Текст книги "Бумажный тигр (II. - "Форма") (СИ)"

Автор книги: Константин Соловьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 41 страниц)

– Ну не под суд же его отдавать? – фыркнул Уилл.

– Уже понимаете всю щекотливость положения? Помимо этого была еще одна теория, которую косвенно подтверждали отчеты и письма «Исидора». Что, если он совершил убийство хозяина, руководствуясь инстинктом самосохранения? Он сознавал, что если результаты эксперимента не удовлетворят мистера Лайдлоу, тот не колеблясь уничтожит его. А значит, вынужден был действовать на опережение, устранив опасность для собственного существования.

– Какая разница? Он убийца!

– Убийца, – согласился Лэйд, – Но мыслящий убийца, обладающий инстинктом самосохранения, имеет право на законный суд и приговор, так уж повелось. Ну, не буду вас долго томить… Это не было убийством, совершенным во спасение, как не было и убийством, совершенным из ненависти. Это было убийство из любви.

Уилл едва не споткнулся на совершенно ровной мостовой?

– Любви? – опешил он, не пытаясь скрыть изумления, – Какой еще любви?

– Любви существа к своему создателю, конечно, – спокойно пояснил Лэйд, – Я уже говорил вам, сколь серьезно мистер Лайдлоу относился к своему эксперименту. Для него это было вопросом жизни, если мне простительно будет использовать подобный каламбур. И преданный ему до последнего медного болта «Исидор», учась мыслить, сознавал это. Он понимал, если он не сможет сделаться человеком, это причинит его хозяину, которого он боготворил, невыносимые муки. Он во что бы то ни стало должен был стать человеком – ну или, по крайней мере, приблизиться к этому идеалу. Сам того не зная, мистер Лайдлоу загнал своего слугу в логическую ловушку, даже не заметив этого. Что ж, любовь – идеальный материал для сооружения всякого рода смертельных ловушек, об этом догадывались еще древние греки… К слову, вам приходилось читать старую итальянскую сказку про деревянную куклу, которая хотела стать настоящим мальчиком?

– Я… не уверен, – поколебавшись, ответил Уилл, – Кажется, нет.

– Ваше образование прямо-таки зияет дырами, – пробормотал Лэйд, – Но сейчас речь не об этом. Автоматон страстно желал претворить в жизнь мечту своего хозяина, стать подобием человека. Но его несовершенный юный разум знал только один способ добиться этого – освежевав и сняв кожу с мистера Лайдлоу. Разве не трогательно?

Уилл скривился.

– Чрезвычайно.

– Боюсь только, мистер Лайдлоу, как и многие ученые, был ограничен рамками математических догм, не в силах осмыслить эту интересную концепцию с позиций философии и морали. Память «Исидора» сохранила последние слова мистера Лайдлоу, произнесенные им после того, как автоматон начал процесс перерождения, постепенно срезая с него кожный покров. Увы, приходиться признать – в этих словах не было понимания сути момента, которое пристало ученому, не было осознания значимости… Честно говоря, это были весьма грубые и невоздержанные слова, свидетельствующие о том, что он, человек всю жизнь исследовавший разум, ушел из жизни, так и не поняв, свидетелем какого важного явления стал. Разве не досадно? Ну что же, чувствуете себя в достаточной мере вдохновенным, чтоб извергнуть по этому поводу еще одну воодушевляющую библейскую цитату? Или, полагаете, что эта история не похожа на правду?

– Все, во что можно поверить, похоже на правду, – рассудительно заметил Уилл, – Однако ваши истории едва ли призваны разжигать в слушателях… м-м-мм… жизнелюбие.

Лэйд ощерил зубы в ухмылке, удовлетворенно отметив, что эта гримаса производит на Уилла явственно неблагоприятное впечатление.

– А что вы ожидали услышать в моем исполнении? Комические куплеты? Я старый каторжник, Уилл, а наше чувство юмора зачастую специфического свойства. С другой стороны… Чтобы избавить вас от впечатления, будто я нарочно припоминаю все происшествия самого мрачного свойства, могу специально извлечь из своих пыльных погребов что-нибудь другое. Кстати, и искать долго не придется. Мне на ум пришел случай с Альфом-Глашатаем. Это в самом деле забавная история. Она до сих пор заставляет улыбаться старикашку Маккензи, а тот известен тем, что рассмеялся лишь раз в жизни – когда фискальный инспектор сломал ногу на пороге «Глупой Утки».

– Вы знаете, какую историю я бы предпочел выслушать.

– Знаю, – согласился Лэйд, – Но в том-то и состоит искусство лавочника – подсовывать покупателю тот кусок, который надо сбыть вместо того, который тот вознамерился купить. Уверяю, мы с вами дойдем и до Доктора Генри с его мятежниками. Итак, все случилось одним ясным утром шесть лет назад. Почтовое отделение Нового Бангора получило неожиданную депешу, при виде которой дрогнули самые отчаянные почтмейстеры острова, скрепленную красной печатью Канцелярии. Депеша эта оказалась ордером прямого действия, приказывающим всем рыжим почтальонам Нового Бангора с этого дня насвистывать при вручении корреспонденции, если это происходит по вторникам и четвергам. Этим же документом строго воспрещалось продавать марки старым холостякам и принимать все телеграммы, количество слов в которых было нечетным. Главный почтмейстер, должно быть, поседел в одну ночь, но ослушаться не посмел – печати на ордере были самыми настоящими, все обставлено по форме, а сама бумага была подписана собственноручно секретарем Канцелярии.

– Секретарем? – спросил Уилл. Так торопливо, что напомнил Лэйду воробья из Сомерс-парка, пытающегося улизнуть с хлебной крошкой в клюве, – Значит, у зловещей Канцелярии все-таки есть руководитель? Кто же он?

– Никто не знает, – индифферентно отозвался Лэйд, – Подпись не читаема. Или складывается в такие надписи, что немудрено свихнуться, пытаясь их разобрать. Как бы то ни было, почте пришлось подчиниться. Никто не идет против воли Канцелярии, даже когда эта воля противоречит законам коммерции, логики, здравого смысла или мироздания. Почтальоны в срочном порядке начали учиться свисту, за марками был установлен строгий контроль и так далее в этом роде.

– Забавно, – согласился Уилл, – По крайней мере, пока никто не умер, и уже одно это немало меня воодушевляет.

– Спустя три дня полк морской пехоты Его Величества, расквартированный на острове, получил от Канцелярии депешу в обход своего прямого командования, которая в категорическом тоне требовала отменить традиционные марши, заменив их торжественной сарабандой[170]170
  Сарабанда – подвижный испанский танец, известный с XVI-го века.


[Закрыть], как более соответствующей духу времени и полезной для физической подготовки личного состава. Говорят, у полковника Морриса едва успели выбить пистолет – старик всерьез планировал застрелиться. Но и этим дело не кончилось. Сорок три ресторана по всему острову на той же неделе получили от Канцелярии Нового Бангора строгое предписание – заменить всю соль в подаваемых блюдах тростниковым сахаром, добавить в меню пудинг из древесной стружки и вписывать в каждый счет три с половиной пенса за поминовение души сэра Фредерика Марриета[171]171
  Фредерик Мариетт – английский писатель XVII–XVIII веков, автор приключенческих романов.


[Закрыть]. Разумеется, и это указание было исполнено ими в самый короткий срок.

– Но ведь это… нелепо, – осторожно заметил Уилл, – Я имею в виду, даже последнему дураку станет очевидно, что подобные распоряжения в лучшем случае не несут смысла, а в худшем походят на розыгрыш!

– Вы просто не привыкли к тому, какая сила заключена в слове «Канцелярия», Уилл. У этой силы не принято ничего уточнять, как не принято уточнять у тропического урагана его планы и соображения. Докеры из Клифа не сомневались ни минуты, когда получили от Канцелярии указание заливать вместо балластных вод сельтерскую с клубничным сиропом, а библиотека острова не колеблясь вырезала из всех своих книг страницу под номером триста шестнадцать. За одну неделю подобных распоряжений, ордеров и предписаний было направлено несколько десятков, и все – самого причудливого свойства. Обычно-то Канцелярия старается не вмешиваться чрезмерно в жизнь острова, но тут будто прорвало какие-то невидимые трубы…

– Значит, все это исполнялось?

– Несомненно. Немедленно и без уточнений. Единственным, кто набрался достаточно смелости, был брандмейстер Нового Бангора, который не мог взять в толк, отчего пожары с этого дня полагается тушить лиловыми чернилами и чем кардинальские сутаны лучше в качестве одежды пожарных, чем привычные брезентовые робы. Он был достаточно отважен, чтобы сделать уточняющий запрос в Канцелярию – и внезапно получил ошеломляющий ответ.

– Все это было фальшивкой?

– Да, – торжественно сказал Лэйд, – Вплоть до последней бумажки. При том, что печати Канцелярии выглядели подлинными, а сами документы не имели никаких признаков подделки. Фальшивки, но ювелирного качества, о котором не могли мечтать даже лучшие фальшивомонетчики. И такое странное использование таланта, если не сказать – пугающее! Поверьте, в Новом Бангоре найдется гораздо больше желающих засунуть руку в пасть голодной акуле, чем разыграть кого-то, действуя именем Канцелярии. А вот Альф-Глашатай не испугался. Простите, забыл сказать. Глашатаем Альфом таинственного отправителя прозвали журналисты «Серебряного рупора», который более известен в Новом Бангоре как «Луженая глотка». Тогда они еще потешались, не зная, что уже следующий номер газеты выйдет, согласно ордонансу Канцелярии, на чистом суахили… Что до самого Альфа-Глашатая, в скором времени ему суждено было стать кошмаром Канцелярии.

– Значит, он не остановился?

– О, напротив. Он начал орудовать с таким размахом, как будто под его началом было два десятка машинисток, дюжина деловодов и целый штат секретарей. Предписания, инструкции, формуляры и приказы посыпались как из рога изобилия – все составленные на безукоризненном канцелярском наречии, соответствующим образом завизированные, проштампованные, зарегистрированные, согласованные и оформленные. Шляпный магазин получал от Канцелярии указание не обслуживать лысых в интересах национальной безопасности. Сразу два банка объявили о том, что с этого момента принимают в число имеющих хождение валют на острове еловые шишки. Парикмахеры острова, проснувшись одним прекрасным утром, обнаружили, что на них с этого дня возложены обязанности судебных приставов. Но по-настоящему черным временем это стало для полиции острова – согласно строжайшей директиве на полторы недели нижние дамские панталоны стали частью обязательной формы для всех констеблей Нового Бангора. После подобного унижения у всех «бобби» наливались кровью глаза, стоило кому-то поблизости помянуть Альфа-Глашатая.

– Как по мне, этот парень явно не дорожил жизнью.

– Слабо сказано. В короткое время он стал злейшим врагом Канцелярии. Крысы полковника Уизерса тщетно щелкали челюстями, устраивая облавы по всему острову, от подпольных рыбных притонов Скрэпси до респектабельных гостиниц Редруфа. Но самое страшное заключалось в том, что несмотря на все их усилия, вполне достаточные, чтобы перевернуть Новый Бангор кверху дном, точно старый жестяной таз, неугомонный Альф не собирался сдаваться. Многие уважаемые компании и государственные учреждения острова оказались в крайне неудобном и щекотливом положении. Никому не улыбалось принять к исполнению явственно фальшивый приказ, сделав себя тем самым объектом насмешек, однако, с другой стороны, много ли отыщется смельчаков, способных открыто проигнорировать волю Канцелярии?.. Это может показаться весьма забавной историей, однако ведомство полковника Уизерса неожиданно для себя оказалось в ловушке, причем ловушке, которую само сооружало бесчисленно долгое время. Вы ведь знаете, что такое Канцелярия.

– Иногда у меня возникают сомнения, что на этом острове найдется хотя бы один человек, который знает, что такое Канцелярия.

Если это было шуткой, то Уилл счел возможным не сопроводить ее улыбкой.

– Ну а вы? – поинтересовался Лэйд, – Уж вы-то точно могли составить об этом представление. Мало кто может похвастаться тем, что целую неделю провел в обществе полковника Уизерса!

– Это был интересный опыт, – сдержанно согласился Уилл, – Но едва ли он многое мне дал для понимания того, что представляет собой организация, которую он представляет. Иногда мне казалось, что Канцелярия – нечто сродни тайной полиции. Иногда – что тайная оккультная ложа, заключившая в стальную хватку весь остров и навязавшая ему свою власть. Иногда… В конце концов я настолько запутался, что бросил попытки разобраться в ее природе и устройстве. Канцелярия есть – и это данность Нового Бангора. Данность, которую нам, жителям острова, приходится принимать без возражений и уточняющих вопросов.

Нам – жителям острова… Лэйд коротко выдохнул через нос, ощущая, как внутри души, точно кровь в раскаленных внутренностях фаларидского быка[172]172
  Бык Фаларида (медный бык, сицилийский бык) – полая статуя в форме быка, внутрь которого сажали осужденного на смертную казнь, после чего под ней разжигали огонь.


[Закрыть], вскипает злость. Этот слюнтяй уже вознамерился считать себя жителем Нового Бангора! Он, человек, которого на причале ждет корабль…

Нет, приказал себе Лэйд, спокойно. Спрячь колючки, Чабб, тебе ли не знать, что злостью дело не решить. Ты уже пробовал – вчера – и остался ни с чем. Тебе придется держаться прежней тактики. Показывать Уиллу те стороны Нового Бангора, которые его сопливая душа склонна игнорировать или не замечать. Демонстрировать ему истинный лик чудовища, которого он в силу романтического малодушия, наделил не свойственными ему чертами.

Удалось. Жар в раскаленных медных внутренностях стих и колючки, хоть и не без сопротивления, спрятались под кожу.

– Канцелярия – это не тайная полиция, – Лэйд даже поймал себя на том, что сумел придать голосу небрежность, – Не зловещий культ, узурпировавший власть. И даже не оккультный орден. Хотя, несомненно, все эти черты у него есть. Это нечто… другое. Отношения Канцелярии и острова – тема настолько же запутанная, насколько и зловещая, так что споры на этот счет затеваются весьма нечасто. И, если начистоту, я сам стараюсь не принимать в них участия. Кстати, рекомендую и вам придерживаться этой мудрой политики.

– Так Канцелярия – хозяин Нового Бангора или его слуга?

– Полагаю, и то и то, – лаконично ответил Лэйд, заранее морщась в предчувствии очередного вопроса.

– Но что это… Я имею в виду, как это может быть?

– Я уже говорил вам, власть здесь, на острове, зачастую имеет странную природу. В конце концов, власть – это придуманный людьми конструкт, который в нечеловеческом искаженном измерении Левиафана подчас принимает необычные формы. Канцелярия – это ядро стабильности острова. Та его структура, которая пытается удержать в узде прущие из него силы нерациональности или, по крайней мере, свести к минимуму их влияние.

– Так она борется с чудовищем или заботится о нем?

– Представьте себя владельцем клыкастого ирландского волкодава, – предложил Лэйд, – Дикой непредсказуемой твари, которая не подпускает к себе людей, однако приносит вам несомненную выгоду, охраняя хозяйство от волков. При этом она порой не прочь откусить голову зазевавшейся курице или цапнуть вас самого за ногу. Мне кажется, Канцелярия находится в схожем положении. Она лишь гасит хаотические опасные порывы Нового Бангора, его нервные импульсы, не давая им причинять излишне проблем нам, его обитателям. При этом, без сомнения, Канцелярские крысы не задумываясь загрызут всякого, кто помышляет причинить острову вред – в чем бы этот вред ни выражался. Только, Бога ради, не вздумайте цитировать меня, если доведется беседовать с полковником – у меня с его ведомством и без того непростые отношения! А теперь, если не против, я вернусь к истории, про которую едва не забыл.

– Конечно, мистер Лайвстоун.

– Кхм… Исполнять фальшивый канцелярский приказ нелепо и бессмысленно, но не исполнять – страшно. Неудивительно, что многие фальшивки принимались в исполнение – чисто рефлекторное действие, обоснованное лишь древним страхом перед крысиным королем. Так, официальным гимном острова даже в разгар лихорадки некоторое время считалась моряцкая песенка самого непристойного содержания, а публичные дома Шипси вынуждены были объявить трехпроцентную скидку всем гражданам Руритании[173]173
  Руритания – название вымышленной европейской страны, распространенное в литературе.


[Закрыть].

– И сколько длилась охота?

– Можете себе представить, почти месяц. Но итог ее, конечно, был предрешен. Истинная личность Альфа-Глашатая была открыта, он оказался бывшим служащим «Луженой глотки», типографским мастером и большим знатоком по части канцеляристики. Удивительно талантливый мерзавец. Страшно представить его участь, попади он живым в крысиные когти!

– Попади он живым? Так значит, он погиб?

– Боюсь, что да. Заброшенный типографский цех в Коппертауне, где он нашел себе укрытие, во время штурма оказался охвачен пожаром и выгорел дотла. Клерки полковника Уизерса щелкали зубами на пепелище, но увы – есть стихии, неподвластные даже Канцелярии. Альф-Глашатай ушел от справедливого возмездия. Что такое, Уилл? Вы выглядите немного… раздосадованным.

– Когда вы сказали, что эта история в противовес прочим будет забавной, полагаю, я ожидал от нее чего-то… иного.

– О, – Лэйд широко улыбнулся, – Только потому, что вы не знаете ее финала. Я и сам его не знал – до нынешнего утра. С утренней почтой Хейвуд-трест, полномочным председателем которого я имею честь выступать, получил срочную депешу из Канцелярии, категорически предписывающую выкрасить в розовый цвет фасады всех домов в Хукахука, порога которых не переступали коты, а еще запасти триста галлонов яичного ликера для торжеств в честь ежегодного праздника Хадака Мацури[174]174
  Хадака Мацури – дословно, «Праздник обнаженных», японское торжество, во время которого почти обнаженные мужчины пытаются схватить бросаемые монахами амулеты.


[Закрыть]. Я трижды проверил печати Канцелярии – без сомнения, подлинные. И составлено все идеально. Имею ли я право усомниться в компетентности Канцелярии?

– И…

Лэйд ухмыльнулся.

– С яичным ликером будет не так просто, но три бочки лучшей розовой краски я уже раздобыл!

Уилл не рассмеялся, лишь безучастно кивнул. Он и выглядел отстраненным, все истории, которыми с самого утра пичкал его Лэйд, проходили словно сквозь него, как вода сквозь песок.

– Ладно, – Лэйд сдвинул шляпу на затылок, – Расскажу вам еще про один случай. Если к финалу вы не будете хохотать как безумный, с меня – коробка лучших «Пор Ларранага», настоящих кубинских сигар высшего качества!

– Не слишком ли расточительно для вашей лавки?

Лэйд небрежно махнул рукой

– Не дороже старых газет и дубовых листьев, которые достаются мне почти бесплатно. Так вот, про случай. Однажды один мой приятель позволил всучить себе машинку, сработанную в Коппертауне, которая якобы умела печатать фальшивые купюры, причем качеством не хуже тех, которые украшены подписью британского казначейства. И вот, значит, заливает он в нее лучшие чернила, которые только смог найти в Айронглоу, вкладывает бумагу…

Лэйд замолк сам собой, ощутив, что его не слушают. Уилл рассеянно кивал в такт его словам, но по лицу было заметно, что смысл их проходит мимо, как легкий морской бриз. Это уязвляло. Тем более, что история в самом деле была забавной и, главное, почти правдивой – за исключением двух-трех деталей.

– Уилл!

– Да, мистер Лайвстоун?

– Мне кажется, с таким же успехом я мог бы зачитывать наизусть рецепт лукового пирога. Думается мне, ваши мысли сейчас обретаются где-то далеко от Коппертауна.

– Простите. С моей стороны это крайне невежливо, однако ничего не могу с собой поделать. Вы знаете, какую историю я по-настоящему хочу услышать.

Конечно. Еще бы не знать, ты, садовая голова! Дерзкий пришелец, пошатнувший душевное равновесие древнего чудовища и шляющийся с неприкаянным видом по его владениям!

– Историю клуба «Альбион»? Боюсь, вам не понравится ее финал. В нем нет ничего того, что вы цените. Нет счастливой концовки, нет надлежащей случаю морали, нет даже смысла. Это одна из самых бессмысленных историй в моем багаже, оттого я обычно без особой охоты вытаскиваю ее на свет.

– Я заметил, что она не доставляет вам удовольствия.

– Для меня, как и для немногих жителей Нового Бангора, слово «Альбион» имеет свой особенный смысл. Но из всех ныне живущих, кажется, только я один знаю, чем она заканчивается.

– И, конечно, нарочно тянете время?

Лэйд взглянул на жилетные часы.

– Что такое? Боитесь опоздать на корабль? У вас в запасе еще полно времени, сейчас нет и полудня, а «Мемфида» отходит лишь в девять.

Уилл не оценил его иронию, лишь досадливо дернул подбородком.

– Если она в самом деле столь печальна, в ваших же интересах поведать ее мне. Как знать, быть может, именно она станет той каплей, что переполнит чашу, заставив меня покинуть Новый Бангор?

Он прав, подумал Лэйд. Но ошибается, полагая, будто я нарочно растягиваю ее, чтоб подразнить его любопытство. Видит Бог, чем тянуть ее, как нерв из зуба, было бы лучше выложить ее целиком. Историю пяти дерзких неудачников, помышлявших понять природу противостоящего им божества, более того, повергнуть его. Наивные слепцы, столь же простодушные, как сам Уилл. Что ж, их судьба может стать уроком для него. Уроком, на изучение которого у него остались считанные часы.

– Я расскажу вам финал, Уилл. Но не здесь. Слишком уж неподходящие декорации. Грохот, лязг, все эти запахи… Я знаю, какие декорации нужны окончанию этой истории.

Уилл понимающе кивнул.

– Скрэпси. Седьмой круг ада.

– Скрэпси, – согласился Лэйд, – Седьмой круг ада. Предпоследняя точка нашего маршрута, мистер Данте.