Текст книги "Принцесса Зорти 1 (СИ)"

Автор книги: Константин Крутских

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 23 страниц)

Более того, с самого момента приземления было решено, что тануки и кицунэ будут селиться только вместе, чтобы быть друг у друга на виду и не иметь возможности затеять какую-нибудь крупную пакость. И по этой причине, каждым городом правили одновременно два равноправных градоначальника – по одному от каждой расы – которые назывались, соответственно, та-мэр и ки-мэр. Сейчас Зорти и Том оказались как раз в столице, которая называлась Токин в честь Токио и Пекина. Но так звали ее только еноты, а лисы, думая, что подобное название ущемляет их, называли столицу Пекио.

Однако даже при таком раскладе жизнь не стала гладкой. Главная неприятность для тануки состояла в том, что их организм подчинялся биологическим ритмам, неумолимо отслеживавшим земную смену зимы и лета. И хотя на их нынешней родине времена года не менялись, им приходилось ложиться в спячку, как только на далекой Земле наступала зима. А за это время лисы многое успевали переделать по-своему. Например, тануки придерживались традиционной японской архитектуры и строили дома из бумаги, натянутой на деревянные рамы. Но как только они ложились в спячку, кицуне тут же все это сносили и строили основательные каменные дома. Проснувшиеся еноты начинали восстанавливать прежний порядок, и завязывалась очередная потасовка.

– Да поймите же вы, глупые, – горячились лисы, – такая архитектура возникла на Японских островах потому, что их без конца трясло, а значит, строить крепкие дома не имело смысла, можно было обойтись легкими временными постройками. Но здесь-то, слава всем ками (духам предметов и существ), землетрясений отроду не было. Так что, надо строить по-китайски.

– Но это наша традиция! – упрямо возражали еноты. – Мы от нее не откажемся!

– Традициям следовать тоже надо с умом! – отвечали лисы.

И так продолжалось до бесконечности. Почти ни за одно дело оборотни не могли взяться вместе – разногласия возникали по любому поводу, и за прошедшие века никто не мог ничего с этим поделать.

– Такова, вкратце, наша история, – закончил рассказ енот Хидайкан.

– Но мы совсем забыли о приличиях! – тут же воскликнул лис Линцзяо, хлопнув себя по лбу. – Просим вас, проходите в мэрию. Сейчас мы распорядимся о торжественном обеде, и вы продолжите знакомство с планетой за столом.

Все вместе прошли в здание с башней. Хидайкан повел гостей в зал для приемов, а Линцзяо стал отдавать распоряжения тут же подскочившим к нему работникам мэрии, среди которых было поровну лис и енотов.

Зорти и Том медленно двинулись за своим провожатым, восторженно озираясь по сторонам. А здесь было, на что посмотреть! Во внутреннем дворике за стеклом принцесса заметила традиционный японский сад камней, а на стенах коридора тут и там виднелись полочки, на которых стояли горшки с карликовыми деревьями бонсай. На высоких тумбах возвышались массивные фарфоровые вазы, расписанные причудливыми чешуйчатыми драконами. Попадались так же и подставки, на которых чинно возлежали слегка изогнутые восточные мечи и кинжалы. И, конечно же, здесь было множество картин, писанных на шелке, изображавших и пейзажи земного Востока, и планет, освоенных в первые века покорения космоса, и самой планеты Йокайсэй. Причем все они были написаны в традиционной восточной манере, без каких бы то ни было посторонних влияний. А еще висели под стеклом листы с каллиграфически выведенными тушью иероглифами, вроде тех, что и сама Зорти писала в подарок родителям. Принцесса почувствовала себя, словно во время экскурсии на старушку-Землю или в звездное королевство Великого Дракона. Но задав несколько вопросов, она узнала, что создали все это великолепие не люди, а оборотни, которые совсем по-человечески не забыли ничего из примет своей прародины. Каких только сюрпризов не встретишь в космосе! Кстати, принцесса предпочитала говорить с хозяевами не по-китайски, а по-японски – уж больно она любила этот резкий, брутальный язык.

Но едва ли не сильнее принцессу удивило то, что когда они добрались до зала, оказалось, что там уже накрыты столы на множество персон. Точнее, не европейские столы, а маленькие японские столики, ниже табуретки, предназначенные для одного едока. И чего только не было на этих столиках – и утка по-пекински, и карп с грибами и корейкой, и еще много чего в том же роде. То есть, конечно, не утка и не карп, а их местные заменители, но один только их аромат чего стоил...

Гостям указали их места – рядом с градоначальниками. Том, по примеру окружавших, сел, скрестив ноги, и взял в руки услужливо протянутую официантом вилку, а Зорти отказалась от нее и взяла традиционные хаси – деревянные палочки для еды, которые с малолетства умела одинаково ловко использовать и как столовый прибор, и как оружие.

Когда принцесса села на колени, вытянув носки назад – а всем хатын-кыз в Японии можно сидеть за столиком только так – Хидайкан о чем-то пошептался с несколькими устроившимися неподалеку от него седовласыми тануки и кицунэ, потом повернулся к девочке и сказал:

– Химэ, мы наслышаны о Ваших подвигах, о Вашем героизме, поэтому считаем, что Вы ни в чем не уступаете юношам, прямо как Мулань или Накано Такэко. Поэтому Вы можете сесть по-мужски.

И хотя Зорти была натренирована и в сидении на коленях, она все же почувствовала немалое облегчение и скрестила ноги. Но гораздо больше ее порадовало сравнение с великими героинями прошлого.

К сожалению, большинство европейцев узнало про Мулань, величайшую китайскую героиню, лишь к самому концу двадцатого века, причем узнало из таких несерьезных источников, что даже не поняло, что она была реальной исторической личностью. Кстати, имя ее следует писать именно так – Мулань, а ни в коем случае не Мулан. Для китайцев это огромная разница – ведь смысл китайских слов зависит от произношения. Имя Мулань означает "магнолия", а если прочесть "Мулан", получается совсем не подходящее – "волчий глаз". А возникла эта ошибка в России после того, как какой-то некомпетентный переводчик перевел столь же некомпетентный мультик студии Диснея. В мультике этом правды было на ломаный юань, а на самом деле было вот как:

Тук-тук, опять и опять тук-тук -

Ткет Мулань и глядит на дверь,

Но не слышит станочка стук

А слышит лишь вздохи свои.

В них слышен вопрос – кто в сердце твоем?

В них слышен вопрос – кто в думах твоих?

"Нет никого в сердце моем,

И в думах нет никого.

Вчера я указ о призыве прочла -

Сын Неба сбирает войска.

В двенадцати свитках рекрутов списки,

И в каждом имя отца моего.

Отец мой сыночка еще не взрастил,

И старшего братца не знала Мулань.

Куплю я себе скакуна и седло,

И в армию вместо отца я пойду."

На Восточном Рынке она резвого купила коня,

На Западном Рынке она купила добро седло,

На Южном Рынке она купила шелкову узду,

На Северном Рынке она купила длинную плеть.

Покинув вечерней порой и мать, и отца на года,

Заночевала она на берегу Хуанхэ

Не слышит она отцовский зов, не слышит матушки крик,

А слышит только, как Хуанхэ бурные воды несет.

На рассвете с места она снялась, покинула берег реки,

А к вечеру прискакала она к мрачным Черным Горам.

Не слышит она отцовский зов, не слышит матушки крик,

А слышит только, как ржут в горах кони кочевников Йень.

Проехала сотни тысяч ли, чтобы попасть на войну,

Будто на крыльях летела она по долам и по горам.

Северный ветер несет оружия громкий звон,

Свет холодный блестит на доспехах стальных.

Генералы погибли уже в сотнях жестоких битв,

Но за двенадцать лет пыл бойцов не угас.

А после победы ее Сын Неба сам принимал

Он восседал тогда в великолепном дворце.

Он раздавал чины двенадцати степеней

И сотням тысяч бойцов награды свои вручал.

Спросил Сын Неба, чего в награду хочет она.

"Мулань не желает себе ни наград, ни чинов,

А хочет умчаться скорее теперь

К себе, под родимый кров."

Услышали вскоре отец и мать, что дочка вернется домой -

Они поспешили к стенам городским, чтоб крепче ее обнять.

Услышала старшая вскоре сестра, что младшая едет домой -

Накрасилась, принарядилась она и стала ждать у дверей.

Услышал вскоре и младший брат, что едет сестрица домой -

Он ножик длинный тогда наточил, стал резать свиней и овец.

"Я открою в западной комнате дверь,

В восточной присяду я.

Сниму на время доспехи свои

И платье одену вновь.

Взобью прическу как облако я, сидя лицом к окну,

И в зеркало глядя, припудрю лицо цветочною желтой пыльцой.

А после выйду к друзьям боевым

Они пораскроют рты -

Двенадцать лет бились вместе со мной,

Не зная, что девушка я.

У кролика длинные ножки резвы,

С поволокой крольчихи глаза.

Бок о бок скачут они по земле,

Не зная, кто он, кто она."(1)

(1) Перевод с китайского мой. – К. К.

Эту древнюю китайскую оду, написанную неизвестным автором еще в шестом веке, Зорти знала наизусть с самого раннего детства. Собственно, это было первое, что она прочла по-китайски, и с чего начала учить иероглифы. А вот старые мультики о Мулань принцесса не любила. В конце двадцатого века почему-то было снято очень много рисованных фильмов о ней, и все они, а не только диснеевский, искажали историю. Был даже совсем дурацкий мультик «Тайна Мулань», где людей заменяли насекомые, а главная героиня стала гусеницей. Принцесса никак не могла понять – зачем люди берутся за святое дело, когда не ощущают всю его святость, а хотят за счет великого выразить какие-то свои завихрения.

Накано Такэко была не столь известна на Западе, но для Японии представляла собою, пожалуй, не меньшую величину, чем Мулань для Китая. Кстати, Такэко – это имя, а не фамилия, которая у японцев ставится первой. Она жила гораздо позже, чем Мулань, в девятнадцатом веке, и благодаря этому, годы ее жизни точно известны. Родилась эта выдающаяся девушка в 1847 году в Эдо, как тогда назывался Токио. Она стала приемной дочерью своего сэнсэя, благодаря которому постигла в равной степени и боевые, и изящные искусства. Именно так было принято у самураев – настоящий воин всегда разбирался в поэзии, музыке, живописи, каллиграфии, и нередко сам создавал шедевры. И именно этому принципу всю жизнь следовала Зорти, причем задолго того, как познакомилась с восточной мудростью. К шестнадцати годам Такэко добилась потрясающих успехов, и даже сама стала сэнсэем для своей младшей сестренки Юко. Во время гражданской войны 1868 года между войсками императора и сёгуна, Такэко находилась в верной последнему области Айдзу, которую вскоре осадили императорские войска. И узнав о приближении врага, девушка не просто решила сама вступить в бой, а собрала целый женский отряд, независимый от официальной армии. Защитники Айдзу имели лишь холодное оружие, а у осаждавших были новейшие заграничные ружья. Однако увидев перед собою одних лишь женщин, они решили не стрелять, а брать их живьем. Но не тут-то было – войско Такэко дало им такой отпор, что мало не показалось. Сама же предводительница оказалась самой отважной и ловкой, враги так и падали под ее клинком, поэтому все-таки решили открыть по ней огонь. Отважная девушка долго уворачивалась, по-прежнему рассыпая кругом смертельные удары, но все же, в конце концов, пуля сразила ее прямо в грудь. Однако Такэко умерла не сразу, а успела попросить Юко, сражавшуюся бок о бок с нею, чтобы та отрезала ей голову и увезла подальше, дабы она не досталась врагам. Произошло это все 10 октября 1868 года. Юко выполнила просьбу и отвезла голову сестры в храм Хокайдзи. Там ее похоронили под высокой мацу – японской сосной. Через некоторое время на этом месте был поставлен памятник. А почести героине воздают каждый год – во время традиционного осеннего праздника проходит шествие, в котором принимают участие девушки, играющие Такэко и ее соратниц. Точно так же, как во французских городах в день смерти Жанны д'Арк проходит шествие в честь героини, которую изображает живая девушка. Зорти несколько раз бывала на обоих этих шествиях, и восхищалась тем, насколько свято, насколько искренне чтит народ память обеих героинь, какие просветленные, одухотворенные лица мелькают в толпе зрителей.

И как же было радостно, что даже для жителей планеты Йокайсэй одинаково дороги и Мулань, и Такэко! И это несмотря на то, что здешние аборигены не только много веков назад покинули Землю, но даже не были ни людьми, ни гуманоидами. Значит, настолько велики подвиги этих светлых хлопачар, что поражают любую душу во вселенной, заставляют трепетать любое сердце. Надо же, и ее, принцессу Зорти сравнили с ними. Удастся ли ей заслужить подобную славу? Сможет ли она усадить на трон законного короля и стать полководцем? Эти мысли снова больно кольнули ее.

Тем временем, пиршество началось. Радушные хозяева, как это принято на Востоке, изо всех сил расхваливали гостей и принижали собственное гостеприимство. В центре залы появились оборотни-актеры, конечно, в облике людей, которые начали исполнять старинную оперу о Мулань.

Зорти и Том, уже давно не пробовавшие ничего, кроме самодеятельной стряпни пажа, почувствовали небывалый аппетит. Принцесса по достоинству оценила оказанные ей почести, но все же почему-то не спешила налегать на предложенные яства, подцепляя своими хаси лишь самые маленькие кусочки, и, в-основном, следя за действием оперы. Заметив это, енот Хидайкан спросил:

– Химэ, почему Вы отведали так мало? Неужто Вам не нравится наша кухня?

– О нет, напротив, ваши повара просто гениальны, – ответила принцесса со всей восточной учтивостью. – Но я заметила с воздуха, что ваша планета, вроде бы, бедствует, поэтому мне неловко есть слишком много.

– Что вы, что вы, химэ! – воскликнул лис Линцзяо. – Недостатка в продуктах мы не испытываем. Хотя, насчет бедствия Вы правы...

– Но мы искренне просим Вас продолжать обед в полную силу, – добавил енот Хидайкан. – О бедствии мы поговорим потом.

– И не будем рассказывать вам ничего до тех пор, – добавил Линцзяо, – пока ваши столики не опустеют.

Принцессе ничего не оставалось, как отдать должное искусству здешних поваров. Ну а Тома, который все еще не мог забыть о бесконечной брюквенной диете на Рутабаге, уговаривать и не пришлось.

Когда, наконец, все столики в зале опустели, а опера завершилась триумфальным возвращением героини домой, оба мэра поднялись на ноги.

–Химэ не желает отдохнуть после обеда? – учтиво спросил Линцзяо.

– Мы проводим вас в уже отведенные для вас покои, – добавил Хидайкан.

– О, нет, благодарю вас, – ответила Зорти. – Отдых подождет. Вы обещали мне рассказать о том, какое же бедствие постигло вашу планету.

Правда, она тут же спохватилась и, обернувшись к Тому, сказала по-английски:

– Нам предлагают отдохнуть. Я отказалась, а ты, если хочешь, можешь и впрямь вздремнуть.

– Ну, нет, – возразил паж. – Я же поклялся сопровождать тебя везде. – А вдруг это все восточные хитрости?

– Спасибо, преданный ты мой, – рассмеялась Зорти и взъерошила ему волосы. Потом обернулась к мэрам и сказала: – Да, мы не будем отдыхать.

– Ну что же, – тогда пройдемте в библиотеку, – произнес Линцзяо.

А принцесса при этих словах вспомнила не к месту, что очень не любила писать это слово на большинстве родных ей языков, поскольку никогда не обходилось без ошибки – пальцы сами собой так и набирали "бибилотека", хоть ты тресни. Может, потому, что это неуклюжее слово совсем не славянское? Ей куда больше нравилось чешское "книговна" или словацкое и словенское "книжница" – и просто, и понятно, и, главное, родное. Но в большинстве славянских языков, а значит, и во всеславском, все же устоялось "библиотека", поэтому приходилось мириться.

Когда Зорти и Том перешагнули порог библиотеки, у них так и разбежались глаза, причем неизвестно, у кого сильнее. Само собой, здешнее книгохранилище было во много раз больше, чем на отсталой Рутабаге. Но и для принцессы нашлось, чем восхититься, и даже чему позавидовать. Ведь восточных книг в дворцовом собрании все-таки было на порядок меньше, чем здесь. Ее сердце так и зашлось при виде множества старинных фолиантов, с выдавленными золотом на коже иероглифами, а так же тонких потрепанных книжечек, в свое время дешевых, а теперь, может быть, даже ставших самыми дорогими оттого, что современники не берегли их. В дальнем углу девочка даже разглядела совсем древние свитки, писанные тушью на шелке – вот таких раритетов во Всеславии точно не было. Разве что, в каком-нибудь музее, но точно не в королевском дворце.

Линцзяо провел гостей к столу и указал на стулья, а Хидайкан, тем временем, вытащил из стеллажа пухлую книгу огромного формата – видимо, подшивку местной газеты. Когда он водрузил ее на стол и открыл заднюю по европейским понятиям крышку, Зорти и впрямь увидела первую полосу первого номера газеты трехгодичной давности. Все строки, даже шапка, были вертикальными, а первые страницы располагались там, где в европейских изданиях находятся последние. О том, что эта газета именно на японском языке, можно было догадаться, даже не прочтя ни слова – ведь только японские печатные издания верстались подобным образом и через тысячу лет после начала космической эры. Китай же перешел на европейскую и горизонтальную верстку еще в середине двадцатого века.

Линцзяо промолчал, чтобы не позориться перед гостями, но посмотрел на коллегу с явным неодобрением, мол, почему он взял именно японскую, а не китайскую версию? Зорти, перехватив этот взгляд, подумала, что, значит, противоречий между енотами и лисами и впрямь хватает. И, чтобы снять неловкость, девочка поспешно произнесла:

– Спасибо, Хидайкан-сан, я и впрямь читаю по-японски быстрее.

Вообще-то она читала на всех языках одинаково хорошо, но чего не сделаешь, чтобы примирить такие милые, ну совершенно кавайные существа! Да, именно кавайные, другое слово здесь просто неуместно. Принцессе подумалось, что тут прямо-таки столица галактического кавая.

Линцзяо только вздохнул, поставил локоть на стол и положил на ладонь свою вытянутую мордочку, на которой так и читалось – зачем вообще нужны японские издания с их слоговыми буквами, если иероглифы понятны для всех?

Хидайкан же, не обращая на него внимания, принялся листать подшивку. Наконец, найдя нужное место, она заложил его своим пухлым когтистым пальцем и начал рассказ:

– Однажды на нашей планете приземлился небольшой и страшно разбитый корабль. Сперва мы насторожились – ведь у нас до этого вообще никогда не было гостей. Однако наши опасения тут же развеялись. Из корабля с трудом выбралась израненная молодая гуманоидная женщина необычайной красоты... Ты знаешь, мы легко превращаемся в людей, поэтому умеем ценить их красоту. Так вот, она была очень красива, просто слов нет. У нее были широкие плечи и узкая талия, слегка раскосые глаза, молочно-бледная кожа, длинные черные волосы, спадавшие на спину. И еще она носила очки... Вы знаете, что такое очки, химэ?

– Знаю, – кивнула Зорти. – Это простенький оптический прибор, который когда-то давно носили на носу люди со слабым зрением. Но сейчас слабого зрения не бывает, все исправляется довольно легко.

– Ну, это у вас, в королевствах, не бывает, – вздохнул енот. – А у нас наука отстала на века, так что, очки – обычное дело. И, наверное, ты замечала по старым фотографиям – они придают девичьему лицу какой-то особый шарм, неповторимое очарование, делают его умным и трогательным. Девушка в очках сразу же вызывает доверие и симпатию.

Зорти молча кивнула. Да, она это много раз замечала, перелистывая старинные журналы. И из девушек в очках ей больше всего нравилась Надя Рушева, как она теперь думала, ставшая бодхисатвой.

Тут принцесса вспомнила, что Том не знает ни японского, ни китайского, поэтому кратко пересказала ему по-английски то, что услышала, и это продолжалось далее на протяжении всего рассказа. Ну кто бы еще, из занимающих столь высокий пост, стал бы служить переводчиком для того, кто ниже по статусу!

Тем временем, енот открыл заложенную пальцем страницу. Почти половину полосы занимал портрет прекрасной юной девушки. Тысячу лет назад сказали бы, что она обладала внеземной красотой, ну а теперь, наверное, можно было сказать "метагалактической". Не мудрено, что она приглянулась оборотням – в ее лице прослеживались явные монголоидные черты, хотя впрочем, не китайские и не японские, скорее, что-то из Индокитая.

– Так вот, – продолжал енот. – Мы все сразу же прониклись сочувствием к этой женщине. Она сказала, что ее зовут Инира Бланш, что она вольный художник – литератор, путешествующий в поисках впечатлений, и что ее корабль попал в метеоритный поток. Мы стали по всякому заботиться о ней, вылечили с помощью восточной медицины, фактически дали новую жизнь. Принимали по-королевски. Угощали величайшими деликатесами нашей планеты – рисовыми роллами, острой лапшой и осьминогами, маринованными в соевом соусе. Показывали сокровища древнего искусства, которые наши предки привезли из Китая и Японии. Она без конца выражала благодарность и клялась в вечной любви к нам, своим спасителям.

Хидайкан перелистнул еще несколько страниц, демонстрируя принцессе репортажи о пребывании Иниры на планете.

– Так продолжалось несколько дней, – вздохнул он, вновь повернувшись к принцессе. – Плененные красотою Иниры, а так же уверенные в ее благодарности за спасение, мы потеряли бдительность и совершенно доверились ей. Как вдруг произошло нечто немыслимое.

Он перелистнул очередную страницу, и тут вмешался Линцзяо:

– Инира отправилась гулять в лес вместе с большой толпой молодых оборотней, – произнес он, даже при всей восточной сдержанности, не в силах скрыть эмоций. – И вся эта компания так и не вернулась по домам. Сперва взрослые не заподозрили беды – ведь на нашей планете нет существ, опасных для нас, и катаклизмов тоже не замечено за всю историю. Все думали, мол, молодежь развлекается в лесу, поет песни у костра и все такое. Но когда прошли целые сутки, пришлось отправлять отряд полицейских на поиски. И вскоре удалось найти поляну, где отдыхали пропавшие...

Лис перевел дух, а енот, тем временем, показал гостям снимки с места происшествия. Зорти увидела на поляне явные следы отчаянной борьбы – смятую траву, изломанные кусты, разбросанные вещи...

– На этой поляне, – продолжал Линцзяо, – были обнаружены клочки шерсти оборотней, а так же странный след, ведущий в заросли. Как будто кто-то тащил по земле огромный мешок. Этот след привел к тому месту, где приземлился корабль Иниры. Но теперь его не было, осталась лишь примятая трава. А неподалеку, в кустах нашли израненного чуть живого лиса, одного из тех, кто ушел с Инирой. Ему с трудом удалось сбежать с корабля, и он рассказал о случившемся.

Хидайкан перевернул очередную газетную страницу, и показал гостям соответствующую картинку, а Линцзяо продолжал повествование:

– Выяснилось, что добравшись до поляны, компания начала веселиться, ни о чем не подозревая. И вот, когда веселье было в самом разгаре, Инира неожиданно выхватила откуда-то парализующий бластер, который каким-то образом смогла спрятать на время лечения, и обездвижила всех своих спутников. Затем погрузила их в мешок и потащила к своему кораблю. Конечно же, он отнюдь не был поврежден – это была просто искусная маскировка. И тело Иниры тоже на самом деле не было повреждено, более того, оно вообще не было настоящим. Поднявшись на борт, она сняла с себя маскировочный плащ, и оказалась совсем непохожей на человек. А на что она была похожа... Никто из нас не видел такого существа.

– Но самое главное даже не в этом, – добавил енот. – Этот самый маскировочный плащ был изготовлен из шкуры оборотня, да-да, кого-то из наших соплеменников! Именно поэтому Инира смогла столь искусно одурачить нас, так, что мы принимали ее за человека, даже когда занимались лечением. И именно ради наших шкур она и прибыла сюда.

У Зорти ком подступил к горлу, и слезы запросились наружу. Мельком взглянув на Тома, она поняла, что с ним происходит то же самое. Она понимала еще, что суровые воины могут убивать друг друга в бою, и сама готовилась принять геройскую смерть во имя Родины. Но охотиться на здешних оборотней, на эти милые создания, причем после того, как они отнеслись к тебе, как к родной... Это никак не укладывалось в голове.

А впрочем, даже за свою недолгую жизнь во дворце, принцесса успела убедиться, что для всех этих кукольниц, вроде Оли-Горшок, жестокость – обычное дело. Конечно, такие, как она никогда не слышали о восточных оборотнях, и не знают о невероятных свойствах их меха. Но если такая Оля увидит даже самого обычного енота, а не тануки, то ей не дано понять насколько это милый зверек, она даже вообще не сообразит, что он живой – у нее сразу разгорятся глаза при мысли о том, какой из него выйдет шикарный воротник для шубы. Принцессе вспомнился кошмарный случай, о котором она прочла в каком-то журнале тысячелетней давности. В 2017 году в Хабаровске двух студенток, Алену Савченко и Алину Орлову, осудили на несколько лет за то, что они зверски мучили и убивали собак и кошек, причем снимали все это на видео и выкладывали в интернет. А особенно мерзким было то, что они брали их в приютах, или по объявлениям в газетах – "отдам в хорошие руки". То есть, эти девчонки не просто убивали и мучали живые существа, но и самым подлым образом обманывали стольких добрых, наивных людей. "Разве хоть один парень или хлопачара способны на такое?" – невольно подумала принцесса, прочтя об этом. Потом ей вспомнилось, что в старинных фильмах ужаса очень часто носителями зла выступали те самые куклы, нянчиться с которыми обожают такие, как Оля-Горшок. В одном таком фильме кукла, выловленная в океане, перебила весь экипаж корабля, и сам он сгинул в Бермудах. Почему именно куклы играли подобную роль? Почему не другие игрушки – не звери и не воины, не оружие и не машинки или самолетики? Видимо, дело было в их хозяйках.

Зорти еще раз всмотрелась в фотографию Иниры, и снова подумала о том, что местные жители не зря пленились ее красотой. Даже ей самой при одном взгляде на нее хотелось с нею дружить, ну прямо так же сильно, как с Леной Флёровой. А ведь у принцессы никогда прежде не было подруг. И, тем более, девочка знала, что перед нею портрет коварной убийцы, но ничего не могла с собою поделать.

– В течении тысячелетий, и на Земле, и здесь, мы жили себе и жили, – горестно вздохнул Линцзяо, – и не задумывались о том, что именно помогает нам менять облик. А оказывается, каким-то особым свойством обладают именно наши шкуры. Или, может быть, одна только шерсть. Кто в галактике догадался об этом первым, и где проклятая Инира добыла шкуру для себя самой, нам неизвестно. Скорее всего, на Земле, поскольку раньше у нас никто не пропадал. Но она поняла главное – можно наладить немыслимо прибыльный бизнес.

Последнее слово он произнес по-английски, так что его понял даже Том, который невольно поморщился, видимо, до того оно достало его в деревне.

– И с тех пор проклятая Инира повадилась на нашу планету, – произнес Хидайкан. -. К тому же, она стала не только охотиться на нас из-за шкур, но и разрушать все, что нам дорого. Она подкарауливает зазевавшихся оборотней, парализует их и похищает, но прежде, чем сбежать, взрывает наши театры и музеи, засыпает землей библиотеки, сносит скульптуры и дворцы. Даже в лесах устраивает взрывы, чтобы хоть что-то уничтожить на нашей планете. Ведь подлецы никогда не прощают сделанного им добра. А мы совершенно беззащитны, нас никто не учил воевать по-настоящему. Мы умеем изображать самураев лишь на сцене.

– Но даже если бы Инира не убивала и не разрушала, – добавил Линцзяо, – ее существование все равно приносило бы нам бесконечную боль. Ведь помимо всего прочего, она нарушила святое – законы гостеприимства. Мы пустили ее в свой дом и позволили ей вкусить рис вместе с нами, а она, оказывается, пришла не как друг, а как враг. Уже за одно это ей нет и не может быть прощения.

Глава 12. Как грибы воевали

Как ни велико было потрясение от услышанного, и как ни просились наружу слезы, Зорти не дала себе раскиснуть и сразу же принялась думать над тем, как же помочь милым оборотням.

– Итак, – произнесла она медленно, – вы говорите, что Инира появляется на планете вновь и вновь? Не бомбит вас с воздуха, а приземляется?

– Да-да, – наперебой ответили оба мэра.

– Значит, ее можно выследить, – сделала вывод принцесса. – А для этого нужна... нужна приманка.

И посмотрев на встревоженные мордочки оборотней, девочка улыбнулась и добавила:

– Не бойтесь, я не прошу подставлять никого из вас.

– А, понимаю, – кивнул Линцзяо. – Вы хотите сделать макет.

– Да нет же, – помотала головою Зорти. – Приманкой буду я сама.

– Вы, химэ? – изумились оба мэра.

– Ну конечно. Ведь любой из вас разгуливает по планете в каком хочет виде, а значит, как Инира догадается, что я не лиса и не енот?

– Да, это так, – кивнул головой Хидайкан. – Но мы не вправе рисковать жизнью наших гостей.

– Да бросьте вы, – отмахнулась принцесса. – Сами же сравнивали меня с Мулань и с Такэко. А разве они испугались бы хоть чего-то на свете? Вот я и должна оправдать это сравнение.

На это возразить было нечего, и мэры лишь молча закивали.

Этот разговор девочка, конечно же, не стала переводить Тому. А то еще снова захочет геройствовать как тогда, на "Азимове".

После этого принцесса обсудила с мэрами, где, возможно, Инира появится в ближайшее время. Вместе они пришли к выводу, что ее следует ожидать где-то в хвойных лесах, простиравшихся совсем недалеко от Токина – именно там ее видели чаще всего. Зорти только покачала головой, дивясь легкомыслию оборотней, которые всё знали, но продолжали гулять в одиночку в этих краях.

– А чем Вы собираетесь ее убить? – спросил Хидайкан.

– После того, что вы рассказали, я думаю, что сразу убивать ее не стоит, – покачала головою принцесса. – У нее наверняка имеется база на планете, а может быть, и еще одна в ближнем космосе. Надо сперва разведать, что у нее там находится, нет ли сообщников, и прочее. Так что, позволю сперва взять себя в плен.

– К тому же, – добавила принцесса, – если вы ничего не знаете о природе этого создания, то и вооружаться заранее бесполезно.

– Ну хоть боевой бластер возьмите, – возразил Линцзяо. – Уж он-то никогда не помешает.

– Ладно, – согласилась принцесса. – так и быть, возьму самый маленький пистолет.

И вот, поручив Тома заботам хозяев, и так и не сказав ему о своей предстоящей вылазке, Зорти отправилась бродить по лесам без всякого маршрута. Она не боялась, что Инира вырубит ее с помощью парализующе бластера – ведь навыки бойца хоси-дзюдо и ючжоу-кунфу позволяли снизить его действие до предела, так что луч вызывал лишь легкую ломоту в теле, вроде той, что бывает после пробуждения. Надо только успеть сконцентрироваться.