Текст книги "Пощечина"

Автор книги: Кристос Циолкас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 30 страниц)

– Это было начало восьмидесятых. Тогда это имело смысл – «ядерная зима» и все такое. Мы слушали «Паблик имидж» и «Джой Дивижн»… – Таша улыбнулась, наблюдая за племянницей, с восхищением разглядывавшей наряды. – Ты, поди, про таких и не слыхала.

– Слыхала. Папа любил «Джой Дивижн». – Конни взяла длинную юбку, приложила ее к себе. – Кое-что мне у них нравится. Но они немного мрачноваты.

– Ну и хорошо, что мрачноваты. Это все лучше, чем кучерявенький поп, что вы слушаете сегодня. – Таша выхватила у нее юбку: – Это не пойдет, милая. Тяжеловата.

Конни взяла другой наряд. Платье простого покроя – до колен, без бретелек, с двумя атласными вставками, образующими симметричный ромбовидный узор на груди. Ткань – тончайший хлопок неземного белого цвета с голубоватым отливом.

Конни прижала к себе платье:

– В этом, наверное, не стоит?

– Почему же? Запросто. В нем ты будешь неотразима.

– Нет, не могу. – Конни прибежала в свою комнату и встала перед зеркалом, глядя на платье на фоне своей кожи. Таша пришла следом и остановилась в дверях. Конни повернулась к ней. Вид у девочки был до того расстроенный, что Таша тотчас же кинулась к племяннице.

– Не могу, – плача, повторила Конни.

Таша промолчала. Не говоря ни слова, она осторожно усадила племянницу на кровать и обвела взглядом комнату:

– Мне нужны щетка и гель для волос.

Конни показала на свою спортивную сумку, лежавшую на полу. Таша порылась в сумке, нашла то, что искала. Она вновь опустилась на кровать, выдавила немного геля в руку. Размазала его на ладонях и принялась наносить на волосы Конни. Они обе молчали. Таша стала зачесывать назад волосы Конни, девушка морщилась от боли.

– Я их приглажу назад. Это платье носят с такой прической. А может, примеришь шляпку?

Конни переполошилась:

– Я не разбираюсь в шляпках.

– Ну что тут скажешь? Печальный упадок цивилизации. Впрочем, ерунда. Я тоже, с тех пор как стала хиппи, их не ношу.

– Ты не хиппи.

– Это не оскорбление. Надень платье.

Конни аккуратно выпросталась из свитера и робко ступила в платье. Его ткань прохладой обволокла ее тело. Платье было ей в самый раз. Она посмотрелась в зеркало. На плече родинка. Бросается в глаза. Переносица усыпана веснушками. Груди слишком большие. Ноги слишком полные. Она видела все свои изъяны, но сейчас это не имело значения. Она еще никогда не выглядела столь эффектно. Она чувствовала себя восхитительно, чувствовала себя кинозвездой, моделью, чувствовала себя более взрослой и искушенной, чем когда-либо. Ей не терпелось показаться Дженне и Тине. Она представила реакцию Ричи, его изумление, и едва не расхохоталась. Весь вечер она будет сидеть прямо. В этом платье она будет держаться как взрослая. Сегодня вечером она не будет сутулиться, не будет вести себя как подросток. Будет аккуратна с едой и напитками. Есть сотни вещей, о которых она никогда прежде не задумывалась на вечеринках, но это ерунда. Ерунда, потому что она никогда еще не выглядела так здорово. Конни стремительно отошла от зеркала и глянула на сидевшую на кровати тетю.

– Ну как? – Голос у нее был, как у маленькой девочки – нетерпеливый, неуверенный, взволнованный.

Таша встала, обняла ее:

– По-моему, ты неотразима. Красавица! – Она оглядела племянницу с ног до головы. – Но помада должна быть ярче. – Она указала на ноги Конни: – И разумеется, кроссовки с этим платьем не идут.

Конни приуныла:

– Но у меня нет туфель.

– Ну, тебе повезло, что у нас с тобой один размер обуви, верно? И еще больше повезло тем, что у меня, старушки хиппи, не хватило духу выбросить свои старые туфли.

Конни обняла тетю:

– Я даже не подозревала, что ты у меня такая талантливая.

– Я вовсе не талантливая.

Конни недоверчиво покачала головой. Показала на платье:

– Вот это – работа настоящего мастера.

– Я оставила только то, что, на мой взгляд, прилично. Четыре платья, пару пиджаков, несколько сорочек. Не очень много. Талантом блистала не я. – Конни хотела возразить, но Таша приложила палец к ее губам. – Мне это доставляло огромное удовольствие, мой ангел. Мы с Вики на неделе шили одежду, а в воскресенье продавали на рынках. Вот она была настоящий мастер. Мне очень нравилось шить, но таланта у меня было. – Таша поправила на ней платье. – Но сейчас я с гордостью смотрю на свою работу. Во сколько тебе нужно быть у Дженны?

– В семь тридцать.

– Я выскочу, куплю что-нибудь поесть в тайском ресторане на Стейшн-стрит. На твою долю взять?

Конни покачала головой:

– Я еще не проголодалась. Да и на вечеринке еда будет. Миссис Атанасиу всегда готовит горы еды.

– Поешь обязательно. Не хочу, чтоб ты заблевала все платье.

– Скажешь тоже.

Таша сунула в руку племяннице сорок долларов. Конни стала отказываться, попыталась вернуть деньги:

– Не нужно. На прошлой неделе была зарплата.

– Бурбон в этом платье не пить. Обещаешь?

– Обещаю, – кивнула Конни.

– Так пойду подыщу тебе подходящие туфли.

Конни стояла перед зеркалом. Жаль, что ее не видит Гектор. Может, заглянуть к ним по пути к Дженне? Это как раз по дороге. Можно придумать какой-нибудь предлог. Например, что она забыла посмотреть расписание дежурств и теперь не знает, когда ей выходить на работу. Конни представила, как Гектор отворяет дверь, во все глаза смотрит на нее. Ему захочется ее вернуть. Она открыла глаза. Нет, Айше это платье больше подойдет. Алебастровая ткань будет выгодно подчеркивать красоту ее смуглой кожи. Конни отступила от зеркала. Она похожа на маленькую девочку, примеряющую мамины платья. И ей стало так мерзко, так тоскливо на душе. Ничего у нее не выйдет.

Черт бы тебя побрал, Конни, ну ты и зануда. Она вновь встала перед зеркалом.

Сегодня ты – Скарлетт Иохансон, прошептала она своему отражению. Ты – Скарлетт Иохансон из фильма «Трудности перевода». Она воспряла духом. Разве Гектор не говорил ей, что она похожа на Скарлетт Иохансон? Она ему не поверила, но слов его не забыла.

Сегодня вечером она будет Скарлетт Йохансон.

Конни (продолжение-2)

Дженна, открыв дверь, завизжала. Тина, стоявшая у нее за спиной, заохала. Они потащили Конни по длинному темному коридору в гостиную, где мать Дженны, Фиона, сидя в обнимку со своей возлюбленной, Ханной, смотрела телевизор.

Ханна тихо присвистнула и взяла Конни за руку:

– Конни, ты выглядишь сказочно.

Девочки трогали ее платье, щупали ткань.

– Это тетя Таша сшила. – Она и чувствовала себя сказочно.

Тина и Дженна тоже разоделись, но в сравнении с платьем Конни наряды девочек – Тина была в облегающей открытой маечке без бретелек, Дженна – в узких джинсах и красной маечке с завязками на шее – казались детскими, неэлегантными.

Дженна выиграла у брата две таблетки «экстези», и они решили принять их не откладывая.

Тина нервно глянула на таблетки и поначалу отказалась.

– Не в этом году, – с сомнением в голосе произнесла она. – Заниматься много надо. Не могу. Обещаю, что стану наркоманкой после того, как окончу школу.

– Только сегодня вечером, – умоляюще сказала Конни, повторяя слова тети. – Ведь у нас до самых экзаменов больше не будет вечеринок.

Тина продолжала мотать головой:

– Мне страшно потерять контроль над собой.

Дженна закатила глаза:

– Тогда не принимай. Я не настаиваю. Нам с Кон больше достанется.

Конни, однако, откусила от таблетки крошечный уголок и дала этот кусочек Тине. Та беспокойно стала перекатывать его в пальцах.

– Папа говорил, что, когда первый раз пробуешь наркотик, всегда следует принимать половину рекомендованной дозы. Так не потеряешь контроль над собой, а если понравится, через несколько часов можно принять еще. Я дала тебе четвертинку, может, меньше. От этого не поплывешь.

Тина изумленно смотрела на подругу:

– Когда твой папа тебе это сказал?

Конни покраснела. Ее отец, ее мать, конечно, были не такие, как у других.

– Кажется, когда мне было одиннадцать. Он шел на какую-то вечеринку.

– В этом своем платье, подружка, ты похожа на рака, когда краснеешь. – Голос у Дженны был стервозный. Конни обменялась с ней взглядом. Крапчатые зеленые глаза Дженны смотрели холодно, жестко, но Конни улыбнулась. В ее подруге говорила ревность. Точнее не ревность, а зависть – ведь Конни сегодня выглядит так замечательно, так сказочно.

– Что ж, постараюсь не смущаться.

Дженна обняла Конни и поцеловала ее в губы:

– Мне так завидно, что я убить тебя готова. Ладно, пойдем веселиться.

Пока они шли к дому Джордана, ее радостное возбуждение улеглось. Вечер выдался прохладный, ее руки покрылись гусиной кожей. В последний момент тетя дала ей черную кружевную шаль, но ажурная ткань не защищала от холода, и Конни дрожала всю дорогу, пока они шли по Бастингс-стрит. Да и в туфлях было некомфортно: приходилось идти медленно, осторожно, чтобы не споткнуться. Каблуки были не очень высокие, но сами туфли туго облегали ступни, доставляя ей неудобство. Она завидовала подругам: те были в джинсовых курточках и кроссовках. Тина прицепила на свою джинсовку три значка: один с изображением символа мира, второй – с портретом Робби Уильямса, третий – с надписью «Голосуйте за Педро». Конни так и подмывало позаимствовать у нее один значок, чтобы ее наряд не выглядел уж слишком парадным. Она ловила на себе взгляды прохожих. На Хай-стрит у Дома культуры стояла группа молодежи из рабочей среды – парни и девушки; все курили. Конни услышала, как один из парней крикнул: «Глядите, какая красотка!», затем вслед ей раздались свист и улюлюканье. Не красней, сказала она себе. Сегодня она весь вечер должна стараться не краснеть. Она оглянулась на парней – все курят, все в своих лучших костюмах, держатся, как хозяева вселенной. Она не будет думать о нем сегодня. Он не испортит ей вечер.

Семья Атанасиу жила в большом двухэтажном доме на Чарлз-стрит. Дом стоял на гребне холма. Они стали подниматься по крутой и длинной подъездной аллее; каблуки впивались в пятки Конни. Веранду украшали гирлянды; было слышно, как в глубине дома гремит музыка. У входной двери девочки остановились и посмотрели на лежащий внизу город. Мельбурн заливали огни, у них над головами простиралось атласное фиолетовое небо.

– Боже, какой вид, – тихо выдохнула Дженна.

Тина вытаращила глаза:

– Это я от «экстези» тащусь или вечер такой сказочный?

Конни с Дженной рассмеялись. Наркотик, конечно, еще не ударил ей в голову.

Конни взяла Тину под руку и открыла дверь.

– Подожди, скоро забалдеешь, – прошептала она. – Потерпи немножко.

Миссис Атанасиу на кухне потягивала виски. Мистер Атанасиу, сидя за столом, разливал соусы в небольшие чашки. Через стеклянные двери девочки видели, как Джордан переворачивает на жаровне колбаски и отбивные. Во дворе уже собралось человек пятнадцать ребят. Из колонок стереопроигрывателя звучала музыка в исполнении Джея-Зи [71]71
  Джей-Зи (р. 1969) – сценическое имя рэпера Шона Кори Картера, одного из самых влиятельных и состоятельных деятелей современной хип-хоп музыки.


[Закрыть].

Миссис Атанасиу подошла к девушкам и каждую чмокнула в щеку:

– Вот и хорошо, что пришли. А то женщин у нас маловато.

Она смерила Конни одобрительным взглядом.

– Ты сегодня постаралась на славу, – сказала она ей и обратилась к мужу: – Девочки чудо как хороши, да?

Но чудо как хороши были сами Атанасиу. Селена Атанасиу была родом из Индонезии, откуда-то с Сулавеси. По крайней мере, Конни думала, что это в Индонезии. А может, в Малайзии? Ее шелковистые иссиня-черные волосы гладким плотным покрывалом ниспадали ей на спину. Дженна как-то сказала, что миссис Атанасиу принадлежала к племени, чьи предки были охотниками за головами. Джордан хвастался, что его дедушка был король. Это означало, что миссис Атанасиу была принцессой, и в это легко верилось. Сегодня на ней были черные джинсы и алый свитер – простой, но завораживающий наряд. Макияж неброский: чуть подкрашенные тушью ресницы и нежная помада на губах. Мистер Атанасиу был, как всегда, небрит, в мешковатых парусиновых брюках и цветистой рубашке из батика. Но даже в неряшливой одежде он представлял собой вполне достойную пару для принцессы. Косматая шевелюра черных кудрей с проседью; еще молодые озорные глаза. Гладкая оливковая кожа покрыта шоколадным загаром, отчего он выглядит таким же смуглым, как и его жена.

Двадцать лет назад мистер Атанасиу был хиппи, путешествовал по земному шару, наведываясь в такие уголки, которые весь остальной мир не особо жаждал посетить. Свидетельства его подвигов смотрели на Конни с голой кирпичной стены кухни: увеличенная до размеров плаката черно-белая фотография, на которой запечатлен еще более молодой мистер Атанасиу – бородатый, с длинными до плеч грязными волосами. Стоя рядом с укутанной в покрывало женщиной на одной из улиц Кандагара, он провожает взглядом покидающие город советские войска. Но Конни особенно нравилась фотография открыточного формата с изображением молодой четы Атанасиу – мистер Атанасиу в кои-то веки чисто выбрит, его беременная жена сцепила на животе ладони. Они стоят перед православным храмом в Грузии. Роспись на его деревянных дверях поблекла, некогда четкие образы превратились в тени песочного цвета. Вскоре после того, как был сделан этот снимок, мистер Атанасиу создал интернет-страничку с информацией для любящих приключения – или безрассудных – путешественников, готовых на отдыхе получить не только солнечные ожоги или стать жертвами карманников. Это, вероятно, было еще на заре компьютерной эры. И он сколотил на этом неплохое состояние. Непристойно большое состояние.

Мистер Атанасиу чмокнул Конни в щеку. Она улыбнулась, глядя через стеклянные раздвижные двери кухни туда, где Джордан, колдуя у жаровни, смеялся над чем-то, что говорил ему его приятель Брайан Макинтош. Должно быть, над какой-то глупостью. В арсенале Брайана Макинтоша были только тупые шутки. Джордан был такой же загорелый, как и его отец, и уже почти такой же рослый. Глаза и улыбку он унаследовал от матери. На прошлых каникулах родители возили его в Узбекистан, потом в Турцию, в Трабзон, а завершил он отдых в доме дедушки с бабушкой на побережье Эгейского моря. А на предыдущих каникулах он ездил в Боливию и Нью-Йорк. Никогда не завидуй богатым, Конни, сказала ей однажды мама, в «Хэрродсе» [72]72
  «Хэрродс» (Harrods) – один из самых фешенебельных и дорогих универмагов Лондона.


[Закрыть]. Марина часто водила ее туда после школы. Запихивала в ранец дочери рубашки, юбки и мелкие игрушки. Даже не вздумай. Как начнешь завидовать, так уже не остановишься. Всю жизнь потратишь впустую.

Разве завидует она Джордану, тому, что он богат, красив, что у него такие замечательные родители? Нет. Она вняла совету матери. Тем не менее она презрительно улыбнулась, когда Дженна сообщила ей, что мистер и миссис Атанасиу познакомились и полюбили друг друга в Париже. Романтично, но банально.

– Чем-нибудь помочь, миссис А.?

Миссис Атанасиу махнула бокалом с виски и глянула на духовку:

– Нет, спасибо, Конни, идите во двор, развлекайтесь. Вот сейчас пироги допекутся, и мы с Энтони пойдем в кино. Дом полностью в вашем распоряжении. – Она показала на бар в глубине столовой: – Там пиво, шампанское, кое-что из крепких напитков. Только с верхней полки ничего не берите. Вы, подростки, все равно это не оцените как надо.

Мистер Атанасиу подошел к дверям, раздвинул их и, поклонившись, пропустил девушек во двор:

– Присоединяйтесь к гостям.

Джея-Зи сменил короткий речитатив Джелло Биафры [73]73
  Джелло Биафра (наст, имя – Эрик Рид Бучер, р. 1958) – американский панк-рок музыкант и политический активист.


[Закрыть], а потом из динамиков загремела песня «Ты будешь моей девчонкой?» в исполнении группы «Джет» [74]74
  «Джет» – австралийская рок-группа из Мельбурна; создана в 2001 г.


[Закрыть]. Джордан явно поленился подобрать разнообразную музыку, запрограммировал свой МРЗ-проигрыватель на исполнителей в алфавитном порядке.

Подростки разделились на три группы. У жаровни мальчики готовили мясо. Девочки сидели за столом. Линин, единственный среди них парень, сворачивал сигарету с марихуаной. У бассейна, к которому вел ряд ступеней, расположилась еще одна группа ребят.

Как только Конни с подругами ступили во двор, все, кто там был, мгновенно обратили на них свои взгляды. Конни зарделась от смущения. Ей казалось, что она нелепа в своем нарядном платье. Они махнули Джордану и подошли к столу, за которым собрались девочки. Те тут же принялись обсуждать ее туалет. Конни старалась любезно отвечать на их комплименты, но сама обхватила себя за плечи, жалея, что не может стать невидимой. Неужели Линин пялится на ее грудь? Она еще крепче обхватила себя руками. Никто из мальчиков ничего ей не сказал. Она устремила взгляд на газон. В конце сада Атанасиу под двумя огромными эвкалиптами она различила два силуэта. В перевернутом металлическом барабане горел костер, отсвет пляшущего пламени падал на фигуры, и в одной из них она узнала Ричи.

Извинившись, она зашагала мимо мальчиков, собравшихся у жаровни. Старалась не обращать внимания на их взгляды, но чувствовала себя посмешищем. Сходя с площадки, она споткнулась и чуть не упала.

– Не ушиблась?

К ней обращался Али. Он сидел у бассейна. Его наряд состоял из свободной спортивной майки с надписью «Chicago Bulls» и джинсов, которые он закатал до колен, так как его ноги были спущены в воду. Что за идиот, подумала она, ведь замерзнет же. Али тоже сворачивал сигарету с марихуаной. Его кожа, будто смазанная маслом, блестела; на руках выступали мускулы. Знает, придурок, что торс у него красивый, потому и напялил майку, рискуя заболеть пневмонией.

– Нет.

Али продолжал сворачивать сигарету:

– Хорошо выглядишь.

Коста и Блейк, сидевшие по обе стороны от него, сдавленно захихикали. Ее оскорбляют?

– Заткнитесь, козлы. – Мальчики мгновенно перестали смеяться.

Не поворачиваясь к Конни, Али протянул ей свернутую сигарету:

– Хочешь?

– Может, потом.

– Дело твое.

Она осторожно пошла по тропинке в конец двора, чувствуя, что мальчики смотрят ей вслед. Возможно, они над ней смеялись.

Неужели она весь вечер так и будет нервничать?

– Ну ты и расфуфырилась.

Ричи сидел на перевернутом ящике из-под молока. На нем была та же футболка, в которой она видела его днем.

– Ты тоже постарался.

Он рассмеялся. Рядом с ним на другом ящике сидел Ник Серсик. Волосы он с помощью геля пригладил назад. Одет он был в самую обычную рубашку и костюмные брюки, которые были ему велики. От него за версту несло лосьоном после бритья. Когда она приблизилась, он пробормотал что-то, очевидно поздоровался с ней, а потом резко встал с ящика и предложил ей место. Они все трое посмотрели на ящик. На его пыльной поверхности остался отпечаток от штанов Ника. Он опять пробормотал что-то, потом поднял с земли свой джемпер и застелил им ящик.

Конни была тронута. Ник проявлял галантность. Это слово она встречала в книгах, но ей еще не представлялся случай употребить его. Она села:

– Спасибо, Ник. Ты весьма галантен.

Ричи фыркнул. Она показала ему язык. От костра исходил жар. Она спустила с плеч шаль, скомкала ее в руках. Перегнувшись, схватила сигарету из пачки Ричи, лежавшей у него в ногах.

Ник, опять все так же резко, повернулся и пошел прочь.

– Что с ним?

Ричи пожал плечами:

– Не знаю. Может, в туалет захотел.

– Он славный парень, но…

– Но что?

– Сама не знаю… – Конни пыталась подобрать верные слова. Казалось, у нее плавятся мозги; и даже сидя у костра, она вдруг начала мерзнуть. Она вновь накинула шаль на плечи. «Экстези» наконец-то начинал действовать. – Не знаю… он нервничает все время. И менязаставляет нервничать.

– Мы попробовали волшебные грибы. Он немного прибалдел. – Ричи похлопал себя по карману. – Хочешь?

– Не-а, я уже приняла таблетку.

– Что-то приличное?

У нее теперь стучали зубы, спина онемела, ее немного тошнило. Она жалела, что пришла на вечеринку в своем вычурном платье, в котором она не могла улечься на траву, чтоб полюбоваться ночным небом. А как было бы здорово сейчас лечь. Она увидела бы такую красоту! Отблески огня, мерцание звезд сквозь листву эвкалиптов. Она попыталась ответить Ричи, но сумела лишь рассмеяться. И он рассмеялся в ответ. От этого она сама захохотала еще громче.

– Вполне, – наконец-то удалось выдавить ей. Да, таблетка оказалась замечательная, отличная. Ее больше не тошнило. Теперь ей было чертовски хорошо.

– Мое тоже.

Они снова захохотали. Ричи остановился первым. Принял серьезный вид.

– Что такое?

– Кон, ты – мой самый лучший друг.

– А ты – мой.

– У тебя язык заплетается.

– У тебя тоже.

И они опять покатились со смеху.

Вернулся Ник Серсик. Сел на траву скрестив ноги. Конни с Ричи постепенно успокаивались. Конни хотелось лечь. Ей было завидно, что Ник в дешевых брюках. Вид у него был отстойный, зато ему было удобно.

– Жаль, что я не в джинсах. Чувствую себя полным дерьмом.

Ник царапал по земле веточкой:

– Все только и говорят, как здорово ты выглядишь. Все до одного.

Он не мямлил. Головы не поднимал, от занятия своего не отрывался, но не мямлил. Он был славный парень – не заносчивый, не наглый, не подлый. Поэтому все остальные мальчишки подшучивали над ним, а девчонки – смеялись. Они это делали не со зла, но их неумышленная жестокость ранила. Не отдавая отчета своим действиям, она кончиками пальцев коснулась его рыжих волос. Он вздрогнул.

– Прости.

Ее словно током ударило.

– Ничего.

– Мне нравятся рыжие волосы.

В самом деле? Ей нравятся егорыжие волосы.

– Рыжее, чем у Ника, не бывает.

Ник поднял голову; его лицо заливал густой румянец.

– Заткнись, – огрызнулся он на Ричи. – Ты тоже рыжий.

– Черта с два. Я, приятель, то, что называется, рыжеватый блондин.

Они замолчали. Конни подумала, что ей следует как-то разрядить атмосферу, но, в сущности, ей было все равно. Она с интересом наблюдала за происходящим на вечеринке. Джордан, вероятно, перенастроил проигрыватель, потому что сразу же за музыкой «Кайзер чифс» [75]75
  «Кайзер чифс» (Kaiser Chiefs) – английская инди-рок-группа; образована в 2003 г.


[Закрыть]и «Крафтверк» [76]76
  «Крафтверк» (Kraftwerk) – немецкий музыкальный коллектив из Дюссельдорфа, внесший заметный вклад в развитие электронной музыки; образован в 1970 г.


[Закрыть]двор сотрясли ударные и гитара «Уайт страйпс» [77]77
  «Уайт страйпс» (White Stripes) – американская рок-группа; образована в 1997 г.


[Закрыть], исполнявшей песню «Seven Nation Army». Рядом с ней Ник и Ричи стали спорить о том, какой из альбомов этой группы лучше – «Elephant» или «De Stijl». Гектору нравилась музыка «Уайт страйпс». Фигня. Люди его возраста «Уайт страйпс» не любят. Конни заметила, что у бассейна Али закурил еще одну сигарету с марихуаной. Она встала.

– Пойду в дом, – она улыбнулась Нику. – Спасибо, что уступил мне место. Ты настоящий джентльмен.

Это прозвучало чопорно. Должно быть, из-за платья.

Проходя мимо бассейна, она взяла сигарету из руки Али. От него тоже пахло лосьоном, но запах был нерезкий, дымный – так, ей казалось, должна пахнуть курительная трубка. Она быстро сделала две затяжки и вернула сигарету Али. Их пальцы соприкоснулись. Грудь под его майкой была гладкая и мускулистая, как и его руки. Интересно, он что, бреется? Ведь у ливанцев всюду волосы растут.

– Спасибо.

Али что-то тихо сказал по-арабски.

– Что это значит?

Он не ответил. Конни пожала плечами и направилась к Дженне с Тиной. Те сидели за столом, слушали спор о политике, которые вели Линин и Тара. Конни села на колени к Дженне. Линин был разъярен тем, что Тара, собираясь впервые принять участие в выборах, намеревалась отдать свой голос за Либеральную партию. Тряся головой, он называл ее нравственной идиоткой. Она в ответ кричала: а за кого же голосовать, скажи на милость? За кого?! Девочки тоже стали кричать, требуя, чтобы они оба заткнулись. Коста с Блейком начали скандировать: «Туфта, туфта, туфта». Конни шепнула Дженне на ухо: «Пойдем». Девочки кивнули Тине, и все трое поднялись из-за стола.

Они задвинули за собой дверь, ведущую с веранды на кухню. Дженна взяла подруг за руки и повела их в дом. Они миновали родительскую спальню, гардеробную комнату и вошли в ванную. Конни оглядела помещение: белая плитка, в центре синяя эмалированная ванна под старину на железных ножках, зеркало во всю стену.

Дженна плотно закрыла дверь в ванную и восторженно взвизгнула:

– Какой кайф этот «экстези».

Тина присела на край ванны и энергично кивнула.

– Да, потрясающая штука, – согласилась она. – Вот бы еще чуть-чуть.

– Проехали, подружка, нужно было брать, когда давали.

Дженна встала у Конни за спиной, обняла ее. Девушки смотрели друг на друга в зеркале. Дженна потерлась лицом о волосы Конни. Поцеловала подругу в плечо:

– Ты прямо кинозвезда.

Тина подошла к ним, обняла обеих:

– Вы – мои самые лучшие подруги.

Конни поцеловала Тину в щеку:

– А вы – мои лучшие подруги. Навсегда.

Дженна опять поцеловала обнаженное плечо Конни:

– А вы – мои.

Неожиданно Дженна стиснула ее левую грудь:

– Ох, бог ты мой, ну и классные же у тебя сиськи!

Конни поежилась. Ощущение было приятное. Пальцы Дженны продолжали мягко давить на ее сосок. Конни смотрела на своих подруг и на себя в зеркале. Их лица находились так близко одно от другого. Поцеловаться? Дженна отступила от них. Из кармана джинсов достала пачку сигарет и закурила.

– Мы чуть не повели себя как лесбиянки. Мама не отказалась бы увидеть это на фото. От этого «экстези» я на любые подвиги готова.

– А здесь можно курить? – Тина нервно озиралась по сторонам.

Дженна вытащила из пачки еще две сигареты и дала их подругам.

– Мистер Атанасиу курит здесь. В ванне. Мне Джордан говорил. – Дженна включила вытяжку. – Ничего не будет, курите… – Она скорчила рожицу: – Они – богемныелюди.

Конни закурила и посмотрела на ванну:

– Вот бы полежать в этой ванне. Такая огромная.

– Почему бы нет?

Конни перевела взгляд на Дженну:

– Ты серьезно?

– Вполне.

Конни покачала головой:

– Исключено. – Она глянула на свой наряд. – Потом опять придется залазить в свое платье, а это очень долгий процесс.

Дженна медленно кивнула:

– Вид у тебя потрясный, но такое впечатление, что ты не в своей тарелке. – Она открыла дверь. – Ладно, пошли. Авось Линин с Тарой уже перестали ругаться.

Дженна выключила свет.

– Да, – согласилась Тина, когда они вышли в спальню. – А то он, того и гляди, отлупит эту глупую стерву.

К половине одиннадцатого все уже были в дурмане – либо от спиртного, либо от наркотиков. Либо от того и другого. Джордан занес в дом свой проигрыватель, и теперь Али взял на себя роль диджея. Обычно Конни пила бурбон, но сегодня она довольствовалась водкой с лаймовым соком. Выглядела она сногсшибательно, как Скарлетт Йохансон в фильме «Трудности перевода», и за это ей следовало благодарить свою тетю. Ела она мало, без аппетита, просто ковырялась в еде. И очень боялась пролить что-нибудь на платье. Единственное, чего ей хотелось по-настоящему, так это танцевать. Джордан велел Косте с Линином сдвинуть всю мебель к одной стене. Он зажег гирлянды в комнате и засветил большой китайский фонарь под шаром, свисавшим с середины высокого потолка. Фонарь был огромный, и Линин, самый высокий парень из всех присутствовавших, старался под ним не танцевать, чтобы не задеть его головой. Когда он все же случайно задевал фонарь, тот начинал раскачиваться, бросая зигзагообразные блики на танцующих подростков. Джордан ставил хеви-метал семидесятых, хип-хоп и неритмичный панк-рок; Али – рэп и урбан, электронную музыку и современные хиты. А Конни танцевала. Танцевала под Джастина и Кристину [78]78
  Имеются в виду Джастин Тимберлейк и Кристина Агилера.


[Закрыть], под Эминема и Фифти Сента. Сбросив туфли, прыгала под «Арктик манкис» и «Вулфмазер». Когда она танцевала под песню «You Make Me Wanna» в исполнении приверженца старой школы, Ашера, к ней подошел Али. Глаза ее были закрыты, и она почувствовала, как он танцует рядом с ней. Она открыла глаза и улыбнулась ему. Он кружил в танце вокруг нее – медленно, уверенно. Он знал, как раскачиваться, как двигать руками и ногами. Он танцевал великолепно. Она придвинулась к нему ближе. Он тихо напевал слова песни. Струйка пота, слеза, стекала по его груди. Интересно, какая она на вкус? Песня затихала, и Али кинулся к проигрывателю. Конни, закрыв глаза, продолжала танцевать. Она не будет думать о нем, не будет думать о Гекторе. Комнату наполнили синкопированные ритмы группы «Дестиниз чайлд». Конни открыла глаза и увидела, что Али, стоя у проигрывателя, робко улыбается ей. Она подняла руки и издала радостный вопль. А потом он оказался возле нее, и они опять стали танцевать.

К полуночи Дженна на передней веранде рыдала в объятиях Конни. Внизу переливался огнями город. Тина сидела рядом с ними, поглаживала Дженну по волосам. Линин устроился на низкой стенке веранды; возле него стояли ведро и швабра. Сияние луны и огней города за его спиной создавали мягкие оранжевое свечение вокруг его головы с лохматой кудрявой шевелюрой иссиня-черных волос. Прямо как ангел, подумала Конни. Именно Линин убрал за Дженной, когда ее стошнило. Дженна расстроилась из-за того, что Джордан закрылся в своей комнате с Вероникой Финк. Все знали, что они там занимаются сексом.

Дженна подняла голову.

– Почему? – простонала она.

Это слово она повторяла последние десять минут.

Линин пожал плечами:

– Дженна, дружище, я же тебе говорил. Им просто захотелось секса. Между ними ничего нет. Это совсем не то, что между тобой и им.

Дженна встала, стараясь сохранять равновесие. Яростным движением отерла слюни с губ и с подбородка:

– А что между мной и им? Ты вообще о чем? Он трахает Веронику Финк. А меня не трахает. Значит, у него роман с Вероникой, а не со мной, потому что меня он не хочет трахать. – Последняя фраза прозвучала нечленораздельно, так как Дженна опять заплакала.

Конни крепче обняла подругу. На ее платье появлялись мокрые пятна. Бог с ним, решила Конни. Ее лучшая подруга в расстроенных чувствах. Все пьяны, тащатся, никто ничего и не заметит. Она глянула на Линина. Изумленный, растерянный, он смотрел на парадный вход. Она обернулась.

В дверях стоял Джордан. Он что-то одними губами сказал Линину.

– Пойдемте, – Линин жестом поманил за собой Конни и Тину. Девушки встали.

Дженна в смятении огляделась. Увидев Джордана, она скрестила перед собой руки:

– Тебя только здесь не хватало.

Джордан прошел мимо Конни и Тины и протянул руку плачущей девушке:

– Пойдем прогуляемся.

– Отвали, я сказала.

Джордан не опускал руки. Конни замешкалась в дверях, глядя на него и на Дженну. Может, все-таки ей остаться и присмотреть за подругой? Линин мягко подтолкнул ее вперед, и они вышли в холл.

– Пусть сами разбираются, – шепнул он ей.

Они вернулись на дискотеку.

Конни больше не хотелось танцевать, и она прошла прямиком через дом во двор. Ник с Ричи все еще сидели на ящиках у костра. Она села на колени к Ричи и зарылась лицом в его волосы.

Он погладил ее плечи:

– Все нормально, Кон?

– Ммм… – она подняла голову, – Дженна с Джорданом ругаются. – И улыбнулась Нику: – Балдеешь?

Ухмыляясь во весь рот, Ник энергично затряс головой. Она рассмеялась:

– Еще, что ль, добавили?

Ричи кивнул.

– Хочешь?

Конни задумалась. Она все еще пребывала в эйфории, наступившей после «экстези», но обостренность восприятия притуплялась. Появлялось ощущение, что она пьяна. Конни нехотя мотнула головой:

– Нет. А то совсем ошалею.

– Это самое лучшее состояние.

Страстность, прозвучавшая в голосе Ника, удивила и ее, и Ричи.

– Я хочу всегда быть таким, – добавил он. – Не хочу опять становиться нормальным.