Текст книги "Трудности языка (СИ)"

Автор книги: Ксения Кононова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 28 страниц)

Глава 10

So, I am alone

But adored by a 100,000 more

thеn I said when you were the last.

And I have known love, like a whore

from at least 10,000 more

then I swore when you were the last.

Dandy Warhols – The Last High[10]10
  Итак, я один,
  Но обожаем больше чем ста тысячами
  Тогда я сказал, ты был последним.
  И я узнал, что любовь – шлюха
  Не меньше, чем десять тысяч раз
  Тогда я поклялся, ты был последним.


[Закрыть]

«Все на свете хотят счастья – и ни у кого не получается».

Пауло Коэльо

Боже! Как раскалывается голова! Уже не сплю, но открыть глаза почти невозможно. Память сонно выползает из угла сознания и подползает ближе. Дышит хмельным угаром на мысли и издевательски скалясь, демонстрирует мне вспышки вчерашнего вечера, будто фотографии, снятые наглым папарацци. Водка. Коньяк. Целуюсь с кем-то. Танцуем. Секс? Вчера вроде было воскресенье. А сегодня…значит… Твою мать! Резко распахиваю глаза и поворачиваю голову. Рядом мирно дрыхнет белокурая голова с таким умиротворенным выражением на лице, залюбоваться можно. Сколько ж мы вчера выпили?

– Рус! – толкаю его в плечо. Ноль реакции. – Рус, твою мать! Я из-за тебя проспал!

– Мне сегодня не на работу… – сонно из подушки.

– Бля, зашибись! Зато мне на работу! – шиплю.

Так, где мои часы? Без пятнадцати восемь?! Все, мне конец!

– Сань… – теплая ладонь ложится на бедро. Ощутимо шлепаю по ней, пытаясь отыскать намеки на свою одежду. Хоть бы хны. Приросла к моей заднице. – А утренний поцелуй? – сонно.

– Рус, я тебя сейчас так расцелую, мало не покажется. Потому что благодаря тебе утренний секс мне уже обеспечен. Но будет он не с тобой, а с моим начальством.

Так, где мое белье? Господи, где хоть что-нибудь? Руслан что-то сонно ворчит, пока я вскакиваю с кровати и заглядываю под нее. На душ времени, естественно, нет. Натянув джинсы, застегиваю часы на запястье, между ухом и плечом зажат телефон. Вызываю такси. Если бы еще кто-нибудь выключил этот отбойный молоток в мозгу.

– Рус!

– Ммм…

Опять засыпает.

– Рус, твою мать! – толкаю. – Какой у тебя адрес?

С пятого раза мне удается разобрать его бормотание и назвать девушке по телефону улицу и номер дома. Обещает машину через пять минут. Были бы у меня эти пять минут. Бросаю телефон на кровать и застегиваю пуговицы на джинсах. Майка обнаруживается на полу под креслом. Хорошо, хоть не на люстре. Черная, стрейчевая с серебристым логотипом «adidas». Как раз подходящий дресс-код для моей работы. Одуван будет в экстазе.

Наклоняюсь над кроватью и шлепаю Руслана по голой заднице.

– Все, я ушел. Созвонимся.

Из-под подушки поднимается рука, махая мне, и опять безвольно падает обратно на постель. Выскакиваю из квартиры, захлопывая за собой дверь, и сбегаю по ступенькам с третьего этажа. Такси уже ждет у подъезда. Забираюсь внутрь и называю свой адрес. Отключаю у телефона звук, потому что через пять минут начнется. Ровно в восемь я насилую дверь своей квартиры ключом, который упрямо отказывается совмещаться с замочной скважиной. Но человеческий интеллект непобедим даже в критических ситуациях и предлагает перевернуть ключ другой стороной. О чудо! Замок все-таки поддается. Не снимая обуви, проношусь вихрем по квартире, захватывая вешалку с униформой из шкафа, ключи от машины с тумбочки и туфли. Две минуты на то, чтобы найти, растворить в стакане воды и выпить таблетку Алкозельцера. Закрыть дверь получается с первой попытки, и в начале девятого я забираю со стоянки у дома свой Шевроле.

Закидываю вещи в салон и сажусь за руль. Мобильный телефон на переднем сидении злобно мигает дисплеем.

– Я знаю… – выруливая со стоянки. – Пробки, Ириш, пробки.

Не собираюсь брать трубку. Ничего приятного и особо нового о себе я сейчас не услышу, а то, что я уже на двадцать минут опоздал я и так в курсе. Без пятнадцати девять торможу в центре у отреставрированного пятиэтажного здания с огромными буквами на фасаде и козырьке над крыльцом – «Атташе». Выгребаю из машины свое добро и захлопываю дверцу, ставя автомобиль на сигнализацию. Июньское утро уже лишилось своей приятной прохлады, солнце слегка обжигает кожу. Взбегаю по мраморным ступенькам. Первые двери разъезжаются передо мной. Небольшой предбанник. Следующие двери. Чуть дальше за стойкой ресепшена справа стоит невысокая миловидная девушка с огненно-красными волосами, собранными в благопристойный пучок на затылке и пристально наблюдает за мной. Направляюсь к ней, держа за плечом вешалку с костюмом и туфли в руках.

– Мужчина, свободных мест нет. Или у вас бронь?

– Очень смешно.

– О, Саша, ты ли это? Я тебя без бейджика не узнала, – чуть едкая улыбка. – Решил сегодня все-таки поработать? – окидывает меня взглядом. – А у нас оказывается новая униформа? И почему я обо всем узнаю последней? – язвительно.

– Одуван на месте? – игнорирую ее подколки.

– У него же с утра какие-то дела в банке. Будет после обеда, – аллилуйя!

– Ириш, ключ от номера. Срочно. Какой у нас свободный?

– И как вам не стыдно, господин старший администратор, – издевательски качает головой. – Между прочим, у нас здесь аврал с утра.

– Между прочим, это ты во всем виновата. Про аврал через пятнадцать минут расскажешь, – протягиваю ладонь в ожидании ключа. Она кладет его в мою руку. – И ты проспорила, так что когда вернусь, с тебя деньги.

– Не может быть! – изумленно открывает рот. – Ты его ахнул?

– Я его просто заахал, – победно улыбаюсь. Откуда ж Ирише знать, что выбранный ею кандидат для соблазнения оказался моим очень давним, очень хорошо и достаточно близко знакомым Русланом.

– То-то я думаю, что вы вчера так быстро слиняли из клуба.

– Именно. Так, я ушел, но обещал вернуться.

– Саша… – приподнимает бровь, – если не хочешь заспиртовать наших гостей, почисть зубы. Раз пять желательно.

– Язва!

– У тебя научилась.

Пересекаю выложенный мрамором золотисто-песочного цвета холл и, взглянув на номер комнаты на ключе, взбегаю по ступеням на второй этаж. Я люблю свою работу. И отель наш, в котором работаю уже три года, люблю. Полгода назад стал старшим администратором. С Иришей вместе работаем уже около двух лет. После того, как Арсений уехал в Штаты, она каким-то образом умудрилась заполнить место отсутствующего друга.

Вся моя семья в святой уверенности, что у нас с ней отношения, просто я это тщательно скрываю. Не скажу, что поползновений в мою сторону не было, но когда мы на очень пьяную голову поцеловались (до сих пор сам от себя в шоке), она гордо объявила, что первый раз целовалась с геем, так что мне даже признаваться не пришлось. Она сама как-то все поняла. С тех пор мы проводим время вместе, шатаясь по клубам, где под настроение по очереди выбираем друг другу цель на вечер. На спор. Как это произошло вчера. Почему-то Ириша была уверена, что высокий и светловолосый парень, который при ближайшем рассмотрении оказался Русланом – актив. А она прекрасно знает, что я ни под кого не ложусь. Вот и поспорила, что у меня не получится быть сверху. Даже не собирался ее разубеждать. Пусть и не честная победа, зато чистая.

Надо же было столкнуться в клубе именно с ним. Последний раз мы виделись около полугода назад. Ну и, собственно, спали вместе тоже тогда же. Этим заканчиваются все наши встречи без исключения. Именно он многому меня в свое время научил. И хотя Рус никогда не жаловался и его все устраивает, иногда мне кажется, что он не против чего-то более серьезного, но дальше периодического секса у нас не заходит. Как, впрочем, и со всеми остальными моими связями. И вроде даже неплохие парни иногда попадались, можно было бы попробовать, только что они во мне находят? Я ненормальный, вспыльчивый, депрессивный, и – самое отвратительное – непостоянный. Мои внутренние весы колеблются из крайности в крайность, из-за чего все в жизни не могу довести до конца. А еще я предпочитаю уйти сам до того, как решат уйти от меня. То есть, почти сразу. Так безопасней.

Теплая вода сбегает по телу, массируя кожу и приводя мысли в уравновешенное состояние. Выбираюсь из душа и осматриваю себя в зеркало. На груди небольшой засос. Возле пупка еще один. Вот гад! Даже не помню, как он их ставил. Хотя я вообще смутно помню, что было после того, как мы ввалились в его квартиру в три ночи. Но судя по состоянию организма, было очень хорошо. Как и всегда. Вытираюсь пушистым полотенцем. Вытаскиваю штангу из брови. Никакого пирсинга на работе. Тщательно бреюсь и чищу зубы.

Идеально-белая рубашка, черные классические брюки, черная жилетка, туфли и я готов к трудовому дню, который сегодня начался у меня не с той ноги. Спускаюсь в холл.

– Александр Анатольевич, вас не узнать.

Качаю головой, закатывая глаза, и захожу за стойку. Надеваю бейджик.

– Ну, что тут у нас?

– В сто пятом сломался кондиционер…

– Отлично.

– Мистер Кеннет ждет тебя с семи утра. Либо с новым кондиционером, либо с ключом от нового номера. Он дал понять, что любезно согласится на люкс.

– Не сомневаюсь.

– Со мной отказывается разговаривать, так что это твоя головная боль, – Мило хлопает ресницами. – Тем более что у меня уже закончился запас отечественной нецензурной речи, которую он не понимает.

– И по какому поводу бойкот?

– Ему, видите ли, не нравится мое произношение английского.

– Ну, хоть в чем-то я с ним согласен.

– Ха-ха-ха, – язвительно, – и еще раз ха. Дальше. Я вызвала мастера, но он будет только после обеда, а наш дотошный дипломат нам за это время прогрызет весь мозг. Так что нужно переселять. Из свободных подходящих номеров только люкс и двуместный сто семнадцатый.

– Сто семнадцатый – в один голос.

– Проверь, бронь есть?

– Есть, но она начинается позже, чем наш любимый мистер Кеннет свалит отсюда на хрен.

– Ириша!

– Прошу прощения, не сдержалась, – милая улыбка. Само очарование. Она с точно такой же улыбкой может посылать отборнейшим матом тех, кто ни слова не понимает по-русски, и они будут воспринимать это как комплименты.

Пол оставшегося утра улыбаюсь во все тридцать два, извиняясь за причиненные неудобства, и переселяю нашего всеми любимого сорокалетнего мистера Кеннета, дипломата из Дублина. Ни разу не было ни одного его визита без каких-либо эксцессов. Обязательно что-то где-то у него сломается или будет дуть или не работать, или не хватать для полного счастья. И он все равно каждый раз останавливается у нас. Уже начинает закрадываться подозрение, что он сам занимается вредительством, чтобы получить к себе повышенное внимание. Со всем соглашаюсь, обещаю исправиться и заверяю, что никуда жаловаться не нужно. Заставляет меня все при нем проверить на пригодность к использованию и функциональность.

После капитальной реконструкции наш «Атташе» получил категорию «4 звезды», и поддерживать этот уровень пытаемся тут всеми возможными способами. Одуван, как мы его называем, на самом деле пятидесяти пятилетний владелец отеля Одунцов Валерий Николаевич трясется над своими владениями, как Кощей над златом. Над всеми ста тридцатью тремя номерами (от стандартных до люкса), ресторанами европейской и японской кухни, панорамным скай-баром с видом на город, спорт-баром, сауной, бассейном, тренажерным залом и салоном красоты. Даже трансферы с вокзала или аэропорта осуществляем. Но в последнее время начали просачиваться сплетни, что он хочет уйти на покой и ищет нового владельца, кому сможет продать и доверить свое детище, поскольку у самого с семьей не сложилось и оставлять его некому. Так что власть в любой момент может смениться, даже если это и перспектива отдаленного будущего и что тогда будет, не знает никто.

Когда спускаюсь обратно, Ириша раскладывает пасьянс на компьютере.

– Не устала от праведных трудов? – захожу за стойку. – Прошу прощения, что отвлекаю от такого важного занятия, но ты мне так и не отдала долг.

Закрывает окно с «Пауком» и лезет в сумочку.

– Вымогатель, – беззлобно.

– Не надо было спорить, – философски пожимаю плечами.

Протягивает мне купюру, но вдруг одергивает руку.

– А откуда я знаю, что это правда?

– В следующий раз сниму на видео.

– Отличная мысль.

– Я пошутил.

– А я нет, – смеясь, отдает мне проспоренные деньги. – Саш…

– М?

Опускаюсь на корточки за стойкой и пытаюсь навести порядок среди полочек с бланками и журналами записи.

– А тебе не хотелось любви? Настоящей. Такой чтоб сразу и навсегда?

Незаметно напрягаюсь. Уже болел. Нет, спасибо.

– Кому ж не хотелось? – произношу вслух, сортируя бумаги. – «Все на свете хотят счастья – и ни у кого не получается».

– Дай угадаю, Коэльо? Ты на нем помешан просто.

– Все лучше, чем твоя Бертрисс Смолл, – листая записи за прошлый месяц.

– С ума сойти! Ты запомнил.

– После того, как искал тебе на день рождения всю коллекцию ее книг? Еще бы не запомнил. Но читать все равно не буду. Даже не проси.

– Ну и зря, – таким тоном, будто я отказываюсь от неземного наслаждения. – А о стабильных отношениях подумай. Тебе же сколько уже? Двадцать шесть?

– Двадцать семь.

– Боже, какой ужас! Я никому не скажу, – поддевает меня носком туфель.

– А я тогда никому не скажу, что тебе двадцать пять и ты не хочешь замуж, предпочитая тусоваться с геем по клубам.

– Кто сказал, что не хочу? – мечтательно вертит в руках карандаш, глядя на меня сверху вниз. – Просто еще не родился тот мужчина…

Резко замолкает и вдруг толкает меня ногой.

– Да ладно, все я понял, – рассеянно. Нужно будет проверить книгу регистраций.

– Беру свои слова обратно… – восхищенно выдыхает. – Он-таки родился. Еще как родился. Только что сюда вошел мой будущий муж. Господи, если ему нужен свободный номер, я готова предоставить свою квартиру в комплекте с собой.

Поднимаю на нее взгляд и вижу, как Ириша незаметно поправляет грудь. О, тяжелый случай.

– И кому ж тут у нас так не повезло? – поднимаюсь из-за стойки ради интереса и на миг примерзаю к месту.

– Он великолепен, правда? – чуть ли не благоговейно.

Он и, правда, великолепен. Белая тенниска, белые брюки, белые туфли на фоне смуглой кожи. Аккуратно ухоженная тонкая бородка и ослепительная улыбка. Опираюсь на стойку ресепшена.

– Да, красавчик, – замечаю.

– Даже не мечтай. Я первая его застолбила.

– Спорим, он ко мне обратится, а не к тебе? – хитро улыбаюсь. Она не успевает ответить, потому что это смуглое божество, наконец, подходит к нашей стойке.

– Ты когда научишься включать звук на своем мобильном? – произносит оно, глядя на меня, и я почти слышу, как у Ириши отваливается челюсть, шлепаясь на отполированную поверхность.

Не выдерживаю, выскакиваю из-за стойки и обнимаю Арсения.

– Привет, Санек, – смеется, хлопая меня по спине.

Два года. Мы не виделись и практически не общались.

– Блин, ты чего не предупредил, что возвращаешься?

– А толку? К тебе ж дозвониться, как на орбитальную станцию. Мне по пути было, решил на минутку заскочить поздороваться лично, – отпускает меня.

– И почему все красивые мужики обязательно геи? Что за несправедливость жизни такая? – тяжело вздыхая, ворчит Ириша, обращая на себя, наконец, внимание Сени.

С годами мой друг в отношении противоположного пола остался верен себе, только еще больше отточил умение и набрался лоска, поэтому он поворачивается к ней и многообещающе произносит:

– Возможно, не все так безнадежны и у прекрасного пола еще есть шанс наставить некоторых из нас на путь истинный, – мягко берет ее за руку и целует. – Арсений.

В глазах Иры тут же вспыхивает блеск хищницы.

– Ириша. Приятно познакомиться, Арсений, – воркует прямо.

И кто тут жертва еще нужно разобраться. Сеня отпускает ее руку и опять поворачивается ко мне.

– Давай вечером встретимся, посидим где-нибудь, поговорим спокойно?

– Давай в девять, я тебя сам наберу, – предлагаю, пытаясь игнорировать плотоядный взгляд Иры, которым она пожирает моего друга.

– Договорились, – еще раз улыбается Ирише: – До свидания, милая леди.

Милая? Не на ту напал. Нет, Ириша может быть очень милой, но далеко не со всеми. Она похожа на ежа с целым арсеналом колючек, а вот пробиться глубже позволяет далеко не всем.

– Ты просто обязан сказать мне, где вы будете вечером, – поворачивается, когда Сеня исчезает за раздвижными дверями. – Если он не гей, он просто сказка.

– Ириш, если ты хочешь одноразовый секс – без проблем, – серьезно произношу. – Но если ты настроилась на что-то более глобальное, то придется тебя разочаровать. В жизни Сени есть только одна представительница слабого пола, которую он действительно любит по-настоящему. Все остальные не более чем трофеи.

– Жена? – подозрительно.

Отрицательно качаю головой.

– Мама? – с ужасом.

– Сестра, Ириш. Он сделает ради нее все, что угодно. Предупреждаю просто, чтобы ты не обольщалась на этот счет.

Но на ее лице уже застыло крайне опасное выражение.

– Саш, мне нужен стимул. Сильный. Спорим, что он в меня влюбится?

Недоверчиво приподнимаю бровь.

– Ты хочешь, чтобы я поспорил на своего друга?

– Так, ты хочешь счастья своему другу или нет?

– А счастье, боюсь даже поинтересоваться, надо полагать – ты?

– Ну, Саш, – умоляющий взгляд темно-серых глаз.

Ой, зря я в это ввязываюсь. Ой, зря.

– Ладно. На что спорим?

– На любое желание.

– Я уже вырос из этого возраста, – смеюсь.

– Ну чего ты? Если я проиграю, сможешь пожелать все, что захочешь.

– Даже не мечтай.

Проверяю журнал регистраций. Ира молчит. Надулась.

– Хорошо, – через минуту сдаюсь. – За какой срок? Неделя? Месяц?

– Полгода. Через полгода он сделает мне предложение.

– Ты сумасшедшая, – смеюсь, качая головой. – Посмотрим, – пожимаем руки и она перебивает рукопожатие.

После обеда приходит мастер, и я провожаю его в номер со сломанным кондиционером, пока Ира оформляет бронь по электронной почте в перерывах между перекурами. Никаких форс-мажоров больше не происходит, и в конце рабочего дня я возвращаюсь домой.

Снимаю однокомнатную квартиру, в которую переехал почти сразу, как устроился на работу. Ее хозяева уехали куда-то заграницу, и главным требованием было отсутствие домашних животных (в том числе и тараканов), а деньги я плачу какой-то их родственнице раз в месяц. Мама была не в восторге от этой идеи, но после того, как Ванька женился, и они с Катей переехали к нам, стало понятно, что места на всех явно не хватит. Кроме того, я до сих пор не посвящал их в свои предпочтения в личной жизни, поэтому отдельный угол стал идеальным выходом для всех. Год назад у меня появилась своя машина (вечная слава кредитам), во всем остальном… Просто живу. Как получается.

Принимаю душ, переодеваюсь в темно-синие джинсы и синюю с черными разводами тенниску. Забросив в стиральную машину свою белую рубашку из униформы, набираю номер Сени. Договариваемся встретиться в клубе «Элизиум» через полчаса. Когда добираюсь на место, он уже ждет меня за стойкой. Сегодня людей не очень много, но музыка все равно бьет по барабанным перепонкам. Берем бутылку коньяка, нарезанный лимон и два тирамису. Не могу без сладкого. Усаживаемся на мягкий диванчик за низеньким столиком.

– Ну, за встречу? – улыбается Арсений и отсалютировав друг другу, осушаем бокалы на низких ножках. – Рассказывай, как ты?

– Все так же, – улыбаясь, пожимаю плечами, – работаю там же, машину взял в кредит, а больше никаких глобальных изменений в жизни не произошло. Хотя нет, можешь меня поздравить, я теперь дядя.

– Серьезно? Ванька, наконец, созрел?

– Почти сразу, как я съехал, – смеюсь. – Да, Диане год в апреле был. Каждые выходные езжу к ним. Она так быстро растет. Маленькая принцесса.

– Тебе всегда нравились дети, да, Сань?

– Это ты к чему? – чуть удивленно.

– Просто, – как-то загадочно это прозвучало. – А с личной жизнью как?

– Если тебя интересует что-то серьезное, то ничего.

– Сань, уже столько лет прошло, а ты так никого к себе и не подпустил, – он слишком хорошо меня знает.

– Сень, в чем смысл? Ты вот в отличие от меня можешь и жениться, и детей заводить, только я тоже почему-то не вижу тебя сломя голову несущимся в ЗАГС. Что уж говорить обо мне?

– Твои так и не в курсе? – игнорируя мою реплику о себе, интересуется он.

– Не было причин посвящать их в эту подробность. Если бы был какой-то человек, с которым у меня получились более-менее серьезные или хотя бы просто стабильные отношения и которого я захотел бы представить семье, возможно, я сделал бы это. В данный момент не считаю это такой уж острой необходимостью. Всем спокойней и так. Лучше расскажи, ты навсегда вернулся?

– Да, – кивает, – ты знал, что моя мать вышла замуж?

– Нет, – ошарашено мотаю головой.

– И я не знал. И Соня. Ну, Соня-то понятно, она из своего лицея вообще не вылезает. Сань, ей уже четырнадцать лет, а она все это время живет, как в колонии или еще хуже интернате. Изолировано от мира. Мать же даже не забирала ее на каникулы, пока меня не было. Я вообще не уверен, что они виделись за все эти два года. И ты еще спрашиваешь, почему я не стремлюсь в ЗАГС? Поверь, моя мать прочно отбила у меня такое желание. Я видел, какая она может быть, когда пыталась очаровать очередного мужика, а потом видел то, что не хочется даже вспоминать. Если все женщины такие, я предпочитаю ограничиваться первой стадией отношений.

– Но нельзя же всех равнять под одну…

– Я знаю, – перебивает меня, – но вряд ли когда-нибудь изменю свое отношение к этому.

Да, чувствую, что наш спор с Иришей, все-таки выиграю я.

– Ты решил забрать Соню?

– Да. Но не сразу. Сначала нужно разобраться с работой. Хочу открыть свою клинику.

– Сенька, это замечательная новость! – хлопаю его по плечу.

Арсений закончил медицинский по специальности стоматология. Одно из пяти бесплатных мест на потоке все-таки досталось ему. Помню, как мы тогда от радости напились с ним. А еще очень хорошо помню реакцию его матери. Слегка безразличное: «Надо же. Я думала туда не берут кого попало». Арсений не показал, как его задели слова матери, но я знал, что сильно. Она даже его успехам порадоваться не могла, как все нормальные матери. Хотя, о чем речь, она никогда и не относилась к их числу.

Когда стало известно, что мы оба поступили (я все-таки на свой факультет туризма и гостиничного бизнеса) мои устроили праздник и для меня, и для Арсения. Потом была студенческая жизнь. Сеня учился на год дольше меня, шесть лет. Затем у него была двухгодичная интернатура, а потом ему кто-то помог, и удалось улететь в Штаты. Все, что у Сени в жизни получилось – исключительно его личная заслуга.

Дальше вечер потек в ностальгирующих воспоминаниях. И чем меньше коньяка оставалось в бутылке, тем больше воспоминаний всплывало из памяти. Слишком много. Даже чересчур. Пока не всплыло одно, абсолютно лишнее. Давно похороненное в подсознании. Ты.