Текст книги "Священная война. Век XX"

Автор книги: Константин Симонов

Соавторы: Андрей Платонов,Владимир Беляев,Леонид Леонов,Евгений Носов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 41 (всего у книги 57 страниц)

Публикации военных лет

ЕЛЬНИНСКИЙ УДАР

По обе стороны большака, тут и там в ложбинах, в кустах, на обратных скатах бугорков и просто у обочины пути высятся штабеля снарядов, горки винтовочных патронов в картонной упаковке. Поодаль, на огневых позициях, видны орудия. В нескошенной ржи, в дубовых кустарниках, в окопах валяются винтовки, автоматы, пулемёты. И по тому, как всё это брошено, оставлено, рассеяно, нетрудно понять, какая здесь была паника, в каком животном страхе, забыв обо всём, кроме собственной шкуры, удирали отсюда хвалёные дивизии Гитлера.

Да и как им было не удирать! Обратите внимание: позиции противника все в воронках от разрывов наших снарядов. Все места, где был враг, исклёваны огнём нашей артиллерии. Овраги, канавы, долины у деревень – вернее, у пепелищ населённых пунктов, уничтоженных фашистами, – завалены трупами насильников, топтавших нашу священную землю.

Деревенька за деревенькой. У дворов – колхозники. Радостные возгласы слышны в вечернем воздухе. И тут же – сдавленное рыдание женщин, плач детей над пожарищами.

Всё это – и сожжённые деревни, и истоптанные вражескими кованными в двадцать шесть гвоздей сапогами поля и перелески, – всё это свидетельствует о гнусном облике фашизма, всё это вопиет о священном возмездии заклятым врагам.

Позади остались высотки. Впереди в котловине расположен город Ельня. Здесь, в Ельнинском районе, свирепствовали гитлеровские банды. Какими словами выразить, какими словами поведать о неслыханных преступлениях фашистских злодеев?! Город Ельня выжжен. По улицам, полным пепла, гари и смрада, ходят бездомные жители.

Красноармейцы собирают трофеи, закапывают вражеские трупы, строят взорванные мосты. Гром артиллерийской канонады доносится с запада за добрых два десятка километров. Там доблестные части наши продолжают громить врага. Здесь, в освобождённом от гитлеровских бандитов районе, началась новая, полная напряжённых трудов и усилий страница жизни. Более полусотни сел и деревень отбито у врага. А Ельня, вся ельнинская округа вошли отныне в историю Великой Отечественной войны как места, где были ожесточённые бои и где наголову разбита крупная армейская группировка противника.

Ельня... Сюда после Смоленска ринулись фашистские орды. Здесь, в этом старинном русском городке, сходились многие пути. Отсюда шли большаки на север, на северо-восток, на восток и юго-восток. Отсюда, из этого узла дорог, гитлеровцы думали развивать наступление – двигаться и на Москву и на юг.

Немецкое командование учитывало особый рельеф Ельнинского района. Окружённый высотами, покрытый лесными массивами, изрезанный оврагами, Ельнинский район казался противнику особенно удобным дли сосредоточения крупных сил.

Не останавливаясь перед потерями, устлав пути к Ельне трупами и залив кровью своих солдат, фашистское командование добилось захвата Ельнинского района. Это было в июле. С тех пор противник не прошёл дальше ни шагу. Советское командование разгадало его замыслы. Оно в полной мере оценило всё значение Ельни и её района, поставив задачу: разгромить здесь врага.

После вдумчивой подготовки и выработки плана действий наши войска перешли в наступление. Удар был рассчитан методично и точно. Нанесён он был неотразимо. В первые же дни оказались разгромленными части 10-й танковой дивизии врага. Наши воины под командованием энергичного и весёлого украинца полковника Утвенко растрепали и уничтожили полки 15-й дивизии противника, захватив при этом тяжёлые орудия, боеприпасы а пленных. К слову сказать, эти орудия были обращены в сторону врага.

Умело и доблестно действовали части полковника Миронова, командиров Некрасова и Батракова.

Гитлеровцы перешли к обороне. На командных высотах они создали крупные узлы сопротивления, построили окопы, дзоты, проволочные заграждения. В их блиндажах были не только бревенчатые перекрытия, накаты и полутораметровые настилы земли, но и рельсовые перекрытия. Несмотря на всё это, враг нёс огромные потери. Особенно велики были потери от нашего артиллерийского огня.

Я говорил с пленными. Они рассказывали, что советский артиллерийский огонь подавляет их морально, уничтожает в их убежищах и укрытиях.

Однако в эти дни вражеская группировка полностью ещё не была разгромлена. Главное командование фашистской армии, придававшее большое значение району Ельни как выгоднейшей позиции для дальнейшего наступления, стремилось любой ценой удержать в своих руках этот район. Оно подтягивало сюда всё новые дивизии.

После короткой передышки наши части с новыми силами ринулись на врага. Пехота, артиллерия, танки и авиация действовали согласованно. В первых числах сентября этот натиск особенно усилился. И вражеские дивизии дрогнули под нашими могучими ударами.

В ночь на 5 сентября под покровом темноты, оставив обречённых на смерть автоматчиков и миномётчиков для прикрытия, открыв яростный артиллерийский и миномётный огонь по нашим частям, захватчики в беспорядке и панике отступили.

В боях под Ельней беззаветную преданность Родине проявили бойцы, командиры и политработники. Воодушевлённые высоким чувством советского патриотизма, священной ненавистью к фашизму, они нанесли гитлеровским ордам могучий удар.

Владимир СТАВСКИЙ [27]27
  Ставский, (Кирпичников) Владимир Петрович (1900—1943) – русский советский писатель. В годы Великой Отечественной войны фронтовой корреспондент центральных газет. Погиб в 1943 году у деревни Турни-Перевоз недалеко от города Невеля. Похоронен на братском кладбище в городе Великие Луки.


[Закрыть]

«Правда», 9 сентября 1941 года

СЕДЬМАЯ СИМФОНИЯ

Моя симфония навеяна грозными событиями 1941 года. Коварное и вероломное нападение германского фашизма на нашу Родину сплотило все силы народа для отпора жестокому врагу. Седьмая симфония – это поэма о нашей борьбе, о нашей грядущей победе.

В связи с событиями 1941 года жизнь поставила вопрос о роли работников культуры в эти дни. Война, которую мы ведём с гитлеризмом, – это война самая справедливая. Мы защищаем свободу, честь и независимость Отчизны. Мы боремся за лучшие в истории человеческие идеалы. Мы боремся за свою культуру, за науку, за искусство, за всё то, что мы создавали и строили. И советский художник никогда не будет стоять в стороне от той исторической схватки, которая сейчас ведётся между разумом и мракобесием, между культурой и варварством, между светом и тьмой.

Почти вся симфония была сочинена мной в родном городе – Ленинграде. В город рвались гитлеровские орды. Город подвергался бомбардировкам с воздуха, по нему била вражеская артиллерия. Все ленинградцы дружно сплотились и вместе со славными воинами Красной Армии поклялись дать отпор врагу.

В эти дни я работал над симфонией. Работал много, напряжённо и быстро. Мне хотелось создать произведение о наших днях, о нашей жизни, о наших людях, которые становятся героями, которые борются во имя торжества над врагом, становятся героями и побеждают. Работая над симфонией, я думал о величии нашего народа, о его героизме, о прекрасных качествах человека, о нашей природе, о гуманизме, о красоте. Во имя всего этого мы ведём жестокую борьбу.

Симфонию я закончил 27 декабря 1941 года. 5 марта 1942 года она впервые была исполнена в Куйбышеве, а теперь прозвучит в сердце нашей Родины – Москве.

Велико внимание всей партии, народа, всей страны к вопросам культуры. В трудные дни войны новые музыкальные произведения разучиваются и исполняются. Новые драматические произведения ставятся в театрах. Художники работают над новыми картинами.

В военное время наша культура двигается вперёд и развивается. Работники культуры вместе со всем народом помогают Красной Армии громить врага. Нашей борьбе с фашизмом, нашей грядущей победе над врагом, моему родному городу – Ленинграду я посвящаю свою Седьмую симфонию.

Д. ШОСТАКОВИЧ[28]28
  Шостакович Дмитрий Дмитриевич (1906—1975) – советский композитор, народный артист СССР, Герой Социалистического Труда, лауреат Международной премии Мира (1954 г.), Ленинской (1958 г.) и Государственных (1944, 1942; 1946, 1960, 1952, 1968 гг.) премий. Один из крупнейших композиторов современности. Для новаторского творчества Шостаковича характерно стремление к воплощению глубоких, жизненно значительных идейных концепций, острых, нередко трагических конфликтов, сложного мира человеческих переживаний.


[Закрыть]

«Правда», 29 марта 1942 года

ТАНЯ

В первых числах декабря 1941 года в Петрищеве, близ города Вереи, гитлеровцы казнили восемнадцатилетнюю девушку-партизанку.

Ещё не установлено, кто она и откуда родом. Незадолго до разыгравшейся в Петрищеве трагедии один из верейских партизан встретил эту девушку в лесу. Они вместе грелись в потаённой партизанской землянке. Девушка назвала себя Таней. Больше местные партизаны не встречали её, но знали, что где-то здесь, неподалёку, заодно с ними действует отважная партизанка Таня.

То было в дни наибольшей опасности для Москвы. Генеральное наступление гитлеровцев на нашу столицу, начавшееся 16 ноября, достигло к этому моменту своего предела. Неприятелю удалось на значительную глубину охватить Москву своими клещами, выйти на рубеж канала Москва – Волга, захватить Яхрому, обстреливать Серпухов, вплотную подойти к Кашире и Зарайску. Дачные места за Голицыном и Сходней стали местами боёв, а в Москве слышна была артиллерийская канонада.

Однако эти временные успехи дались врагу не дёшево. Советские войска оказывали ему сильнейшее сопротивление. Продвигаясь вперёд, гитлеровцы несли громадные потери и к началу декабря были измотаны и обескровлены. Их ноябрьское наступление выдохлось, а Верховное Главнокомандование Красной Армии уже готовило врагу внезапный и сокрушительный удар.

Партизаны, действовавшие в захваченных оккупантами местностях, помогали Красной Армии изматывать врага. Они выкуривали фашистов из тёплых изб на мороз, нарушали связь, портили дороги, нападали на мелкие группы солдат и даже на штабы, вели разведку для советских воинских частей.

Москва отбирала добровольцев-смельчаков и посылала их через фронт для помощи партизанским отрядам. Вот тогда-то в Верейском районе и появилась Таня.

Небольшая, окружённая лесом деревня Петрищево была битком набита гитлеровскими войсками. Здесь, пожирая сено, добытое трудами колхозников, стояла кавалерийская часть. В каждой избе было размещено по десять-двадцать солдат. Хозяева домов ютились на печке или по углам.

Фашисты отобрали у колхозников все запасы продуктов. Особенно лют был состоявший при части переводчик. Он издевался над жителями больше других и бил подряд всех – и старого и малого.

Однажды ночью кто-то перерезал все провода полевого телефона, а вскоре была уничтожена конюшня гитлеровской воинской части и в ней семнадцать лошадей.

На следующий вечер партизан снова пришёл в деревню. Он пробрался к конюшне, в которой находилось свыше двухсот лошадей кавалерийской части. На нём была шапка, меховая куртка, стёганые ватные штаны, валенки, а через плечо – сумка. Подойдя к конюшне, человек сунул за пазуху наган, который держал в руке, достал из сумки бутылку с бензином, полил из неё и потом нагнулся, чтобы чиркнуть спичкой.

В этот момент часовой подкрался к нему и обхватил сзади руками. Партизану удалось оттолкнуть врага и выхватить револьвер, но выстрелить он не успел. Солдат выбил у него из рук оружие и поднял тревогу.

Партизана ввели в дом и тут разглядели, что это девушка, совсем юная, высокая, смуглая, чернобровая, с живыми тёмными глазами и тёмными стрижеными, зачёсанными наверх волосами.

Солдаты в возбуждении забегали взад и вперёд и, как передаёт хозяйка дома Мария Седова, все повторяли «фрау-партизан, фрау-партизан», что значит по-русски «женщина-партизан». Девушку раздели и били кулаками, а минут через двадцать, избитую, босую, в одной сорочке и трусиках, повели через всё селение в дом Ворониных, где помещался штаб.

Здесь уже знали о поимке партизанки. Более того, уже была предрешена её судьба. Татьяну ещё не привели, а переводчик уже торжествующе объявил Ворониным, что завтра утром партизанку публично повесят.

И вот ввели Таню. Ей указали на нары. Против неё на столе стояли телефоны, пишущая машинка, радиоприёмник и были разложены штабные бумаги.

Стали сходиться офицеры. Хозяевам было велено уйти в кухню. Старуха замешкалась, и офицер прикрикнул: «Матка, фьють!..» – и подтолкнул её в спину. Был удалён, между прочим, и переводчик. Старший из офицеров сам допрашивал Татьяну на русском языке.

Сидя на кухне, Воронины всё же могли слышать, что происходит в комнате.

Офицер задавал вопросы, и Таня отвечала на них без запинки, громко и дерзко.

   – Кто вы? – спросил офицер.

   – Не скажу.

   – Это вы подожгли вчера конюшню?

   – Да, я.

   – Ваша цель?

   – Уничтожить вас.

Пауза.

   – Когда вы перешли через линию фронта?

   – В пятницу.

   – Вы слишком быстро дошли.

   – Что ж, зевать, что ли?

Татьяну спрашивали, кто послал её и кто был с нею. Требовали, чтобы она выдала своих друзей. Через дверь доносились ответы: «Нет», «Не знаю», «Не скажу», «Нет». Потом в воздухе засвистели ремни, и слышно было, как стегали её по телу. Через несколько минут молоденький офицерик выскочил из комнаты в кухню, уткнул голову в ладони и просидел так до конца допроса, зажмурив глаза и заткнув уши. Даже нервы гитлеровца не выдержали...

Четверо мужчин, сняв пояса, избивали девушку. Хозяева насчитали двести ударов. Татьяна не издала ни одного звука. А после опять отвечала: «Нет», «Не скажу», – только голос её звучал глуше, чем прежде.

Два часа продержали Татьяну в избе Ворониных. После допроса её повели в дом Василия Александровича Кулика. Она шла под конвоем, по-прежнему раздетая, ступая по снегу босыми ногами.

Когда её ввели в избу, хозяева при свете лампы увидели на лбу у неё большое иссиня-чёрное пятно и ссадины на ногах и руках. Она тяжело дышала, волосы её были растрёпаны, а чёрные пряди слипались на высоком, покрытом каплями пота лбу. Руки девушки были связаны сзади верёвкой. Губы её были искусаны в кровь и вздулись. Наверное, она кусала их, когда побоями хотели от неё добиться признания.

Она села на лавку. Часовой стоял у двери. Василий и Прасковья Кулик, лёжа на печи, наблюдали за арестованной. Она сидела спокойно и неподвижно, потом попросила пить. Василий Кулик спустился с печи и подошёл было к кадушке с водой, но часовой опередил его, схватил со стола лампу и, подойдя к Татьяне, поднёс ей лампу ко рту. Он хотел этим сказать, что её надо напоить керосином, а не водой.

Кулик стал просить за девушку. Часовой огрызнулся, но потом нехотя уступил. Она жадно выпила две большие кружки.

Вскоре солдаты, жившие и избе, окружили девушку и стали над ней издеваться. Одни шпыняли её кулаками, другие подносили к подбородку зажжённые спички а кто-то провёл по её спине пилой.

Хозяева просили не мучить девушку, пощадить хотя бы находившихся здесь же детей. Но это не помогло.

Лишь вдоволь натешившись, солдаты ушли спать. Тогда часовой, вскинув винтовку наизготовку, велел Татьяне подняться и выйти из дома. Он шёл позади неё вдоль по улице, почти вплотную приставив штык к её спине. Так, босая, в одном белье, ходила она по снегу до тех пор, пока её мучитель сам не продрог и не решил, что пора вернуться под тёплый кров.

Этот часовой караулил Татьяну с десяти вечера до двух часов ночи и через каждый час выводил девушку на улицу на пятнадцать-двадцать минут. Никто в точности не знает, каким ещё надругательствам и мучениям подвергалась Татьяна во время этих страшных прогулок...

Наконец на пост встал новый часовой. Несчастной разрешили прилечь на лавку.

Улучив минуту, Прасковья Кулик заговорила с Татьяной.

   – Ты чья будешь? – спросила она.

   – А вам зачем это?

   – Сама-то откуда?

   – Я из Москвы.

   – Родители есть?

Девушка не ответила.

Она пролежала до утра без движения, ничего не сказала более и даже не застонала, хотя ноги её были отморожены и не могли не причинять боли.

Никто не знал, стала она в эту ночь или нет и о чём думала она, окружённая злыми врагами.

Поутру солдаты начали строить посреди деревни виселицу.

Прасковья снова заговорила с девушкой.

   – Позавчера это ты была?

   – Я... Фашисты сгорели?

   – Нет.

   – Жаль! А что сгорело?

   – Кони ихние сгорели. Сказывают, оружие сгорело!..

В десять часов утра пришли офицеры. Старший из них снова спросил Татьяну:

   – Скажите, кто вы?

Татьяна не ответила.

Продолжения допроса хозяева дома не слышали: им велели выйти из комнаты, и впустили их обратно, когда допрос был уже окончен.

Принесли Татьянины вещи: кофточку, брюки, чулки. Тут же был её вещевой мешок, и в нём сахар, спички и соль. Шапка меховая, куртка, пуховая вязаная фуфайка и валеные сапоги исчезли. Их успели поделить между собой унтер-офицеры, а варежки достались повару с офицерской кухни...

Татьяна стала одеваться, хозяева помогли ей натянуть чулки на почерневшие ноги. На грудь девушки повесили отобранные у неё бутылки с бензином и доску с надписью «Зажигатель домов». Так её вывели на площадь, где стояла виселица.

Место казни окружили десятеро конных с саблями наголо. Вокруг стояло больше сотни солдат и несколько офицеров. Местным жителям было приказано присутствовать при казни, но их пришло немного, а некоторые из пришедших потихоньку разошлись по домам, чтобы не быть свидетелями страшного зрелища.

Под петлёй, спущенной с перекладины, были поставлены один на другой два ящика. Отважную девушку палачи приподняли, поставили на ящик и накинули на шею петлю. Один из офицеров стал наводить на виселицу объектив своего «Кодака»: гитлеровцы любят фотографировать казни и порки. Комендант сделал солдатам, выполнявшим обязанность палачей, знак обождать.

Татьяна воспользовалась этим и, обращаясь к колхозникам и колхозницам, крикнула громким и чистым голосом:

   – Эй, товарищи! Что смотрите невесело? Будьте смелее, боритесь, бейте фашистов, жгите, травите!

Стоявший рядом гитлеровец замахнулся и хотел толи ударить её, то ли зажать ей рот, но она оттолкнула его руку и продолжала:

   – Мне не страшно умирать, товарищи. Это счастье – умереть за свой народ...

Офицер снял виселицу издали и вблизи и теперь пристраивался, чтобы сфотографировать её сбоку. Палачи беспокойно поглядывали на коменданта, и тот крикнул офицеру:

   – Абер дох шнеллер![29]29
  Скорее же!


[Закрыть]

Тогда Татьяна повернулась в сторону коменданта и, обращаясь к нему и к солдатам, продолжала:

   – Вы меня сейчас повесите, но я не одна. Нас двести миллионов, всех не перевешаете. Вам отомстят за меня. Солдаты! Пока не поздно, сдавайтесь в плен, всё равно победа будет за нами!

Русские люди, стоявшие на площади, плакали. Иные отвернулись и стояли спиной, чтобы не видеть того, что должно было сейчас произойти.

Палач подтянул верёвку, и петля сдавила Танино горло. Но она обеими руками раздвинула петлю, приподнялась на носках и крикнула, напрягая все силы:

   – Прощайте, товарищи! Боритесь, не бойтесь!

Палач упёрся кованым сапогом в ящик. Ящик заскрипел по скользкому, утоптанному снегу. Верхний ящик свалился вниз и гулко стукнулся оземь. Толпа отшатнулась. Раздался чей-то вопль, и эхо повторило его на опушке леса...

Она умерла во вражьем плену, на фашистской дыбе, ни единым звуком не выказав своих страданий, не выдав своих товарищей. Она приняла мученическую смерть, как героиня, как дочь великого народа, которого никому и никогда не сломить. Память о ней да живёт вечно!

...В ночь под Новый год перепившиеся фашисты окружили виселицу, стащили с повешенной одежду и гнусно надругались над телом Тани. Оно висело посреди деревни ещё день, исколотое и изрезанное кинжалами, а вечером 1 января переводчик распорядился спилить виселицу. Староста крикнул людей, и они выдолбили в мёрзлой земле яму.

Здесь, на отшибе, стоило здание начальной школы. Гитлеровцы разорили его, содрали иолы и из половиц построили в избах нары, а партами топили печи. Между этим растерзанным домом и опушкой леса, средь редких кустов, была приготовлена могила. Тело Тани привезли сюда на дровнях, с обрывками верёвки на шее, и положили на снег. Глаза её были закрыты, и на мёртвом смуглом лице выделялись чёрные дуги бровей, длинные шелковистые ресницы, алые сомкнутые губы да фиолетовый кровоподтёк на высоком челе. Прекрасное русское лицо Тани сохранило цельность и свежесть линий. Печаль глубокого покоя лежала на нём.

   – Надо бы обернуть её чем-нибудь, – сказал один из рывших могилу крестьян.

   – Ещё чего! – прогнусавил переводчик. – Почести ей отдавать вздумал?..

Юное тело зарыли без почестей под плакучей берёзой, и вьюга завеяла могильный холмик.

А вскоре пришли те, для кого Таня в тёмные декабрьские ночи грудью пробивала дорогу на запад.

Нападение русских было внезапно, и гитлеровцы покидали Петрищево в спешке. Если прежде они любили твердить колхозникам: «Москва капут!» – то теперь они знаками показывали, что русские их бьют, а они собираются в Берлин. Пока же гитлеровцы отходили в направлении на Дорохове.

Дойдя до соседней деревни Грибцово, фашисты подожгли её. Грибцово сгорело всё целиком. Погорельцы потянулись в Петрищево искать приюта. И из других окрестных деревень, подожжённых фашистами, тянулись сюда обездоленные семьи, волоча за собой на салазках закутанных плачущих детей и остатки домашнего скарба. Хоть одна деревня в округе уцелела. И уцелели свидетели кошмарного преступления, содеянного гитлеровскими гнусами над славной партизанкой. Сохранились места, связанные с её героическим подвигом, сохранилась и святая для русских людей могила, где покоится прах Татьяны.

Войска Л. Говорова быстро прошли через Петрищево, преследуя отступающего врага на запад, к Можайску, и дальше, к Гжатску и Вязьме. Но бойцы найдут ещё время прийти сюда, чтобы до земли поклониться праху Татьяны и сказать ей душевное русское «спасибо». И отцу с матерью, породившим на свет и вырастившим героиню, и учителям, воспитавшим её, и товарищам, закалившим её дух.

И скажет тогда любимый командир:

   – Друг! Целясь в фашиста, вспомни Таню. Пусть пуля твоя пол отит без промаха и отомстит за неё. Идя в атаку, вспомни Таню и не оглядывайся назад...

И бойцы поклянутся над могилой страшной клятвой. Они пойдут в бой, и с каждым из них пойдёт в бой Таня.

Немеркнущая слава разнесётся о ней по всей советской земле, и миллионы людей будут с любовью думать о далёкой заснеженной могилке...

П. ЛИДОВ [30]30
  Лидов Пётр Александрович (1906—1944) – военный корреспондент «Правды». Погиб в 1944 году под Полтавой. В очерке «Таня» журналист рассказал о Зое Космодемьянской, в героическом подвиге которой проявилось величие души и устремлений советской молодёжи. Очерк о Тане, напечатанный в «Правде», П. Лидов впоследствии расширил, и его небольшая книжка «Таня» издавалась и переиздавалась много раз массовыми тиражами. Впервые вышла в издательстве «Молодая гвардия» в 1943 году.


[Закрыть]

«Правда», 27 января 1942 года

* * *

Через три недели [31]31
  Через три недели... – Знамёна Победы, т. I. М.: Правда, 1975, с. 285.


[Закрыть] в номере «Правды» за 18 февраля 1942 года был опубликован ещё один очерк П. Лидова – «Кто была Таня». В нём рассказывалось, что отважная девушка, замученная гитлеровцами, была восемнадцатилетней комсомолкой, ученицей десятого класса одной из московских школ Зоей Анатольевной Космодемьянской, добровольно вступившей в истребительный отряд. Приведя новые эпизоды подвига Зои Космодемьянской, П. Лидов закончил свой очерк проникновенными словами:

«И холм славы уже вырастает над её могилой. Молва о храброй девушке-борце передаётся из уст в уста в освобождённых от фашистов деревнях. Бойцы на фронте посвящают ей свои стихи и свои залпы по врагу. Память о ней вселяет в людей новые силы. Лучезарный образ Зои Космодемьянской светит далеко вокруг. Своим подвигом она показала себя достойной тех, о ком читала, о ком мечтала, у кого училась жить».