Текст книги "Пощечина"

Автор книги: Кристос Циолкас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 30 страниц)

Ричи

Ричи считал, что мир неумолимо катится к хаосу, что земной шар сместился со своей оси, что эфир недостаточно быстро расширяется и потому схлопывание неизбежно, что все это ведет – во всяком случае, для человечества – к жестокому катастрофическому садистскому концу, – и что человечество такой конец заслужило. Он был уверен, что в его жизни существуют три непреложные истины. Чтобы их перечислить, ему требовалось не больше времени, чем его отцу встать из-за стола и пройти в туалет. Во-первых, его мама – самая лучшая мама на планете. Во-вторых, американский телесериал «Клиент всегда мертв» – это альтернативная вселенная, вселенная лучше той, в которой он живет, вселенная, в которой он хотел бы существовать. И в-третьих, он влюблен в своего школьного приятеля Ника Серсика. Только эти три истинны несомненны. Все остальное чепуха, фальшь, обман. Все остальное не в счет. Так, стоп. А как же Конни? Конни – самый лучший друг, какой может быть у смурного приколиста вроде него. Это тоже неопровержимый факт.

Ричи запаниковал. Четыре – четное число. Он не любил четные числа, не доверял им. Нужно найти еще один верняк. Он обвел взглядом битком набитый паб, поморщился от запахов пива, жарящегося растительного масла и застоялого табачного дыма, попытался отрешиться от беспрестанных «дзинь-дзинь-дзинь» игровых автоматов. Нужен еще один факт для его списка, еще один верняк, и он должен найти его до того, как отец вернется из туалета. Мама, «Клиент всегда мертв», Ник Серсик, Конни. Что еще? Он яростно барабанил пальцами по столику. Грудь сдавило, ему необходим вентолин [132]132
  Вентолин – бронхолитическое средство, применяется при лечении бронхиальной астмы.


[Закрыть]. Придурок недоделанный, ругал он себя, успокойся. Он пытался не смотреть на остывший недоеденный куриный шницель на стоявшей перед ним тарелке. Ну как тут сосредоточишься? Игровые автоматы дребезжат, на экране телевизора над стойкой бара выкаблучивается Дельта Гудрем [133]133
  Дельта Гудрем (р. 1984) – австралийская певица и актриса.


[Закрыть]. Он терпеть не мог Дельту Гудрем. Хоть бы она сдохла от рака. Мама, «Клиент всегда мертв», Ник Серсик, Конни и… и… Отец возвращается. Нужно немедленно что-то решить. Срочно.Отец садится, смотрит на него со скучной, глуповатой улыбкой на лице, как бы говоря: мне здесь так же противно, как и тебе.

Отец рыгнул. На Ричи пахнуло смесью запахов пива, табака и кетчупа.

В-пятых. Если он станет таким, как его старик, он покончит с собой. Есть. Ричи протяжно выдохнул. У него не приступ астмы, вентолин ему не нужен. Он резко откинулся на спинку стула, сложил на груди руки. Мама, «Клиент всегда мертв». Ник Серсик, Конни и самоубийство, если он станет таким, как Крейг Хиллис, что сейчас сидит напротив него.

– Ты что, не голоден?

Ричи мотнул головой. Притворно зевнул. Он знал, что отца это взбесит.

– Не нравится?

– Ничего.

– По-моему, жратва здесь что надо.

Ричи развалился на стуле, посмотрел на потолок. Жалкий паб с игровыми автоматами посреди захолустья, дыра. Здесь все улицы одинаковы, все дома одинаковы, все одинаково. Сюда приходят умирать. Здесь живут зомби. Вон, он слышит, как они, будто заводные, долбят игровые автоматы.

– Но тебе не нравится?

– Я же сказал: ничего.

Отец показал на пустые бокалы на столе:

– Пива еще хочешь?

Ричи кивнул.

Отец ринулся к бару, второпях чуть не упал. Они оба были рады любому предлогу, позволявшему им не находиться вместе. Ричи смотрел, как отец, улыбаясь, болтает с грудастой девицей за стойкой бара. На ней была маечка с надписью «I♥NY» [134]134
  I love New York (анг.) – Я люблю Нью-Йорк.


[Закрыть], но, если присмотреться, сердечко образовывали три плотно написанных слова «haven't been to» [135]135
  Haven't been to (анг.) – не была; иначе надпись читается: I haven't been to New York – Я не была в Нью-Йорке.


[Закрыть]. Отец был в восторге от этой надписи, шепнул ему, что это классно и забавно, когда они делали заказ у стойки бара. Ричи хотелось воткнуть ему в горло нож. Барменша наливала пиво. Отец обернулся и подмигнул сыну. Ричи сделал вид, будто не заметил. Его отец всегда носил слишком тесные джинсы; казалось, они ему малы на два размера. Это он зря. У Крейга Хиллиса, как говаривала мама, не та задница, чтоб ее обтягивать.

– Ну что, старик, вздрогнули? – Его отец, натянуто улыбаясь, чокнулся с ним.

Ричи залпом ополовинил бокал. Почему бы нет? Школа кончилась, он находится в стране мертвецов вместе со своим папашей-зомби [136]136
  Ссылка на американский фильм «Рассвет мертвецов» (2004) режиссера Зака Снайдера.


[Закрыть], через несколько недель станет совершеннолетним. Можно и напиться.

До нынешней встречи последний раз он видел отца месяцев восемь назад. По меркам истории их отношений это можно было расценивать как сближение. С отцом он познакомился, когда ему было семь лет. Тогда он хотел его любить, хотел, чтоб рядом был человек, которого он мог бы называть папой. Ту встречу устроила его бабушка Хиллис. Она никогда не теряла связи с Трейси и Ричи и наконец-то смогла заставить сына взяться за ум и приступить к исполнению своего отцовского долга. Ричи узнал об этом гораздо позже. Когда он был маленьким, мама не упоминала ему про то, как ей пришлось через суд добиваться того, чтобы Крейг платил алименты на содержание сына. Ричи было сказано, что его отец водитель грузовика и живет далеко. Потом, когда ему исполнилось семь, он познакомился с отцом. Крейг повел его на футбол. Уже тогда Ричи начал подозревать, что любовь мужчин к кожаному мячу не предвещает ничего хорошего для душевного здоровья человечества. Тем не менее он постарался стать примерным болельщиком футбольного клуба «Коллингвуд», усвоил надлежащие правила и ритуалы, заставил маму купить ему черно-белую футболку этой команды, однажды перед финальной субботней игрой выстоял очередь у торгового центра в Нортленде, чтобы Натан Бакли оставил свой автограф на его майке. Еще несколько недель они с отцом через раз встречались в выходные, а потом Крейг просто перестал приходить. Вскоре он позвонил Ричи, сказал, что женился и с новой женой переехал в Кэрнс [137]137
  Кэрнс – курорт на северо-восточном побережье Квинсленда (Австралия), на берегу залива Тринити.


[Закрыть]. Следующие шесть лет Ричи его не видел. От бабушки он узнал, что у него появился маленький братик. Втайне он надеялся, что однажды его пригласят на север, в гости к семье Крейга. Приглашения не последовало, но Ричи не был полностью предан забвению. Каждое Рождество он получал поздравительную открытку и подарочный купон на приобретение компакт-диска. Ну и примерно раз в два года отец звонил ему на день рождения. Мерзопакостный эгоист, говорила Ричи его бабушка Хиллис, слава богу, что ты в мать пошел. Когда Ричи исполнилось четырнадцать, отец вернулся в Мельбурн. Брак Крейга увенчался разводом, и он вновь стал водителем грузовика. В четырнадцать лет Ричи уже не притворялся, что он тащится от футбола, гонок «Формула 1» и фильмов с участием этого идиота Шварценеггера. Теперь отцу и сыну фактически не о чем было говорить.

– Еще по пивку?

Ричи вскинул брови. Крейг пил уже пятый бокал. Вряд ли он сегодня вечером будет в состоянии отвезти Ричи назад в Престон. Ему придется попросить у отца деньги на такси.

– Почему бы нет? Давай.

Завибрировал его мобильник. Ричи быстро вытащил его из кармана шорт. Конни прислала сообщение. Он прочитал его, хихикнул. «Помощь нужна?» Он быстро набрал ответ: «Пока в безопасности. Зомби меня еще не сожрали».

– Кому пишешь?

– Другу.

– Я так и понял. Что за друг?

Ричи глянул на отца. Тот сидел, широко раздвинув ноги. Было видно, что в паху ткань его джинсов сильно потерта. Ричи предпочел бы, чтоб отец сдвинул ноги. Он пытался не смотреть на его пах.

– Конни.

– Подружка твоя?

Не отвечая, Ричи глотнул пива. Он надеялся, что отвращение на его лице говорит само за себя.

– Давно вы вместе?

Ричи чуть не расплескал пиво, так сильно он грохнул бокалом об стол.

– Она мне не подружка. У нее есть парень.

– Кто?

– Али.

– Араб?

Ну все, он застрял среди зомби. Жрите меня, мрачно думал он, вырывайте мои кишки, сердце, желудок. Превращайте меня в живого мертвеца.

– А что тут такого?

– Черт возьми, Рик. – Его отец вздрогнул. Поворачиваясь, он ударился коленом о ножку стола. Слава богу, хоть ноги наконец-то сдвинул, подумал Ричи. – Я ничего такого не имел в виду. Пусть встречается с кем хочет, хоть с арабом, мне плевать.

– Он – австралиец. Родился здесь.

– Ты меня понял.

– Да, – Ричи обвел рукой паб, тыкая пальцем вокруг себя, как указкой, – я очень хорошо тебя понял. Тебе не нравятся ни арабы, ни азиаты, ни черные, ни педики… никто, кроме белозадых зануд, что живут в здешнем царстве зомби. – Он стал раскачиваться на стуле. – Ты, наверно, и за Джона Говарда голосовал.

– Сейчас экономический подъем, старик. Большие бабки вокруг крутятся. – Слова Крейга прозвучали, как ружейный выстрел. – И не твое собачье дело, за кого я голосовал.

Ричи промолчал. Вытащил свой мобильник и стал набирать сообщение Конни: «Зомби наступают, зомби наступают». Он поднял голову.

Отец тяжело вздохнул:

– Послушай, Рик… – Только он и бабушка Хиллис так его звали. Именем дедушки. – Я знаю, что у нас с тобой не самые лучшие отношения. По моей вине, признаю. Но ты уже взрослый, должен понимать что к чему. – Его отец умолк, почесал голову, дружелюбно улыбнулся.

Ричи убрал телефон.

– Когда твоя мама забеременела, мне только что исполнилось девятнадцать. Я был тогда всего на год старше, чем ты сейчас. Я не был готов к тому, чтобы создать семью. Испугался и сбежал. Чего ты от меня теперь хочешь?

Снова зажужжал его телефон. Он хотел ответить, но, впервые за многие годы, решил не провоцировать отца. Сидел, пил пиво.

Крейг достал пачку сигарет «Уинфилд» и стал вертеть ее на столе:

– Постоишь со мной, пока я покурю?

Ричи кивнул:

– Меня сигареткой угостишь?

Крейг колебался:

– Мама знает, что ты куришь?

– Я не курю. Просто балуюсь иногда.

– И она разрешает?

– Да.

– Разрешает?

– Да!

Крейг выбил ему одну сигарету из пачки:

– Тогда пошли.

На автостоянке толпились курильщики. Вечер был жаркий, и, как только они вышли на улицу, Ричи почувствовал, что потеет, что подмышки у него увлажнились. Он смотрел, как курит его отец. Они одинаково держали сигареты – за фильтр, двумя пальцами. Все так курят или только он и Крейг?

– Ты хотел, чтобы мама сделала аборт? – Ричи и сам вздрогнул, вслух задав этот вопрос.

Отец нахмурился:

– Это мама тебе сказала?

– Нет.

Впервые в жизни Ричи представил отца молодым, девятнадцатилетнем парнем, с беременной подружкой. Как в такой ситуации поступали девчонки в школе? Рожали либо делали аборт. Что бы он сам хотел, оказавшись на месте отца? Как можно скорее избавиться от зародыша. Разве могут быть другие варианты? Крейг, должно быть, разозлился на Трейси за то, что она отказалась от аборта. С катушек слетел, наверно.

Его отец делал глубокие затяжки одну за другой. Ричи сообразил, что отцу, должно быть, тридцать семь лет. Достаточно молод, чтобы быть отцом такого взрослого сына, как он.

– В принципе, это нормально. Будь у меня беременная девушка, я бы тоже потребовал, чтобы она сделала аборт.

Крейг рассмеялся:

– Я рад, что твоя мама не стала делать аборт.

Они стояли бок о бок, курили, почти соприкасаясь друг с другом. Оба чувствовали себя неловко. Вроде как им следовало бы обняться или еще как-то выразить друг другу свое доброе отношение, но они не знали, как это сделать.

К концу вечера отец уже был настолько пьян, что отвезти сына домой, конечно, не мог. И Крейг, поражаясь собственным словам, предложил сыну переночевать у него дома. Ричи, к своему удивлению, принял приглашение. Конни прислала еще одно сообщение: они с Али были в городе. Ричи глянул на дисплей, все еще светящийся синевато-стальным цветом, и быстро набрал ответное сообщение: До завтра.Оставив фургон на просторной стоянке у паба, они пешком отправились к дому Крейга, до которого идти было примерно с километр.

По дороге они почти не разговаривали. Интересно, думал Ричи, его отец тоже взволнован, тоже испытывает тошнотворное смятение от того, что они так внезапно сблизились? Ричи никогда не бывал в гостях у отца, а теперь собирался провести целую ночь в доме этого почти чужого ему человека.

Квартира. Это был не дом, а крохотная квартирка на первом этаже дома из красного кирпича. Крейг включил свет и почти втолкнул сына в дверь. В маленьком помещении пахло плесенью и табаком. Ричи быстрым взглядом обвел комнату. Стены голые, только над продавленным диваном цвета зеленых соплей висит плакат, на котором изображена банда Тони из сериала «Клан Сопрано». Одна из подушек валяется на темно-коричневом ковре с жестким ворсом. Сквозь выцветшую грязную обивку мягкой мебели проглядывают пружины. Крейг вернул подушку на место и показал на стоявшее напротив кресло. Ричи сел на стул, Крейг бухнулся на продавленный диван, чуть не ударившись задницей об пол. Ричи едва не рассмеялся. На столе, кроме кальяна для курения марихуаны и пепельницы с окурками, больше ничего не было. Крейг с усилием выпрямился, переместился на краешек дивана и схватил кальян:

– Покурим?

– Конечно.

После третьей затяжки Крейг заснул на диване. Ричи встал, выключил стереопроигрыватель, на котором играл диск с записью «Лед Зеппелин», прошел в спальню Крейга и включил свет.

На полу лежал матрас. Простыни с него были сдернуты, подушка согнута вдвое. Ричи распахнул окно и глянул на черепичную крышу соседнего дома. С шоссе Марунда доносился отдаленный шум дорожного движения, но вокруг стояла звенящая тишина, от которой становилось немного не по себе. «Ночь живых мертвецов», подумал Ричи, страна зомби. Он повернулся, стал рассматривать комнату. Вся одежда отца была запихнута в подвешенный парусиновый чехол. Трусы, майки, футболки, носки – все лежало вперемешку. Рядом с матрасом громоздилась стопка журналов. Ричи присел на корточки, просмотрел стопку. Футбольный календарь Австралийской футбольной лиги, несколько номеров журналов «Драйв» и «Ральф», один номер «Пентхауса», куча порно. Ричи нервно оглянулся. Из соседней комнаты доносился размеренный храп отца. Он схватил один из порножурналов, начал его листать. Несуразно сложенная женщина извивается на кухонном полу, выставляя свои обритые прелести прямо в объектив; вокруг стоят баночки с дезинфицирующими и чистящими средствами. Ричи подавил смешок. Бросил журнал, взял другой. Волосатый мужчина с оливковой кожей и с кельтской татуировкой на предплечье ласкает грудь блондинки. Парень похож на мельбурнца с европейскими корнями, а может, итальянец или грек, на вид громила, еще более лохматый, чем Гектор. Пожалуй, зря он вспомнил про Гектора, это предательство по отношению к Конни. Гектор – сволочь, урод, извращенец. Ричи положил журнал в стопку.

Его член набух. Он глянул на себя. Блин, какой же он белый, весь в веснушках, плечи прыщавые. В ярком свете свисающей с потолка голой лампочки волосы в паху кажутся возмутительно густыми. Член большой, прямо-таки огромный для его тощего тела. Он вскочил на ноги, погасил свет. Тяжело дыша, вернулся в постель. Глаза постепенно привыкали к темноте. Слышался храп Крейга. Ричи знал, что ему нужно подрочить, иначе он не уснет. Но он был слишком пьян, чтобы удержать в воображении какую-то эротическую картину или фантазию. Он попытался думать о Нике. Они с Ником в бассейне, обливаются. Отец в соседней комнате громко всхрапнул. Ричи крепко сжал веки и стал яростно массировать свой член. Специально он ни о чем думать не будет. Пусть думается, о чем думается. Гектор сидит в машине, вытянув ноги. Ричи сидит рядом. Гектор расстегивает молнию на штанах, пригибает голову Ричи к своему члену. Ричи, почти причиняя себе боль, свирепо массировал свой член в сухом кулаке, словно наказывал сам себя. Теплая, липкая сперма стала извергаться на его ладонь, сочась сквозь сжатые пальцы. Фу, какая мерзость, он сам извращенец. Гектор – подонок. Он обидел Конни, учинил над ней насилие. Сволочной, гнусный, тошнотворный тип. А ей хоть немного понравилось? Наверно, она его целовала, прикасалась к нему. Наверно, ей все же понравилось. Член Ричи дернулся. Дерьмо, гадость, блевотина.Сперма, уже холодная, клейкая, сползала по его бедру. Он застонал, сбросил с себя простыню. Негоже оставлять свои сопли на постели Крейга. Это было бы по меньшей мере неправильно и странно. Он стянул с себя трусы, вытерся. Через несколько минут он уже спал.

Проснулся он часов в девять утра. Натянул джинсы, футболку и вышел в гостиную. Отца нигде не было, сигареты с журнального столика тоже исчезли. Ричи поставил на плиту чайник и съел полплитки шоколада, которую нашел в холодильнике. Хлеба не было. Он сел на диван, проверил свой мобильник. Сообщений не поступало – наверно, все еще спали. Ну что, выпить чаю и уйти? Просто захлопнуть за собой дверь? На столе лежала упаковка таблеток. Ричи быстро вытащил четыре-пять штук, завернул их в папиросную бумагу и убрал в карман. Чайник засвистел. Ричи заварил чай, сел, скрестив ноги, на пол, включил телевизор; показывали клип группы «Рейдж». Пока он пил чай и смотрел клип, пришел отец с булкой хлеба и пакетом молока:

– Я ходил за машиной.

Ричи не ответил. Смотрел, как Нелли Фуртадо исполняет песню «Пожирательница мужчин». Клип был дохлый. Он приглушил звук.

– Тост хочешь?

Ричи кивнул. Тупо пялясь на беззвучный экран, они жевали хлеб, намазанный пастой «Веджимайт» [138]138
  «Веджимайт» – фирменное название очень популярного в Австралии пастообразного пищевого продукта темно-коричневого цвета, представляющего собой экстракты овощей и дрожжей. Считается неотъемлемой частью питания австралийцев. Впервые появился на рынке в 1923 г. Ему приписывают невероятные питательные и целительные свойства.


[Закрыть].

Нужно было еще вчера слинять домой, нужно было попросить у Крейга денег на такси. Он понимал, что ему следовало бы нарушить молчание, поговорить с отцом о чем-нибудь, но не мог придумать подходящую тему для беседы – не глупую, не подозрительную, не опасную, не дурацкую. Ничего нормального в голову не приходило.

– Отвезти тебя на вокзал?

– Да.

Слава богу. Наконец-то он свалит отсюда.

– Может, хочешь сначала душ принять?

– Пожалуй.

– Сейчас принесу полотенце.

В ванной он пальцем почистил зубы. Хотел взять щетку Крейга, но решил, что это было бы неправильно. Он вытерся, попытался придать некое подобие формы своим дурацким ершистым волосам, но потом бросил это дело. На полу лежали его грязные трусы со следами засохшей спермы. Он принес их в ванную, думал постирать, но потом понял, что это глупая идея: пришлось бы везти мокрые трусы в поезде. Он глянул на туалет. Бросил трусы в унитаз и взял лежавший рядом грязный ерш. Запихнул трусы глубоко в слив, спустил воду. Вода забурлила, набирая силу, начала скапливаться в унитазе. Ричи вытаращился в ужасе. Вода не убывала, стояла в унитазе. Он засорил слив. Ричи передернул плечами. Пусть отец сам разбирается.

Крейг высадил его на вокзале Рингвуд. Ричи стал открывать дверцу, но Крейг схватил его за плечо. Он был взволнован.

– У тебя скоро день рождения.

– Если ничего не подаришь, я не обижусь, – быстро пробормотал Ричи.

– Да уж подарю что-нибудь.

Зачем? Раньше ты просто открытку присылал.

– Тебе исполнится восемнадцать. Это важная дата. – Крейг выпустил плечо Ричи и улыбнулся. – Мы с твоей бабушкой думаем сложиться и купить тебе айпод. – Улыбка исчезла с его лица, вид у него стал озабоченный. – У тебя ведь нет плеера, да?

– Нет.

Ни фига себе. Плеер. Кайф. Ричи хотел уточнить, какая память у плеера, сможет ли он смотреть видео. Но это было бы неприлично.

– Спасибо, – буркнул он.

– Наверно, вечеринку устроишь?

– Наверно.

Он что, напрашивается на приглашение? Исключено, Трейси этого не переживет. Да и потом, какая вечеринка? – просто ужин.

– Или с девчонкой своей просто куда-нибудь сходите?

Блин, она не моя девчонка. У Ричи задергалась правая нога. Воздух в машине был спертый, вонючий. Давай уже прощаться, а?

У тут Крейг отмочил нечто совершенно неожиданное. Игриво взъерошил сыну волосы. Ричи непроизвольно выкинул руку вверх, к голове, но потом, одумавшись, тут же ее опустил.

– Ладно, позвоню тебе на день рождения. Может, сходим куда-нибудь выпить, тебе уже по закону будет можно. – Крейг включил зажигание. – Пока.

– Пока. – Ричи хлопнул дверцей и, не оглядываясь, побежал к платформе. Сел на скамейку, протяжно выдохнул. Нащупал в кармане вентолин. Нет, пожалуй, он обойдется. Состояние сейчас нормальное. Ричи вытащил телефон, проверил сообщения.

Все ждали вторника. Во вторник им должны сообщить вступительные баллы. Ричи не думал о них, пока длился учебный год, но теперь, когда школа осталась позади – навсегда! – до него постепенно дошло, что будущее – это не ровная прямая тропа, а матрица с пермутациями, вероятностями и ответвлениями ответвлений. Карта его будущего – это пространственная кривая, что прежде никогда не приходило ему в голову. Школа заслонила от него эту правду. Школьные годы были плоскими, двухмерными: сон, школа, уроки, сон, школа, уроки, иногда праздники. Тот мир расщепился, потерял смысл, и это, именно это, как ничто другое, приводило его одновременно в крайнее волнение и смятение. Вернуться в тот мир он уже никогда не сможет.

Конечно, он надеялся, что поступит в институт. Вероятность провала он исключал. Это было просто немыслимо. Такого просто быть не могло. Он был самый обычный ученик – не гений, но не лентяй и не идиот. Он добросовестно указал в анкете свои предпочтения, но не особенно задумывался над тем, что его ждет. Свое будущее он связывал с картографией и исследованием окружающей среды. Однако сразу же после рождества вдвоем с Ником они поехали на трамвае в город. На мельбурнском кладбище выкурили по сигарете с марихуаной, а потом пошли в университет. Ник хотел заниматься медициной, мечтал об этом с детства. Если он не станет врачом, его жизнь будет кончена. Они бродили по зданиям – летом там почти никого не было, – а потом Ник показал на высокое безобразное бетонное сооружение на краю территории университета. Вон ту образину строил мой дядя, сказал он Ричи. Он говорит, что у нас в роду ученых не было, я буду первым, если поступлю. В тот день лицо Ника дышало исступлением, вид у него был страстный и пугающий. Ричи, стоя рядом с другом, смотрел на здание. Это дядя мой построил, вновь и вновь повторял Ник, а потом его лицо исказила гримаса. Я должен стать студентом. Взволнованный, возбужденный, он повернулся к Ричи. И если мы поступим, ты понимаешь, что это будет означать, понимаешь, да, старик? Что мы лучше всех богатеньких детишек из частных школ, которые здесь учатся. Мы поступим, потому что мы самые лучшие, потому что мы умные – нам просто не придется платить за обучение. Ричи кивнул, не совсем понимая возбуждение друга. Но в автобусе, когда они возвращались домой, он вдруг представил свое будущее, его труднопостижимые разнообразные возможности.

Он смотрел в окно на искрящийся асфальт тротуаров северного пригорода, и внезапно шанс, случайность, судьба, воля – все это обрело смысл. И он испугался. Ник либо поступит в университет, либо нет. Они с Ником либо будут вместе учиться в университете, либо не будут. Есть только один путь в будущее, одна-единственная дорога из тысяч возможных вариантов, которая его интересует. Он глянул на своего лучшего друга. Ник Серсик смотрел прямо перед собой. Внешне он был спокоен. А вот его собственные руки на коленях дрожали. Грудь болела, будто в ней медленно разрывалась пуля. Он надеялся, что эта боль, эта мука никогда не пройдет. Что это? Любовь? Наверняка. Казалось, он ощущает в себе давление целой Вселенной. Возможно, в нем происходит «Большой взрыв», который может разорвать его в клочки, уничтожить. Затаив дыхание, Ричи устремил взгляд в окно. Если ему удастся досчитать до шестидесяти, медленно, неторопливо, не перескакивая через цифры, если он сможет не дышать целую минуту, значит, Ник поступит на медицинский факультет, а сам он получит диплом специалиста по пространственному проектированию, они будут учиться в одном университете, у них будет одно и то же будущее. Ричи набрал полные легкие воздуха и досчитал до шестидесяти.

В последнюю пятницу перед роковым вторником вечером они пошли в «Уэстгарт» смотреть «Марию-Антуанетту» [139]139
  «Мария-Антуанетта» (2006) – американский фильм режиссера Софии Копполы.


[Закрыть]. Ник скептически отнесся к походу в кино, предположил, что это слюнявый фильм, бабский.

– И потом, – нудил он, – у меня голова другим забита. Я все равно не смогу сосредоточиться на кино.

Интересно, думал Ричи, что будет делать его друг, если не поступит на медицинский? С катушек слетит. Себя угробит и всех вокруг за собой потащит.

– Там играет Кирстен Данст.

Это решило дело. В последний момент к ним присоединилась Конни, и Ник еще больше разволновался. Они заняли места в одном из первых рядов. Конни почти силком усадила Ричи между собой и Ником. Когда свет в кинотеатре погас и фильм начался, Ричи искоса глянул на Ника. Тот уже ерзал в кресле. Во время сеанса он дважды отлучался в туалет. Когда вернулся после второго ухода, от него несло табаком. По окончании фильма они по дороге зашли в кафе, чтобы выпить молочно-шоколадный коктейль со льдом. Ник вообще ничего не мог сказать про фильм. Ричи понравилась музыка к фильму, атмосфера чувственности, пронизывающая большинство сцен. Конни фильм показался скучным, хотя музыка ей тоже понравилась. Марию-Антуанетту она назвала кошелкой. Нику все не терпелось поскорее допить свой коктейль и убраться из кафе. Мальчики проводили Конни домой. Обычно она всегда обнимала и целовала Ричи на прощание, но только не при Нике. Они пришли домой к Ричи.

Его мама не спала, со своей подругой Адель сидела на крошечной кухне. Мальчики пристроились рядом с женщинами.

– Вы ели что-нибудь?

Ричи мотнул головой.

Трейси показала на плиту:

– Я приготовила рагу. Там еще много осталось. Подогрейте в микроволновке.

Ник внезапно вскочил со своего места:

– Мне пора! – Это прозвучало почти как вопль.

– Не спеши, детка. Поешь. Потом пойдешь.

Ник яростно замотал головой.

– Нет, – вскрикнул он, потом вскинул руку, то ли отсалютовав, то ли махнув Ричи на прощанье, и ринулся в коридор. Они услышали, как хлопнула входная дверь.

Адель грубо хохотнула:

– Что это с ним?

Ричи положил две большие ложки рагу на тарелку и сунул ее в микроволновку.

– Нервничает, – ответил он в защиту друга. Ему всегда было неприятно, если кто-то критиковал Ника. – Во вторник станут известны результаты.

Адель хмыкнула – издала резкий звук, исходивший, казалось, откуда-то из глубины ее горла. Это могло означать как сочувствие, так и пренебрежение – у нее всегда все непонятно. Она была вспыльчива и резка, внешне выглядела так, будто много курила и пила – а она и пила, и курила, – и страдала от избыточного веса. Адель и его мать начали дружить еще до его рождения. В каком-то смысле, часто говорил он себе, Адель была ему вместо тетки, а о тетках много не думаешь.

Микроволновка запищала. Этот писк всегда его бесил. Он сел и набросился на еду.

– Ты тоже волнуешься?

А ты как думала? На карту поставлено наше будущее. Рот у него был набит, поэтому в ответ он кивнул Адели.

– У вас обоих все будет хорошо.

Ричи продолжал уплетать рагу, надеясь, что мать и ее подруга не станут вести с ним разговоры о будущем. Его будущее наступит через пять дней. Оно уже на подходе: экзамены назначены, вступительные баллы начислены, и теперь остается только ждать. Все это он хотел объяснить Нику, хотел успокоитьсвоего друга. Но не знал как. Просто заткнитесь, молча приказывал он матери и Адели, просто заткнитесь, я ничего больше не хочу слышать. Он сунул в рот последнюю ложку рагу, проглотил пищу, не пережевывая, и громко рыгнул.

– Очаровательно.

Он улыбнулся:

– Прости, мам. Вкусная жрачка.

– Что ты выбрал?

Ричи глянул на Адель. Он был уверен, что уже отвечал на этот вопрос. Она забыла. И опять забудет.

– Геоматику [140]140
  Геоматика – совокупность применений информационных технологий, мультимедиа и средств телекоммуникаций для обработки данных, анализа геосистем, автоматизированного картографирования.


[Закрыть]. Географические информационные системы, если быть точным.

Ее озадаченный вид доставил ему удовольствие.

– Это еще что за чертовщина?

Не знаю, не знаю, не знаю. Компьютеры и карты, одна из самых коварных тропинок в той матрице, что является его будущим.

– Карты будет составлять, – ответила за него мать, сочувственно подмигнув сыну. – По-моему, занятие как раз для него.

Адель хотела что-то сказать, уже открыла рот.

– Мам, – взволнованно перебил он ее, – Крейг хочет подарить мне на день рождения плеер.

Стремясь поскорее сменить тему разговора, он не подумал о последствиях. Он заметил, как у матери дрогнули губы, на мгновение в глазах вспыхнул огонь, в лице отразилась растерянность, и пожалел о своих словах. Пусть бы уж Адель задала ему тысячу вопросов о будущем. Он вспомнил свой список «верняков». Первым пунктом, самым важным, самым главным, в нем значится, что его мама – самая лучшая мама на свете. И что он покончит с собой, если станет таким, как его отец.

– Я сказал ему, чтоб он ничего не покупал, не посоветовавшись с тобой, – солгал Ричи. Он робко глянул на мать. – Может, ты захочешь с ним сложиться. – Что за бред он несет? Бррр.

Его мать плотно сжала губы. Пальцем постучала по пачке сигарет, принадлежавшей Адели. Ее подруга кивнула, его мать взяла одну сигарету. Ричи хотел возразить, но осекся. Курение старило его мать. Кухня и так уже провоняла табаком Адели. Он опустил глаза в тарелку, чтобы мать не видела его хмурого взгляда.

– Я уже купила тебе подарок… – Трейси закурила, выпустила дым. – Давным-давно. – Она поцеловала свой палец и, перегнувшись через стол, коснулась его губ. – Я рада, что ты ладишь с отцом.

Он поцеловал свой палец и послал ей воздушный поцелуй. Потом встал из-за стола:

– Пойду спать.

– Какие у тебя планы на завтра?

– Сижу с Хьюго. Рози записалась к врачу, а Конни работает. Я согласился помочь.

Он заметил, как мать с подругой тайком переглянулись.

– А ты разве не работаешь?

Ты же знаешь,когда я работаю. Он устроился на неполный рабочий день в супермаркет «Коулз» в Норткотском торговом центре.

– Мне на работу к часу.

Адель хотела что-то сказать. Он задержал дыхание, собираясь считать до десяти. Повернулся к ней спиной.

– Эй, – окликнула она его. – Передай своему папаше, что я войду с ним в долю. Купим тебе хороший плеер.

Ричи резко повернулся, широко заулыбался. Адель – настоящая тетка.

– Правда?

– Правда.

Разумеется, она знала его отца. Они вместе учились в школе.

– Спасибо!

Он поцеловал обеих женщин и пошел спать.

Забравшись в постель, он тут же достал из-под матраса три тетради и стал их листать. В самой старой – ее некогда ярко-синяя обложка поблекла до зеленовато-голубого цвета – содержались карты Приама и записи о нем. Приам – небольшой остров-континент размером с пол-Австралии – лежал к востоку от Мадагаскара, посреди Индийского океана. Во второй тетради формата A3 – подарок матери на его пятнадцатилетие; на черном переплете – выцветающая наклейка с изображением группы «Грин дей» – находились все карты Ал'Анина – архипелага из четырехсот семнадцати островов, расположенного на некотором удалении от берегов Калифорнии и Мексики. Третья тетрадь до отказа была заполнена набросками и планами Новой Трои, столицы Приама, одного из самых красивых и впечатляющих городов на всем белом свете. Его глубокая естественная гавань вдавалась далеко в берег, покрытый пышной тропической растительностью. Порт с древними храмами, некогда воздвигнутыми в честь древнегреческих богов, кончался у величавых утесов Посейдонов – горной гряды, обрушившейся в океан и теперь представлявшей собой крутую отвесную стену, тянувшуюся на сотни километров вдоль побережья. На огромном плато, простиравшемся до самого горизонта, на сотни метров вверх вздымались над городом ослепительные небоскребы, мечети, церкви и храмы Новой Трои – искрящееся нагромождение кремния, мрамора, бетона и кирпича. Все сплошь золотые шпили, серебряные минареты и бронзовые купола, сияющие на фоне кобальтового неба тропиков.