Текст книги "Магистериум морум (СИ)"

Автор книги: Кристиан Бэд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 24 страниц)

Разбойники не мешают крещёным. Они лишь поначалу хватаются за ножи, и тут же начинают озираться, готовясь отступить. Они тоже крепки духом, но не нанимались умирать там, где хотели грабить.

Кажется, что Фабиус криво улыбается. На самом деле он просто пытается разъять спёкшиеся губы. И не может.

– Уйди с нашего пути, маг, – говорит сутулый. – Мы убьём префекта и установим в городе другую власть. – Уйди же, пока не опомнились бандиты. Не эти, – он пренебрежительно кивает за спину. – Эти – наёмники. Но скоро очнутся те, кто им заплатил. Кто-то всё равно оседлает бунт. Один – ты не защитишь ничего. Силы твои на исходе. И Сатана не поможет тебе, это не в его правилах.

– Кто ты, чтобы говорить о Нём всуе? – кривится маг.

Губы его лопаются и выпускают слова. По губам течёт кровь.

– Я верю в настоящего Создателя, – говорит сутулый. – В того, кто сотворил и Ад, и людской мир. В того, кто всеблаг и всемилостив. Кто любит нас, ибо мы – его дети.

Фабиус только нервно усмехается. Потому что с улицы заглядывают уцелевшие бунтовщики и их ещё много, очень много. Трижды столько, сколько убитых, если он правильно оценил их число, пока демон владел его глазами.

Перепуганные и озлобленнее внезапными смертями товарищей, многие из них бросили грабёж и стекаются туда, откуда слышны голоса, к парадному входу в дом префекта.

Магистр не увидел, уцелела ли Алисса, жив ли конь. Ему хочется плакать, как плакал он в детстве над утопленными конюхом щенками.

Он поднимает сухие глаза к небу – но там лишь каменный свод.

– Нет никакого создателя – произносит он тихо.

– Это потому, что ты во тьме своих заблуждений, маг, вот и не видишь света, – смеётся сутулый. – Обрати к Нему помыслы. Он всеблаг. Он помилует всех!

– Что мне милость? – щурится Фабиус. – Души наши всё равно попадут в Ад. Иного пути для них нет.

– Есть, если ты уверуешь! – скалится сутулый. – Я видел тех, кто молился богу и умирал, и церковь твоя не краснела.

Бельма его, кажется, не выражают уже вообще ничего. Словно он видит в этот момент своего неведомого Создателя. Всеблагого и всемилостивого. А потому – не чувствует ни боли, ни страха.

Изуродованное лицо крещёного становится благостным и липким, или это кажется, Фабиусу, потому что к горлу его подступает рвота.

Вот если бы сесть, опуститься на этот грязный холодный пол, как на прекраснейшую из постелей?

Но демон медлит, и магистр врастет в мраморные ступени, как дерево в камень скалы, цепляясь каждым нервом, каждым ощущением тела.

– Маги много столетий обманывают народ! Нет никакого Ада! Есть сонмище бездомных тварей его! И маги подкармливают их душами, уверовавших в Ад! Поверь в Создателя, и душа твоя станет бессмертной! Как птица минует она адские пределы и устремится вверх! А уж там Всеблагой Создатель будет питать её своим светом. Вечное счастье после смерти ожидает тебя!

Бельмастый вдохновлялся безмолвием Фабиуса и врал всё громче.

«Какое бессмертие? О чём он? Где его доказательства?» – думал магистр, не имея сил отвечать. – Разве не видит он мощи слуг Сатаны? Церквей, растущих из семян его, словно деревья? Что может показать он? Где его небесные бессмертные души? Где эта смерть, не окрашивающая окна церквей Его?»

Однако толпа на пороге дома внимала сутулому всё трепетней. Ей не нужны были не доказательства, только сказки.

Среди десятков непогребённых трупов слова проповедника звучали особенно торжественно и обнадёживающе. Пожалуй, можно было даже не хоронить убиенных, если впереди людей ожидало лёгкое и бессмертное парение. Да и зачем вообще трудиться в текущей жизни, если после смерти тебе и так пообещали всё?

– Он велик и прекрасен! – вещал бельмастый. – Лицо его – сияет!

Магистр Фабиус покачнулся, но в тот же миг двери за его спиной распахнулись вовнутрь, и на лестницу шагнул демон.

В синем камзоле погибшего мага, с волосами, причёсанными по городской моде, а не рассыпанными по плечам. С серебряным наборным поясом, явно уворованным у префекта и такого же происхождения длинным кинжалом на левом бедре.

Впрочем, Фабиус глянул на него лишь мельком и с облегчением отступил к дверям, приваливаясь к косяку.

– Создатель!.. – продолжил, было, сутулый, но осёкся, уставившись на инкуба.

Демон взирал сверху благолепно и радостно. Происходящее забавляло его. Он был прекрасен.

Далее магистр не запомнил ничего.

Глава 16. Две женщины

«Любовь, а не немецкая философия служит объяснением этого мира».

Оскар Уайльд

Мир Серединный под властью Отца людей Сатаны.

Год 1203 от заключения Договора,

Месяц Урожая, день 13-й

Холодная вода омочила губы, стекла по бороде на голую грудь. И тут же запоздалая дрожь сотрясла тело магистра Фабиуса, вызвав кашель. Он застонал – боль, словно гаррота, сжала его голову.

Магистр Фабиус – страдал. Он был счастлив.

Знаешь ли ты счастье, когда пьёшь жизнь полною чашей? Когда не ведаешь страха, нужды и голода? Но вот ты один среди адских тварей, и бунтовщики рвутся вверх по лестнице, и смертный холод овевает тебе виски так, что волосы шевелятся от страха. И тело твоё немеет, и сознание меркнет, и мысли тонут посреди боли. Тебе кажется, что это смерть заглянула в лицо. Но вдруг, с холодом текущей по телу воды ты понимаешь, что жив. Это ли не счастье?

Воняющая уксусом тряпка прошлась по лбу, по щекам, противно захолодила шею. Мысли спутались. Магистру приснилось на миг, будто он – мальчишка, и расшалившийся приятель запихал ему за шиворот лягушку. Но сон тут же кончился, потому что затылок задрожал и закачался сам собой, поднимая новые волны боли.

«Да что же это! Да оставьте же меня в покое!»

Магистр Фабиус заставил себя поднять веки, и увидел сухие пылающие ужасом глаза и белые как облатка губы. Это была Алисса.

Она сидела на полу рядом с Фабиусом, держа на коленях его голову. Магистр пошарил здоровой рукой. Пол был тёплый, деревянный. Значит, лежал он уже не на лестнице, а внутри обеденной залы. У самых дверей, потому что рука нащупала и начало ковровой дорожки, что вела к столу.

По дорожкам пота, засохшего на щеках Алиссы, магистр понял: это она перетащила его через порог, чтобы он не лежал на холодном камне.

Увидев, что Фабиус открыл глаза, женщина захлопала ресницами, попыталась согнуть дрожащие губы в улыбку, но не сумела, только глаза её увлажнились и капля упала с её лица на лицо Фабиуса, нежным, едва ощутимым касанием напомнив, какие лёгкие у женщин слёзы.

«Да, вот такое оно и бывает – счастье, – подумал опять Фабиус и глотнул из чашки, что Алисса держала у его губ.

Вода разодрала горло и встала комком над желудком. Фабиус с трудом сдержал тошноту. И услыхал, как демон застучал по полу чужими туфлями. Потом тень упала магистру на лицо – демон наклонился, обдав Фабиуса жарким воздухом, исходящим от его тела, и довольно приятным ароматом, похожим на запах белых фасцелий, что дарят невестам.

Теперь магистр видел лицо инкуба: рот его скалился в улыбке, глаза горели. Фабиус с удивлением отметил, что обитатель Ада всё ещё разодет в камзол убиенного магистра. Видимо игра в человека ему понравилась.

Руки Алиссы мелко затряслись. Вода выплеснулась из чашки на бороду Фабиусу. Женщина была в ужасе, близком к смертельному, магистр ощущал это очень явно. Он понимал, что демон – слишком близко склонился не только к нему, но и к ней. И он собрал силы, рванувшись всем телом навстречу адской твари, заставляя инкуба выпрямиться и отступить.

Нет, тот не испугался, конечно. Но был брезглив. И предпочёл с некоторого расстояния наблюдать за попытками человека подняться.

Наконец, благодаря неимоверным усилиям и помощи Алиссы Фабиус сумел встать на ноги. Он покачался немного, борясь с головокружением, сделал неуверенный шаг к столу. Алисса подхватила его, не дав упасть.

Демон поднял ладони, медленно свёл их, изображая аплодисменты.

– Я успокоил чернь, – сказал он. – Ты был прав, человек, они внимали мне, как замороченные, словно бы я и есть их нелепый бог. Хотя, боюсь, я мало что ценного сумел изобрести в словах и позах. Ты должен был объяснить мне, о чём следовало говорить.

– Ерунда, – магистр попробовал сделать ещё один шаг и скривился от боли: проклятая гаррота всё ещё сжимала виски. – Толпа совершенно неспособна осмысливать быструю речь. Достаточно десятка фраз. Чем глупее – тем лучше.

– Забавно… – протянул демон, нисколько не задетый тем, что в нём могли предположить глупца.

Он открыл буфет и добыл чистые кубки, тонкой работы, серебряные и без драконов, налил вина, сделал жест, предлагающий магистру сесть за стол и выпить.

Фабиус дошёл до стола, опираясь на руку Алиссы. Склонился к ней, прошептав:

– Иди вниз, девочка.

И оттолкнул от себя. А потом обессилено рухнул в кресло

– Это ты зря, – усмехнулся демон. – Мне нравится твоя женщина. Она могла бы тебе прислуживать. Не каждая человеческая тварь способна даже стоять в моём присутствии.

Алисса пятилась, не сводя глаз с инкуба.

– Иди вниз! – глухо, но твёрдо произнёс Фабиус. – Если сумеешь – вскипяти нам вина.

– Вскипятить вина? – изумился демон, провожая глазами пышные юбки Алиссы. – С каждой минутой, проведённой здесь, я узнаю о Серединном мире всё больше странного. Зачем кипятить вино? Неужели вино от кипячения становится ещё более пьяным?

– Пьяным – это от перегонки, – выдохнул магистр, кое-как пристраивая голову на спинку кресла. – А кипятят – чтобы добавить туда пряностей и мёда. Так оно станет полезным для тела. Горячее вино вернёт мне часть сил и, возможно, понравится тебе.

– Отравить меня трудно, – улыбнулся инкуб.

В глазах его блеснуло что-то странное, но маг не успел догадаться, что именно.

– Не смею даже питать таких незамысловатых иллюзий, – хмыкнул он. – Я видел, как ты пил из отравленного кубка.

– Да, – кивнул демон. – Кубок был презабавный. Владелец этого дома создал их во множестве и связал заклинанием все, чтобы были они, как один.

«Вот как? – удивился магистр. – Владелец?..»

Демон изогнул губы. Он и не скрывал, что видит мысли окружающих его людей.

– А как ты их видишь? – полюбопытствовал маг, долгие десятилетия учившийся читать мысли по движениям тела, мимике, одежде.

– Это не сложно, но требует от тебя иной начинки. Хочешь, я достану твою душу и вдохну в тебя средоточие огня?

– А душу-то куда денешь? – рассмеялся Фабиус и скривился от боли, что затаилась, было, но от тряски тут же выпустила когти.

Ему мучительно чего-то не хватало в обширной зале, но тут вспыхнула свеча на столе, озарив дальний его угол, и он вспомнил, что малое время назад тут сидела фурия.

– Где она? – спросил маг, понимая, что инкубу не требуется особенных пояснений.

– Алекто? Гуляет внизу. Ты полагаешь, я из одной прихоти привёл сюда твою женщину? А вот коня поймать не сумел. Душа его так мала, что я побоялся её сломать…

Фабиус не дослушал, поднялся рывком, уронив кубок. Он же послал Алиссу вниз!

– Не дёргайся, смертный, я помню, что мы уговорились только остановить это стадо обеденных блюд. Алекто уже сыта. Видимо, развлекается среди трупов. Женщины любят красивое.

– Разве мёртвое – красиво?

Фабиус поднял кубок из лужицы красного вина, поставил, отодвинул стул. Инкубу он не поверил и намеревался найти Алиссу и убедиться в её безопасности.

– Сядь, я сказал!

Демон вскинул голову, и его огненные глаза прошили магистра до самой печени. Тот охнул и упал в кресло. В правом боку горело так, словно маг хлебнул расплавленного свинца.

Инкуб поморщился, приподнялся, покосился на обмякшего в кресле магистра, сел, хлебнул из кубка, снова встал. Казалось, он хочет подойти к Фабиусу, но что-то не пускает его.

Наконец, демон выскользнул из-за стола и отправился вниз на кухню по лестнице для слуг. Он уверенно миновал несколько дверей, за которыми раздавались голоса, остановился у крайней справа, решительно дёрнул её на себя, вошёл и уставился на редкий бардак, какого не увидишь обычно на кухнях приличных домов.

Обширное полуподвальное помещение с огромным очагом, жаровней и двумя печами было разгромлено. Битые горшки валялись, пересыпанные дорогими пряностями, медная посуда лежала кучей, словно её хотели унести, но почему-то не успели.

И, в общем-то, понятно – почему. Алекто отправилась поохотиться чёрным ходом в тот самый миг, когда инкуб шагнул на парадную лестницу. Слугам префекта повезло – они струсили и разбежались. Алекто покушала теми мародерами, кого застала на кухне.

О, а вот и они, лежат возле окованного сундука с дорогой серебряной посудой. Ломали сундук? А вот тут – чьи-то одеревеневшие ноги торчат из-под стола…

Инкуб нашёл глазами Алиссу, севшую от страха на пол вместе с кувшином, что держала в руках.

Приближаться не стал.

– Иди наверх, смертная! Напои своим вином мага, он нужен мне живой!

Алисса заторможено кивнула, продолжая сидеть.

Демон уставился в остывший очаг.

– Тебе велено было вскипятить вино! – нахмурился он.

Подёрнутые пеплом угли встрепенулись и расцвели алым, а следом и огонь побежал по ним.

– Быстрее же!

Алисса подхватила свободной рукой юбки, бросилась к огню. Вылила вино глиняную кружку, поставила на угли. Начала растирать травы, уже насыпанные ею в каменную ступку.

Демон расширил ноздри, с любопытством вдыхая незнакомый запах.

– Что это у тебя? – спросил он негромко.

Алисса нервно сглотнула, набрала в грудь воздуха:

– Чабрец, добрый господин, – выдавила она. – Ромашка и валериана.

– А для чего нужны? – поинтересовался демон всё так же негромко и, пожалуй, вкрадчиво.

– Чабрец успокоит нервы и облегчит дыхание, ромашка – снимет спазмы, валериана – придаст сил. Ещё нужно немного мёда и…

Женщина говорила распевно, хоть голос её и подрагивал.

– Ты, верно, неплохо поёшь, красавица. А, сдаётся мне, сможешь и станцевать?

Демон хмыкнул, и Алисса сжалась в комок. Только руки её продолжали крутить в ступке пестик.

– У нас женщины не носят одежды, – продолжал инкуб, бесцеремонно разглядывая Алиссу. – Я бы посмотрел, какова ты без этих тряпок.

Женщина уловила в его голосе странные, мурлыкающие нотки. Она чуть отползла от очага и упёрлась задом в стену.

– Не бойся, – усмехнулся инкуб. – Или бойся. Так забавнее. Готово твоё вино?

Он легко взял горячую кружку прямо с углей, поднёс к лицу, принюхался.

– Слишком слабые травы, но тебе виднее, посмотрим. Я раньше не имел дело с людьми даже в плане гастрономии.

Он вернул варево на огонь и приказал:

– Бери же всё, что тебе необходимо, и ступай за мной!

Тяжёлый длинный деревянный стол был повержен! Он лежал, задрав к потолку толстые дубовые ножки. Видимо, кульбит стол выписал славный, потому что посуда разлетелась с него по всей обеденной зале. Немногая фарфоровая украсила осколками пол, серебряная не пострадала, лишь таращилась пустыми округлостями тарелок. Бокалы же раскатились, оставив винные лужи.

С одной стороны опрокинутого дубового гиганта стоял магистр Фабиус. Жилы на его лице вздулись от напряжения, губы посинели. На другом конце шипела, словно гадюка, Алекто. Её личина исказилась так мерзко, что это не понравилась даже демону.

– Ну и что вы не поделили здесь? – сердито спросил он и укоризненно посмотрел на мага. – Я знал, что бабы-дуры, но ты-то мог бы…

Алисса забормотала что-то себе под нос, наверное, какое-нибудь простенькое женское заклинание. А фурия оскорблённо взвизгнула и… бросилась через стол на демона, в прыжке обращаясь из женщины в крылатую тварь.

Вернее… попыталась броситься. Прямо в воздухе её вдруг свернуло в клубок, развернуло, выгнуло дугой….

Визг Алекто оповестил присутствующих о том, что гимнастика не безболезненна для неё. Инкуб сжалился и отшвырнул демоницу в угол. И наклонился, поднять кубок.

Фурия, недолго думая, сиганула на стол и кинулась оттуда на магистра, справедливо подозревая, что, раз инкуба ей не достать, надо уничтожить сначала более слабого противника.

Правда, прыгнула помятая тварь совсем не так быстро, как ей хотелось бы. Неожиданное и коварное нападение демона, (который всё-таки был соплеменником ей, а не человеку), вытряхнуло из неё большую часть сил. И демонице пришлось прямо на лету терять такой удобный крылатый облик, и морфировать в женщину. Ведь не становиться же тенью, в самом деле?

Пока Алекто летела через стол, по пути обрастая волосами, грудями и прочими женскими прелестями, Алисса метнулась ей навстречу и выплеснула в лицо Алекто кружку горячего вина.

Казалось бы, что в этом страшного? Но женщина ещё на кухне успела перелить зелье из глиняной посуды в серебряную, и серебро, соединившись с варёным в вине чабрецом, учинило на лице фурии такую оригинальную косметическую процедуру, что кожа полетела клочьями.

Алекто с воем плюхнулась на многострадальный стол, а Алисса, размахивая кружкой завизжала не хуже демоницы:

– Прочь, тварь! Пошла прочь!

Несколько потрясённый сценой успешного нападения воробья на кошку, инкуб вытаращил глаза. А магистр, собравшись силами, дёрнул Алиссу за спину и влепил Алекто хорошенькое заклятье, от чего её земной облик подёрнулся трещинами, затрепетал…

– О, как всё запущено, – весело сказал инкуб. – Такого и в книжках не напишут!

Алекто тоненько взвыла и грудой тряпья рухнула на поваленный стол. Её ткани усиленно морфировали, отыскивая безопасную форму. И, наконец, между ножек стола образовалась довольно крупная худая чёрная кошка. На иной облик сил у демоницы не осталось.

И маг, и инкуб, потрясённые случившимся, уставились на животное. Из рукава синего магистерского камзола, что так и носил демон, вылезла змея с толстой хитроватой мордой и тоже вперилась сонными глазками в Алекто.

– Доволен? – спросил мага инкуб.

Магистр только головой покачал. Он сам не понял, как сумел сотворить такое.

– Чабрец и вино, настоянные в серебре, – подсказал демон. – Ну и куча всего прочего. Страх, ярость… А ярость женщин – сродни таковой же кошачьей. Можно бы сесть сейчас и расписать всё произошедшее на магические фразы. И ты составишь новое заклинание. Вы же глупы и владеете магией, только подпирая её словесными костылями.

Магистр невесело усмехнулся. Не об этом он думал и не этого хотел. Да и до научной ли работы над заклинаниями ему теперь было? Но в глазах демона он заметил неподдельный интерес и кивнул, соглашаясь, что вполне можно было бы проделать такую работу.

И инкуб тоже кивнул и движением ладони в воздухе перевернул стол.

Алекто отпрыгнула с шипением, но недалеко. И опять приблизилась к столу коротенькими шажками. А потом жалобно замяукала.

– Похоже, она сама – никак… – пробормотал Фабиус.

– А ты её пожалей, фурию! – расхохотался демон.

Кошка мявкнула душераздирающе и, не мигая, уставилась на инкуба.

– Послужи-послужи, – сказал он, промокая рукавом слезящиеся от смеха глаза. – Я ещё подумаю, что с тобой сделать.

Красная слеза покатилась по его щеке, как капля ртути, сорвалась вниз… и исчезла в пасти змеи, разве что не замурлыкавшей от удовольствия.

– Это ты тоже превратил кого-то? – спросил Фабиус.

– Это? – инкуб погладил голову змеи пальцем. – Это мелкая адская тварь. Но ума у неё иногда побольше, чем у многих тварей высших. А фурию превратил ты, хотя у тебя даже в теории не хватило бы ни сил, ни умения.

Демон движением кисти расставил вокруг стола стулья:

– Садись. Вина опять нет, но тебе, я вижу, лучше.

– Я принесу, – тихо, но твёрдо сказала Алисса.

Глаза её были глазами человека, очнувшегося от долгого сна.

Алекто зашипела, но ретировалась в угол, когда женщина вынула из кармана передника тряпку и принялась протирать стол.

Демон цокнул языком:

– Похоже, вино таки будет! А ты не промах, маг!

Тень побежала по лицу магистра. Он смотрел на Алиссу, уверенно расставляющую посуду, которую поднимал для неё инкуб, а видел другую. С распущенными волосами и нежной белой кожей. Которую тоже обрёк на смерть. Алисса шла рядом с ним по лезвию, он должен…

– Только попробуй, – предупредил инкуб. – Женщина красива, и она меня развлекает.

Алисса, к удивлению Фабиуса, сделала книксен и, захватив кружки, отправилась вниз.

– Сильная женщина – большая редкость, наслаждайся маг.

– Странные у вас понятия о силе. Я полагал, что фурия, как тварь… Извини, как существо глубинного Ада…

– Ну, да, в теории она – сильнее меня, не будь… гм… такой бабой. Эмоции, маг. Нас, как и вас, обессиливают эмоции. А, может, у нас это и похуже. Ведь достаточно доли секунды, чтобы пробить защиту того, кто не уследил за нервами. Так что – не трясись. Женщину твою я не трону. Хотя бы потому, что кто ещё принесёт нам вина? А я начинаю находить в нём вкус. Садись же! И расскажи мне, наконец. Я устал ждать.

– Что я должен тебе рассказать? – удивился Фабиус.

Глава 17. Пять из пяти

«Добрый поступок может оказаться дурным поступком. Кто спасает волка – убивает ягнят».

Виктор Гюго, «Девяносто третий год»

Мир Серединный под властью Отца людей Сатаны.

Год 1203 от заключения Договора,

Месяц Урожая, день 13-й

Магистр Фабиус закрыл глаза, и перед ним как наяву встала из памяти сцена прощания с сыном.

«…И пятое…» – сказал он тогда и запнулся.

Он хотел дать какое-то живое напутствие, чтобы сын не забывал, что отец помнит о нём, надеется на него. Но подходящих слов, чтобы не были они слишком мягкими, маг так не нашёл и завершил так: «Помни же, что я вернусь не позже конца осени, и хочу увидеть, что ты здоров и выполнил всё, что я тебе наказал!»

А потом Фенрир нетерпеливо ударил копытом. И Фабиус вскричал уже так, чтобы слышали все слуги: «Помни: теперь ты – хозяин замка и всех людей здесь и в долине! Будь же достоин этого!»

И конь взял с места в галоп. И ветер ударил в лицо и вышиб слёзы.

О том ли он хотел говорить тогда?

Демон молчал, наблюдая лицо Фабиуса. А потом ловко перекинул ногу на ногу и, оправив манжет движением изящным и словно бы привычным, сказал едва слышно:

– Он не видел.

– Что? – вскинулся магистр Фабиус.

Он и не собирался отвечать на вопрос демона о том, как и когда прибыл в Ангистерн. Картина прощания встала перед его глазами почти против воли!

– Твой сын, – размеренно и негромко пояснил инкуб. – Он не видел, что ты испытываешь страдание, расставаясь с ним. Более того…

Демон налил вина и бросил кусок буженины кошке.

На столе уже было, чего поесть. Алисса постепенно навела порядок на кухне, собрала слуг, и оттуда поднялся на трясущихся ногах паренёк с блюдом холодного мяса, репы и гороха. Уцелели и запечённые пироги, из тех, что не разбились вовремя кульбитов стола.

Кошка оскорблённо фыркнула и мясо есть не стала.

Маг медленно переводил взгляд с кубка – на глиняную сковороду с пирогом, со стола – на кошку. Он старался не думать о том, как сильно он не желает обсуждать с демоном свои семейные проблемы. И всё же лицо Дамиена, его блестящие, возбужденные глаза, его русые волосы, раздуваемые утренним ветром, он видел сейчас словно бы наяву.

– Он ждал. Ждал, когда ты уедешь, – сказал демон. – Я бы даже сказал, что он мечтал об этом.

Фабиус уткнулся глазами в столешницу, многократно скоблёную трудолюбивыми руками служанок. Ровную и плоскую.

Маг тоже мог читать по лицу, если любовь не застилала его вздор плотной пеленой. И потребовалась смерть сына, чтобы пелена спала с его, ещё таких живых в памяти, черт. Но кто такой этот пришелец из Ада, чтобы маг исповедовался ему?! Да даже бы самому Сатане!..

– А что случилось с матерью Дамиена? – спросил демон.

Магистр вздрогнул, и тени души его сомкнулись.

– Это допрос? – спросил он, поднимая сухие тёмные глаза.

– Это – взаимно полезный интерес, – пояснил демон.

– Не вижу тут никакой взаимности!

Пустой кубок отлетел в сторону, хоть его и не коснулась рука магистра, сорвавшаяся в ударе. Столешница отозвалась глухо и жалобно.

Фабиус резко поднялся, прошёлся вдоль стола, замер. Он не мог выйти вон и нарушить хрупкое равновесие, установившееся в доме. Вот он вспылит и выйдет вон? И что? Рассвет близок. Кто будет днём хоронить трупы и наводить порядок в городе, если этот слабый мир между ним и демоном нарушится?

Демон согласился помочь Фабиусу. Он что-то хочет от него. Значит, им нужно поговорить, каким бы трудным это ни казалось!

Но причём тут его сын и жена? Какое дело до них демону? Он сам выяснит судьбу сына и отомстит, если виновные существуют, а смерть не возьмёт его раньше. Но это – потом. А сейчас нужно подавить бунт и спасти город!

Фабиус прошёлся вокруг стола, успокаиваясь. Подошёл к окну, отогнул штору.

Небо уже посерело слегка, наверное, невидимое солнце лизнуло горизонт. Но город спал, и горожане ещё смотрели последние, самые быстрые сны, перед побудкой.

Магистр вернулся к столу, сел.

Инкуб с интересом следил за ним. При желании он мог бы читать любого из смертных до самого дна, но, похоже, не хотел или боялся до времени сломать свою игрушку. Что им двигало, ведь не праздное же любопытство? Или он искал слабые места, чтобы потом манипулировать магом, подчинять его волю?

Фабиус налил себе вина. Лучшего из тех, что нашлись в погребе. О вине тоже позаботилась Алисса.

Он отхлебнул, вспомнил про хозяина дома префекта мэтра Грэ. Обернулся, где же он?

Пару часов назад префект пустым мешком сидел в собственном кресле. Но потом фурия повалила стол… И где же старик? Труп магистра Ахарора унесли слуги, но…

Фабиус вскочил и бросился к кучке тряпья у противоположного торца стола. Да, это была одежда префекта! Но где он сам?

Демон расплылся в улыбке.

– Ты полагал, что воля его захвачена? – спросил он.

Фабиус кивнул.

– Ты ошибся. Старик был просто несъедобной куклой. А небольшая внутренняя плоть его – развеялась.

– Куклой?..

Страшное предчувствие сжало сердце магистра Фабиуса.

Демон расхохотался.

Фабиус схватился за грудь, нашаривая амулет.

– Не бойся, маг. Никто пока не собирается нападать на нас. Наши враги трусят или их мало, что, в общем-то, одно и то же, – сказал демон, вытирая алую влагу в уголках глаз. Пальцами, рукав бы воспламенился. – Уже напали бы, если бы могли – продолжил он, усадив на руку существо, похожее на змею. И мелкая тварь тут же начала облизывать его ладони. – Но я полагаю, что адская кровь течёт лишь у одного из этой банды. А показавшись мне, он потеряет больше, чем приобретёт. Ведь пока я не знаю, кто он, он не знает – как много я о нём знаю.

– Сатана, отец наш, что же это… – прошептал Фабиус, сжимая на груди камень.

– Обычное дело для чертей или бесов, – фыркнул демон. – Нашли тёплое местечко и жируют, как не лопаются. В Аду, понимаешь ли, не мёд.

Он с видимым удовольствием отхлебнул сладкое вино.

– Знай я раньше, что у вас есть такое вот… – он приподнял бокал. – Я бы давно занялся вашим миром плотнее!

Фабиус смахнул со лба прилипшую прядь волос:

– Что же творится под лунами… – пробормотал он. – Бесы живут в Ангистерне как будто люди. Неужто и фурию они позвали себе в развлечение?

Фабиус искоса глянул на инкуба, но тот сделал вид, что увлёкся вином и не желает продолжать разговор.

Маг пожал плечами, оправил рубаху, примерился к тому, что стояло на столе, выбрал пирог с говядиной, что повалялся уже и под столом, но не особенно пострадал, в силу того, что крышка пирога здорово припеклась к глиняной сковороде и не дала ей растерять начинку.

К магу внезапно вернулись и аппетит, и жажда бытия. Планы его всё ширились. Теперь ему мало было защитить город. Хотелось ещё и разобраться, как далеко зашло паломничество адских тварей на землю. И наказать.

– Так значит, мэтр Грэ был куклой, ведомой его живым двойником, бандитом, по прозвищу Клёпка Барбр? Но неужели сам бандит – это… Это невероятно!.. – бормотал он с набитым ртом.

– Сам бандит и есть мелкий бес или чёрт, сбежавший из Ада и решивший поселиться на земле? – поморщился инкуб. – Это вряд ли. Черти сами по себе – огненной мухи не обидят. Кто-то должен был совратить беднягу. Скажи, ты же узнал вчера что-то странное о префекте?

– Да, я видел отпечаток детской ладошки Селека Грэ в церкви, – кивнул маг.

Эту информацию он совсем и не сбирался скрывать, и был удивлён деликатностью демона. Только что лезом лез к нему в память, выпытывая подробности о жене и сыне, и тут вдруг – …?

– Понимаю твои сомнения,– кивнул инкуб. – Узнай же, что мне непросто разобраться, как ты устроен, где для тебя важное, а где нет. Я готов считать, что мы заключили временное соглашение, и ты сам расскажешь мне о том, что сумел узнать по нашему общему делу? Я пообещал тебе защитить город, так говори же? Или перестань дёргать мысли, и я сам пошарю у тебя в голове!

Маг поморщился, но выдавил, понимая, что демон общается, как умеет:

– Даже по линиям судьбы – это была ладонь иного, чем префект, человека. Я подозревал, что передо мною – переодетый мошенник. Что бандит Барбр как-то засунул своего дружка в префектуру… Но демоническая тварь – это выше моего понимания! Договор с Адом, его же все...

– Все соблюдают, не так ли? – расхохотался инкуб. – Тщательно ли ты соблюдал его сам?

Магистр пожал плечами:

– Долгие годы занятий кое-чему научили меня. Но это – слишком сложно для черни.

– Неужели? – расхохотался инкуб. – Да нет ничего проще, чем предложить своё тело любопытному бесу из первого адского круга!

– Но, душа будет пожрана!

– А зачем она нужна? Часто ли вы используете эту душу? Вам нужны крепость тела, защита и достаток, как и всем прочим. И вот признай, – инкуб вытер слезящиеся глаза. – В Аду это – самый мелкий и слабый бес, а здесь, у вас – он велик и многосилен. Впрочем, мэтр Грэ нашёл для себя уж больно никчемного.

– Мэтр Грэ?

– Ну, да, – задумчиво кивнул инкуб, играя пустым кубком. – А уж бес сделал из него двоих – префекта, чья карьера обеспечивала им полную безнаказанность, и бандита – в теле которого демон и обитал вдали от ритуалов церкви.

– Ему вредны ритуалы церкви Отца Нашего, Сатаны?

– Его могли там изобличить по какой-нибудь нелепой случайности. Церковь обладает некоторым собственным гм... зрением.

– Вот как? – удивился Фабиус. – Но что было после?

– После? – демон почесал щёку. – Думаю, что прибрав город под себя, мелкий бес захотел ещё больше власти. Ну, так уж мы устроены. Корыстолюбие и властолюбие считаются у нас добрыми привычками, как у вас воровство и обман.

– Воровство и обман не считаются у людей!.. – магистр едва не подавился остатками пирога.

– Тогда найди мне среди людей единого честного и не лгуна? – парировал инкуб. – Мало ли, что говорите вы на словах. Посмотри: чем знатнее человек и богаче – тем больше он вор и мошенник. А значит – это и есть настоящие доблести вашего рода. И нечего их стесняться. Вот так же мы – корыстолюбивы и любим власть. Хотя Сатана, порой, и журит самых рьяных.

Фабиус едва стерпел этот антилюдской пассаж.

– Давай вернёмся к нашим бандитам? – оборвал он философствования Борна. – Значит, Селек Грэ, будучи молод и гол, как сокол, призвал демона, чтобы устроить свою судьбу? Когда?