Текст книги "По Северо-Западу России. Том 2. По Западу России"

Автор книги: Константин Случевский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 43 страниц)

Рига. Городской театр

Несравненно роскошнее, внушительнее здание политехнического училища. Политехники разделяются по корпорациям с их знаменами; широкие, пестрые, шелковые шарфы через плечо, маленькие шитые золотом и серебром шапочки на головах, длинные, с невероятно широкими пугающими рукоятками шпаги («Schlager») в руках, наклонение знамен и салюты шлегерами напоминают, как две капли воды, обстановку германских университетов и, если бы не синие мундиры министерства народного просвещения на начальствующих лицах, можно было бы думать, что находишься не в

России. Корпорации дозволены законом 18-го февраля 1871 года, причем сказано, что корпорации имеют целью подготовку к полезной деятельности в «отечестве». В каком: большом или малом? Корпораций в училище шесть: три немецких, одна русская и две польских. Несмотря на неоднократные домогательства латышей учредить свою корпорацию, им этого до сих пор не удается достигнуть, так как учреждение новых корпораций зависит от согласия существующих, а этого согласия существующие корпорации не дают. Рижский политехникум, как это видно по одной из таблиц, выставленных в залах, по количеству учащихся первый в свете: Рига – 856 человек, Берлин – 600, Цюрих – 400, Мюнхен – 400, Ганновер – 250.

Рига. Политехническое училище

Наиболее посещаемые факультеты – химический, механико-инженерный и сельскохозяйственный. Портрет одного из бывших воспитанников, известного африканского путешественника, считающегося везде «немецким» путешественником, Швейнфурта, бывшего политехника, в жилетке и с ружьем в руке, красуется на одной из стен, делая честь всем факультетам политехникума одинаково. Согласно положению 16-го мая 1861 года, политехникум содержится на средства сословий без «всякого» участия казны; тем не менее, казна дает 10,000 руб. ежегодно и, кроме того, предоставила ему на двадцать четыре года, с 1877, казенное имение Петергоф и выдала при этом 10,000 руб. на постройки в имении. Управляется политехникум советом, в котором членами состоят: директор, депутаты четырех дворянств, от города Риги и рижского купечества.

Русско-Балтийский вагонный завод в Риге. Общий вид

Все преподавание немецкое, но большинство воспитанников поляки, литовцы, евреи и латыши. При окончании курса ученики получают похвальный аттестат, носят на правой стороне груди особый знак и по воинской повинности причислены к первому разряду, то есть к окончившим в высших учебных заведениях.

В Риге с лишком 32,000 русских (по последней однодневной переписи 1881 года на 170,000 человек 32,094 русских коренного происхождения), и отрадно заявить тут же, что, согласно небольшой книжке, только что изданной и озаглавленной «Рижские русские общественные учреждения», русские постепенно примешивают к немецкой окраске Риги очень существенные, самостоятельные колера. Всех таких учреждений в настоящую минуту 19, они имеют до полумиллиона рублей капиталов и на столько же собственного, общественного имущества. Наиболее заслуживают внимания из рижских учреждений шесть; из них: богадельня Садовникова, русское благотворительное общество, вспомогательное общество отставных воинских чинов, мужское общество пения «Баян», литературно-музыкальное общество «Ладо» и «Улей».

Садовниковская богадельня основана по духовному завещанию умершего в 1853 году купца 1-й гильдии, рижского уроженца, Фирса Садовникова, на капитал в 125.000 руб., достигающий в настоящее время 200,000 руб. При богадельне очень хорошенькая небольшая церковь во имя св. Фирса; она вся в образах, значительная часть стен облицована деревом. Здания освящены в 1876 году; призревается из обедневших православных граждан Риги пятьдесят два лица, большинство женщин; по воле завещателя, богадельня содержит также две бесплатные школы, для сорока мальчиков и стольких же девочек. Ежегодный расход на все – 9.500 руб. Капитал хранится почему-то в рижской городской думе, выбирающей для заведования комитет из четырех человек. В одной из комнат имеется портрет завещателя: черты лица его видимо болезненны, но преисполнены доброты.

Принадлежащий рижскому благотворительному обществу Мариинский детский приют и при нем Александровское училище для приходящих детей, с сапожным классом, также достойны полного внимания Общество учреждено в 1862 году и имеет теперь капитала до 65,000 руб. и два собственных дома, в которых помещаются приют и училище; в первом 50 детей-пансионеров и 50 приходящих, в училище 26 учеников. Ежегодные расходы – до 13.000 руб.; общество пользуется, по приюту, пособиями Их Величеств и устраивает лотереи и базары. Внешний вид и внутренние распорядки производят хорошее впечатление.

Общества «Баян» и «Ладо, мужское и женское, собираются обыкновенно в роскошном зале дома, принадлежащего русскому акционерному обществу «Улей». Зал в два света, с хорами. В Риге существует также единственное в России общество отставных воинских чинов. В настоящее время в обществе 72 почетных члена, 92 действительных и капитала 6.722 руб. В прошлом году выдано пособий 192 руб., на погребение умерших членов 215 руб. и на лекарства больным 86 руб. Основано общество семнадцать лет тому назад по почину одного из отставных воинских чинов, Ивана Петрова.

Рижское латышское общество, возникшее еще в 1868 году, стоит как бы во главе прочих латышских обществ, рассыпанных по городу и краю. У него две цели: благотворительная и распространение образования между латышами, в смысле сближения с русским народом, с русской жизнью.

Рига. Плавучий мост

Общество обладает довольно значительными средствами, составившимися из разных вкладов; один завещал свой дом, другой 16.000 руб. деньгами, и т. д. Одним из способов благотворения является раздача стипендий латышам в петербургский, московский и юрьевский университеты. Во время самарского голода, в 1873 году, русские и латышские общества собрали 40.000 руб.; в 1877, во время войны, латышские общества отправили солдатам много вещей и 12.000 руб. деньгами на 25-летие царствования Императора Александра II и на коронацию Императора Александра III рижское латышское общество стояло во главе латышей для выражения верноподданнических чувств. При учреждении общества выдающимися деятелями были православные латыши – протоиерей Дрекслер и священник Крауклис. Рижский «дом моряков» – «Seemannshaus Peters des Grossen» – учреждение, бесспорно, очень полезное и любопытное. Здание построено в 1884 году за счет рижского купечества и имеет капитала до двухсот тысяч рублей. В нем помещаются: навигационная школа, имеются помещения для двенадцати инвалидных моряков, морское бюро и помещения для матросов, где за пятьдесят копеек в сутки человек имеет квартиру и стол. В школе, на курсе 1884-1885 годов, находилось в штурманских классах четырнадцать учеников, в приготовительном двенадцать, в отделении машинистов и кочегаров сорок четыре человека; курсов два: для капитанов и для рулевых.

Рига. Железнодорожный мост

Типичны во втором этаже комнатки в виде кают числом до тридцати восьми, устроенные для интернов; некоторые воспоминания вызывались моделями двух, будто бы, первых русских военных кораблей, пришедших в Ригу, «Das Rigsche Wapent»» и «Comandor». Вид с высокого балкона, обращенного к Двине, на весь город, раскинутый на противоположном берегу, со всеми его шпилями, со всеми судами на реке, один из замечательнейших. Для увековечения дней, проведенных в Риге в 1885 году Их Высочествами Великим Князем Владимиром Александровичем и его Августейшей Супругой, рижское купечество постановило пожертвовать капитал в 10,000 рублей для содержания на проценты с него дряхлых моряков в приюте «дома моряков».

В Риге на Дворцовой площади местным купечеством сооружена в 1814 г. так называемая «победная колонна». Она сделана из гранита и поставлена на 4-х-угольном пьедестале; наверху – богиня победы с лавровым венком и пальмовой ветвью в руках. По сторонам пьедестала – двуглавые орлы. На памятнике две надписи: русская и латинская; русская надпись гласит: «Силы двадцати царств и народов с мечом и огнем вторглись в Россию и пали в смерть и плен. Россия, погубя губителя, расторгла узы Европы; Александр Первый победоносной десницей возвратил и утвердил царям царства, законы народам».

Устье Западной Двины. Усть-Двинск. Дуббельн.

Гидротехнические работы на Западной Двине. Шаланда. Вид Больдераа и Усть-Двинска. Историческое. Покупка и битва. Развитие нашего торгового флота. Значение в нем эстов и латышей. Морские школы. Остатки ливов. Стрельба из пушек и вооружение верка. Дуббельн. Балтийские морские купания. Их общий характер. Дуббельнский вокзал.

Быстрота весенних вод Западной Двины служит прямым доказательством трудности тех гидротехнических работ, опыт которых, на протяжении двадцати трех верст, от Риги до Двинска, произведен удачно. Работы исполнялись по двум проектам, что обусловило, так сказать, два периода: с 1875 по 1883 и второй – с 1885 г. продолжающийся и теперь. Ежегодно производилось до 15.000 куб. саж. выемки для восстановления необходимой в фарватере 18-футовой глубины, которая, до поднятия боковых дамб, уменьшилась летом до 12 футов и не годилась морскому судоходству. Со времени восстановления работ в 1885 г., с расчетом на восемь лет, истрачено еще 1.430.00 руб., свыше истраченных уже 2.600,000 руб., и все это на казенный счет и нашими инженерами. Эти четыре миллиона рублей, положенные на протяжении двадцати трех верст, могут дать приблизительное понятие о том, сколько же надо потратить на матушку Волгу, чтобы поставить ее на ту высоту совершенства, до которого доведено устье Западной Двины! Виноваты ли мы в том, что все трудности, противопоставленные нам природой, так колоссальны? Только мощно-терпеливому духу народа нашего по плечу они, и, даст Бог, все будут со временем осилены.

С высоты парохода, по пути из Риги в Усть-Двинск отлично видны были многие поперечные дамбы, восстановившие берег; виднелось местечко Подераа, где пришлось укрепить берег, и его, с 1875 года, не разрушало; против селения Ринош должна находиться фашинная дамба в 51 фут вышины, тогда как, слышно, ближайшая к ней по размерам находится в Америке и не превышает 30 футов. видели и небольшой островок Фогельгольм, к которому передвинут фарватер, что обусловило то, что вода сама передвигает самый островок, толкая его к морю со скоростью 5-6° в год, а рукав подле него, имевший всего 90° ширины, имеет теперь целых 140. Сколько же островков пришлось бы передвинуть этим путем к устью Волги, и какая обширная губерния, по направлению к Персии, возникла бы в Каспийском море?

Виден также за работой пароход-шаланда, землечерпательный, самоотвозный, представляющий много выгод, сравнительно с теми собратьями своими, которые выкидывают вынутую землю в особые барки; во-первых, кубическая сажень с самоотвозкой обходится по одному рублю, тогда как иначе она требует затраты четырех рублей; во-вторых, рабочих меньше; в-третьих, такой пароход может работать при волнении, тогда как простая землечерпательная машина должна в это время увести барки в закрытое место.

Берега Западной Двины, близ устья, очень низменны, но хорошо заселены; имеются фабрики, например цементная Шмидта, с девятью своеобразными коническими трубами, лесопильня Тальгейма. Не прошло и часу времени, как стали видны белопесчаные дюны, кое-где поросшие мелким ивняком и ельником, как показались Больдераа и крепость Усть-Двинск, – они обозначились низехонько на уровне моря влево, выдвинувшись из-за целого леса мачт разнообразных судов, стоявших у берега и на якоре; пристань, суда, строения, – все это сливалось в одну массу. Вдали, в море, виднелась наша практическая эскадра, составлявшая задний план морского пейзажа, расстилавшегося перед глазами путешественников.

Низменные берега Усть-Двинска, покоившиеся перед ними в ярком свете полуденного солнца над безмятежным морем, имели многое что порассказать в дополнение к истории соседней с ней Риги, которой, искони веков, служили они жизненной артерией, входом с гавань. Одновременно с Ригой, построен здесь епископом Альбертом уединенный цистерцианский монастырь; впоследствии он укреплен, и, во время вражды ордена с архиепископом и городом, нередко переходил из рук в руки. Доказательством того, что Усть-Двинск имел исстари большое значение, служит то, что при одном из нападений языческой Литвы, под предводительством князя Трониата, здесь имел место в ХIII веке характерный бой в глубокую полночь, при лунном свете; ночных боев в истории вообще немного; к утру Литва уступила, и заревые лучи солнца осветили те обильные потоки крови, которые покрывали истоптанную местность.

Очень важным фактом по своим последствиям было то, что орден, в 1305 году, следуя своей политике – где похищать, а где и покупать, – купил Усть-Двинск у аббата, управлявшего монастырем. Этот торг был впоследствии одним из важнейших доводов епископских адвокатов против орденского прокурора, постоянно обретавшегося в Риме и ловко покрывавшего, где звонкой монетой, а где и рогатым силлогизмом, темные деяния белых ливонских рыцарей. В конце XV века, во время полного развития борьбы, не на жизнь, а на смерть, между городом Ригой и рыцарством, здесь едва не совершился один из очень действительных и гибельных замыслов орденской тактики; глава ордена, Лорингхофен, задумал было подсечь боевую артерию рижской жизни – завалить камнями ее гавань, устье Двины. Едва только проведали об этом рижане, как все, что могло выйти в бой – ратсгеры, черноголовые, гильдейцы, даже дворяне – вышли по направлению к Усть-Двинску, называвшемуся в то время Динаминдом; здесь, у капеллы св. Николая, под всякими значками и знаменами, имея во главе комтуров и фохтов, их ожидало рыцарское войско.

Дуббельн. Вокзал

На этот раз рыцари были побиты нещадно, и орден спасся только потому, что на этот раз, как и ранее бывало, победители не сумели преследовать и довершить как следует удачный бой.

Исключительно приморское значение Динаминда заставляет, на этом именно месте, вспомнить о факте уже не историческом, а вполне современном: о замечательно быстром развитии мореплавания, как каботажного, так и дальнего, между нынешними латышами и эстами всего балтийского побережья. Не находя точки опоры с экономической точки зрения на суше, где громадное большинство их лишено права владения землей, обе эти народности обратились к другой стихии, к морю, полюбили и изучили его. Подобно тому, как по Белому морю и Мурману русская земля имеет прирожденных смелых моряков в тамошних поморах, так и здесь, от времен эзельских разбойников и по сей день, эстонец и латыш – превосходный живой материал для нашего флота. По сведениям министерства финансов, в 1883 г. весь торговый флот балтийского побережья, кроме Финляндии, имел 778 судов (из них паровых 92), тогда как в 1858 году их было только 273. Третье место по числу судов как каботажных, так и дальнего плавания, вслед за Ригой, занимающей первое место, и Петербургом, занимающим второе, принадлежит здешнему местечку Гайнаж, владеющему 83 парусными судами. Целых ²/₃ судов, приписанных к Риге, составляют собственность латышей; по числу ластов, латышско-эстонский торговый флот далеко превосходить все прочие балтийские морские суда, и по списку рижских судов торгового флота для дальнего плавания, к 1 января 1884 года первое место, а именно пять судов, показаны принадлежащими латышскому судовладельческому обществу «Аустра».

Много пользы приносят этому делу морские школы, обильно рассеянные по балтийскому побережью: в Эстляндской губернии – мореходные классы Балтийского Порта, в Лифляндской – школы в Магнусгофе и Риге и класс в Гайнаже, в Курляндской – морские классы: ангернский, луб-эзернский, дондангенский, виндавские, базаусские, феликсбергский, либавский и полангенский. На курсе 1883-1884 годов во всех этих школах находилось около четырехсот учеников, более половины из которых латыши, около одной трети эстов. Самая большая школа, это гайнажская, 72 ученика (27 эстов и 45 латышей) и при ней класс штурманов для дальнего плавания – с двадцатью семью учениками и шкиперов для дальнего плавания – с девятью учениками; между последними один только немец. Следует заметить, что в дондангенском классе имеются тринадцать ливов – остатки того племени, которое дало свое имя Лифляндии и, как и куроны, почти поголовно было избито рыцарями, пришедшими в глубокую старь занять их места. Небольшая горсть ливов живет близ Донгангена, на незначительной речке Райя; но и их дни сочтены, так как, за неимением эстонских школ, молодые поколения посещают латышские народные школы и постепенно забывают свой язык и свой национальность; ливы, жившие в Лифляндии, у р. Салиса уже олатышились.

Все это – как исторические воспоминания, так и мысли о современности возникало само собой при взгляде на глубокую синь Балтийского моря и его необыкновенную тишину, нарушавшуюся в это время падением снарядов во время стрельбы, открывшейся с практической эскадры.

Стрельба из колоссальных одиннадцатидюймовых пушек и мортир производит могучее содрогание воздуха, которое под стать только самым крепким нервам. Огромные клубы дыма, становясь при ярком солнечном освещении гигантскими опалами всех колеров, тихо плыли и относились, меняя краски, в сторону, так как ветер был западный и направлялся вдоль побережья. Совсем особого рода свист причинялся невидимыми, буравившими воздух снарядами; видимыми становились только места соприкосновения с голубой поверхностью моря тех, что пущены были из пушек. Море взрывалось рикошетами, расстояния между которыми постепенно умалялись, пока, наконец, бесконечная гладь воды не умиротворяла снаряд окончательно, приняв его в себя. Снаряды из мортир, пущенные навесно, не рикошетировали, но, падая в воду, вызывали целые столпы пены и струй, образовывавшие великолепные краткосрочные фонтаны. Стреляли на 800, 1200 сажен и более, определяя расстояния до мишеней гальваническим дальномером Петрушевского; стреляли чугунными снарядами, стоившими каждый около полутораста рублей; если бы снаряды были стальные, стоимость их возросла бы до двухсот двадцати пяти рублей. Между моментом выстрела и достижением снарядом цели проходило, по крайней мере, двадцать секунд времени.

Пока совершалась стрельба и мишени крошились в щепы, невдали происходила другая трудная, но совершенно молчаливая работа: человек сорок солдатиков вооружали верк и устанавливали восьмидюймовую пушку, весом в пятьсот пудов; между тем временем, когда пушка валялась на земле и лафета не было видно вовсе, и тем, когда она, поднятая домкратами, покоилась на нем, готовая к стрельбе, прошло не более тридцати пяти минуть; ясна была трудность вооружения крепости и достижения такого по рядка, чтобы эта существенно важная работа исполнялась без суеты и с полным знанием каждым человеком своего дела.

По длинным дамбам путешественники проехали в Больдфраа, где к этому времени открыто было новое училище. Оно помещается в маленьком деревянном домике, с палисадником; в школу записалось шестьдесят учеников (28 девочек и 32 мальчика), из них двадцать девять лютеран, двадцать четыре православных, четыре католика и три еврея. Возвратившись на пароходе в Ригу, путешественники в тот же день вечером были уже в Дуббельне.

По-видимому, из всех морских купаний мира наиболее посещаемые – это Дуббельн-Майоренгоф, находящиеся в 30 минутах железнодорожного сообщения от Риги. Более 50.000 человек приезжает сюда, причем главный контингент дают, конечно, балтийские губернии; но очень многие едут из Петербурга и даже из Москвы. Дуббельн населяется, главным образом, еврейским элементом, Майоренгоф – остальными.

Собственно говоря, линия морских купаний, рассеянных по южному берегу Финского залива, теснящихся одно к другому, иногда вплотную, непрерывна, очень длинна. Она начинается от Усть-Наровы или Гунгербурга, затем следуют: Меррекюль, Силламеги с перерывом до Ревеля, за которым, уже в Балтийском море, идут: Гапсаль, Аренсбург, отчасти Перлов, Нейбад, посещаемый почти исключительно здешним дворянством, потом на рижском побережье – Бильдерингсгоф, Эдинбург, Майоренгоф, Старый и Новый Дуббельн, Карлсбад и Ассерн. Все названные купанья по Финскому заливу и Балтийскому морю, по внешности своей, достаточно однообразны; плоская, мелкопесчаная низменность, ширина которой изменяется не особенно сильными приливами и отливами, причиняемыми ветрами, потому что собственно приливов и отливов, в настоящем значении этих слов, в Балтийском море нет. В некотором расстоянии от береговой черты тянутся плоские, невысокие холмы песков, дюны, перестраивающиеся ежегодно по фантазии ветра, поросшие довольно крупной сосной по вершинкам, а за ними, будто в защите от северных ветров, растет вдоль всего побережья хвойный лес, иногда чернолесье, между стволами которого настроено видимо-невидимо дач. Дачи эти, по большей части, щелеваты, с просветами для солнечных и лунных лучей, в стенах и в полу. Жить в них в августе уже затруднительно, в мае почти невозможно, и только два летние месяца служат они, благодаря громадному наплыву приезжих, источником очень и очень крупных доходов для местного населения. Некоторые из этих местностей, благодаря множеству построек, сплоченных так, что кухня соседа и его домашний обиход вполне доступны для наблюдения, а разговор может быть слышан от слова до слова, как, например, в Меррекюле, Дуббельне и Майоренгофе, напоминают, как две капли воды, расположение Черной речки и Новой Деревни. Более широко, более приятно разбросаны постройки в Силламегах, где берег выше и поднимается тремя террасами или «глиндами»; но если количество дач будет расти здесь так, как выросло оно в других местах, на что имеются надежды, то и тут в скором времени последует то же загрязнение атмосферы. Содержание соли во всех морских купаньях одинаково слабо, причем наиболее соленое, Либава, что ни год, теряет в количестве приезжих. Берег моря, сравнительно, везде одинаково безжизненен, ракушки мелки и серы, водоросли бедны видами и более всего замечается оторванных поплавков рыбачьих сетей и каменных и кирпичных грузил их.

Наиболее типичны и во многом лучше других: Дуббельн, Майоренгоф и Бильдерлингсгоф, слитые воедино и тянущиеся нескончаемой вереницей на многие версты. Во-первых, у них под боком Рига, что, с её магазинами и концертами, является великим подспорьем; во-вторых, сравнительно, постройки здесь лучше; в-третьих, оба вокзала, как дуббельнский, так и майоренгофский, в особенности первый, отстроенный после недавнего пожара и составляющий собственность акционерного общества, положительно хороши. Но, кроме названных, здесь есть еще и четвертое преимущество, – это близость живописной реки Аа.

Подле Дуббельна река Аа выкидывает гидрографический фокус: когда-то вливалась она в море старым руслом, так сказать, прямо, теперь же, недовольная этим, она, подбежав к самому побережью, вдруг повернула к востоку и на протяжении многих верст течет параллельно берегу, образуя таким образом очень длинный перешеек, на котором и расположены Дуббельн и Майоренгоф. Есть несомненные следы того, что Карл XII, двигаясь вдоль берега моря к Нарве, шел теми местами, где теперь выросли приморские купанья по Финскому заливу; найдены шведские могилы, кости, вооружения, например, подле Силламеги, в Петгофе; вероятно, тут были расположены госпитали. В госпиталях летнее население здесь не нуждается, потому что воздух действительно хорош; он растворен смолистой хвоей, не лишен запаха морской волны, а, в случае дождя, грунтовые пески вбирают в себя воду так быстро, что лужи составляют особенности только немногих избранных мест. Дуббельнский вокзал и сад, его окружающий, расположены на одной из самых высоких групп дюн.

Икскюль. Штокмансгоф.

Древнейшие пажити немецкого водворения на прежней русской земле. Несостоятельность Полоцкого княжества. Икскюль. Кокенхузен. Дворянские имения – особый вид собственности. Временные уничтожения ландратов. Якобштадт.

Поезд, вышедший из Риги, двигался по тем именно местам Двины, от древнего холма «Риге», на котором возник первый рыцарский замок, до древнего Икскюля (финское слово, означающее деревню), где основана была первая католическая церковь. Уже тогда, во второй половине XII века, если бы зачатки будущей ливонской жизни могли подлежать обследованию, можно бы было, так сказать, предвидеть главные основные линии её развития: часть Двины, вдоль которой шел поезд, имела протяжение одного часа железнодорожного пути: на одном конце рыцарский замок, на другом католическую церковь, то есть те два могучие опорные пункта, на которых предстояло вертеться всей будущей местной истории. Если вдаваться в исследование зачатков этой жизни далее, то можно бы было заметить и третьего участника будущих судеб Ливонии, а именно Россию, в представительстве, правда, довольно неудачном, Полоцкого княжения. Одна из древнейших ливонских летописей, «рифмованная», говорит, как уже упомянуто выше, что земли эстов, ливов и латышей, до прихода немцев, принадлежали русским; что августинский монах Мейнгардт, гробницу которого можно видеть в рижской Domkirche, придя на берега Двины, как истый немец, счел нужным соблюсти форму испрошением «позволения» у владетеля страны, князя полоцкого Владимира, на проповедь между язычниками; что добродушный русский великий князь дал на это свое согласие, за что потом дорого и поплатился. Другое подтверждение – в том, что папа Климент III, в конце XII века, в одной из булл своих говорит, что епископство икскюльское было основано «в России» (Ruthenia) т. е., что наиболее глубоко залегшие в этих местах людские кости, давно истлевшие, принадлежали русским передовым колонизаторам.

Кроме того, стоит открыть «Историю Полоцка» Беляева, стоит возобновить в памяти первые книги Карамзина, Соловьева и других исследователей, прочно стоящих на современных летописях, чтобы не сомневаться ни одного мгновения в том, о чем не любят говорить источники немецкие, об исконной принадлежности этих земель России. От Припяти до Нарвы и Балтийского побережья шла в те дни Полоцкая земля; по свидетельству Генриха Латыша, полочане имели на Двине задолго до прихода немцев два укрепленные города: Кукенойс, нынешний Кокенхузен, и Герсик, от которого нет и помину; местонахождения последнего ищут подле Двинска или на месте нынешних железнодорожных станций Крейцбург и Штокмансгоф. Скорее всего, Герсик находился около нынешнего Штокмансгофа, так как до сих пор невдалеке от Зельбурга находятся остатки развалин, называемых развалинами Герсика. В 1030 году Ярослав Владимирович основал, как известно, Юрьев, называвшийся позднее Дерптом и ныне вновь получивший свое первоначальное русское название. Бунге в «Urlcundenbuch» вспоминает о нескольких других донемецких русских селах и деревнях. Если основываться на очень почтенном издании «Витебской Старины», то православие в крае утвердилось еще в конце десятого века, и, как справедливо замечает Иловайский, подвигалось оно без переворотов, без истребления и обнищания туземных племен. Не так ли движемся мы и теперь на дальнем Востоке, не в том ли причина сочувствия к нам бывших эстов и латышей здесь, в прибалтийской стране?

Полоцкое княжение, по древним стогнам которого поезд двигался, пошло с Изяслава Владимировича, сына Рогнеды, и лучшим временем его было время внука Изяславова – князя-чародея Всеслава, о котором «Слово о полку Игореве» гласит, что он:

«Суд давал и рядил князьям города,

а сам волком Рыскал в ночи.

Кидался из Киева к Тьмутаракани...

В Полоцке стольном ему позвонили к заутрене рано

В колокола у Софии святой,

а он в Киеве слышал Благовест тот...»

Вслед за смертью Всеслава, в 1101 году, Полоцкое княжение хилеет, на престоле его не появляется ни одной выдающейся личности, и немецкое влияние может устанавливаться вволю, что и совершается. Полоцкое княжение было придушено Литвой, погиб в бой князь Изяслав Василькович, —

«....Дружину его удалую

Крыльями птицы одели,

а звери кровь полизали!»

И затуманилась тогда же вся история всей русской земли до времен Иоанновых. Когда Иоанн III, в 1463 году, заключил с епископом Дерптским договор, то последний обязался, между прочим, оказывать в Юрьеве покровительство православным и «то держать по старине и по старинным грамотам». когда Иоанн III заключил с орденом в 1502 г. мирный договор, то епископ юрьевский или дерптский обязался, за ручательством магистра, платить России старинную поголовную дань; с полным сознанием своего «юридического» права, – права, которое здесь так любят. и теперь, вспомнил Иоанн Грозный так называемый «Glaubenszins», дань, которую выговорил себе и своим преемникам Ярослав с Дерпта, о которой вспоминает и Соловьев, как о «дани веры», взымавшейся неоднократно русскими князьями. Когда, еще ранее этого, пришло время реформации и вызвало в Дерпте кровопролитие, отразившееся и на тамошней православной церкви, Василий III, великий князь московский, произнес знаменитые слова: «Я не папа и не император, которые не умеют защитить своих храмов». Иоанн Грозный понимал эту святую преемственность не иначе и, как известно, покончил с орденом, взяв себе, как и подобало, «отчину князей московских».

По этой именно «отчине» двигался теперь поезд, на короткое время остановившись у станции Икскюль и торопясь в дальнейший путь: еще целые три остановки до прибытия к ночи в Двинск. Ближайшая остановка состоялась на станции Кокенхузен, около 3 часов пополудни. Хорошо слышится в немецком имени станции старое имя Кукенойса, древнерусского города, о котором уже упоминалось.

Здесь, в виду мелькающих мимо крупных дворянских имений, уместно будет вспомнить о том, что, в силу разных исторических обстоятельств, помимо той собственности дворянских имений, какая есть везде, в прибалтийском крае существуют и совершенно исключительные «коллективные собственности»; это так называемые имения, состоящие, «на особом положении», судейские или пасторатские видмы^[6] или собственности, приписанные к тому или другому месту, занимаемому тем или другим, конечно, выборным от дворянства, лицом. Это нечто до такой степени своеобразное, что требует особого разъяснения и должно быть причтено к разряду таких же особенностей, как голубые орденские знаки на дамах Катериненштифта, как Шварцгауптеры, как «литераты».

Имений «на особом положении» имеется три разряда:

Имения, Высочайше пожалованные в бессрочное арендное содержание частным лицам; таких только три и пожалованы они в прошлом столетии: Еркюль, Паббать-Пемперн и Тайфер; особого интереса они не представляют до тех пор, конечно, пока не перейдут в разряд выморочных. Гораздо любопытнее категория: