Текст книги "Священная война. Век XX"

Автор книги: Константин Симонов

Соавторы: Андрей Платонов,Владимир Беляев,Леонид Леонов,Евгений Носов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 55 (всего у книги 57 страниц)

Письма Великой Отечественной

ПИСЬМО С. И. РУБЦОВА КОМСОМОЛЬЦАМ АЛТАЙСКОГО КРАЯ[63]63
  Письмо С. И. Рубцова комсомольцам Алтайского края и ответ крайкома ВЛКСМ С. И. Рубцову публикуются по: Письма огненных лет. Барнаул, 1975, с. 206—208.


[Закрыть]

27 февраля 1944 г.

Здравствуйте, уважаемые товарищи, комсомольцы и комсомолки Алтая! С боевым приветом к вам комсомольцы фронта Великой Отечественной войны.

Дорогие товарищи!

С чувством радости и гордости за вас, за ваши благородные дела пишу я вам, когда узнал о вашем замечательном почине – об оказании помощи детям фронтовиков. Своим вниманием, заботой к сиротам, детям фронтовиков вы сделали большое дело, оказали большую услугу воинам Красной Армии.

Мы, фронтовики, будем спокойны за своих детей, зная, что о них позаботитесь вы, наши дорогие земляки.

Благодаря вашему самоотверженному труду мы не испытываем недостатка в снаряжении, в продовольствии, мы получаем новое обмундирование, новое оружие и снаряжение. Мы повседневно чувствуем заботу о нас, о наших семьях. О ваших хороших делах мы каждый день читаем в газетах.

Комсомольцы-алтайцы фронтовики не посрамили чести алтайского комсомола.

На фронте я третий год, награждён орденом Красного Знамени за то, что мы в количестве 9 человек, а затем 6 человек отражали атаку за атакой группы немцев в 30 человек, а затем выдержали натиск батальона немцев, не отступили ни на шаг. За эти три дня уничтожили 300 гитлеровцев.

Клянусь вам, дорогие земляки, комсомольцы и комсомолки родного края, буду с ещё большей ненавистью и презрением бить проклятых немецких захватчиков. На полях Белоруссии буду бить так, как били на Ленинградском фронте и под Орлом. Не пожалею ни сил, ни крови, а если понадобится, и жизни для полного разгрома немцев.

До свидания, дорогие земляки, желаю вам наилучших успехов на трудовом фронте.

Прошу это моё письмо прочитать всем комсомольцам Косихинского района Алтайского края, где я родился и вырос. Пишите: п/п 53663-Б.

Рубцов Степан И.

ОТВЕТ КРАЙКОМА ВЛКСМ С. И. РУБЦОВУ

Не ранее 27 февраля 1944 г. [64]64
  Дата установлена по смежным в деле документам.


[Закрыть]

Здравствуйте, дорогой товарищ!

С чувством глубокого волнения и радости читали мы ваше письмо в Алтайский краевой комитет комсомола.

Этим письмом, своим «фронтовым спасибо» вы поставили нас рядом с собой в строй [участников] борьбы с немецко-фашистскими захватчиками.

Много горя и несчастья принёс фашизм нашим чудесным детям, нашей молодёжи. Каждый день мы слышим о фактах чудовищных злодеяний гитлеровских мерзавцев над нашими детьми. Одни факты бесчеловечнее других.

Много детей, которые никогда не будут знать своих родителей. Но они, сыны и дочери героически сражающихся воинов за нашу Родину, никогда не будут беспризорны и безнадзорны.

Оставаясь верными клятве, данной в канун 25-летия ВЛКСМ, комсомольцы и молодёжь края немало сделали в помощь детям фронтовиков. Вы уже читали в газете «Комсомольская правда», что за один День школьника изготовлено и роздано детям фронтовиков на полмиллиона рублей различных детских промтоваров, обули и одели 13 000 детей. Ко дню 26-й годовщины Красной Армии преподнесли детям фронтовиков 125 484 индивидуальных подарка. 20 февраля по инициативе комсомольцев проходил в крае единый день помощи детям фронтовиков. В этот день собрано, изготовлено обуви новой 2011 пар, обуви поношенной – 2121, одежды – 5252 шт., починено обуви через мастерские – 4500 пар, собрано овощей 1092 ц. мяса – 7328 ц. масла – 2015 кг, мёду, сахару, печенья – 4980 кг, муки и крупы – 73 ц. и 80 кг, подвезено дров семьям фронтовиков и детскому дому 2201 кубометр.

Но это только начало. Мы не успокоимся на этом, обещаем вам, что ещё больше будем уделять внимания детям фронтовиков, окружим их лаской, заботой.

В ответ на ваше письмо увеличим материальную и моральную поддержку детям, семьям фронтовиков. Ваше письмо читали и обсуждали на заводах, фабриках, читают также индивидуально комсомольцы, комсомольские работники, и письма ваши оказывают действенное влияние, дети фронтовиков получают всё больше внимания, ласки.

Мы уверены, дорогие товарищи, что наша любовь к вашим детям умножит вашу жажду мщения за Родину, за отнятую радость у ребят, за их горе и слёзы.

Пусть расплатятся гитлеровцы морями своей крови за каждую слезу нашего советского ребёнка.

Идите в бой спокойными за своих детей, по возвращении встретите их здоровыми, весёлыми.

До скорого свидания, дорогие товарищи!

С комсомольским приветом —

Секретарь Алтайского крайкома ВЛКСМ В. Пяткова.

ПИСЬМА ДРУГУ

15 октября 1944 г.

Здравствуй, друг Михаил!

Вчера получил от тебя письмо. Не ожидал, что ты меня разыщешь: сколько времени не писали друг другу и не знали, где находимся. А вот теперь думаю, что не потеряемся и будем писать и делиться впечатлениями. Из твоего письма ясно, что ты был дома, повидал некоторых, а мне так и не удаётся побывать в отпуске: «работы» до черта и никак не отпускают в отпуск. С 1942 года был под Ленинградом в блокаде, защищал город с воздуха, прорывал блокаду в 1943 году, был тяжело ранен осколком зенитного снаряда, и, чуть добрался до своих, упал от линии фронта в 600 метрах, и пролежал в госпитале 3 месяца, потом снова сел на машину и мстил врагу за раны. Под Красным Селом опять был ранен в ногу, ерундовая рана, на другой день уже летал снова.

Под Псковом горел в воздухе, упал в лес, машина сгорела, а сам три дня пробирался к своим и вот вышел. Ты представляешь, сбили меня 23 февраля, а 26-го вышел к своим, меня уже считали погибшим, а ты же знаешь, что 26 февраля мой день рождения. И знаешь, как меня встречали в полку. Командир полка и весь состав моей эскадрильи плакали от радости, что вернулся комэск. А как справляли мой день рождения и приход из тыла врага, это даже описать нельзя, вот скоро встретимся, расскажу подробней. Потерял хорошего друга, одного лётчика, был сбит. Но ничего не сделаешь, война без жертв не бывает.

Долгое время был под Нарвой, под Тарту в Эстонии, в Хансалу около Таллина, летали на острова. Был в Двинске, а сейчас в Литве, недалеко от г. Каунаса, на границе Восточной Пруссии, долбаем самых настоящих фашистов.

Мы, лётчики, вспомнили Ленинград и блокаду и теперь даём им понять за страдания ленинградцев и Белоруссии. Вот ты будешь в Ленинграде и увидишь, что сделали варвары с этим красивым городом.

Жаль, что тебя не мог увидеть в Ленинграде, теперь едва ли туда попаду, если только после войны, тебя приглашу на свадьбу, у меня же в Ленинграде осталась невеста, так что ещё встретимся, если не в Ленинграде, то у себя на Урале.

Очень хотелось бы увидеть тебя с женой, а всё же ты изменил своему слову, женился раньше меня, а мы же договорились свадьбу делать вместе.

Миша! Пиши, как у тебя жизнь, и чего нового, и как ты провёл время у себя дома, и каким образом ты узнал мой адрес, пиши подробно. Жизнь сейчас проходит так, что перелетаем с аэродрома на аэродром. Михаил! В скором, наверное, еду в Москву за получением, а чего, ты сам должен понимать, и, наверное, заеду в Ленинград, и там-то мы встретимся.

Посылаю тебе две фото, правда, давно фотографировался, где в группе, это лётчики моей «эскадры». Ну, пока всё. Жму крепко твою лапу, твой друг Женя.

23 декабря 1944 г.

Здорово, друг Михаил!

Поздравляю тебя с наступающим новым 1945 годом и желаю тебе наилучшего в твоей личной жизни, работе и, самое главное, твоей учёбе. Очень жаль одною, что мы сейчас так далеко друг от друга, а то бы встретили Новый год как полагается. Сейчас много работы, долбаем гитлеровцев в их собственной берлоге.

Миша! Вот пишу небольшую открытку, и вспоминаю Ленинград, и вспоминаю тебя. Для меня этот город стал родным, и вот завидую тебе, но судьба, видишь, куда забросила меня. Скоро настанет тот день, когда окончательно разобьём этого гада и встретимся. Думаю, что это будет в 1945 году.

Пиши мне. Твой друг Евгений.

27 января 1945 г.

Здравствуй, друг Михаил!

Твоё письмо получил, за которое тебя очень благодарю.

Михаил! Ты понимаешь, где я нахожусь в настоящее время, сам видишь, как дают «драпу» фашисты и смазывают пятки, лучше не надо, а мы их догоняем и ещё больше подмазываем, и скоро будет самая большая берлога в Восточной Пруссии в наших руках. Летать приходится дальше. Вот, Михаил! Это войдёт в историю, и вспомним после войны, как били врага. Отомстим за всё, за свои раны, за Ленинград, за Москву, за детей, стариков, наших девушек.

Миша! Вчера получил восьмую правительственную награду, теперь я полный кавалер орденов Красного Знамени, а остальные – ты знаешь. В общем, копоти даём фашистам.

Жаль одного, Миша, нет тебя рядом, вспомнили бы молодость и с двойным, тройным усилием били бы гитлеровцев на их собственной территории.

Писать тебе много не могу, нет времени, скоро вылетаю на задание, я думаю, ты меня поймёшь.

Пиши мне, как твоя жизнь и учёба.

Остаюсь твой друг Евгений. Передай привет своим друзьям.

Иванов Евгений Нилович [65]65
  Письма Е. И. Иванова и биографические данные о нём публикуются по: Письма с фронта. 1941—1945. Пермь, 1975, с. 80—84.


[Закрыть] в 16 лет поступил в Пермский аэроклуб Осоавиахима, затем учился в Пермской школе военных лётчиков, в училище в Канске под Красноярском, после его окончания работал инструктором. Оттуда ушёл на фронт.

Е. Н. Иванов был награждён четырьмя орденами Красного Знамени, орденами Суворова III степени и Отечественной войны I и II степени, медалью «За оборону Ленинграда». 23 февраля 1945 года ему было присвоено звание Героя Советского Союза. Погиб в воздушном бою 19 марта 1945 года. Письма сохранил М. П. Микрюков, которому они адресованы.

ЗЕМЛЯКУ НА ФРОНТ

Письмо колхозников сельхозартели «Красный лиман» Серышевского района Герою Советского Союза П. И. Ермоленко

7 ноября 1944 г.

Доброго здоровья, Пантелей Игнатьевич! Шлем тебе наш колхозный поклон и желаем хороших успехов на фронте борьбы с немцем.

Письмо твоё, Пантелей Игнатьевич, поданное на правление колхоза, получили и всем собранием прочитали драгоценную весточку, за что душевно благодарим тебя. А советы твои и просьбы – работать во всю силу, отвезти Красной Армии больше продуктов сельского хозяйства – мы ко дню великой годовщины Октябрьской революции выполнили как полагается.

Помнишь, ещё весной, когда был ты в гостях у нас, мы дали тебе слово – работать дружно и с честью выполнить первую колхозную заповедь. Слово наше было твёрдое.

Вот тебе, дорогой земляк, наш отчёт во всём.

Посеяли мы в этом году 1153 гектара. Погода всё лето стояла жаркая, дожди выпадали редко, но мы хорошо ухаживали за посевами, и земля уродила пшеницы по 6—8 центнеров с гектара, овса – по 8, а на отдельных участках – и по 10 центнеров.

В полную меру сил своих трудились твой кум Григорий Будник, твоя ученица Катя Брошевская и Григорий Мирук. Если посчитать, выходит, что они сделали почти по два плана. В страду Катя таскала своим трактором сцеп двух жаток и скосила за пятнадцать дней 110 гектаров. В разгар работы Будник занозил руку. Получилась опухоль. Тракторист работал одной рукой и не ушёл с трудового поста.

И ещё расскажем тебе о наших женщинах. Твоя кума Марья Алексеевна стала звеньевой. Да какой звеньевой! Всех перегнала. Бывало, с вечера уходила в поле и ночью снопы вязала. Колхозницы, чуть светает, идут на работу, удивляются: «Пошто так рано?» А она им: «Только пришла, бабоньки...» А у самой, поди, уже три сотни навязано. За день так-то до 1000 снопов вязывала. И не только она – всё звено: Вера Тищенко, Матрёна Юскевич – тётка твоя, Соня Батура, Ольга Вознюк – все вязали по 600-700 снопов и были всегда впереди.

Нельзя упрекнуть и второе звено – Евфимии Козловой. Хорошо потрудились. Друг перед дружкой старались: кто больше сделает. Анастасия Дорошевская, жена бригадира, так та даже отказалась от декретного отпуска. До последнего дня трудилась. Ушла с поля на обед и родила сына, Анатолием назвали.

А какую картошку вырастили наши звенья! Каждый клубень – словно мина. Во всём районе такой не найдёшь. Мы всю задолженность по картофелю погасили и сдали государству 10200 пудов. Семена засыпали и на трудодни осталось.

Основные полевые работы мы закончили, Пантелей Игнатьевич, месяц тому назад. И план хлебопоставок выполнили 6 октября. На государственный пункт Заготзерно вывезли 22 456 пудов зерна. А ты сам знаешь, как далеко до заготпункта. В разгар уборочных работ из колхоза мы посылали красные обозы с хлебом государству.

Хлеб молотили женщины да молодёжь. Ох, и молотили дружно! У Митрук Елены заболели ноги, но она не пропустила ни одного дня. Бригадир велит дома быть, а она на работу рвётся. И зерно на подводы да на автомашины те же женщины грузили. Твоя свояченица Маруся Юскевич весовщиком работала. Обязанность весовщика – взвешивать зерно. Но она помогала и на очистке зерна, и на погрузке работала.

Ещё хотим отметить, что нет во всём колхозе ни одной женщины, не выработавшей минимума трудодней. Напротив, много таких, что имеют по триста и больше.

Сообщаем тебе, Пантелей Игнатьевич, об одной хорошей новости. Это – как мы откликнулись на призыв украинских колхозников. Когда рассчитались мы по хлебу с государством и засыпали семена, у нас оказался порядочный излишек хлеба. Посоветовались мы, прикинули, сколько выдать на трудодни, и решили подарить Красной Армии сверх плана за её хорошие успехи 1200 пудов хлеба. И уже вывезли его на государственный пункт.

Пусть наш подарок поможет фронтовикам доконать проклятую гадину – гитлеровцев.

Прими от нас ещё раз поклон и поздравление с праздником Великого Октября.

Председатель колхоза Платон Недончук,

мать героя Екатерина Ермоленко,

бригадир Глеб Брошевский,

счетовод Кондрат Живлик,

почтальон Самуил Дегтяренко,

бригадир Максим Дорошкевич,

колхозницы Матрёна Юскевич и Вера Тищенко.

«Амурская правда», 1944, 7 ноября, № 220

МЫСЛИ СОЛДАТА

Войну я начал под Ленинградом. Там же встречал Октябрьский праздник сорок первого года. Ленинград томился в блокаде. Ленинград голодал, окружённый врагом. Москва была под ударом.

Сегодня, находясь в Восточной Пруссии, на земле врага, и оглядываясь назад, я говорю себе: мы достигли великих побед, потому что сумели выстоять в тяжёлые дни сорок первого года, потому что не дрогнул в те дни наш народ.

Сильно душа радуется! Посмотрите – вся земля советская очищена от фашистской чумы! И мне хочется сказать, что я, русский солдат, артиллерист-самоходчик, три с лишним года находящийся на переднем крае, чувствую себя счастливым. Моё счастье в том состоит, что мне одному из первых довелось прибыть на советских самоходках в фашистскую Германию. И хотя я четыре раза ранен, и хотя нет в живых брата и многих моих друзей, и хотя мать моя на Смоленщине натерпелась от гитлеровцев всякого горя и нет сейчас в семье ни кола ни двора, я счастлив, потому что несу проклятым захватчикам справедливую кару.

Горячий бой был у нас под селением Гросс-Варупенен. Наша самоходная пушка прямой наводкой била по вражеским траншеям. Выбирали позиции на 200-300 метров позади пехоты. А сейчас отражаем контратаки танков, перемалываем гитлеровские резервы. Но думаю, что не много пройдёт времени, как мы снова рванём вперёд!

Старшина В. Михиенко, кавалер орденов Славы II и III степени.

«Правда», 1944, 9 ноября

ПИСЬМО ГВАРДИИ СТАРШЕГО ЛЕЙТЕНАНТА

Н. Н. СОМЕНИНА[66]66
  Письмо гвардии старшего лейтенанта Н. Н. Соменина публикуется по: Знамёна Победы, т. 1, с. 243—244.


[Закрыть]

Март 1945 г.

МЫ БУДЕМ В БЕРЛИНЕ!

Наша страна переживает радостные дни, в том числе и мы все. Ведь теперь наша Родина стала глубоким тылом, идёт стройка и восстановление всего хозяйства, варварски разрушенного немцами. Теперь кипит немецкая земля от раскалённого советского металла, теперь горят немецкие города и сёла, охваченные войной, теперь горе и слёзы советских людей перешли на немцев.

От Сталинграда до Одера, от Москвы до Берлина – вот наш победный путь. Это большой и трудный путь, но мы его прошли. Тем он и знаменателен, что труден.

Сегодня невольно вспоминается 1941 год, когда враг подходил к Москве и намечал парад войск в нашей любимой столице. Не вышло! А вот сегодня мы на подступах к Берлину. Немцы в Москве не были, а мы в Берлине будем скоро...

За короткий период мы освободили Польшу и её столицу Варшаву. Немцы этот красивый город взорвали, ни одного жилого дома не оставили.

Пусть Германия теперь пылает огнём войны. Пусть фашисты с ума сходят и знают, что им скоро конец. Мы не как немцы, не сжигаем на кострах ни в чём не повинных детей и не убиваем женщин и стариков, но мы беспощадно расправляемся с теми, кто против нас направляет оружие.

Ещё один нажим, и мы в Берлине. К этому прикованы все наши мысли и чувства, так как всем хочется ехать домой, а дорога домой – через Берлин...

Н. Н. Соменин,

орденоносец, гв. старший лейтенант

ПИСЬМО ГВАРДИИ СТАРШИНЫ П. В. НИСКОВСКОГО[67]67
  Письмо гвардии старшины П. В. Нисковского публикуется по: Знамёна Победы, т. 1, е. 242—243.


[Закрыть]

В РЕДАКЦИЮ ГАЗЕТЫ «СОВЕТСКАЯ МЫСЛЬ»

23 марта 1945 г.

До скорой встречи, товарищи!

Привет вам, дорогие земляки устюжане!

Давно мы с вами расстались. Нас разлучила война. Много пришлось пережить трудностей и горя, принесённых немцами. Некоторые потеряли своих мужей и сыновей. Они пали смертью храбрых в борьбе за Советскую Родину. Настал час расплаты. Мы дошли до немецкой земли и на ней беспощадно бьём фашистского зверя.

Почти четыре года мы пробирались сюда болотами, по завьюженным полям, переплывая реки и озёра. Не соберёшь в горсть лишений и трудностей многолетнего солдатского похода. Но настойчив советский народ в достижении цели. Волосы покрылись инеем времени, с лица убежала молодость. Но сердце осталось прежним – жадным до жизни. Я бы сам не пошёл в этот немецкий край. Меня привела сюда месть. А её родил немец. Пожар войны метёт сейчас немецкую землю. А ведь наглядный-то урок бывает всегда убедительнее.

Мы помним и никогда не забудем то злодеяния, которые нанесли нашей стране немцы на временно оккупированной территории. Теперь наша земля очищена от гитлеровцев, и мы находимся далеко за её пределами, мстим беспощадно, мстим врагу за злодеяния. Конечно, мы не собираемся завоёвывать немецкую землю. Нам земли и своей хватит. Мы пришли сюда выполнить свой долг...

Так давайте же вместе, дорогие товарищи земляки, напряжём все свои силы на окончательный разгром немецкой машины: вы – в тылу, на производстве, а мы – на фронте, в бою.

Скоро, скоро прозвучат последние выстрелы войны. Это будет означать, что мы свершили праведный суд над теми, кто хотел нас поработить.

До скорой встречи, дорогие товарищи!

Бывший токарь завода ЛИМЗа, ныне гвардии старшина, награждённый орденом Красной Звезды и медалью «За боевые заслуги»

П. В. Нисковский

1-й Белорусский фронт

Публикации военных лет

ХЛЕБ

Деревня Пруды расположена далеко от фронта, о немецко-фашистском зверье тут знают по рассказам людей, по газетам, по письмам своих сыновей-воинов. Здесь нет развалин, избы здесь целые, ребятишки румяные и резвые, поля незатоптанные, скотина гладкая... И вообще, когда взглянешь на деревню Пруды, словно и войны нет. Но это только с первого взгляда. Войной здесь живёт каждый дом и каждый человек. Четвёртый год жители колхоза «Советская деревня» живут только этим, и все свои помыслы отдают битве с врагом. И когда пристальней вглядишься в крестьянскую жизнь, заглянешь в душу солдаток – собственно, они и есть сейчас основные жители, труженики и управители колхоза, – чувствуешь и видишь: Пруды – это фронт. Только что здесь не стреляют.

Татьяна Степановна Зимина, статная бригадирша первой колхозной бригады, разволновавшись, так и сказала:

   – А мы его, окаянного, хлебом бьём! Вот наши пушки, слышишь, Сеня? Вот и посчитай, Сеня, сколько моя бригада немцев свалила. Я, думаю, десяток-то свалила я их?!

   – Что там десяток, ты тыщу свалила! – загудела изба.

   – Правильно, Татьяна! Вот они, «катюши» наши... Ай да бригадир, – верное слово сказала! Ну и жена у тебя, Семён Иванович! Снайпер, а не жена!

Все одобрительно засмеялись. И Семён Иванович тоже довольно засмеялся. Он метнул искоса восхищенный взгляд на жену: уж очень она переменилась за эти годы, уж очень стала самостоятельная.

Семён Иванович недавно пришёл с фронта, он потерял левую руку. Всем своим существом он ещё весь там, где грохочут орудия, где идут сражения, говорит он только о фронте, о своём полку, с жаром, с вдохновением, и столько у него всякого накопилось рассказать, что, кажется, века для этого не хватит. Кто бы о чём ни заговорил, Семён Иванович усмехнётся загадочно и тут же жадно начинает рассказывать о войне.

Так и сегодня до полуночи шёл разговор о войне и хлебе и о том, что с немцами надо общими силами кончать, как ни труден и крут последний перевал, ведущий к победе, а Германию судить всем миром.

* * *

Утренний осенний туман окутал деревню Пруды. В тумане перекликались женские и мальчишеские голоса. Скрипели колёса. Слышался цокот копыт. И словно на тачанке пролетела красавица Зина Бирина, двадцатилетняя бригадирша 3-й бригады, самой удалой в колхозе «Советская деревня».

   – А ну, берегись! – крикнула она кому-то. – Ишь, туманище, чисто дымовая завеса!..

Молча провела свой отряд звеньевая Марья Михайловна Шерстнева, пожилая, домовитая и спокойная на вид. О ней рассказывают так: «Ох, уж эта Марья Михайловна! Молчком-молчком, тихо-тихо, а в соревновании всех опередит. Такие урожаи получает, что весь колхоз ахает».

Табунок подростков задержался на перекрёстке, о чём-то болтая и по-детски заливаясь смехом Из тумана выплыла шестидесятисемилетняя, но могучая Вера Степановна Чуслина, мать четырёх воинов, одна из самых боевых колхозниц.

   – Мужики, мужики, пошли пошли! – властно позвала она мальчишек и легонько подтолкнула их в спину.

...В колхозе «Советская деревня» царит небывало подъёмное настроение. Этот колхоз всю войну работал превосходно, получал высокие урожаи, сам был сыт и много хлеба давал фронту. В нынешнем году и жатва урожая, и обмолот, и хлебосдача прошли, как никогда, дружно. День и ночь не уходили с полей, с токов. К середине сентября прудовские колхозники уже вывезли хлеб и по госпоставкам и по натуроплате. Сто семнадцать тонн. Но колхозники решили сдать дополнительно в «Фонд победы» ещё пятьдесят семь тонн. От чистого сердца, от горячего желания помочь Родине, Красной Армии.

* * *

   – Женщины! Мы всё сделали, мы подчистую с государством рассчитались, все свои планы перевыполнили, но нужно будет, женщины, мы от своего каравая ломоть отрежем, только бы гниду эту навек истребить! Разве не понимаем мы этого, товарищи женщины!

   – Ну, да... Ну, так... Ну, так, так, неужели ж мы этого не понимаем, Зина! Ах, Зинушка! Зина, все мы это понимаем...

   – Говори, бригадир! Ах, бабоньки, какой это важный для нас разговор! Всё бы я, кажется, сделала, только скорей войне конец!

   – Женщины! Я всё сказала. Я думаю так, женщины: не придётся нам краснеть перед нашими прудовскими воинами, когда встречать их с фронта будем. Я кончила. Может, Иван Васильевич добавит!

Зина Бирина отошла в сторону и вытерла концами пёстренького платка разгоревшееся от волнения лицо.

Разговор о войне и хлебе был на току в сумерки, в минуту передышки. Молотили люцерну, золотую люцерну, вымолачивали из неё драгоценные семена. Лица женщин покрыла серая пыль, глаза от этого казались ещё крупней и ярче, а щёки пылали, как в лихорадке.

Иван Васильевич Сачков, председатель колхоза, уважаемый всеми колхозниками, сказал:

   – Зинаида вам скорую встречу с земляками сулит. И я полагаю, встреча эта не за горами. Когда? От нас с вами зависит, товарищи женщины, чтобы поскорее пришёл врагу конец. Вызнаете, как Красная Армия немца бьёт, а нам, стало быть, надо подмогнуть...

При последнем слове Иван Васильевич сделал рукой широкий, выразительный жест, словно схватил на вилы копну сена. Женщины понимающе закивали головами. Расправили затёкшие от усталости плечи, поднялись. Только одна из них уткнулась лицом в стог и расплакалась.

   – А мой не вернётся уж!..

Подошли к вдове девушки. Комсомолка Аня Волкова обняла её и горячо заговорила:

   – Марьюшка, не надо... Слышишь, Марьюшка? Не вернётся, ничего не поделаешь. Тяжело это... У Зины отец тоже не вернётся... Марьюшка, да ведь дети растут! Дети будут жить хозяевами. За чью жизнь он погиб, Марьюшка, за чьё счастье, скажи, ведь за их?

   – За их, – прошептала Марьюшка, поднимая заплаканное лицо.

И снова загудела машина на току...

* * *

«Мужики» после напряжённого трудового дня сидели на лавочке возле колхозного правления. Были они круглолицы, белобрысы, с вздёрнутыми по-детски носами. И важны необычайно. Ах, «мужики», «мужики», тринадцатилетние, чстырнадцатилетние, пятнадцатилетпие колхозные хозяева, о вас после войны будут сложены хорошие песни и написаны хорошие книги! Всё там будет рассказано – и как пахали и сеяли, и как убирали жатву, отвозили обозы с зерном, на которых полыхали красные стяги «Хлеб – фронту».

Коля Золин, Валя Рукин, Женя Фролов, Леонид Бирин и многие другие бок о бок со своими матерями соревнуются за высокие урожаи, за сверхплановую сдачу хлеба в фонд Красной Армии, в фонд победы. «Смерть Гитлеру!» – написал один из мальчишек на дуге вверенного ему коня.

Сейчас «мужики», разгорячённые разговором о хлебе и грядущей победе, вслух заглянули в будущее. Они мечтали о том, о чём особенно ярко мечтают все дети Советского Союза, – о последнем салюте: из каких пушек будут стрелять в этот день, и какие будут ракеты, и будет ли это во всех городах или только в Москве, и услышат ли эти победные залпы в деревне Пруды...

Мальчишки размахивали руками и говорили все вместе, перебивая друг друга. Руки у них были в ссадинах, голоса хрипловатые, немного простуженные на ветру. Пришли два деда и тоже стали мечтать, радостно щуря подслеповатые, слезящиеся глаза. Потом старые и малые поднялись и пошли проверять коней. Завтра везти в город последние пуды хлеба, приближающего победу.

Е. КОНОНЕНКО [68]68
  Кононенко Елена Викторовна (1903—1981) – русская советская писательница. В годы Великой Отечественной войны – корреспондент «Правды». (Очерки о подвиге В. Талалихина, о детях, зверски замученных фашистами, и др.).


[Закрыть]

«Правда», 1944, 16 октября

КАРПАТСКИЕ БОГАТЫРИ

Остались за плечами наступающих русских солдат угрюмые вершины Прешовских гор, величественные скалы и отроги Лесистых Карпат, вечное гнездо буранов и метелей – Западные Бескиды. Во вновь освобождённых городах и селениях Чехословакии поднимаются национальные знамёна республики.

Дни освобождения неповторимы, картины встреч позабываемы.

Страна гор и лесов торжествует, встречая победоносные дивизии Советского Союза, великого друга славянских народов. Накрыты цветастыми скатертями столы, приготовлены кушанья и вина, певцы и музыканты с песнями встречают освободителей. Но не до шумного, весёлого застолья суровым воинам Карпат. Они благодарят взволнованных, гостеприимных хозяев прекрасной страны, крепко пожимают им руки и спешат дальше, по кровавым следам ещё не добитого фашистского зверя.

Узким, глубоким ущельем, над берегом вскрывшейся от внезапной оттепели буйной реки движутся колонны горных стрелков. Обтянутые цепями, громыхают колёса пушек, артиллеристы в боевых порядках пехоты идут на ратную встречу с врагом. Кромкой дороги тянется караван низкорослых лошадок, навьюченных боевым грузом и продовольствием.

В глубине ущелья с утра кипит упорный, не затихающий ни на минуту бой. Гитлеровцы цепко ухватились за высоты. Из-за каменных выступов скал перекрёстным огнём поливают они узкую карпатскую дорогу.

Глухо шумит, ломая лёд, река, мутные потоки и снежные обвалы срываются с круч. Ещё дымится взорванный мост через пропасть. Над головами солдат в вышине быстро пролетают редкие рваные облака, на вершине заледенелого утёса видны хмурые руины башен и стен древнего рыцарского замка.

Путь неимоверно труден. Погода меняется с каждым часом. Тёплый, весенний дождь переходит в снежную крупу, и в солнечный, ясный день вдруг врывается стылая, завывающая метель.

Вершины ущелья заняты врагом. Даже развалины замка фашисты приспособили для обороны. Там засели пулемётчики, прикрывая огнём обходные тропы горных высот.

К вечеру стало ещё холоднее. У костров, разведённых в укрытиях, бойцы поочерёдно сушили заледенелые портянки, отогревали ноги и жадно курили.

Капитан Сергей Самойлов, чубатый молодой кубанец, считал этот затянувшийся в ущелье бой обычным делом. Очень трудно воевать в Карпатах. Но и не первый бой ведёт батальон в таких местах. Пробивался везде и здесь пробьётся. Вот только мост не успели захватить – взорвал его враг.

Комбат придумывал такой ход, который заставил бы противника хоть на полчаса растеряться, – тогда подбодрились бы пехотинцы, заметно у ставшие от тяжёлого боя на дне этого глубокого каменного корыта.

За палаткой послышались шумный говор и бряцание оружия.

   – Товарищ капитан, сапёры горца привели! Требует командира, – доложил офицер охраны штаба, и вслед за тем в палатку, пригнувшись, вошёл высокий человек е вьющимися русыми волосами. Он был в узких рейтузах из расшитого войлока, и поверх вязаной телогрейки плотно облегала его широкие, крепкие плечи горская безрукавка, подбитая мехом.

Сняв шляпу, украшенную белым пером, горец низко поклонился капитану.

   – Я Владислав Раденский из селения Куделе. Народ в горах ждёт вас. Мы с утра слышим бой, но эти скалы пройти нелегко. Народ послал меня помочь вам. Я знаю, где пройти, у меня словацкое сердце!

В палатке командира завязалась душевная беседа. Ординарцы принесли в котелках горячий обед. Капитан открыл фляжку, угощая гостя с тон стороны хребта.

Холодная, непроглядная ночь опустилась над Карпатами, не переставая шёл липкий, мелкий снег, изредка вспыхивали ослепительно яркие ракеты и огни разрывов – они возникали то внизу, то на склонах гор. Временами с грохотом валились на дорогу каменные глыбы.

В эту ночь капитан Самойлов провожал на боевое задание штурмовой отряд. Старые, испытанные воины – сталинградцы и днепровцы, не раз прославлявшие своими подвигами боевое знамя полка, уходили в смелый и трудный горный поход.

Кому-то из них, может быть, не суждено будет вернуться к горячим, приветливым кострам родного батальона. Отобраны самые лучшие, верные, самые смелые. Молча и сурово стоят они. Строг и торжествен их плотный солдатский строй, точно вся необъятная Родина смотрит сейчас в прямые, открытые глаза этих полных отваги людей.

Карпатские солдаты – богатыри.

Рядом с лейтенантом Семёном Потошиным, командиром отряда, стоит словацкий крестьянин Владислав Раденский. Два острых ледоруба и альпийский канат покоятся на его широком плече. Всё проверено: выкладка, оружие, боевой запас. Сказаны последние слова. Капитан крепко пожал руку Потошина.

   – Ни пуха ни пера, прощай, Семён! Утром увидимся за горами!

Вполголоса прозвучала команда, и отряд ушёл в глухую темень гор.

Ущелье замерло. Только гневно гудела в полыньях снова схваченная морозом река да ветры свистели, срываясь с заснеженных вершин. По ребристому оврагу узкой тропой шли бойцы. Каждый шаг их был осторожен, каждое движение рассчитано, и даже дышали они размеренно, экономно, сберегая силы.

Подъём был трудный и опасный. Подтягивали на лыжах тяжёлые пулемёты; сумки с гранатами грузно оттягивали ремённые пояса.