешься и поддеваешь с пола мою рубашку, накидывая ее мне на плечи. Я автоматически продеваю руки в рукава, так ничего и не ответив. Сам начинаешь застегивать пуговицы и совершенно спокойно произносишь: – Придется позвонить ему и отменить ваши планы.

Таким тоном, будто это единственно возможное решение. Как тогда в баре, когда мне пришлось ехать с тобой. И вот после этих слов меня взрывает. У меня не было планов на вечер, но я не люблю, когда мной командуют. Особенно ты. Слишком много власти надо мной.

– Не получится, – Боже, ну почему я такой дурак? Разве это не я целый месяц жил воспоминаниями о тебе и желанием опять быть рядом? Что за глупое мальчишество? Но тормоза отказали на спуске. В который раз. – Послушай, ты хотел меня, я хотел тебя, мы занимались сексом, но это не значит, что у меня нет своей жизни. Точно так же, как у тебя есть своя. И у меня другие планы на этот вечер.

Почти правдоподобно. Почти безразлично. Уже почти жалею об этих словах. Ты сосредоточено застегиваешь последнюю пуговицу и поднимаешь на меня глаза. А я впервые разрываюсь напополам. Если раньше мои противоречия сплетались в одно, то сейчас я отчетливо чувствую, что это два абсолютно разных желания и каждое пытается перетянуть одеяло на себя. Твой взгляд опять меняется и от абсолютной безапелляционной уверенности в нем не остается ни оттенка. Я ошарашено смотрю на тебя, потому что всего в долю секунды понимаю, что этот взгляд означает. Мою власть над тобой. Всего на миг я ее ощутил, но она тут же исчезает из твоих глаз. Несколько секунд молчим.

– Конечно, – спокойно. Чересчур спокойно. Чересчур пугающе спокойно. Наклоняешься и подбираешь свою одежду. Поднимаешься и чуть улыбаешься, но не так, как несколько минут назад. – Очень жаль. Хорошего вечера, огонек, – кладешь руку мне на шею, поглаживая большим пальцем возле уголка губ. – Играя с огнем, всегда существует опасность обжечься. Но разве не поэтому это настолько притягательно?

Убираешь руку и направляешься мимо меня в душ, пока я пытаюсь связать все происходящее в одну кучу, которая имела бы хоть какой-то смысл. Автоматически натягиваю оставшуюся одежду, пытаясь придать ей более-менее не блядский вид, после того, как она комкалась и кучей валялась на полу. Слава богу, хоть пуговицы все на месте. В ванной слышится звук шелестящей воды, и я несколько секунд стою в небольшом коридорчике, взявшись за дверную ручку. Затем решительно нажимаю ее и выхожу из твоего номера. Сбегаю по ступенькам в холл и захожу за стойку, пытаясь унять мелко дрожащие руки.

– Если ты не сам только что ремонтировал сливной бачок в семидесятом, тогда тебе лучше пойти и утопиться в нем. Я уже заахалась отвечать на их вопросы, когда мы пришлем мастера. Будто они с толчка вообще не слезают… Саш!

– Что? – рассеянно. Я слышал ее, но мозг успел только накопить слова, не вдумываясь в их смысл.

– Да, – хмыкает Ириша, – очевидно, ты получил только что хороших пиндюлей. Что там случилось в восемьдесят третьем?

– Ничего не случилось, – поспешно произношу, не зная, куда себя деть.

– А чего тогда хотели?

Меня. Хотели меня. И приехали ко мне.

– Ничего серьезного, уже все в порядке.

У кого? У меня? У тебя? Хочется пойти и впечататься лбом в стену. Я боюсь тебя. Потому что уже знаю, чем это все закончится. Тем же, чем и всегда. Щелчок пальцев. И я твой. Еще один и брошен один. Арсений был прав. Маниакально-депрессивный синдром на лицо. Ты не простуда, ты он и есть. Диагноз поставлен. С тобой нездорово повышенное настроение, ненормальное ускорение мыслительных процессов, возбуждение. Мания. Без тебя угнетенное состояние, безразличие к жизни, чувство тоски и безысходности. Депрессия. Эти две фазы постоянно чередуются с тобой и без тебя, а сейчас, спустя десять лет, у меня началось обострение. Ненавижу тебя!

– Пойду решу вопрос с бачком, – рассеянно произношу и вновь выхожу из-за стойки, отправляясь на поиски более-менее трезвого сантехника.

Мне почти повезло, и я нашел нечто, что еще было в состоянии отличить бачок от раковины и стояло на ногах. Одуван уже сто раз клялся поувольнять их к чертовой матери, но в летний сезон это смерти подобно и они оба до сих пор здесь, а вечер пятницы знаменуется традиционной попойкой. Иногда с электриком. В святой уверенности, что в пятницу ничто нигде не перегорит и не прорвет.

Настоятельно посоветовав не дышать, отвожу его в нужный номер и пятнадцать минут стою над душой, контролируя процесс. Наконец, сложнейшее задание выполнено и все сливается так, как нужно. Одной проблемой меньше. Еще раз извиняюсь за причиненные неудобства и опять спускаюсь в холл. Глаза натыкаются на стойку, и я замираю на последней ступеньке. Возле нее стоит зареванная София, а Ириша приобнимает ее за плечи и что-то говорит.

– Соня? – подхожу ближе. – Привет. Что случилось?

– Привет, Саня, можно я у тебя сегодня переночую? – опухшие глаза и красный нос.

Это еще с чего вдруг? Изначально не удачная мысль. Особенно в свете некоторых деталей. Ириша все так же приобнимает ее.

– Похоже, ребенок ушел из дома, – произносит Ира.

– Как ушел… Соня?!

– Он достал меня уже! – чуть повысив голос. – Роется в моих вещах и телефоне, а потом еще и допросы устраивает.

– Арсений? – изумленно переспрашиваю. Кивает головой.

– Так, – вмешивается Ириша, – ничто так не успокаивает нервы, как холодный молочный коктейль через трубочку. Пойдем, я тебя отведу в наш скай-бар и угощу вкуснятиной. Знаешь, как там красиво? Весь город видно, – Соня шмыгает носом. – А чего от этих мужиков еще можно ждать? Никакой личной жизни, – вздыхает Ириша, бросая на меня холодный взгляд. Обходит, уводя с собой Софию. А я-то тут при чем? И я не верю, чтобы Арсений кричал на Софию или еще что-то в подобном ключе. Наверняка, здесь дело в чем-то другом.

Собираюсь позвонить Сене и выяснить, что там у них произошло, но опять на час заматываюсь с постояльцами, потому как Ириша не спешит возвращаться к работе. Мобильный телефон оживает в кармане брюк, и я поспешно вытягиваю его, взглянув на дисплей. Вик. Делаю вдох. Точно, сегодня же пятница. Не было планов, говоришь?

– Привет, – приложив трубку к уху.

– Привет, Сань. Что мы планируем на вечер?

Внутренне морщусь от определения «мы». Ну вот он, твой выбор и твой план. Давай, соглашайся. Стань окончательно похожим на того мужика из анекдота: «Куплю билет – и назло кондуктору выйду из трамвая и пойду пешком». Со мной сейчас в одном здании человек, с которым хочу быть рядом и я сознательно собираюсь из-за какого-то подросткового духа противоречия и максимализма сделать все наоборот, причем ничего от этого не выиграю. Кому отомщу? Себе самому?

– Вик, у меня сегодня такой день, не передать словами, – начинаю туманно. – Только одно желание – завалиться спать.

Так и было. До того, как я постучал в дверь твоего номера.

– Можем обойтись расслабляющим массажем, – улыбка в голосе. – Не обязательно куда-то идти.

Мозг лихорадочно придумывает на ходу новую отмазку. Причем придумывает просто гениально и блестяще.

– У меня сегодня еще ребенок ночевать собирается. Сестра друга. У них там что-то случилось. Так что, наверное, Вик, точно ничего не получится, – всех нахрен. Уже никого не хочу. Бутылка холодного пива, какой-нибудь расслабляющий чил-аут и убиться об стену. – Давай, я тебе перезвоню, когда эта проблема решится, и ты приедешь? – предлагаю, пытаясь сам понять, что именно я имею в виду под понятием «эта проблема». Или кого.

– Хорошо. Тогда буду ждать звонка, – рассеянный мозг улавливает легкое разочарование в голосе. Я ведь поступаю с ним точно так же, как ты со мной. Когда хочу, подпускаю к себе, когда не хочу – нет. Это какой-то замкнутый круг. Кипящая смола, в которой мы продолжаем вариться.

– Давай. Созвонимся, – сбрасываю звонок, но уже не могу остановить поток обвинительных мыслей в твою сторону. Захотел – приехал, осчастливил своим присутствием и вниманием, все так просто, и даже не сомневаешься, что я обязательно буду целовать тебе пятки. Езжай обратно к своей жене и трахай ее, а не мой мозг!

– Саш, прикроешь меня? До конца рабочего дня меньше часа, и скоро придет Ромка, а я решила немного развеять ребенка.

Поднимаю глаза на Иришу.

– Чего ты решила? – через минуту в поле зрения появляется Соня. Уже успокоившаяся и даже улыбается: – Сонь, все нормально?

– Да, – кивает головой. – Ира предложила сходить с ней в салон красоты.

У меня сегодня какая-то планида зашла, очевидно. Я просто не успеваю на все реагировать.

– Да, мне нужно покраситься, а тебе сделаем маникюр, хочешь? – улыбка Сони становится лучезарнее и она с готовностью кивает. Ну да, такого Арсений явно не умеет. – Подожди меня у входа, я сейчас выйду, хорошо?

Соня вновь кивает и, махнув мне на прощание, идет к выходу. Опять перевожу подозрительный взгляд на Иру.

– Ты просто небывалой доброты душевной человек, Ириша.

– Я знаю. Я слишком добрая для этого мира, – заходит за стойку и бросает в сумку какие-то свои вещи.

– И когда ты успела с ней подружиться?

– Только что. Ей просто нужно отвлечься, и нет ничего лучше похода в салон красоты.

– И это никак не связано с ее братом?

Поднимает на меня взгляд.

– Даже ни капельки. Я договорилась на сегодня с Ленкой еще пару дней назад, – но вот ее выражение лица говорит абсолютно об обратном.

– Ириш…

– Все будет хорошо, не переживай, – целует меня в щеку. – Она действительно неплохая девочка, но какая-то затюканная. У них нет родителей?

– Есть. Мать. Хотя в принципе с такой матерью можно сказать, что нет. Арсений с самого Сониного рождения взял на себя ответственность за нее. Там не особо веселая история. И чтобы она тебе не нарассказывала, я не верю, что он мог как-то ее обидеть.

– Ладно, разберемся, – деловито.

– Ириш, если это не из-за Сени, то зачем тебе?

– Захотелось, – многозначительно. – Все, до понедельника. Не скучных тебе выходных и не спокойных ночей.

– Давай.

Наблюдаю, как она выходит из холла на улицу под цоканье своих шпилек на босоножках, и качаю головой. Правду говорят, мужчина вроде Арсения, чтобы затащить в постель девушку, в принципе, способен на любую подлость. Переплюнуть его может только женщина, твердо решившая выйти замуж. В лице Ириши.

Чем меньше времени остается до конца рабочего дня, тем дерганей становлюсь я. Внутри такое состояние, будто проглотил медузу. Что-то скользкое и холодное время от времени шевелится, а иногда болезненно жалит. Спустя еще десять минут замечаю тебя в холле, удивленно отмечая, что ты в джинсах, а не в костюме и, судя по траектории твоего движения, направляешься либо в ресторан, либо в бар. Короткий обмен взглядами, секундное приостановление всей жизнедеятельности организма и я поспешно переключаю внимание на подошедшего за ключом от номера постояльца.

На автоматизме дорабатываю день, съедая себя столовой ложкой. Мой бздык немного проходит и постепенно удается рассмотреть объективную картину происходящего, не нашпигованную собственной несдержанностью и глупыми детскими обидами. Я ведь достаточно взрослый мужик для такого поведения. И пусть ты каждый раз каким-то образом опять возвращаешь меня в семнадцатилетний возраст, это все равно глупо.

Вскоре приходит Рома, невысокий со светло-русым ежиком и прозрачными голубыми глазами. Я с чистой совестью могу идти домой, но будто привязан к стойке. Ты вероятнее всего улетишь завтра, а не в воскресенье. Если тебя здесь ничего, кроме меня не держит и… Вдруг замираю на этой мысли и мозг лихорадочно выдает свои короткие выводы. Это не деловая поездка, в которую ты решил совместить приятное с полезным. Ты приехал ко мне. Целенаправленно. Почему? Соскучился? А что я? Господи, дурак! Готов завыть от вновь разрывающих изнутри противоречивых эмоций. Пусть ты и вернулся всего на день, но вероятно, покупать билет на самолет, придумывать оправдания для жены и лететь в совершенно другую страну просто чтобы трахнуться, это слишком сложно. Ты хотел именно меня. И был уверен, что это взаимно. В ушах оглушающе шумит кровь, и я чувствую, как зашкаливает пульс, сбиваясь на беспорядочную барабанную дробь. Найти тебя? И что сказать? Что психанул, а теперь передумал?

– Александр Анатолиевич, можете уже идти домой, – улыбается Роман.

– Да. Сейчас, – пытаясь решить, что делать и чувствуя очередной мощный выброс адреналина в кровь.

– Я пойду, пока ты здесь, покурю.

Рассеянно киваю. Через минуту, не давая себе передумать, достаю обычный чистый листок, и ручка быстро порхает, оставляя на нем несколько коротких предложений. Белый конверт. Вкладываю в него записку и царапаю на конверте твое имя. Заклеив его, успеваю вложить конверт в ячейку с номером твоей комнаты до того, как возвращается Роман.

– Ром, тут сообщение оставили для восемьдесят третьего. Занесешь сегодня. Только не забудь.

– Хорошо.

– Все, я ушел. Спокойно отработать.

– Счастливо.

Выхожу из холла гостиницы и быстрым шагом направляюсь к машине. Все внутри дрожит от того, что я только что сделал. Я не знаю, правильно ли поступил, но, во всяком случае, сделал именно то, чего действительно хотел. Теперь посмотрим, что сделаешь ты.

Добираюсь до дома, и меня уже колотит, будто при лихорадке. Усилием воли беру себя в руки и иду в душ. Прохладная вода смывает твой запах все еще отчаянно цепляющийся за мою кожу. За атаками жалящих мыслей и сомнений не знаю, сколько стою под душем, а когда выбираюсь, солнце уже практически село и город погрузился в летние сумерки. Взгляд на часы – половина десятого. Надеваю обычные легкие шорты и хлопковую белую майку. Несколько глубоких вдохов и, не придумав ничего лучше, выхожу на балкон. Едва уловимый ветер пытается разогнать плавящийся от жары воздух. Опираясь на деревянные поручни, стараюсь отвлечься, наблюдая за гаснущими полосами красного на закате неба и звуками машин во дворе. Захлебывающаяся сигнализация, чей-то смех, кого-то зовут домой, где-то работает телевизор, периодически звенит трамвай… Прикрываю глаза и растворяюсь в этих звуках. С каждой минутой темнеет, и вечер увядает, сменяясь ночью, зажигая в окнах свет и фонари во дворе.

Когда ты опираешься ладонями на поручень балкона по обеим сторонам от меня, отрезая пути к отступлению, я невольно вздрагиваю. Я не был уверен, что ты примешь мое предложение, но входную дверь так и не запер. Целуешь в шею сзади, и я всего на секунду перестаю дышать. Я в первую очередь хотел поговорить с тобой. Но, похоже, у тебя другие планы. И да, разговоры можно отложить на потом. Теплые поцелуи ощущаются даже сквозь тонкий трикотаж. Ладонь проникает под шорты и белье, скользя по низу живота и паху. Приподнимаюсь и откидываю голову на твое плечо, прикрывая глаза. Облизываю губы. Это не совсем удачное место для подобных занятий. Даже учитывая тот факт, что уже стемнело и свет в квартире выключен, мы все равно просто мечта какого-нибудь вуайериста с биноклем из дома напротив.

– Пойдем в комнату, – негромко.

Ты не отвечаешь, твои губы ужасно заняты, обсасывая мою шею и плечи, а ладонь ритмично и по-хозяйски уже двигается вдоль моего стояка. И я понимаю, что у меня очередной первый раз. Экстремальный. С тобой. И ты делаешь это специально. Меня бросает в жар от одной мысли, что нас кто-то может увидеть, а вот физиология, похоже, захлебывается от наслаждения.

– Винс… – задыхаясь, кладу свою руку поверх твоей, заставляя остановиться.

Кончик языка касается мочки моего уха. Прикусываешь ее. И с твоих губ срывается первая фраза:

– В ладонь… – чуть хрипловатый шепот. С ума сойти. Нет, уже сошел.

Убираю руку, еще крепче вцепляясь в поручень. Кажется, сейчас вырву его к чертовой матери. Минута. Шумно и прерывисто выдыхая, кончаю в твою руку. Перехватываешь меня за талию на миг, но уже через несколько секунд не давая мне опомниться от оргазма, стягиваешь шорты и белье, вынуждая чуть шире расставить ноги.

– Ты доверяешь мне? – у самого уха.

Господи, о чем ты? Я сейчас вообще отказываюсь соображать. Твой язык у меня на шее. Мурашки по всей коже.

– Доверяешь? – повторяешь свой вопрос сипло.

– Да, – выдыхаю.

– А я доверяю тебе.

И я понимаю, что ты делаешь. Размазываешь мое семя по своей эрекции и медленно входишь в меня. БЕЗ презерватива. А мне уже все равно. Даже если я чем-нибудь заражусь от тебя. Тогда у нас будет хоть что-то общее. Одно на двоих. Облокачиваюсь о поручень. Почти безрезультатный вдох. Твои руки ложатся на мои бедра, и я отключаюсь. Сам подаюсь навстречу тебе. Уже абсолютно все равно, что мы на балконе, что внизу во дворе кто-то есть, а в доме напротив светятся окна и люди там еще не спят. Мне все равно, что нас кто-то увидит. Вернее, не все равно, это заводит еще больше. Твои пальцы скользят по коже спины, забираясь под майку. Целуешь в шею. Дыхание сбивается на хрип. На мычание. Плавные и размеренные толчки. Только так. Только с тобой. Тихо мычу, прикусывая губы и стараясь не застонать. Толчки становятся чаще. Тебя так же ведет, как и меня. Господи, что ты со мной делаешь? Странный вопрос, учитывая, что ответ на него сейчас более чем очевиден. Чуть поднимаешь майку, целуя спину. Через несколько минут чувствую, как ты утыкаешься в нее. Протяжно стонешь, надеясь так заглушить громкость, и выскользнув из моего тела, рвано выдыхаешь, изливаясь на пол. Невольно улыбаюсь. Только так. Только со мной. Поворачиваешь к себе лицом.

– Винс… – Начало фразы, потонувшее в тебе. Целуешь. Жадно. Опьяняя нас обоих еще больше. Прижимаешь меня голой задницей к прохладной металлической стенке балкона, но мне абсолютно все равно. Странная штука – счастье. Иногда, чтобы почувствовать всю его безграничную головокружительную мощь достаточно стоять со спущенными штанами, прижимаясь к самому желанному человеку в мире и отвечать на его поцелуй.

Затягиваешь в комнату, заполненную приятным полумраком, не переставая целовать.

– Ты знаешь, что нас могут посадить за это? – тихо смеюсь в твои губы, испытывая доселе неведомый восторг. Я даже предположить не мог, что ты на такое способен. Хотя, что я вообще о тебе знаю? Ты не пьян, но я отчетливо ощущаю твое горячее с примесью алкоголя дыхание, проникающее в мой рот. Валишься на диван, и я оказываюсь сверху.

– Я получил твое послание, – прикусываешь мою губу.

– Уже догадался. Но я не совсем для этого тебя попросил приехать. Просто хотел поговорить.

– О чем? – улыбаешься.

– Зачем ты вернулся, если женат и у тебя своя жизнь? Просто чтобы еще раз трахнуться со мной?

Ты на миг едва уловимо напрягаешься и несколько секунд молчишь. Я был прав? Привстаю с тебя, и ты встаешь следом за мной, садясь и спуская ноги на пол.

– Знаешь как это, жить жизнью, полностью спланированной кем-то? – вдруг произносишь, и в твоем голосе отчетливо звучит горечь. Откровение? – От и до. А ты просто делаешь то, что тебе говорят, потому что тебе годами вбивали это воспитанием? Ты должен быть ответственным, серьезным, сильным… Должен быть настоящим мужчиной, чтобы тобой гордилась семья, а на самом деле ты должен полностью от нее зависеть и подчиняться воле родителей, потому что кому, как не им точно известно, что для тебя лучше.

– Мы все делаем то, что от нас требуют другие, – отвечаю негромко. – Мы все заложники обстоятельств, начальства, семьи, даже воздуха, которым дышим…

– Нет, это не то же самое, – отрицательно качаешь головой. – Я учился там, где мне сказали учиться. Женился, потому что так было нужно для укрепления деловых взаимоотношений отца и на той, на которой мне сказали жениться. Работаю в компании отца и занимаюсь тем, чем, по их мнению, должен заниматься. У меня даже дом такой, как захотела моя мать и обставлен так, как она посчитала, будет лучше всего, а машина та, которую настоятельно посоветовал отец. Только моего мнения ни разу не спрашивали. Иногда кажется, что они просто играют в идеальную семью, как дети в куклы. Только в роли главной куклы я. Иногда невыносимо тяжело соответствовать и оправдывать каждый раз ожидания и планы родителей. Особенно моих родителей. И уж явно в их представление об идеальном сыне не вписывается то обстоятельство, что меня могут привлекать мужчины. Я живу не своей жизнью. Я живу той жизнью, которую они придумали и спланировали для меня. Среди всего, что у меня есть, нет ничего действительно моего. Нет самого себя.

Поворачиваешь ко мне голову.

– Хочешь знать, почему я на самом деле вернулся? – киваю. – Потому что, вдруг понял, что у меня все-таки есть нечто особенное в жизни. Ты, – негромко.

– Почему? – я с ужасом понимаю, что увязаю в тебе еще больше.

– Потому что ты единственное, что не было спланировано моей семьей. Абсолютно случайное и только мое. Собственное. И именно поэтому особенное для меня, – придвигаюсь ближе и, перебросив через тебя ногу, усаживаюсь на колени, упираясь ладонями в спинку дивана. – И потому что рядом с тобой я – это я, – договариваешь и на несколько секунд замолкаешь. – Но у тебя уже есть особенный друг… – еще раз услышу это словосочетание, произнесенное такой интонацией, и точно буду использовать его в качестве ругательства.

– А ты женат, – то ли констатация очевидного факта с легкой долей обвинения, то ли просто контраргумент. – Не думал, что до сих пор практикуются браки по договоренности. Какая она? – Господи, зачем мне это? – Редкостная самовлюбленная стерва?

– Нет, – качаешь головой, – спокойная и тихая. Мы за эти десять лет даже ни разу не ссорились. Но это больше похоже на отношения между близкими друзьями, чем на брак.

– Ты натурал? – не замечаю, как наш разговор превращается в допрос с пристрастием, но вижу, что ты готов ответить на все мои вопросы. А я хочу услышать твои ответы. Чтобы усложнить все еще больше.

– Наверное, скорее бисексуален, – совершенно просто и искренне. – Меня в равной степени привлекают и женщины, и мужчины, но все началось с подростка, желающего выучить испанский язык и забавно нервничающего на каждом занятии, – улыбаешься. – Я сначала думал, что это просто из-за того, что ты плохо знаешь язык, но потом начал замечать кое-что еще и ловить себя на мысли, что это из-за меня. А вскоре понял, что мне это нравится. Что ты мне нравишься.

– И у тебя не было других мужчин?

– Единственный подобный опыт у меня был только с тобой, – тянешься к моим губам и вдыхаешь меня, не касаясь губ. Подаюсь вперед и сам их накрываю. Это все равно ничего не изменит. Я и так уже увяз в этом дальше некуда.

– А почему у вас нет детей? – спрашиваю, когда отстраняюсь.

– Ей врачи запретили. У нее больные почки и нет гарантии, что она выносит и родит без осложнений. Сейчас проходит очередной курс лечения, но вряд ли это что-то даст.

На минуту замолкаем. Я пытаюсь упорядочить в голове все услышанное. Взвесить его с собственными чувствами и ощущениями. Принять какое-то решение. Знаю, что ничего не поменяется. И понимаю, что ты никогда не сможешь бросить свою спланированную кем-то жизнь, даже из-за чего-то особенного в лице меня. Потому что, несмотря на твои слова, ты привык так жить и не умеешь по-другому. Нужно ли мне это? Стоит ли… Поворачиваешь нас и, не дожидаясь моего ответа, вновь валишь на диван, переплетая наши ноги и мягко поглаживая мою скулу пальцами, скользишь по контуру лица, касаешься губ.

– Я согласен быть чем-то особенным, – наконец произношу вслух.

– Моим особенным? – переспрашиваешь, целуя в уголок губ.

– Твоим особенным.

Я только что официально согласился стать твоим внебрачным любовником без всякой надежды на хоть какое-нибудь развитие этих отношений?! Я ненормальный. На всю голову.