Текст книги "Месть старухи (СИ)"
Автор книги: Константин Волошин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 26 (всего у книги 36 страниц)
Томаса вздохнула. Помолчала и заметила:
– Ты сама в таком случае должна была подтолкнуть его. Этак он и потом не осмелится тебя взять.
– Что за страшные глупости ты говоришь? Он этого никогда не сделает, пока мы не обвенчаемся. И я этого не хочу!
– Ври, ври больше! Будто я не вижу, как ты жаждешь его! Так и пылаешь неугасимым огнём страсти! Притвора!
Мира не ответила. Было обидно такое слушать, но в душе должна была признать, что Томаса права. Вспоминая, она поняла, что давно готова была отдаться Хуану, если тот сделает хоть малую попытку. И опять противоречивые чувства охватили девушку.
Хуан тоже мучился подобными вопросами и никак не мог заснуть.
С этого вечера девушки потребовали всегда брать их с собой на те деловые встречи, что получались у Хуана.
– Какого чёрта? Что вам там делать, стрекозы? Никакого интереса там для вас нет! Сами гуляйте и не мешайте мне вести переговоры.
– Ты ведь не всегда посещаешь конторы, – говорила Томаса просительно. – Дома́ тоже ты посещаешь! Вот туда мы и хотели бы с тобой. Так мы ближе познакомимся с людьми... Ну что тебе стоит! Договорились? Мира, скажи ему!
– Хорошо, хорошо! Уговорили! Иногда буду брать вас с собой. Поскучаете, тогда не вините меня.
И уже почти неделю девушки сопровождали Хуана в его визитах по разным купеческим домам.
Томаса только и знала, что знакомилась с мужчинами, почти избегая сеньорит. Мира неожиданно заинтересовалась делами, которые обсуждал Хуан.
– Мира, рыбка моя! Меня засмеют мои коллеги, если ты будешь даже просто слушать, а не то, что вникать в те дела, которыми мы занимаемся!
– Думаешь, вы там такие умные все? Ничуть! Если хочешь, то я могу даже дать дельный совет кой-кому. Например, тебе, Хуанито!
– О чём ты говоришь, Мира! Помилуй! Не вздумай так брякнуть при людях.
– Погоди, милый! Позавчера ты почти договорился о поставке на Пуэрто-Рико зёрен какао. И не учёл усушки их. И потеряешь на этом по семь мараведи на фунте. А сколько ты собрался арроб взять? Шесть тысяч? Так посчитай, во что тебе это обойдётся убытками!
– Не шесть, а всего две тысячи, – буркнул Хуан, а сам уже в уме подсчитывал убыток.
– Можешь не считать, мой Хуан! Это обойдётся тебе в кругленькую сумму. – И она назвала её.
Хуан со смешанным чувством ревности и удивления смотрел на Миру. Она вроде бы и не обращала на это внимания, но внутренне посмеивалась и удовлетворённо молчала.
– Хорошо, Мира. Но и ты должна меня понимать! Как я буду выглядеть перед солидными людьми, когда мне подсказывает такая молоденькая девчонка!?
– Я легко могу это сделать и потом, любимый мой Хуанито! Тебе только не надо торопиться. Всегда говори, что тебе надо всё хорошенько обдумать.
Хуан окончательно испортил себе настроение, позволив Мире так с ним говорить. Лишь много часов спустя он должен был признать, что Мира во многом права. А считает она и того и лучше и быстрей. После этого он уже не противился её поползновениям вникать в его деловые переговоры.
И, вернувшись через день домой, Хуан торжественно заявил Мире:
– Договорился, Мира! Только на меньшее. Как ты говорила, не получилось.
– С тебя причитается! – улыбнулась девушка, очень довольная.
– Нужно ещё продать, получить прибыль, моя милая рыбка! Скоро домой поедем. Здесь больше делать нечего.
– Мы ведь ещё почти нигде не побывали! Только на одном вечере!
– Через три дня ещё один предстоит. Готовьтесь, стрекозы!
Хуан тем временем вложил почти все деньги в договора, надеясь получить прибыль не менее пятидесяти процентов. Это его вполне устраивало.
Он написал письмо своему компаньону с отчётом и просил, если он запоздает, заниматься их делом самостоятельно.
На этот раз вечер, куда его пригласили с девушками, был не столь богат приятными сеньорами и сеньоритами. И всё же и Мира, и Томаса были довольны. Особенно Томаса. Ею заинтересовался сеньор с плантации сахарного тростника, дальний родственник асиендадо. Его звали дон Фауро Пардо. Молодой человек лет двадцати пяти, ровесник Хуана. Тяжёлый подбородок делал его лицо немного грубоватым и более старшим, чем на самом деле.
Как потом оказалось, он наследник богатого купца из Сантяго-де-ла-Вега на Ямайке. А здесь он работает у своего дальнего родственника в надежде заполучить богатую невесту.
Это знали все, но Томаса посчитала себя вправе претендовать на этого сеньора. И оказалась права. Молодой сеньор, очарованный блондинкой с голубыми глазами, что в волнении становились зеленоватыми, тут же воспылал к ней симпатией, которая вскоре переросла во влюблённость.
– Неужели что-то случится? – с надеждой говорил Хуан Мире. – Видно Томаса серьёзно взялась за этого Пардо! Пусть Господь будет к ней благосклонен!
– Я тоже так же думаю, Хуанито! Мне было бы спокойнее, зная, что она пристроена. Может, ради этого отложить отъезд на некоторое время?
– Я готов рискнуть, Мира! Компаньону письмо отправил. Пусть работает. А мы должны поспособствовать Томасе.
И вот прошло с этих пор две недели. Дон Фауро неотступно был у ног Томасы, и их отношения довольно быстро переросли в нечто, похожее на любовь. Во всяком случае, со стороны Фауро. Хотя сама Томаса признавалась Мире, что она питает сильные чувства к своему возлюбленному.
– Он мне нравится! Приглашает посетить его родных на Ямайке. Далеко это?
– Я мало знаю об этом острове. Надо Хуана спросить.
Хуан уже интересовался Ямайкой, рассчитывая через дона Пардо расширить в ту сторону свои дела. И он сказал, правда, не совсем уверенно:
– Мне говорили, что это приблизительно раза в два дальше, чем до Пуэрто-Рико, девочки. Не так уж далеко! За неделю свободно дойдёте до той Ямайки.
Девушки переглянулись. Но у каждой были свои мысли об этом.
Роман Томасы продолжал успешно развиваться. Она оказалась способной актрисой и быстро заморочила голову влюблённому Фауро своими мнимыми родственниками в Испании с приличным наследством.
– Только дедушка в завещании написал, что получу я его лишь в том случае, если я привезу ему внука показать. А если будет девочка? Просто уму непостижимо, как эти старики любят дурачить нас, молодых!
Дон Фауро успокаивал девушку самым искренним образом:
– Ну что за беда, Томаса! Нам ничего не стоит услужить деду. Это даже наша святая обязанность. Не начать ли нам поскорее? – он улыбался, плотоядно оскалив большие зубы.
Томаса округлила глаза.
– Как? Без благословения твоих родителей? Хватит того, что моих уже нет в живых! Так твои имеются. Только после свадьбы, милый мой Фауро! Брать на себя такой грех? Ни за что!
Фауро смирился, предложив другое:
– Тогда поехали на Ямайку. Я приглашаю твоего родственника дона Хуана с Мирой. Поездка будет приятной, а мои родители с удовольствием примут их.
Томаса задумалась, но ненадолго. Ответила с сомнением:
– Можно спросить Хуана. Он говорит, что спешит домой. Дел много накопилось, а без него трудно всё решить. Но, думаю, надежда у меня есть. Без него я не хотела бы ехать. Всё же родной человек, хоть и дальний.
Хуан, услышав о предложении ехать на Ямайку, бурно отказался и ни за что не хотел даже обсуждать это.
– Целый месяц потратить неизвестно для чего! Нет, мои дорогие! Я не могу. Можешь ехать одна, Томаса! Это твоя жизнь. Мы с Мирой достаточно сделали для тебя, и больше нет возможности опекать тебя!
– Хуанито! Это же так важно для Томасы! – Мира умоляюще смотрела на жениха, а потом вдруг проговорила решительно: – Там могли бы и обвенчаться. Сразу две пары! Интересно будет! И расходов меньше!
– Не пытайтесь меня соблазнять, девчонки! Я не поеду! Больше об этом не смейте со мной говорить!
Когда Хуан вышел, Мира с хитрой усмешкой заметила:
– По тону его ответов можно предположить, что его можно уговорить. Пусть твой жених пообещает ему выгодный договор на поставку в Испанию большой партии сахара или ценной древесины. Это может сработать.
– Молодец, Мира! Сегодня же об этом заявлю Фауро. Пусть и для Хуана что-нибудь сделает. Это просто должно быть его обязанностью!
– Не вздумай пересаливать, Томаса. Думай о своей выгоде. Это ведь самое важное для тебя!
– Естественно! У меня нет тех денег, что у тебя. Мне ли не думать об таких вещах? Они для меня чуть ли не самые важные!
Два дня спустя у Хуана был длительный разговор с Фауро. Тот самым серьёзным образом обещал всяческую помощь в организации договора о поставках, пообещав:
– Мои родители не очень богатые помещики, но и других можно привлечь посулами удачной сделки. Вы никак не прогадаете, дон Хуан! Мы дружим семьями с одними соседями. Уж они-то никогда вам не откажут. Едемте!
– Хорошо, дон Фауро! Я подумаю. Обещаю, что долго думать не буду, – Хуан обещающе улыбнулся.
Через несколько дней Томаса влетела к Мире и с порога закричала:
– В порт пришло небольшое судно! Идёт на Ямайку! Через два дня! Что у Хуана? Он договорился с Фауро?
– Почти, Томаса! – заволновалась Мира. – Сегодня же приложу все силы, чтобы его убедить. Думаю, он согласится.
– Я буду молиться за это, Мира, подруга моя любимая! – Томаса приникла губами к бархатной щеке девушки.
– Стоило столько времени упираться, Хуанито, чтобы в конце концов согласиться. Отпиши своему компаньону, что задержишься на месяц по делам. Обещай золотые горы, но напиши, и поедешь с чистой совестью, мой дорогой Хуан!
– И всё же душа не лежит у меня к этой неожиданной поездке! Не к добру она! Чует моё сердце!
– Я ничего не чувствую, а ты о каких-то своих чувствах говоришь! Успокойся и поспеши подготовиться. Хотя это мне больше надо, – Мира мило улыбнулась, звонко чмокнув его в щёку, подставила губы в ожидании его поцелуя.
Судно, подняв все паруса на двух своих мачтах, грациозно выходило из гавани Санто-Доминго. Четверо пассажиров любовались городом и ранним утром. Сиреневые горы едва виднелись в полупрозрачном тумане. Лёгкий бриз рябил воду бухты, всё складывалось великолепно. Лишь один Хуан был немного сосредоточен и молчалив. Он нервно теребил эфес шпаги, нацепленной на перевязи по случаю праздничного отплытия.
Мыслями он был в Аресибо. Он скучал по Луисе, Пахо, который должен был играть свадьбу. И теперь он ничего этого не увидит! Он глянул на возбуждённое лицо Миры, на бледное лицо Томасы и подумал, что для этих девчонок нет никаких забот кроме одежды покрасивей, украшений и внимания в обществе.
Судно вышло из бухты. Струя свежего ветра ударила в полотнища парусов. Длинная волна качнула судно, и с лёгким креном на левый борт оно заспешило в сторону Ямайки. Синева моря и приятная прохлада зимнего ветра отодвинула жару. Солнце ещё не поднялось достаточно высоко и не палило, хотя в это время года особой жары и не предвиделось, особенно в море.
Попутный ветер позволял старенькому судёнышку в девяносто тонн иметь ход в восемь узлов. Кильватерный след далеко виднелся за кормой. Качка почти не ощущалась.
Ночью Мира неожиданно проснулась. В полной темноте она вперила глаза в окно, но почти ничего не увидела. Было почти тихо. Лёгкий скрип снастей, шаги вахтенных на палубе. И колотящееся в тревоге сердце. Что-то неясное, страшное и неотвратимое снилось девушке. Она тронула Томасу, спящую рядом.
– Ну чего тебе? – капризно спросила та сонным голосом. – Спи! Ещё темно!
– Мне страшно, Тома! Что-то должно произойти! Я хочу к Хуану!
– Не дури! Что может произойти? Погода тихая. Даже не сильно качает. Я побью тебя, если ты не оставишь меня в покое! – и повернулась спиной.
Беспокойство не проходило. Мира встала, накинула на плечи халат и ощупью вышла на палубу. Дверь каюты, где спали мужчины, была напротив узкого коридорчика. Она поколебалась с минуту. Прислушалась. Обычные звуки ночной корабельной жизни.
Всё же страх не проходил, и она толкнула дверь каюты. Она не открылась. Тихо постучала и тут же голос Хуана спросил:
– Кто это? Какого чёрта!..
– Хуан! Это я! – так же тихо проговорила Мира. – Выйди!
Дверь скрипнула.
– Мира, что с тобой? Ты дрожишь. Что произошло?
– Ничего не произошло, Хуан! Но я так боюсь! Обними меня! – она торопливо приникла к тёплой груди Хуана.
Он молчал, раздумывая над поведением девушки. Просто так Мира никогда бы не встала в таком волнении. Он поцеловал её в холодную щёку.
– Пошли на палубу. Посмотрим, что там. Я только накину кафтан.
На полуюте маячили две тени. Свет фонаря тускло освещал компас и румпель. Его держал молодой матрос, поминутно опуская голову, борясь со сном. Вторая тень оказалась боцмана. Тот стоял, опёршись о поручни полуюта и время от времени делал глоток из бутылки.
Кругом полная темнота. Луны нигде не видно, а звёзды ярко светили в вышине, что-то предвещая или предупреждая. Но что? Этого никто не знал.
Хуан оставил Миру внизу, поднялся на четыре ступеньки и подошёл к нактоузу. Стрелка компаса показывала курс на вест. А Хуан ещё вечером услышал от капитана, что после полуночи курс должен быть юго-запад. У берегов Эспаньолы в этом месте опасные рифы и острова.
– Эй, приятель! – толкнул он рулевого. Тот, видимо, даже не заметил Хуана.
– Что такое? Что нужно?
– Время за полночь, а у тебя курс прежний! Погляди на компас! Боцман, куда смотришь, дурак!
– Шёл бы ты, сеньор, в свою каюту! – ответил пьяненьким голосом боцман. – Я не обязан каждому пассажиру докладывать о своих действиях!
Хуан только собрался ответить, как шум буруна отвлёк его. Впереди светлели белой пеной прибойные волны.
– Буруны впереди! – Голос Хуана сорвался от волнения и страха. Страха за девчонок. – Право руля! Скорее!
Матрос с боцманом вцепились в рычаг румпеля. Судно нехотя отворачивало к норду. Но оказалось, что было поздно. Скрежет, треск – и сильный толчок развернул корпус судна. Продолжая трещать распоротым днищем, оно стало крениться на левый борт. Стоячий такелаж затрещал, ванты напряглись, готовые лопнуть и обрушить мачты на фальшборт.
– Мира, поднимай наших! Торопись! Собери всё необходимое! – Хуан слетел по трапу, ворвался в каюту. Фауро уже метался в темноте и бормотал что-то нечленораздельное, явно перепугавшись. – Одевайтесь! Берите вещи, оружие – и на палубу! Мы наскочили на риф!
Кругом уже раздавались крики, слова команды и топот бегающих людей.
Быстро одевшись, Хуан захватил мешок с вещами и бросился к каюте напротив. Мира и Томаса в смятении искали что-то в темноте. Падали на покатом полу, выли и плакали, не знали, что и как делать.
– Оделись? – закричал Хуан! – Выходи на палубу! Я тут сам разберусь! Мира, не забудь захватить нож! Он у тебя есть! Драгоценности не оставь!
Хуан вернулся в каюту с Фауро. Тот метался, собирал вещи, сумку и кошель с деньгами.
– Поторопитесь, Фауро! Судно может затонуть в любую минуту. И места в шлюпке постараться занять! Выходим! – Хуан, придерживая ножны шпаги, ринулся в каюту напротив. Она была пуста.
На палубе матросы на талях спускали большую шлюпку с левого борта. Капитан грязно ругался, проклиная боцмана и матроса, стоящего на руле.
– Осторожно, ослы длинноухие! Шлюпку не разбейте, крысы трюмные!
Девушки, прижавшись друг к другу, дрожали, уцепившись за фальшборт. Крен судна увеличивался. Волны били в борт, снопы брызг окатывали людей. Одежда уже промокла. Руки судорожно цеплялись за всё, что попало, но сумки не выпускали.
– Скоро вас посадят в шлюпки! – прокричал Хуан, ободряя их и успокаивая.
– Отсюда никуда не отходите. Будьте рядом со шлюпкой!
– Спускай вторую шлюпку! – орал капитан. – В этой все не поместятся! Эй, подонок Альваро! Сам займись со своим щенком малой шлюпкой! Места в большой для тебя не будет!
– Капитан, как быть е нами? – прокричал Хуан почти на ухо капитану.
– Малая шлюпка в вашем распоряжении! Идите с Альваро, с Кучуро и вашим другом готовьте лодку! Мы не можем вам помочь, сеньор!
Хуан зло посмотрел на капитана, в душе обругав его, и поискал глазами Фауро. Тот в беспокойстве топтался возле девушек, жадно бросая взгляды на шлюпку, ужа покачивающуюся на волне.
– Все за мной! Будем спускать малую шлюпку! Двое матросов уже занимаются этим! Поспешим же!
Общими усилиями шлюпка была спущена. Однако не успели люди спуститься в неё, как волна окатила их всех и с силой ударила шлюпку о борт судна. Щепы с треском полетели в стороны. А обломки старой лодки уже метались в пене бесполезными досками.
– Боже! Мы погибли! – Фауро вопил, вздымая руки к небу.
Он бросился к другому борту в шлюпку капитана. Она уже отходила. Фауро прыгнул, но не долетел полфута и руками уцепился за борт. Шлюпка накренилась, изрядно перегруженная и, получив чем-то твёрдым по пальцам, Фауро опять оказался в воде. Он отчаянно махал руками, а шлюпка, потеряв матроса, спешно удалялась под прикрытием корпуса корабля, принимавшего на себя удары волн бурунов.
С трудом Фауро и матрос, который едва умел плавать, взобрались обратно на палубу.
– Проклятые! Отбили мне пальцы! – Фауро не мог сдержать ярость. – Сволочи!
– Хватит орать, Фауро! Посмотрим, что мы имеем! Альваро, бочки пустые можно добыть? Доски, брусья! Всё тащить сюда! И побыстрее! Мира, Томаса! Не стойте столбами! Вы тоже можете помочь! Хватайте всё, что может плавать!
Боцман с матросом помчались к люку и в темноте скрылись в его чёрной пасти.
Девушки с ужасом на лицах, робко принялись за работу. Палуба накренилась, двигаться было опасно и это затрудняло работу. Появились три бочки разного объёма. Их уже опорожнили, но что-то ещё болталось внутри.
– Пробки хорошенько забить! – прокричал боцман. – Тащи канаты! Брусья!
Кучуро принёс два топора и пилу. Работа закипела. А судно помаленьку, но неуклонно разваливалось. Корма высоко задралась, нос уходил под воду. Б посеревшем свете наступающего утра все углядели далеко на севере шлюпку и чёрные очертания острова. Шлюпка шла к нему.
– Братцы! – завопил боцман с надеждой в голосе. – Ещё не всё потеряно! Остров не далее трёх миль от нас! Можно добраться до него и на плоту. А там капитан шлюпку пришлёт!
– Пока он её пришлёт, мы наполним желудки рыбам, – мрачно отозвался спасшийся матрос. – Судно продолжает погружаться.
– Оно вполне может и час продержаться, – отозвался Хуан. – Риф, по-видимому, проник в трюм и удерживает судно. Но надо торопиться! Девки, тащи канаты!
Краем глаза Хуан наблюдал за девушками. В рассветных сумерках они с угрозой для жизни старались выполнять все приказы мужчин. Их платья уже пестрели рваными полосками, стали грязными. Волосы растрёпаны, мешали им. Но они трудились, зная, что и от их стараний зависит их жизнь.
Зимой солнце всходило медленно. Шлюпка уже не виднелась в светлом тумане, почти прозрачном, сглаживающем чёткие очертания далёкого острова и облаков, плывущих в чистом нежарком небе.
– Долго ещё нам работать? – спросил Фауро, явно боясь трещавшего корпуса судна. Он больше поглядывал на скособоченную палубу, ходить по которой было весьма опасно. – Судно вот-вот потонет!
– Работай, парень! – грубо окликнул того боцман, продолжая споро работать руками, связывая бруски. – Нечего смотреть по сторонам! Никто тебе на помощь здесь не придёт!
– Мира! Придержи бочку! Надо укрепить её получше. Плыть далеко, а потеряв её, мы рискуем потонуть! – Хуан кивком головы указал, что делать. – Держи крепче!
Солнце уже поднялось, когда судно рухнуло вниз, обдав людей хлынувшей водой. Девушки завизжали. Фауро завопил, а боцман, отчаянно ругаясь, шарил вокруг себя, потеряв молоток.
Судно опустилось фута на три и замерло, слегка сотрясаясь под напором волн. Нос до фок-мачты ушёл под воду. Оттуда торчали зубья кораллового рифа в тёмных космах морской травы. Корма задралась, и Хуан с ужасом увидел барахтающуюся в воде Миру.
Она молча пыталась взобраться на скользкую палубу. Это ей не удавалось. Тяжёлое платье тянуло её назад.
– Держись! – заорал Хуан и тотчас оказался у края воды, едва удерживаясь на палубе. – Хватай доску! Держи крепче!
Подоспел спасённый матрос, и они общими усилиями помогли девушке выбраться на палубу.
Хуан грубо оттащил её за руки подальше от воды и, тяжело дыша, опустился рядом с сильно уставшей Мирой.
– Почему не кричала, глупая? – Хуан едва сдерживал рвущиеся наружу ругательства. – Теперь лежи и отдохни. Смотри, снова не свались вниз!
Он дал ей в руки конец, привязав его к обломку мачты.
– Держи на всякий случай. Я пошёл работать. Отдохнёшь и присоединяйся!
– Хуан, оставь покое Миру! – попробовала возразить Томаса. – Она и так испугалась и устала!
– Иди ищи провиант на корме, – огрызнулся Хуан. – И больше не говори ничего про усталость! Можешь отдохнуть на дне моря, коль есть охота! А нам нужно работать! Выполняй задание!
Корпус качнулся ещё раз. На этот раз значительно слабей. Но мачта рухнула на борт, а ванты хлестнули боцмана по лицу и шее. Он свалился и тихо стонал, сползая вниз.
– Держите его! – орал Кучуро.
Хуан бросился к боцману, успел ухватить за рукав куртки. Подоспел Фауро. Один глаз боцмана был выбит, кровавая жижа стекала по щеке, смешиваясь с волосами бороды. На шее багровели две полосы.
– Мира! Перевяжи его! – кричал Хуан требовательно. – Мы должны работать!
Девушка послушно выбралась к обломку фок-мачты, куда подтащили боцмана. Тот никак не хотел отнять ладонь от вытекавшего глаза. Хуан слушал, как Мира терпеливо уговаривает его и мельком поглядывал на неё.
Наконец плот был готов к спуску. Он оказался слишком тяжёлым, и столкнуть его в воду оказалось делом непосильным. Четверо здоровых мужчин никак не осилили с первой попытки.
– Убрать всё лишнее! – распорядился Хуан. – Девчонки, сюда! Боцман, хватит стонать! Тебя перевязали, и ты должен нам помочь! Вставай же! Помогите ему!
Сам он придирчиво осматривал плот, искал, что бы ещё убрать с его поверхности. Ничего больше не было лишнего. Даже доски для гребли лежали у фальшборта.
Мира помогала боцману встать. Томаса ожидала команды. Хуан оглядел всех и скомандовал громко:
– Навались! Пошли!
Плот дрогнул и медленно пополз к воде, чертя полосы на мокрых досках палубы. Все орали, подбадривая друг друга. Даже девочки заразились азартом и визжали не то от усилий, не то от ярости и страха остаться на тонущем судне, которое всё быстрей и быстрей растаскивало море.
Когда плот закачался на воде, общая радость вылилась в вопли восторга и надежды. Но надо было поспешить. Корпус трещал, разваливался и скоро мог поглотить и плот, и его пассажиров.
– Девчонки, принимайте грузы, укладывайте их, а мы все будем их вам подтаскивать! – Хуан закрепил канат за обломок мачты и бросился помогать товарищам, уже таскавшим всё, что удалось собрать полезного.
Четверть часа спустя плот оттолкнули от корпуса и спешно гребя, удалились на несколько саженей. Вокруг из воды выглядывали коварные и злобные клыки рифа. Среди них бурлила вода, водовороты и каскады брызг было довольно опасны.
– Не останавливаться, ребята! – подгонял Хуан. – Гребём, пока нас не затащило тонущим корпусом. Гребите, а я займусь парусом. Без него мы и до ночи не выгребем к острову!
От гребли освободили только боцмана. Даже девушки взяли в руки по доске и подгребали, как могли. Это позволило им немного согреться, а потом под лучами тёплого солнца они и вовсе распарились.
Приближался полдень, а плот отдалился от судна не более чем на милю.
– Стоило так спешить, коль судно до сих пор ещё держится? – возмущался спасённый со шлюпки матрос. Теперь все знали, как его имя. Звали его Бласко.
– Ты это брось, Бласко! – Хуан строго посмотрел на простецкое лицо матроса лет под сорок с русой бородой и более светлыми волосами. – Теперь мы пойдём быстрее. Может, до темноты и до острова выйдем. Бог даст, не пропадём!
– Тут Бога надо молить, чтобы ветер не поднялся, – заметил боцман между стонами и охами.
– Это точно! – согласился Фауро, всем видом показывая, как он старается не паниковать, что ему удавалось не совсем хорошо.
– Тогда гребите, ребята! Чего отдыхать, когда до острова и трёх миль не будет! – Хуан встал и, приставив ладонь к бровям, смотрел на остров. Он уже отчётливо выглядывал из-за горизонта, можно было уже различать тёмную буйную растительность на склонах возвышенности.
Он внимательно смотрел на небо, на парус между двумя досками по краям и прикидывал в уме скорость и время, когда можно надеяться достаточно приблизиться к острову. Шлюпки нигде видно не было. Капитан решил, что посылать её в такую даль не стоит.
Выходило, что при скорости в полтора узла, что делал плот, они смогут выйти к острову лишь через полтора часа. Но вроде бы течение, как он успел заметить, несло их к земле. Так что всё же была надежда на высадку ещё до ночи.
Он бодрым голосом сообщил, даже немного улыбнувшись:
– Не горюйте, бедолаги! Я прикинул и выходит, что мы вполне до темноты достигнем острова! Взбодритесь и не вешайте носов! Перекусим и опять возьмёмся за наши отличные вёсла! Мира, что у нас на обед сегодня?
Всё же бодрость Хуана мало способствовала веселью. Фауро и вовсе был необыкновенно молчалив, хмур и очень бледен. Боцман сильно страдал от боли в бывшем глазу, остальным просто было стыдно за своё здоровье.
До заката оставалось очень мало времени, а плот попал в струю продольного течения. Его проносило мимо острова, и все попытки Хуана с матросами почти ничего не давали. Берег тянулся в двухстах саженях и никак не подпускал к себе.
– Дьявольщина! – ругался Хуан. – И ветер как назло почти стих! Ещё вынесет в открытое море – и все труды пойдут прахом!
– Хуан! Смотри, впереди вроде мыс виднеется! – Томаса пристально смотрела из-под ладони в сторону заходящего солнца. – Нас может вынести прямо на него!
– Всем отдыхать! Наберёмся сил для последнего броска! Может нам повезёт!
Все глаза устремились к медленно приближающемуся мыску. Низкий, песчаный, он тянулся недалеко в море, но был точно по курсу плота. Хуан мысленно молил Господа не позволить измениться течению. Ветер совсем утих, парус висел бесполезной тряпкой.
– Уже не больше ста саженей! – говорил Хуан, прикидывая расстояние. – За доски, ребята! Гребём что есть сил. Скоро солнце сядет! Девки, помогайте!
Все поняли, что момент серьёзный, и дружно взялись за вёсла. Плот медленно приближался к берегу и мыску. Зато солнце значительно быстрее погружалось в море, разливая по небу яркие краски заката.
– Ничего, ребята! – подбадривал Хуан. – Зимой сумерки длинные! Успеем! Поднажмём! Ещё несколько раз! До берега и сотни саженей нет!
Тяжёлая махина плота неуклюже поворачивалась туда-сюда, с трудом выравнивалась, и снова норовила повернуться. Становилось темнее.
Хуан взял в руки тонкий линь саженей шесть, обмотал его вокруг пояса, сбросил рубаху и прыгнул в воду к берегу. До дна он не достал и поплыл, волоча за собой линь. Скоро ноги коснулись дна. Он сделал ещё пару гребков и стал на ноги. Линь почти натянулся, слегка провисая в воду.
– Можете передохнуть! Я подтяну вас к берегу! Теперь уже не страшно! Я вас вытяну! – Он неторопливо, экономя силы, тянул линь.
Плот неохотно разворачивался к берегу. Хуан медленно отступал, подтягивая сооружение к себе. Береговая волна слегка помогала.
– Готово! Фауро, Кучуро! В воду! Быстрей вытянем плот к берегу! Здесь не глубоко!
Мужчины колебались недолго. Общими усилиями плот чиркнул по гальке и песку и остановился, разворачиваясь по течению. Оно здесь было слабым.
Хуан перенёс Миру на берег, незаметно чмокнув её в сухие губы.
– Кучуро, собирай дрова, пока ночь нас не накрыла окончательно! Запалим костёр. Вдруг нас остальные увидят! – распоряжался Хуан, закрепляя канат за ближайший ствол кокосовой пальмы.
Все потерпевшие с удовольствием ходили по берегу, собирали топливо и поглядывали на близкий лес, таинственно черневший совсем рядом.
– Где мы спать будем, Хуанито? – спросила Мира, оглядываясь.
– Снимем парус, расстелем его на песке и ночь переживём. Можно и навес из него устроить на шестах. Ещё травы морской посуше собрать подстелить, а то утром может быть холодно.
Кучуро наконец разжёг костёр. Это подняло настроение. Фауро сносил на берег с плота всё, что удалось захватить на судне.
Хуан осмотрел пистолет, шпагу с кинжалом. Спросил у Фауро:
– Где ваше оружие, Фауро?
– Чёрт его знает! Вроде было...
– Что-то вы слишком беспечны, сеньор, – недовольно заметил Хуан. – Мира, у тебя сохранился нож?
– Я его привязала платком к поясу, – и она показала тонкую верёвку, служившую поясом.
– Видите, сеньор! Девушка оказалась предусмотрительней вас, мужчины! Топор с пилой хоть сохранились?
Бласко кивнул в сторону инструментов, сложенных у костра.
– Это уже радует! Два топора, пила, мачете! Вполне прилично для нас. Молодец, Бласко! Альваро, как твой глаз? Сильно болит?
– Ох, сеньор! Замучил уже. Никак не проходит! Лучше подохнуть!
– Это успеется. Думать надо о жизни. Утром попробуем поискать людей со шлюпки. Может, местные есть здесь. Узнать бы, что за остров? Далеко от Эспаньолы быть не должен. В полдень капитан говорил, что идём вдоль берега милях в тридцати-сорока. Это можно считать рядом.
Хуан старался изо всех сил своей болтовнёй взбодрить потерпевших. Казалось, это удавалось. Лишь Фауро по-прежнему был хмур и подавлен. Он никак не мог оправиться от случившегося, переживал и боялся. Перестал даже скрывать свои чувства.
Томаса, видя его состояние, пыталась повлиять на него. Похоже, что не помогло. Молодой человек продолжал мучиться страхами и сомнениями.
Однако аппетит у всех оказался звериным.
– Этак нам захваченного и на три дня не хватит! – улыбнулся Хуан, хотя в душе был сильно обеспокоен.
– Неужели мы не выйдем к поселению или к нашим людям? – спросил Фауро, в его словах слышался ужас.
– Будем надеяться, – оптимистично заметил Хуан. – Завтра посмотрим. Тут обязательно должны быть люди. Эспаньола рядом.
К утру пошёл дождь и Хуан пожалел, что не устроили навес из паруса.
