Текст книги "Священная война. Век XX"

Автор книги: Константин Симонов

Соавторы: Андрей Платонов,Владимир Беляев,Леонид Леонов,Евгений Носов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 47 (всего у книги 57 страниц)

Комсомольца Сашу Ленкина у нас называли «Гордый сын Сибири, царь лесов и рек могучих». До войны Саша работал бухгалтером в одном из сибирских леспромхозов и считался превосходным охотником и отменным наездником. На своём любимом коне он проехал немало сотен километров по таёжным местам.

В нашем отряде Ленкин появился в первые месяцы войны. Он, как говорится, с ходу вступил в бой. Наблюдая за ним, можно было подумать, что человек всю жизнь провёл в партизанских походах. Впрочем, это и понятно, ведь лес был для него родным домом.

О кавалерийской удали Саши Ленкина и его недюжинном таланте разведчика в нашем соединении рассказывали чуть ли не фантастические истории, слагали стихи, пели песни. Завидным даром надо обладать, чтобы завоевать всеобщую любовь товарищей. И этим даром сполна владел комсомолец Александр Ленкин.

Совершая Карпатский рейд, мы приблизились к крупному водному рубежу. Фашистское командование приняло все меры, чтобы преградить нам путь и обескровить наступающие партизанские части. Однако точная разведка помогла нам разгадать планы противника и успешно форсировать реку. Этого мы достигли благодаря безупречным действиям наших кавалеристов.

В район деревни, где находился мост, мы направили эскадрон Ленкина. Кавалеристам поручили захватить мост и переправить по нему наши подразделения. Комсомольцы-конники скрытно подобрались к мосту, без единого выстрела сняли всю гитлеровскую охрану и захватили переправу. Вскоре на мосту прошло всё наше соединение. Оказавшись на другом берегу, мы быстро углубились во вражеский тыл, а затем прорвались и в Карпаты.

Вспоминается бой за город Скалат. В этой операции так же героически вели себя конники Ленкина. Когда город был очищен от оккупантов, Саша с группой партизан направился к тюрьме я освободил узников, с которыми гитлеровские палачи не успели расправиться.

Увидев меня, Ленкин спешился со своего красавца копя и, протягивая какой-то листок бумаги, сказал:

   – Вот ироды, чего захотели! Только прочитайте, товарищ генерал, что пишут фашисты. А портрет-то ваш как нарисовали. Одна смехота!

Я развернул листок и прочитал: «Каждому, кто доставит немецкому командованию живого или мёртвого командира партизан генерала Ковпака, генерал-губернатор Галиции заплатит сто тысяч рейхсмарок».

Признаюсь, листовка доставила мне немало радости. Значит, мы изрядно насолили гитлеровцам, если они так щедры на вознаграждение. Разве тут во мне дело? Чего бы я стоил без чудо-партизан, без таких, как комсомолец Ленкин, и подобных ему людей несгибаемой воли, безгранично смелых и решительных, составлявших грозную силу нашего соединения, его красу и гордость.

Поблагодарив лихого кавалериста, я аккуратно сложил листовку и написал на ней: «Ленкин, Скалат» – и дату, а затем бережно положил бумагу в карман. До сих пор храню этот документ как памятную реликвию минувших битв, как одно из многочисленных свидетельств мужества своих боевых товарищей, молодых партизан сороковых годов двадцатого столетия.

В дни Карпатского рейда больше половины партизан составляли комсомольцы. Высокое звание комсомольских было присвоено 4 ротам, 28 диверсионным группам и другим подразделениям нашего соединения.

Мои славные юные однополчане! Разве можем мы забыть о боях за знаменитые Битковские нефтепромыслы, где особенно отличились партизаны из взвода комсомольца Николая Игнатьева и комсомольские диверсионные группы Василия Олейника и Сергея Абрамова? Можно ли забыть виртуозного мастера разведки шестнадцатилетнего Мишу Семенистого и его сверстника Ваню Чернякова – нашего связного? Никогда!

Добрую память в наших сердцах оставил и один из лучших минёров, комсомолец Яков Рохлин – кавалер многих наград. Яша начал свой военный путь в Брянских лесах и прошёл с нашим соединением тысячи километров. Не случайно партизаны называли Рохлина «профессором минного дела».

Как-то, во время относительного затишья между боями, когда партизаны имели возможность немного отдохнуть, я направился вечерком в комсомольскую роту разведчиков. И в нескольких метрах от её расположения остановился: кто-то вслух читал знакомую с детства «Полтаву»:

 
Когда бы старый Дорошенко,
Иль Самойлович молодой...
 

По мере моего приближения голос чтеца звучал всё чётче и призывнее, и мне казалось, что в этом дремучем лесу всё замерло от неуёмной силы пушкинских слов:

 
Украина глухо волновалась.
Давно в ней искра разгоралась.
Друзья кровавой старины
Народной чаяли войны...
 

Подошёл вплотную. Взору предстала живописная картина: сидя в разных позах, разведчики внимательно слушали высокого юношу, лицо которого трудно было разглядеть из-за сгустившихся сумерек, читал он Пушкина с большим чувством. Но, увидев меня, юноша остановился на полуслове, и слушатели стали менять позы.

   – Приказываю сидеть, как сидели, – шутливо сказал я им. – А ты – продолжай читать, – обратился я к юноше.

Но чтение уже не ладилось. Моё появление точно выпило всех из седла, и мне даже неловко стало: уж лучше бы в сторонке стоял да слушал.

Кто же был этот замечательный чтец, сумевший так заворожить слушателей? Комсомолец Костя Стрелюк. Он пришёл к нам вскоре после начала войны. Длинноногий тощий юнец, с едва заметным пушком на верхней губе. Он производил впечатление угловатого, медлительного мечтателя. Трудно было даже решить, что ему можно поручить в нашем партизанском деле. Но это было только первое впечатление, которое скоро рассеялось.

При первой же беседе Костя изъявил желание стать разводчиком. И мы направили новичка в специальную роту. Стрелюк стал одним из лучших следопытов соединении. Его избрали секретарём комсомольской организации роты.

Костя Стрелюк выполнял десятки заданий, и не было случая, чтобы он явился в штаб без каких-либо важных сведший!. Умение проникать в самые укромные вражеские уголки, взвешивать каждый свой шаг и поступок – характерная черта этого парня. Поэтому самые сложные дела по разведке мы поручали именно Косте.

Но, когда Костю хвалили за удачно проведённую разведку, он всегда говорил:

   – Ври вы так. Не будь Мити, с пустыми руками вернулись бы.

С командиром взвода разведчиков Дмитрием Черёмушкиным он подружился с первых же дней. Их сроднили общие интересы. При каждом удобном случае Костя подчёркивал, что считает Черёмушкина своим учителем. Пожалуй, так оно и было. В первую разведку Стрелюка повёл Митя Черёмушкин. С тех пор они стали неразлучными. У них даже выработался общий «почерк» в тактике и методах боевой работы. А совместные походы по тылам врага только сцементировали их дружбу.

О многих операциях с участием Черёмушкина и Стрелюка можно было бы рассказать. Но ограничусь, на мой взгляд, самой показательной, носившей короткое название «Тетеревский мост».

Шёл 1943 год. После разгрома армии Паулюса на Волге войска Советской Армии наступали по всему огромному фронту. Активно действовало и наше партизанское соединение. Его отряды находились уже в нескольких десятках километров от Киева и наносили удары по врагу со всевозрастающей силой. Земля Правобережной Украины, что называется, горела под ногами фашистов.

Мы с Семёном Васильевичем Рудневым собрали в штабе всех командиров отрядов и сообщили о нашем плане удара по важной железнодорожной магистрали Киев—Коростень и уничтожении Тетеревского моста. Идея всем понравилась. Решено было немедленно приступить к её реализации.

Длина железнодорожного моста, фермы которого перешагнули через речку Тетерев, – всего 150 метров. Но важность итого объекта трудно было переоценить: через этот мост гитлеровцы пропускали большое количество войск, техники, боеприпасов. Естественно, что и охраняли его с особым тщанием. Противник прекрасно понимал, что потеря моста пагубно скажется на фронтовых делах, которые и без того были очень плохи.

По данным разведки Черёмушкина и Стрелюка, гитлеровцы направили на охрану моста свежее подкрепление.

   – И на самом мосту, и на подходах к нему полно фрицев, – докладывал Митя, а Костя дополнял:

   – Пожалуй, больше сотни немцев наберётся. И вооружены крепко.

   – Ну а на самой станции Тетерев удалось побывать? – спрашиваю разведчиков.

   – И на станции побывали. Два батальона там, – отвечает Черёмушкин.

На листке из блокнота Стрелюк быстро набросал схему обороны моста и станции. Данные разведки были очень подробны и не вызывали никаких сомнений. Но в успех предстоящей операции мы твёрдо верили, так как подготовились к ней хорошо.

Было решено: для того чтобы охрану моста лишить помощи извне, надо вначале разгромить вражеские батальоны на станции. Выполнение этой задачи поручили батальону Петра Леонтьевича Кульбаки. А операцию на мосту мы возложили на вторую и восьмую комсомольские роты. Общее руководство взрывом осуществлял мой помощник Михаил Иванович Павловский.

В полночь комсомольские роты и батальон Кульбаки им шли на выполнение задания. Строго соблюдая маскировку, бойцы рот бесшумно добрались до района моста. Вместе с ними были разведчики Черёмушкин и Стрелюк. Вот они оторвались от своих и подползли вплотную к мосту. Когда показался железнодорожный состав и целиком отвлёк внимание охраны, бойцы разведки напали на неё и без единого выстрела уничтожили. Мгновенно сориентировавшись, Костя снова ползком по снегу подобрался к ближайшему бараку и снял охранника. А тем временем партизаны комсомольских рот окружили бараки и перебили всех находившихся там гитлеровцев.

Вскоре окрест раздался взрыв огромной силы. Комсомольцы под руководством Павловского удачно сработали: железные фермы моста тяжело рухнули вниз, вздыбив речной лёд. Тетеревский мост перестал существовать.

Вслед за этим мы получили известие из батальона Кульбаки: гитлеровцы, засевшие на станции Тетерев, уничтожены.

Когда мм вывели из строя некоторые прикарпатские нефтепромыслы, Гитлер приказал шефу гестаповцев Гиммлеру организовать крупную карательную экспедицию против нашего соединении. Одновременно немцы вновь подняли «цену за голову Ковпака». Гитлер проявил неслыханную щедрость. По его указанию вместо ранее обещанных рейхсмарок предлагалось выдать в награду сто тысяч золотом. Что ж, сумма приличная. И если учесть оскудевшие золотые запасы вермахта, то станет ясным, как изрядно мы насолили фашистам.

На борьбу с нашим соединением фюрер бросил новые силы, так как считал, что действовавшим в Карпатах немецким войскам не по плечу столь важная операция. Он срочно отозвал для этого некоторые части из Германии, Польши и даже Норвегии. Среди них были эсэсовские полки, горнострелковые и прочие части. В помощь им была придана авиация.

Вскоре разгорелась жесточайшая битва – одна из самых крупных в истории нашего соединения. Наивысшего накала она достигла в районе горы Сеничка. Десятки раз мы попадали в окружение, но вырывались из вражеского кольца и наносили противнику ответные удары.

Гитлеровцы беспрерывно штурмовали одну нашу позицию за другой. Атака следовала за атакой. Однако фашисты всякий раз получали сокрушительный отпор. Карательная операция Гитлера провалилась. Но в этих боях мы потеряли нашего любимого комиссара Семёна Васильевича Руднева и его сына Радика, комсомольцев Митю Черёмушкина, Валентина Косточенко и многих других превосходных партизан, воспитанных Родиной, партией, комсомолом.

Карпатский рейд... Он начался невдалеке от стенных районов Украины, а затем продолжался по извилистым многогорьям и пролёг партизанскими тропами в Карпатах. Сто двадцать дней длился этот поход, изобиловавший упорными схватками с врагом. Мы удерживали позиции и добивались побед. Но в каждом бою теряли любимых товарищей. Боль сжимала наши сердца, горло давили слёзы, когда навеки прощались с ними. А неугасимая ненависть и жажда мести вели нас вперёд через все преграды, и гневные наши удары по гитлеровцам становились всё крепче и крепче.

Вместе с частями Советской Армии наши партизаны полностью овладели Карпатами. Это была не только военная, но и политическая победа огромного значения. Наше соединение уничтожило пять тысяч гитлеровцев, девятнадцать эшелонов, два нефтеперегонных завода, четырнадцать железнодорожных и тридцать шесть шоссейных мостов. Таков краткий итог Карпатского рейда.

Трудно описать атмосферу народного ликования при нашей встрече с вырванными из долгой неволи карпатскими братьями и сёстрами. Эти встречи запомнились мне на всю жизнь. В те дни много гуцульской молодёжи влилось в наше соединение. Мы продвигались вперёд, и каждая новая боевая операция приносила нам радость победы. Нужно было видеть, с каким ожесточением дрались эти молодые партизаны – дети горных краёв, истосковавшиеся по воле! Они дрались с особой энергией, ибо знали, что каждый уничтоженный в Карпатах гитлеровец – это десятки спасённых от гибели невинных людей.

Новый, 1944 год мне предстояло встречать на Большой земле. Приходилось покидать Карпаты, так как ранения давали о себе знать. Я прощался с боевыми товарищами, вместе с которыми прошёл огромный путь от Путивля до Карпат – путь, не просто равный тысячам километров. Поэтому минуты расставания были печальны. Утешала лишь глубокая вера в своих орлят. Я знал м х боевой нрав! И командование соединения вручил в мерные руки одного из моих ближайших помощников – Герои Советского Союза Петра Перши горы.

Вскоре после того, как я улетел в Москву, наше соединение преобразовали в Первую Украинскую партизанскую дивизию и присвоили ей моё имя. Этот акт тронул меня до глубины души – он как бы давал оценку моему скромному участию в партизанском движении на Украине.

Поначалу, находясь на Большой земле, вдали от громовых раскатов боя, я остро ощущал непривычную обстановку. Даже фактически чувствовал себя хуже, чем и самые трудные дни партизанских походов. Одно лишь сглаживало состояние неудовлетворённости – товарищи, спасибо им, систематически присылали сообщения о делах нашей славной дивизии. И каждый её успех лечил мши, окрылял.

И те дни в жизни нашей партизанской комсомольской организации произошло большое событие: ЦК ВЛКСМ наградил её Красным знаменем за успехи, достигнутые в воспитании молодёжи, за большой вклад в партизанскую борьбу. Когда наши комсомолята получали знамя, они отправили мне тёплую телеграмму. Она доставила мне огромную радость. И стало очень жаль, что в минуту такого торжества я не был с ними.

Послал ответную телеграмму, в которой поздравил комсомольцев с вручением им Красного знамени, пожелал новых боевых успехов, благодарил за горячее приветствие в связи с присвоением мне звания дважды Героя Советского Союза. Я выразил твёрдую уверенность, что комсомольская организация и и будущем сохранит своп славные традиции, осенит боевое знамя новыми боевыми подвигами.

И орлята не подвели! В неудержимом порыве они продвигались вперёд и вперёд. И в том же январе 1944 года, перешагнув советскую государственную границу, протянули руку помощи братскому польскому народу. Здесь, на земле многострадальной Польши, наша партизанская молодёжь показала новые чудеса храбрости. В первых рядах наступавших шли, конечно, чудесные комсомольцы Миша Андросов, Саша Ленкин, Вася Олейник, Коля Гапопенко, Федя Громатин и другие юные ветераны партизанских походов.

Об их вкладе в патриотическое движение народных мстителей можно судить хотя бы по тому, что 560 комсомольцев дивизии были награждены орденами и медалями, а Саша Ленкин и некоторые другие товарищи удостоены звания Героя Советского Союза.

В войне наступил решительный перелом. Под ударами Советской Армии рушилась военная машина гитлеровской Германии и её сателлитов. Отчаянно сопротивлявшиеся фашистские войска вынуждены были отступать. Фронт стремительно передвигался на запад. Каждый день приносил нашему народу новые известия о победах. Близился день окончательного разгрома врага.

А тем временем партизанские тропы прокладывались и далеко за пределами нашей Родины. Многие советские патриоты, движимые горячим стремлением приблизить окончание войны и помочь другим народам избавиться от гитлеровской тирании, мужественно дрались в рядах прославленных итальянских гарибальдийцев, французских отрядов Сопротивления, чешских, польских, югославских, норвежских, бельгийских партизан и подпольщиков. Они действовали везде, где ещё властвовал оккупационный режим «третьего рейха».

Небезызвестный гитлеровский фельдмаршал Кейтель в одном из своих приказов писал: «С глубочайшим беспокойством я должен отметить, что побеги военнопленных, в особенности офицеров, в последнее время приняли опасные размеры».

Ещё бы! Как было не беспокоиться начальнику генерального штаба фашистской армии, когда сотни советских патриотов, оказавшись в плену, рвались к борьбе. Преодолевая жестокие кордоны фашистских концентрационных лагерей, ежесекундно рискуя жизнью, они прорывались на волю, создавали свои партизанские группы и отряды, вливались в уже существовавшие и вместе с патриотами порабощённых стран продолжали ожесточённую борьбу с общим врагом – фашистской Германией и со всеми, кто предал интересы своих народов.

В итальянских партизанских бригадах имени Гарибальди и «Паоло Бречини», в польской Гвардии Людовой, в болгарском батальоне «Кристо Ботев», в словацкой бригаде имени Чапаева, в бельгийском отряде имени Адама Рене, как и в сотнях других боевых формирований народных мстителей, было много советских патриотов, отстаивавших человечество от коричневой чумы.

Это на земле Гарибальди родилась слава национального героя Италии и Героя Советского Союза, молодого солдата Фёдора Полетаева. Это французский народ сделал своим национальным героем воспитанника Ленинского комсомола Героя Советского Союза Василия Порика, о котором с благодарностью и по сей день говорят не только в департаменте Па-де-Кале, где партизанил бесстрашный сын украинского народа, а по всей Франции.

Мы никогда не забудем подвиг молодого советского партизана Владимира Кадлеца, совершенный на братской чехословацкой земле. Народ величал его «Владимир Неуловимый», называл «Иваном Грозным».

Французский журналист Жан Катала писал: «Сотни советских солдат и офицеров, бежав с гитлеровской каторги, влились в партизанские отряды французского Сопротивления. Часто их подлинные имена и звания сохранились в тайне... Но даже если никогда не удастся разыскать следы того пли иного «Ивана», «Василия» или «Петра», их беззаветная храбрость навсегда останется в памяти их французских боевых друзей. Она будет передаваться от одного поколения к другому. Ибо нет ничего прочнее дружбы, скреплённой кровью, пролитой в совместных боях против общего врага».

Великому другу Советского Союза, национальному герою Чехословакии Юлиусу Фучику принадлежат слова, исполненные глубокого смысла:

«Я хотел бы, чтобы все знали, что не было безымянных героев, что были люди, которые имели своё имя, свой облик, свои чаяния и надежды, и поэтому муки самого незаметного из них были не меньше, чем муки того, чьё имя войдёт в историю. Пусть же павшие в бою будут всегда близки вам, как друзья, как родные, как вы сами!»

Действительно, нет безымянных героев! И как же мы, советские люди, горды тем, что среди этих героев было бесконечное множество молодых патриотов нашей Родины, питомцев комсомола!

...Герои партизанских троп! Как немыслимо объять необъятное, так же немыслимо рассказать обо всём, что совершила наша молодёжь в рядах партизан, в подпольной борьбе с врагом. И моя маленькая книжка – лишь скромный отцовский вклад во всенародный венок любви и благодарности за беспримерный подвиг советской молодёжи в Великой Отечественной войне, дань глубокого уважения к своим молодым побратимам, боевые дела которых всё ещё ждут своих исследователей.

Как-то в «Известиях» я прочитал краткое письмо, присланное в адрес Московского радио: «Посылаю пятнадцать долларов. Очень прошу возложить цветы у Мавзолея Ленина. Ваш – за мир во всём мире – рабочий из США...» Автор письма – Уильям Сьюнер, машинист на Минниаполиса.

В тот майский день мне довелось видеть у Мавзолея скромный дар далёкого американского друга. И этот дар, как и письмо Уильяма Сьюнера, тронули меня до глубины души. Я ощутил в них величайшую любовь, которую питают все честные люди мира к нашему вождю, к coзданному им Советскому государству, к нашему миролюбивому народу.

И, стоя у Мавзолея, я снова подумал о том, какую прекрасную молодёжь воспитали страна Ленина, Коммунистическая партия и комсомол. Эта молодёжь с честью выдержала и впредь, если понадобится, выдержит все испытания на верность любимой Отчизне.