Текст книги "Трудности языка (СИ)"

Автор книги: Ксения Кононова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 28 страниц)

Глава 23

Some things fall apart

Some things makes you hold

Something that you find

Are beyond your control

I love you and you're beautiful

You write your own songs

But if the right part is leaving

Turned out to be wrong

If I could kiss you now

I'd kiss you now again and again

Until I don't know where I begin

And where you end…[25]25
  Кое-что рассыпается на части,
  Кое-что заставляет тебя держаться,
  Что-то, что ты находишь,
  Выходит из-под твоего контроля.
  Я люблю тебя и ты прекрасен,
  Ты пишешь собственные песни,
  Но если потерять правильную ноту
  Звучание становится неправильным.
  Если бы я мог тебя сейчас поцеловать,
  Я бы целовал тебя снова и снова
  Пока не перестал бы понимать, где начинаюсь я
  И где заканчиваешься ты…


[Закрыть]

Moby – Where You End

«Что такое, в конце концов, счастье? Любовь, отвечают мне. Но любовь не приносит и никогда не приносила счастья. Скорее наоборот: любовь – это тоска и смятение, поединок, это – ночи без сна, когда терзаешься вопросом, правильно ли ты поступаешь. Истинная любовь состоит из экстаза и агонии…»

Пауло Коэльо

Сев на диване и спустив ноги на пол, продолжаю держать в руках листок бумаги. Зачем ты оставил свой адрес? На всякий случай? Чтобы я тебе написал? Растерянно всматриваюсь в набор знаков, отделяющий меня от тебя всего в несколько ударов по кнопкам клавиатуры и пары кликов мышкой, и кажется, уже запомнил его на память. И что ты хочешь, чтобы я тебе написал? Но если бы не хотел, не оставлял бы, ведь так? Что-то внутри заполняется слегка нервной дрожью. Я не знаю, что тебе писать. И нужно ли тебе это в той, другой «идеальной» жизни? Может, ты уже успел передумать и пожалеть о своем порыве?

Встаю и откладываю записку на стол возле ноутбука. Маленькая ниточка, которая может связать нас, когда тебя нет рядом, но… Мне нужно подумать. Нахожу свой мобильный телефон, пролежавший отключенным все время, пока ты был здесь. Включив его, замечаю семь пропущенных звонков и три сообщения. Пять звонков от Арсения, два звонка от мамы. Захожу в сообщения.

«Дубровский, ты мудак!» от Арсения. Хмыкаю. Спасибо на добром слове. Следующее через десять минут «Он опять приехал, да? Я так и знал!». Да, Сень. С логическим мышлением у тебя все в порядке. И последнее. «Ты все равно мудак. Кинул друга ради траха. Но я тебя прощаю. Натрахаешься, перезвонишь». Беспомощно качаю головой, улыбаясь такому великодушию своего друга.

Перезваниваю сначала маме. Просит приехать. Интересуюсь, дома ли Ванька и когда слышу утвердительный ответ, мягко отказываюсь. Я понимаю, что не смогу всю жизнь его игнорировать, как он меня, и избегать встреч. Да, нужно как-то это решать, но сейчас я слишком вымотан и рассеян, чтобы придумать выход из сложившейся ситуации и столкнуться с его отвращением или игнором. Не хочу. Потом. Мама понимает или делает вид, что понимает. Ей, вероятно, тоже сложно наблюдать за этим, но моей вины здесь нет. Ничьей вины нет. Просто все так, как есть. Еще несколько общих фраз обо всем и заканчиваем разговор. Набираю Арсения, но он недоступен. Непроизвольно улыбаюсь. Сам перезвонит.

Весь день будто больной и причина только одна – белый листок на столе с твоим электронным адресом. Как-то доживаю до вечера и, оправдывая себя совершенно несуществующим желанием побродить в интернете, включаю ноутбук. Беглый взгляд по твоей записке. Потом на часы. Девять вечера. У нас с тобой разница минус один час, значит, у тебя восемь вечера. Неосознанно барабаню пальцами по столу, понимая, что вообще не обращаю внимания, что читаю. Передо мной открыта вкладка «20 рецептов паэльи». Господи, я даже не помню, как сюда залез, или это уже подсознание взяло на себя функцию управления мозгом, не дождавшись хоть каких-то адекватных и однозначных процессов от сознания.

Наконец, захожу в свою почту и, оставляя строку адресата пустой, набираю «Привет, как дела?» на английском. Испанской раскладки у меня на клавиатуре, естественно, нет. Курсор издевательски мигает с монитора, и я несколько долгих секунд медитирую под это мигание. Наконец, нажимаю клавишу «Backspace» и моя реплика исчезает с белого экрана. Встаю и иду варить себе кофе, пытаясь собраться с мыслями. Но мысли выглядят, как исчерканный каракулями и исправлениями черновик первоклассника.

«Привет. Как долетел? Я…»

«Привет. Скучаю. Ты…»

«Привет… ТВОЮ МАТЬ, КАКОГО ХРЕНА ТЫ ВООБЩЕ ОСТАВИЛ МНЕ ЭТОТ ГРЕБАНЫЙ АДРЕС???»

Пью кофе, стоя на балконе. Дождя уже нет. Почти не заметил, как прошло лето. Еще пару недель и наступит осень. Тебя вновь здесь слишком много и мало одновременно. Во мне прочно поселилась часть тебя. На моей коже, пропитанной твоими прикосновениями, живет твой запах, который уже невозможно смыть. Ты оставил возможность связаться с тобой, но если я этого не сделаю, то наше молчание ничем не нарушится. И в моем молчании будет жить твое молчание. Делаю глубокий вдох и возвращаюсь в комнату. Вновь сажусь за стол. Несколько секунд смотрю на курсор, а затем набираю: «Привет. Ты оставил свой адрес, чтобы я тебе написал?». Нет, бля. Просто, чтобы показать, что он у тебя есть. Откидываюсь на спинку стула и провожу рукой по лицу. Боже, я никогда не думал, что у меня такие проблемы с виртуальным общением.

Наконец, сдаюсь. Чтобы я тебе сказал, если бы ты был здесь? Взгляд падает на твою записку, и я думаю всего секунду. Курсор вновь пожирает дурацкие реплики с экрана и пальцы бессознательно мелькают над клавиатурой.

«Трудно просыпаться, когда тебя нет рядом. Но не тогда, когда я знаю, что ты ушел, чтобы вернуться».

Вбиваю в адресную строку, оставленный тобой набор знаков и замираю перед экраном. Теперь самое сложное. Отправить или нет? А если у твоей жены есть пароль от твоего ящика и она знает английский достаточно хорошо, чтобы понять смысл моей фразы? Но тогда ты вряд ли стал бы так рисковать. Колеблюсь еще несколько минут. Ладони отвратительно вспотели, дыхание участилось, будто я тебе собираюсь предложение сделать. Навожу мышкой на «Отправить»… закрываю глаза, делаю вдох, задерживаю дыхание и палец самопроизвольно кликает на левую кнопку мышки. Открываю глаза и, уставившись в монитор, минуту смотрю на всего три слова. «Ваше сообщение отправлено». Ну все. Назад дороги уже нет. Выдыхаю.

Встаю из-за стола и раскладываю диван. На часах уже начало одиннадцатого. Завтра рано на работу. Когда ты решишь проверить свой почтовый ящик неизвестно. Застилаю постель. Включаю будильник. Иду чистить зубы. Когда возвращаюсь, склоняюсь над столом, чтобы отключить ноутбук, но что-то наивное внутри заставляет обновить страницу, и когда вижу, что в моем почтовом ящике висит одно непрочитанное письмо, автоматически усаживаюсь на стул. Вся кровь моментально отхлынула от мозга. Открываю. Жадно спотыкаясь глазами на каждом слове, читаю:

«Лучше скажи, что скучаешь по мне, огонек. Все еще идет дождь?»

Забываю, что собрался выключать ноутбук. Забываю, что собрался ложиться спать. Забываю, что ты за тысячи километров и не один. Забываю, что существует мир где-то за пределами светящегося монитора моего ноутбука. С этой секунды я просто пропал… Между нами лишь экран монитора и ни сантиметра больше.

Быстро набираю тебе ответ, уже не задумываясь над каждым словом, и отправляю, а через несколько минут вновь приходит письмо от тебя. И когда я в следующий раз бросаю взгляд на часы, понимаю, что уже начало третьего ночи, а оторваться от компьютера просто нет сил. Пересилив себя и отдавая отчет, что вырублюсь прямо на столе, а завтра элементарно не встану на работу, желаю тебе спокойной ночи и выхожу из сети.

Через несколько дней мы перебираемся в аську, и я выпадаю из жизни окончательно. Не обращаю внимания на то, что творится в окружающем мире. Не замечаю, как заканчивается лето и начинается осень. Как медленно, но необратимо начинает холодать. Забываю обо всех. Теперь каждый день у меня начинается с твоего «Доброе утро, огонек». А почти каждой ночью меня ждут «ритуальные» два часа переписки в бесконечных разговорах обо всем. И мне уже кажется, что я вообще единственный человек, который знает о тебе практически все. О тебе настоящем. И в то же время, так и не могу понять тебя до конца. Ты сам одно сплошное противоречие самому себе. И каждый раз, когда нахожу еще одно подтверждение твоей не идеальности, улыбаюсь. Ты идеальная неидеальность, совершенное несовершенство. И именно это делает тебя моим больше, чем чьим-либо еще. Потому что об этом знаю только я.

По прошествии трех недель виртуальное общение незаметно превращается в виртуальный секс. У тебя нет возможности приехать, и я чувствую, как у нас обоих постепенно начинает срывать крышу. Но когда ты случайно узнаешь, что в конце сентября мой день рождения и что у меня нет никакого желания праздновать свои сладкие двадцать восемь, почти не удивляюсь, обнаружив тебя в этот день на своем пороге. Снова нарушаешь мои планы, и все отходит на второй план с твоим появлением. Ты приезжаешь с подарком. То, что на первый взгляд показалось кульком с водой, на самом деле при детальном рассмотрении оказывается временным пристанищем для красивой золотой рыбки. И если честно, такого подарка мне еще никто не дарил. Большой пакет потрясающих марципанов вместо торта, пролетевших больше трех тысяч километров специально для меня. Эта смесь тертого миндаля с сахарной пудрой напоминает мне тебя. Напоминает то, что происходит между нами. Сладость желания с отчетливым горьковатым привкусом одиночества.

В моей жизни начинается абсолютно непонятный, неясный, неопределенный период. Период тебя. Ты именно такой. На самом деле. Абсолютно непоследовательный. В некоторых моментах твоему постоянству можно только позавидовать, в других же ты можешь изменить мнение на кардинально противоположное за считанные часы. Безумно любишь апельсины, но ненавидишь их чистить. Ненавидишь линзы, но все равно продолжаешь их носить. Боишься высоты, но любишь летать на самолете, наблюдая за облаками и на твой день рождения – в начале июня – в шутку обещаю подарить тебе прыжок с парашютом. К моему изумлению, ты приходишь в неподдельный восторг. Наш секс больше похож на «где застал» и крайне редко в самой постели. Иногда я за тобой не успеваю, но именно это все больше привязывает меня к тебе. Иногда не понимаю тебя, но все больше начинаю зависеть. Люблю. Без причин, целей и смысла.

Сентябрь сменяется дождливым разноцветным октябрем с пронзительной синевой неба, за ним приходит ноябрь и все замирает, затихает, засыпает в ожидании зимы. Ты все также приезжаешь раз в месяц, компенсируя остальное время нашей перепиской. А я вязну. Все глубже. Понимая, что мое привыкание к тебе вынуждает хотеть все больших доз, но в этом мне отказано. Приходится ограничиваться тем, что есть. И бросить, отказаться просто не в силах. Я безвольный слабак. Пусть с трудом, но с тобой. Пусть с горечью, но с тобой. Без тебя не будет вообще ничего. Только пустота. Как долго это еще будет продолжаться, не знаем ни ты, ни я. Но оба понимаем, что когда-нибудь это закончится. Гоню от себя эти мысли. Боюсь их.

– … и теперь я не знаю, что делать.

Вскидываю глаза на Сеню, понимая, что опять прослушал его монолог. Он это понимает тоже и обвиняюще смотрит на меня.

– И перед кем я тут полчаса распинался?

– Прости, Сень, – вздыхаю. – И не полчаса, а десять минут. Я только не понял, ты предложил Ирише или…

– Она предложила. У нее своя квартира и она не видит смысла, чтобы я снимал и платил деньги, если мы можем жить вместе у нее.

Сегодня воскресенье и Арсений вытащил меня в клуб, обозвав самыми последними словами. Я и правда, в последнее время выпал из жизни и совсем не в курсе, что у них там с Ирой происходит, с тех пор, как Соня вернулась в лицей на учебу. Совсем не в курсе. Есть работа. Есть дом. Родители раз или два в месяц. И есть ты. Чаще в виде букв на мониторе.

– И?

– И?! Моя зубная щетка в стакане ее ванной – это все равно как занести в ЗАГС паспорта!

– Да, девственная чистота и незапятнанность твоей зубной щетки – это, конечно, святое. Я смотрю, ты блюдешь ее репутацию ревностнее, чем свою собственную, – смеюсь.

– Не в этом дело… – супится мой друг.

– Сень, вы вместе уже вроде больше трех месяцев. Это в сотню раз дольше, чем твои самые продолжительные отношения. Вернее, это и есть отношения, в отличие от всего, что было у тебя до этого. Ты не думаешь, что пора как-то определиться самому. Зачем тогда это все? – чуть устало.

– Это пока все хорошо и нас обоих все устраивает. Но если все изменится, когда мы начнем жить вместе? Я не знаю, Санек. Если бы знал, не спрашивал бы совета.

– И каким же советом тебе может помочь гей с неопределенной личной жизнью? – хмыкаю.

– Мне нужен совет не гея, а друга. И я серьезно. Я в панике.

– И мне кажется, зря, – делаю глоток из бокала с пивом. – Я думаю, стоит сначала попробовать, а потом впадать в панику. Или не впадать. А получать удовольствие от того, что тебя кто-то просто ждет дома, что ты кому-то не безразличен…

Арсений как-то странно смотрит на меня и произносит:

– Ты ведь сейчас не про меня с Иришей, да? – вопросительно приподнимаю бровь. – Сань, я понимаю, что если ты не рассказываешь, то значит, не особо хочешь на эту тему говорить, но… на что ты рассчитываешь? Что он когда-нибудь разведется? И что тогда?

– Нет, – спокойно качаю головой, не отрывая взгляда от бокала с пивом. – Он не разведется.

Я не знаю, на что я рассчитываю. Вернее, знаю. Ни на что. И до этого момента я всерьез даже не задумывался, что будет, когда все это закончится. Наверное, одна из жутких картин воображения моей матери. Я одинокий, больной, никому не нужный престарелый гей. Передергиваю плечами. Я все равно не смогу остановиться. Пока ты сам не оттолкнешь меня. Так было уже не раз. У меня просто не хватит силы воли добровольно отказаться от тебя.

– А как дома? – меняет тему Сеня, очевидно, поняв, что я не горю желанием обсуждать наши с тобой вроде как отношения.

– Без изменений. Езжу раз или два в месяц, когда Ванька на соревнованиях со своими бойцами.

– Не пытался с ним поговорить?

– У меня пока нет денег на новую вставную челюсть, так что… – рассеянно верчу уже пустой бокал на столе. – Да все нормально, Сень. Серьезно, – улыбаюсь другу. – Лучше, чем могло быть.

– Так, чувствую, нужно повторить, – поднимается с диванчика и направляется в сторону барной стойки.

Взгляд на дисплей телефона. Начало одиннадцатого. К часу я должен быть дома. Тебя уже два дня не было в сети, возможно, сегодня мне повезет больше. Через несколько минут Арсений возвращается. Уже с бутылкой коньяка. Отлично. И не один.

– Смотри, кого мне на сдачу дали. У нас сегодня прямо встреча выпускников.

Рядом со мной плюхается Руслан и, откидываясь головой на спинку, чуть сползает на диванчике.

– Привет, Санек, – протягивает руку. Пожимаю в ответ, замечая его мрачный вид.

– Привет, Рус. А ты чего грузишься?

– А, – отмахивается, – жизнь – херня! Крутишься все, как белка в мясорубке, а толку ноль.

Как я его сейчас понимаю. Хотя у Руслана всегда на хмельную голову не жажда приключений просыпается, а желание похандрить.

– Сань, поехали ко мне, – вдруг предлагает наигранным манерно-педерастичиским тоном, дуя пухлые губки и ведя кончиком пальца по ноге, абсолютно не обращая внимания на Сеню. Очевидно, для чего меня приглашают.

– Не, Рус, я пас, – хмыкаю и качаю головой.

– Не, Сань, это я пас, ну и уни по праздникам, а ты у нас актив.

Смеюсь в ответ на его завлекающую интонацию.

– Спермотоксикоз замучил?

Он удрученно вздыхает.

– И ты туда же, – уже серьезно.

– Мне можешь даже не предлагать, – скалится Арсений. – Я еще не в отчаянии.

– Да, у него страшная дилемма. Доверить ли свою зубную щетку подозрительному и незнакомому стаканчику из другой ванной или нет, – поддеваю друга. Сеня корчит гримасу и поворачивается к Руслану.

– Что, слабо клюет сегодня?

– Блин, Григорьев, и так тошно, – опять поворачивается ко мне. – Ну, малыш, ради друга… – рука уже незаметно ползет по бедру вверх. – Поднимем друг другу… настроение, м? – выпрашивающей интонацией. Палец заползает под рубашку.

– Рус, отвали, – слегка отталкиваю его и смеюсь.

– Рус, Саня у нас человек тоже почти семейный, ему не положено, – встревает Арсений, мстительно глядя на меня.

Хмыкаю. Да. «Почти» семейный. Как говорится, третий не лишний, третий – запасной.

– Это когда ж ты успел? – ошарашено смотрит на меня Руслан, чуть отодвинувшись. – Ты же, сколько тебя знаю, зарекался от серьезных отношений. Чего, правда, парня постоянного нашел?

– Сеня немного преувеличивает, как всегда, – бросаю на друга язвительный взгляд, – но можно и так сказать.

– Бля, я тоже так хочу, – ноет Руслан.

– Здесь таких не делают, – ржет Арсений. – «Маде ин Спаниш».

Пока Руслан пытается догнать Сенино чувство юмора, поворачиваюсь к нему.

– У тебя ж вроде был какой-то… Вова, что ли?

– Сань, ему восемнадцать, зеленый еще и буйный чересчур. Лишь бы по тусовкам тягаться да хабалить. Ну потрахались бы мы еще максимум пару месяцев. Только ему пефоманса хочется, а я уже вырос из этого возраста. За первой же задницей, пообещавшей ему все эти радости, рано или поздно и свалил бы. Не, не мой вариант. Я поверхностных отношений уже не хочу. Да и самое ужасное, он целоваться не любит. Вообще, – вздыхает Рус.

Да, для него это и, правда, самое ужасное. Руслан обожает всякий флафф вроде «котенок», «зайчик», «медвежонок» и прочая живность, тереться подобно коту и целоваться без конца. Только редко ему везет найти кого-то, кто бы смог совместить в себе все его эротически-романтические фантазии, да еще и на длительный срок. Вот и приходится иметь дело с тем, что есть, а не с тем, с чем хотелось бы.

– А ты, значит, у нас уже взрослый и солидный, да? – уточняю, улыбаясь.

– Бля, не в этом дело. Устал, хочу лечь на дно. Просто возвращаться домой и знать, что к кому-то. Без всяких этих тусовок. Тихо и спокойно. Чаек с тортиком, кино в обнимку и любовь… – у Руса становится такое мечтательное выражение лица, что Арсений не выдерживает и прыскает со смеху. Я же отлично понимаю, что Руслан имеет в виду. Улыбаюсь и ерошу его волосы.

– Ну так найди себе подходящий вариант. В чем проблема? – предлагает Арсений, все еще посмеиваясь.

– Где?! Это не то, что у вас, выбирай – не хочу. У нас тут жизнь как в стотысячной серии какого-то гребаного сериала, когда у сценариста фантазия уже вконец иссохла на предмет новых сюжетных ходов, а все действующие лица либо уже минимум один раз трахались друг с другом, либо сейчас трахаются, либо неоднократно пытались это сделать. И все друг друга знают вплоть до последнего сантиметра. Аж тошно.

– Свежей крови захотелось? – хмыкаю.

– Угу, – удрученно. – Бляди надоели уже. Хочется чего-нибудь настоящего. Только где ж его найти такое?

– Красивого и здоровенного? – уточняет Сеня.

– Да ну тебя. Тебе не понять, натурал хренов, – беззлобно огрызается Рус, швыряя по Арсению крышкой от бутылки с пивом.

Сеня уворачивается и вновь корчит гримасу, а я внутренне соглашаюсь с Русланом. Несмотря на то, что Арсений мой лучший друг, и мы практически все друг про друга знаем, некоторых моментов он и правда не понимает. И его метания между «жить с человеком, который нравится» или «не жить», с этого ракурса смотрятся надуманными и смешными.

У натуралов больше возможностей найти себе постоянную пару, чем у нас. И дело не только в том, что геев количественно намного меньше, хотя и это само по себе уже ограничивает, но и в том, что это похоже на то, как постоянно вариться в одном котле с одними и теми же людьми, потому что во всех определенно-отведенных для этого местах собирается практически один и тот же контингент. За редким исключением абсолютно новых лиц, которые никто до этого раньше не видел. Но эти «новенькие» сначала, как правило, ищут красивых, умных, романтичных и идеальных, только проблема в том, что именно такой тип, который они ищут чаще всего и оказывается либо блядским, либо практически несуществующим и отношений, как правило, из этого не получается. Со временем начинают все больше разочаровываться и, напитываясь цинизмом реалий жизни, просто ударяются во все тяжкие, со всеми подряд, без разбору, главное секс. Я знаю, о чем говорю, я тоже через это прошел. И уже намного позже, как мы сейчас с Русом, начинает хотеться чего-то спокойного и настоящего, без излишних иллюзий. Просто человека, эмоционально близкого, который был бы рядом, думал о тебе, ждал, заботился, любил… А найти его практически невозможно, потому что «дозревшие» до таких же желаний уже не ошиваются по клубам или сходкам. Тут только дело случая. И я очень хорошо понимаю Руслана, которому хочется чего-то серьезного, а найти его – не реально.

Понимаю, потому что хочу того же. Не раз в месяц получать доступ к любимому человеку, а чтобы он был рядом все время. Чтобы ты был рядом все время. Только это абсолютно невыполнимое желание. Но и отказаться от тебя не могу. И сколько так еще будет продолжаться, не знаю. Ты, как и прежде, устанавливаешь правила, а я лишь ведомый в этой игре. Несмотря на мой изменчивый и неуравновешенный характер, ты единственный, к кому меня так пришило на всю жизнь.

Руслан чего-то матерится себе под нос, массируя рукой шею, и я отвлекаюсь от своих мыслей.

– Опять спина? – интересуюсь.

У Руслана сидячая работа, он программист и все время не отрывает задницу от стула перед компьютером, в результате жуткий остеохондроз. Знаю, как он мучается.

– Да достала уже. Иногда как инвалид себя чувствую. Кстати, мне Маруська звонила на днях. Они и, правда, встречу хотят организовать на Новогодние праздники. Десять лет все-таки было, а мы так и не собрались… – Это уже к Арсению. Мы-то в разных школах учились. А я задумчиво потягиваю коньяк, пытаясь поймать за хвост какую-то мысль в голове. Вечер проходит в пустых разговорах и подколках, а когда уже собираемся домой и я в очередной раз отказываюсь по-дружески скрасить друг другу одинокую ночь, наконец, ускользающая от меня все это время мысль, оформляется до конца.

Достаю бумажник и вытягиваю из него визитку. Протягиваю Руслану.

– Держи.

– Чего это? – недоверчиво.

– Решение от твоих болей в спине. Талантливейший массажист, руки просто потрясающие, – Рус забирает у меня визитку и внимательно рассматривает.

– Новохацкий Викентий Леонидович?

– Свежая кровь, – многозначительно замечаю, улыбаясь. Руслан вопросительно приподнимает бровь и тут же плотоядно улыбается. – Только если действительно хочешь чего-то серьезного, Рус, а не просто потрахаться и разбежаться. Там очень хороший мальчик, не делай еще одну циничную блядь, их и так полно, лады?

Руслан согласно кивает. Мы поняли друг друга. Не знаю, получится ли что-нибудь у них с Виком, но вдруг. Возможно принцип «Если бы не…» действует не только в моей и твоей жизни, а в жизни вообще и все мы между собой взаимосвязаны и знакомы с какой-то определенной целью. Я становлюсь фаталистом. Таким же, как ты. Улыбаюсь про себя.

До Нового года осталось чуть больше недели, и никаких особых планов у меня на его празднование нет. Я вообще живу от одного твоего приезда до следующего, благополучно игнорируя все остальное, что проходит мимо меня и называется жизнью. Возможно, съезжу к родителям, поругаюсь с Ванькой или сделаем вид, что не знаем друг друга. Либо же Арсений с Иришей вытащат куда-то. Вздыхаю и, застегнув куртку, выхожу из клуба. Воздух кажется стеклянным от мороза. Хрупким. Будто может упасть и разбиться на миллиарды колючих и холодных осколков. Поддеваю носком туфель снежные комочки и направляюсь к одному из близстоящих такси. Неужели уже зима?

Когда возвращаюсь домой, на часах начало второго ночи и, включив ноутбук, переодеваюсь, ожидая, когда он загрузится. Захожу в сеть. Но тебя снова нет в онлайне. Несколько минут барабаню пальцами по столу и иду варить себе кофе. Знаю, что можешь так и не появиться, но отчего-то именно сегодня хочется, чтобы ты, наконец, был. Застилаю постель, пью кофе, чищу зубы и когда стрелка на настенных часах лениво доползает до половины третьего становится понятно, что сегодня я снова не получу своей дозы тебя. Такое уже бывало и раньше. Я прекрасно отдаю себе отчет в том, что там у тебя своя жизнь и что я мог вообще быть лишен даже этого. Но что-то мутное и неуловимое скользкой прохладой сворачивается внутри. Разочарование. Одиночество. Усталость.

Выключаю компьютер и, поставив будильник, ложусь спать. Холодная ночь, на смену которой приходит седой день. Автоматически отключаю разбудивший меня сигнал и заставляю себя выползти из постели. Морщусь, когда босые ступни касаются холодного пола. Ненавижу понедельники. Собираюсь на работу, как лунатик. Вечно у меня зимой это желание постоянной спячки. Пока мысленно завидую медведям, бреюсь и чищу зубы. Одеваюсь и выхожу из квартиры.

Гололед. Пробки. Ненавязчивая музыка какой-то радиоволны в салоне моего автомобиля. На работу приезжаю минута в минуту и, оставив на стоянке машину, взбегаю по ступенькам. Поздоровавшись с Иришей, разговаривающей по телефону, раздеваюсь и надеваю бейджик. Открываю журнал регистраций, машинально пробегая взглядом по фамилиям постояльцев, проверяя все ли за выходные в порядке, и уже собираюсь его закрывать, как натыкаюсь глазами на фамилию Дельгадо. Ты?! Несколько секунд непонимающе смотрю на запись, находясь на тонкой грани шока и растерянности. У тебя бронь. На три дня. Начиная с субботы и заканчивая завтрашним днем. Ты все это время был здесь? Это даже не похоже на очередную деловую командировку. Да и зачем было снимать номер, если ты мог остановиться у меня? Но ты не хотел. По какой-то причине, ты не хотел этого делать. Не хотел меня видеть? Тогда глупо было бронировать номер у нас, ты же должен был понимать, что я все равно узнаю об этом. Нехорошее предчувствие сворачивается колючим ежом, больно до крови протыкая все внутри и не давая вдохнуть. После часа агонических размышлений и попыток уравновесить все внутри, не выдерживаю. Я не смогу нормально отработать день, зная, что ты здесь и не зная, что произошло. Что происходит.

Оставив Иришу за стойкой, взбегаю по ступенькам на нужный этаж, и только когда костяшки моих пальцев соприкасаются с деревянной поверхностью двери твоего номера, я осознаю, что это двухместный номер. Меня прошибает пот, но уже поздно. Дверь открывается, и у меня отказывают легкие. На пороге стоит невысокая девушка с темно-карими глазами и коротким каре смоляных волос. Рассеянно улыбается. За считанные доли секунды мозг лихорадочно соображает, кем может быть эта низенькая брюнетка, пока взгляд скользит по ней и останавливается на не сильно выступающем сквозь трикотаж платья животике. У Кати был точно такой же. На четвертом месяце. Сознание впало в кому.

Понимаю, что должен что-то сказать. Объяснить, что я вообще здесь делаю… Будто очередное дежавю из прошлого. Но тогда я узнал, что ты женишься. Сейчас же, судя по всему, тебя впору поздравлять с будущим отцовством. Кровь сворачивается в венах.

– Меня зовут Александр и я старший администратор этой гостиницы, – произношу на испанском, через силу улыбнувшись. – Хотел узнать все ли в порядке и, возможно, вам что-то нужно? – дежурные, отрепетированные за годы реплики, звучат предельно вежливо.

Она мило улыбается в ответ и отрицательно качает головой.

– Нет, спасибо. Все чудесно.

– Мария?

Призрачная надежда на то, что это просто кошмарный сон, или что я спутал тебя с твоим однофамильцем, или что я ошибся номером растворяется, когда ты выходишь из комнаты, и мы встречаемся взглядами.

Раскаленный поток проходит сквозь меня с головы до ног и разжижает поверхность, на которой я стою. Меня засасывает. И я знаю, что там внизу. Ад.

Я нахожусь с ответом первый.

– Рад, что вы вновь решили воспользоваться услугами нашей гостиницы, сеньор Дельгадо, – мой голос меня не предает и звучит максимально спокойно и прохладно-вежливо.

Ты затравленно смотришь на меня, но мне тебя не жаль. Единственное, чего мне хочется, это хорошенько врезать тебе по роже. Но я даже этого не могу сделать. У нее больше прав на тебя. У меня нет прав вообще.

– Смело обращайтесь, если что-нибудь потребуется. И приятно было познакомиться с вашей женой.

Легкий кивок головой и я резко разворачиваюсь, направляясь по коридору в сторону лестницы.

Не думать.

Не реагировать.

Не болеть.

Дышать.

Не хочется.