Текст книги "Бумажный тигр (II. - "Форма") (СИ)"

Автор книги: Константин Соловьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 41 страниц)

– Да, мистер Лайвстоун. Вы потратили годы на эту борьбу, не заметив самого важного.

– Чего я не заметил?

– Вы давно перестали быть гостем Нового Бангора. Вы давно стали его частью, частью всемогущего чудовища, которым одержимы. Бангорским Тигром, темной легендой улиц. Превратились в часть существа, которое истово ненавидите. Едва ли ваша собственная участь лучше моей.

Лэйд ожидал, что эти слова разбудят тлеющую внутри ярость. Впрыснут кислород в раскаленную топку, заставив взметнуться раскаленные искры. Но вместо этого ощутил лишь безмерную усталость, тягучую и тяжелую, облепившую душу, точно застаревший вар. Не было злости, не было жара, и ни черта не было.

– Бумажным Тигром, – тихо обронил Лэйд, не узнавая собственного голоса, – Игрушкой Левиафана. Которую Он вытаскивает из дальнего пыльного ящика в те минуты, когда хочет развлечь себя. Но вас, кажется, больше интересует «Альбион». Что ж, я расскажу вам, что случилось с Доктором Генри и его… подопечными, И вы решите сами, кто из нас более заслуживает вашей жалости. Но не сегодня. Мы и так потратили больше времени, чем я предполагал. Завтра. До того, как вы покинете остров.

Уилл поднял на него взгляд. В этом взгляде была усталость, была боль, была растерянность. Но в нем не было того, что должно было быть и что Лэйд надеялся увидеть. В нем не было страха.

– Я не покину остров, мистер Лайвстоун.

– Будете терпеливо дожидаться своей участи? – насмешливо спросил он, – Как теленок ждет прихода мясника?

– Буду, – кратко согласился Уилл, – Я не в силах удою вытащить Левиафана и веревкой схватить за язык его. Я не могу вдеть кольцо в ноздри его. Я слишком слаб, чтобы проколоть иглой его челюсть или взять его себе в рабы. Но я могу сделать то, что бессилен сделать Бангорский Тигр – я могу его выслушать. И если Ему угодно будет возложить на меня наказание – принять его.

– Как бы то ни было, наш уговор еще в силе, – Лэйд поднялся с груды кирпича, поморщившись при виде испачканных брючин, – Это значит, в моем распоряжении остался еще один день. Еще три круга Ада, через которые я обязался вас провести.

– И вы по-прежнему желаете выполнить свое обещание? – недоверчиво спросил Уилл, – Несмотря на…

– Да, – твердо сказал Лэйд, – Весь Хукахука знает, если старый Чабб что-то пообещал, он сдержит слово. Будьте в моей лавке с самого утра – и тогда услышите окончание истории про «Альбион».

Уилл некоторое время молча смотрел на него, но Лэйд впервые не мог сказать, что именно сейчас выражает его лицо. Озадаченность? Опаску? Смущение?

– Я буду там, мистер Лайвстоун, – сказал Уилл и, поколебавшись, негромко добавил, – Спасибо.

Лэйд так и не узнал, с каким выражением Уилл смотрел ему в спину, пока он шел через пустырь, не обращая внимания на шлепающие по лужам ботинки.

Не хотел знать.

* * *

Парк был крошечный и запущенный, не чета ухоженным скверами Редруфа с их аккуратными аллеями и изящными скамейками на ажурных ножках, скорее, подобие непомерно разросшегося сада, за которым давно не ухаживали. Даже скамейки здесь были старыми, скрипящими и массивными, похожими на навечно бросившие якорь корабли Френсиса Дрейка.

Лэйд сам толком не помнил, как здесь оказался. Ноги, как с ними это часто бывало в те моменты, когда он погружался в мысли, обрели собственную волю, но, вместо того, чтобы направить его кратчайшим путем в лавку, распорядились этой возможностью крайне легкомысленно. Кажется, у них не было четкого плана действий. Они протащили его мимо сверкающих витрин Айронглоу и застывших особняков Редруфа, обвели хитрым маневром вокруг Шипси, не соблазнившись гремящей оттуда вечерней музыкой, и потащили его еще дальше и дальше, пока он наконец не пробудился от размышлений и не восстановил над этими самоуверенными наглецами контроль.

Только тогда, получив возможность оглянуться, он обнаружил, что оказался в дальнем углу Миддлдэка, в крошечном Сомерс-парке. Парк этот волей каких-то неизвестных Лэйду обстоятельств оказался разбит вдалеке от оживленных течений, перемещавших жителей Миддлдэка, и потому почти пустым в любое время суток. Единственными его посетителями, кроме самого Лэйда, были озорные серые птахи, напоминавшие лондонских воробьев, шумно выяснявшие отношения и озабоченно копошащимися в листве.

Их общество не показалось Лэйду навязчивым, напротив. Купив в ближайшей булочной большую еще теплую сдобную булку с изюмом, он устроился на скамье и принялся бросать им крошки – спокойная, расслабляющая работа, прежде казавшееся ему занятием для древних стариков. Спустя минуту птицы уже прыгали в пыли у его ног, возмущенно крича и выхватывая друг у друга самые лакомые крохи. Лэйд с улыбкой смотрел на них свысока, так и не вспомнив, как они называются.

Забавно, подумал он, кроша булку, я прожил на этом острове двадцать пять лет, а так и не удосужился узнать. Не было времени.

И сейчас нету.

Мысли тоже суетились, отталкивая друг друга и гомоня, точно птичья стая, но всякий раз, когда он пытался выхватить одну и хорошенько рассмотреть, остальные начинали немилосердно орать, отчего голова едва не раскалывалась на части.

Уилл. Гравёр из Лондона. Вот та мысль, на которой требовалось сосредоточиться.

Единый в трех ликах и каждый лик не похож на прочие. Наивный юноша, безумный убийца, кающийся грешник. Первый в истории Нового Бангора человек, который, увидев чудовище, не попытался ни сбежать, ни бросить ему вызов. Который отчего-то полагает, что этому чудовищу ведомо что-то о справедливости. Он еще не видел ее, страшную справедливость Левиафана и ее последствия…

А вот члены «Альбиона» видели. Лэйд стиснул пальцы, не замечая, что те перетирают мягкую сдобу в мелкую муку. Завидовать – им? Увольте! У него, по крайней мере, хватило смелости, чтобы выйти на бой. Обреченный, безнадежный, бессмысленный, но все же. Может, потому Он и не обратил до сих пор его в своего верноподданого, что невольно проникся уважением к его упрямству. А они…

Члены клуба «Альбион» начали с того, что попытались понять, что же такое Левиафан. Может, и ему применить ту же методу? Попытаться понять, что такое Уилл – и тогда все прочее сделается ясным…

Лэйд отщипнул от булки большой кусок и стал мять его, бездумно скатывая в шар.

Слишком много гомонящих мыслей, перебивающих друг друга, слишком много шума. Слишком…

Показалось ему или нет, но крошки словно бы потяжелели в ладони. Слипшийся ком теста с изюмом уже не казался таким рыхлым. Уже собравшийся было бросить его птицам, Лэйд разжал пальцы и поднял его к глазам. И почти не удивился, обнаружив вместо него лежащий на ладони серебряный колокольчик с изящной гравировкой на боку «В память о совершеннолетии Генри Пелэм-Клинтон, второго герцога Ньюкасл-андер-Лайн».

Он покатал его на ладони, прежде чем уронить в пыль у своих ног.

– Неплохо, – заметил он, – Но не хватает зрелищности. Вам надо поработать над этой стороной своих трюков.

Полковник Уизерс, сидевший рядом с ним на скамейке, развел руками. Несмотря на жару, они были в глухих перчатках, таких же черных, как костюм гробовщика и высокий цилиндр.

– Едва ли это в моих силах, мистер Лайвстоун.

– Вот как? А я думал, у вас неограниченный круг полномочий.

Первый заместитель секретаря Канцелярии поморщился. Несмотря на то, что сделал он это на человеческий манер, напрягая соответствующие мимические мышцы под бледной кожей, эта гримаса не сделала его более человечным.

– Это не вполне фокусы, это… другое. Спорадические всплески нестабильности в окружающем меня поле. Подобным образом Новый Бангор реагирует на мою персону. Я уже смирился, тем более, что по большей части они носят довольно безобидный характер.

Разрешите?

– Конечно.

Полковник Уизерс аккуратно отщипнул несколько крошек от булки и бросил их воробьям, однако те, вместо того, чтоб наброситься на добычу, прыснули в разные стороны, испуганно гомоня, точно это были не хлебные крошки с изюмом, а свинцовая картечь. Полковник Уизерс не выглядел огорченным, напротив, задумчиво чему-то улыбнулся. Едва ли его улыбка предназначалась птицам, подумалось Лэйду. Скорее, она вообще никому не предназначалась, да и видимой стала случайно, повинуясь какому-то мимолетному оптическому эффекту.

– Могли бы заявиться пораньше, – пробормотал Лэйд, с неудовольствием ощутив в собственном голосе нотки стариковского брюзжания, – Или столь заняты по службе, что некогда и отлучиться?

Полковник кивнул.

– Чрезвычайно занят. Вы даже представить не можете, насколько.

– Опять Зеленозубая Дженни?

– Она как раз причиняет наименьшее количество хлопот. Боюсь, в последнее время во внутренностях такого сложного механизма, как Новый Бангор, разладилось столько шестерен, что не справиться и роте часовщиков. Я лишь… пытаюсь в меру возможностей компенсировать все причиненные неудобства.

– Вероятно, вам стоит попросить прибавку к жалованию.

От взгляда полковника ему мгновенно перехотелось острить. Этот взгляд, пожалуй, мог бы остановить прущий на полных парах демонический поезд. А может, и вовсе превратить его в ворох железной стружки.

– Хотел бы я обладать вашей выдержкой и чувством юмора, мистер Лайвстоун. Возможно, они позволили бы мне сохранить оптимизм. Оптимизм, для которого, признаться, у меня пока нет оснований. Возможно, вы и сами наблюдали нечто странное в последнее время.

Лапа, которая должна была проломить голову Уилла, но которая прошла насквозь.

Да, подумал Лэйд, возможно и наблюдал.

– Я всего лишь гость на этом острове, полковник, – Лэйд издал смешок, но тот показался ему колючим, словно в горло попала целая горсть острых хлебных крошек, – Гость с двадцатипятилетним стажем, но все же.

– Вы гость, – согласился полковник, буднично кивнув, – И едва ли имеете представление даже о малой доле тех процессов, которые происходят внутри. Однако… Знаете, в свое время Новый Бангор заставил меня поверить во много вещей. Но я не готов поверить в то, что Бангорский Тигр сделался невнимателен.

– Ну… Возможно, в последнее время я действительно замечал некоторые странности, – нехотя признал Лэйд, – Отродья Танивхе все чаще выбираются в город и охотятся на улицах. Из Лонг-Джона среди дня пропали все китобои. А еще я не так давно встречался с человеком, который уверял меня, будто видел разгуливающего по Олд-Доновану Почтенного Коронзона собственной персоной… Впрочем, к чему это рассказывать? Наверняка, у вас есть свои инструменты для сбора информации.

– Есть. Один из самых могущественных инструментов, который находится в распоряжении Канцелярии, называется статистикой, – полковник Уизерс произнес это холодное безликое слово с непонятным Лэйду удовольствием, почти нежно, – О, статистика – великое оружие, мистер Лайвстоун, многими недооцененное. Знаете, что она говорит нам?

– Если верить газетам, эта дама возвещает лишь дурные вести… Что?

– За последний месяц количество аварий в Коппертауне увеличилось в четыре раза. Количество убийств на острове утроилось. А потом утроилось еще раз. Демонические поезда, и прежде не бывшие образцом здравомыслия, окончательно вышли из-под контроля, превратив подземные коммуникации в адское царство и вынудив перекрыть метрополитен.

– В Новом Бангоре есть метрополитен? – изумился Лэйд, – Но я двадцать…

– Третьего дня кто-то растерзал двух могильщиков на Иствикском кладбище и, судя по следам, это были шпрингвурмы[148]148
  Шпрингвурм (татцельвурм, штоллвурм) – мифическое чудовище из альпийской мифологии, похожее на огромную ящерицу.


[Закрыть]. Подумать только! Шпрингвурмы, которых не видели на острове уже пятьдесят лет. На глазах у вахтенных существо, похожее одновременно на человека и на тюленя, утащило под воду и сожрало докера. Тоже скверная примета – если это селки[149]149
  Селки (шелки) – мифический человек-тюлень из кельтского фольклора.


[Закрыть], значит, рядом охотится целая стая ему подобных… Из Редруфа и Миддлдэка вновь рапортуют о пропавших девушках – и провалиться мне на месте, если это промышляет не наш старый знакомый мистер Роттердрах.

– Новый Бангор часто лихорадит, – небрежно заметил Лэйд, – В сентябре прошлого года все птицы острова насвистывали арию Томино из «Волшебной флейты», но никто, кажется, этого даже не заметил. А уж в декабре…

– Меня не удивить странностями, – согласился полковник Уизерс, не дождавшись, пока Лэйд закончит, – Беда лишь в том, что все странности на протяжении последнего месяца носят отчетливо тревожный характер. Как будто… Как будто все мелкие беды острова, все те крохотные трещинки, что росли в его недрах годами, в единый миг набрали силу, грозя расколоть остров на части. Вы не видите той борьбы, что мои клерки вынуждены вести с ними последние недели. Утомительной, изматывающей, подчас совершенно неравной. И чем дольше кипит эта борьба, тем больше мне кажется, что наши позиции неудачны и даже шатки. Мы определенно проигрываем острову. Медленно, оставляя фут за футом за пределами компетенции Канцелярии. Мне неприятно об этом говорить, но, возможно, не за горами тот час, когда мне придется признать – мое ведомство может утратить контроль над происходящим.

Лэйд ощутил, как слюна во рту делается вязкой, точно растаявшая на солнце жевательная резинка. Только вкус у нее был не клубничный и не имбирный, а на редкость противный, отдающий прогорклым жиром.

– Вы ведь шутите сейчас, да, полковник?

Полковник Уизерс улыбнулся холодной улыбкой мертвеца.

– В последний раз, когда я пошутил, три года назад, человек, стоявший передо мной, умер от разрыва аорты. Нет, мистер Лайвстоун, боюсь, я предельно серьезен. Новый Бангор переживает не лучшие времена. Не хотелось бы вас тревожить, но и молчать более нельзя – возможно, остров находится на пороге катаклизма. Быть может, первого в своем роде. И я от всей души надеюсь, что он же не станет и последним.

– Будет вам! – вырвалось у Лэйда, – Вы же читаете Его волю, как открытую книгу!

– Книгу, столь же запутанную, как вечная летопись Ветхого Днями, – хладнокровно парировал полковник Уизерс, вызвав у Лэйда неприятную щекотку между лопаток, – И состоящую зачастую из одних лишь многоточий.

– Так спросите у китобоев! О, мой Бог… Китобои!

– Последние три дня все китобои острова прячутся в каменоломнях под островом. Беспрестанно творят свои загадочные ритуалы и выглядят как сборище перепуганных кардиналов, прочитавших в разделе светской хроники о приближении Страшного Суда. Кажется, они пытаются задобрить Его, но, откровенно говоря, у меня не возникло ощущения, что они сильно преуспели в своем рвении.

Лэйд потряс головой, чтобы разрозненные кусочки мыслей слепились во что-то упорядоченное, но тщетно, с тем же успехом он мог бы попытаться собрать из хлебных крошек, усыпавших его колени, новую булку.

– Хотите сказать, мы в опасности?

Полковник Уизерс не относился к людям, которые усложняют свою мысль многозначительными оборотами, пытаясь смягчить тон или сгладить неприятные впечатления. Иногда Лэйду казалось, что он вовсе не относился к людям.

– Да, – спокойно подтвердил он, – И в серьезной. С каждым днем Канцелярия фиксирует все больше тревожных сигналов. Необъяснимых случаев, жутких происшествий, неприятных совпадений. Это похоже на дрожь, улавливаемую сейсмическими датчиками, верный признак приближающегося землетрясения. Кто знает, каким оно будет, первое в мире землетрясение в Новом Бангоре?..

Лэйд выставил перед собой открытую ладонь.

– Стойте! Если ситуация в самом деле так серьезна, как вы пытаетесь меня уверить, отчего вы сами не занялись этим?

– Отчего вы считаете, что не занялся?

– Всю последнюю неделю вы провели, выгуливая по острову мальчишку, точно праздный гид! Вместо того, чтобы… – Лэйд почувствовал, как язык становится сухим и мягким, как старая губка, которой стирают с доски мел, – Ох, черт… Уилл!

– Да. Уилл. Славный парень Уилл из Лондона, – полковник Уизерс мягко потер затянутые в плотную черную ткань ладони и Лэйду показалось, что между ними щелкнуло несколько белых искр, – Начинающий художник, бездарный поэт, самозабвенный мистик, невольный убийца…

– Вы знали! – воскликнул Лэйд, забывшись, – Знали!

Полковник Уизерс поморщился, точно от этого возгласа у него заныла голова.

– Бога ради, мистер Лайвстоун. Я же не какой-нибудь делопроизводитель второго класса, я первый заместитель секретаря Канцелярии. Разумеется, я знал. Как только проблемы сделались очевидны, а прогнозы отчетливы, я затребовал всю информацию о странных случаях и досадных происшествиях на острове за последние полгода. Поверьте, не требовалось иметь семи пядей по лбу, чтобы понять – все неприятности начались аккурат в тот самый день месяц назад, когда Уилл впервые ступил ногой на землю Нового Бангора.

Лэйд бесцеремонно швырнул птицам остатки булки и те негодующе заверещали, сцепившись между собой за право обладания этим сокровищем. Беспечные птахи, подумалось Лэйду, это все, что их заботит…

– Значит, все эти… – он неопределенно пошевелил в воздухе пальцами, как бы нащупывая подходящее слово, – Процессы – что-то вроде раздражения? Его реакция на присутствие нового гостя?

– А какой еще вывод я полномочен сделать в этой ситуации?

– Это значит… – Лэйду опять захотелось тряхнуть головой, – Левиафан… злится?

– Можно сказать и так, – полковник Уизерс запрокинул голову и несколько секунд молча разглядывал плывущие над Сомерс-парком облака, блеклые, истончившиеся и похожие на только что выстиранные, но не отглаженные платки, – Присутствие нашего друга Уилла, кажется, пришлось ему не по душе. И он реагирует на него, как организм реагирует на инородное тело, пробившее защитные барьеры. Знаете, как это обычно происходит у людей… Повышение температуры, озноб. Потом лихорадка, бред, горячка, судороги…

– Но это нелепо! – Лэйд сам не заметил, как повысил голос, – Уилл оказался в Новом Бангоре потому, что услышал зов. Как и мы все в свое время. Это значит, Он призвал его. Выделил из прочих. Как призвал меня, пьяницу Шеппарда, кровососа Пульче, членов клуба «Альбион» и…

– Если он был, этот зов, – спокойно обронил полковник Уизерс, не отрывая взгляда от облаков, – В том-то все и дело, мистер Лайвстоун. Если он был…

Лэйд ощутил, что безотчетно впился пальцами в скамейку, будто та в один миг утратила всю свою прочность, сделавшись трухлявой и ненадежной. А еще ощутил легкий приступ головокружения.

– Вздор! – вырвалось у него, – Конечно, слышал. Только так он мог попасть на остров. Ведь…

Полковник Уизерс внезапно повернулся к нему всем корпусом. И Лэйд вдруг ощутил, что прилип к сиденью, точно растопленная солнцем восковая фигура, прилип всем телом. Во взгляде полковника не было угрозы, там было что-то другое. Лэйду показалось, что он ощущает негромкий гул, вроде того, что бывает поблизости от гальванических проводов высокого напряжения. Гул, от которого окружающий воздух будто бы делается более плотным и колючим, потрескивающим невидимыми разрядами. И сейчас эти разряды мягко коснулись его кожи, родив тревожный беспокойный зуд по всему телу.

– Скажите, мистер Лайвстоун, вы не заметили в вашем новом знакомом чего-то странного?

Возможно, полковник Уизерс и не умеет читать мысли. Возможно, можно солгать, глядя ему в лицо, и не превратиться после этого в налет золы на скамье. Но Лэйд знал, что не станет искушать судьбу. Всегда можно найти более безболезненный способ уйти из жизни, чем лгать представителю Канцелярии.

– Сегодня в Олд-Доноване он чуть не лишился жизни. Но по какой-то странной случайности выжил.

Полковник Уизерс кивнул, точно это и ожидал услышать.

– Я не удивлен. В жизни мистера Уильяма довольно много случайностей. Проблема лишь в том, что с недавних пор эти случайности стали проблемой для Канцелярии и всего острова. За последний месяц он должен был умереть самое меньшее трижды.

* * *

– Трижды?! Что вы хотите сказать?

– Я всегда говорю именно то, что хочу сказать, – спокойно заметил полковник Уизерс, – Иначе моя работа была бы еще сложнее. Уилл трижды избежал смерти, сам того не подозревая. В первый раз его пырнули ножом какие-то бандиты в Скрэпси. Сам Уилл полагает, что ему просто повезло, лезвие прошло мимо, не задев, но уверяю вас, я отчетливо видел, как оно вошло аккурат ему между ребер.

– Вот дьявол…

– Дьявола там не было, – спокойно возразил полковник Уизерс, не посчитав нужным даже обозначить улыбку или шутливый тон, – Уверяю, я бы это заметил – мы с этим джентльменом знакомы, хоть и не накоротке.

Глупая шутка, совсем не в духе полковника Уизерса. Но Лэйд предпочел проигнорировать ее – сейчас его интересовали вещи посерьезнее.

– А дальше?

– Во второй раз его должна была сожрать какая-то скатоподобная дрянь в Клифе. Весьма голодная и злая, судя по всему. Но он вновь вышел целым и невредимым. Ни одной прорехи на костюме. Удивительное везенье.

– И не говорите, – мрачно обронил Лэйд, – На его месте я бы начал покупать лотерейные билеты.

– Третий раз был прозаичнее – в Редруфе его чуть не снес идущий полным ходом локомобиль, водитель которого вздумал побаловаться рыбьей чешуей. Удар на скорости в сорок пять миль должен был оставить от нашего приятеля пятно на мостовой, однако даже не испачкал пиджака, проехал насквозь, как сквозь облачко. Так что если вы думаете, будто можете меня всерьез удивить тем, что произошло в Олд-Доноване, вынужден вас огорчить. Я не удивлен.

Трижды, подумал Лэйд, зачем-то оттопырив три пальца и пристально глядя на них. Нет, четырежды. И это только доподлинно известные случаи. Уму непостижимо. Он раз за разом выносил помилование безвестному ученику гравёра вместо того, чтобы смять и раздавить, как заблудившегося ночного мотылька.

Это могло означать лишь одно.

– Остров оберегает его… – пробормотал Лэйд вполголоса, – Вот оно что. Укрывает его от гибели. Я слышал о таких случаях.

Полковник Уизерс медленно покачал головой. Несмотря на то, что он был легче Лэйда самое малое фунтов на восемьдесят[150]150
  Здесь: около 36-ти килограмм.


[Закрыть] и ниже на голову, движение это казалось внушительным и грозным, точно это сам многотонный гранитный Горацио Нельсон величество покачал головой с вершины своей колонны[151]151
  Колонна Нельсона – памятник, расположенный в центре Трафальгарской площади, Лондон.


[Закрыть].

– Я знаю, о чем вы говорите. О людях, которые невольно обрели покровительство Нового Бангора, хоть сами о нем не просили. Как правило, об этом любят болтать никчемные шарлатаны и самозваные демонологи, воображающие себя опытными оккультистами. И, как правило, они ни черта не смыслят в этих делах, а их истории представляют собой полнейший вздор, рассчитанный на экзальтированных особ и доморощенных мистиков. Я тоже слышал подобные. О пулях, которые внезапно отскакивают от груди и о прочем в том же духе.

– Но ведь…

– Фавориты. Протеже. Любимчики Левиафана. Никто точно не знает, отчего они пользуются его расположением. Может, в его глазах они что-то сродни дорогим коллекционным игрушкам. А может, это что-то сентиментальное, хотя я в этом сомневаюсь – чудовища вроде Него редко бывают сентиментальны…

– Но…

Лэйд обнаружил, что не может перебить полковника Уизерса, хоть тот и не пытался повысить голоса. Это было то же самое, что пытаться перебить рокот прибоя или гул ветра в прибрежных скалах.

– На самом деле это действует не так. Можно тысячу раз обвинять Левиафана в шулерстве, однако надо признать – своих собственных правил он никогда не нарушает. Лезвие не превратится в гусиное перо, а пуля – в спелую сливу. Все происходит… иначе. Безукоризненно смазанный револьвер вдруг даст шесть осечек подряд. Занесенный для удара нож вдруг выпадет из онемевшей руки, подсыпанный недоброжелателями яд окажется слабым или просроченным, а если такому человеку доведется быть сброшенным с крыши, он обнаружит, что упал аккурат на выброшенный кем-то матрас.

– Он – мастер тонкой работы, – неохотно заметил Лэйд, – Его непросто поймать на фокусе.

– Вот именно. Он никогда не стал бы действовать так… – полковник Уизерс быстро нашел нужное слово, – грубо. Наш с вами Уилл, мистер Лайвстоун, не просто потрясающий везунчик, а его чудесные спасения – не результат поразительного везения, что можно было списать на руку Левиафана. Напротив, они откровенно нарушают законы здешнего бытия. Его собственные законы. А это может говорить лишь об одном.

Полковник Уизерс выжидающе замолчал, предоставив Лэйду возможность закончить.

– Значит, он не фаворит Нового Бангора.

– Нет. Даже напротив. Судя по тому, какому количеству опасностей он подвергается на каждому шагу, я бы сказал, что Новый Бангор желает его убить. Но по какой-то причине не может.

Лэйд невольно сам взглянул вверх. Не для того, чтоб полюбоваться на облака – чтобы убедиться, что между ними не сверкнет молния, мгновенно превратив полковника Уизерса в щепоть золы.

Не сверкнула.

– Уж не хотите ли вы сказать, что у Уилла есть более могущественный покровитель, чем Он сам? Осторожнее, полковник, я не знаю, какое взыскание полагается в вашем ведомстве за святотатство.

Полковник Уизерс легко кивнул, показывая, что шутка была оценена по достоинству.

– Обнаружив эти интересные свойства мистера Уильяма, я осмелился предложить ему собственную компанию с целью дальнейшего изучения Эдемского Сада. И уже вскоре сделал любопытное наблюдение, которое, признаться, сильно меня смутило.

Полковник замолчал и молчал достаточно долго, чтобы Лэйд ощутил глухое раздражение, царапающее нетерпеливой собачьей лапой изнутри.

– Да чтоб вас и ваши канцелярские штучки! Выкладывайте!

От его окрика птичья стая, испуганно загомонив, поднялась в воздух, и Лэйд ничуть не удивился тому, что половина из них превратилась в крохотных крылатых лошадок в миниатюрных изящных попонах.

– Оказалось, для мистера Уильяма, гравёра из Лондона, нематериальны не только угрожающие ему опасности. Нематериальны и мы все.

Лэйд непонимающе уставился на него.

– В каком смысле?

– Во всех, – полковник Уизерс медленно поднял руку в перчатке на уровень глаз и медленно пошевелил пальцами, – Эта рука прошла сквозь плечо мистера Уильяма так легко, будто он был соткан из тумана. Я не могу его коснуться, с какими бы умыслами я это ни делал. Не то он призрак для меня, не то я – для него. Тоже самое относится к моим подчиненным. Никто из нас не в силах пошевелить даже волоска на его голове.

Лэйд хрипло рассмеялся.

– Тень отца Гамлета! Банко[152]152
  Банко – персонаж пьесы Шекспира «Макбет», явившийся после смерти в виде призрака.


[Закрыть]!

– Вы мне не верите? – вежливо осведомился полковник Уизерс, не выказывая, впрочем, обиды, – Однако, неудивительно.

– Он материален! – провозгласил Лэйд, – Можете взглянуть и на мою руку. Час назад она чуть было его не задушила!

Он даже вспомнил ощущения от острой кадыкастой шеи Уилла под пальцами. На редкость реалистичные ощущения. Шея, которую он сжимал, не была шеей призрака.

Во взгляде полковника он внезапно обнаружил то, чего никак не ожидал. Что-то похожее на сочувствие.

– Вы еще не поняли? С другой стороны, согласен, случай-то непростой. Что уж там, первый на моей памяти.

Лэйд вновь ощутил раздражение. Снова какая-то игра. Точно он неповоротливый и глупый жук, которого полковник Уизерс, улыбаясь, уколами соломинки заставляет двигаться в нужном направлении, проходя примитивный, из бутылочных осколков, лабиринт.

– Что это значит? – требовательно спросил он, – К чему вы, черт возьми, ведете, а?

Полковник Уизерс посмотрел ему прямо в глаза.

– Зов, – он произнес это слово так тихо, что секундой позже Лэйд уже сам сомневался, слышал ли его, – Зов острова.

– Мы все слышали зов, что с того? Его история мало отличается от прочих! Участвовал в каком-то глупом лондонском бунте, кого-то убил, в страхе забился на первый попавшийся корабль, упал в воду… Черт, да я не сходя с этого места могу привести полдюжины куда более невероятных историй! Я не понимаю, какое…

В темных глазах полковника Уизерса что-то мелькнуло. Это было похоже на вспышку зажигалки в глухой ночи. Только жара от нее не было, пламя распространяло вокруг себе мертвецкий холод.

– Понимаете, – спокойно произнес полковник, глядя ему в глаза, – Поняли еще пару минут назад, но слишком удивлены, чтобы произнести. Вам просто надо какое-то время.

Ложь. Лэйд ничего не понимал. Напротив, чем больше он пытался разобраться в этой странной, лишенной правил и инструкций, головоломке, тем сильнее ощущал, что взялся за нее не с того конца. Но едва открыв рот, чтоб сказать это, он вдруг с ужасом ощутил, что полковник Уизерс прав. Что в темном чулане его подсознания эта загадочная конструкция начала строиться уже давно. Смутная, непонятная, пугающая, она, тем не менее, обрела узнаваемые очертания. Достаточно было лишь сформулировать ее словами.

– Уилл не слышал зова, – медленно и раздельно произнес Лэйд, вслушиваясь в звучание собственных слов, – Вы ведь это хотите сказать?

– Да, – резко сказал полковник Уизерс, – Он – незваный гость. Самозванец. Человек без пригласительного билета, проскользнувший мимо прикорнувшего сторожа. Случайность. Та самая случайность, которая не могла случиться, но иногда, раз в вечность, все-таки случается.

– Но как…

– Как это произошло? Не имею ни малейшего представления. Видимо, наш приятель Уилл – та крупинка материального мира, которая закружилась в вихре непредсказуемых обстоятельств и каким-то образом залетела Ему в пасть как раз когда тот собирался зевнуть, вынырнув на поверхность материального, а тот, должно быть, был слишком рассеян, чтобы вовремя заметить это или понять, что произошло. И ненароком проглотил.

Интересная получилась штука, верно?

– Необычайно, – чужим голосом пробормотал Лэйд, – Надо будет не забыть рассказать ее в Хейвудском Тресте. Все просто надорвут животы, особенно Маккензи.

Полковник Уизерс беззвучно поднялся со скамьи, разминая колени, словно у него затекли ноги. Нелепая имитация человеческих привычек, в которой Лэйд не видел никакого смысла, но от которой полковник в силу каких-то причин не считал нужным отказываться.

– Вам, человеку, прожившему тут половину жизни, известна нехитрая иерархия Нового Бангора, – полковник Уизерс легко наклонился, поднял серебряный колокольчик, лежавший у ног Лэйда, тщательно отряхнул его от пыли и зачем-то спрятал в карман, – Ты или гость острова или его подданный.

– А получение гражданства, как правило, лишь вопрос времени, – зло бросил Лэйд, – Или, точнее, вынесение приговора.

– Я давно уже стал подданным острова. Вы, как это ни удивительно, все еще гость, хоть и провели здесь так много времени. А Уилл… Он персона другого рода. Бродяга. Сквоттер. Самозваный визитер. И остров ничего не может с ним сделать, собственными руками или моими – он часть того мира, над которым Он не имеет власти. И очень досаждающая ему часть. Зудящая песчинка в нижнем белье. Инородное тело, от которого Ему чертовски хочется избавиться. Оттого Его и лихорадит последний месяц, эта песчинка причиняет ему боль. А что делает организм, когда не в силах уничтожить инородное тело? Повышает температуру. Вот откуда все те беды, что сотрясают Новый Бангор последний месяц. Из-за него – из-за Уилла.